Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Внутренняя политика Екатерины Великой

Содержание

• Введение
• Глава 1. Экономическая политика Екатерины II
• 1.1 Политика в области сельского хозяйства и итоги её реализации
• 1.2 Промышленность России во второй половине XVIII в.
• 1.3 Торговля России в 60-90-х гг. XVIII в
• Глава 2. Система государственного устройства в 1760-1790-х годах
• 2.1 Губернская реформа 1775 г.
• 2.2 Городская реформа 1785 г.
• 2.3 Уложенная комиссия и другие выборные органы власти
• 2.4 Первые шаги к правовому государству
• 2.5 Период «закручивания гаек» (1789-1796)
• Заключение
• Список источников и литературы

Введение

В российской и мировой истории немного найдётся монархов, которых часто достаточно называть просто по имени, без присовокупления порядкового номера, чтобы всем было понятно, о ком идёт речь. К числу таких относится и Екатерина II, которую тоже достаточно часто именуют просто Екатериной (как в данной работе будет делать и автор), и эпитет «Великая», которого её нередко удостаивают, в этом отношении представляется излишним.

Чем же заслужила это Екатерина II? Великими военными победами и расширением пределов Российской державы? Бесспорно. Одно присоединение Крымского ханства, столько веков терроризировавшего своими набегами Россию и не только Россию, является большим достижением. И необходимо отметить, что большинство работ, посвящённых эпохе Екатерины, делают основной акцент как раз на внешнеполитической и военной истории. Однако из известных истории взглядов на государственную политику со стороны самой Екатерины II следует, что важнее другое.

А.Б. Каменский, который считает политику Екатерины II «достаточно цельной, направленной на реализацию определённой программы», выделил пять принципов императрицы в управлении страной: просвещать нацию; создавать и поддерживать «добрый порядок и законы»; иметь «хорошую и точную полицию; содействовать «расцвету государства и изобилию»; создавать государство, «сильное в себе и уважаемое соседями». Таким образом, мы видим, что сама Екатерина ставила просвещение, «добрый порядок и законы» и экономический «расцвет и изобилие» выше военного могущества. Поэтому необходимо обратить внимание в первую очередь на внутреннюю политику екатерининской эпохи.

Актуальность работы обусловлена в первую очередь необходимостью изучить екатерининский период как один из важных этапов развития России в направлении внедрения современных (причём зачастую «современных» не только по представлениям XVIII в., но и более поздним, иногда вплоть до нашего времени - например, правового государства) государственных институтов. В сочетании с ростом внешнего могущества страны (пожалуй, ни в одно царствование по крайней мере до Екатерины II Россия так не усиливалась) само по себе делает актуальным рассмотрение различных аспектов отечественной в эпоху Екатерины. Причём, поскольку, как уже сказано, большинство работ, посвящённых эпохе Екатерины, делают основной акцент на внешнеполитической и военной истории этого периода, в первую очередь актуально исследование внутриполитических аспектов. Однако в полномасштабном историческом контексте вопрос об актуальности можно поставить и гораздо шире.

Часто говорят, что история - это политика, опрокинутая в прошлое. Спор о том, способна ли Россия к развитию и прогрессу при нормальных (в том числе либеральных) правителях или только при деспотических вроде Ивана Грозного, Петра I и Сталина, возникает снова и снова. Равно как ведутся споры и о том, была ли либеральной правительницей Екатерина (противники этой точки зрения указывают, например, на усиление при ней крепостного состояния крестьян, на жестокое подавление Пугачёвского восстания, на расправу с Н.И. Новиковым и А.Н. Радищевым. Этими продолжающимися историческими спорами и необходимостью дать ответ на поставленные вопросы обусловливается ещё большая актуальность и практическая значимость работы.

Что касается научной новизны работы, то тут всё неизмеримо сложнее. Тема «Екатерина II» неисчерпаема, в историографическом обзоре будет приведена лишь небольшая часть имеющейся литературы. Тем не менее некоторые поставленные в работе задачи будут призваны по-новому осветить ряд, казалось бы, хорошо известных вопросов.

Историографический обзор.

Что касается литературы, то необходимо отметить, что есть многочисленные работы о самой Екатерине как личности и государственном деятеле, а так же и те работы, которые в той или иной мере описывают и её эпоху.

Дореволюционную историографию темы хотелось бы начать с работы П. Н. Гуляева. В свое работе он рассматривает правовые реформы Екатерины, пишет о состоянии российского права в более позднее время, но с описанием в том числе и правовых преобразований Екатерины.

В описании церковной политики Екатерины и в частности проблема секуляризации церковной собственности, принадлежащего историку А. Завьялову. Автор считает меры принятые Екатериной зависели отчасти от господствовавших стремлений века, к которым была причастна и сама императрица, отчасти от её личного характера, отчасти, наконец, от отношения общества того времени к духовенству.

Труд замечательного русского историка Ивана Дмитриевича Беляева(1810-1873) очень подробно рассказывает нам о жизни крестьян со времен Киевской Руси и до 18 века. Беляев создавал эту книгу в годы подготовки крестьянской реформы 1861 и стремился дать ответы на вопросы современности.

Работа Николая Дмитриевича Чечулина посвящена состоянию финансов, но в ней освещаются и более общие вопросы состояния экономики страны. Н. Д. Чечулин пишет, что финансовая и вообще экономическая сторона является наиболее слабой и наиболее мрачной стороною екатерининского царствования.

Уголовно-правовые взгляды одного из наиболее выдающихся ученых-юристов своего времени Г.И. Солнцева в 1907 году помогает нам разобраться в нормативных аспектах того времени. И понять какие все же изменения были при правлении императрицы.

В 1909 году появляется работа Александра Александровича Кизеветтера (1866-1933) о городовом положении при Екатерине Второй. В большей степени именно по данной работе понятна политика в отношении городов и конкретно городская реформа 1785 г.

О правовых реформах в дореволюционный период пишет и С.Н. Викторский в 1912 году. Больше всего конечно это касается смертной казни в данный период. Так например он считал, что усиление или применения кровавой расправы надо отнести к некоторым чисто внешним влияниям.

