Власть и партии в условиях революционного кризиса и межреволюционный период: реформаторы и революционеры (1905-1917 гг.)

Ход развития революции виделся большевиками следующим образом: в результате успешного вооруженного восстания должно быть создано Временное революционное правительство, что и будет означать установление диктатуры пролетариата и крестьянства. Во взаимоотношениях с другими политическими силами, действовавшими в стране, большевики руководствовались их отношением к вооруженному восстанию. Подчеркивалось, что РСДРП поддерживает всякое оппозиционное движение, направленное против существующего в России общественного и политического порядка, решительно отвергая все реформаторские проекты. Совместные действия допускались в тот период только с партиями, применявшими насильственные методы борьбы, так называемая «тактика левого блока». На съезде был намечен курс на проведение массовых политических стачек и вооружение рабочих.

В конце апреля - начале мая 1905 г. в Женеве состоялась первая общерусская конференция партийных работников, на которую собрались меньшевики.

Лидеры меньшевиков считали, что революция в России развивается по образцу западноевропейской революции. Расстановка классовых сил в России представлялась ими в виде двух лагерей: правительственного и либерального. Оптимальным исходом революции меньшевики считали установление буржуазной парламентской республики западноевропейского образца. Всякое отстранение буржуазии от революционного движения рассматривалось как ослабление размаха революции. Борьба между пролетариатом и буржуазией за влияние на ход и исход революции, по мнению меньшевиков, могла выражаться только в том, что пролетариат должен был оказывать давление на волю либеральной и радикальной буржуазии, делая ее более решительной в стремлении к власти.

Самой трагической ошибкой меньшевики считали приобщение пролетариата и его партии к власти. Захватив власть, рабочий класс вынужден был бы «делать» социалистическую революцию, для которой ни Россия, ни сам пролетариат не подготовлены. Социал-демократия, на их взгляд, должна была оставаться партией крайне революционной оппозиции.

Узловым пунктом меньшевистской концепции революции было противопоставление буржуазии крестьянству. Крестьянство, по мнению меньшевиков, хотя и способно «двигать» революцию, но сильно осложнит достижение победы своим стихийным бунтарством и политической несознательностью. Меньшевики были убеждены в том, что крестьянство никогда не сможет заменить в России «третье сословие» западного образца из-за своей политической темноты, бескультурья, неорганизованности. Поэтому ленинская идея революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства представлялась им совершенно дикой и беспочвенной, а к возможности прочного союза этих двух сил они относились более чем скептически. В то же время российскую буржуазию (прежде всего среднюю и мелкую), учитывая ее «левение», усиление оппозиционности, считали возможным использовать в интересах демократической революции.

В резолюции «О завоевании власти и участии во временном правительстве», принятой конференцией, меньшевики признали возможным два варианта развития революционных событий. Во-первых, Учредительное собрание могло быть созвано по инициативе созданного представительного учреждения под непосредственным революционным давлением народа, что теоретически предполагало мирный процесс политического развития. Во-вторых, Учредительное собрание могло быть созвано Временным правительством, сформированным по окончании победоносного вооруженного восстания [38]. Допуская возможность победоносного восстания, меньшевики исходили из того, что благоприятные условия для него создаются медленно (пролетариат еще недостаточно организован, а правительство уже дезорганизовано), а потому в существующих условиях практическая организация восстания являлась преждевременной.

Если для сторонников Ленина главным в подготовке восстания была конкретная организационно-техническая работа по созданию, вооружению и обучению боевых дружин, то меньшевики, не забывая об этой стороне дела, отдавали все же приоритет агитационно-пропагандистской деятельности с целью убедить народ в неизбежности вооруженной борьбы против самодержавия и вызвать у него желание запастись для этого оружием. По мнению меньшевиков, вооружить всех желающих социал-демократы все равно не смогут, восстания вспыхивают, как правило, стихийно, а потому главное -- подготовить к ним массы политически и психологически, поднять их настроение, удержать от несвоевременного, заранее обреченного на провал выступления. Все остальное -- дело рук небольшой группы специально выделенных партией людей, которые и будут заниматься военно-технической подготовкой восстания [39].

