Западная историография о казахском традиционном обществе

Изучение Казахстана на Западе ознаменовалось в этот период крупными историческими событиями, влиявшими на развитие общественной мысли во многих странах мира. Победа Французской буржуазной революции (1789), завоевание независимости североамериканскими колониями Англии неопровержимо свидетельствовали о неумолимом законе поступательного развития человеческого общества. Идеи прогресса и просвещения овладевали передовыми умами, как на Западе, так и на Востоке. Быстро развивающийся капитализм, завоевание новых рынков сбыта товаров и источников сырья, расширение колониальных территорий втягивали новые страны и народы в орбиту «западной цивилизации», происходили взаимное обогащение и синтез восточных и западных идей. В то же время на Западе, наряду с просветительскими идеями Ж.Ж. Руссо, Д. Дидро, М.-Ф. Вольтера, Ш.-Л. Монтескье, зарождались и проникали в историческую литературу идеи об исторической обусловленности колониального грабежа и разбоя, оформившиеся впоследствии в концепции «отсталости» всего азиатского, «цивилизаторской миссии» белого человека [10, с. 40]. Эти две противоречивые тенденции в западной литературе во многом определяли в дальнейшем методологические подходы иностранцев к изучению истории и этнографии казахского народа. Среди них следует особо отметить Иоганна Табберта фон Страленберга. В 1730 г. он составил карту России и «Великой Татарии» и опубликовал «Историко-географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии», где более всего уделено внимание Сибири и «Великой Татарии». Книга Страленберга, вышедшая в оригинале на немецком, была переведена на английский, французский и испанский языки. На карте «Великая Татария» обозначены этнические территории указанных народов, Каспийское и Аральское моря, «Иртышская степь», «Ишимская степь» горы и даны пояснения этим объектам. Представляют интерес сведения Страленберга о животном и растительном мире, полезных ископаемых в недрах Казахстана, в частности, о наличии битумного вещества между оз. Ямышево и «Семью палатами». Страленберг внес вклад в изучение образцов древнетюркской письменности [10, с. 41]. Его сообщения об орхоно-енисейской письменности 732-734 гг. («Загадочные письменности»), археологических и архитектурных памятниках Северного и Центрального Казахстана, в частности, о наскальных рисунках в Улытауских горах, древних мазарах (надмогильных сооружениях) в долине Иртыша и Ишима, курганах на территории нынешней Павлодарской области, свидетельствуют о том, что Страленберг был любознательным и наблюдательным исследователем. Исследователей истории Казахстана должно привлечь внимание и сочинение анонимного автора «Историческая генеалогия татар», представляющее перевод известной работы Абулгази Бахадур хана. По предложениям академика Г.С. Саблукова, сочинение Абулгази было переведено с рукописи на русский язык бухарским ахуном, а затем неким шведом Шенстремом опубликовано на немецком языке в 1780 г. Популяризация сочинения восточного ученого во многих странах Запада способствовало пояснение данные шведскими комментаторами относительно исторических и этнографических частей книги [10, с. 42]. Такую работы проделал, возможно, шведский востоковед Бреннер Хенрик, попавший в плен к русским и проживший в России 22 года. Известно, что некоторыми его материалами о народах Средней Азии и Казахстана пользовался Страленберг в книге и при составлении карт о «Великой Татарии». В то время было немало образованных шведов у калмыцкого хана Аюке и на службе у китайцев. Среди них известно имя шведского капитана Иоанйа Христиана Шнигера. Но как бы там ни было, неизвестный швед в своих примечаниях и объяснениях пользовался трудами В. Рубрука, Марко Поло, А. Олеария, Ж.Б. Тавернье, Ф. Бернье, Ж. Тевено, Ф. Пети де ла Круа. Пленные шведские офицеры участвовали и в русских экспедициях А. Бековича-Черкасского, И.Д. Бухгольца. После восстановления англо-русских отношений, прерванных во время Северной войны, английские купцы и дипломаты упорно хлопотали перед своим правительством о восстановлении через Россию транзитного торга с Ираном. Англо-русский союз, заключенный в 1741 г., учреждение в Реште английской фактории, принятие Младшим жузом казахов российского подданства вновь восстановили торговые связи Западной Европы с Ираном и др. странами Азии. Поездки западных купцов в Иран и обратно совершались в основном по восточному берегу Каспийского моря, что усилило интерес к казахским степям, ибо, по выражению Петра I, «киргиз-кайсацкая орда» являлась «ко всем азиат ключ и врата». Английским дипломатам и купцам вменялось обязанность собирать всевозможные сведения о посещенных ими странах, в том числе и среднеазиатском регионе [10, с. 43]. В 1736 г. Премьер-министр Великобритании Р. Уолполь в письме к английскому консулу в России Клавдию Рондо высказал положение. В поле зрения англичан находилась и политика России в Казахстане. При этом они стремились завоевать доверие ханов, батыров и родовых старшин, чтобы, опираясь на них, теснить русскую торговлю. В этой связи становилась все более настоятельной необходимость изучения путей сообщения, кочевий казахов, кормов и водопоев для скота - единственного в то время вида транспорта, рельефа местности, природно - климатических условий, размещения населенных пунктов, взаимоотношений между казахскими родами и жузами, их правителей. Большая работа в этом направлении была проделана англинчанами, находившимися на русской службе. Капитан морской службы Джон Эльтон принял участие в качестве инженера в Оренбургской экспедиции, вскоре переименованной в Оренбургскую комиссию, возглавлявшуюся И.К. Кирилловым, а после его смерти В.Н. Татищевым. Как известно, экспедиция была организована в связи с оформлением и закреплением подданства казахов Младшего жуза. Во время своего четырехлетнего пребывания в России Эльтон объездил Оренбургскую губернию, значительную часть территории Младшего жуза. В начале 1735 г. в качестве ассистента он сопровождал Татищева в Оренбург для рекогносцировок линий фортов от Самары через казахскую степь в Сибирь, затем был в числе строителей крепостей Тевкелева брода, Переволоки, Татищевской пристани, Черноречья, Бердской, Губерлинской, Ельцинской и измерял верховья Яика [10, с. 44]. Из наблюдений и бесед Эльтон пришел к выводу, что «безопасная и легкая дорога в Бухару» лежит не через казахские степи, а «вниз по р. Волге, затем через Каспийское море и Астрабад или какой-нибудь другой порт в юго-восточной части Каспийского моря». Участвуя в картографических работах Оренбургской экспедиции, он составил карты Поволжья, реки Яика от Верхнеяицкой пристани до города Уральска, восточного побережья каспийского моря. Копия этих карт и переписка Эльтона с Кирилловым хранятся ныне в библиотеке и архиве АН СССР. Некоторые из них уже в то время были использованы его соотечественниками и вошли в их труды, посвященные торговле англичан и с Ираном и др. восточными странами в XVIII в. В Оренбургской экспедиции вместе с Эльтаном в течение ряда лет работал и английский живописец Джон КэстльБыл опубликован в 1784 г. В качестве приложения к материалам по русской истории. Он состоит из трех частей, посвященных описанию путешествия англичанина из Оренбурга к ставке хана Абулхаира. Из (Дневника) Кэстля территория Младшего жуза представляет всем своим разнообразным богатством животного и растительного мира, полезных ископаемых. Кэстль был свидетелем сурового ханского суда. За воровство 40 кобыл другого аула одного казаха жестоко наказали и велели тот час же возвратить украденное [10, с. 45]. В «Дневнике» дано короткое описание тактики ведения боя казахами, их военного снаряжения (панцирь, лук, стрела, самодельное ружье), юрты (кереге, тундик и т.д.), пищи (кумыс, напиток из овечьего сыра и т.д.), женских и мужских одежд (саукеле, шапан из верблюжей шерсти, брюки и платье из бухарского ситца, сапоги шагреневой кожи, шарык), туалета казахских женщин (серьги, браслет, кольцо, прически), свадебных обычаев (размеры калыма, основные этапы и условия сватовства, знакомство и встречи будущих супругов - жениха и невесты), погребальных обрядов, национальных музыкальных инструментов (сырнай и т.д.). Говоря о вероисповедании казахов, верно, подмечает малочисленность в то время мулл среди них, переплетение мусульманства с шаманизмом. Отмечает национальные черты казахов, патриархальные устои в семье. В глазах английского художника казахи предстали «сильными, здоровыми и выдержанными, по характеру умными», «людьми обычно среднего роста, с черными волосами, необычайно зоркими глазами, здоровыми зубами без исключения. Таким образом, «Дневник» представляет, хотя и отрывочно, разнообразный фактический материал о производительных силах, флоре и фауне края, кочевом скотоводстве, судопроизводстве, духовной и семейной жизни казахов, о типичных социально-бытовых чертах и особенностях казахского народа, об умонастроениях, политических интересах правящей ханско - старшинской аристократии, о быте и нравах феодальной верхушки. Другие же англичане, состоявшие на русской службе, так же занимались сбором сведений о казахов Младшего жуза, их взаимоотношениях с соседними народами, умонастроениях различных феодальных слоев. Одним из них был Рейнольд Хоуг, английский купец, в 30-40 гг. XVIII в. скупавший верблюжью шерсть в Казахстане. В 1740 г. он совершил путешествие из Оренбурга в Хиву и Бухару и вернулся в Самару в июле 1741 г. где он в канцелярии Оренбургской комиссии детально поведал о своем странствии. Воодушевленный ободрениями Оренбургской администрации, он отправился к каракалпакам вторично. Русская администрация была больше заинтересована в привлечении, как хивинцев, казахов, так и каракалпаков, к торговле непосредственно в Оренбурге и пользовалась любой возможностью для развития в казахской степи караванной торговли. Поэтому поездка англичанина через казахскую степь к каракалпакам для изучения состояния торговли была сочтена непротиворечащей интересам России [10, с. 46].