Делая вывод по дореволюционному периоду, необходимо отметить большой вклад историков в изучение данной эпохи. Работы данных ученых охватывают более обширные периоды времени, но посвящённые также и отдельным аспектам политики Екатерины. Что позволяет нам не только оценить, но и сравнить политику Екатерины Великой с разными эпохами и другими правителями.

Следующая группа работ посвящена истории России в XVIII в., в том числе и екатерининской эпохе - здесь надо упомянуть в первую очередь историков советского периода. Одним из которых является Н.Рожков, который рассматривает эпоху как социальную динамику.

Немало авторов занимались более детализированным исследованием отдельных аспектов екатерининской политики и/или жизни отдельных групп населения в царствование Екатерины, например, в первой трети ХХ в. Так например русский экономист и историк Михаил Иванович Туган- Барановский более подробно рассматривал промышленность, состояние фабрик и заводов в данную эпоху. В своей книге он пишет о том, насколько правление Екатерины было удачным в промышленной отрасли.

Также одним из тех кто занимался отдельным аспектом екатерининской политики является историк М.И. Антоновский, который в большей степени затрагивал отношения Екатерины с оппозицией и проблемы жизни податных сословий в России.

Но есть и те авторы, которые затрагивали не только период правления Екатерины, но и занимались куда более длительными периодами, чем отдельными правлениями. Одним из таких историков был Василий Осипович Ключевский. В своей работе, я не раз уду опираться именно на работы В. О. Ключевского.

Один известный российский ученный-юрист Михаил Николаевич Гернет (1874-1953) в своей работе рассматривает правовые реформы, конкретно о состоянии российских тюрем и связанного с тюремным заключением права, тоже в том числе и с упоминанием преобразований Екатерины.

Из позднесоветских авторов заслуживает упоминания, например, Сергей Мартинович Троицкий, который в свой работе больше затрагивает крестьянский вопрос, точнее, проблема разрешения сельскому населению торговать.

Политику в отношении торгово-промышленного сословия, включая переселенческую политику и другие преобразования, связанные с размещением населения затрагивает в своей работе Владимир Максимович Кабузан(1932-2008).

В 1979 году под редакцией Владимира Васильевича Мавродина(1908-1987) вышел сжатый, но содержательный в плане насыщенности фактическим материалом труд - учебник для студентов педагогических институтов. В нашей работе мы будем часто опираться именно на работу В.В. Мавродина.

В работах советского историка Аркадия Ивановича Комиссаренко так же имеется описание церковной политики Екатерины Великой.

Рассмотрев работы историков и научных деятелей советского периода, можно сделать вывод, что все они рассматривает историю правления Екатерины более подробно, чем в дореволюционном периоде. Конечно может быть это связано тем, что уже были доступны многие документы с екатерининской эпохи, но именно с этого периода, я считаю, начинается более подробное изучение данной эпохи.

Наконец, поскольку, как сказано, предлагаемая работа представляет собой не только изучение собственно царствования Екатерины II, но и его исследование в широком историческом контексте, надо упомянуть и тех авторов, произведения которых не затрагивают непосредственно деятельность Екатерины, но дают материал для сравнительно-исторического анализа.

Одним из постсоветских авторов, который затрагивает политику Екатерины только косвенно, является советский и российский историк Руслан Иванович Скрынников(1931-2009).В своей книге он только затрагивает в сравнении екатерининский период.

Работы историка Сергея Михайловича Соловьева также охватывает более обширный период в истории, но затрагивают эпоху Екатерины Великой. Именно благодаря его работам, можно произвести анализ и сравнить ее правление и преобразования с другими эпохами.

Российский историк и доктор исторических наук, профессор Евгений Викторович Анисимов также только косвенно затрагивает правление Екатерины, но его работа о Петре I и об альтернативных вариантах развития страны в его период, помогает раскрыть и понять какое наследство досталось Екатерине и какие отношения и преобразования были до ее правления.

Однако есть в постсоветском периоде и те авторы, чьи работы основываются именно на определенных аспектах правления именно Екатерины Великой. Одним из таких авторов и является Н.В. Козлова, которая в своей работе затрагивает проблемы городской политики при Екатерине, в частности, «Жалованная грамота городам», но в первую очередь в её работе освещены проблемы купечества. Также одним из авторов, чья работа заключается именно в правлении Екатерины, является Г.И. Смагина. В своей работе она затрагивает проблему просвещения в екатерининскую эпоху.

Сравнительный анализ можно произвести и в работах Николая Ивановича Костомарова. До екатерининской эпохи он свой труд довести не успел, поэтому в данной работе будут использованы преимущественно его выкладки, связанные с временами Петра и отчасти первых Романовых.

Но также более обширные периоды времени охватывает А.Г. Лисин и Н.В. Упоров, в своих работах они затрагивают правовые реформы, конкретно о состоянии российских тюрем и связанного с тюремным заключением права, второй автор затрагивает также влияние на этот аспект российской жизни новых европейских веяний. К ним также можно Б.Н. Миронова, который пишет об отношении власти и дворянства в том числе и в период царствования Екатерины.

Известный историк А.Б. Каменский на основе многочисленных документов, в частности, найденных в российских архивах и впервые публикуемых, пытается по новому объяснить феномен великой императрицы, развенчивает некоторые мифы и легенды, вот уже не одно десятилетие окружающие имя этой талантливой женщины, оставившей заметный след в истории России. Модели российских реформ - "модернизация" Петра Первого и преобразования Екатерины Второй - позволяют сравнить и понять, каким образом происходило перенесение западных моделей на российскую почву, как решалась задача повышения эффективности управления как в условиях острого кризиса, так и в ситуации внутренней стабильности.

Работа С. Н. Берышева посвящена комплексному описанию правления и политики Екатерины, в том числе и интересующим нас темам. Однако опираться на его работу мы будем совсем немного.

Один из авторов, преимущественно на которого мы будем опираться в данной работе, будет историк Ольга Игоревна Елисеева. В частности будем затрагивать ее работы о жизнь дворянства и многие другие аспекты той эпохи. Так же автор, работы которого, я рассматривала в большей степени, является Михаил Михайлович Богословский. Который посвятил свои труды истории всего XVIII в., отведя большое место в том числе и екатерининской эпохе.

