Историзм капитализма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Историзм капитализма

1. Логика самоотрицания капитализма

2. Базовые факторы декапитализации

3. Социализация капитализма

Выводы

Использованы источники

Введение

историзм капитализм социализация

Тема контрольной работы «Историзм капитализма» по дисциплине «Политическая экономия».

Цель работы - определить принципы историзма капитализма, становления посткапиталистического общества, преодоления его формационных признаков; обосновать специфику социализации, благодаря которой преодолеваются противоречия между постиндустриальными и формационными определениями общественных отношений и нарушается проблема метаэкономических превращений.

В настоящее время перед наукой во весь рост встает проблема историзма капитализма как общественно-экономической формации. В данной работе акцентируется внимание на функциональных границах капитализма, на том, что нынешняя, переходная по своему содержанию, эпоха является эпохой завершения каденции капитализма, его самоотрицания, эпохой становления пока что системно не осмысленного теоретической мыслью посткапиталистического общества, формирования основ метаэкономики. Это касается также Украины, которая, как и другие страны, стала на путь системной "капитализации социализма".

Актуальность данной темы заключается в том, что мы должны правильно понимать и оценивать существующие коллизии такой политики, ощущать ее положительные и отрицательные аспекты.

Историзм капитализма

1. Логика самоотрицания капитализма

Теории системной трансформации капитализма, сформировавшиеся в рамках социально-институциональной школы научной мысли и получившие распространение во второй половине XX в., включают в себя ряд разноаспектных направлений, к которым относятся и теории самоотрицания капитализма. Наиболее яркими представителями этой парадигмы являются хорошо известные в мире социологи и экономисты Д. Белл, Э. Тоффлер, И. Валлерстайн, П. Друкер, А. Этциони, Р. Дарендорф и другие. В книге И. Валлерстайна "Конец знакомого мира. Социология XXI века" обосновывается традиционная трехступенчатая структура историзма капитализма: становление -- развитие -- кризис. "Любая историческая система, -- пишет он, -- проходит через три периода: становление, нормальное существование или развитие и структурный кризис... Существует множество доказательств, дающих основания думать, что современная миросистема, в которой мы все живем, вступила в период структурного кризиса". Отметим, что речь идет о "кризисе капитализма как миросистемы", которая, по мнению американского ученого, "вряд ли будет существовать через пятьдесят лет".

Близка к этому и позиция четы Тоффлер. Третья волна изменений, акцентируется в их совместной работе "Революционное богатство", означает "всеохватывающее изменение цивилизации", которое обязательно скажется и на наших традиционных представлениях по поводу капитализма. "Возникает вопрос: останется ли он капитализмом, когда закончатся указанные (цивилизационные) преобразования?".

В то же время необходимо учитывать наличие противоположной теоретической парадигмы, в соответствии с постулатами которой на основе постиндустриального развития происходит не самоотрицание капитализма как общественно-экономической формации, а его модификация. Этой позиции придерживаются многие авторитетные ученые, в частности М. Кастельс. "Капитализм, как и ранее, существует, однако в новых модифицированных формах", -- утверждает он. Вследствие кризиса капитализма в его классических формах произошло сращивание капитализма с информационной революцией. Итогом такого сращивания стал "информационный капитализм", который сочетает в себе "чрезвычайную гибкость с глобальным присутствием (чего в предыдущие капиталистические эпохи не было) благодаря информационным сетям ". Еще более радикальный в своих выводах российский ученый Д. Иванов. "Капитализм, -- подчеркивает он, -- это не просто формация в ряде других, а перманентная (трансформация"). "Современный капитализм доказал, что он еще не достиг своего исторического предела", -- указывает другой российский ученый И. Пантин.

Конечно, и такая позиция имеет право на существование. Однако необходимо видеть и противоречивость ее аргументаций. Информационный способ развития, по определению М. Кастельса, -- это не просто эволюционные изменения, а радикальный "переход к информационной эпохе" и, соответственно, к "информационному капитализму", в котором "отсутствует класс капиталистов", а "раздельная линия между трудом и капиталом утрачивает свое значение". Такие характеристики М. Кастельса близки к аргументации Д. Белла. Различие в их позициях, скорее всего, -- в понятийных определениях. Речь идет о своеобразном кризисе понятий, естественном на этапе становления нового, с которым мы должны считаться. Другое дело, что Д. Белл окончательно не определяется в дефинициях по поводу того, как квалифицировать общество, которое лишь утверждается, а следовательно, еще не приобрело устойчивых характеристик. П. Друкер называет такое общество "посткапиталистическим", Р. Дарендорф использует понятие "постбуржуазное общество", А. Этциони -- просто "справедливое общество", А. Хардт и А. Негри отдают предпочтение понятию "плюралистическое общество". Естественно и то, что каждое из этих понятий аккумулирует в себе далеко не однозначные характеристики. Однако существует также их общая определенность -- констатация того, что нынешнее западное общество, оставаясь капиталистическим, перестает быть таковым.

