Таким образом, реформы, проведенные в Японии и османской империи, не изменили положения основной части населения. Разные социальные слои общества были недовольны существовавшими режимами. Это недовольство в обеих странах проявилось в нарастающей политической активности. И в Японии и в Турции возникли оппозиционные течения, целью которых было установление конституционного правления в своей стране.

Силы, боровшиеся за введение конституции в этих странах, были представлены в основном интеллигенцией, крупной буржуазией и помещиками, высшими чиновниками. Но, ни в Японии, ни в османском государстве в эту борьбу не были включены широкие массы крестьян. Хотя, в Японии делались попытки сочетать либеральное и крестьянское движение. Однако реального, положительного результата эти попытки не принесли.

В рассматриваемых странах власти упорно боролись с конституционным движением, подвергая аресту и ссылкам его участников. Тем не менее, реформаторы продолжали вести борьбу за введение конституционного режима, а японское и турецкое правительства вынуждены были пойти на уступки оппозиционерам и создать комиссии, которые приступили к разработке проектов конституции. Однако эти комиссии представляли собой ограниченный круг лиц, пытавшийся сохранить все приоритеты монархии.

В Японии в ходе борьбы за первую конституцию стали возникать политические партии, которые имели собственные программы. Но эти партии не выражали интересов широких слоев населения и поддерживались крупными японскими фирмами. Их появление, однако, явилось прогрессивным для страны явлением - на этой основе в Японии зародилась система партий и парламентаризм.

В Османской империи такого процесса не наблюдалось. Там конституционное движение началось с “общества новых османов”, которое через печать активно пропагандировало свои идеи. К тому же в Турции очень важным фактором, подтолкнувшим к принятию конституции, был внешний фактор - угроза вмешательства иностранных держав во внутренние дела Османской империи. Этим объясняется тот факт, что конституция здесь была принята на десятилетие раньше, чем в Японии.

Несомненно, принятие конституции и в Турции и в Японии являлось вынужденным шагом, т.к. власти панически боялись нараставшей волны недовольства, массовых протестов, антиправительственных выступлений. Однако сам факт принятия этих конституций имел прогрессивное значение. Впервые в двух азиатских странах устанавливались конституционные режимы, в основу которых были положены идеи из европейских конституций. И хотя данный режим в Турции продержался не долго и на смену ему пришел реакционный режим Абдул Хамида, была заложена основа, фундамент нового строя, позволивший продолжать борьбу за окончательное укрепление конституционного порядка.

3. Анализ статей японской и турецкой конституций

3.1 Содержание конституции Японской империи

“Конституция Мэйдзи” была с большой помпой обнародована 11 февраля 1889 г. Выбор именно этой даты, официально праздновавшийся как “день основания империи” (кигэнсэцу), символизировал связь новой конституции с “исконными порядками управления империей” времен мифического императора Дзимму. Новая конституция, а главное - ее официальные комментарии освещали положения тэнноистской идеологии.

Этот обстоятельный и до мелочей разработанный документ (конституция состоит из 76 статей, разделенных на семь глав) представляется умелым переложением принципов, заимствованных у европейских конституций и, прежде всего, прусской конституции 1850 г. Но эти принципы до такой степени приспособлены к особенностям японского монархического устройства, что конституция служит не столько введению определенных политических свобод и прав, сколько их ограничению. Будучи попыткой прекратить общественное брожение, вызванное “движением за свободу и народное право”, конституция отражает стремление правящей бюрократии эклектически сочетать местные теории императорской власти с заимствованными западными концепциями для наиболее полного и действенного обоснования своего господства.

Согласно ст.1, “в Японской империи царствует и ею правит император, принадлежащий к единой и непрерывной во веки веков династии”, ст.3 добавляет к этому, что “особа императора священна и неприкосновенна”, ст.4 определяет императора “верховным главой государства”, а ст.11 закрепляет его прерогативы как верховного главнокомандующего армией и флотом.[51]

Конституция предоставляет неограниченные права главе государства - право императора осуществлять законодательную власть совместно с парламентом (ст.5), право императора утверждать и издавать законы и указы, касающиеся их опубликования и исполнения (ст.6), право императора на созыв, открытие, закрытие парламента, а также отсрочки его сессий и роспуск палаты представителей (ст. 7), право императора на определение организации и состава армии в мирное время (ст.12), право объявлять войну, заключать мир, вступать в международные соглашения (ст. 13), объявлять осадное положение (ст. 14), право жаловать дворянские звания, чины, ордена и другие знаки отличия (ст. 15), даровать амнистии, помилования, смягчения наказаний (ст. 16)[51].