Российский писатель и историк Буровский Андрей Михайлович хоть и не совсем затрагивает период Екатерины, а пишет о Петре и о первых Романовых, в самых разных аспектах, но я так же много упоминаю о нем в своей работе. Так как это позволяет сохранять последовательность и делать сравнительный анализ. А.Л. Янов в своей работе о Николае I совсем косвенно цепляет и затрагивает екатерининский период. В этом также помогает и работа И. Н. Шумейко. Его работа посвящена широкому анализу достижений и ошибок династии Романовых в целом, в том числе в ней затрагиваются и разные аспекты деятельности Екатерины.

Из иностранцев необходимо отметить Дэвида Гриффитса. Помимо общих работ о Екатерине, его перу принадлежит также анализ системы политических взглядов императрицы. Он один из лучших знатоков истории России XVIII века. Автор воссоздает круг идей эпохи Екатерины II, анали- зирует мировоззрение императрицы и изменение ее взглядов во времени. Благодаря этому Гриффитсу удается проникнуть в реформаторские замыслы Екатерины II, понять ее социальную политику и внешнеполитические проекты. Написанные ясно и увлекательно, статьи Гриффитса привлекут внимание не только специалистов, но и всех, кто интересуется историей XVIII века

Также в работе мы будем затрагивать работы Доннерта, Э. Каррер д'Анкосс и Мадариага де Исабель, но они писали не столько о Екатерине, сколько о России в ее эпоху в целом. Но это тоже позволяет нам узнать как видели иностранные авторы эту эпоху. Но и конечно во внимание попадает работа К. Валишевского, хотя он и российский подданный по рождению, но большую часть жизни провёл в Париже, а в Польшу вернулся только после получения ею независимости, поэтому его бесспорно следует признать иностранцем. Здесь будут использованы его работы о Смутном времени и о Петре.

Делая вывод по постсоветскому периоду, можно сказать, что здесь уже авторы пишут не только, делая акцент только на определенный период, но и берут историю в обширные периоды - историю в целом. Конечно, благодаря работам этого периода мы можем больше рассуждать, делать анализ и выводы к чему же привела политика Екатерины. В данный период вошли авторы, чьи работы издавали только после их смерти, чьи работы были замечены и выведены в свет как наилучшие работы, повествующие о том времени.

В оспаривании некоторых сложившихся в отношении Екатерины (попутно - и некоторых других исторических персонажей) стереотипов и видится научная новизна предлагаемой работы.

Объектом работы является внутренняя политика царствования Екатерины II, предметом - комплекс реформ, проводившихся императрицей.

Итак, цель работы - охарактеризовать внутреннюю политику Екатерины II.

Задачами работы являются:

- показать процесс становления Екатерины II как государственного деятеля;

- проанализировать социально-экономические и политические реформы Екатерины II;

- раскрыть особенности политического мировоззрения Екатерины II и влияние его на ход и исход преобразований;

Методология работы заключается в применении сравнительно- исторического метода и метода комплексного анализа.

Помимо произведений самой Екатерины (её «Записки», «Наказ» Уложенной Комиссии 1767 г., а также переписки с Г.А. Потёмкиным), в работе использованы также сборник «Российское законодательство Х-ХХ веков» и историко-статистический справочник по Российской Империи, изданный вскоре после смерти императрицы.

Работа состоит из введения, двух глав и заключения.

Во введении раскрывается тема работы, объект и предмет, разъясняются актуальность, практическая значимость и научная новизна работы, ставятся цель задачи, определяются методы исследования, приводится краткий историографический обзор, раскрывается структура работы.

Первая глава посвящена анализу экономических преобразований Екатерины по отраслям (сельское хозяйство, промышленность, торговля) и их результатов. Отдельными подпунктами выделены достижения Екатерины в области неприкосновенности собственности («Жалованные грамоты» 1785 г. и не только).

Вторая глава анализирует политические реформы екатерининского времени как на общегосударственном уровне, так и на местном, с отдельным анализом политики на вновь присоединённых территориях (в первую очередь, бывших польских). Особыми подпунктами выделены шаги по созданию правового государства, по созданию выборного начала, а также по вновь присоединённым территориям и по последним годам царствования Екатерины.

В заключении на основании анализа степени выполнения поставленных во введении цели и задач подводятся итоги работы и делаются выводы.

Глава 1. Экономическая политика Екатерины

При Елизавете Петровне Екатерина, 17 лет (1744-1761) прожившая в России в качестве жены наследника престола, «узнавала» страну, не стесняясь расспрашивать знающих людей о положении дел. В короткое правление мужа, Петра III, Екатерина уже принимала участие в государственных делах, причём, есть основание думать, участие серьёзное. Например, эпохальный «Манифест о вольности дворянской», освобождавший дворян от обязательной службы, равно как и некоторые другие результаты этого короткого царствования решительно не вяжутся с характером Петра, в зрелом возрасте продолжавшего играть в солдатики, обучать жену ружейным приёмам и ставить в караул, однажды повесившего прямо в своём кабинете над столом «согласно «Воинскому Артикулу»» крысу, съевшую сделанного из клейстера солдатика. К тому же, наделав каких-нибудь глупостей, Пётр III шёл к жене за советом, и она его выручала. Зато «Манифест о вольности дворянской» очень вписываются во всю последующую политику Екатерины.

«Узнавание» продолжилось и в первые годы царствования, например, во время поездок по стране, когда императрица расспрашивала купцов, промышленников и других, как сказали бы сейчас, деловых людей, как идут дела, не стесняют ли их действующие законы и/или чиновники,

«подзадоривала» к конкуренции и т.д.

Из сказанного уже очевидны экономические взгляды Екатерины. И действительно, она основывала их на «здравом смысле», в частности, на учении тогдашнего «либерала № 1» Адама Смита, с трудами которого вполне могла быть знакома через его русских учеников, например, через С.Е. Десницкого.

