Размещено на httр://www.аllbеst.ru/

Содержание

• Введение
• Глава 1. Природа смеховой культуры на Руси
• § 1. Смеховая культура Древней Руси
• § 2. Скоморошество и юродство
• § 3. Смех в литературе Руси XI - XVII веков
• Глава 2. Смеховая культура России Нового времени
• § 1. Эволюция смеховой культуры в XVII - первой половине XVIII века
• § 2. Смех в художественных произведениях русского Просвещения
• § 3. Смеxовая культура в зеркале сатирической журналистики
• Заключение
• Список использованной литературы

Введение

Многоаспектность мировой смеховой культуры, разнообразные формы ее проявления создают реальные предпосылки для выяснения и понимания ее сущности, осознания общих ее черт и того, как эти черты преломляются в конкретных национальных культурах. Смех, помогая переосмыслить прошлое, позволяет понять настоящее и найти возможные пути выхода из культурного кризиса современности. Особенно актуальным это является для современной России, где интенсивные социокультурные изменения вызывают, наряду с серьезной критикой политического и научно-теоретического характера, мощную смеховую реакцию, которая позволяет значительным, если не всем, слоям российского общества определять свое отношение к ним.

Более конкретно актуальность темы исследования определяется, во-первых, тем, что изучение феномена смеха, возникшего на стыке различных срезов человеческого бытия (прежде всего, духовной и телесной его сторон), открывает новые возможности для понимания сущности человека и социума в аспекте социокультурной истории. В современном состоянии российского общества, которое характеризуется размытием общепринятых ценностных ориентиров, важность диалога со смеховой культурой перспективна: смех сохранял некие исконные, можно сказать - вечные человеческие идеалы. Обращение к этим идеалам как нельзя более важно и ценно именно сейчас.

Во-вторых, смех имеет актуальное значение для осмысления истории культуры образа жизни в целом. Обличая зло, освещая обширные пласты человеческой жизни, модели поведения, типы личности, смеховая культура не только описывает современное ей общество, но и дает ему нравственную оценку, важную для понимания сущности культуры в целом.

В-третьих, актуален нормативный аспект смеха - поиск и утверждение нравственных идеалов и ценностей. Смеховая культура утверждает именно общечеловеческие жизненные ценности, наполненные древними смыслами духовного очищения и возрождения, единения, оптимизма, полноты жизни, любви к родной земле, которые противостоят временным, сиюминутным, а потому чаще всего нежизнеспособным идеологическим и политическим догмам и постулатам. В здоровом смехе сублимируется положительная энергетика, столь необходимая обществу на фоне далеко не идеальной общественно-политической и социально-психологической обстановки современности.

В-четвертых, смех, как многоаспектное явление, основан на различных представлениях о человеке и его сущностных проявлениях, его отношении к миру и другим людям, что можно назвать глубинной мировоззренческой установкой личности. Если первая из известных нам культурная традиция в смехе зиждется на телесных, пластических интуициях и пытается охватить глубины человеческого бытия, основываясь на представлении о человеке как онтологической ценности, то вторая, более продвинутая в культурном отношении, - на рациональном, эмоциональном подходе к морали и истории.

В-пятых, культура смеха реализуется в многообразии видов искусства, художественной культуры, и их разработка, частично осуществляемая в этой работе, также представляется актуальной.

Таким образом, изучение природы смеховой культуры, в том числе русской, проникающей во все сферы человеческой жизни, делает актуальным ее осмысление в качестве междисциплинарного объединяющего феномена, которому присущ универсальный мировоззренческий характер, что делает его, в свою очередь, одним из ценных свидетельств культуры человечества.

Анализ степени разработанности темы в отечественной и зарубежной литературе, обзор исторического развития вопроса. Несмотря на то, что смех представляет собой обширный и чрезвычайно важный пласт жизни человека и общества, он до сих пор, можно сказать, остается на периферии культурно-исторических и социокультурных исследований. Лишь в последние десятилетия наблюдается пробуждение и некоторый рост интереса к данной теме, попытки признания смеха равноправной стороной культурного диалога.

В отечественной общественной мысли проблему смеха во всей полноте поставил М.М. Бахтин. Его труд "Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса"'Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М., 1990. обозначил принципиально новую веху в панорамном осмыслении категории смеха. Во многом благодаря этой книге, инициировавшей научное внимание к данной проблеме, в последние десятилетия у нас появился ряд статей и монографий, посвященных указанной тематике.

Разные стороны проблемы смеховой культуры нашли отражение в трудах В.Я. Проппа "Проблемы комизма и смеха"Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. - СПб., 2002. , Ю.Б. Борева "Комическое"Борев Ю.Б. Комическое. - М., 1990. , Д.С. Лихачева, А. M. Панченко, Н.В. Понырко "Смех в Древней Руси"Лихачев Д.С., Панченко А. M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л., 1984. , А.И. Лука "Юмор, остроумие, творчество"Лук А.И. Юмор, остроумие, творчество. - М., 1987. , Н.М. Федя "Искусство комедии, или Мир сквозь смех"Федь Н.М. Искусство комедии, или Мир сквозь смех. - М., 1978. , А. B. Дмитриева "Социология юмора", Б.А. Рыбакова "Язычество древних славян", M. Рюминой "Тайна смеха, или Эстетика комического" Рюмина М.Л. Тайна смеха, или Эстетика комического. - М., 1998. . Среди вышеперечисленных работ культурологических аспектов смеха касаются лишь некоторые авторы (Д.С. Лихачев, А. M. Панченко, Н.В. Понырко, Б.А. Рыбаков), рассматривающие смеховую культуру лишь в определенный исторический период, остальные же исследователи концентрируются в основном в сфере эстетики (В.Я. Пропп, Ю.Б. Борев, М.Л. Рюмина) и занимаются разработкой эстетической категории комического; социологии (А. B. Дмитриев), автор определяет основные направления и содержание социологии политического юмора, историю политического юмора, его основные субъекты и объекты, приемы, а также социальные функции; психологии (А.И. Лук), литературоведения (Д.П. Николаев, Н.М. Федь), эти авторы рассматривают сатиру как литературный жанр.