Все эти сведения, порою тенденциозные в оценке умонастроений правящих кругов казахского общества, а также взаимоотношений «между русскими, каракалпаками, казахами, хивинцами и джунгарами, все же оказались весьма полезными для российской администрации и были записаны со слов Хоуга в канцелярии Оренбургской комиссии в июне 1742 г.В 30-40-х гг. XVIII в. в казахской степи побывали и другие англичане, которые под видом купцов или посланцев русской администрации устанавливали торговые отношения с казахами, народами Средней Азии и Ирана, собирая сведения о них историко-экономического, географического характера. И. Ганвею, совершившему путешествие в 1743 г. в Иран, удалось сосредоточить в своих руках материалы, послужившие для составления карты Оренбургской экспедиции, карту Каспийского моря, составленную Джоном Эльтоном и Томасом Вудруфом, отрывки из дневника Эльтона, путевого журнала Т. Вудруфа. Они вошли в сочинение И. Ганвея, вышедшее в 1753 году в Лондоне под названием «Исторический отчет о Британской торговле через Каспийское море». В этот объемистый труд вошли также выдержки из дневника шотландского хирурга Джона Кука, принявшего участие в посольстве М.М. Голицына в Персию в 1744-48 гг. Дневник Кука, содержащий сведения о природных богатствах западных районов Казахстана, быте и нравах населения, в 1770 году вышел в Эдинбурге отдельной книгой в двух частях. Все эти англичане по торговым или иным делам не раз посещали Астрахань и оставили подробные сведения об истории взятия русскими войсками города, о хозяйстве и торговле горожан. Ко времени посещения Ганвеем в Астрахани насчитывалось 70 тыс. жителей, большинство из них - «татары» русского подданства и армяне [11, с. 25]. По пути своего путешесвия Ганвей встретился с калмыками и ногаями, описал их внешность, вооружение, свадебные обычаи, указал на деградацию хозяйства ногаев, вытеснение их кубанцами. Рассказал о туркменах, провале экспедиции Бековича-Черкасского и трудностях торговли с узбеками. Сведения Ганвея о животном мире западных районов Казахстана совпадают, в целом, с рассказами Дж. Кэстля. Социально-экономическая и культурная отсталость тогдашнего казахского общества по сравнению с передовыми европейскими государствами, непонимание языка, обычаев и нравов народа, чванство и высокомерие, присущие многим колониальным чиновникам, не способствовали, однако формированию у европейцев объективных представлений о казахах. Как и все другие «кочевники», они изображались варварами, лишенными возможностей исторической эволюции. Такое понимание было характерно и работам представителей различных религиозных миссий, прокладывавших дорогу для утверждения европейского колониализма в азиатских странах. В 1736 г. Ж.Б. Дюгальд секретарь ордена иезуитов во Франции опубликовал четыре тома донесений миссионеров-иезуитов из Китая под названием «Географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое описание Китайской империи и Татарии китайской». В 1774 и 1777 гг. книга вышла в двух частях на русском языке в Санкт-Петербурге [11, с. 46].