Таким образом, вся полнота верховной власти принадлежала императору на основании “божественного права”.

Это особенно ясно видно из комментариев к конституции, составленных Ито Хиробуми, который подчеркивал, что “… конституция - дар Благожелательного и милосердного императора народу”. Провозглашая императора сакрализованным центром нового конституционного порядка, Ито отмечал: министры ответственны перед монархом, а не перед парламентом, деятельность которого рассматривалась как служение императору и внесение таким образом “… своей доли в гармоничное существование уникального государства - семьи”.[51]

Если глав первая конституции Японской империи была посвящена правам императора, то вторая глава провозглашала права и обязанности его подданных. В статье 18 этой главы говорилось, что “условия, необходимые для того, чтобы быть японским подданным, определяются законом”, а в статье 19 отмечалось, “японские подданные, удовлетворяющие условиям, указанным в подлежащих законах и указах, могут быть допускаемы ко всякой гражданской и военной службе и ко всем другим общественным должностям”. В обязанности японских граждан входила служба в армии и флоте и уплата податей (ст. 20, 21). Конституция провозглашала свободу избрания и перемены места жительства (ст. 220), запрет на незаконный арест (ст. 23), неприкосновенность жилища (ст. 25), тайну переписки (ст. 26). Однако в данных статьях допускалась оговорка - “За исключением случаев, предусмотренных законом, что предполагало возможность вмешательства в частную жизнь японцев. Конституция предусматривала неприкосновенность собственности (ст. 27)”, свободу вероисповедания, “… поскольку это не нарушает общественного спокойствия и порядка и не препятствует исполнению гражданских обязанностей” (ст. 28),свободу слова, печати, общественных собраний и союзов (ст. 29).[51]

Таки образом, конституция, провозглашая основные права и свободы, практически не давала возможности для сколько-нибудь свободного участия простых японцев в политической жизни страны, поскольку политические права народа отождествлялись с их долгом перед “божественным” императором.

Третья глава конституции была посвящена императорскому парламенту. Он разделился на палату пэров и палату представителей (ст. 33). Первая состояла из членов императорской фамилии, из членов титулованного дворянства и из лиц, непосредственно назначенных императором (ст. 34). В палату представителей входило 300 выборных депутатов”. По избирательному закону, опубликованному одновременно с конституцией, право выбирать предоставлялось мужчинам старше 25 лет, платившим не менее 15 иен прямого налога и проживавшим в своем избирательном округе не менее полутора лет. Избранными могут быть лица не моложе 30 лет. Каждый кандидат в депутаты должен был внести высокий денежный залог. Депутаты избирались на 4 года.

Конституция запрещала быть одновременно членами обеих палат (ст. 36). Как орган законодательной власти парламент имел право принимать и отвергать правительственные законопроекты (ст. 38), пользовался правом законодательной инициативы (ст. 37). Конституция определяла схему работы парламента. Императорский парламент созывался каждый год (ст. 41). Сессия его продолжалась три месяца, а в случае необходимости сессия могла быть продолжена по указу императора (ст. 42). В случае острой необходимости созывалась чрезвычайная сессия, продолжительность которой также определялось императорским указом (ст. 43). Открытие, закрытие, продление или отсрочка сессий императорского парламента должны были иметь место одновременно для обеих палат (ст. 44). В случае если палата представителей распускалась, одновременно должны были объявляться новые выборы, и новая палата созывалась в течение 5 месяцев со дня роспуска парламента (ст. 45). Для открытия прений и законности постановлений каждой палаты требовалось присутствие не менее 1/3 всех ее членов (ст. 46). В обеих палатах решения принимались абсолютным большинством голосов (ст. 47). Конституция провозглашал неприкосновенность членов парламента. В частности, ст.53 гласила: “Члены обеих палат в течение сессии не могут подлежать задержанию иначе, как с согласия парламента…”. В работе парламента в любое время могли принять участие министры и уполномоченные правительства (ст.54).[51]

Четвертая глава конституции включала в себя всего лишь две статьи, касающиеся государственных министров и тайного совета. В статье 55 говорилось, что каждый из государственных министров дает свои советы императору и ответственен перед ним за них.

