Русская cмеховая культура и ее историческое становление и развитие от истоков до XVIII века
Природа смеховой культуры на Руси. Скоморошество и юродство, смех в литературе. Эволюция смеховой культуры в ХVII - первой половине ХVIII вв. Смех в художественных произведениях русского Просвещения. Смеховая культура в зеркале сатирической журналистики.
| Рубрика | Культура и искусство |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 13.07.2014 |
| Размер файла | 185,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Укреплению и отчасти развитию заложенной Фонвизиным традиции способствовали комедии П.А. Кропотова ("Фомушка, бабушкин внучек"), Я.Б. Княжнина (особенно "Хвастун" и "Чудаки") А Д. Копиева ("Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярморка"), А.И. Клушина ("Смех и горе"), В.В. Капниста ("Ябеда") и др.
В конце века намечаются изменения в характере комедийного действия. Если раньше комедия строилась преимущественно на материале семейных столкновений, то теперь заметно тяготение к организации действия вокруг социального, общественного конфликта. Традиционная комедийная интрига могла совсем отсутствовать, она могла быть и сохранена, но имела побочный, необязательный характер. Так построена одна из лучших после "Недоросля" комедий ХVIII века - "Ябеда" В.В. Капниста. Сам автор видел свою задачу в том, чтобы "обнажить мздоимство, ябеды всю гнусность". Обличение бюрократии, судебных проволочек, взяточничества не было новым для русской комедии. Его мы найдем у Сумарокова, Фонвизина.
"Ябеда" - это единственный кроме "Недоросля" текст ХVIII века, конкретно ассоциирующийся с зеркалом жизни в сознании близких современников: "Кажется, что комедия "Ябеда" не есть один только забавный идеал, и очень верить можно злоупотреблениям, в ней представленным; это зеркало, в котором увидят себя многие, как скоро только захотят в него посмотреться".
Каламбур Капниста выполняет ту же роль, что и каламбур Фонвизина: он разводит персонажей комедии по признаку того уровня смысла, которым каждый из них пользуется, объединяет их синонимическими связями и противопоставляет в антонимических, закрепляя за каждой группой определенную позицию в иерархии реальности: бытие и быт. Однако в каламбуре "Ябеды" по сравнению с "Недорослем" появляется и нечто новое: он имеет способность становиться из чисто речевого комического и смыслового приема непосредственным сценическим эффектом. Целые явления "Ябеды" выстроены на каламбурной перекличке реплики со сценическим физическим действием:
Атуев (почти падая с пьянства). Надейся на меня, как на кремлевску стену., Паролькин (держа стакан и облив руку пуншем). Пусть высохнет рука, коли не подпишу. Хвата й к о. Свахляют пусть они, а я уж пропущу. (Выпивает стакан).
Так, каламбур Капниста обнаруживает новое свойство этого исключительно многомысленного и многофункционального смехового приема русской комедии. Каламбур "Ябеды" не просто сталкивает в одном слове два разнокачественных значения, заставляя его (слово) колебаться на их грани, но и акцентирует в нем два функциональных аспекта, речевой и действенный. Оба они покрыты одной словесной формой, но при этом слово значит одно, а дело, им обозначенное, выглядит совсем по-другому, и слово "благо" оказывается особенно выразительным именно в этой разновидности каламбура. По своей природе слово "благо" обладает противоположными значениями. В высоком стиле слово "благо" синонимично слову "добро", в просторечии - слову "зло" (ср. современные модификации "блажь", "блажной"). Это его свойство и становится основой каламбурной игры смыслами в комедии "Ябеда".
На этой грани каламбурного слова-дела, непосредственно в соотношении речевого и действенного аспектов драмы, обрисовывается тот самый непоправимый раскол русской реальности на бытийное благое в высшем смысле слово и бытовое благое же, но в смысле просторечном дело, который составляет аналитически реконструируемое "высшее содержание" "Недоросля"; только в "Ябеде" этот подтекст становится открытым текстом.
Таким образом, Фонвизин и Капнист, каждый со своей точки зрения, но в одной и той же жанровой форме "истинно общественной комедии" препарируют одну из составных частей двуединого источника русского общественного неблагополучия: высшее благо власти и закона, которое в своей бытовой интерпретации оборачивается своим собственным каламбурным антонимом: блажью тиранического произвола и судейского беззакония. Подобная метаморфоза строго соответствует стилевой прикрепленности двух значений слова "благо": положительного - к высокому стилю, отрицательного - к низкому бытовому просторечию.
Также заслуживает внимания и сатирический жанр басни. Басня также служила утверждению общественного и этического идеала эпохи. Но отличалась от них формой художественного выражения идеала. Она утверждала отрицая. Отрицание осуществлялось с помощью смеха. Использование смешного как формы эмоциональной оценки сближало басню с комедией. Но смешное прикрывалось аллегорией. Это делало жанр басни непохожим на другие, в том числе и на комедию. Иносказание смягчало критику. Однако нравоучительный вывод, которым сопровождался всякий басенный рассказ, обнажал главную мысль произведения, сообщал жанру в целом характер острой насмешки над изображаемым.
Первые русские басни вышли из-под пера Кантемира. С этого времени басня начинает завоевывать прочные позиции в русской литературе. Обрабатываются, как правило, уже известные басенные сюжеты. Басни Кантемира были первыми опытами русской литературы в этом жанре, и они определили его последующее развитие. Их было немного, но все они были написаны стихами. В них можно выделить басни, имеющие чисто нравоучительные цели и написанные на традиционные сюжеты, как, например, "Огонь и восковой болван", и басни, связанные с русской жизнью.
Главным предметом осмеяния в них были не пороки вообще, а те из них, которые в наибольшей степени оказались характерными для послепетровской эпохи, определяли ее отрицательные стороны. Они осмеивали невежество, забвение дворянами своего долга и т.д., т.е. разрабатывали те же темы, которые определяли характер стихотворной сатиры Кантемира. Со стихотворной сатирой их сближала и форма выражения эмоциональной оценки осмеиваемых явлений: явление бралось в его сути, оценка имела характер отрицания. Характерна для Кантемира басня "Ястреб, Павлин и Сова".