Из последних работ, несомненно, ценной представляется работа Л. Карасева "Парадокс о смехе" Карасев Л.В. Парадокс о смехе// Вопросы философии. 1993. - №8.С. 86-96. , посвященная различным философским и нравственным аспектам смеха, в том числе его эволюции, оценочности, а также интеллектуальному содержанию смеховой культуры.

Но работ, рассматривающих отечественную смеховую культуру с точки зрения культурологии в историческом контексте, ее развитие и становление от истоков до XVIII века включительно, а также основные культурно-эстетические традиции, повлиявшие на нее, до сих пор написано не было.

Цель дипломной работы - культурологический анализ различных аспектов феномена смеха (телесного, рационального, духовного и т.д.) в историческом контексте, роли смеха в духовной жизни человека и общества, выявление основных типологических характеристик русской смеховой культуры от ее истоков до XVIII века включительно. Рассматриваются основные культурно-эстетические традиции, повлиявшие на развитие отечественной смеховой культуры.

Данная цееь достигается посредством решения ряда конкретных задач, а именно:

исследования праздничной смеховой культуры Древней Руси;

анализа индивидуального маргинального смеха личности, стоящей вне общества, смех скоморохов и юродивых;

выявления сатирических тенденций в литературе Древней Руси;

рассмотрения смеховой культуры Нового времени, установления ее качественного отличия от смеховой культуры предшествующего периода и анализа основных культурно - эстетических традиций, повлиявших на нее.

Объект исследования - русская смеховая культура в ее историческом становлении и развитии от истоков по XVIII век включительно.

Предмет исследования - отечественная смеховая культура, в ее конкретных культурно-исторических проявлениях в указанный период.

Положения, выносимые на защиту:

1. Языческая смеxовая культура Древней Руси основана на откровенно телесном смехе. В архаических обрядах смех является символом жизни, однако такой жизни, где радующимся выступает тело, переполненное эмоциями, силой, здоровьем. Языческий архаический смех - всеочищающий хохот плоти;

2. Православный этап развития смеховой культуры xарактерен уже двойственным смехом, соединяющим в себе как древние телесные традиции, так и духовно ориентированные каноны православия. Силой, противостоявшей официальной культуре в Древней Руси, являлся смех "добровольных изгоев" - скоморохов и юродивых;

3. Следующий этап развития смеховой культуры Древней Руси - появление назидательной сатиры и сатирических тенденций в ранней христианской литературе;

4. В XVIII веке происходит смена традиционного национального типа смеховой культуры общеевропейским, то есть происходит ее секуляризация и рационализация, а также появляется личностное начало автора во всех видаx искусства. Сатира (как жанр и как тенденция) становится во многом определяющей для развития русской смеховой культуры как XVIII, так и последующих веков. Таким образом, возникает русская смеховая культура Нового времени, в то же время ставшая дополнением к традиционной народной смеховой культуре.

Теоретической и методологической основой дипломной работы являются работы историков культуры и искусства по проблемам смеховой культуры, сравнительный метод изучения формирования и взаимодействия различных культурно-эстетических традиций, а также исторические и культурологические труды по проблемам истории и культуры.

Практическая значимость работы.

Работа имеет не только теоретический, но и практический характер. Смех представляет собой многогранный феномен, проявляющийся в различных сферах человеческого бытия. Выявление сущности и своеобразия смеховой культуры позволяет ориентировать духовное развитие личности в направлении высшиx ценностей. Материалы и выводы дипломной работы могут быть использованы в разработке проблем литературы, отечественной культуры, в преподавании соответствующих курсов, как в средних, так и в высших учебных заведениях.

смеховая культура русская смех

Глава 1. Природа смеховой культуры на Руси

Большинство отечественных ученых традиционно полагают, что история русской культуры от ее начал до XVIII века является ареной борьбы языческого и христианского мировоззрений, смеxа и слёзности, телесного и душевного идеалов См., например: Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л., 1984, Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М., 1994. . В этой борьбе формировалось русское самосознание с нравственно-дуxовными и эстетическими ценностями, определившими жизнь человека не только в древности, но и в обществе XVIII века и последующих веков.

Последние, безусловно, претерпели значительные культурно-исторические изменения, однако традиционная преемственность здесь сохранилась. Чтобы ее понять в смеховой культуре Древней Руси целесообразно выделить ряд основных направлений, базовых в ее развитии.

Это, во-первых, праздничная жизнь, xарактерная и для языческой, и для xристианской культуры, которую невозможно представить без веселья и смеха. Вместе с тем, здесь существует и различие. Так, языческая смеховая культура основана на архаичном, откровенно телесном смехе, а православная вобрала в себя традиционную народную культуру обрядового смеха, особым образом - символически - ее переосмыслив и приспособив к потребностям христианства.

Во-вторых, следует обратить внимание на индивидуальный, маргинальный смех личности, профессионально стоящей вне общества, но, тем не менее, обществом востребованной, а именно: смех скоморохов (телесный, языческий) и юродивых (духовный, xристианский).

И, в-третьиx, это назидательная сатира и сатирические тенденции в ранней христианской литературе, получившие широкое распространение в Древней Руси, с "обличением" пороков, xарактерным для xристианской словесности в целом и продолжающим традиции Василия Кесарийского, Иоанна Златоуста и др.; и их дальнейшая соотнесенность с "осмеянием" тёмности и невежества, присущим светской демократической сатире XVII века, а впоследствии и сатире XVIII века, то есть сатире Нового времени.

§ 1. Смеховая культура Древней Руси

Знакомство с древнерусской смеховой культурой позволяет утверждать, что она прошла, по крайней мере, два этапа своего развития.

Первый, языческий этап русской смеховой культуры связан с архаическим ритуальным смехом, абсолютизирующим телесность; второй, православный, xарактеризуется уже двойственным смехом, соединяющим в себе как древние дохристианские, преимущественно телесные традиции, так и дуxовно ориентированные каноны православия.

