Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Особенности социального состава армии Российской империи в XIX веке

Введение всесословной воинской повинности в 1874 году изменило принцип комплектования армии. Однако мы считаем, что с учетом всех изъятий из призывников, говорить о кардинальной смене системы набора достаточно тяжело. Согласно первой статье Устава о воинской повинности от 1 января 1874 года: «Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население без различия состояний подлежит воинской повинности» . Но на самом деле ситуация была несколько иная. В данном реферате Мы попытаемся подробно разобраться во всех законодательно предусмотренных случаях не призыва людей на службу, а затем перейдем непосредственно к характеристике состава армии.

Ежегодно, согласно статье 9 «Устава», необходимое для пополнения армии и флота количество людей определялось Военным министерством и объявлялось Высочайшим указом Правительствующему Сенату. Призывниками считалось все мужское население, достигшее 21 года. Для армии устанавливался 6-летний срок действительной службы и 9 лет пребывания в запасе, для флота - 7 лет службы и 3 года в запасе. Все мужское население, не состоящее на военной службе, но способное носить оружие, возрасте от 21 года до 40 лет зачислялось в государственное ополчение, в том числе уволенные в запас. Поступление на службу определялось жребием. В случае если по жребию юноша не попадал в постоянные войска, то он сразу зачислялся в ополчение. Однако всеобщая воинская повинность была лишь на словах, а на деле - кого именно призовут в армию, определялось фактически по воле случая. Ежегодно призыв охватывал около 27-30% от общего числа военнообязанных.

Сразу же от жеребьевки освобождались лишенные всех прав состояния. Помимо этой категории, «Устав» выделяет 5 групп лиц, не подлежащих призыву: 1) по телесным недостаткам; 2) по семейному положению; 3) по имущественному положению; 4) по образованию; 5) по званию и роду занятий.

По первой категории освобождались от службы лица неспособные к ней вследствие телесных недостатков, за исключением нанесенных себе самостоятельно с целью избежать службы. Также не принимались люди ростом менее 1,5 метров. Также в этой главе «Устава» говорится о возможности получить отсрочку по болезни. Вторая группа изъятий, пожалуй, самая интересная, так как, с одной стороны, призвана облегчить повинность для малоимущих семей, но, с другой стороны, оставляет государству поле для маневра. Так, от службы освобождались единственный способный к труду сын, единственный способный к труду брат в сиротских семьях, единственный способный к труду внук и просто единственный сын в семье. Также в этой категории освобождались призывники, чей брат находится или умер на действительной службе. Отдельно оговаривалось, что в мусульманских семьях при многоженстве, все дети считаются как родные. По этой категории около 52% призывников пытались получить освобождение от службы.

Разноплановость действия этого «Устава» проявляется в следующих статьях, в которых подразумевается возможность увольнения со службы солдата, если в его семье умирает единственный кормилец. Или, например, разрешения братьям, даже двоюродным и троюродным заменять друг друга, несмотря на вторую статью, запрещающую замену призывника «охотником». Но все вышеописанные льготы могут быть отменены и не рассматриваться в трех случаях: недостаточность людей для выполнения призыва, проведение военно-учебных сборов и в военное время.

К третьей категории относятся люди, управляющие лично своими предприятиями или крупным имуществом, за исключением, однако, лиц, занимающихся розничной торговлей алкоголем.

Льготы четвертой категории были распределены следующим образом: учащиеся высших учебных заведений (университетов, академий, семинарий) не призывались на службу до окончания образования. Лица с высшим образованием должны были служить полгода и 14,5 лет пребывать в запасе. Выпускникам средних учебных заведений (гимназий, реальных училищ и др.) закон определял 1,5 года действительной службы и 13,5 лет в запасе. Лица с неполным средним образованием (окончившие городское училище или уездное училище, или четырехклассную гимназию) служили 3 года и 12 лет состояли в запасе. Наконец, выпускники начальной школы должны были служить 4 года и 11 лет пребывать в запасе. Кроме того, новобранцы получившие среднее и высшее образование могли отбывать воинскую повинность в качестве вольноопределяющихся, причем срок службы сокращался в два раза, так что доводился до трех месяцев. Последние, к слову, быстро производились в унтер-офицеры в случае успешной сдачи экзаменов.