Все законы, императорские указы и акты всякого рода, касающиеся государственных дел, должны быть скреплены государственными министрами. Согласно конституции 1889 г., тайный совет обсуждал важнейшие государственные дела (ст.56).

Таким образом, кабинет министров нес ответственность не перед парламентом, па перед императором. В том случае, когда парламент отклонял проекты бюджета, правительство могло не уходить в отставку, а принять бюджет предыдущего года. Тем самым, парламент был лишен возможности воздействовать на политику кабинета. Император мог издавать указы по тем или иным важным вопросам государственной политики в межсессионный период, с последующим их утверждением парламентом.

Конституция определяла тайный совет как высший консультативный орган при императоре “состав его был увеличен до 27 человек, которых назначал император из высших сановников, имевших большой опыт государственной службы”. Тайный совет был независим от парламента и кабинета. Фактически каждое сколько-нибудь важное решение кабинета или парламента должно было получить санкцию совета.

Все это до крайности ограничивало права и деятельность японского парламента.

Отдельная глава конституции была посвящена судебной власти (глава V). В ней говорилось, что “судебная власть осуществляется судами именем императора и согласно закону. Организация судов определяется законом”¹⁸ (ст. 57). По конституции, ни один судья не отрешался от своей должности иначе как за наказуемое деяние, по приговору условного или дисциплинарного суда (ст.58). Суды не могли входить в рассмотрение исков, касавшихся прав, о которых утверждалось, что они нарушены незаконными действиями административных властей, и подлежащих ведению административного суда, особо установленного законом (ст. 61)[51].

Таким образом, конституция 1889 г. утверждала заново созданную систему судебных органов. Что касается финансов, о которых подробно говорилось в шестой главе, определенную роль в финансовых вопросах играл парламент: он утверждал доходы и расходы государства в форме годового бюджета, очень большой расход непременно представлялся на утверждение парламента (ст.64)[51]. Но право парламента в этой области также были ограничены, о чем свидетельствовала статья 67 - “императорский парламент не может без согласия” правительства отменить или уменьшить расходы, определяемые согласно конституции властью императора, или расходы, проистекающие из использования законов или возникающие из законных обязательств правительства”[51].

Глава седьмая данной конституции содержала в себе дополнительные постановления. В ней говорилось, что когда в будущем представится необходимость изменить постановления конституции 1889 г., то соответствующий проект будет внесен в императорский парламент по повелению императора. Далее оговаривалось, что не одна из палат не может открыть прений иначе как большинством в присутствии 2/3 общего числа ее членов, и никакое изменение конституции не может быть принято иначе как большинством не менее 2/3 присутствующих членов (ст. 73). Дополнительные постановления предполагали, что изменения в статусе императорского дома не подлежат обсуждению императорского парламента, и что никакое постановление данной конституции не может быт изменено статусом императорского дома (ст.74).

Итак, конституция провозглашала верховную власть императора. Она также утвердила единую судебную систему. Конституция 1889 г. установила схему, при которой император правил государством с помощью тайного совета, министров и парламента. Однако в действительности японский император, в отличие от русского царя и германского кайзера, не принимал активного участия в управлении страной. Конституция представляла собой юридическое оформление союза помещиков и буржуазии под эгидой реакционной монархии. Парламентская буржуазная оппозиция добивалась ликвидации “клановых” правительств - бюрократии и военщины из Сацума и Тёсю. Однако на основе агрессивной внешней политики оппозиция довольно быстро нашла общий язык с правящими кругами.

К 1889 г. в Японии происходит идеологическое оформление культа императора. Последствия этого оформления, а также введения конституции Мэйдзи очень верно определяет американский исследователь политической роли императора в довоенной Японии Д. Титус: “Во-первых, институт императорской власти был поднят в недосягаемости критики “японского подданного”. Высший священнослужитель, верховный главнокомандующий и конституционный монарх, император должен был представлять трансцендентный институт государственной власти”, далекий от дыма человеческих жилищ, причем никто никогда не мог нарушить его священности. Эта дистанция, внушающая благоговение, должна была обеспечить основу народной лояльности и покорность государству. Во-вторых, император не обладал свободой действия в открытом политическом процессе. Его личная воля, подверженная ошибкам, не была идентична императорской воле, являвшейся, по определению, вечной волей императорских предков. Это, в свою очередь, означало ограничение его публичной роли формальными ритуалами, такими, как синтоистские обряды и формальное санкционирование государственных решений. Устранив императора от открытого и прямого участия в процессе принятия решений и в то же время осуществляя все государственные аспекты именем императора, олигархия, очевидно, надеялась гарантировать собственную власть, развить японские политические институты на прерогативу сверху и лояльность снизу”[51].