Царь птиц - Орел должен поставить над птичьим родом воеводу, выбрав его из трех претендентов - Ястреба, Павлина, Совы. Он отказывает Ястребу. В нем отсутствует рвение к службе и особые заслуги перед птичьим народом. Павлину тоже отказывает. За спесь и гордость. Выбирает Сову: она "нравом тиха", ссор напрасно не ищет, ей свойственно чувство ответственности. "Недремно та бодрствует, как унывает прочее племя во сне". Выбор Орла одобряет автор-повествователь: "Таков воевода годен к безопасности целого народа" Кантемир А. Собрание стихотворений, - Л.,1956 - С. 225.
Русская басня в своем развитии прошла сложный путь. Однако на всех этапах она содержала критику явлений общественно опасных. Ее предметом стали хищники всех рангов, взяточники, невежды, люди, забывшие о своем гражданском долге, поправшие права слабого. Демократизму басни способствовала связь жанра с фольклором. Так, Сумароков, за ним Майков и другие баснописцы ХVIII века берут сюжеты своих басен из устного народного творчества, используют пословицы и поговорки.
При жизни Сумароков выпустил три сборника басен (1762 - 1769), большое количество басен было им напечатано в разных периодических изданиях 1750 - 1760-х гг. Всего же он написал около 400 басен.
Басня целиком сосредоточена в мире низких бытовых материальных страстей: таких, как лицемерие, чванство, корыстолюбие, невежество и т.д.
Басенные традиции оказываются схожими с традициями русской сатиры. Сам Сумароков называл свои басни "притчами", подчеркивая тем самым их дидактическое начало. В баснях Сумароков использует приемы речевого комизма, уже знакомые нам по стилю его комедийных текстов. Так, в басне весьма продуктивен каламбур - любимая Сумароковым словесная игра на полисемии и созвучии. Но если в комедии был более продуктивен каламбур, основанный на полисемии слова, то более острый и просторечный стиль басни предпочитает каламбур на основе созвучия, рождающий дополнительный комический эффект из-за абсолютной несовместимости созвучных слов.
Очевидно, что в этих случаях комический эффект рождается от столкновения слов, близких по звучанию, но относящихся к разным стилевым сферам речи.
Таким образом, усваивая эстетические основания сатиры, басня под пером Сумарокова вбирает в себя и отрицательную этическую установку сатиры, превращаясь в обличение порока, а не только в его осмеяние. Это тоже признак национального своеобразия жанра русской басни в том виде, в котором она впервые сложилась в творчестве Сумарокова.
У Сумарокова есть басни, предметом которых были личные недостатки человека: тщеславие ("Ворона и Лиса"), хвастовство ("Хвастун"), скупость ("Два скупые"), пьянство ("Муж - пьяница", "Пьяница - трус", "Новое лекарство"). Главное внимание было сосредоточено в баснях Сумарокова на тех недостатках людей, которые были порождением его эпохи и заключали в себе общественную опасность.
По своей тематике басня Сумарокова имеет много общего с его комедией и сатирой, а также с тематикой трагедии, оды, его прозаических статей. Во всех своих произведениях Сумароков выступил как лучший представитель наиболее просвещенной части русского дворянства, оставаясь при этом сыном своего времени.
Он говорит о силе человеческого разума, о необходимости его просвещения ("Лисица и статуя"). Главное место в государстве он отводит дворянству. Поэтому одной из тех его басен становится тема дворянина и его назначения ("Недостаток времени"). Постановка этих общих тем, характерных для творчества Сумарокова в целом, сопровождается критикой, осмеянием конкретных недостатков того сословия, которое составляет, по его мнению, основу общества. Он критикует тех дворян, у которых нет высоких идеалов, разумных целей, которые подходят к обществу с потребительским отношением, стремятся взять, ничего не давая взамен ("Блоха", "Осел во Львовой шкуре", "Филин", "Просьба Мухи"). Осуждает безразличие тех, кто ответственен за судьбу государства, народа ("Совет боярский"), говорит о недостойной вражде и войне между собой тех, кто поставлен "наверху" ("Война Орлов"), о пагубном бездействии верховной власти, о безразличии ее к нуждам подданных ("Болван").
Эти мысли он развивает и в статьях, опубликованных в журнале 1759 года "Трудолюбивая пчела" ("Сон, счастливое общество", "О домостроительстве" и др.).
Причину этого Сумароков видит в непросвещенности или ложном понимании просвещения первым сословием в государстве. Это определило, как и в комедиях, резкую критику им "недостойных" дворян. Среди них те, кто неуважительно относится к национальной культуре, обычаям, языку ("Шалунья", "Порча языка", "Уборка головы", "Французский язык"), кто ведет праздный образ жизни, предается мотовству и расточительности ("Ось и Бык", "Подушка и Кафтан"), кто остается глух к чужим страданиям, жесток и бессердечен ("Безногий солдат").
Острой критике подвергнуто в баснях Сумарокова "племя подьячих", судейское чиновничество Осмеянию его посвящено самое значительное число басен "Коршун в павлиньих перьях", "Протокол", "Стряпчий", "Притча на несмысленных писцов" и др. Он нападает на взяточничество, казнокрадство, неправосудие, продажность представителей власти. Эти басни, как и комедии, перекликаются с рядом журнальных статей Сумарокова, помещенных им в "Трудолюбивой пчеле" "Жалоба утесненной Истины Юпитеру", "О некоторой заразительной болезни", "О копиистах", "О почитании автора приказному роду". Журнальные материалы, углубляя представление о связи басенных сюжетов Сумарокова с современной эпохой, были первыми в русской литературе образцами сатирической публицистики.
Традиции Сумарокова получили дальнейшее развитие у В.И. Майкова, И.И. Хемницера.
В идейном отношении наиболее близок Сумарокову В.И. Майков. Он стоит на позициях признания целесообразности существующей структуры общества и в ряде своих басен развивает мысли Сумарокова.