В период наступления революции большевики были на подъеме. Их численность с лета 1905 г. по весну 1907 г. выросла с 14 тысяч до 60 тысяч человек. Революционная эйфория, стачечный азарт, выдвижение максимальных требований были созвучны настроениям большевиков, которые в свою очередь стремились поддерживать и разжечь в массах революционное нетерпение, стремление к решительной вооруженной борьбе с самодержавием. Большевики проявили особую активность в выпуске революционных листовок, создании, вооружении и обучении боевых дружин, работе в армии и на флоте, активно участвовали в руководстве стачечным движением.

В то же время, в период революции нашла выражение тенденция к установлению тотального мировоззренческого контроля внутри партии. Эффективность революционных действий В.И. Ленин и его сторонники все больше связывали с отказом от каких-либо этических ограничений. При отборе кадров особо ценились такие индивидуальные качества как авантюризм и неразборчивость в средствах для достижения цели. Меньшевики не раз осуждали сомнительные приемы, использовавшиеся большевиками, в том числе практику так называемых «экспроприаций» (эксов) для пополнения партийной кассы, нарушения этических норм, в повседневном поведении членов партии. Меньшевики постоянно искали новые пути и формы организации масс, в этой связи считали необходимым создание «широкой массовой рабочей партии» для перерастания интеллигентского характера организации. Надежды возлагались на профсоюзное движение и созыв «общерабочего съезда». Целью съезда должна была стать организация самостоятельного участия рабочих в думской кампании.

Демократические принципы всеобщего избирательного права и свободы предвыборной борьбы РСДРП пыталась распространить на органы местного самоуправления, которые нашли свое выражение в форме Советов. Их возникновение не было для российских социал-демократов случайным и неожиданным. Меньшевики предвидели возможность создания подобных организаций еще весной 1905 г., когда в женевской резолюции писали о тактике эпизодического захвата власти и образования в том или ином городе революционных коммун в интересах содействия восстанию и дезорганизации правительства.

Большевики, анализируя деятельность советов рабочих депутатов делали вывод о возможности превращения Петербургского совета, при условии пополнения его представителями революционных крестьян, солдат, интеллигенции, во временное революционное правительство.

В отличие от большевиков, меньшевики были склонны рассматривать Советы лишь как орган революционного самоуправления на местах, не связывая с ними вопрос о создании центрального правительства, так как по меньшевистской схеме революции к власти сначала должна была прийти буржуазия. Однако, несмотря на различия взглядов на роль Советов в революционном движении, и большевики, и меньшевики высоко оценивали Советы как новую форму организации революционного народа. Меньшевики старались применить к ней идею «революционного самоуправления», план организации которого был выработан в августе 1905 г. на Южнорусской конференции организации меньшинства. По замыслу меньшевиков, агитационные комитеты могли бы провести в противовес «законным выборам» свои выборы в уездные и губернские собрания представителей революционного народа, а те, в свою очередь, направили бы депутатов в нелегально созванное всероссийское собрание. Образование сети таких народных органов самоуправления явилось бы «подлинной организацией вооруженного восстания» [40]. В меньшевистских проектах резолюций к IV съезду РСДРП Советы рассматривались как местные органы, призванные согласовать «борьбу всей революционной и оппозиционной части народа» [41]. Часть меньшевиков склонялась к тому, чтобы использовать Советы в качестве основы движения, которое в конечном счете приведет к созданию широкой рабочей партии.

В период наивысшего подъема революции разногласия между большевиками и меньшевиками временно смягчились. К октябрю 1905 г. была создана «Соединительная комиссия», в которую вошли большевики, меньшевики, бундовцы. В дни Октябрьской стачки и декабристских вооруженных восстаний меньшевики действовали совместно с большевиками. И хотя после поражения в декабре 1905 г. большевики настаивали на том, чтобы и дальше ориентироваться на опыт «октябрьски-ноябрьских форм движения», меньшевики оценили тактику РСДРП в тот период как ошибочную и опасную для пролетариата.

