Новый год как праздник, его историческое значение и современные аспекты

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретическое исследование возникновение праздника Новый год

1.1 История возникновения праздника Новый год

1.2 Социальное значение праздника Новый год

1.3 Происхождение праздника Новый год

1.4 Актуальность праздника Новый год для Республики Беларусь

Вывод по главе 1

Глава 2. Современное положение праздника Новый год для Республики Беларусь

2.1 Современное положение праздника Новый год для Республики Беларусь

2.2 Методический анализ сценария праздника Новый год в Минске

2.3 Практические рекомендации по организации праздника Новый год в Минске

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность курсового исследования: Праздник во все времена у всех народов был особым событием, выделяющимся из череды будней, имеющим особое значение как для празднующей общности, так и для субъективного опыта каждого участника праздничного действа. На протяжении истории человечества праздничная культура выработала множество правил и ритуалов, мифов, сохраняла память о значимых датах, событиях, отмечаемых в разных странах, городах, семьях, трудовых сообществах. Несмотря на многокрасочность и разнообразие культурно-исторических форм празднования, выработанных многовековым опытом всех народов мира, праздник всегда оставался универсальной формой эмоционального, символического, ценностного и мировоззренческого выражения установок коллективного и индивидуального субъектов. Исследование феномена праздника активно ведется в различных областях гуманитарного знания - философии, культурологи, этнологии, лингвистике, социологии [7,с.63]. Исследование представлений о празднике поможет найти новые подходы к изучению формирования социальной идентичности подрастающего поколения, его ценностно-смысловых и мировоззренческих ориентиров [7,с.65]. В теоретическом плане актуальным является построение концептуальной социально-психологической модели праздника, которая может дополнить существующие философские, культурологические, социологические и этнографические модели. В рамках исследования нас интересует

Новый год как вид праздничного ритуала. Для начала определим соотношение ритуала и праздника. Праздник обязательно предполагает ритуальную составляющую, которая помогает отделить праздничное время и пространство от обыденности. Ритуал в самом общем смысле понимается сегодня общественными науками как фундамент социального порядка. О ритуализме повседневности немало написано (Г. Зиммель, Р. Мертон, А. Шюц). Известно множество определений ритуала в зависимости от задач той или иной гуманитарной науки. Воспользуемся пониманием ритуала в социологии. Как утверждает В. Фукс, ритуал -- это «социально регулируемая, коллективно осуществляемая последовательность действий, которые не порождают новой предметности и не изменяют ситуацию в физическом смысле, а перерабатывают символы и ведут к символическому изменению ситуации»

Кроме широкого значения этого понятия, существует представление об институционализированных ритуалах, четко отграниченных от течения повседневности [7,с.69].

Вся совокупность социальных и культурных ритуалов может быть классифицирована по самым разным основаниям: например, светские и религиозные, государственные и семейные, национальные и групповые, коллективные и индивидуальные. Особый класс образуют ритуалы интенсификации. Этот термин введен американскими антропологами Чеплом и Куном для обозначения ритуалов, осуществляемых для того, чтобы противостоять нарушению равновесия групповой жизни и вообще повысить уровень групповой сплоченности. Чепл и Кун приводят в пример свадебный обряд или другое семейное торжество, на которое съезжаются все члены семьи. Мы предполагаем, что всякий институционализированный ритуал с большой степенью вероятности содержит в себе праздничные компоненты, так как его участники должны в результате испытывать сильный эмоциональный подъем [8,с.63].

Новый год занимает в системе праздников советского времени особое место. Это единственный ритуал, который был заимствован из старой России и не был связан с общественно-политической историей страны, взявшей точкой отсчета Великую Октябрьскую революцию. Став в эпоху позднего социализма праздником, где вся страна, собравшись у телевизоров, слушает поздравление главы верховной власти, Новый год эффективнее любой пропаганды выполнял задачу объединения людей вне возрастных, социальных, политических и национальных различий.

На первый взгляд кажется, что этот «человеческий» праздник был неким исключением сначала в тоталитарной, а позднее и в авторитарной советской системе. Но именно огромная популярность этого праздника как раз и должна стать поводом для более внимательного исследовательского взгляда, так как прагматика власти при тоталитаризме не оставляет никаким культурным феноменам автономного смысла. Попробуем разобраться, какими значениями «оброс» Новый год в современное время [7,с.80].

Цель курсового исследования: Изучить историю возникновения Нового года как праздника, а также выяснить значение данного праздника на современном этапе времени.

Объект курсового исследования: Новый год, как основной праздник, регулирующий традиции граждан, их веру в лучшее, меняющих их мировоззрение.

Предмет курсового исследования: Исследования праздника Новый год, в историческом времени и на современном этапе.

Задачи курсового исследования:

1) Изучить научно-методическую и психолого-педагогическую литературу по проблеме исследования;

2) Разработать мероприятие по заявленной теме исследования;

3) Разработать ряд рекомендаций педагогам и методистам по проведению Нового года в Минске.

Гипотеза курсового исследования: Новый год является одним из самых любимых праздников современного человечества, мы предполагаем, чем лучше будет отмечен данный праздник, в каждой конкретно отдельно взятой семье, тем лучше будет жизнь всего белорусского народа. Ведь народная пословица гласит «как встретишь Новый год, так его и проведешь».