Оценивая соответствующие обобщения, важно уйти прежде всего от попыток сугубо идеологического их толкования и политизации. Отстаивая или отрицая мнение о приближении "конца капитализма", нужно учитывать по крайней мере две принципиальные методологические позиции. Необходимо сознавать то, что любое прогрессивное развитие, искусственно продолженное за свои исторические переделы, превращается в свою противоположность: утрачивая инновационный потенциал, оно становится консервативной силой, фактором деградации, приобретает признаки "антиразвития".

Речь идет также о необходимости разграничения противоречий развития и противоречий распада, которое чрезвычайно значимо для методологии экономического анализа. При рассмотрении сущностных противоречий капиталистического способа производства К. Маркс (вероятно, под воздействием сугубо идеологических факторов) абстрагировался от адаптивных возможностей капитала. Это в конечном счете привело к разрушению его же аргументов относительно становления нового, в соответствии с которыми старые формы не могут исчезнуть до тех пор, пока они полностью не исчерпают свои потенциальные возможности. Так же новые, более высокие по своему содержанию общественные отношения не могут появиться раньше, чем сформируются для этого необходимые предпосылки. В теории силового свержения капитализма К. Маркс отошел от этих позиций.

По-иному к этой проблеме отнесся Й. Шумпетер. Он считал, что реальные противоречия капитализма оцениваются как противоречия не распада, а "творческого разрушения", в ходе которого исчезает устаревшее -- отжившие по своему инновационному потенциалу структуры, и на их место приходят новые, более дееспособные функциональные формы. Адаптивные возможности капитализма Й. Шумпетер определяет именно на этой основе. В данном контексте едва ли не наиболее перспективной, с моей точки зрения, является парадигма историзма капиталистической системы, которая предполагает принцип "самоотрицания путем развития и обогащения". За основу этой парадигмы мы принимаем формулу Й. Шумпетера, обоснованную им еще в 1951 г. в известной брошюре "Империализм и социальные классы". Капитализм, -- писал он, -- содержит в себе источники собственной гибели, но в ином понимании, чем это имел в виду Маркс. Общество обязательно перерастет капитализм, но это произойдет потому, что достижения капитализма сделают его излишним, а не потому, что внутренние противоречия приведут к невозможности его дальнейшего существования".

Наконец, еще одна принципиальная позиция. При изучении логики декапитализации ключевым вопросом методологии является теоретический анализ соотношения цивилизационных процессов и общественно-формационных преобразований, который в контексте рассматриваемой нами проблемы трансформируется в проблему соотношения постиндустриального развития и капитализма. Вся предыдущая история человечества свидетельствует о наличии системной корреляции между цивилизационными и формационными циклами: если на фундаменте аграрной цивилизации строили свои функциональные структуры самые разнообразные формы рабовладельческого и феодального обществ, то социалистические и капиталистические формационные отношения получили необходимое пространство для своего развития на базе индустриальной системы. Генетическое ядро капитализма сформировалось на фундаменте индустриализма. Не случайно в некоторых научных изданиях речь идет об индустриальной цивилизации как о капиталистической.

В этой взаимозависимости необходимо учитывать не только прямое, но и обратное взаимодействие. Индустриальная система действительно создала соответствующие материальные, социальные и духовные условия для становления и эффективного развития капитализма. В то же время мы ничего не поймем в диалектике мирового развития, если не будем учитывать активное влияние экономического и политического строя капитализма на развитие собственно индустриальной системы, ее эволюцию в постиндустриальное общество.

Однако сегодня мы не можем не замечать и противоположного. Подготовив необходимые предпосылки для утверждения постиндустриального общества, капитализм начал сам себя отрицать. В его основах стали зарождаться и приобретать все больший вес принципиально новые структуры, которые, сохраняя черты капитализма, в то же время отражают специфику иного строя. И это не насилие над историей, а естественно обусловленный процесс, сигнализирующий нам о достижении капитализмом логической границы своей адаптации. Этот вывод подтверждает и кризис 2008-2009 гг. Речь идет об очень важном - о том, что развитие капитализма в его классических определениях (в условиях современных научно-технических, прежде всего информационных, преобразований, обретения доминантности нематериальных ценностей) постепенно утрачивает свои перспективы. Иначе говоря, социальное пространство дальнейшего углубления и развития собственно капиталистической системы в процессе окончательного оформления постиндустриальной структуры общественных отношений все больше сужается. Оценивая современные общественно-исторические преобразования, мы обязаны с этим считаться.