Те части книг Ж.Б. Дюгальда и других миссионеров, посвященные «Великой Татарии», «Восточной Татарии», «Джунгарии», включают в себя материалы по истории и этнографии казахов. В 1777-1785 годах было опубликовано двенадцатитомное сочинение миссионера М. Майя «Общая история Китая по архивам этой империи», в котором деление народов Центральной Азии на оседлые, «культурные» и кочевые «некультурные» выступает как методологическое кредо автора. Несмотря на тенденциозность подобных сочинений, миссионерами был собран огромный фактологический материал, послуживший позже фундаментом для многих обобщающих работ историков. Часть материалов иезуитов была использована, например, одним из крупнейших западных историков XVIII в. Жозефом де Гинем, в его монументальном труде «Всеобщая история гуннов, тюрков, монголов и других западных татар в древности», впервые излагавшем историю кочевых народов всей Центральной Азии [12, с. 70].

Де Гинем впервые был поставлен ряд серьезных вопросов, связанных с происхождением и развитием кочевых народов указанного региона. Он признавал гуннов родственниками или потомками «шунь-ну» известного по китайским источникам. Это племя в лингвистическом отношении состояло в родстве с тюрками». Но органическим пороком его работы является антиисторизм. Он придерживался ошибочной концепции неизменности, застойноси внутренней жизни и общественного строя кочевых народов на протяжении столетий от Хунну до монголов.

Таковы основные публикации в зарубежной казахстанике по ХVIII в. включительно. Как явствует из их краткой характеристики, они были весьма отрывочными и поверхностными.

В России же к тому времени были накоплены разнообразные сведения о ближайшем восточном соседе - территории Казахстана и казахах, с которыми поддерживались политические и торговые связис XVI в. Донесения и отчеты купцов и дипломатов Даниила Губина, Бориса Доможирова (1577), Вельямина Степанова и многих других дали ценнейшие сведения о территории, населении края, внутренней и внешней политики казахских правителей. Практически интерес России к Казахстану постепенно перерастал в научное осмысление и обобщение имевшихся материалов, что видно из «Книги Большому черчежу», «Сибирских летописей», «Статейных списков», «Описание о сибирских народов и гранях их земель», «Черчежные книги о Сибири», Экспедиции же И. Бухгольца в Зайсан (1715-1716), А. Бековича-Черкасского на Каспий и в Хиву (1714-1717), И. Унковского в Джунгарию (1722-1723) положили начало систематическому изучению территории Казахстана [12, с. 71].

Со второй половины XVIII века зарубежная историческая и этнографическая наука по изучению народов Средней Азии и Казахстана развивалась в тесной связи и востоковедением в России. Дело в том, что Россия той эпохи была многонациональным государством, и ее научно-общественная мысль олицетворялась трудами, созданными невсегда принадлежавшими перу только русских по происхождению авторов. В обобщение имевшихся материалов, что видно из «Книги Большому чертежу», «Сибирских летописей», «Статейных списков», «Описаний о сибирских народах и гранях их земель», «Чертежной книги о Сибири». Со второй половины XVIII в. зарубежная историческая и этнографическая наука по изучению народов Средней Азии и Казахстана развивалась в тесной связи с востоковедением в России. Дело в том, что Россия той эпохи была многонациональным государством, и ее научно - общественная мысль олицетворялась трудами, созданными не всегда принадлежавшими перу только русских по происхождению авторов [12, с. 72].

Доступность работ росийских ученых облегчалась тем, что они нередко писались на немецком, французском языках, многие из опубликованных на русском языке переводились на европейские. Особенно сложна атрибуция сочинений плеяды представителей Петербургской Академии наук (И.Г. Георги, П.С. Паллас и др.), офицеров длительной российской службы (Гербер, Штедер и др.), политических деятелей (Ян Потоцкий), выполнявших свой служебный долг или удовлетворявших свою научную любознательность в строгих рамках российской государственной концепции и практики. Многие из них десятилетиями жили и работали в России, и сочинения их, составляя часть российской феодально-великодержавной идеологии, оказывали в то же время, определенное влияние на работы зарубежных историков и этнографов. Бесспорными достижениями ученых России явились труды комплексных академических экспедиций в 1768-1784 гг., охвативших своей деятельностью значительную часть территории Казахстана. Историко-этнографические очерки о казахах содержали в себе обобщающие работы членов экспедиций П.С. Палласа «Путешествие по разным провинция Российской империи в 1768-1784 гг.», И.Г. Георги «Описание всех в Российском государстве обитающих народов», «Полное собрание ученых путешествий акад. И.-П. Фалька» [12, с. 73]. Неразрывно связано с историей русской науки имя выдающегося шведского естествоиспытателя и путешественника Эрика Лаксмана (1737-1796). Он изъездил вдоль и поперек всю Россию, неоднократно пересекал Уральский хребет и Западную Сибирь. Одним из первых собрал сведения о флоре и фауне, минеральных богатствах Восточного Казахстана. Зарубежные исследователи Казахстана не могли уже обходиться без капитального трехтомного труда А.И. Левшина «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей», вскоре переведенного также на ряд иностранных языков. Однако воздействие перечисленных работ на развитие исторической мысли Запада нередко ограничивалось заимствованием конкретных фактов или отдельных положений. Появилось немало работ коппилятивного характера. На наш взгляд, эта оценка правомерна в первую очередь в отношении французских и скандинавских исследователей, которые в рассматриваемый период достигли значительных успехов в изучении восточных стран, в том числе Средней Азии и Казахстана. Ведущая позиция французских востоковедов, которую они занимали в начале XIX в., была связана с дальнейшим развитием связей Запада и Востока, а также общим подъемом молодой буржуазной исторической науки [12, с. 75]. Еще в 1795 г. в Париже была основана Национальная школа живых восточных языков, в которой обучались дипломаты, переводчики и др. В 1821 г. там же начали свою деятельность первые в истории человечества Географическое общество, а в следующем году - Азиатское общество. К этому следует добавить, что восточные страны и восточные языки изучались в Парижском университете. Это в немалой степени способствовало расширению источниковой базы работ французских востоковедов за счет, широкого использования материалов на арабском, персидском, турецком языках. Опираясь на арабские, персидские, турецкие, грузинские, немецкие и польские источники, он сумел воссоздать широкую картину монгольских завоеваний й правильно оценить их разрушительные последствия для народов Азии и Восточной Европы. Д'Оссон одним из первых использовал рукописные материалы о народах Центральной Азии из «Сборника летописей» («Джами-ат-Таварих») Рашид-ад-Дина. Интерес к духовной культуре народов Средней Азии и Казахстана, проявленный французскими востоковедами, выдвигает их в ряд людей передовых, прогрессивных взглядов своего времени. В ознакомлении с жизнью казахского народа заметную роль сыграло издание в Париже в 1836 г. поэмы «Владимир и Зара или киргизы». Автором сочинения был Герман Гамбс, издавший это произведение под именем Клер Клермонт. Поэма создает колоритную картину казахской степи, образа жизни ее жителей, знакомит западного читателя с их обычаями и нравами. Со страниц сборника казахи выступают «полудикими номадами», «разбойниками», «лентяями», «конокрадами» [12, с. 76]. Работа основана на логике и понимании алчного колонизатора, который с умилением описывает баснословные богатства Казахской степи, но ненавидит их истинных хозяев-казахов. В 1848 г. издана книга немецкого барона Августа Гакстгаузена, которая в оригинале называлась «Исследования о внутренних отношениях народной жизни и в особенности сельских учреждениях» [12, с. 78].