В конце декабря 1905 г. был создан Объединительный ЦК РСДРП, который подготовил IV (Объединительный) съезд РСДРП, проходивший с 10 по 25 апреля 1906 г. в Стокгольме. Меньшевики преобладали на съезде (62 решающих голоса против 46) и сумели провести многие свои решения и возглавили новый состав ЦК РСДРП. Одним из важных моментов на съезде был пересмотр аграрной программы. Меньшевики представили проект муниципализации земли. Предлагалось узаконить частную собственность на принадлежавшие крестьянам наделы во владение органов местного самоуправления (муниципалитетов). Полагали, что при подобном решении крестьянского вопроса аграрная реформа могла быть проведена вне зависимости от исхода революции и решения вопроса о власти. Передача земли муниципалитетам (земствам или вновь созданным территориальным органам власти) могла бы укрепить их материально, способствовала демократизации и повышению их роли в государственной жизни [42].

В.И. Ленин в качестве «программы крестьянского восстания и полного завершения буржуазно-демократической революции» выдвинул идею национализации земли. Это, на взгляд большевиков, расчищало путь для дальнейшей борьбы за социализм. Ряд делегатов съезда, считая национализацию земли опасным усилением центральной власти, предложили разделить помещичьи земли между крестьянами и передать им в собственность («разделисты») [43]. Однако, пользуясь правами большинства, меньшевики отстояли свой проект муниципализации земли.

IV съезд РСДРП открылся почти одновременно с началом работы I Государственной Думы. И хотя социал-демократы бойкотировали или полубойкотировали I Думу, на съезде им пришлось признать, что тактика бойкота была ошибкой, поскольку не учитывала таких моментов как отступление революции, конституционные иллюзии масс и возможности оппозиционной деятельности в стенах Думы, создания думской фракции, превращения Думы в опорный пункт народного движения, необходимости овладения практикой парламентаризма.

Большевиков не удовлетворила принятая на съезде по инициативе меньшевиков очень осторожная резолюция о вооруженном восстании. В ней делался акцент не на новом, более подготовленном и мощном восстании, а на предупреждении от повторения ошибок декабря 1905 г. и признании восстания «возможным, но не необходимым средством борьбы» [44]. Таким образом, расхождений на съезде было явно больше, чем примирения.

После IV съезда меньшевики сосредоточили свою деятельность на координации действий с либеральной оппозицией - кадетской партией, стремились добиться роспуска и разоружения боевых дружин. ЦК РСДРП в мае 1906 г. распространил резолюцию, в которой поддержал усилия кадетов в направлении создания «думского министерства», но, в отличие от них, связывал с таким министерством созыв Учредительного собрания.

Отказавшись от тактики бойкота социал-демократы провели во II Государственную думу 65 депутатов. Депутаты - большевики активно критиковали политику правительства, использовали Думу как трибуну для пропаганды своих взглядов. Меньшевики ориентировались на «парламентский путь» развития революции, стремились создать блок всех революционных и оппозиционных сил, включая кадетов.

К 1907 г. факт примерного равновесия сил большевистской и меньшевистской фракций РСДРП стал совершенно очевиден, а поддержка со стороны национальных социал-демократических организаций Царства Польского и Прибалтики позволила большевикам на V съезде РСДРП в мае 1907 г. взять верх над меньшевиками и получить перевес в ЦК партии.

V съезд, собравшийся в Лондоне, закончил свои заседания за несколько дней до третьеиюньского переворота. На съезде речь шла об отношении к буржуазным партиям, думской тактике, о рабочем съезде, о партизанских выступлениях [45]. И по всем вопросам сталкивались два подхода, две оценки, два проекта резолюций. Съезд поддержал резолюцию меньшевиков, осуждавшую экспроприации. Характерно, что большевики до конца революции сохраняли лозунг вооруженного восстания, хотя обстановка в стране уже исключала проведение подобных акций.

В целом, можно отметить, что революционные события 1905-1907 гг. способствовали обогащению и развитию социал-демократических идей, определили программу и тактику социал-демократии в последующие годы. Попытки объединения рядов под влиянием разворачивавшихся в стране событий закончились еще большим размежеванием в РСДРП. Окончательно определились не только две фракции в партии, но нарушилось организационное и идейное единство как внутри большевизма, так и меньшевизма, что проявилось в появлении различных течений внутри фракций, вплоть до «ликвидаторства».

Для большевиков революция закончилась однозначно неудачей, т.к. им не удалось осуществить своих целей. В то же время этот период стал для всех социал-демократов хорошей политической школой, позволил опробовать новые методы борьбы, извлечь определенные уроки.

