Основы кейнсианства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Минобрнауки России

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

"Челябинский государственный университет"

(ФГБОУ ВПО "ЧелГУ")

Экономический факультет

Курсовая работа

Основы кейнсианства

Выполнила:

студентка группы Э-301

Панфёрова Д.Н.

Проверил:

старший преподаватель кафедры

экономической теории

и регионального развития

Ашмарин В.В.

Челябинск

2013

Содержание

Введение

Глава 1. Кейнс и этика капитализма. Моральные основы капитализма

1.1 Богатство и благо

1.2 Любовь к деньгам

1.3 Справедливость

1.4 Кейнс и христианство

1.5 Концепция предусмотрительности

1.6 Средний путь, предложенный Кейнсом в 1920-х годах

Глава 2. Кейнс сегодня. Кризис 2008

Заключение

Список использованных источников

Введение

Кейнсианская школа является одной из наиболее известных и признанных школ экономической теории, предложившая свои рецепты регулирования экономики. Автором этой концепции является выдающийся английский экономист Джон Мейнард Кейнс, изложивший свои идеи в не менее известном труде "Общая теория занятости, процента и денег". Это событие в истории формирования экономической науки может по праву называться революцией, переворотом.

Идеи, выдвинутые в ходе "кейнсианской революции", действительно вызвали переворот в классических воззрениях на рыночную экономику.

Доказывались невозможность самоисцеления экономического спада, необходимость государственного вмешательства как средства, способного уравновесить совокупный спрос и совокупное предложение, вывести экономику из кризисного состояния, способствовать ее дальнейшей стабилизации.

Советы и рекомендации английского экономиста Кейнса уже нашли широкое применение на практике, в экономических программах, акциях экономической политики. Кейнсианские рецепты применялись в основном в Англии и США, но были и другие страны Запада, воспользовавшиеся ими. Выводы и положения этой экономической школы в известной мере полезны и для нашей страны.

Цель нашей работы состоит в изложении некоторых положений (концепций) экономического учения Дж.М. Кейнса. Хотя нужно иметь ввиду, что не все в кейнсианстве от самого Кейнса, поскольку многие идеи, высказанные Кейнсом, так или иначе вызревали в умах некоторых других экономистов 20-30-х гг. Впоследствии, после обнародования теории Кейнса, эти ученые стали излагать ее по-своему, добавляя к ней что-то свое.

Дж. Кейнс считается создателем системы государственного регулирования экономики, хотя оно, скорее следствие, чем побудительный мотив макроэкономического анализа.

Стимулятором производства является, согласно кейнсианской модели, спрос, определяемый как психологическая готовность общества к потреблению.

Глава 1. Кейнс и этика капитализма. Моральные основы капитализма

Кейнс был одновременно философом, экономистом и исследователем нравов. Он не переставал задаваться вопросом о конечных целях экономической деятельности. Коротко говоря, Кейнс считал, что тяга к богатству - "любовь к деньгам", по его выражению, - оправданна лишь постольку, поскольку она позволяет "жить хорошо". А "жить хорошо" - это, по Кейнсу, не значит "жить богато", это значит "жить праведно". Для Кейнса единственным оправданием экономической активности человека является стремление к нравственному совершенствованию мира.

В наши дни эта доктрина могла бы найти отклик разве что у религиозно настроенных людей, поскольку в современном обществе нет единого представления о том, что значит жить праведно. Мы еще можем говорить о том, что богатство сопряжено с ответственностью. Но о богатстве как об объекте нашего желания сказать уже нечего: если люди его жаждут, значит, оно им необходимо. Кроме того, в основе накопления богатства лежит довольно убедительный моральный документ: оно помогает людям вырваться из бедности. А это всеми признается за благо, даже вопреки тому, что традиционные религии учат скорее обратному.

Сегодня приращение богатства - единственная жизненная цель, которую общество может указать человеку. Две другие великие цели - воинская слава и спасение души - полностью утратили в глазах людей свою привлекательность.

В условиях нынешнего кризиса гораздо громче слышны голоса критики. Капитализм, единственная цель которого - делать человечеств богаче, должен - по идее - быть наиболее успешной и устойчивой экономической системой. Любой крупномасштабный провал - или серия неудач - ставит под угрозу претензию капитализма на то, что он является самым эффективным механизмом приращения материального богатства. Впрочем, критика капитализма с позиций морали черпает аргументы не только в его неудачах, но и успехах. В наши дни сосредоточение исключительно на задачах повышения среднестатистического уровня жизни чревато все большим социальными издержками. В центр обвинений в адрес современного капитализма попадает идея рыночной капитализации. Прославляемая и продвигаемая апологетами рыночной системы, глобализация в то же время становится объектом нападок за разрушение общинных связей, загрязнение окружающей среды, подрыв основ демократии и рост неравенства в уровне доходов и благосостояния. По мере того как человек освобождается от бремени бедности, яснее становятся издержки, связанные с необходимостью в поте лица зарабатывать себе на жизнь. Категория благосостояния в трактовке экономистов и идея благополучия в сознании большинства людей входят в резкое взаимное противоречие. Исследователи установили, что рост богатства (по достижении известного предела) не делает человека счастливее, так что его мечта о блаженстве, связанном с увеличением материальных благ, оказывается несбыточной.