В первой половине XIX в. интерес Англии к Средней Азии и Казахстану определялся ее военно-политическими целями на азиатском континенте, в особенности в прилегающих к Индии районах, борьбой за источники сырья и сферы влияния. Участившиеся поездки чиновников Ост-Индской компании и английских дипломатов в Бухару, Хиву и Коканд с разведывательными задачами были составной частью этой политики.

Сведения примерно такого же содержания встречаются в книге Хавьер Хоммер де Хелла «Путешествие в Прикаспийских степях, Крыму, по Кавказу», изданной также в Лондоне. Говоря о казахах Букеев-ской орды, он утверждает: «Они пользуются определенной независимостью, хотя бы формально. Имеют своего суверенного хана, налога не платят и единственная обязанность, навязанная им, состоит в том, что должны выставлять кавалерийский корпус во время войны». Автор далее вкратце излагает историю образования Букеевской орды, указывает численность этого ханства в 4.0-х годах XIX в. Об участии казахских, башкирских и татарских формирований в русско-прусской войне 1758 г. и Отечественной войне 1812 года в свое время писали периодические издания многих западноевропейских стран [13, с. 55].

В 1970 г. работа Т. Аткинсона была выпущена отдельным изданием в США под заголовком «Восточная и Западная Сибирь». В книге даны обстоятельное по тому времени описание восточных областей Казахстана, их жителей, характеристика отношений между отдельными родоначальниками, султанами и царскими властями, хозяйства казахов и казачьих станиц. Изучение Средней Азии и Казахстана в Западной Европе и США в XIX в. все больше велось под большим влиянием успехов естествознания, возникавших в его недрах идей и концепций, находилось в тесной связи с историей буржуазного мировоззрения того времени. Развитие научного мировоззрения эпохи подъема буржуазии блестяще охарактеризовано Ф. Энгельсом в его «Диалектике природы». В основе этого развития лежали борьба зарождавшегося капитализма с феодальными силами, формирование «современных европейских наций и современного буржуазного общества», это был «величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством». Географические исследования Средней Азии и Казахстана подытожил в своем двухтомном труде К.Ф. Свенске, высоко оцененном Н.Г. Чернышевским. Расцвет географической науки в первой половине XIX в. во многом был обязан трудам А. Гумбольдта и других передовых мыслителей Германии [13, с. 56].

Постепенно эволюционистское направление стало не только главенствующим в западной исторической и этнографической науке, но и само изучение истории и этнографии народов Средней Азии и Казахстана велось, по сути, путем естественнонаучных методов.

1.3 Историко-этнографические исследования Казахстана во второй половине XIX - начале XX вв.