По пятой категории освобождались духовные лица всех вероисповеданий, деятели науки и искусства, преподаватели.

С.Н. Рудник также выделяет, как освобожденные от повинности, народы Средней Азии, Казахстана, Кавказа и Крайнего Севера, однако в «Уставе» подобных указаний нет. Но, тем не менее, автор приходит к интересному выводу «Новый закон оказал влияние и на состав армии, сделав ее более молодою, вследствие сокращения срока действительно службы, и однородною, по возрасту нижних чинов». Но все-таки сделать армию всесословной так и не удалось, так как дворянское сословие старалось уклониться от службы по льготам, и командовали в армии тоже в основном дворяне. О той же тенденции говорят и цифры, приведенные Б.Н. Мироновым: «Если в середине XIX в. удельный вес армии в составе российского населения составлял около 2%. то в конце XIX в - 0,89%, а в 1931 г. - 0,83%».

Обратимся к конкретным цифрам, показывающим распределение всеобщей воинской повинности в Российской Империи. За первые десять лет с 1874 по 1883 г. призывное население достигло 7.534.447 человек, что означает, что в среднем за год было около 753.444 человек 20-летнего возраста. При этом наименьший призывной контингент был в 1876 г. - 681.063, и в 1877 г. - 682.201. Наиболее тяжелым для населения страны был призыв 1877 года, когда призвали 31,34% всех жеребьевых, и наоборот, наименьший призыв был 1874 году, когда призвали 21,28% всех жеребьевых. Цифры эти неудивительны: 1877 год - начало войны, 1874 год - первый призыв, армия еще не нуждалась в большом количестве призывников. С другой стороны, увеличение призыва за счет новых жеребьевых в 1877 году, а не ограничение восполнением из ополчения, говорит о том, что за три года сформировать достаточного запаса не удалось. Логично также, что в 1877 году был наибольший недобор, который составил 2,19%, против 0,10% в 1874 году. При этом в первый год (1874-й) к призыву не явилось больше всего призывных - 3,40%, а менее всего в 1875 г. - 2, 27%.

За 10 лет на службу было принято: православных 78,27%, раскольников 0,96%, армяно-григориан 0,06%, католиков 10,29%, протестантов 3,42%, иудеев 3,45%, магометан 3,39% и язычников 0,16%. По сословиям: дворян 0,95%, чиновников 0,16%, разночинцев -1,16%, купцов - 0,24%, мещан - 9,72%, крестьян 85,26% и других лиц, не изъятых от ревизии - 2,51%. По народностям: славян 82, 57%, из которых 75, 98% русские. Остальные: литовское племя, греко-романское, германское, иранское, иверское, семитическое, финское, угрское, тюркское. в среднем составили меньше или около 1 процента, тюрков - 4. По образованию: грамотных всех разрядов 21,99% и совершенно неграмотных 78,01%. Свидетельства учебных заведений 1,2,3 разрядов - меньше процента на каждый разряд, остальные 20,24% просто грамотные, в данном случае означает, что умеют читать. По семейному положению: женатых - 1874 г. - 38,38%, 1875 - 37,50%, 1876 - 36,35%, в 1877 г. - 33,45%, в 1878 г. - 32,01%, 1879 г. - 32,40%, в. 1880 г. - 32,31%, 1881 г. - 32,42%, в 1882 г. - 33,16% и в 1883 - 32,62%.