Меньшевики были убеждены в том, что одной из главных причин поражения в революции 1905-07 гг. было то, что пролетариат в октябре-декабре 1905 г. слишком забежал вперед в своих требованиях, отпугнул тем самым либеральную буржуазию и партию кадетов, остался в политической изоляции и в итоге проиграл. Обобщая опыт первой российской революции, Ю.О. Мартов писал, что пролетариат не имеет иной возможности плодотворно участвовать в разрешении общественно-политического кризиса в России, кроме «содействия буржуазно-либеральной демократии в ее попытках оттеснить от государственной власти реакционную часть имущих классов» [46]. Признавая ошибками стремление явочным путем ввести 8-часовой рабочий день, бойкот или полубойкот выборов в I Государственную Думу и др., меньшевики считали необходимым продолжать неторопливую будничную работу по организации и воспитанию пролетариата и ждать, когда либеральная буржуазия дорастет до настоящей оппозиционности самодержавному режиму.

Важную роль в революционном лагере событий 1905-07 гг. сыграла партия социалистов-революционеров.

Если все политические партии и союзы, претендовавшие на значительную роль в революционных событиях, в первые же месяцы 1905 года провели съезды, конференции, совещания, консолидировали свои ряды, определили линию поведения, то партия социалистов-революционеров переживала трудные времена. А.А. Аргунов, С.И. Барыков, Л.П. Буланов, Г.А. Гершуни, С.Н. Слетов, М.Ф. Селюк, Н.И. Ракитников находились в заключении, ссылке или под гласным надзором полиции. М.Р. Гоц был тяжело болен. Из «отцов-основателей» партии в наличии оставались В.М. Чернов и Е.Ф. Азеф. Последний до осени 1905 года был занят составлением агентурных донесений. В.М. Чернов, о чем он сам неоднократно писал, организаторскими способностями не блистал. М.А. Натансон присматривался ко всему, что происходило в партии, лишь осенью 1905 года активно включился в ее дела. Молодые деятели партии, представители «новой волны» (Н.Д. Авксентьев, М.В. Вишняк, В.М. Зензинов, И.И. Фундаминский и др.) были еще «на подходе» к высшим ступеням партийной иерархии. За границей, где находился генеральный штаб партии, не оказалось никого, способного к продуктивно организаторской деятельности.

Эсеры встретили революцию восторженно. За январь-март 1905 по запросам ЦК и местных комитетов в Россию выехало «человек 50». Возбуждение «верхов» в начале революции соседствовало с некоторым замешательством, они не могли определить новой тактики, настолько изменились обстоятельства. Партия росла на глазах, в ее рады вливались молодежь, рабочие, крестьяне, а усилия цементирующего ядра были явно недостаточными. Организации были связаны между собой настолько непрочными нитями, что они рвались почти ежедневно.

Подтвердив устоявшееся представление о грядущий революции как «демократической и в известной степени политической», эсеры выдвинули лозунг «расширения не только политического, но и социального содержания надвигающейся революции», призвали к вооружению всех членов партии и народа, слиянию борьбы в городе и деревне, индивидуальному террору и массовым выступлениям, к «прямому захвату земли по предварительному сговору», к привлечению армии на сторону революции, к согласованию усилий всех сил освободительного движения и прекращению «братоубийственной войны» между социалистами. Однако, как и социал-демократическое, так и эсеровское руководство было более настроено на конфронтацию, чем на сотрудничество. Неоднократно начинавшиеся переговоры о координации действий оказывались непродолжительными, проходили в обстановке плохо скрываемой подозрительности и заканчивались ничем.

Впервые от тактики других революционных организаций лидеры партии отмежевались в марте 1905 года, заговорив о первых «признаках аграрной революции» и заявив, что «партия имеет свой метод борьбы, характеризующийся комбинированием массовых выступлений с террористическими актами». Под влиянием волны крестьянских выступлений основной целью стала «организация социализации земли и обеспечения условий эволюционного врастания крестьянского хозяйства в социализм. Больших размахов достиг аграрный террор. Даже самые умеренные лидеры партии в этот период не отрицали полностью целесообразности «захватнического движения».

Во второй половине 1905 г. эсеры многократно увеличили свое влияние на массы, участвовали во всех крупных выступлениях, сыграв значительную роль во всероссийской октябрьской политической стачке и декабрьском вооруженном восстании.