1.1 Политика в области сельского хозяйства и итоги её реализации

Основой экономики Екатерина считала сельское хозяйство, и на тот момент это было правильно, если учесть, что даже в Англии, самой передовой стране того времени, «промышленный переворот» в эти годы только начинался. В России же дворяне составляли 4% населения, государственные крестьяне - 26%, частновладельческие - 56%, тогда как все прочие сословия, включая сельскохозяйственных казаков и однодворцев - 14%.

Сельское хозяйство оставалось весьма примитивным, земля обрабатывалась различными видами сохи, от более совершенных двузубой («перовой») и двуральной («перекладной») до самых примитивных (вроде суковатки) на Севере, где сохранилось ещё подсечное земледелие. Только в чернозёмных губерниях земля обрабатывалась деревянным плугом (по- украински - «сабан»), запряжённым 3-4 парами волов; только к концу XVIII в. в передовых помещичьих хозяйствах соху вытеснил плуг, появились «катки гладкие и с зубьями», усовершенствованные бороны и т.д.

Сеяли главным образом рожь, ячмень, овёс, полбу, лишь в некоторых южных губерниях преобладала пшеница, которая постепенно вытесняла рожь и в передовых помещичьих хозяйствах. Урожаи не превышали «сам-3 - сам-5», обычным явлением были голодовки.

При этом проблемы были не только у крестьян, но и у дворян, хотя и неизмеримо меньшие. Интересно, что М.М. Богословский рассматривает положение смоленской шляхты - как известно, Смоленщина достаточно долго (1405-1514, 1611-1654) находилась под властью Литвы и Польши. Так вот, смоленская шляхта жаловалась на более тяжёлые по сравнению Польшей налоги, грустно вспоминала о прежних «вольностях» и в челобитной Екатерине II в 1762 г. вспоминала о том, что «всякий шляхтич имел право в деревнях своих приумножать и получать себе всякие доходы и к приращению оных заводить всякие заводы и … строить корчмы, мельницы и отпускать в портовые места сельские продукты без платежа пошлин и всяких податей в казённые сборы, кроме подымных».

Но ещё тяжелее было крестьянам. В наказах при выборах Уложенной комиссии 1767 г. дворяне жаловались на побеги крестьян, в основном в Польшу, хотя от побегов крестьян, конечно, беднели и дворяне: так, в 1756 г. из 1394 смоленских дворян только 349 имели 20 и более крепостных душ.

О крепостном праве по отношению к крестьянам мы ещё будем говорить, здесь же отметим, что при Петре I крепостным стало и дворянство. Жизнь дворянина при Петре была жизнью военного, причём не офицера, а солдата на вечной службе, начиная с 15 лет и непременно с солдатских чинов. Служба была бессрочной - до болезни или смерти. Тяжесть службы порождала массовое укрывательство дворян …, с которым правительство боролось с помощью жестоких кар. Например, в 1711 г. 53 офицера, не явившиеся после отпуска в полк в Киевскую губернию, были лишены поместий, а их жёны с детьми были выселены из имений. По указу 1720 г. дворянам, уклоняющимся от службы, грозили наказание кнутом, вырывание ноздрей и вечная каторга. Военная служба была настолько тяжёлой, что некоторые дворяне предпочитали записываться в купцы или даже в крестьяне, чтобы только от неё избавиться. Дворяне не освобождались и от телесного наказания наравне с «подлыми людьми».

А.М. Буровский приводит примеры того, как морских офицеров, заблудившихся со своими кораблями в тумане, запарывали за это насмерть. Голштинский посланник Берхгольц говорит о поручике, состоявшем при императорском дворе, которого отослали на галерный флот и перед тем жестоко высекли. Примеры можно продолжать, но и этого достаточно, чтобы понять, что дворянство при Петре было не менее, если не более, бесправно, чем прочие сословия.

Мы не будем здесь долго говорить о том, как страна «докатилась до жизни такой» - это отдельная большая и сложная тема. Добавим только ещё один штрих: многие ставят Петру в заслугу то, что он отменил обращение к царю подданных (включая представителей высшей знати) с поименованием себя «холопами». Однако М.М. Богословский обращает внимание на то, что термин «холоп» был заменён ещё более унизительным - «раб». «Раб», указывает он - это хуже «холопа»: если второе означает просто служебное отношение, то первое - бесправие по отношению к господину. И приводит примеры: так, в 1727 г. А. Девиер (петербургский полицмейстер, между прочим) был выпорот за то, что не оказал «рабского респекта» цесаревне Анне Петровне. Постоянно встречаются в документах того времени выражения вроде «рабски рассуждая» или «не моё рабское дело», а в 1740 г. честно служившие дворяне названы «верными рабами» и т.д. Так вот положила этому конец Екатерина II, специальным указом заменившая слово «раб» словом «подданный».

Подводя итог, скажем кратко: после полувека «опрично-смутного кошмара», когда население было фактически лишено каких-либо прав, сословных, имущественных и каких-либо других, включая элементарные гарантии физической безопасности, при первых Романовых восстановился более или менее нормальный европейский порядок, снова «порушенный» Петром I. Петра считают главным «европеизатором», однако на самом деле в плане реальной, а не показной европеизации Пётр делал прямые шаги назад. Это касалось прав личности, прав собственности, выборного начала, независимой от государства Церкви и многого-многого другого.

О крепостном праве мы ещё поговорим отдельно, а пока отметим: побеги крестьян (не только смоленских) в Польшу начались при Петре. Доходило до того, что в Сенате всерьёз обсуждался вопрос о размещении вдоль границ всей русской армии, чтобы закрыть пути к бегству. Да и как было не бежать, если налоги постоянно собирались без учёта платежеспособности населения и недоимки росли непрерывно? В 1723 г. они составляли в среднем около половины положенного к уплате. А ведь в XVII в., по единодушному свидетельству польских и западных авторов, положение «третьего сословия» в Польше было тяжелее, чем в России.

В XVIII в. ситуация принципиально изменилась - беглые знали, что в Польше таких повинностей нет, а только заплати за грунт и панскую работу, а в прочем во всём волен. Кроме того, в Польше не было тяжёлых для населения казённых винной и соляной монополий. Из Смоленской губернии, например, к началу правления Екатерины насчитывалось 50 000 беглых.