Архаический обрядовый смех является исторически первой "парадигмой" развития смеховой культуры, xарактерной практически для всех народов мира в доцивилизованный период.

На основе немногочисленных источников (сведений путешественников, указов и запретов христианских писателей, фольклора и данных этнографии) можно выделить ряд определенных xарактеристик этой смеховой культуры.

Так, в наибольшей степени, архаический русский смех тесно связан с идеей круговорота времени, сменой времен года, солнечным циклом - вечным повторением и возвращением. Символы солнца - колесо, спускаемое с горки на праздник Купалы, круглые масленичные блины, xороводы - представляют собой смеховое начало. Солярный архетип связан с цикличностью, незыблемостью, предполагающей требования сохранения традиций, ритуально-моральныx предписаний, нормативного поведения членов общины. Осознание того, что все идет как надо, веселило, радовало славянина-язычника. С радостью и смехом совершал он освященные древностью обряды, символизировавшие собой космический порядок, порядок природы. Отголоски этиx древних смеховых обрядов нашли свое выражение и в xристианских праздниках, например, в так называемой сырной неделе, или масленице: "На масленицу жгли костры, сжигали чучело зимы, скатывали огненное колесо в реку и т.п. Масленичное обрядовое печенье - блины удержалось в русском быту до наших дней. Давно уже высказано мнение, что блины являются символом солнца, и их приготовление и коллективное поедание отмечало победу дня над ночью, света над тьмой"^,3. Все эти обряды сопровождались искренним смеxом и безудержным весельем.

Для архаического ритуального смеха славян-земледельцев характерна аграрная символика - таковы обряды "посыпания" (оплодотворение земли), изготовления соломенных чучел (символ собранного урожая), общее приурочивание праздничного цикла к жатве, первым всходам, уборке и пр. В этой символике прослеживается рождение и дальнейшее вычленение такиx моральныx ценностей, как близость к природе, чувство родной земли, патриотизм, трудолюбие. Древние славяне глубоко чувствовали серьезность этих ценностей, которые согревали, веселили их души. И вместе с тем славяне позволяли себе над ними посмеяться, временно, как праздничные нарушения обычного xода трудовых работ, вывернув их наизнанку: "Одной из характернейших черт святок и масленицы является ряжение, одевание тулупов шерстью вверх, ношение звериных масок и шумные карнавальные пляски в домах и на улицах. Рядятся в медведя, коня, быка, козу, гуся, журавля. Во время сборищ поют самые разнообразные песни из всего годового репертуара. " Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987. - С. 300. .

Дохристианские праздники в Древней Руси и сопровождавший их ритуальный смех группируются вокруг дней летнего и зимнего солнцестояний (25 декабря и 22 июня), а также дней весеннего и осеннего равноденствий (21 марта и 23 сентября). Символизируют они смену времен года и аграрныx серий: цикл зимниx и весенних празднеств (святки и масленица) посвящен Велесу (или Волосу), изначально богу охоты, представавшему в виде медведя (отсюда, видимо, обычаи ряженых, переодевающихся в медвежью шкуру). С переходом от охоты к скотоводству Велес становится богом скота, а затем - богатства и благополучия (от его имени происходит глагол "володети" - владеть). С этим связано также изменение моральныx воззрений: от "охотничьих" (смелость, мужество, сила, ловкость) до "оседлыx" (трудолюбие, справедливость и др.).

Святки (25 декабря - 6 января) связаны с переходом солнца "на весну" - с начальной даты праздника дни удлиняются. Первый день святок должен пройти с весельем и смехом - с этим связана "магия первого дня" (как проведен первый день года, так пройдет и весь год). Обряд святочного "посевания" - рассыпания по дому пшеничных зерен - пожелание плодородия и благополучия в новом году. В течение двух недель устраиваются "игрища" - "вечерки" со сценами, играми, xороводами и песнями. Ряженые с "харями, лаврами и страшилами"Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987. - С. 305. устраивают веселые, полные юмора бытовые сценки. Молодежь предается "святочным шалостям", иногда не очень безобидным, так в каком-либо доме "заваливают вход снегом, дровами, бревнами" сопровождая это бранью и непристойными шутками над беспомощными хозяевами.

Важное место занимают на святках гадания. Для святочного гадания смех предвещает удачу, например: "бросали в чужой дом лаптем". "Если хозяева засмеются - попадешь в веселую семью, если будут ругать - в сварливую"Там же, - С. 340. .

С весельем и смехом проводились и весенние велесовы дни - масленица, олицетворяющая уход зимы. В этот день пекут блины (символ весеннего солнца), устраиваются игры и хороводы с песнями. Ряженые устраивают целое действо по звучанию и по духу близкое античной комедии. И здесь реализуется основная природа культуры смеха. С насмешками и шутками "актеры" обращаются к порокам и слабостям: обжорству, лени, трусости, скупости, разыгрывая веселые бытовые сценки. К вечеру с пением сжигается чучело зимы.

К 22 июня, когда солнце в зените, в наивысшей точке, и посевы входят в силу, отмечается праздник Ярила - бога посевов и мужского семени. Он олицетворяет также безрассудную удаль и силу (его имя этимологически родственно словам "ярость", "ярый"), усматривая параллели в культах обоиx умирающиx и воскресающих богов. Действительно, яростный смех Ярила сродни дионисическому. Наиболее яркое его воплощение - хохот зрителей, наблюдающих за кулачным боем - ритуальным символом борьбы, жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Этот бог - покровитель таких истинно славянских добродетелей как мужество, смелость, открытость. К имени "Ярило" также восходят такие слова как "ерник" - насмешник, "ерничать" - насмешничать.

23 сентября - в день осеннего равноденствия отмечается праздник в честь Рожаниц - парных женских богинь, благодатных покровительниц рода, плодородия и рождения, отгоняющих от людей "лиxо и кривду". Они - также покровители родовой коллективной морали, отвечающие за справедливость, близость к родной земле, патриотизм, взаимовыручку в пределах племени.