Частью этого спроса является наследие Кейнса - в обоих его аспектах: этическом и политическом. Кейнс не был социалистом, однако не был и безоглядным сторонником капитализма. Кейнс считал капитализм необходимой фазой развития общества на пути от бедности к изобилию, после чего полезность этой фазы должна будет исчерпаться. Это сближает Джона Кейнса с Карлом Марксом эпохи написания "Коммунистического манифеста" (1848). В отличие от Маркса Кейнс не мечтал насильственно свернуть капитализм и не видел в его гибели неизбежность. Кейнс подверг советский коммунизм уничтожающей критике, считая частную собственность и децентрализованный порядок принятия решения ценностями, без которой не будет экономической эффективности и политической свободы. Он хотел защитить капитализм от разрушителей, кем бы они не были - крайне правыми или крайне левыми. Этой целью объясняется его политика "среднего пути" в соответствии со своими эволюционными взглядами Кейнс отвергал концепцию резкой смены капиталистического строя на посткапиталистический. В лоне капитализма, считал он, возникают новые формы общественно-частного партнерства, который стирают традиционные границы между государством и рынком, ослабляя пафос погони за наживой. В то же время капитализм постоянно расширяет возможности цивилизации, о которых Кейнс отзывался как о "способах жить лучше". Однако для реализации этих возможностей следует сохранить традиционные религиозные запреты в отношении безудержной тяге к обогащению. Кейнс перевернул понятие секулярности: на его взгляд, по мере приближения общества к изобилию религиозное отношение к жизни станет все более необходимым. В наши дни человечество узрело естественные пределы экономического роста в истощении невозобновляемых ресурсов и изменении климата. Однако еще раньше Кейнс предположил, что у этого роста должны быть и нравственные пределы, обусловленные правильным пониманием жизненных целей и роли хозяйственного развития и экономических стимулов в достижении этих целей. По мере того как жадность выработает свой полезный потенциал, ее власть над людьми будет постепенно упразднена.

Размышления Кейнса на темы этики и экономики можно рассматривать четырех аспектах: соотношение между богатством и благом; психология создания богатства; значение справедливости в экономических отношениях; роль религии в экономической жизни.

1. Богатство и благо

Этические принципы Кейнса представляются довольно старомодными, поскольку он применял рациональности одновременно к целям и к средствам.

Этические рамки, в которых Кейнс осмыслял экономические проблемы, были заданы кембриджским философом Джорджем Эдвардом Муром. Для Мура основными этическими вопросами были "Что есть добро?" и "Какие вещи достойны существовать сами по себе?". На вопросы морали "Что делать?" или "Как жить?" можно ответить лишь в контексте основных вопросов этики, а также возможных последствий соответствующего образа действий.

Вещи, "ценные сами по себе", которые являются расположениями ума, или сознания, наилучшим образом мыслятся как проявления сильных или возвышенных чувств, когда человек, например, влюблен, или глубоко тронут произведение искусства, или увлечен интеллектуальным поиском. В этих состояниях одновременно присутствуют созидание и наслаждение. Именно это выразил Иоганн Вольфганг фон Гете словами Фауста: "становись, мгновенье, - ты прекрасно!" С другой стороны, мир действия, с гораздо меньшим успехом описанный в философии Мура, хорош лишь как "средство" - то есть если способствует созданию максимального количества добрых расположений ума. Такова практическая сторона действительности: жизнь бизнеса и политики. Понятие "долга" применимо лишь к определенному набору средств - тех, которые создают "добрые расположения ума". Во всем этом скрыто присутствует понятие "достаточности". Стремление к материальным благам должно иметь telos, или конечную цель. С этической точки зрения оно не должно выходить за рамки того, что необходимо для хорошей жизни, которую в угоду такому стремлению нельзя ни откладывать на потом, ни подвергать опасности.

В основе рассуждений Мура лежит несколько философских традиций. Аристотель писал: "Мы не можем совершать прекрасные поступки, если не имеем к тому средств". Этим он подчеркивал как необходимость материальных ресурсов для совершения добрых дел, так и характер своего идеала - не столько созерцательный, сколько практический и деятельный. В этом контексте наиболее интересны - поскольку менее известны - размышления основателей классической экономии. Они представляли себе некое "неизменное состояние", в котором - по словам Адама Смита - страна овладела бы "всей полнотой богатств, предоставляемых ей ее законами и учреждениями" и где всякий экономический рост должен был прекратиться.

Этика Мура ставит главный вопрос о связи между счастьем и добром. Нельзя заранее утверждать, что желаемое является достойным желания. Здесь Кейнс, как и Мур, следует за Юмом с его различием между тем, что "есть", и тем, чему "следует быть". Решение, которое предлагали многие философы, состояло в том, чтобы возвести объекты наших желаний на тот уровень, где они стали бы достойными желаний. Кейнса заинтересовал бы вопрос о том, что именно делает нас счастливыми, но в области этики он счел бы его неуместным, так как о каждом переживании, которое кажется приятным, всегда можно спросить: как оно соотносится с благом?

Мысль Кейнса о том, что добрые (или благие) расположения ума преумножаются или преуменьшаются в зависимости от "надлежащего" состояния дел, открывала широкие возможности для оправдания занятия бизнесом, политикой или филантропией как косвенных путей достижения морального блага. Философские убеждения и здравый смысл подсказывали Кейнсу, что людям гораздо легче быть добродетельными (в том смысле, в котором сам Кейнс и Мур понимали добродетель), если им будет обеспечен известный уровень материального благополучия. В этом плане любая экономическая и политическая деятельность, нацеленная на улучшение жизненных условий, получала в рамках доктрины Мура санкцию на сосуществование. Кейнс разделял взгляды Мура на удовольствие от созерцания прекрасных вещей как составную часть добродетельной жизни и сам следовал этим взглядам как покровитель искусств и театральный меценат, участвуя в различных кампаниях за благоустройство городов и сохранение сельской природы Англии. Самым заметным общественным делом Кейнса в конце жизни стало учреждение Британского совета по делам искусств. Любой последователь учения Мура мог с тем же успехом, не впадая в противоречие, заниматься повышение стандартов обучения или здравоохранения - в той мере, в какой они содействовали прогрессу в образе мыслей, проявлении чувств и внешнем облике соотечественников.

Вместе с тем Кейнс никогда не заблуждался в вопросе о наличии безусловной связи между наслаждением и благом. Он признавал возможность компромиссов.