Глава 1. Теоретическое исследование возникновение праздника Новый год

1.1 История возникновения праздника Новый год

Традиция встречи Нового года повсеместно распространена в цивилизованных и примитивных (архаических) обществах. Возникла она в глубоком прошлом и связана с появлением у человека ощущения необходимости периодического обновления мира. Отправным моментом, видимо, послужили наблюдения за биокосмическими ритмами: все в этом мире имеет свое начало и свой конец; луна растет, становится полной, а затем уменьшается и исчезает, природа расцветает весной и умирает зимой, все живое проходит стадии развития, старения и смерти. Но за каждой смертью следует новое рождение, поэтому весь мир, время и сам человек нуждаются в периодическом обновлении, которое свершается в Новый год. У различных племен и народов наступление Нового года приходилось, да и ныне приходится, на различное время года, но каждому празднику присуща общая черта - в Новый год гибнет старый мир, гибнет со всем плохим, что в нем было, а на смену ему рождается новый мир [7,с.63].

Сакральное время связано с космическими ритмами, оно циклично и обратимо, тогда как обыденное время связано с историей, оно линейно и необратимо. У разных народов есть общее в описании «райского» времени: люди были бессмертны, не трудились, легко находили обильную и вкусную пищу, понимали язык животных и жили с ними в мире. Затем происходили какие-то события, в результате чего «райский» период завершался. Связь с небом утрачивалась, но не окончательно, так как при помощи специальных ритуалов в определенном месте и в определенный момент времени возможен возврат к изначальности [7,с.63]. Все существование архаического человека направлено на правремя: он стремится восстановить эту связь и вернуть то блаженство, что предшествовало его современному уделу. «Тоска по потерянному раю» вызывает потребность периодического возрождения мира и в том числе порождает обычай празднования Нового года как момента космического обновления, дающего надежду на обретение первоначального счастья. Первобытные народы считают, что мир должен обновляться ежегодно, причем по одной и той же модели: необходимо повторить то, что когда-то сделали творцы мира. Весь земной мир является функцией повторения сакрального мира, его имитацией, а «любое освященное пространство совпадает с Центром мира, где сходятся небо и земля, сакральный и обыденный миры [7,с.80].

Точно так же и время проведения ритуала совпадает с мифическим временем Начала» (М. Элиаде). Между прочим, во многих ритуалах центром мира является мировое дерево - прототип современной рождественской или новогодней елки, воспроизводятся ритуалы осенью или зимой и только ночью, сопровождаются праздничным застольем. Налицо традиционный набор современных праздничных действий. Новый год - не момент, а промежуток между смертью и новым рождением. Чтобы начать новую жизнь, человек должен посредством специальных ритуалов очиститься от грехов, от старения и разложения мира. В наше время у православных христиан это осуществляется во время постов, в том числе Рождественского, после которого они исповедуются и причащаются. А кто из нас накануне Нового года не идет в ванную, под душ или, как герои всенародно любимого фильма Э. Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром», в баню? Все, если обстоятельства не препятствуют этому. И это обусловлено не только гигиеническими правилами, но и коллективным бессознательным, заложенным в нас предками [7,с.63].

У древних славян существовал ритуал омовения в бане, соответствующий по своему значению крещению, то есть очищению и приобщению к Богу. У евреев и мусульман до сих пор существует обряд омовения перед трапезой или молитвой, у христиан - чин водосвятия и крещение водой. Главный герой «Иронии судьбы» не только совершает омовение «по полной программе», но и улетает на самолете в другой город, то есть для него наступает символический конец света. Между прочим, Ипполит после крушения своих надежд на счастливую семейную жизнь также совершает обряд омовения, залезая во всей одежде (ее тоже необходимо очистить) под душ. В архаических обществах сотворение нового мира происходило ежегодно, иногда несколько раз в год. В Месопотамии в третьем тысячелетии до новой эры Новый год встречали в период весеннего равноденствия (марте - апреле). Считалось, что в это время светлый бог неба Мардук, описываемый в поэме «Энума элиш» как «ребенок-солнце», побеждает дракона Тиамат - воплощение мирового хаоса [8,с.63].

Во время праздника, продолжавшегося двенадцать дней, две группы людей разыгрывали все перипетии этого мифологического сюжета. У древних египтян Новый год также символизировал сотворение нового мира. Его отмечали в период разлива Нила, воды которого смывали все старое, а принесенный ими ил служил основой для будущего урожая и процветания страны. В Израиле в Новый год бог Яхве побеждал силы хаоса (исторических врагов Израиля) и становился королем мира, в результате чего происходило обновление мироздания. В дохристианский период многие индоевропейские народы праздновали наступление Нового года в период зимнего солнцестояния. В III веке христианские историки приняли за начало года 1 марта, а с V века на этот стиль перешли во многих городах и областях Европы, в том числе на островах Венецианской лагуны и во Франкском государстве. Вместе с тем папская канцелярия использовала благовещенский стиль - от «воплощения Господа» - с началом года 25 марта. Он был весьма популярен также во Флоренции, Пизе, Кельне и Мюнстере. В Римской империи с IV века счет дней в году вели от 25 декабря - Рождества Христова.

С IX века этот стиль стали применять (наряду с благовещенским) на территориях германских герцогств, а с 1310 года вплоть до второй половины XVI века он оставался там практически единственным. В Англии Новый год долгое время встречали 25 марта и только в 1752 году парламент принял решение перенести его на 1 января. На территории Франции с 420 по 752 год началом года считалось 1 марта, с 753 по 987-й - Рождество, с 988 по 1563-й - первый день Пасхи. В 1563 году Карл IX повелел начинать год с 1 января, парламент противился этому до 1567 года, а затем все же подчинился нововведению [8,с.60]. В Дании и Швеции в прошлом тысячелетии год начинался 12 января (в день окончания праздника «зимней ночи»), в 940 году король Гакон перешел в христианство и совместил начало года с Рождеством Христовым, с 1559 года его перенесли на 1 января.