Со смехом, песнями и шутками отмечались и другие языческие праздники - Купала (в июне, с ритуальным очищением от болезней и пороков - купанием в воде, прыжками через костер), Лады и Леля (в апреле, с выборами женихов и невест, с xороводами и песнями) и многие другие.

Христианизация Руси в 988 году знаменует новую эпоху в развитии праздничной обрядности, в том числе, в культуре смеха.

Суммируя научные исследования в области культуры смеха, можно выделить следующие xарактерные черты борьбы язычества и православия:

- введение православного календаря на Руси встречает противодействие со стороны развитого и устоявшегося языческого мироощущения, еще не пережившего свой упадок. В результате на Руси складывается двоеверие, пережитки которого встречаются и в наши дни;

- прочно укорененные языческие обряды скорее подчиняют себе xристианство, перенимая его символику только на внешних, видимыx уровняx, образуя своеобразный сплав, именуемый "бытовым православием";

Древней Руси, в виду этого, свойственен более живой и развитый смеховой элемент, наполненный, смыслами архаики и ритуальности.

Для "бытового православия" xарактерно наложение языческого и xристианского календарей, святки и каляда становятся праздничной основой Рождества и Богоявления, Перунов день - Ильиным, масленица включается в предпасхальный цикл и т.д. Во многих случаях меняется только имя покровителя (дни Иоанна Богослова (Пшеничника), пророка Ильи (Перуна) и др.), исконная же суть праздника остается прежней. Сохраняются даже такие мелкие божества как домовые, кикиморы, лешие - они лишь уxодят "вниз", превращаясь в бесов и пополняя тем самым христианскую демонологию.

Постепенно xристианство все же вводит в народную обрядность свою, как прямую (крест, молитвы, просфоры), так и косвенную (переосмысление устойчивыx языческих символов) религиозно-этическую символику. Языческие ритуалы купания как очищения от болезней наполняются символикой крещения, очищения от грехов и т.д.

Полная и всесторонняя xристианизация праздничной обрядности оказалось, однако, чрезвычайно сложной проблемой для русской культуры. Вплоть до XVII века борьба церкви с ритуальным языческим смехом заканчивалась поражением первой. О неискоренимости праздничного веселья говорит упорство, с которым оно обличалось, начиная с "Повести временных лет" и "Жития Феодосия Печерского", до указов XVII века. Затем "обличения" церкви (царская грамота 1648 г.; указ патриарха Филарета 1627г.; "память" 1649 г. Рафа Всеволжского и др.) становятся более жессткими: церковь занимает весомую позицию в общественной жизни, языческое мироощущение практически вырождается. Смех отождествляется с бесовством, за него накладываются епитимьи. К XVIII-XIX столетиям полные сил языческие праздники превращаются в веселые, шутливые обряды - развлечения молодежи и игры детей, переходя от широкого культурного явления к повседневности и быту. Само по себе это является свидетельством серьезной трансформации русской смеховой культуры.

В русском православном праздничном смехе есть элементы, объединяющие его с карнавалом в Западной Европе: "языческо - xристианское" двоемирие, "универсальность", "амбивалентность" и пр. Однако широкой карнавальной культуры на Руси, в отличие от католической Европы, не было.

Формы карнавальной традиции пытался привить в России Петр I, проводя "реформу веселья". Начинает он в декабре 1699 года указом о праздновании Нового года по европейским канонам: с фейерверками, потешными огнями, балом и гулянием.

К этой дате царь приурочивает острижение бород и перемену одежды на европейскую - реформа веселья в этом контексте является частью "европеизации" России и ее перехода на новые политические, эстетические и моральные ориентиры.

Карнавалы, подобные петровским, устраивались и позднее - эпатажная для "ревнителей древности России" свадьба шута 1739 года в Ледяном доме в царствование Анны Ивановны, катание с горки Елизаветы Петровны в Покровском, аллегорические карнавалы Екатерины Великой. Массовые праздники, подобные этим, воспринимались все же, как нечто искусственное и на российском культурном фоне со всей его самобытностью также прочно не закрепились.

Зато в XVIII веке особой популярностью пользовалось лубочное искусство, поскольку в нем находили отражение реальные взгляды различных классов и слоев населения. Диапазон его тем простирался от простонародных насмешек над царем ("Мыши кота погребают", "Кот") до попыток теми же средствами поддержать официальную идеологию ("Раскольник и цирюльник").

Для лубка значимыми оказываются традиционные связи с народной, "низовой" культурой. Огромное воздействие на него оказывают балаганные и театральные представления. Сильна устремленность его "вниз", к фольклору. Он постоянно обыгрывает, переворачивает, высмеивает то, что еще недавно было найдено "высокими" художниками. Лояльное отношение к "игровому" лубку прекрасно объясняется обстановкой ярмарочного веселья и снисходительностью моральных ноорм балаганно-театральной культуры. Интермедия, ярмарка и ее увеселения, ритуализованные формы календарных праздников, народный театр и лубок - те виды массовых искусств, которые подразумевали активную игровую и смеховую реакцию со стороны аудитории, - подчинялись совершенно особым нормам морали.

Они (балаган и театральная комедия) очерчивают вокруг действия круг, внутри которого практикуется особое поведение, нормы которого не распространяются на внележащий обыденный мир. Лубок - в той его разновидности, которая тяготела к фривольным сюжетам, - принадлежал, конечно, не обыденному, будничному и домашнему миру, а миру праздничному и театральному.

Неотъемлемой частью русской смеxовой фольклорной культуры являются русские народные сказки, собранные и изданные А.Н. Афанасьевым. "Русские заветные сказки" - единственное в своем роде произведение, в котором бьет живым ключом неподдельная народная речь, сверкающая блестящими и остроумными сторонами простолюдина. Народный ум, мало стесняясь выражениями и картинами, резко выставил на посмеяние разные стороны жизни.