Главным предметом нападок автора являются "неразумные" дворяне, подьячие, откупщики. Следуя сложившейся в литературе классицизма традиции, Майков утверждает мысль о преимуществах личных заслуг перед знатностью рода. В басне "Лев, званный к Мартышке на обед" высмеян спесивый Бык, гордящийся своей знатностью и заявляющий, что он "Льву едва ли что не равен". Гордится славными предками "Конь славной породы". Спорит Лодка с Кораблем, между тем ей "сил равных не дано". Майков В.И. Избранные произведения. - М - Л., 1966. - С. 168 Потомки знатных предков лишены собственных заслуг, ведут праздный образ жизни, предаются недостойным порокам ("Детина и Конь", "Медведь и Волк"). Зависть к успехам ближнего ("Повар и Портной"), тщеславие ("Кошка и Соловей"), невежество ("Суеверие") - все это недостойно дворянина. Как ни велики притязания "неразумных" дворян, "великая душа в напастях познается" ("Корабль и Лодка").
Басня Хемницера наследовала традиции смеховой культуры Кантемира и Сумарокова. Однако сама постановка тех же вопросов у него была более резкой, приобретая сатирический характер. Он подвергает резкой критике монарха-тирана, забывшего о своем долге, преследующего правду, насаждающего вокруг себя лесть и подобострастие ("Дионисий и министр", "Привилегия"). В многочисленных своих баснях о львах Хемницер дает сатирическое изображение монарха, находящегося во власти своих "неразумных" страстей, неизменно пользующегося правом сильного в ущерб интересам подданных ("Дележльвиный", "Побор львиный" и др.).
Высшее сословие далеко от совершенства, оно невежественно, враждебно относится к просвещению, завистливо к успехам ближнего ("Медведь-плясун", "Осел-невежа", "Попугай"), оно измельчало в своих идеалах, ему чужды духовные интересы ("Два соседа"). Но оно претендует на чины и звания, на высокое общественное положение без заслуг ("Совет стариков" "Боярин Афинский", "Осел в уборе", "Барон"), рассчитывая попасть в "случай" ("Осел, приглашенный на охоту"). Оно кичится своим происхождением, спесью прикрывает пустоту и никчемность своей души ("Обоз"). Пороки высшего сословия представлены в баснях Хемницера очень широко и осмеяны с использованием сатирических средств.
Другим объектом критики в баснях Хемницера было чиновничество. Как и Сумароков, он не противопоставляет высшее, титулованное чиновничество низшему - подьячим. Он изображает хищничество повсеместно, независимо от чинов и званий. Но чем выше стоял хищник, тем изощреннее были его "поборы" ("Побор львиный"). Зло в его разных видах, по мнению Хемницера, идет сверху, от сильных ("Дележ львиный"). Хищничество сильных не остается тайной, его нельзя прикрыть даже благотворительностью: "услуга" бедным не покрывает причиненного им зла ("Кащей"). И хотя хищничество в виде взяток, поборов, прямых хищений стало заразительной болезнью общества, наказаны бывают лишь мелкие плуты ("Паук и Муха"). В этом Хемницер согласен с наблюдениями Сумарокова и Майкова. Сильные всегда выходят из-под суда правыми. И это потому, что продажен весь бюрократический аппарат ("Стряпчий и воры").
В ХVIII веке существовал еще и жанр герой-комической поэмы. Комическая, или, точнее, "герой-комическая" поэма - жанр, признанный классической поэтикой и распространенный в различных его разновидностях в классических литературах Европы. На Западе он имел свою, довольно длительную историю. Во Франции дело началось с середины ХVII столетия, со школы так называемой "бюрлеск", с творчества Скаррона. Он издал в 1648-1652 гг. свою "Перелицованную (переодетую) Энеиду". Знаменитая поэма Виргилия рассказана здесь в комическом духе, герои поэмы, в том числе и боги, представлены в виде современных Скаррону людей, весьма обыкновенных и забавных, в изложение внесены подробности "низкого" быта, стиль "простонароден", груб. Травестированные (переодетые) поэмы в духе Скаррона имели успех и издавались во множестве во всех странах Европы. Но уже в том же ХVII столетии против них выступил Буало и осудил их с точки зрения укрепляемых им позиций классицизма. В 1674 г. он предложил образец иной комической поэмы, призванной отменить "бюрлескные" перелицовки. Это была его поэма "Налой". Она была построена обратным методом по сравнению с поэмами скарроновского типа. Буало взял "низкую" тему - столкновение в среде современных ему церковников, ссору по пустякам, изложил ее стилем героической эпопеи, сохраняя и характернейшие элементы построения этого "высокого жанра". В ХVIII веке в западных литературах жили традиции обоих видов комической поэмы и классической - по Буало, и "бюрлескной" - по Скаррону Характеристика и история комической поэзии ХVII - ХVIII ив. хорошо дана в статьях Б.В. Томашевского " Герой-комическая поэма" н "Поэзия наизнанку" в книге " герой-комическая поэма" (под ред. Б.В. Томашевского). - Л., 1933. .
В своеобразном преломлении отразились эти традиции в поэзии русского классицизма ХVIII века, в частности в поэзии Майкова. Русская литература ХVIII века обильна произведениями комических поэтических жанров; проблемы комической и пародийной поэзии занимали в ней заметное место.
Много внимания пародийно-комическим жанрам уделял Сумароков. Он не только сформулировал их теорию, но и дал их образцы и разработал стилистические элементы, необходимые для дальнейшего их развития. Травестийный характер имеет, например, сатира Сумарокова "Наставление сыну", в которой мы на месте моральных рассуждений находим уроки подлости, выраженные, однако, речевыми формулами и слогом серьезной медитативно-дидактической поэзии, давшей и общие жанровые очертания пьесы.
С традицией Сумарокова связано и творчество В.И. Майкова как автора комических поэм. Уже первая из поэм В.И. Майкова, "Игрок ломбера", представляет собой перелицовку схемы и формул героической эпопеи. Поэма имела успех, конечно, прежде всего, потому, что это была первая "правильная" комическая поэма в России ХVIII века.
При этом успех "Игрока ломбера" был обеспечен самой его темой. Это была поэма, не ограничивавшая свою задачу стремлением насмешить читателя. Она несла в себе злободневное сатирическое задание. В ней изображались в аллегорическом плане похождения картежника. Именно против повального увлечения картежом в дворянской среде ополчился Майков. Игра в карты становилась социальным бедствием дворянства.