Другие варианты начала года в христианских странах тесно связаны с ключевыми моментами в жизни Спасителя и соотносятся либо с днем его рождения в человеческом образе - Рождеством, либо с днем его Крещения, либо с его возрождением после физической смерти - Пасхой. В Древней Руси год начинался в марте - в день появления новой луны в период весеннего равноденствия. Возможно, такой отсчет начала года был принят по примеру ветхозаветной церкви, которая начало своего церковного года приурочивала к месяцу нисану, примерно соответствующему нашему марту. В XIII веке началом года стали считать 1 марта, но одновременно существовала и еще одна новогодняя дата - 1 сентября, которая пришла к нам вместе с религией из Византии. Связано это с особым почитанием православными римского императора Константина I Великого, который в этот день в 312 году разбил своего главного соперника Максенция. Через год миланским эдиктом император Константин I допустил свободное вероисповедание христианства, а с 325 года сделал его государственной религией Римской империи. Поворот Константина I к христианству произошел в день его битвы с Максенцием. В 312 году сам Константин I ввел счисление, согласно которому год начинался 23 сентября - датой рождения первого римского императора Октавиана Августа. Такое счисление было принято во многих странах Востока и просуществовало до 462 года, когда из практических соображений (удобства расчета 15-летнего индиктового цикла сбора податей с провинций) начало года перенесли на 1 сентября. Видимо, тогда же родилось и обоснование этой даты - «в честь императора Константина». В Литве и Польше с 1362 года новый год начинался 1 января, а летосчисление велось «от Рождества Христова» [8,с.60].

Такая же система была распространена и на территориях, находившихся под влиянием этих государств, в частности встречается в украинских летописях того времени. На территориях независимых русских княжеств новый год долгое время мог начинаться 1 марта и 1 сентября, пока в 1342 году московский митрополит Феогност, а затем и церковный собор 1492 года не узаконили начало года с 1 сентября. Великий князь Московский и «всея Руси» Иван III утвердил постановление церковного собора, причем с 1 сентября стал начинаться не только церковный, но и гражданский год. Возможно, инициатором этого решения был сам Иван III, поскольку вторым браком (1472 год) он был женат на Софье Палеолог - племяннице последнего византийского императора [8,с.80]. Интересно, что 1492 год от Рождества Христова ожидали как «роковой» год - год «конца мира», поскольку еврейские, а затем и христианские толкователи Библии полагали, что мир будет существовать то ли 6000, то ли 7000 лет от его сотворения - эквивалентно числу дней творения или полной седмицы.

В «Истории государства Российского» Н.М. Карамзин пишет: «Истекла седьмая тысяча лет от сотворения мира по Греческим Хронологам: суеверие с концом ее ждало и конца миру. Уверенность в конце мира была настолько велика, что пасхальные таблицы в Греции и Руси ограничились 1492 годом. Однако год истек, все «успокоились, увидели, что земля стоит и небесный свод не колеблется», а Московский церковный собор сразу же сентябре утвердил пасхалию на последующие годы и перенес начало года на 1 сентября. В этот день в России Новый год встречали последний раз в 1699 году (7208 год от сотворения мира), а 20 декабря того же года Петр I издал указ, согласно которому, «по примеру всех христианских народов», предписывалось вести летосчисление не от сотворения мира, а от Рождества Христова. В соответствии с этим после 31 декабря 7208 года наступало 1 января 1700 года от Рождества Христова. Да Генваря ж в 1 день, в знак веселия, друг друга поздравлять с Новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи жгут и стрельба будет, потом по знатным дворам Боярам и Окольничим и Думным и Ближним и знатным людям палатного, воинского и купеческого чина знаменитым людям, каждому на своем дворе из небольших пушек, буде у кого есть, и из нескольких мушкатов или инаго мелкого ружья, учинить трожды стрельбу, и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, Генваря с 1 по 7 число по ночам огни зажигать из дров и хворосту, или соломы, а где мелкие дворы, собрався пять или шесть дворов, такой огонь класть или, кто похочет, на столбиках поставить по одной или по 2 или по 3 смоляные и худыя бочки, и наполня соломой или хворостом, зажигать».

1700 год начался службами во всех церквах «с испрашиванием благославления на Новый год». Указания царя были выполнены со всей тщательностью, асам Петр, по сообщению австрийского резидента О.-А. Плейера, «в этот вечер устроил очень красивый фейерверк, целый день приказал стрелять из пушек, которых более 209 везено было к Кремлю, и эта стрельба из пушек и фейерверки, как и стрельба из мелкого ружья по всем домам, также иллюминации и другие изъявления радости в течение шести дней заключены были обыкновенным освящением воды, или Иорданью, в день св. Богоявления». Традицию веселой встречи Нового года Петр I поддерживал в течение всего царствования. Сохранилась она при дворе последующих правителей, но прежнего размаха праздники уже не достигали. Для большинства населения России Новый год остался всего лишь одним из дней веселых зимних святок. В XIX веке, к примеру, по случаю наступления Нового года в православных храмах служили Божественные литургии, но одновременно молились во славу Бога, даровавшего победу русскому оружию в войне 1812 года, и поминали павших защитников отечества. В столицах и провинции устраивались карнавалы и балы, но они производились и по другим, менее значительным поводам. Газета «Санктпетербургские ведомости» 1 января 1853 года сообщала: «Петербург проводит Васильев день точно так же, как |и все другие вечера: так же играет в карты, так же танцует, так же ужинает и пьет шампанское, с той только разницею, что прибавляет поздравление с Новым годом». Только на окраинах города и в провинции отношение к Васильеву вечеру было особенным, да и то потому, что вечер этот посвящался святочным гаданиям [8,с.90].