2. Базовые факторы декапитализации

В классическом произведении Д. Белла "Грядущее постиндустриальное общество" используется так называемый осевой метод характеристики соотношения формационных и общецивилизационных основ развития. "Понятия феодализма, капитализма и социализма, -- пишет американский ученый, -- представляют собой ряд концептуальных схем, построенных вдоль оси, в качестве которой приняты отношения собственности". В свою очередь, общецивилизационные трансформации, которые считаются системно определяющими (им принадлежит лидирующая функция), реализуются, по определению Д. Белла, на другой основе. Они размещаются вдоль оси, в качестве которой приняты коммуникационные связи, производство знаний и информации, используемые как инструмент свободы и свободного развития человека. Применяя эту методологическую матрицу, выделим наиболее значимые факторы декапитализации.

Первое. Мы исходим, естественно, из того, что определяющими среди соответствующих факторов являются изменения под воздействием постиндустриальных преобразований в отношениях собственности. Речь идет о процессах, хорошо известных. Они корреспондируют с изменениями доминирующей формы продуцируемого богатства: у аграрной цивилизации такой доминантой является земля, у индустриальной -- материализованный в воспроизводимых средствах производства и финансовых активах капитал, у постиндустриальной -- знания и информация. Э. Тоффлер и X. Тоффлер оценивают знания и информацию как "революционное богатство", "авангардное богатство третьей волны", богатство, означающее всеохватывающее изменение экономики в целом. "Зарождающуюся новую систему богатства, -- отмечают американские ученые, -- нельзя понимать в границах традиционной экономики".

Используя в своих исследованиях эти, в настоящее время общепризнанные, положения, мы не всегда учитываем, что речь идет об определениях, которые связываются прежде всего с изменениями статуса человека -- преодолевается его отчуждение. Знания и информация как главный производственный ресурс и основная форма богатства постиндустриальной экономики не отчуждаются от своего непосредственного носителя. Благодаря этому создаются предпосылки прямого соединения рабочей силы и средств производства, а следовательно, -- непосредственной реализации индивидуальной (личной) собственности человека на производительную силу своего труда. Не частная собственность на материальные средства производства, а индивидуальная собственность личности, являющейся непосредственным носителем знаний и информации, становится функционально доминирующей в постиндустриальной экономике. Мы часто употребляем понятие "экономика знаний", не акцентируя на том, что речь идет о постиндустриальной экономике, в которой доминирующими являются отношения не частной, а индивидуальной собственности. С этим связан и другой признак экономики знаний -- доминантность творческого труда, приобретающая аутентичную определенность лишь на базе реализации отношений индивидуальной собственности, преодоления отчуждения человека.

На этой основе корректируется и социальная структура общества, в которой ведущую роль начинает играть творческий класс -- knowledge workers (непосредственные собственники интеллектуального капитала). Доминантность не класса частных собственников, а творческого класса -- это еще одно из принципиальных отличий постиндустриального общества от общества классического капитализма. Уровень знаний, а не собственность становится определяющим фактором статуса человека рождающегося общества. Творческий класс, подчеркивает П. Друкер, непосредственно владеет средствами производства, которыми являются знания. На этом акцентирует внимание и Нобелевский лауреат П. Кругман: "Собственность больше не является определяющей основой элитного статуса человека". Таким образом, один из важнейших критериев капиталистического развития -- критерий частной собственности -- подвергается настолько глубоким качественным преобразованиям, что, в конце концов, теряет способность выполнять свою основную формационно-творческую функцию. Эта функция собственности, на основе которой сложились социально-классовые и распределительно-рыночные отношения, властные и управленческие структуры капиталистического общества, самоотрицается. Следует обратить внимание также на конструктивную логику рассматриваемых процессов. Частная собственность самоотрицается не по Марксовому принципу -- "экспроприаторов экспроприируют", а по противоположной шумпетеровской логике -- "достижения частной собственности делают ее излишней".

Целесообразно рассмотреть еще одну методологическую проблему. Хорошо известно, что сущностные характеристики частной собственности непосредственно корреспондируют с редкостностью ресурсов и, соответственно, их ограниченностью. Рыночные отношения, как и вся система отношений капитализма, имеют ту же основу. Принципы глобального капитализма также формируются с учетом редкостности ресурсов. Превращение знаний, информации, идей, символических образов в доминантный объект собственности не просто корректирует, но и радикально меняет ситуацию -- эти компоненты собственности можно воспроизводить бесконечно; они могут использоваться в самых отдаленных местах одновременно. По образному высказыванию Т. Джефферсона, при передаче идеи крепнут: когда я зажигаю свечу от вашей, становится светлее.