На карточных столах проигрывались состояния, целые деревни с сотнями крепостных ставились на карту. Благополучие целых дворянских родов нередко рушилось за одну ночь азартной игры. В столицах появились шулеры, целые компании шулеров, заманивавших картежников в притоны и обиравших их. Между тем, в карты играли и во дворце. Передовые дворянские интеллигенты, стараясь оздоровить свой класс, вступили в литературную и даже бытовую борьбу с картежом. Для них картеж был не только явлением, опасным в смысле разложения экономических устоев дворянских "фамилий", но и свидетельством некультурности дворянского общества, отсутствия в его среде высших духовных интересов, пустоты его. Сумароков, Херасков, Майков направили свои сатирические стрелы против картежников. Херасков старался показать и примером, своим собственным и своего салона, как благородно и культурно можно проводить время, занимать свой досуг без карт. В предисловии к своим "Нравоучительным басням" (1764) М.М. Херасков писал: "Я не играю в карты, а пишу басни; хорошо ли я делаю или худо, всему обществу отдаю на рассуждение".
В 1771 году появляется шедевр Майкова, комическая поэма "Елисей, или раздраженный Вакх". Действующие лица "Елисея" - ямщики, проститутки, купцы и т.п. В.И. Майков изображал "низкий" быт под углом зрения комизма, несоизмеримости этого материала с обязательным достоинством жанра эпопеи. И весь сюжет поэмы сохранил на себе следы первоначального пародийного замысла Майкова: основные сюжетные ситуации "Елисея" представляют собой очевидные бурлескные перелицовки сюжетных ситуаций "Энеиды". И этот тип бурлескного перелицовывания высоких персонажей героического эпоса у Майкова выдержан последовательно и четко: их образы демонстративно окружены контекстом самого низкого быта:
Плутон по мертвеце с жрецами пировал,
Вулкан на Устюжие пивной котел ковал
И знать, что помышлял он к празднику о браге;
Жена его была у жен честных в ватаге,
Которые собой прельщают всех людей;
Купидо на часах стоял у лебедей;
Марс с нею был тогда, а Геркулес от скуки
Играл с ребятами клюкою длинной в суки Русская литература ХVIII векаЛ., 1970. - С. 234. .
"Елисей" и "Игрок ломбера" - произведения не только комические, но и сатирические, и злободневные. Именно боевой сатирический характер "Елисея" позволил В.И. Майкову внести в эту поэму обильный бытовой материал, немало острых зарисовок подлинной социальной действительности его времени. Елисей типологически близок низовому герою русского авантюрно-бытового романа, о котором будет сказано ниже. Поэма Майкова сближается с демократическим романом и по такому признаку, как широкое использование фольклора с целью создания образа национального демократического героя, естественного носителя фольклорной культуры. И эта полифония от фольклорного и литературного высокого эпоса до фольклорных и литературных смеховых жанров, с которыми, так или иначе, соотнесен текст майковской поэмы, придает ей принципиально новое эстетическое качество - своеобразную жанровую вибрацию между высоким и низким, серьезным и смешным, патетикой и иронией, с тенденцией к взаимоуподоблению этих полярных категорий в "посредственной речи" и "посредственном" - не высоком и не низком - жанре.
Еще одной крупной фигурой среди писателей школы Сумаркова был М.М. Херасков. Уже с начала 1760-х годов он стал во главе группы писателей, объединившихся вокруг Московского университета и его журналов. Пропаганду высокого морального идеала в кругу дворянства Херасков вел в течение всей своей жизни и в университете, и всем своим личным обликом, примером своего быта, своего дома. Литературное наследие Хераскова огромно. Херасков писал также комедии, например, "Ненавистник", созданную в 1770 году, " Безбожник", появившуюся в 1761 году.
Стоит упомянуть и творчество самой Екатерины II, также писавшей комедии. Осуждение всех недовольных режимом Екатерины составляет основу первой и наиболее значительной группы ее комедий. Сюда относятся комедии: "О, время!", "Именины госпожи Ворчалкиной", "Передняя знатного боярина", "Госпожа Вестникова с семьею" (все четыре пьесы - 1772 года). Прежде всего, в этих пьесах изображены и высмеяны "общечеловеческие" пороки, "внесоциальные" недостатки людей: ханжество, любовь к сплетням, трусость, грубость, даже глупость и т.д. Екатерина хотела этой стороной своих комедий указать путь современной ей сатире в сторону от острых социальных проблем, дать ей образцы вполне мирной и нравоучительной настроенности, в укор "злым" сатирикам - драматургам от Сумарокова до Фонвизина. Затем, - и в этом Екатерина освобождала себя от морально-отвлеченного рецепта сатиры, - она дает ряд персонажей и отдельных намеков на современность в освещении правительственно-политической точки зрения. В комедии "О, время!" московские старухи-сплетницы, невежественные и злобные, недовольные правительством, пророчат беды, недовольны всем на свете, распускают слухи о нелепых распоряжениях властей.
Между 1772 и 1785 гг. в комедийном творчестве Екатерины был, по-видимому, перерыв. В 1785-1786 гг. она написала три комедии против масонов. Затем последовала серия комедий, лишенных острой политической направленности, относившихся скорее к юмористическому направлению, нежели к сатирическому. Екатерина настаивала ими на своей тенденции насадить такую комедию на русской сцене в противовес комедии типа "Недоросля".
§ 3. Смеховая культура в зеркале сатирической журналистики
Количественно и качественно расцветает в ХVIII веке и сатирическая журналистика. Чтобы журнал "Всякая всячина" не слишком выделялся своей единичностью на фоне полного отсутствия литературных журналов в периодике конца 1760-х гг., Екатерина намеком в первом номере разрешила всем желающим издавать сатирические журналы, причем, поскольку сама она издавала "Всякую всячину" анонимно, от будущих издателей тоже не требовалось выставлять на титульном листе своих имён.
И вот, вслед за "Всякой всячиной" стали появляться другие сатирические еженедельники: "И то, и се" М.Д. Чулкова, "Смесь" Ф.А. Эмина, "Трутень" Н.И. Новикова, "Ни то, ни се" В.Г. Рубана, "Поденщина" В.В. Тузова, выходившая листочками каждый день, а также ежемесячный журнал И.А. Тейльса и И.Ф. Румянцева "Полезное с приятным", затем перешедший на еженедельные выпуски, и ежемесячная "Адская почта" Ф.А. Эмина. Некоторые из этих изданий были очень недолговечны: "Ни то, ни се" выходило менее пяти месяцев, а "Поденщина" - только один месяц с лишним. Все же оживление в журналистике в 1769 г. получилось еще невиданное в России. И все это оживление оборвалось к началу 1770 г. Все журналы прекратили свое существование, кроме "Трутня", державшегося еще некоторое время, да "Всякая всячина" выпустила накопившиеся у нее за прошлый год и еще не напечатанные статьи в виде сборников под названием "Барышок Веяния всячины".