Процесс изучения Средней Азии и Казахстана во второй половине XIX в. отмечен зарождением и становлением этнографии, истории и других отраслей знаний о человеке в самостоятельные научные дисциплины. Говоря о развитии науки на этом общем историческом фоне, создание колониальных империй, нельзя забывать внутреннюю логику и императивы самой науки. Накопление массы исторических, этнографических, географических материалов по Средней Азии и Казахстану требовали приведения их в систему; осмысления и обобщения, введения их в научный оборот. Ученые стали сопоставлять географические особенности отдельных частей материка с бытом их населения и таким образом выяснять значение географического фактора, как «основной причины», которой определяется судьба отдельных стран и народов. Многие историки и этнографы, вдохновляясь успехами естествознания, распространяли идею эволюции на развитие человеческого общества, применяли методы и принципы естественных наук в изучении истории и культуры народов. Историки и этнографы, как и представители естествознания, придерживались: идеи единства человеческого рода и вытекающего отсюда единообразия развития культуры; положения об однолинейности этого развития - от простого к сложному; выводили законы явлений общественного строя и культуры из психических свойств индивида [14, с. 29]. Эти идеи по-разному преломлялись у отдельных представителей эволюционистского направления. Одним из крупных представителей эволюционистской школы в Германии был Адольф Бастиан, немецкий этнограф и путешественник. Собирая этнографические материалы, в 1889-1891 годах он побывал в Средней Азии. Основной его труд называется «Человек в истории», в котором он изложил передовые для того времени идеи: единство человеческого рода, единообразие человеческого сознания, умственный прогресс, зависимость его от условий среды. Подобный методологический подход способствовал тому, что развитие исторических и этнографических наук еще долго шло параллельно с естественнонаучными, даже более благоприятствовал на определенных этапах опережающему развитию географического изучения среднеазиатского региона. Во второй половине XIX в. в Германии и других странах появились работы, посвященные как комплексному исследованию всей Казахской степи, так и ее отдельных частей [14, с. 30]. Так, объектом исследовательского интереса профессоров географии Готфрида Мерцба-хера и Фрица Махачека стали важные стратегические пункты Центрального Тянь-Шаня. Книга Фрица Махачека, написанная на базе материалов экспедиции 1911-1914 гг. в западную часть Тянь-Шаня, вобрала в себя и материалы, заимствованные у немецких и русских авторов работ о Туркестане. Ф. Махачек дает не только географическое описание края, но и этнографическое. Шестая глава книги содержит обширные данные о казахах и киргизах, образе жизни, этнической территории, занятиях и их численности, разделении на роды и племена. Автор отмечает «подвижность, гостеприимство, восприимчивость ко всему окружающему, впечатлительность» и другие качества этих народов. Особо выделяет «пристрастие их к поэтическому творчеству и музыке». Доцент Гёттингенского университета Макс Фредериксен совершил путешествие в Джунгарское Алатау летом 1902 г. в составе экспедиции под руководством профессора В.В. Сапожникова. Наряду с геологическим и петрографическим описанием мест и горных пород на пути от Верного до Копала, он приводит подробные сведения о городах Семиречья. А. Пакуэтом описано географическое положение восточных районов Казахстана со значительным этнографическим материалом, сопровождаемым зарисовками антропологического типа народностей Алтая. Именно такой подход определяет структуру и тематику исследований немецких ученых-естествоиспытателей Отто Финша и Альфреда Брема. Совместная их работа «Путешествие в Западную Сибирь» представляет собой свод самых разнообразных сведений по истории и этнографии казахского народа, экономике и географии края. Авторы указывают в ней места залегания полезных ископаемых, описывают состояния земледелия, скотоводства и добывающей промышленности в Семиречье, Центральном и Восточном Казахстане в 79-х годах XIX в., излагают историю присоединения казахских земель к России, строительства укрепленных линий в степи, пытаются вникнуть в суть социальной структуры казахского общества, сообщают о судопроизводстве и административном управлении и крае. Книга их содержит в себе большой этнографический материал о различных сторонах жизни казахов. После смерти Брема в Штутгарте в 1890 году вышел сборник его лекций под названием «От Северного полюса к экватору». Это увлекательное повествование о его путешествиях, в том числе по Средней Азии и Казахстану [15, с. 69]. В главах сборника «Кочующие пастухи и кочующие стада», «Общественная и семейная жизнь киргизов» дается характеристика общественного строя казахов, их быта, национальных игр, семейного уклада. Вторая из этих глав была напечатана в литературном приложении к журналу «Нива». Брем опять же с восторгом говорит о «рыцарских упражнениях», воспитывающих в мужчинах отвагу, ловкость, выносливость, силу, таких, как байга, борьба, охота с беркутами или борзыми. Его восхищают выразительность казахского языка, поэтическая одаренность народа, самобытное искусство «бардов», человеческие взаимоотношения, освященные древними законами гостеприимства, уважения, высоким понятием о чести [15, с. 70].

В 1896 г. журнал «Нива» опубликовал еще один очерк Брема «Степные кочевники - скотоводы», являющийся как бы продолжением и дополнением предыдущей статьи. Принципа взаимозависимости человеческой истории, обычаев и нравов, духовной культуры народа с географической средой придерживался в своих исследованиях известный немецкий этнограф, географ и историк Фридрих-Антон Геллер Гелльвальд (1842-1892). «Санкт-Петербургские ведомости» (1873, №201) в отзыве на работу ученого «Русские в Средней Азии» писали: «Немцы не отстают от англичан в изучении Средней Азии. Книга Фридриха Гелльвальда едва ли не представляет, дю обилию собранных в одно целое сведений об этой мало еще известной стране, наиболее замечательное из всех изданий подобного рода», т.е. обширных сочинений, посвященных среднеазиатской тематике. Во второй части автор излагает свой взгляд на политическую сторону среднеазиатского вопроса, исходя из «призвания России - просвещать Восток», обусловленного ее географическим положением». Сам же Фр. Гелльвальд, говоря о принципах своей научной деятельности, указывает: «Не зная этнологии, мы не можем сделать разумной оценки политических событий, без этнологии не мыслимо понимание исторического развития наций». Исходя из этого методологического ключа, он сосредоточивает свое внимание на бытовой жизни казахов [16, с. 48].