Как результат выделяется еще один важный признак доминирующего объекта собственности постиндустриального общества. Имеется в виду превращение знаний не только в непосредственный объект индивидуальной собственности, но и в то же время в духовную собственность всего общества. Собственность как инструмент экономических отношений постиндустриального общества социализируется, становится собственностью не только моего Я, но и всех Нас. На этой основе социализируется и капитализм. Суть проблемы, пишет по этому поводу Э. Тоффлер, заключается как раз в том, что "наиболее значимая форма собственности в настоящее время неощутима. Она нематериальна, символична. Это -- знания. Они могут быть использованы многими людьми одновременно для создания благосостояния и для производства нового знания. В отличие от фабрик и полей знания, по существу, неисчерпаемы. Ни социалистические режимы, ни социалисты вообще еще не осознали этого действительно революционного факта".

Второе. Историческая ограниченность капитализма обнаруживает себя не только в трансформациях отношений частной собственности, но и в растущих противоречиях накопления капитала. Обычно капитализм идентифицируется не только с частной собственностью, но и с накоплением капитала. Экономическая экспансия, стремление к безграничному расширению, готовность во имя этого к перманентным модификациям органично связаны с накоплением капитала, с тем, что составляет основу основ капитализма, определяет его системообразующую целевую функцию, глобально-иерархическую определенность, миросистемную специфику.

Необходимо учитывать имеющиеся границы накопления капитала. Они связаны с ограничениями национального рынка. Только на ранних этапах развития основным источником накопления капитала была урбанизация сельского населения, его втягивание в промышленную орбиту, "конвертация" в лишенную средств производства рабочую силу. Однако в экономике как константа действует закон тенденции нормы прибыли к снижению, который, по сути, определяет экономические границы капитализма. Не следует думать, что обоснование К. Марксом этого закона -- выдумка революционного марксизма. В учебнике "Economics" П. Самуэльсона закон убывающей прибыльности назван первым законом рыночной экономики.

Поэтому интернационализация процессов накопления капитала -- это для капитализма далеко не "благотворительная акция". Это даже не инструмент саморазвития, это инструмент самовыживания. Именно с таких позиций мы должны оценивать миросистемную специфику капитализма: его глобальность -- это способ самоутверждения. По имеющимся определениям, капитализм может быть лишь глобальным, функционирование его в пределах лишь одного, отдельно взятого государства -- утопия.

Как оценивать эту ситуацию?

Безусловно, в ней имеется положительное начало. Оно связано с конструктивной функцией интернационализации прежде всего экономических отношений, интеграцией в систему соответствующих связей экономик, отставших в своем развитии. Однако существуют и объективные пределы этого позитива. Капитализм не может быть капитализмом для всех; по своим сущностным определениям это всегда иерархическая структура экономики. Капитализм не может реализовать свои ценности на уровне сугубо горизонтальных отношений. Капитализм -- всегда империализм. По определению Э. Тоффлера, империализм -- это связанный с накоплением капитала базовый признак капитализма. В этом контексте дифференциация миросистемы на "центр" и "периферию" -- это опять-таки объективная основа глобального капитализма, это не то, что капитализм, оставаясь самим собой, может преодолеть, наоборот -- это та реальность, на основе которой формируются его базовые функциональные механизмы, вся система его институциональных регуляторов, политических и мировоззренческих преференций.

Речь идет не просто о системе сосуществования "сцепленных друг с другом" разных способов производства, не об органическом сочетании цивилизационного "центра" и разветвленной "периферии", а о соответствующей специализации и разделении труда между ними. Нынешний "центр" сформировался при участии ресурсной базы (в ее широком понимании) "периферии" и без ее дальнейшего использования обеспечить перманентность процесса накопления капитала, а на этой основе -- самодостаточность собственного развития не мог раньше, не может и теперь. По моему мнению, этот принципиальный вывод следует рассматривать как одно из сущностных определений современной миросистемы. Как в свое время метрополия не могла существовать без колониальных владений, так и современный цивилизационный "центр" невозможен без "периферии".

Последствия соответствующего "разделения труда" и "специализации" хорошо известны. Связанные с растущей глобальной стратификацией, угрозы "масштабной катастрофы" для современной миросистемы становятся все более очевидными и в наши дни. Кризис 2008--2009 гг. сигнализирует нам об этих реалиях. Несмотря на то, что его эпицентром были страны "цивилизационного центра" (прежде всего США и Великобритания), сценарий оказался "традиционным" -- основное бремя кризиса переносится на страны "периферии". Так было и в период мирового финансового кризиса 1997--1998 гг., такие же результаты имеем и в настоящее время. Как писал Ф. Бродель, "бедные страны остаются бедными из-за того, что они бедные", и наоборот "богатые -- потому, что они уже богаты". Кризис -- "новая раздача карт, но с выгодой для самых сильных". Этот принцип даст себя знать в полной мере и сегодня.