Сатирические журналы своей откровенной публицистичностью вывели на поверхность скрытую тенденцию всей предшествующей русской изящной словесности в смеховой культуре нового времени: сатиры Кантемира, комедии Сумарокова, как и многие другие явления, были художественной литературой лишь, в конечном счете. В первом же и главном - они были публицистикой моралистического или политического толка в своей ориентации на прямую социальную пользу, цель принести которую они и преследовали, прежде всего.
В результате скрытые за эстетикой идеологические факторы предшествующей литературы, постепенно нарастая, дали качественный взрыв публицистики в этих изданиях.
Вожаком передовой журналистики оказался Н.И. Новиков. "Трутень", издававшийся потом небольшими книжечками, выходил первоначально листами. Он состоял из статей в форме писем, разговоров, словарей и ведомостей, из стихотворений, остроумных объявлений, эпитафий и эпиграмм, направленных главным образом против общих недостатков того времени, хотя подчас не давалось пощады и отдельным лицам, если они того заслуживали. Екатерина решила прекратить свою затею с сатирическими журналами.
Однако Новиков был упрям, и молчать он не хотел. 27 апреля 1770 года вышел последний номер "Трутня", а через месяц, 26 мая того же года некий маклер Андрей Фок подал в типографию Академии наук (печатавшую ряд журналов)"доношение" о желании его "на собственный кошт" издавать ежемесячный журнал "Пустомеля". Андрей Фок был подставным лицом; за ним скрывался Новиков, очевидно, опасавшийся или и вовсе не имевший возможности выступать под своим именем. Новиков хотел тщательно скрыть свою принадлежность к новому журналу.
Но и этот журнал постигла та же участь.
После неудачи с "Пустомелей" Новиков как журналист умолкает на полтора года. С апреля 1772 г. он начинает издавать "Живописца".
В 1771 г. многое выяснилось во внутренних отношениях групп и "партий" в России. Страна переживала тяжелые дни. Шла трудная и разорительная война. Чума проникла в Москву, и вот - преддверие пугачевского восстания - чумный бунт в "первопрестольной", едва не вылившийся в подлинное крестьянское восстание. Накануне бунта деспотия переходит от "увещаний" к действиям. Один из вождей фронды Петр Панин, только что взявший у турок Бендеры, принужден выйти в отставку, оказывается в опале, под полицейским надзором. Вокруг него в Москве штаб фронды. Сумароков подчеркивает свое сочувствие опальному. В то же время и тоже в Москве Сумароков вступает в конфликт с главнокомандующим, ставленником власти, и терпит поражение.
Как и в прежних своих журналах, так и в "Живописце" Новиков ведет борьбу с правительственной вельможно-бюрократической верхушкой дворянской иерархии, с придворными, с "высшим светом". "Живописец" особенно усиленно нападает на светских щеголей, петиметров, золотую молодежь придворного круга с ее французскими манерами, нарядами. Он нападает на распущенность ее нравов, на пустоту светской жизни, высмеивает условный салонный жаргон петиметров. "Живописец" выступает со злой сатирой против лицемерия "светских людей", придворных политиканов, вельмож-интриганов и т.д. Он обрушивает свой гнев на льстецов, составляющих окружение вельмож, на молодых дворян, делающих карьеру путем клиентуры у знатного негодяя. "Живописец" задел на своих страницах и духовенство, точнее, монахов; статья о них состоит из комического письма к "Живописцу" некоего монаха Тарасия и ответа "Живописца"; оба письма написаны славянским языком, пародирующим слог церковных документов. Летом 1773 года журнал прекратился.
"Кошелек", последний сатирический журнал Новикова, выходил в 1774 г. Еще не было подавлено пугачевское восстание, когда Новиков начал выпускать этот журнал. Он был посвящен "отечеству". Задуман он был как журнал на одну тему: прославить российские добродетели древних времен и дискредитировать влияние Франции и тем самым новой французской философии - такова задача, которую ставил себе "Кошелек".
Новиковские журналы резко выделялись из остальных: по содержательности, талантливости, остроумию и живости они занимали первое место и имели по тому времени большой успех. Новиковская сатира всегда отличалась идейностью и серьезностью мысли.
Мы встретим в журналах 1769-1774 гг. и щеголей-петиметров, и чванливых вельмож-аристократов, и невежественных дворян, гонителей науки, известных нам по сатирам Кантемира, и подьячих-взяточников, ненавистных Сумарокову, и модников, распутников, пустодумов, лгунов, излюбленных в качестве объектов осуждения западными моральными журналами.
Если попытаться определить основной вклад сатирических журналов Новикова в развитие смеховой культуры ХVIII века, то он будет заключаться в следующем. Во-первых, это новое отношение к самой проблеме русской государственности и власти: именно Новиков как редактор "Трутня" и "Живописца" сумел впервые увидеть зеркальный отблеск ее уродства в уродливых лицах ее самых мелких и незначительных носителей. Во-вторых, неоценимое значение имел особенный, ассоциативно-непрямой способ выражения публицистической мысли специфически художественными средствами: компоновкой различных материалов, рождающей на стыке разных частных смыслов новый и обширнейший, - принцип, основанный на игре прямого значения высказывания с косвенно подразумеваемым, которая нередко превращается в игру утверждения и отрицания, претворяющую смех в слезы и творящую из жизнеподобной реальности абсурд, где все не то, чем кажется. Оба издания Новикова представляют собой текстовые единства абсолютно нового для русской литературы ХVIII века качества: не прямое декларативное высказывание, а косвенно-ассоциативное выражение авторской мысли, которая нигде не высказана, но с неизбежностью рождается в сфере рецепции, вне журнального текста и над ним из столкновения смыслов разных публикаций.
При этом именно русские журналы 1769-1774 гг., объединив в одной картине все разнообразие накопленных до них сатирико-нравоучительных тем, придали им своеобразный оттенок широкого социального охвата и политической остроты. Они сообщили литературе открытую злободневность, газетность в лучшем смысле этого слова.