В 1582 году папа Григорий XIII ввел новую календарную систему, которая получила название григорианской или «новый стиль». Реформа эта сопровождалась протестами и ожесточенной полемикой среди ученых и священников, но католические страны перешли на новый стиль практически сразу - ослушников ждало отлучение от церкви. Постепенно к ним стали присоединяться страны с протестантским вероисповеданием, и к 1782 году почти все государства Европы перешли на новое летосчисление. Православная церковь на Константинопольском соборе 1583 года признала неточность юлианского календаря, но на григорианский переходить отказалась, поскольку по новому стилю христианская Пасха иногда совпадает с еврейской или наступает раньше нее, что запрещено «Апостольскими правилами». Не перешла на григорианский стиль и Россия, хотя с 1700 года она и встречала новый год 1 января, но все же на 11 суток позднее других европейских государств. В нашей стране календарную реформу провели большевики сразу после прихода к власти: 16 ноября 1917 года этот вопрос обсуждался в правительстве, а 24 января 1918 года был принят декрет о введении в Российской Республике западноевропейского календаря: «В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени, Совет Народных Комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь. В силу этого:

Первый день после 31 января сего года считать не 1-ым февраля, а 14 февраля, второй день - считать 15-м». Декрет подписали: Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин), помощник Народного Комиссара по Иностранным Делам Г. Чичерин, Народные Комиссары: А. Шляпников, Г. Петровский, А. Амосов, В. Оболенский, Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов. Он был опубликован на следующий день в «Правде». Обращает на себя внимание сходство формулировки причин перехода на новый календарь Петром I и большевиками. У Петра I - «…по примеру всех христианских народов…», у большевиков - «…в целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени…». Видимо, изменение календаря для новой власти в немалой степени диктовалось стремлением разделить светскую и духовную жизнь, повернуть сознание людей к новым идеям и ценностям, которые усиленно внедрялись. Церковь переходу на новый календарь воспротивилась, и до сих пор устройство церковного года осуществляется по юлианскому календарю. В результате советский Новый год предшествует православному Рождеству Христову, а православные по-прежнему встречают Новый год по старому летосчислению, то есть 14 января, называя его «старым Новым годом». Рождество Христово в католическом и протестантском мире празднуется 25 декабря по григорианскому календарю, тогда же, 25 декабря, оно празднуется и в православном мире, но по юлианскому календарю. В XX и XXI веках это соответствует 7 января по новому стилю, а в XXII веке - 8 января. Для католиков и протестантов - это самый главный праздник в году. Для православных - большой, но не самый великий праздник. Его затмевает Пасха, ибо духовное возрождение важнее земного рождения. Древние христиане вообще называли днем рождения человека день его смерти, поэтому и праздник Рождества появился не сразу, а, можно сказать, под давлением внешних обстоятельств.

Древней церкви был неизвестен не только день, но и месяц рождения Иисуса Христа. Одной из причин появления праздника явилась борьба с еретиками - гностиками, которые придавали самое большое значение в жизни Спасителя его крещению, считая, что Дух Святой сошел на Иисуса в Иордане, а до того он был простым человеком, доступным греху. Чтобы противопоставить гностическому празднику свой такой же, древняя церковь установила праздник Крещения и назвала его Богоявлением, тем самым внушая мысль, что в этот день Христос не стал впервые Богом, а только явил себя в этой ипостаси. По своему смыслу слово «богоявление» означало не только Крещение, но и Рождество Христово, поэтому в этот день праздновалось то и другое.

В начале нашей эры в греческо-римском мире одновременно с распространением христианства происходило распространение языческой религии: культа солнца. Более того, в 70-х годах III века римский император Аврелиан сделал эту религию официальной для империи. Главным праздником религии солнца были дни зимнего солнцестояния - время, когда происходит переход от зимнего умирания к весеннему воскресению природы. В центре этого божественного чуда, победы света над тьмой, было солнце - источник света и жизни.

В 325 году, когда император Константин I делает христианство государственной религией, христиане составляли примерно десять процентов всего населения империи. Главным методом обращения в христианство остального населения стало использование самих языческих верований, очищенных и наполненных новым смыслом. По этой причине праздник Рождества Христова отделили от праздника Крещения и перенесли на день рождения солнца (25 декабря), «как рождение подлинного духовного солнца, вхождение в мир подлинного духовного света». С тех пор в главном песнопении праздника сохранились слова: «Рождество Твое, Христос Бог наш, воссияло для мира светом познания. Ибо в нем служащие звездам были научены поклоняться Тебе, солнцу правды…«В дореволюционной России Рождество было одним из самых любимых праздников. Придя к власти в 1917 году, большевики вознамерились создать новый мир: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим - кто был ничем, тот станет всем». День 7 ноября стали считать первым днем новой эры и ежегодно праздновать как Новый год со всеми его ритуалами. При таком видении мира ни Богу, ни старым праздникам места в новой России не было, поэтому началась активная кампания борьбы с ними. Руководили большевики, а непосредственными исполнителями стали комсомольцы. Обстановку борьбы с религией и праздником Рождества Христова наглядно передают газеты и журналы того времени. Александр Введенский написал строки, ставшие популярными: «Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов» («Чиж», 1931, № 12). Семен Кирсанов в стихотворении «Рождество» («Комсомольская правда», 1928, 25 дек.) обратился к комсомольцам с призывом: «Праздновать рождество - значит праздновать рабство с невежеством!.. Елки сухая розга маячит в глазища нам, по шапке деда Мороза, ангела - по зубам!« Апогей борьбы с Рождеством пришелся на 1930 год. Коммунисты в очередной раз обосновали необходимость борьбы с ним: «1930 лет гуляет по белу свету несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетенных и обездоленных тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними…