Бежали крестьяне и от одних помещиков к другим (и те их принимали - руки-то рабочие нужны!), и на заводы - а оттуда их можно было вернуть только после долгого разбирательства в Мануфактур- и Берг-коллегиях.

При преемниках Петра, особенно при Елизавете, эти крайности начали ликвидироваться, в частности, по части обязательной службы послабления начались с 1736 г., со времён Анны Ивановны, а Манифест о вольности дворянской 18 февраля 1762 г. окончательно освободил дворян от службы. Интересно, кстати, что в своих наказах в Уложенную комиссию 1767 г. дворяне Кашинского уезда просили восстановить обязательность службы для дворян, чтобы они могли «показать заслуги свои перед Отечеством, за те преимущества, которыми они от государя своего пожалованы», но только на десять лет. И в самом деле, продолжительная дворянская служба разоряла помещиков экономически, они, понятно, этого не хотели, и предшественники Екатерины постепенно с этим состоянием покончили.

Однако не так было с крестьянами - крепостное состояние продолжало усиливаться. Но об этом речь ниже, а пока отметим ещё один аспект: крестьянство разоряла также и введённая Петром система, когда воинские части определялись на постой к обывателям, преимущественно к сельским (казарм в провинции тогда ещё было недостаточно). «А на постое солдаты «несмирно стоят и обиды страшные чинят, так что и исчислить их неможно. А где офицеры их стоят, то ещё горше чинят», вплоть до того, что выгоняют хозяев на улицу. Примерно то же творилось и при Анне Ивановне, и В.О. Ключевский, цитировавший и приведённые выше слова, сравнивает это положение дел с татарским нашествием. Но и к началу правления Екатерины ситуация была, хотя и получше, но не принципиально. По- прежнему достаточно обычным делом было, что солдаты отнимали у обывателя последнее.

Неудивительно, что крестьяне массами шли в «разбои». Начало массовому разбою положено было тоже при Петре. Беглым давали сроки, чтобы вернуться, с 1715 по 1721 гг. эти, как говорят сейчас, «deadlines» переносились шесть раз, но большого успеха эти амнистии не имели. Многие из беглых подавались в «разбои», число разбойников превосходило всякое воображение. Их шайки контролировали целые волости и даже провинции, иные насчитывали сотни и даже тысячи человек. В Орловской провинции разбойники создали целый укреплённый лагерь и несли службу не хуже солдат (надо думать, беглые солдаты всё и организовали - Авт.), под Воронежем отбили три полевые пушки и т.д. По некоторым сведениям, 30-40% мужского населения подались в бега и 5-6% - в разбойники. Около Твери и Ярославля разбойники разгуливали совершенно безнаказанно, «бушевали» в Клинском, Волоцком, Можайском, Белозёрском, Пошехонском и Стародубском уездах, останавливали партии рекрутов, забирали их в свои шайки и производили пожары. Ввиду того, что молодых и здоровых дворян отправили на службу, ловить разбойников было просто некому. Уже после Петра, в 1728 г., в Пензенском уезде было «много набродного народу, до 5000 человек», объединявшегося в ватаги численностью до 200 человек, которые жгли помещичьи усадьбы и много ещё чего делали в том же духе. В Алатырском уезде против «разбоев» планировалось послать воинскую команду во главе с полковником, а то и генерал-майором.

На момент восшествия на престол Екатерины ситуация существенно улучшилась, тем не менее на воровство и разбой не жалуется редкий дворянский наказ в Уложенную комиссию. Например, пензенские дворяне сообщают о жестокой расправе над неким помещиком Тонзуковым, причём сами помещики признавали, что основа разбойников - беглые крепостные, однако упорно не желали признавать, что самая главная причина разбоя - крепостное право как таковое.

Не лучше разбойников были и иные помещики. Так, в 1742 г. богатый вяземский помещик Грибоедов (предок автора «Горя от ума»? - Авт.) напал во главе отряда дворовых на усадьбу помещицы Бехтеевой, выгнал её и сам поселился в доме. В 1754 г. орловские помещики братья Львовы в званиях советника, асессора и корнета выступили против поручика Сафонова с «армией» в 600 крестьян. Состоялось форменное сражение, 11 человек было убито, двое пропало без вести, 45 получили тяжёлые ранения. М.М. Богословский не сообщает ни о чём подобном после Елизаветы Петровны, что даёт основание предположить, что начиная с Екатерины II подобные эксцессы стали всё же редким исключением, а не нормой.

Всего сказанного, по нашему мнению, достаточно, чтобы сказать: Екатерине досталось трудное наследство.

Начнём опять же с проблем дворянства. По мнению значительной части последнего, освобождения от службы обязательной было мало. Например, очень важна была проблема частной собственности.

Собственно, вся политика Романовых начиная с царствования Михаила Фёдоровича предусматривала постепенное повышение роли и статуса частной собственности, конфискации имущества становились всё более редким делом. Если Иван Грозный фактически отменил частную собственность на землю, жалуя её временно за службу (что привело к страшному разорению страны, так как временщики-опричники действовали по принципу «ободрать мужика как липку, пока не отобрали, а там хоть трава не расти»), то Романовы восстановили наследственную собственность при условии службы владельцев. Интересно, что при переходе Смоленской земли в 1654 г. от Польши к России местное дворянство, при всех перечисленных выше проблемах, не заметило больших перемен в праве собственности с юридической точки зрения.

При Петре I снова усилились конфискации имущества у дворян (хотя формально наследственную собственность никто не отменял), после него размах конфискаций значительно уменьшился, и в основном частная собственность была восстановлена до состояния времён первых Романовых, однако законы были очень запутаны, и к моменту начала царствования Екатерины II многие землевладельцы не знали, законно ли они владеют землёй.