Сатирическая журналистика 1774-1789 гг. унаследовала от предшествующей литературы ее общественный характер, "сатирический дидактизм", основанный на нравоучительном характере всей русской литературы ХVIII века и проявляющийся в повышенном интересе писателей к положительным явлениям русской жизни. В журналах "Лекарство от скуки и забот", "Утра", "Беседующий гражданин", "Собрание новостей" и других была продолжена критическая и сатирико-обличительная линия русской литературы, выражающаяся в публикации произведений, где высмеиваются негативные проявления безнравственности личной и общественной.
В журналах была продолжена также линия борьбы с французоманией, начатая еще в литературе начала ХVIII века. Она вырастала из естественного чувства национального достоинства. Было замечено следующее: в погоне за французской модой русские щеголи нередко необоснованно пренебрегали всем отечественным, считая, что "русское всегда не годно ни к чему", а "французское добро годится ко всему, хоть дорого, да мило".
Большое влияние на становление сатирических журналов ХVIII века оказала демократическая сатира ХVII века. Представление о сущности и задачах обличения, на которых она основывалась, было тесно связано с тем, что "это была сатира внелитературная, не подчинявшаяся никаким предписаниям и прямо противостоявшая господствовавшим идеологическим установкам своего времени. Это была сатира смеховая и осмеивавшая все освященные каноны. Орудием такой сатиры была пародия"Стенник Ю.В. Некоторые вопросы изучения русской сатиры ХVIII века. - Л., 1985. - №2. - С. 73. .
Причем все осмеиваемое как бы выворачивалось наизнанку и представлялось как смешная нелепость. Образцы такого рода литературы были широко известны. Это знакомая и понятная широким читательским массам форма рецептов, деловых документов, газетных объявлений. Здесь пародировалась только форма документа. Нелепое содержание было включено в привычную форму. Синтез смехового содержания и деловой формы, подчеркивающей серьезность "глупого" рецепта или объявления, и создавал смеховой эффект.
Так, например, в нескольких номерах журнала "Лекарство от скуки и забот" печатались "занятные объявления", тематика которых широка и разнообразна. Их сатира, больше моралистическая, чем общественная, чаще нападала на суеверия, невежество, дурное воспитание, мотовство.
Через все разделы "объявлений" проходит тема борьбы с галломанией и вертопрашеством. Авторы выражают беспокойство за будущее страны, молодые люди которой слепо копируют чужую моду и нравы.
Заключение
Подводя итоги дипломного исследования, представляется целесообразным отметить: развитие русской смеховой культуры от ее истоков до ХVIII века проходило под влиянием следующих основных традиций:
в древнерусской архаике развитие смеховой культуры подразумевает телесное, пластическое видение мира (праздничная народная культура, скоморошество). Для народной культуры смех воплощает плодородие, полноту жизненных сил;
в христианстве смех как телесный и языческий становится негативной ценностью. Архаический смех, являющийся символом возрождения, обновления человека и природы (народная культура, скоморошество), представляет в христианстве символику ада, дьявола;
в отличие от западноевропейского карнавала народная праздничная жизнь в Древней Руси не смогла стать той силой, которая в полной мере противостояла бы официальной культуре. Истинно свободный от общественной иерархии смех мог проявиться только в индивидуальности, стоящей вне социальных ограничений. "Локусами" смеха ввиду этого становятся "добровольные изгои" - скоморохи и юродивые. Этот смех сохранялся, скорее всего, как естественный пережиток еще архаической традиции, создавая особую двойственность между этими культурами, будучи своеобразной границей архаического и православного восприятия души и тела. Оппозиции "смех - слезы", "тело - душа", "хаос - гармония" составляют двуединую концепцию человека в средневековом восприятии мира - они взаимодополняются, существуя, в сущности, на равноправных уровнях. Можно утверждать, что скоморошество являлось особой областью средневековой профессиональной деятельности. Это была деятельность первых русских актеров-потешников, составлявших своеобразный ремесленный цех:
в ХVII веке наступает расцвет демократической сатиры, которая к тому времени становится самостоятельным жанром. Это уже качественно новый этап развития смеховой культуры - вбирая в себя изгнанные из других сфер русской жизни богатые смеховые тона, она от чистого "обличения" переходит к "осмеянию". Начав как явление религиозно-нравственного и дидактического свойства, сатира постепенно вбирает в себя все более светскую и даже демократическую составляющую. Литературная сатира и бытовое кабацкое злоязычное веселье - два основных пути, по которым в ХVII веке было направлено то, во что трансформировалась древняя смеховая культура. Это вполне можно считать закономерной реакцией смеха как социокультурного явления на те идеологические и социально-политические изменения (в частности, создание централизованного самодержавного государства, государственной иерархии, порой чуждой народу и соответствующей церковно-религиозной идеологии - Москвы - третьего Рима), которые становятся знаковыми для ХVII века. Обнищание масс, их бесправие, произвол и лихоимство власть имущих, бездеятельность государства по отношению к ним - тема произведений, отражающих традиции демократической сатиры ХVII века;
дуализм средневекового видения мира проявлялся в разделении ритуальных полей церковного и мирского. В Петровскую эпоху границы культурного пространства, предписанные православными канонами, начинают разрушаться. Новые ценностные координаты определяют дальнейшие пути развития древней традиции. Идет построение светской, автономной по отношению к традиционной церковной идеологии культуры. В духе европейского мировоззрения Нового времени веселье и смех воспринимаются как изначально свойственные природе человека, поэтому происходит их реабилитация от обвинений в сатанизме. С западническими реформами в русский менталитет проникают европейская идеология личностного начала как первоосновы цивилизованного человеческого сознания, а также рационально ориентированное мировоззрение. Это спровоцировало на уровне европейски образованного слоя русского общества смену традиционного национального типа смеховой культуры общеевропейским и вместе с тем стало дополнением к традиционно народной смеховой культуре. Все это быстро приводит к рационализации и секуляризации культуры и к присутствию личностного начала автора во всех видах искусства, в том числе в драматургии и литературе;
в ХVIII веке в активно формирующейся новой эстетической мысли начинает теоретически разрабатываться категория комического, и слова "комизм" и "смех", "смеховая культура" становятся взаимозаменяемыми. Выделяются отдельные виды категории комического:
юмор, сатира, пародия, гротеск и т.д., что свидетельствует о становлении смеховой культуры нового типа в форме различных комедийных жанров и различных направлений в искусстве: сатиры как таковой, герой-комической поэмы, басни и комедии;
новая подвижка в смеховой культуре связана с формированием демократической и аристократической сатиры ХVIII века: здесь смех осознанно утверждает самоценность человека, разума, просвещения. Таким образом, для светской культуры ХVIII века, освобождавшейся от былого безусловного господства религиозных норм, смех постепенно становится символом разумно-нравственной свободы человека.