Таковы объективные, жесткие и далеко не всегда прогнозируемые реалии современного мира, с которыми нельзя не считаться. Плоды глобального неравенства превратились в центральную проблему XXI в. Созданный на основах капиталистической иерархии мир, как и раньше, признает лишь сильных, уважает тех, кто способен к самоутверждению, в состоянии защищать собственную свободу и национальные ценности. Ограниченности капитализма, его непреодолимые противоречия с целями постиндустриального развития необходимо оценивать и в контексте указанных реалий.

Третье. Современная эпоха освещает с возрастающей остротой еще одну чрезвычайно противоречивую сторону действующей системы капитализма. Речь идет, как подчеркивал Ф. Бродель, о противоречии "европейской матрицы капитализма", на основе которой создается глобальный капитализм. Выше отмечалось, что генетическое ядро капитализма сформировалось на базе индустриализма. Однако этот тезис не может восприниматься прямолинейно. "Европейская матрица капитализма" -- это не только индустриализм; это индустриализм, имплементированный, по определению М. Вебера, в систему общественных отношений на базе протестантской этики и аскетического рационализма, принципов индивидуализма, в конце концов - на базе логики Великого Модерна. На этих основах в течение нескольких веков осуществлялась и глобализация капитализма.

Симптоматично в этом то, что на противоречиях соответствующего процесса акцентировал внимание и сам М. Вебер. Вступительная часть его книги "Протестантская этика и дух капитализма" посвящена обоснованию специфичности европейского рационализма, тезиса, согласно которому сформированная на его основе модель капитализма нигде не может сложиться, кроме Запада.

Такие же идеи обосновывает и Ф. Фукуяма. "Ни одна из исследованных традиционных культур, -- отмечает именитый ученый, -- ни японская, ни китайская, ни корейская, ни любая из авторитарных католических культур ранней Европы -- не были способны воспроизвести современный капиталистический экономический порядок". Это касается, прежде всего, таких стран, как Китай, Япония, Корея и Индия, где, как полагает Ф. Фукуяма, "традиционные культуры в своих основных аспектах враждебны экономической современности". Имеется в виду то, что модель глобального капиталистического развития -- это не результат внутреннего саморазвития. Соответствующая модель была привнесена в эти страны извне, как "следствие контактов с Западом". "Конфронтация с технологической и социальной мощью Запада заставила эти общества расстаться со многими ключевыми элементами своих традиционных культур".

Понятно, что от "унификации" на указанных (евроцентристских) основах незападные страны будут иметь лишь потери. Речь идет о крайне значимом - о "вмонтировании, -- как отмечает Ф. Фукуяма, -- в собственную культурную систему, западных представлений о рационализме", которое способствовало логическому прогрессу. Однако и в эту позицию следует внести принципиальные уточнения. Одно дело, когда речь идет о взаимообогащении разных культур на принципах доверия, но другое -- когда имеет место одновекторная унификация, по логике силового ориентализма, вынужденной "догоняющей модернизации".

Такая "модернизация", по отдельным направлениям, может быть успешной. Но насколько фундаментальными могут быть эти успехи? Насколько они адекватны имманентным ценностям отдельных народов и с каких позиций их оценивать? Острота наших сегодняшних проблем заключается и в этом. Когда мы акцентируем внимание на нынешней доминантности Возрождения Востока (как и на последних событиях в Северной Африке и на Ближнем Востоке), то каждому понятно, что проблема адекватности исторических достижений его духовной культуры и действующей системы экономического обустройства общества приобретает первостепенное значение. Возрастающие коллизии построенной на основах глобального капитализма современной миросистемы необходимо обязательно оценивать и в контексте указанных обоснований.

Сложные и противоречивые процессы декапитализации глобального развития не ограничиваются лишь указанными трансформациями. По большому счету, они касаются буквально каждой клеточки капитализма, не только его национальных, но и интернациональных определений, тех, которые проявляют себя во всей полноте, и тех, которые лишь зарождаются. Необходимо учитывать и то, что в странах "цивилизационного (постиндустриального) центра" признаки декапитализации на порядок более очевидны, чем в странах периферийной зоны, которые лишь осваивают азы капитализации. Вся обойма противоречий этих стран заключается в том, что они осваивают функциональные механизмы общества, которое, на чем мы постоянно акцентируем внимание, уже сходит с исторической арены и от которого в странах "центра" уже фактически мало что осталось. Когда говорят, что "капитализм стал в настоящее время транснациональным и глобальным" (М. Кастельс), то обычно забывают учитывать именно эту "мелочь" -- то, что функциональное ядро этой транснациональной системы капитализма уже в большой мере изменило свои сущностные определения, стало посткапиталистическим.

