Далее, когда 26 февраля 1764 г. был опубликован Манифест о секуляризации церковных и монастырских земель, то находившиеся в церковной собственности крестьяне были переведены в разряд государственных, а не помещичьих, вопреки требованиям помещиков, настаивавших на втором варианте. Таким образом из разряда крепостных был выведен примерно миллион крестьян (по другим данным - полтора миллиона; отметим, что церковно-монастырские земли были переданы специально созданной Коллегии экономии, которая определила содержание духовенства из его же бывших земель, а мелкие и бедные монастыри ликвидировала совсем - из 572 остался 161). Часть историков (как дореволюционных, так и позднесоветских) считает секуляризацию прологом к освобождению крестьян как таковому, хотя, с другой стороны, нельзя не отметить, что и монополия дворянства на владение крестьянами после того усилилась.

Кроме того, 4 декабря 1762 г. Екатерина опубликовала Манифест, разрешавший поселиться в России всем желающим иностранцам (исключая, однако, евреев, для которых впоследствии, при присоединении польских областей, была введена пресловутая «черта оседлости»), поселиться в России. Только за 1763-1764 гг. в страну по этому Манифесту въехало 30 000 немцев, поселившихся преимущественно в будущей (созданной в 1775 г.) Саратовской губернии и занявшихся земледелием. Помимо всего прочего, таким образом, возможно, предполагалось продемонстрировать как помещикам, так и помещичьим крестьянам преимущества свободного труда; по другим данным, такая демонстрация получилась сама собой, независимо от желания императрицы.

Отметим ещё, что Екатерина не решилась (очевидно, тоже из опасений сопротивления помещиков) признать за бывшими крепостными статус свободных крестьян (это сделает лишь в 1803 г. её внук Александр I своим «Манифестом о вольных хлебопашцах»): освобождаемых крестьян записывали в мещане или купцы.

Не отменила Екатерина и ссылку провинившихся крестьян в Сибирь (хотя, как уже сказано, старалась по мере возможности заменять её поселением в Новороссии и Крыму с переводом переселяемых в государственные крестьяне), однако она, как предполагает А.Б. Каменский, надеялась урегулировать этот вопрос новым комплексом законодательных актов.

Кроме того, 4 декабря 1762 г. Екатерина опубликовала Манифест, разрешавший поселиться в России всем желающим иностранцам (исключая, однако, евреев, для которых впоследствии, при присоединении польских областей, была введена пресловутая «черта оседлости»), поселиться в России. Только за 1763-1764 гг. в страну по этому Манифесту въехало 30 000 немцев, поселившихся преимущественно в будущей (созданной в 1775 г.) Саратовской губернии и занявшихся земледелием. Помимо всего прочего, таким образом, возможно, предполагалось продемонстрировать как помещикам, так и помещичьим крестьянам преимущества свободного труда; по другим данным, такая демонстрация получилась сама собой, независимо от желания императрицы.

Отметим ещё, что Екатерине удалось отстоять крестьянство от прямого законодательного права помещиков на владение «крещёной собственностью», несмотря на давление дворян. Например, о праве владения крестьянами ничего не говорится в «Жалованной грамоте дворянству», а только о праве «покупать деревни».

Далее, именно с целью стимулирования развития сельского хозяйства Екатерина учредила в 1765 г. Вольное экономическое общество, проводившее конкурсы работ и материалов по сельскохозяйственным вопросам. Помимо всего прочего, Вольное экономическое общество стало первой в России общественной организацией и первым (кроме Академии Наук, конечно) научным обществом. Но о гражданском обществе в России мы скажем во второй главе, а пока отметим: именно с созданием этого общества в общественное сознание была вброшена мысль о том, что крестьянский вопрос можно и нужно обсуждать.

И по сравнению со временами Петра I и его ближайших преемников, все эти меры Екатерины II, при всей их паллиативности, имели положительное значение. Во всяком случае, население страны за 1724-1811 гг. выросло в 3,2 раза, с 13 до 41,7 млн., а бюджет государства - в 25 раз; подати, конечно, тоже возросли, но не более чем вдвое, следовательно, доходы населения выросли раз в 10-15. При этом за время правления Екатерины население увеличилось более чем полтора раза, а учитывая все перечисленные меры, роль периода Екатерины в таком росте благополучия следует признать решающей. С учётом же заглавной роли в тогдашней экономике страны сельского хозяйства следует говорить и о позитивном значении реформ в этой области.

О нормализации положения в селе говорит и такой факт: намного уменьшилось к концу правления Екатерины число «разбоев», хотя отдельные случаи имели место и в 1797 г. О. Елисеева связывает уменьшение «разбоев» с усилением после губернской реформы 1775 г. воинских команд, однако с учётом того, что при Петре и его ближайших преемниках с «разбоями» боролись куда более жестоко, а толку от этого было мало, причину стоило бы поискать скорее в нормализации обстановки в деревне, пусть и относительной.

В целом эволюция в сельском хозяйстве после Петра была та же, что и при первых Романовых после «опрично-смутного кошмара»: поместье из жалуемого временно за службу превратилось в наследственное, что повысило заинтересованность помещика в благополучии крестьян. И крестьяне ответили на это ростом населения и производительности труда.

Только вот в допетровской Руси крепостной крестьянин не был «говорящим орудием» помещика, его не продавали как скотину, он был неполноправным, но всё же членом общества. При первых Романовых произошла эволюция от государственного к частному крепостничеству, в принципе ничем не отличавшемуся от такого же состояния крестьян в Германии, Польше, Венгрии, Чехии, после Петра - от государственного к частному рабству, более похожему на состояние темнокожих невольников в Америке, чем на положение крепостных крестьян в Германии или Польше. Короче говоря, «Петровщина» - ухудшенный вариант Опричнины. По сравнению с ней даже разруганное (впрочем, не без сильных преувеличений) Радищевым (при Екатерине) и Герценом (после неё) частное крепостное рабовладение было шагом вперёд.

Только вот Екатерина, как мы видим, вопреки расхожему мнению, не «довела до совершенства» («пик» крепостничества, по мнению в том числе и многих советских историков, был достигнут в самом начале её царствования), а, напротив, старалась по мере своих возможностей облегчить его. И не так уж мало ей удалось, вопреки сопротивлению дворянства.