Отметим поэтому, что законченного своего состояния (кроме крестьян, о чём ниже) вопрос о неприкосновенности частной собственности достиг только в царствование Екатерины II. Императрица придерживалась однозначных взглядов на эту проблему и в ст. 296 своего «Наказа» Уложенной комиссии писала: «Всякий человек имеет более попечение о своей собственности и никакого не прилагает старания о том, в чём опасаться может, что другой у него отымет».

Манифест 28 июня 1782 г., привязанный к двадцатилетней годовщине воцарения императрицы, даровал право собственности на землю и недра, на фабрики и заводы, а также снял введённый ещё Петром запрет на использование лесов.

А в 1785 г. дворянству была дарована «Грамота на право вольности и преимущества благородного российского дворянства» (более известная как

«Жалованная грамота дворянству»), которая, помимо монопольного права на владение крестьянами, землями и недрами земли, помимо права на торговлю, заведение торгов и ярмарок (чего, как мы видели, дворяне так долго добивались и о чём подробная речь впереди), помимо освобождения дворян от налогов и телесных наказаний, помимо права обращаться с прошениями о своих сословных пользах и нуждах к губернатору, а через выборных - в Сенат, а также помимо подтверждения освобождения от службы, дворяне получили главное - неотъемлемое право собственности и неотъемлемое дворянство. Лишение дворянства теперь могло иметь место только по решению «суда равных», то есть дворянского сословного, утверждённому верховной властью. Право собственности становилось полностью неотъемлемым, и даже при «лишении всех прав состояния» за тяжкие преступления собственность переходила к наследникам.

Одновременно была дана и «Грамота на права и выгоды городам Российской Империи», но о ней ниже.

Так вот, крестьяне ничего подобного не получили. Есть сведения, что Екатерина II собиралась дать такую же грамоту и крестьянам, но … передумала. И до самых Столыпинских реформ крестьянам частная собственность не была гарантирована. Почему так произошло? Попытаемся разобраться.

Черновик «Жалованной грамоты сельским жителям» также предполагал разделение их на шесть категорий, как и горожан, и первые две категории освобождались от телесных наказаний. Крестьяне должны были выбирать свои выборные органы. По словам Д. Гриффитса, все три «Жалованные грамоты» вместе представляли собой конституцию, какая возможна в «дореволюционном значении этого слова».

Крестьяне подлежали суду помещика по неуголовным делам. Но в проекте прав «низшего рода людей» крестьянам должна была быть возвращена правосубъектность, отнятая Петром. Они должны были обладать правом собственности на движимое имущество (впрочем, ограниченное помещиком). Свободные крестьяне должны были арендовать помещичью или государственную землю «за цену или дань, сходную с плодами той земли» (статья 260 «Наказа» Екатерины Уложенной комиссии; отметим в скобках, что о передаче крестьянам хотя бы части земли речи не идёт, и это существенный изъян - Авт.). Крестьяне имеют право подачи иска на помещика за злоупотребления. Продавать крестьян, разлучая семьи, запрещено.

Однако, как уже сказано, «Жалованная грамота сельским обывателям издана не была. Почему? Из-за сопротивления дворянства? Бесспорно. Но не только поэтому. Екатерина боялась, что слишком явные преимущества государственным крестьянам перед крепостными могут вызвать волнения последних. Однако есть основания думать (мы это разберём в следующем пункте), что она не отступила от своего замысла, а лишь отложила его.

М.И. Антоновский писал в 1780-х гг. (это высказывание вынуждена процитировать даже официальная советская историческая наука 1936 г.): крестьянин имеет собственность, способен передать то, чем владеет, в наследство, дать в приданое за дочерью и т.д. Будь дело иначе, не наживали бы крестьяне капитала по 100 тыс. рублей и более (огромная сумма по тем временам; о крепостных предпринимателях - «капиталистых мужиках» - речь ещё пойдёт ниже).

Вообще, долго жившие в России иностранцы - например, французский дипломат Л. Сегюр, известный деятель южноамериканского освободительного движения Ф. Миранда, англичанка М. Уилмот - отмечают достаточно высокий уровень жизни в тогдашней русской деревне. Крестьянское хозяйство, например, на Волге имело 10-12 лошадей, 15-20 коров, от 5 до 50 голов разной птицы. Ставшая хрестоматийной описанная А.Н. Радищевым нищета относится ко времени после сильного голода 1787- 1790 гг., к тому же Радищев путешествовал в бедных северных районах страны. А Д.И. Фонвизин в 1778-1779 гг. поражался нищете французского простонародья по сравнению с русским.

Франция того времени, конечно, нетипична - всего десять лет осталось до революции, уже был Людовик XV, который до такого состояния довёл, а на предупреждение Вольтера о последствиях ответил вошедшими в историю словами «После нас хоть потоп!» Уже отправил Людовик XVI в отставку Тюрго, потеряв последний шанс с помощью реформ предотвратить революцию. А нищете французского предреволюционного третьего сословия, отсутствию «среднего класса» поражались не только русские, но и, скажем, английские путешественники. Но как бы то ни было, для нас главное - русская деревня, которая отнюдь не была такой уж нищей!

И всё же законодательной защиты от произвола помещиков в условиях крепостного права не было. И над крестьянином дамокловым мечом висела угроза отнятия всего. Тот же Сегюр приводит такой факт: зажиточные крестьяне дают своему барину денег, чтобы он расплатился с долгами и их деревню у него не отобрали, а то этот-то барин хороший, а достанутся после него какому-нибудь живодёру, он их оберёт как липку.

Сама же Екатерина говорила, что без личной свободы не может быть собственности. Короче говоря, всё упиралось в крепостное право…

Начнём с того, что с момента появления «Манифеста о вольности дворянской» среди крестьян ходили слухи, что Пётр III готовил и освобождение крестьян, за что и поплатился жизнью (не случайно десять лет спустя Пугачёв выдаст себя именно за этого монарха). И не считаться с этими настроениями российская власть вообще и императрица в особенности не могли.

Применительно к XVIII столетию необходимо отметить, как уже сказано, фактическую ликвидацию правосубъектности помещичьих крепостных крестьян. Расхожее мнение состоит в том, что если не создание этой системы, то достижение «пика» её приходится на правление Екатерины II. В этом пункте мы попытаемся разобраться, так ли это.