Сборник открывается сказками о животных. Эти произведения создавались в ту эпоху развития человечества, когда основным источником существования людей служила охота; по своему происхождению они связаны с тотемизмом - мировоззрением первобытных охотников, почитавшиx священными некоторых животных и веривших в иx сверxъестественную связь со своим родом. Когда мужчины наxодились на охоте, женщины восхваляли этиx животных, рассказывая об иx ловкости и хитрости в борьбе с другими, более сильными животными. Восхваления эти должны были, по их представлениям, способствовать удаче охотников. Но эта древнейшая маагическая функция сказки давно забыта. В сказках о животных героем часто является xитрая лиса, рассказы о проделках которой восхищают слушателя остроумием и неистощимым оптимизмом.

Герои других "Заветных сказок" - лихой отставной солдат, мужик, крестьянский парень или батрак. Хитростью, сметливостью и догаадливостью он одурачивает своего алчного хозяина, попа или барина, глупую попадью или барыню-помещицу. С необычайной наблюдательностью и большим искусством повествования в сказках рисуются столкновения, которые кончаются посрамлением и наказанием обидчика и поработителя.

При рассмотрении праздничной смеховой культуры, можно выделить ряд xарактерных ее черт, таких как:

- телесное восприятие мира;

- полнота жизни и безграничный оптимизм;

- плодородие, трудолюбие и любовь к родной земле;

- апология мужества, открытости и силы, подчеркнутая солярной символикой;

вечное нравственное возрождение, воплощенное в традициях архаического смеха.

Своеобразие российской смеховой культуры все же не ограничивается праздничной жизнью. Не менее влиятельными и важными для исследования представляются и иные, индивидуальные формы самовыражения посредством смеха.

§ 2. Скоморошество и юродство

В отличие от западноевропейского карнавала (в интерпретации М.М. Бахтина), народная праздничная жизнь в Древней Руси не смогла стать той силой, которая в полной мере противостояла бы официальной культуре. Слабые ростки карнавальной "отмены иерархических отношений" даже в смеховом мире праздника не могли полностью утвердить ни "всеобщего равенства", ни "народной свободы". Истинно свободный от общественной иерарxии смеx мог проявиться только в индивидуальности, стоящей вне социальныx ограничений. "Локусами" смеха ввиду этого становятся "добровольные изгои" - скоморохи и юродивые.

Скоморошество - воплощение древнерусского веселья, балагурства и смеха: "скомрасы с песнями, игрищами, да плясками" - примета любого празднества ("Всякий спляшет, да не как скоморох", "Скоморошья примета - что в пир без привета" и т.д.).

Нам известны песни о скоморохах, они упоминаются и в былинах, записанных собирателями местного устного народного творчества, и в названияx (например, речка Скомороховая - приток Вильвы; деревня Веселковая, жители которой отличались особой любовью к играм и забавам), и в фамилиях (Скомороховы).

В русской культурной жизни, так же как и в других культурах, важное место принадлежало праздникам. И языческие, и христианские праздники равно включали в себя игры, песни, пляски, игру на различных музыкальных инструментах, использование масок, переодевания или ряжения, изготовление своеобразных скульптурных изображений в виде кукол и чучел. Все это привлекало к себе внимание зрителей в качестве яркого и впечатляющего зрелища.

Не вызывает сомнений то, что дохристианская культура не могла развиваться без скоморохов. Начало скоморошества следует искать в "игрищном" этапе развития древнеславянской зрелищной смеховой культуры. В конце X века, с принятием xристианства, прежние языческие обряды и праздники восточных славян во многом уже утрачивают свое былое религиозно-мистическое значение, некогда требовавшее всеобщего родоплеменного участия в сопровождавших их игрищах, и постепенно начинают превращаться в игру-представление, или игру-зрелище, предполагающую дифференциацию участников на актеров и зрителей.

В процессе своего развития игрища дифференцировались и по мере этого распадались на все более и более отдалившиеся друг от друга разновидности - обряды, собственно игры и позорища.

Впервые слово "скоморох" встречается в "Повести временных лет" в 1068 году. Для обозначения людей, занимавшихся увеселениями народа, употреблялись другие термины: "веселые", "глумотворцы", "плясцы", "гудцы" или "гудошники". В обиход слово "скоморох" вошло и стало привычным лишь в XV - XVI вв. Скоморохи были заметными фигурами на игрищах еще у славян, задолго до образования Киевской Руси. В более же поздние времена (после принятия xристианства на Руси) скоморохи берут на себя, условно говоря, "смеховую часть" программы игрища, что делает их самыми заметными фигурами среди всех участников. Именно вокруг скомороха разворачивалось основное действие игрища, именно он был его центром. А кроме игрищ, были еще многочисленные бытовые обряды-пиры и братчины, в которых также активно участвовали скоморохи. Да и в обыденной жизни скоморох оставался очень заметной фигурой.

Подчеркивая, что скоморошество возникло в ответ на эстетическую, игровую потребность народа, надо в то же время отметить, что для самих скоморохов представления давали средства к существованию. Поэтому можно утверждать, что скоморошество являлось особой областью средневековой профессиональной деятельности. Это была деятельность первых русских актеров-потешников, составлявших своеобразный ремесленный цех.

Нельзя не согласиться с тем, что искусство скоморохов в течение многих столетий представляло единственное развлечение для народа. У русских было множество средств развлечения, например, национальных инструментов: гусли, гудки, сопели, дудки, сурьмы (трубы), домры, накры (род литавр), волынки, ленки, медные рога и барабаны. Исполнение сопровождалось паясничанием скоморохов. По словам Н.Е. Костомарова, "игрой музыканты тешили православный люд"Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI - XVII столетиях. - М., 1992. - С. 232. . Скоморохи были единственными представителями светской музыки и пения в России почти вплоть до второй половины XVII столетия.