3.2 Основные положения конституции Турции

Провозглашенная 23 декабря 1876 г. первая турецкая конституция не содержала каких-либо ограничений и условий власти султана. Все они были аннулированы. В ней не было упоминаний о какой-либо административной автономии нетурецких провинций, предусматривавшихся в первоначальном проекте Мидхат-паши. В ст.1 конституции Османской империи говорилось, что “империя заключает в себе нынешние страны и владения и привилегированные провинции. Она составляет одно нераздельное целое, от которого никогда не может быть отделена никакая часть по какому бы ни было поводу”[54].

В ст.3 конституции 1876 г. подтверждалась неразрывное единство прерогатив власти султана и халифа, которые, согласно издавна сложившейся традиции, принадлежали старшему члену династии Османов”[52]. В ст.4 говорилось, что султан, будучи халифом, является высшим авторитетом мусульман, покровителем и хранителем святынь ислама. Он - падишах османских подданных. При этом в статье 5 разъяснялось, что султан ни перед кем никакой ответственности не несет. Особа его священна и неприкосновенна. Не султан, и не члены династии ответственны перед народом, а наоборот, как гласила ст.6, “свобода членов Османской династии, их личная собственность, как движимая, так и недвижимая, их оклады и все виды содержания “гарантируются ответственностью всего населения”.

Прерогативы верховной власти султана изложены в ст.7 конституции: назначение и отставка министров; распределение чинов, должностей, знаков отличия, утвержденные в должности управителей вилайетов в соответствии с регламентом, определяющим привилегии, дарованные отдельным вилайетам; право чекана монеты.

Как и в прошлом, имя султана провозглашалось в мечетях на общих молитвах. Он облагал правом утверждать условия договоров с другими государствами, объявлять войну и заключать мир, осуществлять верховное командование сухопутными и морскими войсками. Под контролем высшей власти султана находились и исполнение норм шариата, и функционирование государственной администрации. Помилование и смягчение приговоров судов также относилось к прерогативам султана. Он имел право созыва парламента, приостановки его деятельности или роспуска, мог требовать переизбрания депутатов. Следует отметить, что в текст конституции 1876 г. не вошло. Находились и исполнения норм шариата, и функционирования государственной администрации. Помилование и смягчение приговоров судов также относилось к прерогативам султана. Он имел право созыва парламента, приостановки его деятельности или роспуска, мог требовать переизбрания депутатов. Следует отметить. Что в текст конституции 1876 г. не вошло положение Корана, запрещающее правителям под угрозой законного возмущения подданных всякие нововведения, не согласующиеся с нормами священной книги.

Таким образом, все эти статьи, входившие в раздел конституции под названием “Об Оттоманской империи”, подчеркивали неограниченный характер власти султана.

Далее в конституцию был включен раздел, касающийся государственного права османов.

Провозглашение конституции 1876 г. было, с одной стороны, несомненным достижением либерального крыла правящей верхушки, с другой, маневром султана Абдул-Хамида II, желавшего любой ценой удержаться у власти пред угрозой ультиматума великих держав и внутреннего кризиса. В конституции содержались положения, характерные для доктрины османизма, что свидетельствовало о том, что она все еще сохраняла некоторое значение для правящей верхушки. В составе Османской империи пока находились значительные территории, населенные христианами, а какой-либо альтернативой для их удержания не было. В статье 8 конституции объявлялось, что все подданные империи какой бы религии они не придерживались, являются османами. В конституции объявлялось, что все османы “пользуются личною свободою”, которая является неприкосновенной (ст.9,10). Государственной религией по конституции, объявлялся ислам, но в то же время утверждалось, что “… государство… покровительствует свободному отправлению всех исповеданий, признанных в империи, и сохраняет религиозные привилегия, предоставленные разным общинам, при том условии, чтобы не наносилось никакого ущерба общественному порядку и добрым нравам” (ст.11)[54].