Список использованной литературы
1. Аверинцев С.У. Культурология И. Хейзинги. Вопросы философии. 1969. - № 3.
2. Адрианова-Перетц В.И. У истоков русской сатиры. // Русская демократическая сатира ХVII в. - М., 1977.
3. Апресян Г. Проблемы комического. // Театр. - 1958. - № 2.
4. Баканурский А.Г. "Государь, вели извести их". // Наука и религия. - 1985. - № 7.
5. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.
6. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья. - М., Художественная литература, 1965.
7. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979.
8. Белинский В.Г. Полное собр. соч. - М, 1955, т.9
9. Белкин А. А. Плясцы, гудцы, скоморохи. // Наука и жизнь. - 1971. - №6.
10. Белкин А. А. Прикосновение к тайне. // Высшее образование в России. Научно-педагогический журнал Министерства общего и профессионального образования. - 1999. - № 6.
11. Белкин А.А. Русские скоморохи. - М., 1975.
12. Белкин А. А. Театр скоморохов на Руси. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. - М., 1971.
13. Березина В.Г. К вопросу о H. H. Новикове как издателе сатирических журналов. // Журналистика и литература. - М., 1972.
14. Берков П.Н. История русской комедии ХVIII в. - JI., 1977.
15. Берковский Н.Я. Литература и театр. - М., Искусство, 1969.
16. Богоявленский С. Московский театр при царях Алексее и Петре. - М., 1914.
17. Болдина Л. Ирония. // Литературная учеба. - 1979. - № 4.
18. Борев Ю.Б. Основные эстетические категории. - М., 2002.
19. Боровков А. А. Юродивые Христа ради. Кто они? // Социальная работа в России: прошлое и настоящее. - М., 1998.
20. Будагов Р. А. История слов в истории общества. - М. 1971.
21. Власова З.И. Скоморохи и фольклор. - СПб., 2001.
22. Всеволодский-Генгросс В.Н. Русский театр. От истоков до середины ХVIII века. - М., 1957.
23. Вулис А.3. В лаборатории смеха. - М., 1966.
24. Выготский Л.С. Психология искусства. - М., 2001.
25. Гартман Н. Эстетика. Часть III. Раздел III. Комическое. - Киев, 2004.
26. Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. - М., 1988.
27. Декарт Р. Сочинения. В 2-х т. - М., 1989. - Т.1-2.
28. Дземидок Б. О комическом. Пер. с польского. - М., 1974.
29. Демин В.И. Многоцветие смеха. - Саранск, 1998.
30. Егоров А.Г. Проблемы эстетики. - М., 1974.
31. Иванов В.Г. История этики средних веков. - Л., 1984.
32. Иванова Н.Б. Анекдоты о шуте Балакиреве в лубочной литературе и фольклоре. // Фольклор народов РСФСР. - Уфа, 1978.
33. Иванова Н.Б. Анекдоты о шуте Балакиреве из собрания П.П. Павлова. // Фольклор и литература Сибири. - Омск, 1980.
34. Иванов С. "Похабство, буйство и блаженство". // Родина. - 1996. - №1.
35. Кайсаров А. С., Глинка Г.А., Рыбаков Б.А. Мифы древних славян. Велесова книга. - Саратов, 1993.
36. Кантемир А. Собрание стихотворений, - Л., 1956.
37. Карасев Л.В. Философия смеха. - М., 1996.
38. Карасев Л.В. Парадокс о смехе. К Вопросы философии. 1989. - №5. - С.
39. Клибанов А.И. Юродство как феномен русской средневековой культуры. // Диспут. - 1992. - № 1.
40. Ключевский В.О. Исторические портреты. - М., 1990.
41. Ковалевский И. Юродство во Христе и Христа ради. Юродивые восточной и русской церкви. Исторический очерк и жития сих подвижников благочестия. - М., 1902.
42. Крюковский Н.И. Основные эстетические категории. - Минск, 1974.
43. Лапшина Н. Мир искусства. - М., 1977.
44. Лебедева О.Б. История русской литературы ХVIII века. - М., 2000.
45. Лихачев Д.С. Древнерусский смех. // Проблемы поэтики и истории литературы. - Саранск, 1973. - С.73-91.
46. Лихачев Д.С. Избранные работы в трех томах. - Т.2. - Л., 1987.
47. Лихачев Д.С., Панченко А. M. Смеховой мир Древней Руси. - Л., 1976.
48. Лихачев Д.С., Панченко А. M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л., 1984.
49. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции "Москва - третий Рим" в идеологии. // Художественный язык Средневековья. - М., 1982.
50. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси. // Вопросы литературы. - 1977. - №3.
51. Лук А.Н. О чувстве юмора и остроумии. - М., 1968.
52. Луначарский А. B. Будем смеяться. // Вестник театра, 1920. - №58.
53. Луначарский А. B. Что такое юмор? // Собр. соч. в 8-х томах. - М., 1967. - Т.8.
54. Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление. - М., 1978.
55. Майков В.И. Избранные произведения. - М - Л., 1966.
56. Максимов С. B. Нечистая, неведомая и крестная сила. - М., 1996.
57. Махлин В.Л. "Невидимый миру смех": карнавальная анатомия нового Средневековья // Бахтинекий сборник. Вып.2. - М., 1992.
58. Меткалф С., Фелибл Р. Юмор - путь к успеху. - СПб., 1997.
59. Муравьев А. B., Сахаров А. M. Очерки истории русской культуры IХ-ХVII веков. - М., 1984.
60. Недошивин Г.А. Из истории зарубежного и отечественного искусства. - М., 1990.