1.2 Промышленность России во второй половине XVIII в.

О взглядах Екатерины II на экономику мы уже говорили, добавим ещё несколько слов. Она считала «великим злом» все промышленные и торговые привилегии и монополии, которых начиная с Петра развелось немало, и говорила и писала, что «не должно никому мешать честным образом доставать хлеб, и чем менее правительство мешается в состояние людей, честных, тем полезнее для сих последних». Уже в начале своего царствования она рекомендует Мануфактур-коллегии не вмешиваться без большой надобности в жизнь экономических субъектов. Много позже, в 1781 г., она дала решительный отпор своему фавориту Г.А. Потёмкину, который выступил с экономическим проектом, основанным как раз на монополизме, «каковое зло» она, Екатерина, «уже 19 лет старается истребить».

Кое-что из того, о чём писала Екатерина, не потеряло своего значения и в наши дни - например, она была против чрезмерной концентрации производства в больших городах в пользу приходивших в первой половине XVIII в. в упадок городов небольших, и считала целесообразным перенести хотя бы по одному заводу из Москвы в мелкие города. Что касается ремесленных цехов, которые она создавала в городах по образцу тогдашнего, ещё феодального в большинстве своём Запада, она осознавала их вредность в больших городах, но считала полезными в мелких. А.И. Кизеветтер отмечает, что в то время цехи ещё господствовали и в большинстве стран Западной Европы; Россия же в целом, по мнению Екатерины, ещё не доросла до того уровня развития, когда цехи можно будет безболезненно упразднить.

Одновременно приходилось решать и вопрос с дворянским предпринимательством. О челобитных смоленской шляхты уже говорилось, но и, например, наказ кадыевских (нынешняя Ивановская область) дворян в Уложенную комиссию требует разрешения винокурения, а то дворянам приходится покупать казённую водку с неприятными специями и запахом. Отметим, что малое число продуктов винокурения приводило к тому, что мало было и скота, питающегося его отходами, соответственно уменьшалось удобрение почв; впрочем, этот аспект скорее надо отнести к сельскому хозяйству.

Здесь представляется целесообразным сделать отступление насчёт питейного дела в России того времени (и много позже). И.Н. Шумейко высказывает справедливое замечание о том, как спаивали Россию всякой дрянью вплоть до реформы С.Ю. Витте 1897 г. Итак, российский кабак XVIII-XIX вв. Закуски запрещены. «Водка» выделывается на заднем дворе кабака (сырьё и технология - по вкусу и щедрости кабатчика), отвратительного качества, а для отбития сивушного запаха - дурманные травы, которые, помимо всего прочего, являются дополнительным фактором опьянения. Махорка - не самая худшая из них; для мягкости используется поташ, очень вредный для сердца, даже если забыть о том, как его тогда получали. Шумейко цитирует современника: посуда как в свином хлеву, питьё премерзкое, цена бесовская. Это называлось «распивочно». Но пойло продавалось и «навынос» - вёдрами, а также горшками, ковшами и т.д. Массового производства стеклянной посуды для спиртного не было. Понятно, дворяне такое пить не хотели. Однако качеством питья дело не ограничивалось. Сплошь и рядом наливали в долг, люди пропивали скот, сельскохозяйственные инструменты… Что значит для крестьянина лишиться коровы, всякий, кто изучал историю русской деревни, может себе представить. Неудивительно, что крестьяне периодически поджигали кабаки и убивали кабатчиков.

Екатерина, введя в 1767 г. государственную винную монополию (что вообще-то не вязалось с её либеральной экономической политикой) в 1781 г. ввела государственные квоты на частное производство водки, в основном для дворян. Как мы уже видели и ещё далее увидим, к тому времени Екатерина пошла на большие уступки дворянам в плане занятия торговлей и промышленностью.

Первый шаг к улучшению ситуации в торговле и промышленности Екатерина сделала уже в первые дни своего царствования: 3 июля 1762 г. казённая цена на соль была снижена на гривну с пуда, то есть примерно на четверть. Тут необходимо пояснение: казённая монополия на соль, введённая Петром, предполагала казённую продажу соли по 40 коп. за пуд, при этом частные подрядчики, возившие соль на места, не могли продавать её дороже чем по 42 коп. за пуд, что делало соляную торговлю невыгодной и на практике зачастую приводило к тому, что соль в ряд отдалённых районов не поставляли вообще. Это позволяет оценить значение указа новой императрицы для громадного большинства населения страны!

К началу правления Екатерины ни дворяне, ни крестьяне не имели права торговать в городах, что позволяло купцам-посредникам скупать сельскохозяйственные продукты и продавать их втридорога.

Екатерина отменила большинство казённых и частных монополий (Д. Гриффитс добавляет: «введённых Елизаветой», хотя мы видели, что многие из них берут начало ещё с Петра). Так, уже в начале правления была отменена казённая монополия на торговлю с Китаем (введённая Петром), частная монополия купца Шемякина на импорт шёлка и др. Сложнее было с разрешением дворянам заниматься промышленностью и торговлей. Например, Указ от 18 февраля 1763 г. дозволял свободное учреждение сусальных и шпалерных мануфактур. И это было только начало.

Наказы дворян (например, московских и ярославских) в Уложенную комиссию требовали разрешения дворянам торговать и создавать фабрики и мануфактуры. Екатерина тогда в итоге отказала, на том основании, что такое разрешение «подорвёт понятие чести, любовь к Отечеству, ревность к службе» и помешает «традиционному занятию» дворян (сельскому хозяйству, которое, как мы помним, Екатерина считала основой экономики), а также будет «погибельно для городов».

В самом деле, купцы не могли использовать труд крепостных, что давало дворянам конкурентные преимущества, тем более что помещики поощряли занятие своих крепостных (не плативших к тому же налогов) промыслами.

Отметим, что в те времена и в большинстве стран Западной Европы занятие дворянина промышленностью и торговлей, мягко говоря, не приветствовалось: например, во Франции такой дворянин должен был платить с доходов от подобных занятий налоги, хотя вообще дворянство от налогов было освобождено.