Манифест 17 октября 1905 года лидеры эсеровской партии оценили неоднозначно. Е.Ф. Азеф и Б.В. Савинков были уверены, что Манифест положил конец революционной борьбе, создал надежную и прочную базу «мирно-эволюционного развития», и предлагали отказаться от нелегальной деятельности, растворить партию в легальных организациях. При этом признавался «серьезный окончательный переворот в России». Крайне оптимистично был настроен М.Р. Гоц. «Со старым режимом кончено. Это конституция, это - новая эра», - повторял он. Другая часть эсеров (М.А. Натансон, В.М. Чернов, Л.Э. Шишко) были менее оптимистичны. В отличие от большинства, которое верило, что теперь все пойдет другим путем, они говорили о Манифесте, как «неискренней вещи», поскольку в нем не упоминалось о полной амнистии, трактовали его как политический маневр, а задачи партии формулировали как накопление сил, «нефорсирование революции». Было решено от террористических выступлений воздержаться, но Боевую организацию не распускать, а «держать под ружьем», свернуть заграничную деятельность, в тот числе и издательскую, все силы направить в Россию, использовать все легальные и полулегальные возможности для организации масс[47].

Возникшая в январе 1902 г., партия эсеров, в отличие от РСДРП, только в начале 1906 г. на своем I съезде смогла определиться с программными установками по политическим вопросам, которые предполагалось «отстаивать, поддерживать, вырывать своей революционной борьбой» [48].

Лидеры эсеров начали разговоры о съезде еще летом 1905 г., но перешли от слов к делу лишь поздней осенью. Подготовка и организация заседаний съезда держались в глубокой тайне. Делегаты собрались в отеле «Турист» в полутора часах ходьбы на лыжах от финского селения Иматры. Представительство на съезде не было особенно урегулированным, хотя на съезде присутствовали практически все важнейшие члены партии. На съезде царило приподнятое настроение. Московские события воспринимались как доказательство возможности вооруженного восстания. Как говорил В.М. Чернов, хотя в данный момент реакция торжествует, «репрессии идут одна за другой», но «настроение не упало», «революция достигла высшего предела» [48].

Учредительный по своей сути, съезд рассмотрел и утвердил Программу, устав, тактическую линию, конкретизировал принципы организационного строения, избрал ЦК.

Эсеровская программа включала в себя четыре основных блока, содержащих характеристику тогдашнего капитализма, противостоящего ему международного социалистического движения, своеобразия условий развития российского социалистического движения и обоснование конкретной программы этого движения с последовательным изложением пунктов, касающихся всех сфер общественной жизни: государственно-правовой, хозяйственно-экономической и культурной.

Если во введении социал-демократической программы поводилась идея о тождественности социально-экономического состояния России и Запада, об универсальности капитализма, то во введении эсеровской программы говорилось, что «современная Россия в культурном и социальном отношении входит в тесную связь с передовыми странами цивилизованного мира, сохраняя ряд особенностей, обусловленных своеобразием ее предыдущей истории, ее местных условий и международного положения» [49]. Основные направления процессов в России и мире, согласно программе, связаны с капитализмом, буржуазно-капиталистическими отношениями; говорилось о трестах и синдикатах. Особенность России заключалась в «трудовом характере» крестьянского хозяйства.

В анализе капитализма центральное место занимал вопрос о соотношении его положительных (созидательных) и отрицательных (разрушительных) сторон. Российский капитализм характеризовался наименее благоприятным соотношением между его положительными и отрицательными сторонами, а его разрушительная роль в российской деревне считалась преобладающей. Предполагалось возможным, в известных пределах, нейтрализовать воздействие капитализма на деревню и создать условия для некапиталистической эволюции сельского хозяйства путем обобществления «снизу», на основе общины и кооперации [50].

Неблагоприятным соотношением положительных и отрицательных сторон капитализма, сохранением самодержавно-полицейского режима и патриархальности определялась и группировка социальных сил российском обществе на два лагеря, один их которых объединял дворянство, буржуазию и высшую бюрократию, другой включал в себя рабочих, трудовое крестьянство и интеллигенцию. Для эсеров деление общества на классы определялось не их отношением к собственности, а источниками доходов (получавшие доходы за счет эксплуатации чужого труда и живущие своим трудом).