Несмотря на свою малочисленность, раскольники сумели выделиться из общего числа определенной привилегией. В дневниках Д.А. Милютина читаем: «После того я имел доклад у Государя и, между прочим, представил записку по вопросу о дозволении военным носить бороду. Поводом к возбуждению этого вопроса послужил недавний случай с одним матросом из раскольников, который воспротивился бритью бороды. Подобные случаи неизбежно будут повторяться чаще прежнего при новом законе о воинской повинности, так как раскольники не будут уже иметь возможности откупаться от военной службы».

Интересно, что вопрос конкретного распределения, а точнее принципов распределения новобранцев по частям, в каком-то смысле остается открытым. Так, например, А. Федоров пишет, что принцип этот банально прост - солдат должен служить как можно дальше от дома. Так, призывники Царства Польского отбывали службу в средних, восточных губерниях России и на Кавказе. Призывники Прибалтийского и Северо-Западного края - в Царстве Польском, частью в средних губерниях России, иногда в своем крае. Из Малороссии и Новороссии - на Кавказе, часть в своем крае. Приуральского края - частью в средней Азии и на Кавказе, частью в средних и западных губерниях России. Средних губерний России - в царстве Польском, в Прибалтийском крае, в западных губерниях и в Финляндии. Логика такого отбора проста. Солдат, служащий далеко от дома, меньше думает о родных, не имеет с ними контактов, не погружен в их проблемы. А значит, не думает о доме, не рассуждает о политике, легче поддается обработке. Другие данные представляет И. Волкова, которая пишет, что «войско комплектовалось на основе территориально-смешанной системы - так, например, в части, расположенные в великорусских губерниях, обычно направлялось до 30% местных уроженцев, 15-25% призывников из окраинных губерний и 55-45% всех остальных категорий призывников».

Сам вопрос поступления солдата на службу в смысле отношения к службе является неоднозначным. Связан он с восприятием службы. И здесь мы имеем разные мнения. Например, в опубликованных Д. Никитиным «Заметках полкового священника» читаем: «Улучшение солдатской службы, так ощутительно замечаемое в последнее время, и видимое распространение в полках пресвященных, умных и проникнутых любовью к делу офицеров не могло не отразиться благотворным образом на служебной и домашней жизни русского солдата. Современный русский солдат, по службе или дисциплине военной, далеко не тот, каким он был десять лет тому назад. Теперь он охотно, если не с любовью, исполняет все обязанности своей службы уже потому одному, что не боится, а любит, уважает и питает полное доверие к своему начальнику, в котором видит не орудие наказания за малейшие, иногда бессознательные ошибки по службе, а строгого исполнителя закона, беспристрастного ценителя его заслуг и усердия, наставника и покровителя от несправедливых притеснений - одним словом, готового сделать ему всякое доброе дело». Такая картина службы, явно приукрашенная, напоминает агитку, призыв добровольно идти в армию. Более того, там же находим причины улучшения солдатской службы: «Надежда возвратиться на родину, получив чистую, заставит его с честью отслужить свой срок, чтобы потом с честью показаться родным своим и землякам». В то же время в воспоминаниях офицеров мы находим противоположные данные. А.А. Игнатьев, например, описывает интересный случай уклонения от службы. Он пишет об одном восточносибирском промышленнике, который ради этого стал учителем в сельской школе. Местное купеческое общество с полным пониманием и сочувствием отнеслось к поступку своего сочлена. А когда вследствие прямого вмешательства начальника края новоиспеченному учителю пришлось пойти в армию, то возмущению местного предпринимательского круга не было предела. А.И. Деникин писал о сотнях намеренно изуродованных призывников, которые прошли через него во время службы в Волынском губернском присутствии по переосвидетельствованию призывников. «Забитые и невежественные жители окрестных сел, городков, а также местечек из черты оседлости с благословения сородичей отдавали себя в руки подпольных докторов ради получения свидетельства о непригодности к строевой службе». Но все-таки, мы согласны с идеей взаимосвязи отношения к службе со сроком службы, учитывая, какие сокращения происходили в 70-80-х годах XIX века. Штатная численность армии на 1881 год составила 844 тысячи нижних чинов. Но при такой цифре, с учетом сроков службы, определенных уставом, армия не могла ежегодно принимать достаточно количество новобранцев для быстрого увеличения запаса. В связи с этим в конце 70-х годов срок службы постепенно сокращался до 5-6 лет. «Благодаря такому изменению срока службы, ежегодные контингент новобранцев оказалось возможным значительно увеличить; от более раннего увольнения в запас увеличилась также и численность последнего; по окончании войны, в 1879 г., в запасе было до 650/т. чел., а к началу 1881 г. - до 1.009/т. чел.». Более того, в 80-х годах появилась практика увольнения уже через один год службы.