В то же время не забудем: при Екатерине купец, получивший дворянство, бросал торговлю, так что компенсировать этот «отток кадров», в том числе и за счёт предпринимателей из дворян, было бы совсем неплохо. По ревизиям 1740-1760-х гг. торгово-промышленное сословие составляло всего 3-4% населения Империи, каковые данные тогда были очень болезненно восприняты властью. При этом не исключено, что реальная цифра ещё меньше. На «крайний мещанских людей недостаток» в Российской Империи жалуется и Г.К. Теплов.

Причины такого положения дел - наличие большого числа повинностей, которые были возложены на посадских и никак не компенсировались: раскладка сборов и налогов по отдельным дворам, пожарная и полицейская служба, починка дорог и мостов и т.д.

Вероятно, из этих соображений Екатерина, как уже говорилось, переменила своё отношение к дворянскому предпринимательству своей «Жалованной грамотой дворянству» 1785 г., предоставив дворянам права и на фабрики и мануфактуры (ст.31 «Жалованной грамоты дворянству», а также ст. 92 «Жалованной грамоты городам»), и на торговлю, а ещё ранее, с 1781 г. - на винокурение. В конце своего царствования, однако, Екатерина снова запретила дворянам торговать (см. решение Сената от 1790 г. по поводу записи нескольких дворян в купеческие гильдии с целью заняться винокурением); лишь Александр I в 1807 г. не только снова разрешит дворянам занятие торговлей и промыслами, но и будет поощрять этот процесс.

Д.И. Фонвизин предлагал проект, как быстро создать третье сословие («третий чин», по тогдашней терминологии) - освободить немедленно, хотя бы и за выкуп, всех предпринимателей из крепостных, принять их в соответствующие гильдии, а тем, чьего состояния окажется недостаточно для выкупа, гильдия должна помочь.

Одновременно с «Жалованной грамотой дворянству» в 1785 г. была дана и «Грамота на права и выгоды городам Российской Империи», более известная как «Жалованная грамота городам». Подробнее о ней ниже, здесь отметим только чисто экономические аспекты.

Горожане разделены были на шесть разрядов, которые имели прямое отношение к экономике: первый составляли городские обыватели, имевшие в городе дом или землю, второй - купцы трёх гильдий, третий - цеховые ремесленники (о цехах тоже ниже), пятый - «именитые граждане», в том числе «всякого звания и состояния капиталисты», банкиры, купцы, ведущие оптовый торг, судовладельцы, наконец, шестой - «посадские», которые «промыслом, рукоделием или работою кормятся в том городе».

Касательно темы данной главы, главное заключалось в том, что всем разрядам горожан была дарована неприкосновенность собственности.

Как и в сельском хозяйстве, Екатерина принимала меры по отмене или как минимум сокращению крепостного состояния на заводах (тоже «нововведение» Петра, закреплённое в 1736 г. специальным указом Анны Ивановны об отдаче рабочих в крепостное состояние «навечно и с потомством»). Так, купцы, построившие заводы, при Екатерине были обязаны применять только вольнонаёмный труд. Впрочем, до Пугачёвского восстания, в 1763-1764 гг., комиссия генерал-прокурора князя А.А. Вяземского (отправленная на Урал именно в связи с бунтами «работных людей»), ограничилась косметическими мерами; более того, Вяземский призывал восстановить Указ Петра I от 1721 г., разрешавший купцам приписывать крестьян к заводам. Этого сделано не было, но положение остальных приписных крестьян было облегчено только после Пугачёвского восстания специальным Указом от 19 мая 1779 г. об общих правилах использования приписных на предприятиях, предусматривавшим чёткий перечень их повинностей, а также размер зарплаты (которая существенно выросла).

Отметим ещё, что усмирение в начале правления Екатерины бунтующих приписных крестьян в значительной мере было основано на широкомасштабных амнистиях, как, например, Указ 3 июля 1762 г. о прощении всех, кто «раскается» и прекратит «бунтовать». Инструкции Вяземскому, а потом сменившему его А.И. Бибикову предписывали наказывать крестьян лишь в том случае, если уговоры не подействуют, а также предписывали наказывать и «бесчеловечных» владельцев заводов; прочим владельцам Указом от 9 апреля 1763 г. Рекомендовалось «примиряться» с приписными крестьянами с добавлением, что и самим владельцам заводов разорение крестьян невыгодно.

В целом, если за 1741-1762 гг. количество приписанных рабочих выросло в 2,5 раза (с 87,25 тыс. до 210,22 тыс.), то за первые 20 лет правления Екатерины - только менее чем на 30%, до 270, а за 1782-1795 гг. - чуть более чем на 15%, до 312,22 тыс., что было ниже среднего прироста населения страны и, есть основания думать, в основном за счёт прироста и достигалось.

Отметим ещё, что часть уральских заводов (принадлежавших, например, Шуваловым, Воронцовым, Чернышёвым) была возвращена в казну за долги перед Берг-коллегией, невыплаты или нерегулярные выплаты рабочим и нецелевое использование кредитов Медного банка. А.Б. Каменский считает, что это были только предлоги, однако эта «национализация» (если говорить современным языком) настолько не вписывается в общую либеральную политику Екатерины (включая Манифест 1782 г. о частной собственности на фабрики и заводы), что есть основания считать: это были подлинные причины.

Кстати, тот же автор в другой работе добавляет, что «национализация» горных заводов Урала в 1763 г. была ошибкой, поскольку у государства не было средств на развитие горного дела, и в итоге это привело к отставанию горной промышленности. Правда, на той же странице Каменский указывает и другую причину отставания - использование горнозаводской промышленностью крепостного труда, и это тоже справедливо, однако факт тот, что вплоть до последней четверти XIX в. наибольших успехов достигали те отрасли российской промышленности, в которые государство вмешивалось по минимуму (например, текстильная). Уже при Екатерине начался экспорт в Англию российского парусного полотна, в другие европейские страны увеличился экспорт железа; внутреннее потребление его также значительно возросло.