Сегодня мы сказали бы, что поставленная Муром и Кейнсом цель - максимизация количества добра во Вселенной - не может содержать согласованного критерия оценки экономической деятельности, либо у рационально мыслящих людей нет единого мнения о том, что такое благо. Поэтому экономисты принимают потребности человека как данность - и трактуют максимизацию добра как проблему их удовлетворения. В этом заключается вся трудность любых попыток повенчать этику с экономикой. Кейнс всегда затрагивает проблему, которая всегда ставила в тупик философские настроенных экономистов: отношение количества и качества. Проблема не возникает, если добро мыслится в количественных категориях. Например, если максимально увеличение автомобилей в мире - это этическая задача, то нет ничего проще, чем измерить объем произведенного добра. Кейнс предложил частичное решение этой проблемы - количественное измерение добра допускается до тех пор, пока не будет достигнуто изобилие, после чего на первый план выходят моральные ценности или критерии "качества жизни".. на этом пути важно, чтобы государство - вкладывая средства в развитие искусств, архитектуры, спорта ии других видов досуга - напоминало обществу о том, для чего нужен рост экономики. В частности до тех пор, пока производительные силы общества задействованы не полностью, Кейнс не считал нужным жертвовать качеством добра в пользу его количества.

Наш современны отход от моральных суждений - это еще и признак слабости сегодняшней этики перед лицом науки. Полагая, что добро и зло можно распознать интуитивно, Мур и Кейнс продолжили философскую и религиозную традицию, дни которой были сочтены. Сегодня у общества есть мораль, но нет этики. Мораль диктует нам образ действий, но не говорит о том, насколько этически ценны сами эти действия.

Задача сдерживания необузданной жажды обогащения переходит из области этики в сферу политики, которая должна разрабатывать схемы распределения доходов, прав собственности, нормы регулирования экономики и т.д. - по усмотрению избирателей. В нашей системе моральных координат эти социальные механизмы подменяют собой конечные цели, не имея, однако, основания в более широкой концепции жизненных целей. Мы осуждаем стяжательство, но не можем ответить на сакраментальный вопрос: "Сколько вам нужно для счастья?" Как наглядно показывает история нацизма, коммунизма. Современного воинствующего национализма, любые добродетели можно легко подчинить деструктивным целям.

1.2 Любовь к деньгам

Для Кейнса (ка и для Мура) было крайне важным, чтобы экономический прогресс как таковой не препятствовал возникновению добрых расположений ума. Кейнс верил, что экономическая наука может стать служанкой добродетельной жизни. К сожалению, успех в деле обогащения и, в более широком смысле, практическое преуспеяние человека требовали набора личных качеств, которые не только отличались от необходимых атрибутов добра, но и нередко прямо им противоречили. Отсюда то, что Кейнс называл своей "излюбленной дилеммой": конфликт между тем, что значит "быть добрым" и тем, что значит "делать добро". Это конфликт между одним состоянием ума, необходимым для наслаждения духовными ценностями, и другим, позволяющим овладеть практическими ценностями, нужными для успешной карьеры. Когда Кейнс характеризует - и осуждает - капитализм, как строй, в основе которого лежит "любовь к деньгам", он вторит Библии: "Корень всех зол есть сребролюбие". [1]

"Любовь к деньгам" Кейнс понимал, как непомерное желание приобретать и хранить богатство. По Аристотелю, это желание проистекает от избытка двух добродетелей: Предприимчивости и Бережливости. В результате чего возникают два порока: Алчность и Корыстолюбие.

Исходным пунктом в рассуждениях Кейнса была стандартная неоклассическая точка зрения на деньги (рис. 1) как на бесполезное само по себе средство приобретения полезных товаров. Людям нужны товары, а не деньги. Однако Кейнс рассматривал современный ему капитализм не столько как машину, производящую товары, сколько как машину, делающую деньги: люди жаждут денег, чтобы делать еще большие деньги. Что должно было быть средством, стало целью. Склонность ценить деньги выше вещей, которые на них покупаются, одинаково свойственна тем, кто делает деньги, и тем, кто их копит, однако удовольствие от обладания деньгами в этих случаях принимает разные формы. Кейнс считал, что подмена мотивации - стремление к обладанию деньгами вместо обладания вещами - отодвигает куда-то в далекое будущее момент, когда в обществе возникает ощущение материальной "достаточности". Убедиться в том, что имеешь достаточно материальных благ, гораздо легче, чем уверить себя в том, что располагаешь достаточной суммой денег.

Функция денег как мерила ценности [писал Кейнс в 1925 году] имеет тенденцию постоянно расширять ту сферу, где мы приравниваем конкретные предметы к абстрактным деньгам. Наше воображение не столь богато, чтобы предложить нам иной выбор, так что абстрактные деньги берут вверх над всем другим. Фетишизация функции накопления демонстрирует опасную тенденцию в пользу абстрактных денег; туда же направлено и увеличение личных состояний.

Было бы ошибкой жертвовать настоящим ради будущего, если мы не можем определить вероятность будущего в достаточно конкретных параметрах, то есть приблизительно с той же точностью, с какой мы оцениваем любую нашу жертву в настоящем, - во избежание сомнений в том, что последняя оправданна.

Нам следовало бы чаще находиться в таком расположении ума, когда о деньгах вовсе не приходится… Мы хотим не расширять, а уменьшать сферу сопоставлений [2].

Со времен Кейнса тенденция оказалась противоположной тому, на что он рассчитывал: финансовые инновации сделали фондовые активы еще более "абстрактными", в еще большей мере лишенными своей "материальной" (то есть производственной) оболочки [3].

Некоторое время Кейнс тешил себя мыслью, что Советский Союз, возможно, изобрел противоядие от "любови к деньгам". Посетив СССР в 1925 году и найдя коммунистическую систему во многих отношениях отвратительной, он не исключал вовсе, что советский коммунизм мог бы "представлять первые робкие ростки большой религии". Он думал, что значение большевизма - не в экономике, лежавшей в руинах, а в попытке строить общественную систему, осуждающую личное обогащение как цель и делающую для всех невозможным серьезно стремиться к такой цели. После следующего посещения Советской России в 1928 году Кейнс все же пришел к выводу, что цена за это кредо слишком высока. Нельзя наслаждаться добрым расположение ума, когда ничто вокруг не работает.