61. Нодиа Г.О. Человек, смеющийся в контексте философии культуры // Фил., культ., человек. - Тбилиси, 1988.
62. Овсянников М.Ф. История эстетической мысли. - М., 1978.
63. Осмоловский А. А. Художественная функция массовых сцен в прозе Е.И. Замятина: Дис. канд. филол. наук. Тамбов, 2008.
64. Панченко А. M. Русская культура в канун петровских реформ. - Д., 1984.
65. Панченко А. M. Роль скоморохов в культуре Древней Руси. // Славянские литературы. IХ Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. - М., 1983.
66. Парамонов Б.М. Конец стиля. - М., 1999.
67. Повесть временных лет.4.1 - М. - Л., 1950.
68. Полякова Л.В. Теоретические и методологические аспекты истории русской литературы ХХ-ХХЗ веков. - Тамбов: Изд-во типографии "Пролетарский светоч", 2007.
69. Пронин А. Шут Петра Великого: Две жизни "русского Эзопа": Земная и литературная. // Родина. Российский исторический иллюстрированный журнал. - 2001. - № 4.
70. Пропп В.Я. Исторические основы некоторых русских религиозных празднеств // Ежегодник Музея религии и атеизма. - М. - Л., 1961. - вып.5.
71. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. - М., 2002.
72. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М., 1976.
73. Прытков И.Г. История нищенства, кабачества и кликушества на Руси. - М., 1997.
74. Розеншток - Хюсси О. Значение юмора для выживания // Вопросы философии. - 1997. - №8.
75. Русская демократическая сатира ХVII века. - М., 1977.
76. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собрано М. Забылиным. В 2-х т. Т.1. - М., 1996.
77. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. - М., 1987.
78. Рюмина М.Л. Тайна смеха, или Эстетика комического. - М., 1998.
79. Сатира ХI - ХVII веков. - М., 1987.
80. Сахновский-Панкеев В.А. О комедии. - Л. - М., 1964.
81. Скоморохи: Проблемы и перспективы изучения. (К 140 - летию со дня выхода первой работы о скоморохах). Сборник статей и рефератов Международного симпозиума (22-26 ноября 1994 г., С. Петербург). - СПб., 1994.
82. Смирнов-Несвицкий Ю. Зрелище необычайнейшее. - Л. „ 1975. - 159 с.
83. Стеблин-Каменский М.И. Апология смеха. // Изв. АН СССР, Сер. лит. и языка, 1978. - т.37. - Вып.2.
84. Стенник Ю.В. Некоторые вопросы изучения русской сатиры ХVIII века. - Л., 1978. - №2.
85. Столяр М. Русская смеховая культура. - К.: Стилос, 2011.
86. Терц А. (Синявский А. Д.) Литературный процесс в России // Даугава. - 1990. - №5.
87. Фаминцин А. С. Скоморохи на Руси. - Спб., 1995.
88. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. - М., 1996. - 4т.
89. Федь Н.М. Искусство комедии, или Мир сквозь смех. - М., 1978.
90. Федь Н.М. Природа сатирического жанра. // Контекст. - М., 1977-1978.
91. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. - М., 1999.
92. Чудинова И.А. Смех, веселье, шабаш: Традиции скоморошества в период петровских реформ. // Скоморохи: Проблемы и перспективы изучения. - СПб., 1994.
93. Ярхо В.Н. У истоков европейской комедии. - М., 1979.
94. Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1994.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Анализ проблемы смеховой культуры, разнообразные формы ее проявления. Культурологический анализ различных аспектов феномена смеха (телесного, рационального, духовного) в историческом контексте. История русской смеховой культуры от ее истоков до XVIII в.
дипломная работа [182,1 K], добавлен 11.07.2015Характеристика и функции смеха в Древней Руси. Смех как зрелище: святочный и масленичный смех, юродство. Средневековые праздники дураков. Происхождение скоморохов, их роль в русском обществе. Основные формы, в которых проявляется смеховая культура.
курсовая работа [59,4 K], добавлен 08.01.2014Теоретическое исследование содержания менталитета и смеховой культуры. Определение исторической заданности смеховой культуры и особенностей её формирования в Древней Руси. Анализ творчества скоморохов и описание типичных черт российского менталитета.
дипломная работа [70,9 K], добавлен 28.12.2012Проблема смеха и смеховой культуры - одна из наименее исследованных в философско-этической мысли. Цели изучения феномена смеха, возникшего на стыке срезов человеческого бытия. Виды смеха, его роль в разных культурах. Карнавал и маскарад как тип культуры.
реферат [49,8 K], добавлен 05.09.2013Особенности "Золотого века" XIX классического русского искусства, как необычайного взлета отечественной культуры в первой половине ХІХ века. Культурология как наука: методы и основные направления, история возникновения и развития культурологии как науки.
контрольная работа [25,0 K], добавлен 27.11.2008Прогресс русской культуры, сопровождавшийся развитием просвещения, науки, литературы и искусства, в первой половине XIX века. Яркие представители культуры в данный период в сфере архитектуры, живописи, театра и музыки, а также русской журналистики.
презентация [6,5 M], добавлен 03.12.2012Культура во второй половине и средине ХVII века. Просвещение и наука. М. В. Ломоносов и русская наука. Русская литература и искусство. Культура правящих классов. Классицизм. Реалистические тенденции русской культуры.
дипломная работа [59,3 K], добавлен 27.10.2002Историческое развитие культуры XX века, влияние на ее становление социальных процессов. Сущность и причины зарождения течений модернизма и постмодернизма в искусстве и литературе ХХ века. Влияние НТР на развитие культуры. Концепция двух культур Ч. Сноу.
реферат [35,6 K], добавлен 04.09.2009Общая характеристика и важнейшие особенности культуры России XVIII века. Главные черты русской культуры XIX – начала ХХ веков: "золотой" и "серебряный" век. Существенные достижения и проблемы в развитии белорусской культуры XVIII века – нач. XX века.
реферат [22,7 K], добавлен 24.12.2010Развитие русской культуры в XVIII веке. Европеизация русской культуры под влиянием реформ Петра I. Развитие светского образования, появление учебников, подготовка квалифицированных специалистов. Открытие Академии наук в 1725 году. Задачи русской науки.
реферат [33,5 K], добавлен 12.06.2010