Надеть ярмо рабочему на шею, ударить революцию крестом по голове - вот подлый классовый смысл рождественской легенды» («Известия», 1930, 6 янв.). Комсомольцы в Москве (сорок тысяч человек) и других городах «весело» похоронили религию, героев старого быта, любителей побездельничать в Рождество - Макдональдов, священников, пьяниц, монахов, гадальщиц. Они осмеивали елки и церкви, рядились в попов, ксендзов, пасторов, раввинов и читали «проповеди», а потом под музыку, хохот и пляски жгли иконы, макеты церквей, ризы священников. Особых нападок на Новый год не было, его терпели, но видели в нем что-то чуждое советскому режиму - «обывательское» и старались приспособить к своим нуждам. Пропагандировался опыт клубов по организации детских новогодних инсценировок, маскарадов и живых газет. «Комсомольская правда» приводила в пример, как культурно, «…необычно, на удивление всем, не танцуя, не хмелея, скромно шагнула в новый год замоскворецкая молодежь - смотрела в театре революции премьеру спектакля „Купите револьвер"» (1927, 4 янв.). Начиная с декабря 1931 года активная антирелигиозная пропаганда почти прекратилась. Дело в том, что, в соответствии с декретом Совнаркома СССР от 24 сентября 1929 года, страна перешла на пятидневную рабочую неделю (четыре дня рабочих, пятый - выходной, причем не совпадающий для большинства рабочих и служащих), при которой праздникам, за исключением революционных, места не было. Считалось, что переход на пятидневку вызван необходимостью рациональной организации труда, однако (судя по тексту декрета, это тоже планировалось) такой режим работы способствовал еще большему отдалению верующих от церкви. Неясно, насколько была эффективна пятидневка в экономическом плане, но просуществовала она только несколько лет, а затем Советский Союз постепенно перешел на шестидневную рабочую неделю. Возможно, что пятидневка была по-своему хороша и задачи по преобразованию экономики страны выполнила, но оставалась задача воспитания нового советского человека. Добиться этого при разобщенности людей вне производственного процесса было трудно. Вместе с тем известно, что праздники являются очень эффективным способом сплочения коллектива, средством воздействия на человека и управления им. Поэтому реабилитация новогодней елки скорее всего явилась продуманной акцией. 28 декабря 1935 года в газете «Правда» была опубликована статья П.П. Постышева «Давайте организуем к новому году детям хорошую елку «В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение, как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, во дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах - везде должна быть детская елка. Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне нового года елку для своих ребятишек. Горсоветы, председатели районных исполкомов, сельсоветы, органы народного образования должны помочь устройству советской елки для детей нашей великой социалистической родины. Организации детской новогодней елки наши ребятишки будут только благодарны. Я уверен, что комсомольцы примут в этом деле самое активное участие и искоренят нелепое мнение, что детская елка является буржуазным предрассудком. Итак, давайте организуем веселую встречу нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах!» Обратим внимание, что елка из рождественской превратилась в новогоднюю, а сама статья воспринимается как руководство к действию. Судя по развернувшейся кампании, все было согласовано заранее. В той же газете помещена заметка «Продажа елок на рынках Москвы», в которой буднично сообщается, что на некоторых рынках появились елки и их охотно раскупают жены рабочих, служащих, инженеров, командиров Красной Армии, дети и подростки. Далее сообщалось, что достать елки и игрушки к ним очень трудно, поскольку директора крупнейших рынков не разрешают их продавать, считая это нарушением каких-то никому не ведомых правил и «баловством».

В тот же день ЦК ВЛКСМ принимает постановление «О проведении вечеров учащихся, посвященных встрече нового 1936 года», фабрикам и заводам дается поручение подготовить детям подарки, а райлесхозам - заготовить елки. В следующем выпуске «Комсомольская правда» заранее осудила возможных противников новой кампании: «Нет сомнения, что и сейчас найдется немало таких блюстителей „современности», которые сочтут детскую елку за буржуазный предрассудок и лишат детвору прекрасного удовольствия. Комсомольцы первые должны осудить этих „сухарей», уже немало навредивших делу воспитания здорового, веселого и жизнерадостного поколения». Одновременно с устройством елок для детей власти стали поощрять коллективную встречу Нового года взрослыми. 31 декабря того же 1935 года «Комсомольская правда» опубликовала статью «Студенческий бал-маскарад «Яркие ленты, плакаты, панно, карикатуры, маски, рисунки, вырезанные фигуры украшали коридоры, стены зала, колонны и каждый уголок институтского здания. Даже громкоговорители, непрерывно разносившие по институту звуки танцевальных мелодий, прятались под большими открытыми поющими масками… В зале шум. Это на огромном коне въехал Дон-Кихот Ламанчский со своим верным слугой Санчо Пансой. Но вдруг конь упал, и из него стали вылезать Коломбины, Арлекины, и опять все закружилось, затанцевало и запело. Уже 2 часа ночи. Но это мало кого волнует - „Счастливые часов не наблюдают», эту надпись на всех часах держит Амур, или она написана на огненно-красном сердце, подвешенном к часам«…

Новый год мгновенно перешел из неофициального статуса в статус государственного праздника, а с 1 января 1948 года (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 декабря 1947 года) первый день нового года стал нерабочим днем. А что же с Рождеством? Не то чтобы бороться с ним перестали - боролись, но не так шумно и крикливо, как раньше. И агитацию вели, и церкви закрывали… Так продолжалось вплоть до конца 80-х годов, а 7 января 1991 года Россия вновь на государственном уровне отметила православное Рождество Христово. Однако пройдет еще немало времени, прежде чем этот праздник займет свое особое место в нашей жизни, и, видимо, он будет во многом отличаться от дореволюционного Рождества: нарушилась преемственность традиции, изменились мы, к тому же привычная нам встреча Нового года разрушает нормальное течение рождественского поста, обязательного для верующих.