Наконец, для стимулирования экономического развития были открыты банки, предоставлявшие кредиты (о чём просили дворяне и не только они ещё в наказах в Уложенную комиссию): в 1769 г. - Дворянский и Коммерческий банки, в 1772 г. - ссудные и сохранные кассы краткосрочного кредита, в 1786 г. - Единый государственный Заёмный банк, объединивший созданный ещё в 1754 г. Дворянский и присоединённый к последнему в 1782 г. Коммерческий банки. Эти меры также способствовали росту предпринимательства.

Показателем снижения вмешательства государства в экономику стала ликвидация соответствующих коллегий. 22 ноября 1779 г. была ликвидирована Мануфактур-коллегия, зато специальным Указом была предоставлена полная свобода в заведении ткацких фабрик. В 1780 г. были реорганизованы (из текста не совсем понятно, как) Штатс-контора, Соляная контора и т.д. В 1783 г. ликвидирована была Берг-коллегия, в 1788 г. - Коллегия экономии, наконец, в 1796 г. - Коммерц-коллегия, впрочем, через два месяца восстановленная Павлом I (окончательно упразднена в 1802 г. Александром I).

И каковы же результаты? Они впечатляют: если в 1767-1769 гг. в стране насчитывалось 655 промышленных предприятий (496 мануфактур и 159 металлургических заводов), то в конце XVIII в. - 2294. Про выплавке чугуна Россия опережала Англию, по некоторым данным, в полтора раза. Количество полотняных мануфактур в районе Иваново-Вознесенска (нынешнее Иваново, ставшее с тех пор «текстильной столицей» России) с 1750-х по конец 1780-х гг. выросло с пяти до 52.

Некоторые авторы обвиняют Екатерину в том, что в её царствование начались серьёзные проблемы с промышленностью из-за более либеральных таможенных тарифов: так, если до 1766 г. таможенные пошлины на промышленную продукцию составляли 60-100%, то в 1766 г. они были снижены до 30%, а в 1782 г. - до 10% и лишь для некоторых видов продукции - до 20-30%. Однако отмечавшийся выше рост промышленного производства приходится в основном на вторые две трети правления Екатерины, а вот за 1765-1773 гг. объём мануфактурного производства практически не вырос, так что как минимум не всё так однозначно.

При этом, например, из 52 полотняных мануфактур Иваново- Вознесенска только три были основаны на труде приписных крестьян, остальные использовали вольнонаёмный труд; вольнонаёмными были уже к 1767 г. и все предприятия, принадлежавшие купцам. В целом на предприятиях, зарегистрированных в Мануфактур-коллегии в 1767 г., около 40% рабочих были вольнонаёмными, с учётом надомных работников - 55%. С учётом всего сказанного выше и с учётом того, что за время правления Екатерины количество наёмных рабочих почти удвоилось, есть основания полагать, что к концу екатерининской эпохи вольнонаёмные рабочие составляли большинство рабочих в целом.

Вместе с тем, намечалась тенденция к отставанию России в некоторых отраслях, во всяком случае, в тех, где продолжал преобладать крепостной труд (в первую очередь, в металлургии). Екатерина не понимала смысла начавшейся в то время промышленной революции, она полагала, что машины наносят вред, так как сокращают количество занятых в промышленности. Однако не надо забывать, что в период екатерининского царствования промышленный переворот только начинался в Англии, не говоря уже о других странах. Кризис в этих отраслях начнётся в первой половине следующего столетия, пока всё обстояло относительно благополучно.

1.3 Торговля России в 60-90-х гг. XVIII вв.

Столь же, если не более либеральной была политика Екатерины II в области торговли. Уже 31 июля 1762 г., через месяц с небольшим после прихода к власти, императрица опубликовала Указ о свободе торговли.

В начале своего царствования Екатерина давала, например, инструкции генерал-прокурору А.А. Вяземскому о том, как интенсифицировать денежное обращение за счёт роста количества серебра. Однако уже с 1769 г. начали печататься бумажные деньги, которые в течение 20 лет применялись весьма успешно, и только на рубеже 1780-1790-х гг. произошло падение их курса, связанное с трудностями внешнеполитического характера.

Выше говорилось и подробнее будет сказано ниже об усилиях Екатерины по созданию третьего сословия. Пока скажем о том, что меры Екатерины очень сильно стимулировали рост торговли в нашей стране. Немецкий автор того времени писал, что «нет страны, где внутренняя торговля менее обременена тяготами и пошлинами, как в России». Что касается торговли внешней, то были существенно снижены пошлины на экспорт готовых изделий, зато повышены на импорт тех товаров, которые могли бы составить конкуренцию отечественным, а также на предметы роскоши.

Ответом был рост как внутренней, так и внешней торговли страны, сохранение активного внешнеторгового баланса в течение всего царствования Екатерины; необходимо отметить, что рос экспорт и промышленных изделий - чугуна, сукна, парусины. Например, доля железа в экспорте страны выросла с 7% в 1758-1766 гг. до 13% в 1796 г. Помимо всего прочего, в 1763 г. был отменён запрет на экспорт хлеба. За годы царствования Екатерины этот вид экспорта вырос не «в разы», а «на порядки» - с 2000 до 2,3 млн. руб. в год. Справедливо будет сказать: с Екатерины началась Россия как великая хлебная держава. Кроме того, вырос экспорт леса (в пять раз), пеньки, щетины.

В целом внешнеторговый оборот в царствование Екатерины II вырос почти в пять раз: например, торговый оборот через Балтийское море - с 9 до 44 млн. руб., а через Чёрное - с 390 тыс. (с момента начала черноморской торговли России в 1776 г.) до 1,9 млн. руб. По другим данным, внешнеторговый оборот вырос почти втрое - с 13,9 до 39,6 млн. руб. за 1760- 1790 гг. Вместе с тем нельзя не отметить, что лишь 7% морской внешней торговли России приходилось на русские суда; число же судов иностранных, приходивших в порты России, в екатерининские годы выросло с 1340 до 2430 в год.

Что касается внутренней торговли, то, например, количество ярмарок за 1775-1800 гг. возросло с 2500 (по другим данным, с 1600) до 4000. Менялось и качество внутренней торговли - например, старый тип ярмарок, служивший лишь транзиту и мало связанный с внутренним потреблением, к концу царствования Екатерины составлял не более 4% от общего их числа.