О социалистическом обществе будущего, как это было свойственно международному социалистическому движению, говорилось в программе эсеров в самом общем виде. Подчеркнута общность конечных целей эксплуатируемых всех стран. Социализм мыслился как общественно организованное планомерное производство и распределение в форме прямого продуктообмена на основе коллективного производства и обобществления орудий и средств производства. В отличие от ортодоксальных марксистов эсеры ориентировались на сочетание централизованной государственной экономики и широкой сети коопераций и ассоциаций.

Программа эсеров делилась на программу-минимум и программу-максимум. Последняя провозглашала конечную цель ПСР - экспроприацию капиталистической собственности и организацию производства и всего общественного строя на социалистических началах.

Важнейшим требованием программы-минимум был созыв Учредительного собрания на демократических началах. Оно должно было ликвидировать самодержавный режим и установить свободное народное правление, обеспечивающее необходимые личные свободы и защиту интересов людей труда. Предусматривалось установление демократической республики, неотъемлемых политических и гражданских прав и свобод, пропорционального представительства в выборных органах и прямого народного законодательства в виде референдумов, законодательных инициатив снизу. В вопросе о государственном устройстве эсеры выступали за «возможно более» широкое применение федеративных отношений между отдельными национальностями, за признание за ними безусловного права на самоопределение, за широкую автономию органов самоуправления [51].

В области рабочего законодательства выдвигались традиционные требования восьмичасового рабочего дня, государственного страхования, системы мер по охране духовных и физических сил пролетариата и увеличение его способностей к дальнейшей борьбе за социализм. И рядовые члены, и видные функционеры сетовали на отсутствие собственной рабочей программы. Как говорили на I съезде: «На митингах, кружках мы слишком много говорим об аграрной программе, лишь изредка касаясь рабочих требований». Рабочая программа не вызывала дискуссий, теоретики партии не комментировали ее.

Центральным пунктом эсеровской программы-минимум являлось требование социализации земли. Аграрная программа эсеров была результатом интеллектуального поиска нескольких поколений. Впервые она была сформирована в написанном К.Р. Кочаровским, с последующей редакционной правкой В.М. Черновым, обращении Крестьянского союза партии эсеров в июне 1902 года. Затем она подверглась доработке в проектах программы 1903 и 1904 гг., в годы революции она воплотилась в проекте программы, представленной съезду и принятой им. В 1906 году К.Р. Кочаровский опубликовал развернутый аграрный законопроект, который лег в основу аграрного проекта «33-х» в I Государственной Думе. Позднее П.А. Вихляевым, Н.Г. Сухановым, В.М. Черновым, Н.И. Ракитниковым был составлен еще один проект, с небольшими изменениями внесенный от имени эсеровской группы во II Думе под названием «Проект основных положений земельного закона (Заявление 104 членов Государственной Думы)».

Социализация земли включала в себя: изъятие земли из товарного оборота и частной собственности и превращения в общественное достояние; передачу земли демократически организованным органам народного самоуправления, начиная с общин и кончая центральными учреждениями; уравнительно-трудовое пользование землей для обеспечения потребительской нормы на основании приложения собственного труда; передачу прав на недра земли государству; обращение земли во всенародное достояние без выкупа. Социализация земли, говорил В.М. Чернов на I съезде, означает признание «равного права каждого трудящегося на землю», ограниченное лишь таким же правом другой личности [52].

Программа социализации земли и всего сельского производства являлась сердцевиной эсеровской модели модернизации, составляла ее национальную особенность, делала более «почвенной».

На вопрос, в чьих руках окажется власть после революции, эсеры отвечали, как правило, неопределенно. В проекте программы речь шла о «несоциалистических силах». Встречались изредка упоминания, что власть окажется в руках буржуазии. В преамбуле и в политическом разделе программы вопрос о власти обходился молчанием, но в заключительном пятом разделе говорилось об отношении ко всем мероприятиям «в пределах буржуазного государства». Это подчеркивали многократно и делегаты I съезда. К тому же эсеры отрицательно относились к идее «государственного социализма», осуществляемого реформами сверху, считали такой социализм «отчасти системой полумер для усыпления рабочего класса», отчасти «государственным капитализмом». Народные массы эсеры призывали готовится выбрать в будущее Учредительное собрание максимальное число своих представителей. Призывы ждать окончательного решения всех вопросов от Учредительного собрания были продиктованы желанием облегчить классовый мир после революции. Если социал-демократы, прежде всего большевики, стремились разжечь классовую борьбу после осуществления программы-минимум, то эсеры предпочитали эволюционный переход к социализму.