Все османы провозглашались равными перед законом, имели одинаковые права и обязанности перед государством независимо от исповедуемой религии (ст.17). По конституции, допуск к общественным должностям обусловливался знанием турецкого языка - официального языка османского государства (ст.18). Все османские подданные допускались к общественным должностям в зависимости от их подготовленности, их заслуг и способностей (ст.19). В конституцию был включен ряд законодательных актов, известных со времен Махмуда II и танзимата. Например, о порядке распределения и взимания налогов в зависимости от имущественного положения населения (ст.30); о гарантии сохранности движимого и недвижимого имущества (ст.21); о праве на создание коммерческих, промышленных и сельскохозяйственных объединений в соответствии с существующими правилами и в границах, установленных законом (ст. 13)[10].

В статье 22 говорилось, что жилища османов неприкосновенны, и общественная власть не могла силой проникать в жилища, исключая случаи, определенные законом. Конституция предусматривала унифицировать и упорядочить османскую систему образования. Все школы передавались под контроль государства, однако было оговорено, что этим не будет нанесен ущерб религиозному образованию, организованному в милетах.

В разделе “О министрах” конституции 1876 г. сообщалось о должностях великого везира и шейх-уль-ислама (высший мусульманский авторитет в Османской империи). Эти должности султан вверял тем лицам, которым доверял. Назначение остальных министров производилось императорскими ирадэ (повелениями султана) (ст.27). В данном разделе упоминалось о работе совета министров, который собирался под председательством великого везира. В компетенцию совета министров входили все важные внутренние и внешние государственные дела. Решение совета поступали на утверждение султана (ст.28).[9]

Конституция устанавливала создание двухпалатного парламента - сената из членов, пожизненно назначаемых султаном, и палаты депутатов, избираемый мужским населением империи (из расчета 1 депутат на 40 тыс. жителей) (ст.42)[53].По конституции султан мог ускорить время открытия палат, сократить или продолжить их сессию (ст.44). Конституция запрещала быть одновременно членами обеих палат (ст.50). Процедуре законотворчества была посвящена статья 54, гласившая, что “проекты законов, изготовленных государственным советом, вносится сначала в палату депутатов, а потом в сенат. Проекты эти имеют силу закона только тогда, когда, будучи приняты обеими палатами, они получают утверждение императорского ирадэ…”[53].

Конституция 1876 г. определяла функцию сената: он рассматривал проекты законов, которые поступали из палаты депутатов; отвергал или возвращал эти проекты вместе со своими замечаниями в палату депутатов для их исправления; рассматривал петиции, часть из которых пересылал великому везиру (ст.64).

Депутатами могли быть избранные подданные империи, владеющие турецкими законами, достигшие 13-летнего возраста, пользующиеся гражданскими правами, не находящиеся под следствием и не “претендующие на принадлежность к чужой национальности” (ст.68).

Конституция предполагала установить каждому депутату жалование за каждую сессию в размере 20 000 пиастров, а также возмещение “путевых издержек” (ст.76).

Заседание палаты депутатов были публичны, но палата могла проводить и тайные заседания по предложению министров или 15 членов (ст.78). В конституции говорилось о неприкосновенности личности депутата, но если он не пойман с поличным (ст.79).

Конституция определяла, что палата депутатов имеет право принимать, отвергать или изменять различные постановления, касающиеся финансов и конституции, и утверждать государственный бюджет (ст.80). Однако даже эти скромные права палаты депутатов зависели от сената, который мог отвергать законопроекты, принятые палатой депутатов.

В разделе о судебной власти провозглашались несменяемость судей (ст.81), гласность и независимость судей (ст.82, 86). В статье 87 оговаривалось, что дела, относящиеся к мусульманскому праву, подлежат ведению судов шариата, а разбирательство гражданских дел подлежит гражданским судам (ст.87).

Статьи конституции, относившиеся к финансовому вопросу, устанавливали, что взимание налога может производиться только на основе закона (ст.96) и что все государственные расходы должны определяться бюджетом (ст.97); статья 100 особо подчеркивала, что всякие сверхсметные расходы могут производиться только после того, как будет принят специальный закон об этом расходе.

Особого внимания заслуживает статья 113, по которой правительство имело право объявлять осадное положение в случае волнений и временно приостанавливать действие гражданских законов. Султану принадлежало право высылать с территории Османской империи тех лиц, которые нанесли “ущерб безопасности государства”.