Восприятие Нового года и Рождества нашими современниками обусловлено причинами, вызвавшими появление праздников в древности. Казалось бы, человек цивилизованного общества далек от человека архаичного, для которого ритуал Нового года был реальностью, с помощью которой он включался в сакральное время, в исходную первичную историю. Однако современный человек наследует от своих предков архетипы - коллективные бессознательные образы, формы и символы, которые передаются по наследству и служат связующими звеньями между рациональным сознанием современного человека и «миром инстинктов первобытного».

Современные психоаналитики объясняют стремление человека к изначальному «райскому» состоянию тем, что в начале каждой человеческой жизни был «райский» период, период блаженства, когда человек находился в утробе матери. С момента рождения он покидает рай и сталкивается с несовершенством, неустойчивостью и опасностями окружающего мира. На этой основе формируется личное бессознательное, причем его основные элементы повторяются из поколения в поколение и, вероятно, вызывают формирование коллективного бессознательного по схеме: вначале был рай, затем происходит изгнание из рая (грехопадение) и, наконец, наступает «взрослая» жизнь, то есть обыденное время. Одна из главных идей психоанализа перекликается с ритуалами Нового года: чтобы устранить или компенсировать травмирующие психику события, необходимо вернуться к истокам и вновь их пережить. То же, что мы делаем при встрече Нового года: «чтобы исцелиться от времени, следует вернуться назад и слиться с началом мира». В силу своего происхождения праздник Рождества Христова несет в себе некоторые элементы символики праздника солнцестояния - символики циклического возрождения мира. Это же значение придают Пасхе, - другому важнейшему христианскому празднику, - пасхальное яйцо и кролик. Вспомним хотя бы сказку о Кащее Бессмертном, сюжет которой восходит к языческим верованиям индоевропейцев. Смерть Кащея (воплощение сил зла и хаоса) заключена в яйце, яйцо находится в утке, утка - в зайце (кролике), заяц - в сундуке, сундук - на дереве. Если разбить яйцо, то Кащей (старый мир) гибнет и рождается новый мир, новая вселенная. История рождения, смерти и воскресения Иисуса Христа напоминает ритуалы, связанные с символизмом ежегодного возрождения мира, где другие «спасители» -боги или полубоги - преуспели в своем назначении, были убиты и возрождены, а вместе с ними возродился и мир. Однако, при всей схожести христианства с циклическими религиями, где смерть и возрождение бога, будь то Озирис, Таммуз или Орфей, были вечно повторяющимся мифом, Христос родился, был распят, воскрес и вознесся по правую руку Бога Отца один раз и навсегда. Завершенность воскресения приводит к тому, что в христианских ритуалах, в том числе и праздника Рождества Христова, празднуется уже совершенное, но одновременно и как духовное событие, происходящее именно сегодня и с самими верующими. Люди и весь мир возродятся только один раз, когда во второй раз явится

Спаситель и у каждого спросит по делам его. Казалось бы, христианство дает человеку наивысшую свободу, которую он только может себе вообразить, - человек может все, даже влиять на вселенную. Только верь, и все сбудется по вере твоей, только не сомневайся в сердце своем. Однако достигнуть этого могут только избранные: святые, мученики и праведники, только их ждет восхождение на Небеса, в рай и общение с Богом, только они обретут вечное спасение. Путь этот не закрыт никому, но, по наблюдению М. Элиаде, у большинства современных людей, в том числе и у христиан, где-то глубоко внутри сидит мысль, «что жизнь нельзя исправить, а можно только создать заново». Поэтому многие из нас считают возможным начать новую, незапятнанную жизнь, новое, добродетельное существование с Нового года, Рождества, дня рождения или, к примеру, с понедельника. В этом, несомненно, прослеживаются архетипические воззрения наших предков на возможность уничтожения времени, многократного периодического возрождения не только природы, но и человека.

1.2 Социальное значение праздника Новый год

Место советских праздников и обрядов как важного средства воспитания масс в арсенале форм идеологического воздействия определяется теми задачами, которые выдвигает наша партия в деле коммунистического воспитания трудящихся. Важная роль в коммунистическом воспитании трудящихся принадлежит советским праздникам и обрядам. Обрядность способствует укреплению связи между отдельным человеком и обществом. Она связана со всеми формами общественного сознания. В обрядности аккумулируется социальный опыт людей, который она передает новым поколениям. Своеобразие обрядности как средства воспитания проявляется в том, что она оказывает воздействие на сознание человека, как в рациональной, так и эмоциональной форме. В нашей стране сложилась и продолжает развиваться система советских праздников и обрядов, являющаяся составным элементом социалистической культуры, социалистического образа жизни. Советские праздники и обряды обычно классифицируются с точки зрения их идейно-политического содержания. По этому признаку в системе советских праздников и обрядов можно выделить такие основные группы:

1) общегосударственные, революционные праздники;

2) праздники трудовые;

3) семейно-бытовые, а также праздники, посвященные различным циклам времен года, природы и т. п.

В особые группы некоторые советские исследователи выделяют воинские праздники и обряды, и молодежную обрядность.

Огромное социальное значение имеют советские общегосударственные и революционные праздники. Они наиболее полно выражают наши общественные идеалы, революционные и прогрессивные демократические традиции, борьбу за новую жизнь. Много красивых праздников и обрядов связано также с природой. Это, прежде всего Новый год, который является официальным праздником нашего календаря. Красоте зимы посвящен праздник проводов русской зимы. Некоторые народные празднества связаны с весной и летом: лола (праздник тюльпанов), навруз (день весеннего равноденствия) и др. На Украине и в Белоруссии возрождаются купальские праздники с их красочными играми и развлечениями. В эту группу входит и поэтический праздник русской березки.