Шведский путешественник Генри Мозер, в 60-80-е годы XIX в. трижды посетивший Среднюю Азию и Казахстан, стремился обрисовать географическую среду, психические качества и другие факторы, которые, по представлениям эволюционистов, влияют на развитие общества. В его книге «Путешествие в Среднюю Азию», вышедшей на французском языке в 1885 г., охвачен широкий круг вопросов: русско-казахские отношения в последней четверти XIX в., этнический состав и занятия жителей Иргиза, Казалинска, Перовска, Туркестана и Чимкента, развитие земледелия, в долинах реки Сырдарьи. Отмечает честность, смелость, преданность казахов родной земле. «Киргиз чувствует себя свободным и счастливым только в своей безбрежной степи», - пишет Мозер. Будучи в гостях у казахского султана Сулеймена в Оренбурге он детально описал национальные женские и мужские одежды; в окрестностях города был свидетелем национального конного спорта «Кокпар», который, по мнению автора, требует «большой силы, ловкости» - качества, которые «во множестве находятся у казахов» [17, с. 26]. Об огромном интересе западной общественности к народам Востока свидетельствовало открытие в июле 1887 г. выставки в Люцерне (Швейцария), посвященной культуре народов Центральной Азии. Среди десятков изданий о странах этого региона демонстрировалась и книга Г. Мозера, иллюстрированная со 170 зарисовками автора. Его изображения бытовой жизни и спортивных игр казахов вызвали живой интерес у посетителей. Современник С. Гедина и Г. Мозера профессор санскрита и языкознания Гельсингфорского университета Отто Доннер (1825-1909), наряду с лингвистическими исследованиями в Туркестане, вел этнографические наблюдения в г. Верном, публикуя свои материалы на страницах журнала «Фенниа» (Гельсингфорс). В 80-90-е годы XIX в. западноевропейская литература о Казахстане пополнилась трудами французских ученых и путешественников Мальте-Бруна, Г. Сент-Ива, Л. Ланьера, итальянцев Г. Адамоли, Джулио Брочерела, Стефана Сомье. В журнале Женевского географического общества была опубликована специальная статья «Киргизская степь», носившая познавательный характер [18, с. 101]. Среди них внимание научной общественности привлекла книга С. Сомье «Лето в Сибири среди остяков, самоедов, татар, киргиз и башкир». Крупным представителем географической школы в историко-этнографическом изучении народов мира, в т. ч. Средней Азии и Казахстана, был французский ученый и общественный деятель Жан Жак Элизе Реклю (1830-1905), который дальше развил идеи К. Риттера в своих трудах; «Всеобщая география. Человек и земля» в 19 томах. В 1873 г. в «Бюллетене Парижского географического общества» опубликована статья ученого «История Аральского моря». Две другие статьи его «Покатость Аральского и Каспийского морей», «Народы, населяющие Арало-Каспийскую низменность» написаны на основе фактических данных А.И. Левшина, Г.П. Гельмерсена, А. Вамбери, Н. Карамзина, М. Красовского, Л. Мейера, А.П. Хорошкина, В. Полторацкого, А.В. Каульбарса, А. Бориса и многих других путешественников, географов и этнографов. Само это краткое перечисление говорит о широкой эрудиции ученого, пользовавшегося литературой на многих европейских языках. Элизе Реклю по достойней высоко оценил научные заслуги Ч. Валиханова. «Всеобщая география» Э. Реклю является энциклопедией жизни Земли и человечества с естественнонаучной и социально-исторической сторонами [18, с. 102]. Для понимания научных принципов написания ее и всего творчества ученого очень важным представляется предисловие к русскому изданию. Таким образом, Э. Реклю пытается излагать историю человечества, стремясь показать первенствующую роль в развитии общества географической среды и сильных личностей. Методология Э. Реклю, при всех оговорках его о «борьбе классов» и «закономерности отмщения за несправедливость, свидетельствует все-таки о противоречивости взглядов автора на развитие общества. Как известно, географический детерминизм, сыгравший первоначально прогрессивную роль в борьбе с теологическими воззрениями, в 80-90-е годы становится основой ряда реакционных теорий и, в первую очередь, геополитики. В конце XIX - начале XX вв. географический детерминизм в новой интерпретации получил оформление в работах Ф. Ратцеля и А. Геттнера. Идея эволюционизма в этом поверхностном, одностороннем понимании отразилась на некоторых положениях упомянутых выше исследователей истории и этнографии народов Средней Азии и Казахстана Франца Гелльвальда, С. Гедина, Г. Мозера. Тенденциозности, присущей им в трактовке особенно русско-казахских отношений, не избежал и Э. Реклю. Более того, в его работах получают распространение идеи о Востоке как антиподе Запада, отсутствии поступательного развития восточных обществ, антинаучная теория «азиатского деспотизма» [19, с. 45]. С конца 1880-х годов в научной мысли начинается ревизия эволюционистских построений в области истории и этнографии, в выводах которых буржуазия усматривала опасность для своей власти. Нельзя здесь отрицать и усилия добросовестных ученых, пытавшихся преодолеть ограниченность, узкую прямолинейность эволюционистских схем. Однако эволюционизм, хотя и утратил монопольные позиции в науке, не исчез. И в конце XIX и в первые десятилетия XX в. продолжали появляться этнографические и исторические работы, выдержанные в духе эволюционистского направления. Особенно это было заметно во Франции, где, начиная с последней четверти XIX в. значительно активизировалось историко-этнографическое и антропологическое изучение народов. Французские ученые занимались физиологическим описанием казахов, их национального характера, языка, вероисповедания, жилища, расовой принадлежности, тамги и тотемов. Эдмонд Домолэн посвятил одну из глав своего труда описанию татаро-монгольского расового типа, занятий казахов, их взаимоотношений с калмыками и другими соседними народами. Но в его книге много заимствований из сочинений С. Палласа, Т. Аткинсона, Э. Реклю и др. исследователей. Член Азиатского и Географического обществ Парижа Ж. Риал опубликовал Работу, в которой он попытался проследить историю среднеазиатских народов с древнейших времен, расселение племен (саков: тиграхауда, хаомоварга, парадарайя. В III главе на основе работ древнегреческих и более поздних авторов определена локализация тохаров, усуней и гуннов. В дальнейшем бегло изложены история народов Средней Азии с VIII в. до середины XIX в., разделение казахов на три жуза, родоплеменная структура, этническая территория и социальная организация казахов. По средневековой истории казахов и их взаимоотношений с монголами представляет интерес работа другого французского исследователя Леона Кауна «Введение в историю Азии. Тюрки и монголы с древнейших времен до 1405 г.» В ней значительное место отведено канглы, кыпчакам, сюнну, киданям, формам их государственного устройства, религии, Взаимоотношениям с Китаем, Персией, но обзор этот сделан поверхностно. Во второй половине XIX в. среднеазиатская тематика входила во французскую художественную литературу и публицистику, что также немало способствовало росту интереса широкой общественности к далеким восточным окраинам России [19, с. 46]. Широкой известностью пользовались романы другого великого французского писателя Ж. Верна «Клодиус Бомбарнак» и «Михаил Строгов», в которых отражена духовная и материальная культура народов Средней Азии. В то время, когда появился роман «Клодиус Бомбарнак», подходило к концу строительство Закаспийской железной дороги и было начато сооружение Великой Сибирской магистрали. Но уже тогда Жюль Верн предсказал строительство Турксиба: «Сейчас уже прокладывается новая ветка, которая вскоре соединит Ташкент с Семипалатинском, и, таким образом, железные дороги Средней Азии примкнут к дорогам Северной Азии, образуя единую нить». В романе сообщается, что казахи - кочующий народ, что они мусульманского вероисповедания, земли их делятся на три орды, указывается их местоположение. Жюль Верн перечисляет имена многих исследователей и путешественников, писавших о Средней Азии и Казахстане: Марко Поло, А.П. Федченко, Н.М. Пржевальского, братьев Грум-Гржимайло, Г. Бонвало, М. Капю, М. Уйфальви, Свена Гедина, Элизе Реклю. Ему известна и трагическая судьба исследователя азиатского материка, крупного ученого Адольфа Шлагинвейта, который погиб во время своего кашгарского путешествия. Работы его брата Роберта Шлагинвейта, посвященные вопросам присоединения Средней Азии к России, этнографическому описанию народов региона, были опубликованы в 60-70-х годах XIX в. Осведомленность Жюля Верна в подробностях гибели А. Шлагинвейта наводит на мысль о знакомстве писателя с сообщениями Ч. Валиханова по работам французских авторов. Упоминаемый в романе Пьер Габриэль Бонвало - французский исследователь Внутренней Азии, который со своим соотечественником М. Капю первым из европейцев проник через Алай, Заалайский хребет и Памир в Индию (Читрал). В 1889-1890 годах Бонвало сопровождал Генриха Орлеанского в его путешествии во Внутренней Азии. Ранее Бонвало и Капю проезжали из Семипалатинска в Ташкент и дали описание своей поездки. Выдержки из этих трудов опубликованы в книге на русском языке: «От Парижа до пределов Индии. Закаспийская железная дорога, русские среднеазиатские владения и краткий очерк Индии». Кроме того, описание путешествия Г. Бонвало и М. Капю дано в ряде работ французских исследователей, совершивших путешествия по Средней Азии в 80-х годах XIX в. С их сочинениями Жюль Верн, очевидно, также был хорошо знаком. О казахах Г. Бонвало ограничился краткими комментариями их обычаев и нравов [20, с. 25].