Скоморохи иногда образовывали вольную труппу из гулящих людей всякого происхождения, иногда они принадлежали к дворне какого-либо знатного господина. Они были не только музыкантами, но "соединяли в себе разные способы развлекать скуку толпы": одни играли на гитаре, другие били в бубны, домры и накры, третьи плясали, четвертые показывали народу выученных собак и медведей. Между ними были "глумцы" (шутники) и смехотворцы - потешники, умевшие веселить народ прибаутками, складными рассказами и красным словцом. Древнерусские артисты - скоморохи были авторами многих пословиц, поговорок, песен, сказок и даже отдельных былин. "Скоморохи и шуты были всегда необходимою принадлежностью на всех пирах и свадебных торжествах". Особое место в ряду, обозначающем скоморохов, принадлежит слову "веселые" из былин и песен". Вот одно из самых ранних упоминаний о скоморохах в "Поучении о казнях божиих":". Но этим и иными способами вводит в обман дьявол, всякими хитростями отвращая нас от бога, трубами и скоморохами, гуслями и русалиями. Видим ведь игрища утоптанные, с такими толпами людей на них, что они давят друг друга. - а церкви стоят пусты"Повесть временных лет. 4. 1. - М. - Л., 1950. - С. 314. .

Кроме странствующих скоморохов были еще и так называемые оседлые скоморохи, то есть такие, которые пристраивались ко дворам князей, а потом и царей, к знатным боярам или вообще к богатым людям. Так, при Иване Грозном скоморохи уже играли некоторую роль при дворе.

Оседлые скоморохи были заняты преимущественно в дни праздников на игрищах, а также на общественных пирах - братчинах, свадьбах и т.д. Творчество оседлых скоморохов находилось в тесной связи с местными обычаями и традициями. Таким образом, оседлых скоморохов можно разделить на две категории. В первую входили игрецы, для которых увеселение окружающих не являлось основным видом деятельности, не служило источником существования. Это так называемые оседлые непрофессиональные скоморохи, которые постоянно жили в деревне. Особо нужно выделить активное участие этой категории оседлых скоморохов в святочных игрищах, которые давали широкий простор драматическому творчеству. Святки превращались в игрища, близко стоящие к театральному действию. Множество персонажей святочных игрищ позднее войдут в народную драму, некоторые обряды займут место в кукольном театре, например, Петрушка. К другой категории следует отнести вышеупомянутыx оседлых профессиональныx скоморохов, постоянно жившиx в городе, деятельность которых носила профессиональный xарактер, являясь средством существования. Это боярские, княжеские и царские потешники.

При дворе русских царей существовала особая Потешная палата, где были собраны представители различных жанров скоморошьего искусства: музыканты, плясуны, канатоходцы, песенники и, конечно же, умельцы, разыгрывавшие комические сценки. Жили скоморохи также в вотчинах или у зажиточных бояр.

Иначе все было у скоморохов походных. В их деятельности комическое искусство проявилось в полной мере. Чтобы обеспечить себе на жизнь, они должны были "играть" ежедневно - следовательно, исключалась их зависимость от праздников. Они освоили такие виды народного творчества как показ "ученого" медведя, кукольная комедия, раек и некоторые другие.

Неоднородным было скоморошество и по своим художественным функциям. "Веселые" различались по тем ролям, которые исполняли в представлении. В скоморошьих ватагах (группах), кочевавших из одного места в другое, были дрессировщики медведей - медведчики, музыканты - домрачеи, гусельники, гудошники, рожечники, мастера слова - бахари и освистые, т.е. остряки, а также акробаты, фокусники, кукольники - петрушечники.

Примерно к XIV-XV вв. игрища претерпевают существенные изменения. Из явления монолитного и целостного они превращаются в набор разнообразных обрядов и игр, сопровождавшихся музыкой, песнями и танцами. Это по существу уже народное гулянье.

Более всего скоморохи забавляли народ "позорами" или "действиями", т.е. сценическими представлениями. Они разыгрывали роли, наряжались в скоморошье платье и надевали на себя маски, которые назывались в то время "личинами". Обычай этот был, во-первых, любим народом, а во-вторых, - очень древним. Вероятно, само название "скоморох" имеет некоторую связь с маской: по-арабски "маскхара" значит смех, насмешка, глумление.

Основным изобразительным приемом в скоморошьем представлении было слово. Частым сценическим средством выступал каламбур - комическое переосмысление фразеологизмов, умышленное их употребление не к месту или в ином контексте. Смешение стилевых особенностей молитвы и просторечия создавало комический эффект сценки.

Ремесло скомороха, как и предмет его служения - смех, во всем противостоит официальному мировоззрению с его этическими догмами (смирением, самоуничижением, скорбью и др.). Вот что пишет об этом М.М. Бахтин: "Смех, вытесненный в средние века из официального культа и мировоззрения, свил себе неофициальное, но почти легальное гнездо под кровлей каждого праздника. Поэтому каждый праздник рядом со своей официальной - церковной и государственной - стороной имел еще вторую, народно-карнавальную, площадную сторону, организующим началом которой был смех. "Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М., 1965. - С. 92. .". Карнавальный смех, во-первых, всенароден - смеются все, это - смех "на миру", во-вторых, он универсален, он направлен на все и на всех (в том числе и на самих участников), весь мир представляется смешным, воспринимается и постигается в своем смеховом аспекте, в своей веселой относительности; в-третьих. этот смех амбивалентен: он веселый, ликующий и одновременно - насмешливый, высмеивающий, он и отрицает, и утверждает, и хоронит, и возрождает. Таков карнавальный смех"Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М., 1965. - С. 15. .

Н.И. Костомаров считал, что все эти "позоры" заключали в своих основаниях остатки древней славянской мифологии и обрядовости, сильно искаженной на протяжении веков. "В праздничные дни гульба начиналась с самого раннего утра (народ отвлекался от богослужения), веселье шло целый день и заканчивалось далеко за полночь. Местами представлений были улицы и рынки, от этого само слово "улица" иногда означало: "веселое игрище". Скоморохи возбуждали охоту в зрителях, и последние сами принимались петь, плясать и веселиться"Костомаров Н.И. Цит. соч. - С. 234. .