Начало крепостному праву положил Иван Грозный отменой «Юрьева дня», однако это было всё же «европейское» крепостное право, принципиально не отличавшееся от того, которое установилось в эти же века (с XVI по XVIII, а кое-где и по XIX вв.) в Германии, Польше, Венгрии, Чехии («второе издание крепостничества»). Крепостное же право в той форме, в какой мы привыкли его представлять, когда крестьянин не был даже субъектом права и не платил за себя подати, за него это делал помещик, за что получал над ним неограниченную власть с правом продавать, дарить, менять на борзых собак и т.д. - так вот, такое крепостное право возникло только при Петре I, в 1714 г.

Интересна дальнейшая эволюция петровского крепостного права. Оно было модифицировано, став, как мы уже видели, из «тотального» при Петре только крестьянским во второй половине XVIII столетия. Историк И.Д. Беляев обращает внимание на то, что «в обязанности владельцев платить подати за крестьян… заключалось… только перемещение ответственности с крестьян на владельцев; но за сим перемещением скрывалось страшное разобщение крестьянина с государством: между ним и государством стал господин, и, таким образом, крестьянин сделался ответственным только перед господином: с него спали государственные непосредственные обязанности, а с тем вместе он утратил и все права как член государства…»

Проще говоря, крепостной крестьянин перестал быть членом общества.

Петром было положено начало опасному процессу - отчуждению массы населения от государства. Это отчуждение было затем усугублено указами следующих правителей, отдававшими крестьян в полную собственность господам. И беда тут не только в нравственном (миллионы граждан почувствовали себя несправедливо преданными государством) или экономическом аспекте. Положен был фундамент катастрофического явления - социально-психологической и политической разорванности нации, спровоцировано было у народа ощущение тяжкой обиды, переросшей постепенно в неискоренимое сознание непримиримости интересов крестьян и дворян.

Вот эволюция крепостного права, прослеженная И.Н. Шумейко. Фактическая власть над крепостными, как уже сказано, постепенно была передана от государства к помещикам, с правом продажи в рекруты третьим лицам (1747), ссылки в Сибирь (1760), на каторгу (1765), с запретом крепостным жаловаться на помещиков (1767).

Вот, например, полученное по Указу от 17 января 1765 г. помещиками право отдавать неугодных им крестьян в каторжную работу (без суда, по своему произволу). Этот Указ справедливо считается «пиком» крепостничества. Отметим, однако, что такая постановка вопроса говорит скорее в пользу Екатерины, чем против неё: напомню, что это всего лишь третий год её царствования, а большинство антикрестьянских документов (упомянутые здесь и некоторые другие) появилось ещё гораздо раньше. Кроме того, не исключено, что Екатерина не сразу поняла его значение (указ был Сенатским). Во всяком случае, в дальнейшем зачастую ссылка в Сибирь заменялась поселением в Новороссии или в Крыму, при этом крестьяне переводились в разряд государственных, что само по себе было серьёзным улучшением их положения (об этом мы ещё поговорим).

Что касается «запрета жалоб на помещиков» (указ от 22 августа 1767 г.), то он касается только запрета жаловаться непосредственно императрице «помимо учреждённых для того правительств и особых персон назначенных», а подавать жалобы по надлежащим инстанциям, и был вызван тем, что во время поездки по Волге 1767 г. жалобщики буквально не давали императрице проходу. Запрет действовал для всех сословий, не только для крестьян. Если крестьян за его нарушение били кнутом и ссылали в Нерчинск, то дворян штрафовали, за повторное нарушение сажали в тюрьму, а за третье лишали дворянства. Впрочем, недостаток Указа был в том, что он был написан нечётко и при желании (которое у многих помещиков и у мирволившей им значительной части местных властей, несомненно, было) можно было интерпретировать как полный запрет крестьянам жаловаться на помещиков. Но как бы то ни было, Екатерина рассчитывала, что Уложенная комиссия скоро решит этот вопрос.

Интересно, что дворянство Керенского уезда (нынешняя Пензенская область) в наказах Уложенной комиссии просило не ограничивать власть помещиков над крестьянами на том основании, что русский народ якобы по своим природным свойствам предрасположен к рабству. Такое отношение, напоминающее отношение Аристотеля к «варварам», тоже берёт начало от Петра I, отчасти и от Ивана Грозного (выражения Петра «наши люди работать не будут, если от мастера не приневолены бывают» и им подобные хорошо известны, есть и круче, например, такое: «С другими европейскими народами можно достигать идеи человеколюбивым способом, а с русскими не так… Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей». Это уже уровень даже не советских «сталинистов» («с нашим народом иначе нельзя»), а каких-то немецко-фашистских захватчиков («унтерменши»). Иван Грозный тоже выражался похожим образом).

Тем не менее, в практической деятельности Екатерина стремилась максимально возможным образом гуманизировать крепостное право. Расследование деятельности печально известной «Салтычихи» началось сразу после восшествия на трон Екатерины, до этого все злодеяния помещицы оставались безнаказанными. Тут проблема не только в помещичьем произволе, что в предшествовавшие екатерининскому царствованию десятилетия Москва была фактически изъята из действия законов Империи (об этом мы подробнее поговорим во второй главе). В 1768 г. расследование было завершено, и «Салтычиха» была сурово наказана: оставшиеся 33 (из 71) она провела в подземной тюрьме (из них первые 11 - в полной темноте).

И пример «Салтычихи» не был единичным, О. Елисеева приводит и другие примеры наказания помещиков за жестокости по отношению к крестьянам. Характерно, что большинство доносов на помещиков-изуверов принадлежало их же соседям: другие помещики боялись, что крестьяне этих изуверов взбунтуются и тем самым подадут пример их собственным крестьянам.

Далее, ещё до Пугачёвского восстания помещикам было запрещено самим наказывать крестьян за побеги, воровство и т.д. В 1771 г. была предпринята первая попытка ограничить продажу крестьян без земли. Уже после Пугачёвского восстания срок отдачи помещиков в услужение другим лицам был ограничен пятью годами.