Что касается вышеуказанного заявления полкового священника об отношении солдат к офицерам, то и этот вопрос весьма спорный. Согласно Д. Никитину, отношение солдат к офицерам было более чем трепетным. «Батюшка, передайте капитану, нашему ротному командиру, мою благодарность… Он был у меня, посетил меня больного… заботился обо мне… Я до самой смерти не забуду его добродетели». С другой стороны, основываясь на воспоминаниях Епанчина Н.А., И. Волкова считает, что «показательным для нижних чинов армии являлось восприятие офицера как классово чуждого, а то и враждебного элемента. Косвенным подтверждением той доминанты являлся и остракизм, которому подвергался редкий охотник остаться в армии на сверхсрочную службу (к нему сразу же прилипала презрительная кличка «продажной шкуры»), а также хронический неудовлетворенный спрос на унтер-офицерские кадры». Интересное мнение встречаем у Н.Е. Врангеля: «Странное явление, которого я никогда себе объяснить не мог: люди, пережившие весь ужас крепостного права, на своей шее испытавшие все его прелести, к своим бывшим господам никакого чувства озлобления не питали, между ними даже продолжала существовать какая-то родственная связь. Молодое поколение, напротив, хотя страдающим лицом не было, чем дальше - тем больше озлоблялось и становилось враждебнее». Хотя по началу «молодого» поколения было в войсках довольно-таки мало. На начало 70-х годов Д.А. Милютин так охарактеризовал возрастной состав армии: «В настоящее время личный состав нижних чинов нашей армии относительно сроков службы представляется в следующем виде: прослуживших от одного года до трех лет 40%, от 4 до 6 лет 35%, больше 6 лет 25%. Данные эти показывают, что в нашей армии больше старослужащих, чем во всякой другой европейской армии».

Вернемся к приведенным цифрам. Двадцать процентов грамотных призывников - число достаточно стабильное для времени Великих Реформ. Так, на 1868 г., удельный вес грамотных солдат был равен 27, 7%, однако, в действительности приближался к 20%. В начале 70-х годов, когда свыше 76% принимаемых людей были русскими, свыше 79% - православными; неграмотных было около 79%. К 1892 г. этот показатель вырос до 54%, а среди новобранцев за тот же период времени увеличился с 9% до 34%.Однако еще более пессимистические цифры представляет Л.Г. Бескровный, который считает, что в 1860-е годы в воинские части прибывало менее 10% грамотных призывников. Но уже в конце XIX в. таких было уже под 50%. Похожие цифры приводятся в современном исследовании А.Е. Голикова: «В дореформенное время только 10% солдат умели читать и писать. Чтобы обеспечить потребность в грамотных солдатах, в армии стали создаваться ротные школы, где учителями были командиры взводов и рот. К середине 1870-х гг. доля грамотных солдат в пехоте составила 36». Интересно, что к началу 20 века в Германии на 1000 новобранцев приходился один неграмотный, во Франции - 68, в Австро-Венгрии - 220, в Италии - 330, в то время как в России - 400-500. Автор реформы, Д.А. Милютин, вовсе не предполагал такого результата. В докладах по учреждению комиссий о развитии вооруженных сил, он пишет: «Поступление в ряды войск лиц привилегированных сословий, поднимая самое звание солдата, послужит к возвышению в армии уровня образования, что для наших войск крайне необходимо. Получая укомплектование из среды одних низших слоев общества - крестьянского и мещанского, в которых не только первоначальное образование, но даже грамотность едва лишь начинают развиваться, войска наши, при настоящем 8-9 летнем сроке действительной службы встречают значительные затруднения в приготовлении людей, способных для замещения унтер-офицерских, писарских и других тому подобных должностей, требующих степени умственного образования».