У поставленной проблемы имеется, наконец, еще один аспект. Говоря о "выходе из капитализма", мы обязательно должны хотя бы краем глаза "заглянуть" за его двери. Куда мы должны "выходить"? А может, и не нужно этого делать вообще, возможно, лучше попробовать вернуться назад, возродить (каким-то образом) то, что, в конце концов, обеспечивало прогресс человечества в последние века? Мы должны ответить на эти вопросы. Наука обязана одновременно решать двойную задачу: отрицать и утверждать. Отрицая капитализм, мы не имеем права уклоняться от ответа на вопрос: "А что после него?".

3. Социализация капитализма

Как уже отмечалось, в теории общественных трансформаций сформировалось несколько научных парадигм, по-разному оценивающих содержание траектории посткапитализации. Я исхожу из того, что указанные преобразования отражают логику социализации капиталистической системы, ее трансформацию в общество, непосредственной целью которого становится развитие личности. Такие изменения отображают траекторию общецивилизационного процесса, рост самодостаточности его основного субъекта -- человека, его свободы и индивидуальности. Социализация общества рассматривается в этой связи как способ решения существующих противоречий между капитализмом и постиндустриализмом. Другого пути их преодоления, как свидетельствуют процессы современного мирового развития, у человечества просто нет.

В данном случае мы говорим не о формационном воспроизводстве социализма. Понятие "социализация" употребляется мной как определение, более широкое, чем формация, как воплощение определенной системы ценностных ориентиров и принципов, развившихся непосредственно из самой природы человека, присущих ему стремлений к справедливости, свободному самовыражению и которые в своей основе отражают логику гуманизма, социальной направленности общецивилизационного процесса, его подчиненность интересам свободы и всестороннего развития личности. Речь идет, по существу, о тождественности принципов социализации и развития цивилизации. Логика социализации и логика цивилизационного процесса по своему содержанию оказываются однопорядковыми.

Знаковым является и то, что принципы "творческого (конструктивного) самоотрицания капитализма" на основе его социализации с особой тщательностью обосновывал Й. Шумпетер в своем фундаментальном исследовании "Капитализм, социализм и демократия". Затрагивая вопрос о том, что "общество обязательно переживет капитализм", выдающийся австрийский ученый, который, кстати говоря, в 1909 г. занимал должность профессора политической экономии Черновицкого университета, писал, что прямым преемником "классического капитализма станет социализированный (лейбористский) капитализм". Й. Шумпетер обращал внимание на объективные предпосылки такого развития, на то, что непосредственно сам "экономический процесс имеет тенденцию к социализации", что соответствующие преобразования обусловливаются "человеческой психологией", "психическим складом человека".

В ретроспективе можно определить несколько этапов социализации капитализма. Принято считать, что первый этап социализации капитализма, его гармонизации начался с известных реформ О. Бисмарка в Германии и Дж. Чемберлена в Великобритании и продолжался до начала Великой депрессии 1929--1933 гг. Второй охватывает период 30--70-х годов прошлого столетия, когда на Западе сформировались социально ответственное государство (welfare state) и социально-рыночная экономика. Вследствие соответствующих преобразований, пишет один из идеологов немецкого послевоенного "экономического чуда" В. Ойкен, западному обществу "удалось приблизить решение социального вопроса совершенно иным образом, чем это предполагал Маркс". В настоящее время разворачивается третий этап социализации, связанный с переходом к постиндустриальному обществу.

Наиболее выразительно эти процессы представлены в виде так называемых социальных стабилизаторов, возникающих в ответ на обострение тех или иных противоречий собственно капиталистической системы. В своих исходных структурах такие социальные стабилизаторы формируются как функциональные органы капиталистической экономики. Благодаря их использованию капитализм приспосабливается к прогрессу технологической системы производства. На определенном этапе развития содержание социальных стабилизаторов и содержание всей капиталистической системы остаются качественно тождественными, системно не противоречат друг другу. Однако в дальнейшем социальные стабилизаторы начинают наполняться новым, более прогрессивным содержанием. И это понятно. Подобно любой форме, они более гибки, поэтому их способность воспроизводить в себе содержание новых прогрессивных процессов, происходящих прежде всего в материально-технологической основе производства, значительно выше по сравнению с развитием всей системы, ее ядра. Наполнение функциональных стабилизаторов капиталистической системы качественно новым социальным содержанием отражает, по сути, процесс зарождения в его собственных структурах элементов социализации.

Я исхожу из того, что самой большой виной российского большевизма является то, что, монополизируя саму идею социализма, он дискредитировал ее в глазах не только соотечественников, но и мирового сообщества. История посмеялась над этим экспериментом, отбросила его навсегда. Сегодня это уже стало общепризнанной истиной. Однако проблема остается: реабилитация (прежде всего мировоззренческая) самой идеи и принципов социализма, которые в течение многих веков (начиная с христианского социализма) формировались человечеством, сегодня приобретает принципиально значимый общественный вес. В то же время это и принципиальная политэкономическая проблема. Мы должны не только осознавать это, но и занять здесь конструктивную позицию.