Чтобы показать, что капитализм, несмотря на все недостатки, может создавать условия для благоденствия, Кейнс в 1930 написал футуристическое эссе "Экономические возможности для наших внуков". По его мнению, "мотор капитализма" приводится в движение неврозом (названным Кейнсом "любовью к деньгам"). Однако тот же невроз служит и средством достижения блага, поскольку он создает изобилие, в перспективе устраняющее сам капитализм. Кейнс считал, что при годовом росте капитала на 2 процента, повышении производительности труда на 1 процент и стабилизации численности населения через 100 лет будущие жители "цивилизованных" стран получат уровень жизни в 4-8 раз выше, чем в 1920-х годах, и достигаться это будет меньшими, чем тогда, усилиями. После решения экономических проблем человечество вплотную столкнется со своей подлинной, вечной проблемой: как жить "разумной, гармоничной и добродетельной жизнью" [4].

Кейнс считал, что при 2-процентном годовом приросте капитала, в отсутствие кровопролитных войн и пир стабилизации численности населения, уровень жизни за столетие, то есть к 2030 году, повысился бы в среднем в 8 раз. Это позволяет узнать, что Кейнс считал "достаточным", хотя бы для Великобритании. В конце 1920-х годов (до кризиса) британский ВВП на душу населения составлял примерно 5200 фунтов стерлингов (8500 долларов) в сегодняшних ценах. Соответственно, чтобы переключить внимание подданных Короны с прозы жизни на более возвышенные предметы, "достаточным" был бы подушный ВВП примерно 40 тысяч фунтов стерлингов (66 тысяч долларов). Не вполне ясно, почему Кейнс считал для Англии достаточным восьмикратный рост национального дохода на душу населения. Вероятно, за норму эффективности он принял доход, которым располагал в ту пору буржуазный рантье и который превышал средний заработок рабочего в 8 раз. Достигнув этого уровня достаточности, мы работали бы лишь часа по три в день, чтобы удовлетворить сохранившийся в нас "ветхого Адама", но в целом жили бы так, как растут библейские лилии, которые "не трудятся, не прядут".

За истекшие 80 лет развитые страны сильно продвинулись к цели, указанной Кейнсом. В 2007 году (то есть до кризиса 2008 года) МВФ определил величину ВВП на душу населения Великобритании в 46 тысяч долларов (табл. 1). Иными словами, по сравнению 1929 годом уровень жизни в стране вырос в среднем в 5 рази это вопреки тому, что ошибочными оказались два кейнсовых допущения: "отсутствие войн" и "стабильная численность населения" (сегодня в Великобритании проживает на треть больше людей чем в 1929 году). Причиной прогресса стал годовой рост производительности, превысивший прогнозы Кейнса: для Великобритании - около 1,6 процента, для США - несколько выше. В таких странах, как Германия и Япония, дела шли еще лучше, несмотря на крайне негативные последствия войны. Весьма вероятно, что в большинстве стран Запада кейнсова "планка" в 66 тысяч долларов будет достигнута к 2030 году.

При всем том вполне очевидно, что эти достижения не позволят сократить среднюю продолжительность рабочего дня до 3 часов. Хотя в Великобритании, США и Франции количество отработанных часов на человека в год за какой-то период уменьшалось (в 1930 году оно было больше в тысяч часов), в дальнейшем эта тенденция прекратилась. За период с 1960 по 2001 год это количество - по трем странам соответственно - составило: 1913 и 1902 часа, 1795 и 1991 час, 1919 и 1795 часов. Иными словами, средняя продолжительность рабочего дня приближалась к 7 часам (чуть больше в США, чуть меньше во Франции). Из этого вытекает, что рост производства едва ли остановится - если только сама природа не скажет: "Стоп!" Человечество, по-видимому, готово и впредь жертвовать свободным временем ради дополнительного дохода [5].

Почему будет происходить именно так? Само собой напрашиваются несколько причин. Во-первых, Кейнс допустил странную для него ошибку: не провел различия между средним и медианным доходами (рис. 2). Средний доход - это невзвешенное среднее значение для некоего ряда доходов. Значение медианного дохода - эта линия, пересекающая середину шкалы ряда доходов. Вполне возможна ситуация, когда средний, или среднестатистический, доход (того или иного сообщества) растет, но значение медианного дохода не меняется. Именно это и произошло в странах Запада в 1970-х годах. Гигантский рост богатства в верхней части шкалы доходов общества резко повысил средний уровень доходов в развитых странах, однако медианный доход в них остался без изменения. Так что, хотя среднедушевой доход в Великобритании сегодня может составлять 46 тысяч долларов, большинство людей зарабатывают гораздо меньше, что явно не стимулирует их "снижать обороты", как мечтал Кейнс. В самом деле, семьи, где работают и муж и жена, стали нормой - и не только вследствие женской эмансипации. Кейнс предполагал, что распределение доходов будет гораздо более равномерным, нежели то, какое мы имеем сегодня. Однако это дополнительное допущение, которое в его эссе отсутствует. Все это подтверждает истину, что судить о "благосостоянии" общества можно, лишь зная, как в нем распределены доходы.

Во-вторых, Кейнс опирался, по-видимому, на одну из первоначальных версий закона убивания предельной полезности. В упрощенном виде эта версия такова: чем больше гамбургеров съедает, скажем, Боб, тем меньше удовольствия он получает от очередной порции (полезность которой убывает). Таким образом, в конце концов, наступит момент, когда работе по найму Боб предпочтет праздность. Впрочем, если этот закон понимать как относящийся не только к потреблению существующих в определенный период товаров, но и новых или просто других видов товаров, которые со временем предложит промышленность, то подразумеваемый вывод рассыпается. Поскольку возможность появления таких товаров в нашей жизни ничем не ограничен, поскольку потребности, как отдельных лиц, так и общества в целом отнюдь не теряют актуальности. Иными словами, в длительной перспективе закон Сэя сохраняет силу.