Обучение солдат в большинстве случаев лежало на фельдфебелях и унтер-офицерах, применявших жестокие наказания и истязания. Результативность обучения в армии была невысокой. По свидетельству одного из проверяющих постановку обучения в 18 воинских частях в 1870 году, большинство солдат осваивало грамоту лишь формально: «зная буквы, они не могли их складывать в слова и тем более - понять смысл прочитанного». И. Волкова объясняет подобную ситуацию взаимосвязью стресса, репрессий и необученностью обучающего. Но, вероятно, это объяснение не является исчерпывающим. С 1862 по 1875 год издавался «Воинский устав о строевой пехотной службе», а с 1862 по 1866 «Рекрутская школа». В этих изданиях декларировался новый подход к обучению рекрута: «Успех обучения рекрут главнейше зависит от обращения с ними. Обучающие должны помнить, что если рекрут не исполняет чего-либо или исполняет дурно, то это происходит, за весьма редкими исключениями, не от нерадения, а от непонимания требований, помочь этому можно только терпеливым и кратким объяснением рекруту того, что он должен делать, а не взысканиями. Взыскания в подобных случаях могут только окончательно испугать и ошеломить рекрута». Психологическое воздействие скорее создавалось самими принципами ведения боя. Так, требовалось делать перебежки «живым и смелым шагом, отнюдь не нагибаясь». В 1875 г. особая комиссия комитета по устройству и обучению войск главного штаба представила рекомендации для совершенствования действий пехоты в бою. «Однако выводы этой комиссии страдали ограниченностью: цепь рассматривалась как прибавка к сомкнутому строю, предпочтение отдавалось штыковой фронтальной атаке, окопное дело понималось как чрезвычайная и оборонительная мера». Не вдаваясь в подробности тактики, скажем лишь, что эти принципы конфликтовали с обычным инстинктом самосохранения, а потому вызывали нежелание применяться к ним. Вернемся к вопросу грамотности. 30 ноября и 7 декабря 1876 года М.Д. Скобелев отдает два приказа, в которых в частности говорится о постановке дела образования нижних чинов. С одной стороны, мы видим, что обучали грамоте не всех. «В виду того, что относительно помещений войска поставлены в затруднительное положение, занятие грамотностью вести лишь с теми людьми, которые предназначаются на будущий год в учебную команду». С другой стороны, мы видим, что, во всяком случае, М.Д. Скобелев добивался осознанного обучения солдат, улучшения результата. «Прошу в особенности хлопотать, чтобы люди в ответах не были деревянными и чтобы задолбленных ответов не было. Пусть лучше скажет бессвязно, да свое, да чтобы видно было понимание, чем будет хорошие слова болтать, как попугай». Интересно, кстати, что приоритет обучения отдавался именно грамоте, в то время как тренировки отдельных показных навыков М.Д. Скобелев осуждает: «Так называемую джигитовку, т.е. чрезмерное нагибание тела, подымание с земли руками предметов и всякое бесцельное кувырканье, как вредное акробатство, воспретить». В итоге даже при поставленном армейском ликбезе далеко не все нижние чины были им охвачены. Инструкция военного министра от 1867 г., обязывавшая командиров во всех воинских частях обеспечить поголовную грамотность в рядовом и унтер-офицерском составе, выполнялась кое-как. Относительно слабая результативность этого предписания доказывается и тем, что спустя 35 лет военное руководство было вынуждено вернуться к данной теме: в 1902 г. снова была подтверждена обязательность всеобуча в армии.