Наряду с изучением антропологических типов казахов, узбеков и других среднеазиатских народов, ими были описаны курганы у Акмолинска, собраны археологические материалы, относящиеся к каменному и бронзовым векам и найденные в озере Иссык-Куль, в районе к северо-востоку от озера Балхаш. Результаты своей поездки Уйфальви изложил в своем выступлении на заседании Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Москве 13 января 1878 года, а затем по ним опубликовал шеститомное сочинение в Париже под заглавием «Научная французская экспедиция в Россию, Сибирь и Туркестан». В 1880 г. вышла его отдельная книга «Итоги антропологической поездки в Среднюю Азию». Все эти труды включают в себя богатые антропологические, этнографические сведения о казахах, об их расселении, этногенезе и истории. Но в целом, внимание ученого сосредоточено на Семиречье, которому автор посвятил специальный том в своем шеститомном сочинении. О казахах ученый отзывается восторженно как о «честном и вежливом» народе. Выдержки из трудов Уйфальви в русском переводе опубликованы в «Известиях РГО» и других изданиях. Однако специальному исследованию работы Уйфальви ни в зарубежной, ни в советской историографии не подвергнуты. Поездки французских и других западноевропейских путешественников в Среднюю Азию зачастились в связи с завершением строительства Закаспийской железной дороги, заключением Франко-русского союза в конце XIX в. [20, с. 26].

Первая работа увидела свет в «Сообщении географического общества и музея естествознания в Любеке». В путевых записках, легших в основу этой статьи, приводятся описание городов, бытовые картины, излагается краткая история движения народов в Средней Азии с древних времен до завоевания ее Россией, кратко касается казахов и киргизов, их взаимоотношений. Но основной работой Р. Карутца является этнографическое исследование «Среди киргизов и туркменов на Мангышлаке», переведенное на русский язык Е. Петри и отредактированное академиком В.В. Радловым. Книга эта представляется разнообразным сводом о жизни и быте казахов Западного Казахстана. В Англии и США было опубликовано в этом методологическом ключе очень мало работ, посвященных специально изучению Средней Азии и Казахстана. Процесс накопления этнографических, антропологических, исторических материалов продолжался в этих странах все еще усилиями торговцев, дипломатов и миссионеров, которые стремились описать все, что им попадалось в пути, не стесняя себя какими-либо методологическими установками. Лишь в последней четверти XIX - начале XX вв. появился ряд исторических работ, обративший на себя внимание исследователей. Среди них: четырехтомник английского историка Г. Ховорса «История монголов с девятого до XIX века», второй том которого называется «Так называемые татары России и Средней Азии», книга профессора Университета Виктории Э. Паркера «Тысяча лет татар», вышедшая двумя изданиями, работа видного американского лингвиста Дж. Кэртина «Путешествие в Западную Сибирь»; очерки американского поэта, новеллиста и путешественника Баярда Тэйлора. Автор дает социально-экономическое описание почти всех областей Казахстана, высказывает предположения о происхождении казахского народа, упоминает имена исследователей края. Называет казахов «грубыми и дикими», потому что, по признаниям английской газеты «Экедеми», «он на все смотрел сквозь розовые очки русских чиновников». В отличие от английского миссионера, более сдержанно и, уважительно относятся ко многим сторонам жизни казахов предыдущие два автора [21, с. 33]. Скайлер, будучи в Аулие-Ате, с восхищением отмечает архитектурные особенности мавзолеев Карахана и Айша-Биби; описывает развалины древнего города Тюмекент в Мойынкумах, рассказывает содержание местной легенды о незаконченном сооружении «Таш-Курган», которое в свое время П.И. Лерхом отождествлялось с Буддийским монастырем. Скайлер, как разносторонне образованный человек, юрист, дипломат и писатель, занимался переводами произведений И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого на английский язык. Вплоть до 1917 г. одним из основных каналов расширения познаний западных читателей оставались труды путешественников, вклад которых в науку высоко оценил венгерский ученый А. Вамбери. Межимпериалистические противоречия в борьбе за колониальные территории, обострение англо-русского соперничества в Средней Азии в конце XIX - начале XX в., развитие железнодорожного транспорта, научные поиски и многие другие факторы заставляли бывать бизнесменов, дипломатов, разведчиков, геологов, археологов и лиц других специальностей в самых разных, доныне неизученных отдаленных районах Казахстана. Проводились археологические, геологические и гидрографические исследования в районах Арало-Каспия, Закаспия, Ферганской долины, Семиречья, горной системы Тянь-Шаня, озера Иссык-Куль. Для орошения Чуйской долины англичанин Ч. Дильк предложил даже проект спустить воду Иссык-Куля в Чу. В книге помещена этнографическая и географическая карта Западной и Центральной Сибири. В 1893 г. в Петербурге была выпущена книга генерального консула США в России Дж. Кроуфорда «Промышленность России, Сибири и Великая Сибирская железная дорога», в которой приведены сведения о «состоянии промышленности в Степном крае» [21, с. 34]. Интерес к богатствам земных недр Казахстана привел к дальнейшей активизации деятельности иностранцев по всестороннему изучению края. На рубеже XIX-XX вв. представители иностранного капитала стали скупать ценнейшие месторождения и предприятия Казахстана: Риддерские полиметаллические рудники, Карагандинские и Экибастузские каменноугольные копи, Спасские и Успенские медные рудники, нефтяные промыслы на Эмбе. Английскими предпринимателями были основаны «Акционерное общество Спасских медных руд», «Акционерное общество Атбасарских медных руд». В Лондоне образовался «Сибирский синдикат» целью которого были поиски новых месторождений в Казахстане и Сибири. Книга Д.У. Уорделла ценна тем, что в ней приводится немало фактов очевидца о социальной дифференциации в казахских аулах, процессе формирования рабочего класса из числа казахов, его численности и структуре, социальной жизни в городах Казахстана, классовой борьбе, развернувшейся на предприятиях Центрального Казахстана накануне Октябрьской революции. Среди всей этой разнообразной литературы, вышедшей в Западной Европе и США в дореволюционный период, своей прогрессивной направленностью выделяется книга американского публициста и путешественника Джорджа Кеннана «Сибирь и ссылка», вызвавшая глубокое недовольство правящих кругов России. Джордж Кеннан первый раз посетил Сибирь в 1865-1867 гг., а во второй раз, в 1885-1886 гг. для обследования каторжных тюрем и мест ссылки русских революционеров [22, с. 80].