Воздействие экономических и идеологических факторов на систему праздников и обрядов нагляднее всего обнаруживается в период больших социальных преобразований. Так, победа социалистического строя в нашей стране создала условия для расцвета подлинно народных, прогрессивных праздников, обрядов и церемоний, открыла новую страницу в истории культуры народов нашей страны. Существенной особенностью системы советских праздников и обрядов является ее атеистическая направленность. Ведь не секрет, что церковные обряды оказывают еще значительное влияние на верующих. Это происходит как за счет тщательно разработанного ритуала, так и использования некоторых элементов искусства: архитектуры, живописи, музыки, хорового пения. В эмоциональном воздействии религии на людей кроется одна из причин ее живучести. С эмоционально-психологическим влиянием религиозной обрядности можно успешно бороться, лишь противопоставляя ей новую, советскую обрядность, которая способствует повышению духовной культуры трудящихся, вытесняет религиозные пережитки. Образно-художественная природа советской обрядности позволяет оказывать эмоциональное воздействие на человека и, таким образом, является незаменимым средством преодоления религиозных чувств. Наша обрядность содействует углубленному пониманию действительности, формированию материалистических убеждений и воспитанию чувств, становлению человеческой личности. Атеистическую функцию выполняют все советские праздники и обряды. Но среди них есть и такие, атеистическая направленность которых выражена наиболее ярко. Это прежде всего праздники и обряды, связанные с личной жизнью человека: торжественная регистрация рождения ребенка, праздник совершеннолетия, свадьба, гражданские похороны, День памяти усопших, а также праздники, связанные с различными природными циклами: проводы русской зимы, праздник русской березки, праздник весеннего солнцеворота.

Конечно, атеистическую функцию советской обрядности нельзя понимать прямолинейно, ибо эта функция опосредуется сущностью и социальной направленностью новых праздников и обрядов. Ошибочным было бы мнение, что по мере отмирания религии общество все меньше будет нуждаться в гражданских обрядах. Ибо новая обрядность не только отрицает религиозную традицию, она утверждает советские традиции, приобщает личность к коммунистическим духовным ценностям, к советскому образу жизни. И в этом отношении ее воспитательные функции непреходящи.

1.3 Происхождение праздника Новый год

Российская традиция праздновать Новый год пришла с Запада вместе с петровской модернизацией и изначально несла в себе скрытый конфликт с древнерусской культурой, что характерно для всех начинаний эпохи Просвещения. Вместо религиозно-мифологического ритуального комплекса просвещенная элита внедряет рационально обоснованные, государственно-идеологические праздники. Сдвиг точки начала года должен был разрушить природно-циклическое представление о времени, присущее традиционному аграрному обществу, связать этот исток не с природой, а с культурой. Новый год 1 января в Российской империи праздновали далеко не все подданные, поскольку он не был «самостоятельным праздником, он был частью рождественских празднеств, длившихся до Крещения» [7,с.30]. Новый год к тому же не был и массовым праздником. Его отмечали в кругу семьи, причем только в «барских» семьях. Крестьянам Новый год был чужд, как и все то «новое», чем развлекались люди высших слоев. Таким образом, важно зафиксировать, что Новый год не имел такой богатой народной и религиозно-ритуальной традиции, как другие русские праздники, что отчасти объясняет возможность его внедрения в советскую праздничную культуру, стремящуюся создавать собственные новые ритуалы.

Первоначально после Октябрьской революции Новый год ушел на задворки вместе с Рождеством. Как семейные ритуалы, эти события никто не отменял, но на них лежал отпечаток «дикарскости», «поповскости»; бытовало мнение, что с елки как символа праздника «начинается религиозность детей» [7,с.50]. Использование новогоднего символического капитала началось в период сталинской модернизации. В газете «Правда» (1935, 28 дек.) был напечатан призыв П. Постышева: «Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, во Дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах -- везде должна быть детская елка!» [7,с.65].Так началась история советского Нового года, а окончательно праздничный канон сложился к началу 1960-х гг. Ключевым словом в призыве 1935 г. является слово «коллективные». Как уже было сказано выше, в досоветской России празднование Нового года носило семейный характер. Устраивались, конечно, елки, например, для детей друзей семьи, а с 1852 г. проводились публичные елки, но они не носили такого размаха, как елки советские Праздничный ритуал -- важнейший способ формирования «коллективных тел», «большой семьи», что является чрезвычайно значимым в рамках советских культурных практик. Культура 1930-х гг. строилась на мифе о «большой семье». В атмосфере кризиса первого этапа сталинской модернизации, связанного с неудачами индустриализации, государство заменяет механистические символы 1920-х гг. символами «теплого» единства людей по аналогии с родственными узами традиционного общества (в концепции В. Паперного -- культура-2). Как пишет К. Кларк, «государство уделяло особое внимание кровным родственным связям и представляло их как центральный символ социального благополучия. Руководители советского общества сделались «отцами»; национальные герои стали «сыновьями», а государство -- «семьей». Призыв к абсолютной преданности символической семье-государству не исключал, а использовал привязанность к реальной семье, оставляя приоритет за государством. Исторические исследования показывают, что всегда, когда идеология использует риторику единства народа и власти (например, во времена правления Николая 1), государство активно ищет пути укрепления обычной «атомарной» семьи, расценивая ее как помощника государства. Новый год, сохраняя ауру приватного, домашнего праздника, в то же время позволял каждому слиться со всеми в общем переживании череды лет, вечном круговороте природных циклов, создавая иллюзию дистанцирования от плотного социально-идеологического давления. Этот праздник как никакой другой способствовал конституированию советского общества как одной большой семьи.