Выводы по первой главе Итак, в правление Екатерины II были достигнуты большие успехи во всех отраслях экономики, причём успехи, основанные на либеральных по тем временам экономических методах. Страна совершила серьёзный прорыв в области восстановления нормальной рыночной экономики, изрядно подорванной Петром I и его ближайшими преемниками, и во многих отношениях вышла в число передовых стран.

Это не значит, что крепостное право, которое Екатерина по многим причинам не считала возможным отменить сразу (хотя была твёрдо намерена отменить постепенно, а пока сколько возможно облегчала) не тормозило развитие страны. Мы уже говорили о том, что отсутствие прав собственности для крестьян висело над ними (включая крепостных «капиталистых мужиков») дамокловым мечом.

Однако реалии того времени, когда ещё почти вся Европа, кроме Англии и Нидерландов, оставалась феодальной, позволяли Екатерине в области отмены крепостного права «поспешать не торопясь», а в области экономики и при ограниченном крепостническим строем либерализме достигать больших успехов. Время, когда крепостная Россия начнёт чем дальше, тем больше отставать от капиталистического Запада (каковую тенденцию переломит только 1861 год, а в сельском хозяйстве - только Столыпинская реформа) наступит после Екатерины.

Глава 2. Система государственного устройства в 1760-1790-х годах

Россия, по мнению Екатерины II, представляла государство столь обширное и населённое таким количеством народа, что ему была вредна другая форма правления, кроме самодержавной. Только оно может действовать с потребной быстротой для нужд отдельных областей, а всякие другие формы губительны по медлительности своих действий.

Екатерина полагала вслед за Монтескье, что в больших странах монарх должен стремиться к ограниченной законами политической свободе как гарантии как от деспотизма, так и от анархии («народного государства» по терминологии Монтескье - Авт.). В тоже время она была сторонницей «полицейского государства». В те времена этот термин не имел такого отрицательного значения, как сейчас; по мнению Екатерины, он означал государство, заботящееся о благосостоянии народа путём активного вмешательства в повседневную жизнь, причём из общего контекста воззрений Екатерины видно, что речь идёт не о «регулярном государстве», контролирующем всё и вся, каковое пытался построить в России Пётр I по лекалам немецких философов Лейбница и Вольфа, но о сильном правовом государстве, защищающем права и законную деятельность (в том числе экономическую) граждан.

Заметим ещё, что Екатерина, не допуская критики Петра I на том основании, что тогда деспотизм был необходим, чтобы вернуть Россию в Европу, а сейчас, мол, ситуация иная (расхожий приём недостаточно последовательных «либерализаторов» в оправдание тиранических предшественников - «время было такое»; увы, и Екатерина этим настроениям поддалась… - Авт.), сама иногда критиковала его за то, что «его законы, и в особенности Уложение о наказаниях, были устаревшими, отсталыми, а он не смог сделать их современными и гуманными. Он по сути делал упор на наказание и правил скорее при помощи страха, нежели любви и доверия к подданным… Хотел заменить старый мир новым, но сам принадлежал к этому старому миру».

2.1 Губернская реформа 1775 г.

екатерина вторая реформа

Как уже говорилось, расследование деятельности печально известной Салтычихи началось сразу после восшествия на трон Екатерины, до этого все злодеяния помещицы оставались безнаказанными. Тут проблема заключалась не только в помещичьем произволе, но и в том, что в предшествовавшие екатерининскому царствованию десятилетия Москва была фактически изъята из действия законов Империи. Но и вообще, система управления нуждалась в серьёзной реформе.

Правда, не соответствует действительности утверждение М.М. Богословского о том, что, «как известно», после смерти Петра «было восстановлено воеводское управление, заменившее довольно сложное областное устройство и отделение суда от администрации, заведённое было Петром».

Здесь надо сказать несколько слов об административных реформах Петра. Страна была разделена на восемь губерний, которые мало напоминали позднейшие губернии и нынешние области, а больше были похожи на нынешние федеральные округа. Губерния делилась на провинции, сходные с современными областями; провинциями управляли воеводы. В дальнейшем число губерний было увеличено до 20, но всё равно они оставались недопустимо большими, что при чрезмерной централизации порождало ряд проблем различного характера (например, в плане отправления правосудия). Так, ряжские дворяне в наказах в Уложенную комиссию перечисляли обиды, понесённые ими от воеводских канцелярий, и требовали отменить само слово «воевода», хотя дело, конечно, было не в названиях…

Главная проблема заключалась в том, что Петром страна была фактически отдана на произвол воинских частей, расквартированных на постой в провинциях после окончания Северной войны (отчасти - уже в последние её годы).

При этом судьёй в столкновении интересов местных жителей и солдат официально стал полковник - командир расквартированного в данной местности полка. Полковник - судья своих же подчинённых - это похуже известных инструкций Ивана Грозного судьям: «Судите праведно, наши (опричники - Авт.) виноваты не были бы». Я. Гордин пишет: «Государство стремилось взять у народа как можно больше, ничего не давая взамен. Менее всего оно выполняло роль защитника гражданина - он был беззащитен перед произволом чиновника или офицера». Примерно то же творилось и при Анне Ивановне, и В.О. Ключевский сравнивает это положение дел с татарским нашествием, а воинские команды, выполнявшие роль в том числе и сборщиков налогов - с баскаками.

Сохранялись при Петре, как уже сказано, и воеводы, только вот с губернаторами и воеводами военные сплошь и рядом не считались. Вот типичное свидетельство того времени: «Офицеры знать не хотят местное начальство, грубят и дерзят воеводе, а когда воевода пожалуется полковнику, то хорошо, если полковник грубо ответит, а не то пошлёт команду, отберёт у воеводы шпагу, а его самого посадит под арест, яко сущего злодея». Бывало и круче: гвардейцы хватали и заковывали в цепи приказных на местах, не представивших отчётов. Имелись и примеры того, как гвардии сержанты и поручики (у Петра была практика посылать гвардии младших офицеров или даже нижних чинов в качестве контролёров и надзирателей к высокопоставленным военным и гражданским начальникам) держали в цепях воевод.