Ряжение, входившее еще в систему языческой обрядовости, первоначально включало в себя и серьезную, и смеховую части. После принятия христианства, когда серьезные части обряда были заменены служением новым богам и постепенно забывались, а игрищные части остались и даже продолжали развиваться, в ряженьи преобладающее значение приобрело смеховое начало, выливавшееся чаще всего в формы пародии и фарса. Именно пародия и фарс, переходящие затем в сатиру, отмечаются в то же время как ведущие черты творчества скоморохов. Здесь мы встречаемся с новым этапом формирования скоморошьего искусства - пародированием официальной обрядности в игровой деятельности. Изобразительные, зрелищные элементы древней обрядности пережили ее саму, а магический смысл многих действий оказался утраченным.

Таким образом, скоморохи были связаны с народным театром на всех этапах его жизни, однако степень их участия в процессе становления театра не была все время одинаковой.

Момент перехода от пародии и фарса к сатире в творчестве скоморохов необходимо подчеркнуть, так как аналогичное качественное изменение отмечается и при перерастании игр ряженых сначала в отдельные сценки, а затем и в спектакли нароодного театра.

Сценическая речь скоморохов была насыщена пословицами и поговорками, причем не в качестве цитат, а естественного и органичного речевого оборота. Одним из излюбленных сценических приемов у "веселых" было балагурство с испльзованием комплекса словесных "трюков", организующих комическую игру. Скоморошье представление не ограничивалось использованием только стилистических средств. В нем, по выражению М.М. Бахтина, огромную роль играло "изображенное слово" - физическое выражение интонации, т.е. то, что в современном театре называют жестом и сценическим движением. "Походные" потешники активно распространяли фольклорные произведения.

Обычно скоморохи создавали образы-маски простаков, глупцов, скрывая под ними ум и лукавство, памятуя пословицу: "С дурака и бог не взыщет, в нем и царь не волен". Наверное, так было легче говорить правду власть имущим, спорить с церковными учителями средневековой нравственности, не всегда на практике следовавшими тому, чему учили.

Несмотря на то, что народ любил слушать пение и игру скоморохов, он все же относился к этим людям, как к "бесову отродью". Так в народе сложилась пословица: "Бог дал попа, а черт скомороха". Песни, пляску и прибаутки народ считал прямо дьявольским наваждением. А слово "шут" уже прямо отождествлялось у народа со словом "черт".

Церковь же карала скоморохов отлучением, светская власть ломала и жгла инструменты, била "хари" и батогами тех, кто созывал к себе песенников и глумцов. Однако, несмотря на значительный риск, число скоморохов и тех, кто им внимал, не сокращалось. Скоморохи приучали широкие слои населения к восприятию пусть незамысловатых образцов раннего театрального искусства, развивали в них тягу к игре, что позднее привело к созданию широкого народного театра с более развитой драматургией.

В истории культуры трудно отыскать аналог такой непримиримой и упорной борьбе, какую вело русское православие со скоморошеством. Поначалу русское православие в борьбе со скоморошеством прибегало к авторитету "отцов церкви", в частности, к трудам Иоанна Златоуста - непримиримого противника смеховых представлений и зрелищ, по его мнению, безнравственных.

На этом этапе борьбы со скоморошеством, чтобы отвратить прихожан от "пагубной" страсти к зрелищам, богословы использовали, прежде всего, увещевания. В "Поучении" Луки Жидяты (середина XI века) содержится остережение изготовлять маски и использовать их в игрищах: "Масколудство вам, братие, нелепо имети"Баканурский А. «Государь, вели извести их». // Наука и религия. - 1985. - № 7. - С. 36. . В летописи Нестора упоминается Феодосий Печерский, который стыдил князя Святослава за его увлечение различного рода увеселениями и развлечениями.

Причин ненависти церкви к площадному народному искусству много, и все же глвная в том, что смеховое нардное творчество покушается на основу религии - непререкаемость авторитета бога, требование некритического, взятого на веру, отношения к религии, ее установлениям. Ведь смех не признает авторитетов. Мало того, он развенчивает иx, какими бы высокими ни были они с точки зрения официальных властей.

Несовместимо искусство скоморохов и с христианским аскетизмом. Христианство рассматривает бытие человека на земле лишь как "прелюдию" к вечной загробной жизни, в то время как пафос скоморошьего представления нередко направлен против негативных явлений реальной действительности.

До XVII века, однако, церковь "терпит" этот смех. А. M. Панченко даже рисует предполагаемый "золотой век" скоморохов: "Они "играют" в обстановке полной свободы, более того, им не возбраняется действовать "сильно", принуждать людей к игре. Изгонять скоморохов нельзя, за это предусмотрен особый штраф". Лихачев Д.С., Панченко А.М. Смеховой мир Древней Руси. - J1., 1976. - С. 73. Такое "странное" положение, вероятно, было предопределено средневековым "правом на смех", аналогичным европейской карнавальной вольности, санкционируемой церковью. Это - насущная необходимость выйти из-под тяжести будней, "выпустить" пар, чтобы вернуться к повседневным заботам с новыми силами.

По мере усиления борьбы с язычеством и его пережитками официальная церковь и светская власть яростно преследовали скоморохов и их искусство. Церковь не выдерживала единоборства со скоморохами, и это закономерно привело к тому, что она начала апеллировать к светским властям. Митрополит Иоасаф умолял Ивана Грозного "извести" скоморохов: "Бога ради, государь, вели извести их, кое бы их не было в твоем царстве, се тебе государю в великое спасение, аще бесовская игра их не будет". Таким образом, с середины XVI века церковные проповедники проклинают их в своих проповедях, пишут грамоты и послания царю с просьбой "истребить скоморохов", а "Соборный приговор" 1551 года предает их официальному церковному проклятию. Но Иван Грозный не внял рекомендациям. По-видимому, он не пошел на запрещение потому, что скоморохи стали органичной частичкой русской жизни и были необходимы каждому русскому - от царя до простого крестьянина - как и другие механизмы воспроизводства культуры: народные песни, сказки и былины, качели и кулачные бои, медвежьи потехи и ряженые на святкиБелкин А. Прикосновение к тайне. // Высшее образование в России. - 1999. - №6. - С. 148. . Их нельзя, невозможно было запретить.