Л. Евстигнеева и Р. Евстигнеев полагают, что революция 1989-1991 гг. - это не столько поражение индустриального (тоталитарного по своей сущности) социализма, сколько его "фазовый переход в совершенно иную социально-экономическую модель развития (то есть вхождение социализма в режим системной эволюции), которая включает в свою орбиту западную цивилизацию в целом (ее капиталистическое и социалистическое ответвления)". У этой позиции авторитетных российских ученых недостаточно убедительна (противоречива) точка зрения относительно "фазовой эволюции капитализма", которая допускает, на мой взгляд, возможность "постиндустриальной фазы социализма". Моя позиция противоположна. В этой работе говорится о социализме как о гуманистической идее, при которой определяющим масштабом развития ("мерилом всех вещей") является человек. Речь идет о системе морально-этических ценностей и целей, соответствующих фундаментальной логике общецивилизационной эволюции, принципам утверждающейся новой эпохи.

В этом контексте социализация капитализма определяет утверждение не какой-либо новой фазы капитализма или его альтернативы -- социализма, а принципиально новой траектории -- становление общества, которое, ориентируя свои функциональные структуры на непосредственную реализацию общецивилизационных ценностей, вообще преодолевает свои формационные черты, становится обществом "без ...измов". В течение указанного процесса специфические характеристики не только капитализма, но и социализма утрачивают свою весомость: они становятся функционально несущественными. В итоге общество, развивающееся за пределами капитализма, приобретает признаки постформационного.

Соответствующим образом преодолеваются и формационные определения экономики. Экономика утверждающегося постформационного общества приобретает признаки метаэкономики. Именно в развитии человека пересекаются все направления прогресса метаэкономической системы, формирующейся на основе логики самоотрицания капитализма, выхода за его функциональные границы.

Метаэкономика, в моем понимании, -- это не постэкономика, не выход за границы экономической эпохи, как это считают российские ученые В. Иноземцев и Ю. Осипов 2. Имплементация в систему теоретического анализа понятия "метаэкономика" не сужает, как кажется на первый взгляд, а наоборот, расширяет определение субстанциональной основы экономики. Имеется в виду экономический простор, который выходит за пределы производства и распределения товаров и услуг, охватывает не только отношения "иметь", но и весь комплекс системных взаимозависимостей, связанных с постматериальными нооэкономическими процессами, с утверждением человека как личности, реализацией его определяющего приоритета -- "быть".

Функциональное поле экономики расширяется и в связи с привлечением в его структуры трансрыночных отношений. Рынок -- всегда часть экономики; однако онтологические начала экономики не ограничиваются рынком -- они значительно шире его. Экономика -- это приумножение энергетического потенциала развития, это всегда создание большего, и не только в сфере материального бытия, но и в сфере социально-креативной деятельности человека. Следовательно, все аспекты такой деятельности приобретают признаки экономического процесса. Экономическая теория должна определиться в этом далеко не простом по своим характеристикам вопросе.

Выделяя эту проблему, я имею в виду имплементацию в систему экономического процесса не только традиционных результатов репродуктивного труда человека, но и всего спектра ценностей его креативной, ноотворческой по своему содержанию деятельности.

Речь идет о трехуровневом целевом назначении последней, ее реализации как процессов:

а) очеловечивания природы;

б) конструирования общества;

в) формирования богатства личности.

Если согласиться с такой постановкой вопроса, то снимается проблема относительно перспективной деэкономизации действующих общественных отношений, которая рассматривалась в ходе нашего анализа.

Я акцентировал внимание на том, что одним из базовых принципов метаэкономики является то, что ее системообразующее звено составляет человек, творческая личность. Во многих исследованиях можно прочитать, что человек интегрируется в информационные (социальные или экономические) сети. Это, по моему убеждению, является грубой методологической ошибкой. Я стремился доказать противоположное -- показать, что соответствующие структуры -- инструменты современной реализации возрастающего креативного потенциала человека, расширения его свободы, границ нашего "Я", нашего мировидения и мировосприятия. Именно в этом контексте метаэкономика определяется как экономика воспроизводства и обмена информацией, формирования на ее основе знаний и социального капитала, как скоростная экономика, строящая свои отношения не на вертикально-иерархических, а горизонтальных (сетевых) принципах, синергетических началах, экономика не конкуренции, а конвергенции, экономика творческого труда.