В летописи многолетних усилий зарубежных востоковедов по изучению Средней Азии и Казахстана, судьбы жителей, которых были испокон веков тесно связаны со многими соседними странами, по праву займут работы скандинавских ученых. В 1890 г. в районы реки Орхон была снаряжена финская экспедиция во главе с А. Гейкелем, в 1898-1901 гг. там же работал другой финский ученый Г.И. Рамстедт. В 1893 г. датский ученый, лингвист В. Томсен расшифровал орхонскую надпись. Следует отметить и прусские экспедиции Альфреда Грюнведеля (1856-1935) и Георга Хута (1867-1906) в 1902-1903 гг., Альберта фон Лек ока (1860-1935) и А. Грюнведеля в 1904-1905 гг. в Турфан. Стимулирующее воздействие на научные занятия Казахстаном оказало общее интенсивное развитие востоковедения в Западной Европе и США, что нашло отражение, в частности, в возникновении и деятельности ряда востоковедческих научных ассоциаций - Королевского Азиатского общества с 1823 г. и Королевского общества по изучению Центральной Азии с 1901 г. в Англии, Американского общества востоковедов с 1842 г., Немецкого восточного общества с 1845 г. [22, с. 81]. Развитию академического интереса к Средней Азии и Казахстану способствовало и начало международного сотрудничества ориенталистов, нашедшее свое выражение в проведении с 1873 г. международных конгрессов востоковедов. На XIII конгрессе ориенталистов в Гамбурге в 1902 г. была создана специальная Международная, ассоциация для исторического, этнологического, лингвистического и этнографического изучения Центральной Азии и Дальнего Востока. Ведущими печатными органами востоковедов стали «Журнал Королевского Азиатского общества Великобритании и Ирландии» (с 1834 г.), «Исламское обозрение» (основанное в 1912 г.), «Журнал Королевского общества по Центральной Азии», «Бюллетень восточных и африканских исследований» (Лондонский ун-т), «Гарвардский журнал азиатских исследований» (Кембридж, Масачуссетс), «Журнал «Американского общества востоковедов» (Нью-Йорк - Нью-Хейвен), «Журнал Финноугорского общества» (Хельсинки), «Урало-алтайский ежегодник» (Висбаден). В то же время необходимо подчеркнуть, что, несмотря на наличие значительного количества исследований по истории и этнографии Казахстана в дореволюционный период, западное среднеазиеведение развивалось в рамках тюркологии, алтаистиики, региональных исследований. Причины такого положения коренились в территориальной отдаленности Западной Европы и США от Казахстана и Средней Азии, в отсутствии между ними прямых и постоянных связей, в «защитных» мерах, проводимых царизмом. Поэтому изучение истории и этнографии казахского народа в странах Запада, в отличие от России, не сложилось в самостоятельную научную дисциплину, а проходило главным образом в русле буржуазной историографии Востока, прежде всего Центральной Азии. Тем не менее, по словам русского востоковеда А.Е. Снесарева, «Англия изучала Среднюю Азию с полной внимательностью и, как можно догадываться по широко обоснованной программе… Благодаря настойчивому применению принципа самой широкой осведомленности, англичане получали в свое распоряжение относительно Средней Азии огромный материал» [22, с. 84]. Но в Англии, как и в ряде западноевропейских стран, вступивших на стадию империализма, развитие историографической мысли характеризовалось проникновением в нее так же теологических, биологических, психологических и др. концепций, некоторые из буржуазных исследователей стремились оживить «теорию героев». Самым значительным буржуазным теоретиком общества эпохи империализма, оказавшим огромное влияние на дальнейшее развитие общественной науки, был, пожалуй, Макс Вебер (1864-1920), опиравшийся на идеалистическую неокантианскую гносеологию. В своем очерке мировой истории религии он утверждал, что только протестантизм породил в Западной Европе капиталистическую этику накопления и расчетливости, в то время как все азиатские религии тормозили и вовсе исключали расцвет капиталистической экономической этики. В связи с этим появляется ряд работ, посвященных изучению роли ислама в истории азиатского общества и призванных показать «кочевников тюркской и монгольской расы» в качестве «грабителей караванов», «разбойников», «разрушителей» оседлых культурных центров, без влияния извне неспособных к саморазвитию. А. Шателье - автор работы «Ислам в XIX в.» указывает: «Вне портов Аральского и Каспийского морей и русских городов, население исключительно кочевое и слишком редко, чтобы испытывать непосредственное влияние своих победителей». Но его устраивает именно такое состояние - пребывание казахов вдали от городской жизни и культуры, чтобы «не пробудить» у них «дух национализма». Другие же, пытаясь вызвать ненависть ко всему азиатскому, ассоциируемому с деспотизмом и тиранией, изображали у далеких предков народов Средней Азии и Казахстана - древних племен саков, массагетов [22, с. 85].