Кейнс допускал, что на пути к цели есть и другие препятствия, но преуменьшал их значение. Он признавал, что потребности бывают двух видов - абсолютные и относительные и что последние, по-видимому, утолить до конца невозможно. Однако Кейнс недооценил весомость относительных потребностей, особенно по мере роста благосостояния обществ ("На участке у соседа трава всегда кажется зеленее").

Он сбрасывал со счетов ценность работы как неотъемлемой стороны человеческого благополучия и соглашался с теоретическим взглядом на работу как на необходимое, но безрадостное занятие - взглядом, который сложился из представлений о работе как о тяжком физическом труде. Единственной целью труда, мол, является удовлетворение потребностей. По мере их удовлетворения стимул к работе за деньги будет постепенно уменьшаться. Поэтому "конец работы" не должен на пугать - наоборот, нам следует его приветствовать. При этом игнорируется тот факт, что работа удовлетворяет две важные потребности: одна связывает человека с продуктом труда, другая - с трудовым коллективом. Полностью автоматизированное общество, которое, видимо, грезилось Кейнсу, не связывало бы людей ни с первым, ни со вторым.

Кейнс не отрицал наших обязанностей трудиться на благо других людей. "После того как отпадает экономический смысл работы на себя, - писал он, - остается смысл работы на ближнего". Тот, кто преуспел, обязан помогать тем, кто оказался менее удачлив. Вероятно, Кейнс не имел в виду развивающиеся страны (в 1930 году большая часть их еще не существовала). Однако в наши дни задача борьбы с нищетой в мире налагает на население благополучных стран дополнительное экономическое бремя. Во-первых, теперь нужно оказывать беднейшим странам международную помощь. Во-вторых, приходится терпеть последствия глобализации: нестабильность рабочих мест и снижение зарплат менее квалифицированных категорий трудящихся в богатых странах.

Кейнс признавал, но всерьез не рассматривал проблему свободного времени для большинства людей, которым уже не нужно будет работать. "Для простого человека, не отмеченного особыми талантами, - писал он, - задача чем-то занять себя - страшная проблема, особенно если он утратил корни, связывающие его с землей, с обычаями или с привычными условиями традиционном экономики". Пытаясь жить "добродетельной жизнью", большая часть богачей - "те, у которых есть независимый доход, но нет социальных обязательств и связей" - по мнению Кейнса, "потерпели полную неудачу". Почему в этом должны будут преуспеть те, кто нынче беден?

Здесь Кейнс вплотную приблизился к ответу на вопрос, каким образом то, что казалось ему "достаточным", позже стало "недостаточным". Накопление богатства, которое должно было стать средством для "добродетельной жизни", стало целью само по себе, так как в своем процессе оно разрушает многое из того, что придает жизни смысл и что нельзя воссоздать. За известными пределами - до которых большей части населения планеты еще далеко - накопление богатства предлагает нам лишь эрзац удовольствия - вместо подлинных человеческих отношений, которыми приходится жертвовать. В этом случае удовлетворение не наступает никогда. Сегодня задача поддержания слабеющих социальных обязательств и связей, столь важных для прогресса общества, остается в развитой части планеты нерешенной. А для миллиардов людей, сделавших лишь первые шаги по пути экономического развития, такая задача едва просматривается. Об этом хорошо сказал Джордж Оруэлл: "Всякий прогресс представляется отчаянным стремлением к цели, которая - надо надеяться и верить - не будет достигнута никогда".

1.3 Справедливость

В философии Мура справедливость не была конечной целью, и эту точку зрения Кейнс разделял. Справедливость - это средство, обеспечивающее добродетельную жизнь. Кейнс воспринимает справедливость как инструмент, способствующий созданию "удовлетворенного" общества, - то есть максимально приближается к идее справедливости как честности. Честным Кейнс считал такое устройство, которое воспринималось таковым в наиболее известном ему - британском - обществе. Его разрозненные замечания на эту тему касались прав и обязанностей разных классов общества, а также обязанностей государства. Из этого следует выделить два сюжета, относящиеся к экономическим воззрениям Кейнса. Первый из них касается его возвращения к идее "справедливой цены".

Это понятие долгое время "пылилось на чердаке" здания экономической науки. Цены устанавливаются на рынке независимо от соображений справедливости (в любом ее аспекте - будь то "законность" или "честность"). Однако применительно к обмену идея справедливости стара как мир - и в сознании людей далеко не изжита, как показала недавно взрыв общественного возмущения непомерно высокими зарплатами, премиями и пенсионными выплатами высшим руководителям банков и корпораций. Отношение общества к этой проблеме не столь примитивно, как порой представляется. Само по себе крупное вознаграждение не вызывает враждебности - мы же не слышим протестов против огромных гонораров звездам шоу-бизнеса или спорта. Гнев народа в основном направлен против мер, которые воспринимаются как "награда за вред обществу": бонусы банкирам, чья деятельность привела к банкротству многих кредитных учреждений, или топ-менеджерам, чьи схемы "реконструктуризации" компаний предполагают сокращение большого числа работников. Говоря без обидняков, народ хочет видеть связь между вознаграждением и пользой. Люди озабочены - сегодня меньше, чем во времена Кейнса, - и относительной величиной зарплат, фиксирующей положение классов в общественной иерархии [6].

Справедливость - это вопрос не столько равенства, сколько беспристрастной оценки, а справедливые цены - это те, с помощью которых точно оцениваются таланты и усилия. Кейнс был сторонником меритократии. Было бы "крайне несправедливо и неразумно делать вид, будто мы против любого, кто более успешен, более талантлив, более энергичен и более трудолюбив, чем человек средних способностей…" - писал он в одном месте. И в другом: "Я не хочу уравнивать людей; я хочу поощрять любое исключительное усердие, способность, смелость, характер" [7]. Ничто в этих взглядах не выделяет Кейнса из когорты классических либералов его поколения. Тем не менее, хотя он и думал, что "есть известные социальные и психологические оправдания значительного неравенства доходов и богатств", ему не представлялось обязательным, чтобы "игра велась по таким высоким ставкам, как сегодня" [8]. Как и следовало ожидать, Кейнс отдавал предпочтение налогам на наследство в противовес подоходным налогам. После Великой депрессии он стал уделять больше внимания перераспределению доходов, но не из симпатии к социализму, а как возможному способу уменьшить склонность к накоплению. [9].