Выводы

Отсюда вытекают следующие обобщающие выводы:

-- метаекономика, формирующаяся в процессе посткапиталистической трансформации общества, -- это сложная гетерогенная многосущностная экономика, синергетическая экономика многоцелевого назначения. У рыночной экономики существует одна цель -- прибыль и только прибыль. Иерархичность рыночной экономики, ее гомогенность обусловлены и соответствующей моноопределенностью;

-- метаекономика -- это экономика, преодолевающая такую моноопределенность; она ставит перед собой бесконечное количество целей. Речь идет о постиндустриальной специфике метаэкономики, в соответствии с которой изменяется субординация между сугубо экономическими и социальными, а также духовными факторами в пользу последних;

-- доминантами развития становятся ценности культурологические, цивилизационные, религиозные или связанные с сохранением национальной идентичности. Что же касается непосредственно экономики, то в этой ситуации она является сферой (механизмом) обеспечения соответствующих ценностей, подчиняется им.

Последнее замечание касается непосредственно экономической теории. Метаэкономические процессы не поддаются анализу действующими инструментами economics. Мы уже давно подошли к концу соответствующей парадигмы. Имеется в виду не только ее мировоззренческая, но и сугубо прикладная ограниченность. В настоящее время economics -- это система, которая уже отжила свой век, система теоретических определений, применение которой фактически делает невозможным адекватное осмысление современных экономических преобразований. Кризис экономической теории, о которой так много в настоящее время говорят, связан с данной ситуацией. Это обусловливает настоятельную необходимость формирования новой парадигмы экономических знаний. Речь идет о ренессансе политической экономии, о формировании политэкономии человека. А. Смит и К. Маркс пытались сформировать основы политэкономии капитала. Сейчас пришло время создать политэкономию развития человека как творческой личности, политэкономию постформационного общества.

Выход из любого состояния общественного развития, выход из капитализма -- это чрезвычайно сложный, противоречивый процесс, в котором обязательно имеют сегодня и будут иметь в перспективе место "приливы" и "отливы". Такой была, есть и всегда будет логика общественных трансформаций. Однако это для науки не повод "пасовать" перед такими неопределенностями, не предлог для ожиданий, когда указанные процессы достигнут всем очевидных очертаний, станут бесспорными. Наука, стремящаяся доказать наличие того, что для всех понятно, которая работает лишь с уже "критически доминирующим массивом", -- это, по сути, псевдонаука. Нам не следует замалчивать и эту бесспорную истину.

Использованы источники

1. Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века. - М., "Логос", 2003, с. 5

2. Валлерстайн И. Эволюция структур знаний в миросистемной перспективе. - X., "Ойкумена", 2005, с. 143

3. Фисун А. Демократия, неопатримониализм и глобальные трансформации. - X., "Константа", 2006, с. 254.

4. Тоффлер Э., Тоффлер X. Революционное богатство. - М., "Act изд-во", 2007, с. 559, 404.

5. "Эксперт" № 41, 2008, с. 51.

6. Сastе11s М. The Information Age: Economy, Society and Culture. Oxford, 1998, p. 338.

7. Иванов Д. Капитализм - это надолго. "Вопросы экономики" № 9, 2009, с. 136.

8. Меняющаяся социальность: контуры будущего. Круглый стол журнала "Полис". "Полис" № 1,2011, с. 121.

9. Schumpeter J. Imperialism and Social Classes. Oxford, 1951, p. 108.

10. Bell D. The Corning of Post-Industrial Society. Harmondsworth. New York. 1976, p. 11, 37

11. Dгисkег P. Post-Capitalist Society. New York, 1995, p. 47, 183, 210

12. Krugman P. The Conscience of a Liberal. New York, 2007, p. 145.

13. Бродель Ф. Матеріальна цивілізація, економіка і капіталізм, XV-XVIII ст. Т. 3. - К., "Основи", 1998, с. 52-59.

14. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - Ивано-Франковск, "Ист-Вью", 2002, с. 21.

15. Фукуяма Ф. Доверие. М., "Act изд-во", 2004, с. 566-567.

16. Шумпетер Й. Капіталізм, соціалізм і демократія. - К., "Основи", 1995, с. 86, 87, 275,276,517,281.

17. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. - М., "Экономика", 1995, с. 259, 260.

18. Гальчинський А. Кінець тоталітарного соціалізму. Що далі? - К., "Українські пропілеї" 1996, с. 58-151

19. Гальчинський А. Глобальні трансформації: концептуальні альтернативи - К, "Либідь", 2006, с. 138-168.

20. Т. Блэр "Третий путь", "Мировая экономика и международные отношения" № 3, 2010, с. 40-51.

21. Евстигнеева Л., Евстигнеев Р. Экономический рост: либеральная альтернатива. - М., "Наука", 2005, с. 35.

22. Иноземцев В. За пределами экономического общества. - М., "Наука", 1998

23. Осипов Ю. Время философии хозяйства. - М., "Экономисте", 2003.

Размещено на Allbest.ru