Однако к началу правления Екатерины такое всевластие военных кончилось, а вот хамство и грубость воеводских секретарей даже по отношению к заслуженным дворянам (что было и при Петре - воеводы вымещали на подданных полковничий произвол - Авт.) сохранились, так что дворяне просили в челобитных (включая наказы в Уложенную Комиссию) не назначать в такие секретари офицеров, чтобы можно было «штрафовать секретаря палкою» за неучтивость.

Губернская реформа Екатерины учла эти требования, в частности, институт воевод был упразднён вообще. Вместо 20 губерний было учреждено 50, по 300-400 тыс. населения в каждой; в свою очередь, каждая губерния делилась на 10 уездов. Во главе губернии состоял губернатор или генерал-губернатор, при нём состояли два советника губернского правления с совещательным статусом. В губернии имелись также Казённая палата (под председательством вице-губернатора, в составе 4 членов и губернского казначея, отвечавшая за сбор налогов, государственное имущество, сохранившиеся государственные монополии, а также общий контроль; ей подчинялись уездные казначейства) и Судебная палата (делившаяся на уголовную и гражданскую; о судах будет сказано ниже), а также Приказ общественного призрения (именно при Екатерине начались серьёзные перемены к лучшему и в социальной области).

Об этом тоже надо сказать. Но сначала отметим, что, придя к власти, Екатерина столкнулась с отсутствием достоверных данных о государственных финансах. Губернская реформа 1775 г. решила и эту проблему, создав «финансовую вертикаль»: уездные казначейства - губернские казённые палаты - Экспедиция государственных доходов во главе с государственным казначеем; он же возглавлял и Монетный двор и созданный в 1768 г. Ассигнационный банк.

А теперь о преобразованиях Екатерины в области образования, здравоохранения, общественного порядка и т.д. Начнём с образования. В 1764-1766 гг. был составлен «Генеральный план гимназий или государственных училищ», а затем «Проект об учреждении школ в Российской Империи». В сентябре 1763 г. был основан Воспитательный дом, в 1764 г. - Смольный институт; хотя последний и именовался «институтом благородных девиц», в 1765 г. в нём было создано и мещанское отделение; тогда же возникло училище при Академии Наук. Что касается Воспитательного дома, то предусматривалось, что в нём могут содержаться и ученики «подлого» происхождения, причём дети крепостных после его окончания получали свободу.

Следующий шаг в этом направлении был сделан в 1780-х гг. В сентябре 1782 г. была создана Комиссия по заведению народных училищ во главе с П.В. Завадовским. В 1786 г. она разработала Устав народных училищ в Российской Империи. Предполагалось двухклассные училища в уездных и черырёхклассные в губернских городах; предусматривалось обучение математике, истории, физике, географии, архитектуре, русскому и иностранным языкам. Причём иностранные языки (как мы сейчас увидим, не все они были «иностранными) предполагались изучать в зависимости от местной специфики: в Новороссии и на Украине - греческий, в Белоруссии - латынь, в Казанской губернии - арабский и татарский, в Иркутской - китайский.

Впервые в России была создана единообразная система школьного образования, с изданием ряда пособий как для учителей, так и для учеников. Народные училища были бессословными. Правда, создание их только в городах, как констатирует А.Б. Каменский, отсекало от образования крестьянских детей, однако некоторые другие авторы пишут, что народные училища создавались и в деревнях. Всего при Екатерине в них было 22 000 учеников - скромно по более поздним временам, но для XVIII в. это было грандиозным мероприятием. Добавим ещё, что по крайней мере в части школ были полностью отменены телесные наказания - небывалая по тем временам гуманность.

Помимо всего прочего, надо учесть трудности с распространением образования после Петра. Насильственные методы создания школ (вплоть до привода учеников под конвоем солдат) породили у значительной части населения, особенно сельского, отношение к образованию как к «барской забаве». К. Валишевский приводит пример с помещиком, который (как раз в екатерининские времена) в награду за усердие построил для своих крестьян школу, а те сочли это наказанием.

Перейдём к медицинским проблемам. Ещё в 1672 г. в Москве появилась первая аптека «для людей», где могли покупать лекарства все, у кого были деньги (до этого аптеки и вообще медицинское обслуживание были только для царей и для тех, кому цари хотели оказать милость). По другой версии, Аптекарский приказ был создан на полвека раньше - в 1620 г., в самом начале царствования первого Романова. Однако медицинское дело в России оставалось неорганизованным и бессистемным. Всё изменилось при Екатерине.

12 ноября 1763 г. была создана Медицинская канцелярия, позднее преобразованная в Коллегию (аналог Министерства здравоохранения), ведавшая обеспечением больниц и аптек медицинскими кадрами, контролем за качеством применяемых лекарств, распространением медицинского образования. Насколько она была эффективна? По крайней мере, применительно к армии в 1841 г. генерал-адъютант Н. Кутузов отмечал, что если при Екатерине на 500 здоровых приходился один больной, то теперь наоборот.

Наконец, важным шагом было создание регулярной полиции, но, поскольку пока это нововведение касалось только городов, то о нём ниже.

А теперь - об унификации государственного устройства страны. Вообще, проблема унификации стояла достаточно остро: Екатерина говорила что в России «двадцать различных народов», не похожих один на другой, что не может не затруднять работу.

Многие авторы (например, советские историки или нынешние украинские националисты) осуждают Екатерину за распространение на Украину крепостного права. Однако казачья верхушка Украины задолго до Екатерины выступала за равные права с русскими помещиками, что подразумевало и крепостное право, и в то же время за сохранение гетманства и шляхетских привилегий по Литовскому статуту 1588 г.

Екатерина в ноябре 1764 г. упразднила гетманство, создав вместо этого Малороссийскую коллегию (ранее функционировавшую в 1722-1728 гг.) во главе с П.А. Румянцевым, который стал и киевским генерал- губернатором. Коллегия состояла из равного числа русских и украинцев, причём на заседаниях Коллегии они сидели смешанно, по старшинству (а не по правую и левую руку императорского наместника, как ранее).

Деление Украины на полки и сотни было отменено только в 1781 г., и вместо этого были учреждены три наместничества - Киевское, Черниговское и Новгород-Северское. В мае 1783 г. крестьянские переходы были запрещены окончательно, что и ознаменовало окончательное установление крепостного права.