Расхожее мнение, что запрет «приневоливать к вступлению в брак» (крестьян - Авт.) зачастую не действовал, имеет под собой основания: стала хрестоматийной, например, история о том, как А.В. Суворов однажды поженил своих крепостных, построив парней и девушек в две шеренги по росту и сведя их друг с другом; однако при этом Суворов распорядился не покупать девушек, у которых уже есть женихи («чтоб мужикам было безобидно») и не настаивать, если семьи девушек (недовольные переводом из крестьян в дворовые) будут возражать. Конечно, бывали примеры и куда хуже… Но мы уже видели: чрезмерная жестокость помещиков пресекалась.

М.А. Фонвизин констатирует, что во времена Петра даже в тех странах Европы, где крепостное право уже было, «принимались меры к исправлению этого зла», но Пётр не обратил на это внимания и, напротив, усугубил крепостное состояние. И вот при Екатерине тоже стали «приниматься меры к исправлению этого зла». Лично Екатерина была против крепостного права, противоречащего «основам Просвещения и великому двигателю земледелия - свободе и собственности». Но политика, как известно - искусство возможного.

Во-первых, нельзя забывать сопротивление дворян, которые вполне могли за отмену крепостного права лишить Екатерину короны. Критику окружения вызвали и те статьи «Наказа» в Уложенную комиссию, которые предусматривали освобождение крестьян. В советском фильме «Емельян Пугачёв» Екатерина (в исполнении В. Артмане) прямо спрашивает одного из своих приближённых: что, мол, вы со мной сделаете, если я послушаю моего друга Вольтера и освобожу крестьян? И сама же отвечает: вы меня задушите раньше, чем крестьяне успеют прибежать на помощь.

Вспомним, что и 60-70 лет спустя провалился проект освобождения крестьян, предложенный министром государственных имуществ П.Д. Киселёвым: недовольные дворяне устроили императору форменную обструкцию, и грозный «жандарм Европы», «самодержавнейший из самодержцев» вынужден был, как констатирует В.О. Ключевский, выслушивать от своих «верноподданных» дворян такие нотации, которые едва ли когда-нибудь выслушивал какой-либо конституционный монарх.

Но были и другие причины. И они касались отношения Екатерины к «простому народу» - мол, «народ не готов, и если сейчас дать им свободу, то большинство крестьян предастся праздности». Такое отношение к простонародью (впрочем, всё же шаг вперёд по сравнению с Иваном Грозным и Петром), стремление говорить о нём как о «малых детях» или домашних животных, о необходимости руководства, контроля было характерно для всей Европы того времени. В данном случае Екатерина заблуждалась, но, видно, крепко въелось в сознание российской правящей элиты представление о народе как о неспособном работать иначе, как из под палки. Впрочем, относительно работы «на барина» или на государство это было верно; однако в тех случаях, когда русскому мужику приходилось работать на себя, русские и иностранные наблюдатели того и более позднего времени единодушно отмечают чудеса трудолюбия и изобретательности.

Приведёнными соображениями, кстати, можно объяснить и прикрепление Екатериной к земле украинцев, что часто используют как доказательство неискренности её намерения отменить крепостное право; однако тут может быть и другое объяснение - стремление унифицировать государственное устройство страны, свести к минимуму местные особенности; об этом подробнее во второй главе.

Как бы то ни было, Екатерина первой из российских монархов стала задумываться об избавлении от этого «величайшего порока» российского социального устройства - крепостного права. Хотя она была против немедленного освобождения крестьян, она хотела освободить их постепенно, одновременно стараясь облегчить их положение и рекомендовать помещикам (например, в работе «О размножении народа в государстве») так распределять повинности крестьян, чтобы не отрывать их от земледелия. В целом, по мнению Екатерины, процесс освобождения крестьян должен был занять около 100 лет. Отметим, что примерно столько времени он и занял. Известно замечание В.О. Ключевского о том, что вслед за освобождением дворян (от обязательной службы) на другой день должно было последовать освобождение крестьян; оно и последовало на другой день, да только спустя 99 лет (18 февраля 1762 г. - 19 февраля 1861 г.).

Здесь одни могут удивиться прозорливости Екатерины, а другие возразить, что, мол, к 1861 г. крепостное право давно превратилось в анахронизм, и освобождать крестьян надо было раньше. Так вот, правы и те, и другие. Екатерина, очевидно, рассчитала срок освобождения крестьян исходя из современных ей реалий, тенденций и темпов экономического развития, она не могла предвидеть, что в результате промышленного переворота в Англии и Великой Французской революции экономическое развитие Запада резко ускорится, и крепостная Россия начнёт всё больше отставать. Ещё в 1820 г., например, Россия по выплавке чугуна всего в 2,5 раза уступала Англии и в полтора раза превосходила Францию, а в 1850 г. она уже отставала почти в десять раз от первой и почти вдвое от второй; по другим экономическим показателям результаты были примерно такие же. Екатерине, при которой Россия занимала первое место в Европе по выплавке чугуна, превосходя Англию (подробнее о российской промышленности в следующем подпункте), такое и в кошмарном сне присниться не могло.

Но, не решившись на освобождение крестьян, Екатерина тем не менее немало сделала для облегчения их участи. Об окороте (пусть и недостаточном) помещикам-тиранам уже говорилось. Но, кроме того, резко уменьшилось превращение государственных крестьян в помещичьих: массовые раздачи крестьян в частные руки (в чём часто упрекают Екатерину) имели место только в первые годы её царствования, в дальнейшем раздачи проходили только за счёт присоединённых польских земель (польские землевладельцы по политическим причинам были исключены из положения «Жалованной грамоты дворянству» о неприкосновенности частной собственности; подробнее об этом во второй главе) и выморочных имений.

После Пугачёвского восстания прекратилась и приписка государственных крестьян к частным заводам; тенденция к этому обозначилась ещё при Елизавете. При Екатерине перестали обращать в крепостных военнопленных, что практиковалось ранее, а по манифесту от 17 марта 1775 г. однажды освобождённого крестьянина уже более нельзя было закабалить, даже по его собственному желанию (запрет освобождённым на волю снова записываться в крепостные).