В сегодняшней экономике установить связь между усилием и вознаграждением стало гораздо труднее. Современная экономика становится все более масштабируемой (то есть допускающая умножение итогов без видимых усилий) и - разрывая связь между усилием и вознаграждением - приводит к все более произвольным результатам. Идея Кейнса о справедливой цене зиждилась на способности общества измерять трудовые усилия объемом производимых товаров, а не денег. Нельзя добиться справедливого общества, каким оно виделось Кейнсу, если основная цель экономической деятельности - делать деньги.

Кейнс придерживался двух принципов, почти исчезнувших их экономической теории в наши дни. Во-первых, он считал необходимым удерживать норму процента на низком уровне, что означало конец "все более усиливающегося гнета капиталистов, имеющих возможность эксплуатировать обусловленную недостатком ценность капитала". Для этого имелись следующие основания:

Процент в нынешних условиях вовсе не является вознаграждением за какую-нибудь действительно понесенную жертву, так же как и земельная рента. Собственник капитала может получить процент потому, что капитал редок, так же как и собственник земли может получить ренту потому, что количество земли ограничено. Но если редкость земли может обуславливаться присущими только земле свойствами, то для редкости капитала таких причин нет. [10].

По мере того, как капитал становится все более доступным, норма процента начинает естественным образом падать, однако для удержания ее на низком уровне Кейнс предполагал использовать еще и экономическую политику. Он считал установленную рыночными силами норму процента одной из наиболее "несправедливых цен" в экономической системе и для ее осуждения не брезговал средневековым понятием "ростовщичество". Кейнс полагал, что присущая ликвидности премия в силу сочетания объективной неопределенности будущего и психологической склонности к накоплению (то есть алчности) позволяет заимодавцу требовать за расставание со своими деньгами такое вознаграждение, которое превышает его вклад в производство товаров. В одном из писем Кейнс заклеймил "ростовщичеством"… "изъятие у заемщика средств, превышающих истинную цену той жертвы, которую заимодавец приносит [расставаясь с деньгами]… Это может происходить только… ввиду слабой договорной позиции заемщика или его крайней нужды… Мне важно подчеркнуть именно эту сторону вопроса, так как здесь просматриваются прямые аналогии с тем, что говорить моя теория предпочтения ликвидности" [11]. Итак, спады в экономике - плата за грех, но не за грех расточительства, как учили экономисты-классики, а за грех ростовщичества. Последовательно предлагая политику сохранения "дешевых денег", Кейнс призывал лишь на современный лад применять средневековые законы против ростовщичества.

Из сказанного следует, что Кейнс не возражал бы против политики "дешевых денег", которую проводил Алан Гринспен. Зато он, конечно же, резко выступил бы против громадных бюджетных дефицитов, сопровождающих эту политику, и против роста материального неравенства, усиливающего позиции противников повышения налогов. В отношении современного английского и американского капитализма Кейнс, вероятно, заметил бы, что "игра могла бы вестись при гораздо меньших ставках".

Во-вторых, следует помнить, что Кейнс отождествлял справедливость со стабильными ценами, а несправедливость - с колебаниями их уровня. Он считал, что хорошее поведение предполагает как свою моральную оценку, так и учет вероятных последствий. Однако от людей нельзя требовать точной оценки последствий экономической деятельности, если мера ценности подвергается постоянным колебаниям. "Безработица, шаткость условий жизни рабочих, разочарование, неожиданная потеря сбережений, внезапное обогащение немногих (спекулянтов и барышников) - все это вызвано, в значительной мере, нестабильностью критерия ценности". Кейнса пугали "издержки, обусловленные высоким риском" [12].

Колебания цен, негативно влияя на распределение жизненных благ между классами, отравляя их взаимоотношения. Кейнс считал несправедливыми "произвольные" изменения уровня богатства и доходов, вызванные колебаниями деловой конъюнктуры, которых можно было бы избежать. Эти сдвиги не были связаны с затраченными трудовыми усилиями и не могли быть предотвращены с помощью обычных мер предосторожности. Догадка Кейнса о том, что действительным вопросом, волновавшим те или иные группы рабочих, было ухудшение их относительного положения, стала ценным вкладом в трактовку проблемы заработной платы в его "Общей теории". Справедливость зависела от предсказуемости трудовых контрактов. В то время Кейнс полагал, что необходимым условием существования справедливых относительных цен является общий стабильный ценовой уровень.

Все сказанное противоречит современным экономически воззрениям. Последователи неоклассической теории утверждают, что безработица возникает лишь тогда, когда рабочие подвержены "денежной иллюзии". При наличии рациональных ожиданий наступил бы немедленный пересмотр - и перезаключение контрактов и не было бы вынужденной безработицы. Неокейнсианцы объясняют, почему невозможен пересмотр контрактов: слишком велики затраты. А безработица, мол, возможна: из-за медленного приспособления цен и зарплат к очередным шокам. Кейнс же придерживался иного мнения: совершенно гибкие зарплаты и цены нежелательны, если бы даже и были возможны, так ка "обязательные номинальные условия контрактов являются тонким способом обращения с подлинной неопределенностью в отношении будущих событий" [13]. Он сказал бы, что зарплаты и цены были бы более гибкими, если бы при помощи политики удалось обеспечить полную занятость, потому что неопределенность в этом случае стала бы меньше.