Что касается Белоруссии (о присоединении последней - в следующем подпункте), то в октябре 1775 г. на представление белорусского генерал- губернатора о том, что, мол, не в обычаях местной шляхты продавать крестьян без земли, Сенат ответил, что, поскольку белорусская шляхта теперь имеет такие же права, как и российская, то запрещать такую продажу незачем.

Отметим, что и Ливония, Эстония и Ингрия (нынешняя Ленинградская область, тогда Ингерманландская губерния) были поставлены в одинаковое положение с остальной Империей, например, по Указу 1763 г. русское дворянство при приобретении имений в Прибалтике получало права, равные правам местного дворянства, а по Указу 1765 г. магистрат Риги лишался права вмешиваться в вопросы внешней торговли, которые устанавливала теперь центральная власть.

Короче говоря, есть основания полагать, что введение крепостного права на Украине, учитывая негативное отношение к нему самой Екатерины - это просто часть унификации Российской Империи, превращение её законов в одинаковые для всех народов, каковая унификация совсем не означала централизации, скорее, как мы видели на многих других примерах, наоборот. Хотя учреждение Малороссийской коллегии выглядело «колонизаторством», особенно на фоне того, что в 1763 г. был упразднён Сибирский приказ (ранее называвшийся «Приказ Казанского дворца и ведавший также Поволжьем, представляя собой таким образом нечто вроде министерства колоний), и отныне Сибирская губерния (в 1775 г. разделённая на Тобольскую и Иркутскую) подчинялась Центру на общих основаниях, что позволяет говорить о конце взгляда на Сибирь как на колонию. Впрочем, в 1786 г. Малороссийская коллегия была упразднена.

Отметим и веротерпимость политики Екатерины. Она отказалась от насильственного крещения мусульман, предоставив им свободу совести указом 17 апреля 1773 г. (т.е. ещё до Пугачёвского восстания, участие в котором татар и башкир подтолкнуло императрицу к дальнейшим послаблениям этой части российских подданных), разрешила строительство мечетей в Казани и других городах, а в 1782 г. учредила муфтият в Оренбурге, впоследствии перенесённый в Уфу, с государственным содержанием муфтию. Предоставлена была свобода вероисповедания и старообрядцам, с 1785 г. им разрешено было занимать общественные должности.

Постепенно интегрировались в российское общество и евреи, хотя жалобы на их конкуренцию со стороны российского торгового сословия вынуждали ограничивать их деятельность - например, по Указу 1791 г. (впрочем, уже после начала общего «закручивания гаек») евреям разрешалось регистрироваться на старых российских землях только временно (пресловутая «черта оседлости»), зато в качестве компенсации им разрешено было селиться в Новороссии. Отметим, что в то время положение евреев в большинстве стран Европы (кроме Англии и Нидерландов, а после 1789 г. - и кроме Франции) было схожим, анахронизмом «черта оседлости» станет позже, тоже уже после 1815 г.

2.2 Городская реформа 1785 г.

Одновременно с «Жалованной грамотой дворянству» в 1785 г. была дана и «Грамота на права и выгоды городам Российской Империи», более известная как «Жалованная грамота городам». Если дворяне по их «Жалованной грамоте» были равны, то горожане разделены были на шесть разрядов: первый - городские обыватели, имевшие в городе дом или землю, второй - купцы трёх гильдий, третий - цеховые ремесленники (цехи, как уже говорилось, насаждались Екатериной), четвёртый - иногородние и иностранные «люди, которые в данном городе торгуют, работают или занимаются иными мещанскими упражнениями», пятый - «именитые граждане»: учёные, художники, «всякого звания и состояния капиталисты», банкиры, купцы, ведущие оптовый торг, судовладельцы, наконец, шестой - «посадские», которые «промыслом, рукоделием или работою кормятся в том городе». Первый, третий и шестой разряды составляли «мещанство».

Что касается ремесленных цехов, которые она создавала в городах по образцу тогдашнего, ещё феодального в большинстве своём Запада, она осознавала их вредность в больших городах, но считала полезными в мелких. А.И. Кизеветтер отмечает, что в то время цехи ещё господствовали и в большинстве стран Западной Европы; Россия же в целом, по мнению Екатерины, ещё не доросла до того уровня развития, когда цехи можно будет безболезненно упразднить.

До Екатерины только посадские в городах имели некоторое самоуправление, жившие в городах дворяне и духовные лица гражданами не считались. Теперь город объявлялся «обществом градским», получал статус юридического лица, звание мещанина становилось наследственным и не могло быть отнято иначе как по суду.

Отметим, впрочем, что неравенство распространялось не только на разные разряды, оно было и внутри них. Всё гильдейское купечество освобождалось от казённой службы, но только первая и вторая гильдии - от телесных наказаний. Купцы первой гильдии имели право ездить в пароконном экипаже, второй - в пароконной коляске, тогда как купцам третьей гильдии разрешалось запрягать только одну лошадь. Именитые граждане могли запрягать в экипаж до четырёх лошадей и через три поколения непрерывного пребывания в указанном статусе претендовать на получение дворянства.

Главное, однако, в том, что всем разрядам горожан была дарована неприкосновенность собственности и неотъемлемость прав. В целом «Жалованная грамота городам» способствовала росту корпоративного сознания горожан и росту сословного самоуправления.

Добавим ещё, что Д.И. Фонвизин предлагал проект, как быстро создать третье сословие («третий чин», по тогдашней терминологии) - освободить немедленно, хотя бы и за выкуп, всех предпринимателей из крепостных, принять их в соответствующие гильдии, а тем, чьего состояния окажется недостаточно для выкупа, гильдия должна помочь. Но на такой шаг Екатерина не решилась по причинам, о которых говорилось выше (понимание невозможности быстрой отмены крепостного права).

Тем не менее, и в этой области многое было сделано, отчасти ещё до реформы 1785 г. Так, Манифест 17 марта 1775 г. предполагал зачисления в гильдейское купечество всех торговцев с капиталом не менее 500 рублей; «Жалованная грамота городам» 1785 г. (ст.79) увеличила этот ценз до 1000 рублей. Гильдейское купечество освобождалось от воинской (рекрутской) повинности и подушной подати при уплате 1% налога с капитала. Фактически Екатерина II выполнила один из пунктов своей программной записки 1763 г. В посадские же по «Жалованной грамоте городам» могли записываться все желающие.