Сложнее обстоит дело с комплектованием армии офицерами. К нижним чинам, по сути, предъявлялось два требования - физическая развитость и успешное обучение военному делу непосредственно в войсках на службе. К офицеру предъявлялись требования к его образования и поведению, иными словами, к его нравственному облику.

В дореформенный период комплектования армии осуществлялось в основном за счет, так называемых, «недорослей из дворян», проходивших службу юнкерами и вольноопределяющимися. «Поступавшие в армию «на правах студентов» производились в офицеры по выслуге в унтер-офицерском звании от 3 до 6 месяцев; поступавшие в армию «на правах дворян» производились в офицеры по выслуге в унтер-офицерском звании 2-3 года. Наконец, поступавшие в армию вольноопределяющимися делились для производства в офицеры на три разряда, в зависимости от прав происхождения. Охарактеризовать таких офицеров довольно легко: низкий общеобразовательный уровень (за исключением студентов), отсутствие каких-либо военных знаний кроме строевого устава. Нормальной практикой было неумение писать, плохие знания арифметики. То есть, к началу 70-х годов около половины офицеров не имела никакого образования. Даже с выпускниками военных училищ ситуация обстояла не лучшим образом. Так, с 1825 по 1850 год из 59.091 офицера, вступивших в ряды армии, 36.152 человека были произведены из унтер-офицеров. Из кадетских корпусов и специальных военных училищ (артиллерийского и инженерного) выпускалось незначительное количество офицеров. Так, из общего числа офицеров, поступивших в регулярных войска с 1825 по 1861 год, цифра выпускаемых из военно-учебных заведений составляла всего лишь 25-26%, причем ежегодное количество их не превышало 600 человек. Качество же этого образование также оставляло желать лучшего, в основном воспитывались любовь к императору, религиозность и подчинение начальству. Именно по этой причине осенью 1862 года Военным Министерством было принято решение о реорганизации военно-учебных заведений и упразднении кадетских корпусов, не дававших своим воспитанникам целевого военного назначения.

В январе 1863 г. в составе военного министерства было создано Главное управление военно-учебных заведений. Под его эгидой была создана система военных гимназий и юнкерских училищ для подготовки офицерских кадров. В 1863-1866 гг. 12 кадетских корпусов преобразовали в военные гимназии, близкие по программе общеобразовательных дисциплин в средней школе. Военные гимназии (сначала 6-летние, а с 1874 г. - 7-летние) были близки по программе реальным училищам. Из военных училищ ежегодно (1863-1869 гг.) выпускалось в среднем 600 человек. Однако этого оказалось недостаточно для пополнения командного состава армии. Чтобы решить эту проблему, в 1864 г. были учреждены юнкерские училища, готовившие пехотных, кавалерийских и казачьих офицеров, сроком обучения 2 года. Именно в юнкерских училищах Д.А. Милютин видел будущее армии, т.к. они служили основным источником пополнения офицерского корпуса. При создании училищ руководствовались двумя целями - обеспечить необходимое для производства в офицеры образование и улучшение материального и нравственного быта. К 1877 году существовало 17 юнкерских училищ при военных округах. Училища были открыты для всех сословий, но все-таки ѕ воспитанников составляли дворяне. Для пополнения контингента юнкерских училищ открывались специальные военно-начальные школы, в которых готовили к поступлению на правах вольноопределяющихся. Воспитанниками таких школ были люди из необеспеченных семей. К 1880 г. военное ведомство имело развитую систему учебных заведений: 6 военных академий, 6 военных училищ, 18 военных гимназий, 16 юнкерских училищ, 8 прогимназий, Пажеский и Финляндский корпуса со специальными классами, приготовительный пансион Николаевского кавалерийского училища и Морской корпус. Военное образование с 1876 г. становилось бессословным, хотя подавляющее большинство воспитанников было из дворян.