1.4 Кейнс и христианство

"Мы полностью отвергали общепринятые моральные нормы, условности и традиционную мудрость. Это значит, что в строгом смысле слова мы были аморальны" [14]. Склонность Кейнса к шокирующим высказываниям давала обильную пищу для выпадов против него. Наиболее известное его изречение ("В долгосрочной перспективе все мы - покойники") Йозеф Шумпетер интерпретировал как взгляд человека "бездетного" (он мог бы добавить: и безбожного) [15]. Такая "бездетность" превращается в "гомосексуальность" в трактовке публициста Уильяма Рис-Могга, который объясняет призыв Кейнса к отказу от золотого стандарта, "автоматически обеспечивающего контроль над денежной инфляцией", тем, что Кейнс отвергал моральные нормы [16]. Мишенью Кейнса были не нормы этики, а условности морали. В юности он считал, что люди достаточно разумны, чтобы быть свободными от "жестких ограничений условности и традиционной морали" и следовать собственным "чистым побуждениям и надежному доброму наитию". Кейнс и его окружение надеялись, что свободный в поведении человек окажется - с этической и нравственной точек зрения - гораздо лучше и, разумеется, будет менее лицемерен, чем велит условная мораль (эти идеи легли в основу либерального законодательства 1960- годов).

По мере того, как Кейнс становился старше - и мудрее, он осознал свою ошибку. В 1938 году, оглядываясь на свои "ранние убеждения", Кейнс признал "катастрофически ошибочным" прежний свой взгляд на природу человека: он и его друзья игнорировали "болезненные, иррациональные, прочные инстинкты, присущие большинству людей". Они пренебрегли тем фактом, что "цивилизация являет собой тонкую и хрупкую корку, созданную личностью и волей немногих, и поддерживается только правилами и соглашениями, умело объясняемыми и хитро сохраняемыми" [17]. В другом аспекте своих ранних убеждений - отрицании бентамовской "расчетливости" - Кейнс остался непреклонным. Бентамовский утилитаризм, по его мнению, - это "червь, выедающий современную цивилизацию изнутри и ответственный за ее нынешний моральный упадок" [18].

Под бентамовским утилитаризмом Кейнс понимал такое поведение человека, которое выстраивает в расчете на его вероятные последствия. Кейнс же был вполне убежден, что люди не обладают достаточным знанием будущего, чтобы можно было с минимальной уверенностью "делать ставку на последствия".

Большинство мыслей Кейнса об этике и нравственности вращалось вокруг проблемы знания. Вот почему он уделяет столь большое внимание интуитивным или априорным суждениям, касающимся как целей, так и средств. Кейнс полагал, что большая часть проблем, связанных с поведением людей, объясняется ограниченностью наших знаний о ближайшем будущем: мы можем заглянуть в него не далее чем на шаг вперед. Ели бы каждому был известен исход войны, то никаких войн бы не было. Тот, кто знает, что проиграет, никогда не станет драться. В наши дни это утверждение, по всей видимости, отвергают смертники и самоубийцы (впрочем, они, вероятно, убеждены, что победят в загробном мире: в дальней перспективе любое поражение можно выдать за победу). Чаще возникает проблема верований, основанных на иллюзии знания. "Бентамовская расчетливость", сулившая знание последствий, предлагала лишь кажимость ответа - это был шулерский трюк или условность (вероятно, то же можно сказать и о религии). В конце концов, Кейнс поставил часть религиозных принципов выше бентамовских, так как первые были безусловными. Бессмертие является состоянием, не зависящим от расчета и не связанным ни с какими "до" или "после".

Этическая система Кейнса содержит ряд соображений, которые в контексте нынешнего "кризиса капитализма" приобрели новую актуальность.

Первое из нах, и самое существенное, касается важности сохранения самого понятия "достойная жизнь". Без него экономическая деятельность превращается в лишенную естественного предела конкурентную борьбу за относительные преимущества.

Второе соображение указывает на взаимосвязь философии и экономики. Кейнс был не столько либеральным экономистом (в современном смысле), сколько либеральным философом: его вечно занимал вопрос соотношения экономических и неэкономических целей и средств. Один из главных недостатков современной экономической науки - в том, что она стала отраслью прикладной математики. Это отражается и на методах обучения студентов. Кейнс считал экономическую теорию частью гуманитарной науки, и к такому раскладу он, по собственным словам, был "должным образом подготовлен". В этой связи возникает вопрос о языке экономического анализа, который Кейнс хотел приблизить к "обычному" языку "здравого смысла". Этот язык отражал бы обширное, количественно неизмеримое, лишенное четких границ и все же полезное человеку знание о том, как правильно мыслить и поступать.

Третье соображение возвращает на с к вопросу о смысле экономической деятельности. В целом Кейнс верил, в "моральный оптимум по Парето": экономический прогресс доводит благосостояние человечества до того уровня, после которого общая величина этически понимаемого добра начинает убывать. Когда именно это произойдет - вопрос субъективной оценки. Ратуя за государственную помощь в деле развития искусств или благоустройства городов, Кейнс этически обосновывает необходимость общественного воздействия на размер и качество соответствующего спроса.

Четвертое соображение: Кейнс вернул к жизни понятие "справедливой цены".

Наконец, он поднял вопрос о том, может ли человечество в долгосрочной перспективе сохранить нравственность в отсутствие религии.

1.5 Концепция предусмотрительности

Основой политической философии Кейнса является принцип усмотрительности, унаследованной им от политического мыслителя XVIII столетия Эдмунда Бёрка. О нем Кейнс написал эссе в сотню страниц еще в 1905 году, примерно тогда, когда работал над своей этической философией и теорией вероятностей. Эти три составные части были интеллектуальной основой, на которой зиждились последующие идейные построения Кейнса. Если нравственные цели постигаются интуитивно, то поведение - действия, направленные на достижение этих целей, - необходимо контролировать и сверять с их ожидаемыми последствиями. Здесь в игру вступает кейнсова теория вероятностей, которая утверждает, что все (исключая ближайшие по времени) последствия наших действий скрыты от нас, так как принадлежат "сумеречной" зоне неопределенности. Это и заставляет государственных деятелей проявлять предельную осторожность.