Ещё один важный шаг - создание регулярной полиции, пока только в городах. С 1774 по 1781 гг. разрабатывался Устав благочиния, введённый в действие 8 апреля 1782 г. Каждый город делился на части по 200-700 дворов и кварталы по 50-100 дворов. Полицией части руководил частный пристав, квартала - квартальный надзиратель и квартальный поручик, полицию города возглавляла городская управа благочиния, состоявшая из городничего, полицмейстера, двух приставов (по гражданским и уголовным делам) и двух ратманов (советников). В ведение полиции, кроме уголовных и гражданских дел, входили также починка дорог и мостов, пресечение деятельности не разрешённых законом собраний и организаций и т.д.

Как уже говорилось, Екатерина была сторонницей полицейского государства (в хорошем смысле этого слова), что отнюдь не исключало строительство государства правового. Но о последнем ниже.

2.3 Уложенная комиссия и другие выборные органы власти

Очень больным местом в политике послепетровской России стало практически полное отсутствие выборного начала. Хотя, следует отметить, оно чувствовалось менее болезненно, чем проблемы с отсутствием гарантированной собственности - просто потому, что это была общеевропейская тенденция. В самом деле, если во Франции Генеральные Штаты перестали созываться с 1614 г., что означало перерыв в 175 лет, то в России этот перерыв составил примерно 220 лет, от последних Земских Соборов времён царевны Софьи до первой Государственной Думы при Николае II.

Но как бы то ни было, Екатерина решила созвать нечто вроде Земского Собора для выработки нового Уложения, так как старое, выработанное ещё Земским Собором 1648-1649 гг., постепенно устаревало, и уже Фёдор Алексеевич (царствовал в 1676-1682 гг.) подумывал о выработке нового.

Некоторые из приближённых Екатерины шли дальше неё самой в проектах либерализации политической системы. Так, граф Н.И. Панин предложил создать при императрице Совет, так как монарх просто физически не в состоянии исполнять свои обязанности по управлению огромной страной иначе как «разумным её (власти - Авт.) разделением между некоторым малым числом избранных к тому единственно персон». По косвенным данным, Панин предполагал ответственность Совета не только перед монархом, но и перед «обществом» (нечто вроде шведской конституционной системы). О.А. Омельченко считает, что Панин просто хотел освободить молодую неопытную императрицу от чрезмерных обязанностей и явно недооценил её способность править самостоятельно.

Екатерина хотела иметь разумных советников, но не хотела законодательно закреплять их полномочия, что в её понимании означало ограничение самодержавной власти. Не решившись отвергнуть проект Панина просто потому, что она, мол, так хочет, Екатерина сделала это, играя на противоречиях придворных группировок.

В то же время императрица приняла инициативу того же Панина по реорганизации Сената. В 1763 г. последний был разделён на шесть департаментов со строго определённой компетенцией для каждого и в то же время сохранил функции высшей контрольной инстанции и высшего судебно-надзорного органа.

Не решившись сразу отменить Указ Петра I о праве монарха самому назначать наследников (отметим, что это чисто азиатская практика - нечто подобное явочным порядком за полтора века до Петра ввёл Иван Грозный; это опять к вопросу о «европеизаторстве» Петра), Екатерина тем не менее разрабатывала проект закона о престолонаследии. При этом она в преамбуле сослалась на бедствия, «постигающие страны, сего не имеющие» (в самом деле, вспомним полвека «опрично-смутного кошмара» при Грозном и его ближайших преемниках и череду дворцовых переворотов после Петра - Авт.).

Согласно проекту закона, после её, Екатерины, смерти ей должен был наследовать сын Павел. После его смерти - старший сын, но только если ему к тому моменту исполнился 21 год, иначе императрицей становилась вдова - пожизненно. При отсутствии детей мужского пола (на тот момент у Павла ещё не было детей - Авт.) престол переходил к старшей дочери. Система чем-то напоминает английскую…

В октябре 1785 г. проект был подкорректирован и принял силу закона: престол переходил после смерти отца к старшему сыну, если нет сыновей - к брату (именно поэтому в 1825 г. после Александра I, у которого, кроме двух умерших во младенчестве дочерей, детей не было, трон унаследовал Николай I - Авт.), при пресечении мужской линии - к старшей сестре. Таким образом, мы видим, что Указ Петра 1722 г. отменил не Павел I в апреле 1797 г., как принято считать, а его мать 11,5 годами раньше.

Но самое главное - Екатерина отнюдь не воспринимала самодержавие как ничем не ограниченную власть монарха. М.М. Богословский отмечает, что правительства Петра и его преемников были по сравнению с правительствами первых Романовых «как-то менее склонны критиковать свои собственные действия, а критиков из общества посылали в Преображенский приказ или Тайную канцелярию (сменившую последний в 1717 г. - Авт.) беседовать с Ромодановским и Ушаковым (начальники тайной полиции соответственно при Петре и Анне Ивановне - Авт.)».

Теперь с этой практикой было покончено. 14 декабря 1766 г. был опубликован Манифест о выборах в Уложенную комиссию, как назвали это первое за 80 лет общероссийское выборное собрание. Правом выбора обладали все свободные люди, включая свободных крестьян. Всего в Комиссию было представлено 163 наказа от дворянства, 401 от горожан и 1066 от свободного сельского населения; к последним относились государственные и дворцовые крестьяне, однодворцы, пахотные солдаты (бывшие стрельцы, несшие службу, примерно аналогичную современным внутренним войскам, а в свободное от службы время занимавшиеся сельским хозяйством), инородцы. Характерно при этом, что из 1066 наказов от сельского населения 496 составлено в Архангельской губернии, так как там была сосредоточена значительная часть последних. Вообще, свободные крестьяне сосредоточивались в основном на Севере и в Сибири, казаки, однодворцы и инородцы - на Юге и в той же Сибири, а сельское население центра страны было представлено почти исключительно дворянскими депутатами. Поэтому о позиции последних стоит сказать подробнее.