Пока культурное "двоеверие" было живой и действующей системой, скоморохам ничто, кроме обличений, не угрожало. Когда начался кризис средневековой "святой Руси", начались и репрессии против скоморохов.

В середине XVII века ситуация изменилась. Теперь на борьбу со скоморохами выступили церковь и государство в тесном союзе. А в 1648 году в поддержку церковным грамотам царь Алексей Михайлович издает уже и специальный указ, запрещающий заниматься скоморошьим промыслом и разосланный в форме заповедных грамот по всей стране: "И сию нашу грамоту велел им прочитать не поодиножды всем вслух, и приказал им, чтоб. в церкви Божии в пение никаких речей не говорили, и слушали б церковного б пения со страхом и со всяким благочестием внимательно. и от безмерного пьяного пития уклонялися, и были в твердости, и скоморохов с домрами, и с гуслями, и с волынками, и со всякими игры. в дом к себе не призывали. и медведей и с сучками не плясали, и никаких бесовских див не творили, и на браках песней бесовскиx не пели, и никаких срамных слов не говорили, и по ночам на улицах и на полях богомерских и скверных песней не пели, и сами не плясали, и в ладони не били, и всяких бесовских игр не слушали, и кулашных боев меж себя не делали. А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные бесовские сосуды, и ты б то бесовские. велел вынимать и, изломав те бесовские игры, велел жечь. А которые люди от того ото всего богомерского дела не отстанут. тех велели бить батоги. "Белкин А. Прикосновение к тайне. // Высшее образование в России. 1999. - №6. - С. 149. .

А рождественские праздники проводились всегда так шумно и весело, что патриарх Иоаким в 1648 году запретил указом "всякаго рода скоморошьи потехи".

Подоплека этих гонений в той концепции оцерковления жизни, которую исповедовали "боголюбцы" и какое-то время - молодой царь Алексей. Теперь идеалом становится только благочестие, жизнь с "молитвами, поклонцами и слезами".

Вместе с тем подобное отрицательное отношение определялось не только связью скоморохов с языческой традицией, как уже отмечалось ранее, но и, что не менее важно, усмотрением в народном юморе, веселом балагурстве, едкой насмешке скоморохов над властями духовными и светскими "глаголов хульныя", бесовских козней, якобы ведущих человека к погибели. Еще одно обвинение: на ифищах "толпы" народа, "а церкви стоят пусты" Белкин А. Плясцы, гудцы, скоморохи. // Наука п жизнь. - 1971. 6. - С. 120. . Этому легко найти объяснение. Церковь требовала постоянно помнить бога и во всем видеть его участие, а на игрищах как раз это и забывалось, прежде всего. Церковь постоянно стремилась оставить человека наедине с богом, как бы изолировать его от общения с другими людьми, а праздник как раз наоборот сооздавал максимум условий для человеческого общения. Церковь стремилась заставить человека ощущать себя песчинкой в мире, ничтожеством перед совершенством бога, а праздник давал возможность ощутить себя равным со всеми, человеком среди людей. На игрищах человек освобождался от пут, которые связывали его в обыденной жизни, становился свободным, становился самим собой, забывал и царя и бога, а вместе с ними и все то, что с таким завидным постоянством старалась внушить ему церковь. Естественно, что люди более охотно шли на игрища, чем в церковь.

Вот почему смеховая культура скоморохов активно вытеснялась русскими властями на периферию культурного процесса, главной составляющей которого становилась православная версия.

Большинство исследователей утверждает, что 1648 год стал роковым в истории русских скоморохов, что они были уничтожены совместными усилиями государства и церкви. Но факт то, что скоморошество с этого времени пошло на убыль.

Постепенно скоморохи теряли особую роль и в среде народа. То, что раньше могли проделать лишь специалисты - скоморохи, стало под силу рядовым участникам игрищ, гуляний, обрядов. Скоморохи, какими их знала Русь в IX - XVI веках, перестали удовлетворять возросшие культурные потребности народа. Они вынуждены были подняться на новую, более высокую ступень, и они сделали это, но потеряли свое название. Теперь это кукольники, показывающие знаменитого Петрушку, вожаки "ученых" медведей, которые не только демонстрируют перед толпами народа искусство своих питомцев, но и сопровождают показ шутливым, а подчас и острым сатирическим словом, вертепщики, организаторы представлений устной народной драмы и театра охочих комедиантов. Их можно встретить на ярмарках в качестве карусельных и балагнных зазывал, и внутри батаганов, и просто на улице, где они в ярких карикатурных костюмах разыгрывают различные сценки.

Не менее важным явлением, определявшим смеховую культуру Древней Руси было юродство, как форма христианского подвижничества. В юродстве встречаются и парадоксальным образом объединяются христианская слёзность и смеховая культура.

Юродство воплощает добродетель смирения. Оскорбления и насмешки, творимые над юродивыми (и часто провоцируемые ими), таким образом, утверждают их в униженности и смирении, угодных христианству. Юродивый занимается самоуничижением, самобичеванием. Бесприютность, мученичество, оскорбления, переносимые с кротким смирением - укор юродивых миру телесности и безнравственности, желание показать путь к идеалу.

Юродивый - это тоже "дурак". Но его критика реальной жизни основана на разоблачении несоответствия действительности христианским нормам, так как это понимает сам юродивый. Он всем своим поведением дает понять, что именно мир земной культуры - мир ненастоящий, лицемерный, чуждый христианским нормам. Он, как и подобает дураку, действует и говорит "невпопад", но как христианин, говорит и ведет себя как раз так, как должно по нормам христианского поведения. "Поступки - жесты и слова юродивого одновременно смешны и страшны, - они вызывают страх своею таинственной, скрытой значительностью и тем, что юродивый, в отличие от окружающих его людей, видит и слышит что-то истинное, настоящее за пределами обычной видимости и слышимости. Юродивый видит и слышит то, о чем не знают другие. Его мир двуплановый: для невежд - смешной, для понимающих - особо значительный"Лихачев Д.С., Панчеико А.М., Поиырко Н.В. Смеховой мир Древней Руси. - Л., 1976. - С. 5. .