Таким образом, складывается «семейственность» государственного типа, поэтому «елка учреждается на государственном уровне как мероприятие общественных детских учреждений. …Формирование “традиции” происходит в считанные месяцы». «Традиция» транслировалась сверху: были выпущены сборники сценариев для детских новогодних елок, сняты фильмы и мультфильмы, задающие образцы празднования. Например, коллективное празднование Нового года в клубе, на работе или во Дворце культуры у взрослых началось с выхода фильма «Карнавальная ночь» (см., например, документальный фильм Л. Парфенова «300 лет Нового года»). Эти же обстоятельства способствовали смене хронотопа: в периоды после революции и в годы первых пятилеток ориентация была на настоящее или будущее, но «как только обществу предстали основатели рода, появился интерес к прошлому и его истокам». В это время делается ставка на фольклор, национальную и мировую классику, исторические романы.

Праздничные ритуалы всегда несут в себе концепцию времени, специфическим образом сочетая линейное (мирское) и круговое (священное) время. В традиционной культуре в праздничном ритуале человек заново переживает важнейшие события как неизменные, вечные, неотменяемые в своем значении для настоящего. Когда в культуре Нового времени начинает доминировать секулярное линейное время, представления о нем тоже закрепляются в праздниках, связанных с гражданской историей, творимой героическими личностями или народом. Такого рода праздники требуют постоянной подпитки актуальными значениями, так как сакральность светских событий нуждается в постоянном обосновании: она уже не может опираться на мифологическое или Божественное происхождение. Особенностью сталинской литературы была, по выражению К. Кларк, «модальная двойственность, создающая возможность для беспрепятственной переброски из реалистического дискурса в дискурс мифический или утопический».

Новый год в этом отношении оказался для советского проекта очень подходящим праздником, так как в нем естественным образом сочетается прощание с прошлым (каждый год не похож на другой, старый год уже не вернется, в новом году будет все новое -- и счастье, и планы, и успехи) с радостной надеждой на будущее. Не случайно, как утверждает Л. Парфенов, на детских утренниках Дед Мороз рассказывал о том, сколько стали выплавили в этом году и насколько быстрыми темпами мы движемся к коммунизму. Даже если в реальности один год был похож на другой, необходимо было продемонстрировать, что с каждым годом жить становится «лучше и веселее». Именно поэтому смена одного года другим становится столь важной для советской культуры. Праздник, по мнению А.Ф. Еремеева, -- это ритуал, связанный с интенсификацией и концентрацией радости и удовольствия. Исследователь настаивает на том, что этот процесс необходимо описывать как «производство положительных эмоций, оптимальных состояний», фиксируя момент сознательного усилия архаического общества по достижению социально значимой цели. Таким важным результатом становится коллективное воодушевление, ощущение эйфории от причастности к всеобщему, опьяняющее чувство невероятных возможностей. В архаическом празднике «отдельный человек не подчиняется внешнему воздействию, не “загоняется” в вынужденное единство, но общие причины и принятые культурные способы реагирования на те или иные события неизменно приводили к согласованности и единообразию» . Таким образом, архаический праздник является самым эффективным способом достижения коллективного воодушевления вокруг идеи единства.

Многие исследователи отмечают, что тоталитарные культуры актуализируют архаические культурные комплексы, реставрируя и прагматически используя их колоссальный энергетический заряд для мобилизации. При этом главные двигатели архаического праздника -- спонтанность и импровизационность -- отвергались, а целью государственной праздничной политики было переключение регистра страха в эйфорию веселья. Знаменитая фраза «Жить стало лучше, жить стало веселее» была произнесена в разгар Большого террора, и на это же время приходится пик производства праздничности: музыкальных кинокомедий, сказок, шествий, парадов, карнавалов и других масштабных зрелищных ритуалов. Как пишет М. Рыклин, «крайним проявлением ужаса, возникающим в условиях Террора, было ликование ». Именно ужас давал «санкцию на нечто похожее на счастье».

Взрыв «сталинской» карнавальности, согласно М. Рыклину, «обретает свою сверхзадачу в желании замкнуть народ рамками самодостаточной ликующей речи, которая отрицает принцип реальности и тем самым -- террор. Освобожденный от неудобной, искалеченной материальности своего бытия, народ оказывается идентичен риторическому канону воображаемой нетленной народности». Советский новогодний общественный праздник обязательно предполагает маскарадные костюмы, это организованный «сознательный» карнавал, формализующий и регламентирующий стихийность народного карнавала. Но, поскольку Новому году был оставлен и даже усилен его статус семейного праздника, в нем возникает легитимная возможность для импровизации и творчества в пределах частного пространства дома, дружеского круга.

Как календарный праздник, отмечающий ход природного времени, Новый год был единственным праздником, отсылающим к языческим обрядам. Поскольку атеистическая культурная политика отменила традиционные религиозные праздники, ставка делалась на язычество и фольклор как подлинные проявления народной культуры. Казалось бы, именно Новый год должен был обнаруживать в себе наибольшую концентрацию архаических и традиционалистских черт, восходящих к аграрным культам древних славян. На самом деле архаический комплекс гораздо более развернуто представлен в общественно-политических мероприятиях, направляющих энергию толпы в идеологическое русло. Ритуалы советского Нового года вовсе не ориентированы на возбуждение коллективного бессознательного, сильных социальных эмоций энтузиастического плана, в них репрезентированы просветительно-дидактические коннотации, патриархальные установки; скорее всего, в нем наследуются рождественские аллюзии: «Каждый год, в покаянные дни Рождественского поста, советский человек вместе с родными и близкими, в темное время суток, через разделение ритуальной трапезы приобщается таинств Деда Мороза, а детей своих, почитая это своим родительским долгом, вводит в сакральный мир новогодней елки».