Однако, несмотря на все принятые меры, число выпускников военных академий не удовлетворяло потребностей армии в офицерах с высшим образованием. Явно не хватало хорошо подготовленных офицеров для резервных войск. Д.А. Милютин в своем дневнике сетует на неподготовленность офицеров: «До какой степени мы бедны хорошими, боевыми генералами: между этими людьми есть такие, которые едва годны и в начальники дивизии». То же самое касается не только генералитета, но и младших офицеров. Например, А. Пузыревский дает такую характеристику командиров: «Тактические упражнения на местности, вдоль и поперек изученной, чуть-ли ни до последнего кустика, постепенно стали приобретать шаблонный характер и развитию рутины, лишенной всякого живого смысла, представлялось обширнейшее поприще. Частные начальники, привыкнув, действовать по трафарету, лишенные навыка соображаться с обстановкой в бесконечном ее разнообразии, целиком переносили заученные приемы действий и в условия действительной войны». Военная реформа в целом остро поставила вопрос усиления нравственного и патриотического воспитания армейского офицерства. Военный министр всемерно развивал государственный подход к нравственному и патриотическому воспитанию армейского офицерства, опираясь на опыт суворовской системы воспитания духовности. В конечном итоге, в период военной реформы Д.А. Милютина оформилась тенденция к численному росту офицерства. Если в 1863 г. в регулярных частях армии проходили службу 29 187 офицеров, то к 1878 г. их уже имелось 37 231. Согласно данным Военного министерства, на 15 мая 1895 г., более половины (50,8%) офицерского корпуса составляли потомственные дворяне, около четверти (22,1%) - личные дворяне. В совокупности - 72,9%.Процент выходцев из потомственных дворян стремительно падает. Так, среди обучавшихся в военных училищах он упал с 76% в 1877 г. до 62% в 1881 г. Отлив из армии потомственного и поместного дворянства сохранялся и дальше. К концу века доля потомственных дворян в армии составляла 50,8%, при этом наибольшее количество дворян служило в гвардии, наименьшее - в армейской пехоте (39,6%). А к началу Первой Мировой войны процент дворянства в армии и вовсе упал до 35 - 40%. Генерал В.Ф. Флуг пишет, что русский офицерский корпус этого времени приобрел «крестьянско-мещанскую физиономию». П.А. Зайончковский считает, что материальное положение, а главное, менталитет армейского дворянства к концу века стал таким же, как у разночинцев. Эти события четко объясняет В. Фуллер, который выделяет три причины: 1) застой в военном деле - либеральная молодежь перестала рассматривать армию как привлекательную службу; 2) скудное вознаграждение за службу в сравнении с гражданскими должностями, о чем речь пойдет в следующей главе; 3) в 80-е года большая часть армии была развернута в Польше и Украине, вдали от большой цивилизации, что опять же притупляло заинтересованность в службе.

Период 70-х -80-х годов XIX века характеризуется значительным снижением образованности армейского офицерства. Иногда в графе «образование» напротив фамилии офицера стоит простая отметка «грамотен». Количество офицеров со средним образованием составляло около трети, около 5% генералов имели высшее образование, а в строю офицеров с высшим образованием не было вовсе - все старались перейти на штабные должности.

Помимо отсутствия образования, офицеров характеризовало и нежелание развиваться и действовать активно. Так, М.Д. Скобелев сетовал на полное отсутствие стремления офицеров при решении задач использовать все возможные средства, писал об их самоустранении от решения задач и знакомства с общей боевой обстановкой.