Для Кейнса политика была отраслью практической этики - наукой о том, как надлежит действовать правительству. Задача правительства - не в том, чтобы обеспечивать состояние дел "благое по своей сути и само по себе", а в том, чтобы подвигнуть к достижению такого блага самих членов общества. Заведомо предполагалось, что чем более процветающим и удовлетворенным является общество и чем справедливее его социальное устройство, тем лучше состояние умов его рядовых членов. Политика не должна чрезмерно (и тем более непрерывно) отвлекать народ от культивирования в себе добродетельного состояния ума.

Цель деятельности политика - добиться того, чтобы общество было удовлетворено условиями жизни. Кейнс подчеркивал такие человеческие ценности, как физическая безопасность, материальный комфорт, интеллектуальная свобода. Всю жизнь Кейнсу, по его словам, "портили нервы" разного рода общественные потрясения. Поэтому его политические рекомендации нацелены на минимизацию подобных событий. Он пишет: "Правительство, поставившее своей целью счастье подданных, послужит благу, какая бы этическая теория его на это ни вдохновляла".

Ключом понимания политической философии Кейнса служит принцип осторожности перед лицом неизвестности. В силу этого он отвергал революционный экстремизм за готовность возводить утопические проекты на крови людей. Впрочем, этот принцип - пусть не столь явно - защищал Кейнса от реакционного экстремизма, который готов был пойти на риск революции, лишь бы заранее не делать уступок. В этом случае Кейнс отвергал рикардианскую философию с ее безразличием к "краткосрочным" последствиям политики laissez-faire. Общество, рассуждал в этой связи Кейнс, способно выдержать лишь небольшой объем социальных деформаций, после чего наступает его коллапс. Эпоха, в которую жил Кейнс, с избытком доказала правоту этого утверждения. Он был философом либерализма, но не победившего, а, скорее, ушедшего в оборону.

1.6 Средний путь, предложенный Кейнсом в 1920-х годах

кейнс экономический капитализм кризис

В лекции "Конец laissez-faire", прочитанной в 1924 году в Оксфорде, а также в последующих эссе и комментариях Кейнс очертил рамки, в которых следующие пять лет - вплоть до экономического кризиса - развивалась его аргументация в пользу Среднего пути. Кейнс отталкивался от изначальных идей laissez-faire, которые своими корнями уходят в XVIII век. "Допустим, - писал он, - что в силу естественных законов просвещенные и свободные индивиды, преследуя эгоистические цели, действуют в общих интересах. Тогда наши философские противоречия разрешаются! Политический философ может пропустить вперед бизнесмена, который, руководствуясь интересами частной выгоды, достигает философского summum bonum (высшего блага)". Синтез частного и общественного благ убедительно подтверждается его соответствием учению Дарвина о естественном отборе. "Принцип выживания наиболее приспособленных видов можно было посчитать широким обобщением экономической теории Рикардо. В свете этого синтеза появление идей социализма было не просто нецелесообразным, а прямо вредным, тормозящим мощное поступательное развитие процесса, в результате которого мы сами поднялись, как Афродита из первобытной морской пучины". Не случайно в годы правления Рейгана и Тэтчер, то есть в эпоху "творческого разрушения", дарвинизм в очередной раз перенесли из естественно-научной сферы в гуманитарию.

Кейнс пренебрежительно относился к применению теории Дарвина в экономике, ибо при этом игнорировались издержки конкурентной борьбы, фактор неопределенности и тенденция к концентрации производства и богатства.

Кейнс развивает мысли, которые можно считать аргументом в пользу государственного вмешательства в экономику ради общественного блага. Каждый век, говорит он, должен решать, "что входит в повестку дня правительства, а что не". Общественные (с технической точки зрения) расходы следует отделять от тех, что предназначены для частных лиц. В этой повестке дня самыми важными пунктами должны быть следующие: "управление денежным обращением и кредитом"; сбор и распространение сведений о деловой активности во избежание зол, проистекающих из "риска, неопределенности и неосведомленности"; "коллективные решения о совокупном объеме сбережений и их распределении между внутренними и зарубежными инвестициями"; "демографическая политика, которая учитывает не только количество, но и качество [населения]".

Первые два требования в 1930-х годах перекочевали в предложенный Кейнсом Новый путь, но контроля над рождаемостью он больше не предлагал. В свой "классический" период Кейнс беспокоился о том, как бы неограниченный рост населения не свел на нет плоды технического прогресса. Позже, назвав главную проблему недостаточности совокупного спроса, он посчитал демографический рост источником дополнительного расширения объемов производства. Впрочем, тревога по поводу качественного состава населения никогда не оставляла его. Чем лучше будет "человеческий материал", тем выше производительность и тем скорее экономика позволит обществу перейти от нищеты к изобилию". Рассматривая разные области мышления Кейнса, важно понять, на какой период его жизни (и на какую фазу мировой политики) приходятся его мысли.

В тот период основная идея Кейнса состояла в том, что прежний капитализм, опиравшийся на индивидуализм, превращается в корпоративный капитализм большого бизнеса и банков. Капиталистическая система всегда слабо поддавалась коррекции, но децентрализованная экономика частных владельцев адаптировалась к шокам гораздо быстрее, чем централизованная экономика корпораций. Кейнс думал, что "по мере перехода общества от экономической анархии к системе, нацеленной на управление производственными силами в интересах социальной справедливости и стабильности", пространство индивидуальной свободы будет сокращаться [19].

Кейнс предположил, что экономика, стремящаяся в условиях перемен минимизировать риски, переживает процесс "самосоциализации". Он указал на происходящий в рамках государства рос "полуавтономных структур, таких как коммунальные предприятия, университеты, Банк Англии, регулирующие органы, возможно, даже железнодорожные компании". Важно было и то, что акционерные общества, достигнув известного уровня, начинают действовать скорее как госкорпорации, чем как частные предприятия. В их развитии наступает момент, когда владельцы или акционеры утрачивают связь с менеджментом, который заинтересован уже не в том, чтобы избежать критики со стороны потребителей и общества. Кейнс полагал, что тенденция к расширению общественной сферы является "естественным ходом эволюции" и что ему можно придать импульс путем создания государственно-частных партнерств [20].