Таким образом, конституция 1876 г. представляет собой важнейший политический документ в истории Турции эпохи нового времени. Хотя конституция практически не ограничивалась, большим шагом вперед в условиях феодально-абсолютистского режима стали провозглашение буржуазных свобод (неприкосновенность личности, имущества и т.п.) и введение в стране парламентской системы. Конституция гарантировала личную свободу и равенство перед законом всем подданным империи без различия вероисповедания. Вместе с тем в ряде ее статей отразилось стремление увековечить господство турок над угнетенными народами, так как все подданные султана объявлялись османами, официальным языком империи провозглашался турецкий, знание которого обусловливало допуск к государственной службе. Гарантировав свободу всех вероисповеданий, конституция, тем не менее, объявила ислам государственной религией.

Роль двухпалатного парламента была незначительной, она сводилась к обсуждению и принятию законов, касавшихся финансов страны, поправок к конституции, а также к утверждению бюджета.

Однако конституции 1876 г. была суждена недолгая жизнь. Абдул Хамид стремился путем провозглашения конституции не допустить проведения стамбульской конференции. Но эта цель достигнута не была, конференция начала свою работу. Однако требования европейских держав о предоставлении балканским народам независимости, Турция не выполнила.

Конференция в Стамбуле прекратила свою работу, Абдул Хамид II в феврале 1877 г. сместил вдохновителя конституционной реформы с поста великого везира. Мидхат-паша стал первой жертвой пресловутого дополнения к статье 113 - его выслали по указу султана за пределы империи. Одновременно из столицы были высланы другие активные сторонники конституции. Поражение реформаторов показало узость социальной базы конституционного движения, отсутствие поддержки масс в борьбе с султанским абсолютизмом.

Первая турецкая конституция была встречена подавляющей частью населения в провинциях империи без энтузиазма, так как уровень его образования и культуры, особенно мусульманской части, был таков, что сам смысл конституционной реформы оставался для него непонятным. Современник события Герман Вамбери отмечал, “… что большинство населения даже не знало и не понимало смысла слов “конституция” и “парламент”[14]. Начальник штаба Кавказского округа русской армии сообщал в донесении о 31 декабря 1876 г., что “… объявление конституции не произвело особого впечатления в восточных вилайетах Анатолий; население считало, что конституция не устранит произвол и злоупотребление властей”[42].

Тем не менее, значение этого документа было огромным. Впервые в истории Османской империи провозглашались конституционная монархия и буржуазные свободы. Более чем десятилетняя деятельность "новых османов" завершилась победой. Провозглашалось равенство всех подданных империи перед законом, свобода печати, гласность судебных заседаний, депутатская неприкосновенность. В то же время статьи конституции несли на себе след борьбы между ее сторонниками и противниками и являли половинчатый характер. Самым очевидным следствием борьбы между сторонниками и противниками конституции была ст.113, принятая в последний момент.

При всей своей ограниченности конституция 1876 г. была важным прогрессивным явлением в турецкой истории. Она нанесла серьезный удар по феодально-абсолютистскому строю. Однако буржуазные элементы в турецком обществе были слишком слабы, и существовавший режим сумел выстоять и нанести ответный удар по либерально-конституционному движению, подвергнув арестам лидеров "новых османов".

Разгромив сторонников Мидхат-паши, Абдул Хамид не решился упразднить конституцию. В марте 1877 г. открылась первая сессия парламента. Он состоял из 119 депутатов - 71 мусульманина и 49 немусульман. Среди депутатов были турки, греки, армяне, евреи, болгары, сербы, арабы и т.д. Подавляющее большинство депутатов-турок составляли отставные государственные служащие, крупные землевладельцы, улемы. Среди депутатов-немусульман было немало крупных предпринимателей. Основная масса членов парламента была послушна воле султана, тем не менее, в ряде выступлений прозвучала критика в адрес султанской администрации. Осенью 1877 г. Порта провела новые выборы в парламент, но число оппозиционно настроенных депутатов увеличилось, а тон их критических выступлений стал резче. В феврале 1878 г. парламент выразил недоверие великому везиру и членам его кабинета за неспособность вести успешные действия в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Это и решило судьбу парламента; он был распущен на неопределенный срок, не успев обсудить важные вопросы. Фактически конституция 1876 г. перестала действовать. Она осталась символической вехой времени и в течение многих лет не имела какого-либо практического значения в общественной жизни Османской империи.