Помимо солдат и офицеров существовала и еще одна категория - вольноопределяющиеся, то есть люди с высшим образованием. Эта категория представляла собой обособленную касту. Так, М. Грулев пишет: «Наш кружок вольноопределяющихся в батальоне состоял из 10-12 юношей, преимущественно детей офицеров и чиновников, поступивших на службу для военной карьеры. Вся эта семейка представляла собой веселую компанию, которая проводила время в праздности, ничего не делая, посещая часто рестораны, веселые дома… жили они не в казарме, а на вольных квартирах даже во время лагерного сбора; солдаты называли их «господами», а в обращении - «барин»». В то же время отношение к вольноопределяющимся со стороны офицеров было принципиально иным. Например, В. Трубецкой, став вольноопределяющимся в кирасирском полку, был поражен многими аспектами военной жизни, что отразилось в его воспоминаниях. Так, его удивляло, как сильно изменилось отношение знакомых офицеров по отношению к нему, как к нижнему чину. Также он описывает количество способов выполнения воинского приветствия в зависимости от чина офицера и ситуации (на ходу, с ношей в руках, во время езды на извозчике и т.п.) Также он описывает низкое положение солдата в обществе. Поездки по железным дорогам - только в третьем и четвертом классах, на трамвае - только в тамбуре. Запрещался вход во многие общественные заведения, а если разрешался, то с какими-либо ограничениями, например, в театрах не полагалось занимать места ни в ложах, ни в партере. Численность вольноопределяющихся была достаточно не велика и составляла 5-7 тысяч человек.

Итак, мы увидели следующие тенденции. Всеобщая воинская повинность была отнюдь не всеобщей, в год призывалось в среднем около 30% жеребьевых, подавляющее большинство которых были крестьянами. Тем не менее, военная реформа открыла путь представителям недворянских сословий в офицерские чины, что, к сожалению, вызвало резкое снижение престижа такой службы и образованности офицерства. Однако мы не беремся давать однозначно негативную оценку введению всеобщей воинской повинности, исходя из одного факта. Положения новой системы комплектования разрабатывались в течение 13 лет после отмены крепостного права, и установленные в 1874 г. правила не претерпевали изменений вплоть до падения Империи, что говорит о продуманности бюрократической стороны дела и удовлетворения Военного Министерства полученными результатами.

Литература

армия военный реформа солдат

1. Бутовский Н. Военные очерки. Спб, 1880.

2. Бутовский Н. Очерки современного офицерского быта. СПб.: типография Тренке и Фюсно. 1899.

3. Бутовский Н. Воспитательные задачи командира роты // О способах обучения и воспитания современного солдата (Практические заметки командира роты). Т. I. - Изд. 4-е. - Спб., 1908.

4. Воинский устав о наказаниях (XXII кн. Св. Воен. Пост. 1869 г., изд. 2). С включением всех позднейших узаконений, последовавших в изменение текста сего Устава. СПб.: Военная типография, 1899.

5. Воинский устав о строевой пехотной службе, ч. I. СПб., 1862.

6. Врангель Н.Е. Воспоминания. От крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003.

7. Газенкампф М.А. Военное хозяйство в нашей и в иностранных армиях в мирное и военное время. Т.1. СПб.: Типография штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, 1880.

8. Газенкампф М.А. Мой дневник 1877 - 78 гг. СПб.: Издал В. Березовский Комиссионер Военно-учебных Заведений, 1908.

9. Гурьев В. Письма священника с похода 1877-1878 гг. М.: Гос. публ. ист. б-ка России. 2007.

10. Деникин А.И. Путь русского офицера. СПб.: «Питер», 2015.

11. Дневник генерал-фельдмаршала графа Д.А. Милютина 1873-1875. Т.1. М.:РОССПЭН. 2008.

12. Дневник Д.А. Милютина 1876-1877 г. Т.2. М., 1949.

13. Дневник Д.А. Милютина 1878-1880. Т.3. М., 1950.

14. Епанчин Н.А. Освободительная война. 1877-78 гг. СПб.: Типо-лит. В.В. Комарова, 1902; К столетию русско-турецкой войны 1877-1878 годов. - Таллин: АН ЭССР, 1977.

15. Крестовский В. Двадцать месяцев в действующей армии (1877-1878). Т.1. СПб.: Типография министерства внутренних дел. 1879.

16. Махотин Н.А. Устав о воинской повинности 1874 года М.: Тип. А.А. Торлецкого и К, 1879.

Размещено на Allbest.ru