Главной причиной поражения конституционной конституционного движения была узость его социальной базы. Силы, заинтересованные в укреплении конституционного режима, были слабы и разрозненны. Турецкая национальная буржуазия лишь зарождалась. Доктрина "османизма" оттолкнула от движения "новых османов" инонациональную буржуазию империи. Хотя молодая турецкая интеллигенция еще прочно была связана с традиционной средой, она не искала поддержки среди народа. Все эти факторы определили победу консервативных сил.

Заключение

Краткие выводы по результатом работы:

1.На начальном этапе процесса становления парламентаризма в этих странах, реформы, проводившиеся и в Османской империи, и в Японии немногочисленной группой государственных деятелей, носили буржуазный характер. Их целью было превратить страну из феодальной в капиталистическую, сохранить независимость страны от западных государств. Однако реальных положительных результатов эти преобразования достигли лишь в Японии, в Османском государстве они потерпели неудачу, так как не были учтены религиозные особенности, национальный характер, не были предприняты меры для развития промышленности, формирования местной буржуазии.

Таким образом, в результате проведенных реформ Япония вступила на капиталистический, буржуазный путь развития, а в Османской империи данные реформы только заложили основу для перехода от феодальных к буржуазным институтам. Поэтому не стоит оценивать танзимат только отрицательно, так как он имел большое значение для дальнейшего развития государства и становления его на капиталистический путь развития.

Если говорить о социальных последствиях аграрных реформ, то ни в Турции, ни в Японии эти реформы не улучшили положение крестьян. Не были довольны проводившимися реформами и другие слои населения этих стран. Реакцией на реформаторскую политику правительств: были многочисленные восстания, бунты, национально-освободительная борьба балканских народов.

2.Силы, боровшиеся за введение конституции в этих странах, были представлены в основном интеллигенцией, крупной буржуазией и помещиками, высшими чиновниками. Но, ни в Японии, ни в османском государстве в эту борьбу не были включены широкие массы крестьян. Хотя, в Японии делались попытки сочетать либеральное и крестьянское движение. Однако реального, положительного результата эти попытки не принесли.

3.В рассматриваемых странах власти упорно боролись с конституционным движением, подвергая аресту и ссылкам его участников. Тем не менее, реформаторы продолжали вести борьбу за введение парламентского режима, а японское и турецкое правительства вынуждены были пойти на уступки оппозиционерам и создать комиссии, которые приступили к разработке проектов конституции. Однако эти комиссии представляли собой ограниченный круг лиц, пытавшийся сохранить все приоритеты монархии.

В Японии в ходе борьбы за первую конституцию стали возникать политические партии, которые имели собственные программы. Но эти партии не выражали интересов широких слоев населения и поддерживались крупными японскими фирмами. Их появление, однако, явилось прогрессивным для страны явлением - на этой основе в Японии зародилась система партий и парламентаризм.

В Османской империи такого процесса не наблюдалось. Там конституционное движение началось с “общества новых османов”, которое через печать активно пропагандировало свои идеи. К тому же в Турции очень важным фактором, подтолкнувшим к установлению системы парламентаризма, был внешний фактор - угроза вмешательства иностранных держав во внутренние дела Османской империи. Этим объясняется тот факт, что конституция здесь была принята на десятилетие раньше, чем в Японии.

4.Несомненно, становление парламентаризма и широкого представительства народных масс в управлении государством, и в Турции и в Японии являлось вынужденным шагом, т.к. власти панически боялись нараставшей волны недовольства, массовых протестов, антиправительственных выступлений. Однако сам факт принятия конституций имел прогрессивное значение. Впервые в двух азиатских странах устанавливались парламентаризм, в основу которых были положены идеи из европейского устройства. И хотя данный режим в Турции продержался не долго и на смену ему пришел реакционный режим Абдул Хамида, была заложена основа, фундамент нового строя, позволивший продолжать борьбу за окончательное укрепление порядка.

5.Что касается, рассматриваемых конституции, то они закладывали основу новой системы судопроизводства и системы финансов. Японская и Османская конституции были прогрессивным явлением того времени. Они провозглашали буржуазные права и свободы, создали парламентскую систему в Турции и в Японии. Вследствие этого государства смогли встать на путь буржуазного развития. Правда, в Японии этот процесс шел более гладко, а Турции и младотуркам пришлось побороться за этот путь.