На I съезде партии эсеры уточнили свое отношение к революции и выработали тактические установки. Своеобразие эсеровской концепции российской революции заключалось прежде всего в том, что они не признавали ее буржуазной. По их мнению, российский капитализм из-за своей слабости не способен вызвать такой общенациональный кризис. Отрицалось также способность буржуазии стать во главе революции и даже быть ее движущей силой. На взгляд эсеров, буржуазная революция в России была предупреждена «революцией» сверху», эпохой «великих» реформ 1860-70-х гг. Для партии эсеров революция была «социальной» или «народно-трудовой», переходной между буржуазной и социалистической революциями. Происходившая революция не должна была ограничиться сменой власти и перераспределением собственности в рамках буржуазных отношений, а пробить существенную брешь в этих отношениях, отменить частную собственность на землю, осуществив ее социализацию. Главный двигатель революции эсеры видели в кризисе земледелия. Этим объяснялась огромная роль крестьянства в революции. К движущим силам относили также пролетариат и «трудовую» интеллигенцию.

Относительно тактики эсеры ограничивались коротким программным заявлением, что борьба будет вестись «в формах, соответствующих конкретным условиям русской действительности». Формы, методы и средства борьбы допускались разнообразные, включая в себя пропаганду и агитацию, стачки, бойкоты, демонстрации, восстания, работу в профсоюзах и других массовых организациях. В качестве эффективного средства политической борьбы эсеры признавали индивидуальный террор, хотя и не считали его «единоспасающим и все разрешающим средством борьбы». Террор рассматривался эсерами как средство агитации и возбуждения общества, мобилизации революционных сил, сдерживания произвола и дезорганизации правительственной власти. В то же время на съезде В.В. Руднев, Н.И. Ракитников, В.М. Чернов и другие делегаты единым фронтом высказались против аграрного и фабричного террора.

В первый же день заседаний съезда было определено отношение к Государственной Думе. Откладывать было нельзя: 3 января истекал срок заполнения избирательных списков. Делегаты клеймили Думу и избирательный закон как «грубую фальсификацию народной воли», «издевательство над рабочим народом» [53]. Как заявил под бурные аплодисменты О.С. Минор: «Пусть она будет архичерной, пусть там будут одни мерзавцы. Это для нас будет выгоднее, так как никакие иллюзии на ее счет не будут возможны». Решение о бойкоте Думы и выборах в нее было принято единогласно. Среди тех, кто голосовал за бойкот, оказались и несколько будущих депутатов I Думы. По мнению бойкотистов, весеннее восстание должно было смести существующий строй, а Дума могла отвлекать внимание народа, правовое государство могло изменить социальное положение и психологию крестьянства и поставить под вопрос осуществимость социализации земли.

На I съезде парии эсеры горячо спорили об использовании предвыборных собраний для революционной агитации. Предложение В.М. Чернова выступать на них с пропагандой партийной программы и тактики, Учредительного собрания нашло поддержку меньшей части делегатов. Большинство протестовало, дело дошло до обвинения Чернова в страшном злодеянии - «компромиссе», так что тому пришлось клятвенно заверять съезд в своей неизменной преданности революции и неприятии компромиссов. Без обсуждения была принята резолюция о продолжении террористической тактики «до полного завоевания политических свобод», усилении центрального и местного политического террора и «партизанской войны». Контроль над местным террором возлагался на областные организации. «Более сложные террористические акты» поручались летучим боевым дружинам. Согласно официальной партийной статистике в январе-июне 1906 г. эсеры совершили 31 покушение (объектами были генерал-губернаторы, адмиралы, генералы, служащие среднего и высшего звена государственного аппарата, агенты полиции и т.д.) Самым громким оказалось покушение М.А. Спиридоновой (боевая дружина Тамбовского комитета) на губернского советника Г.Н. Луженовского.

Не вызвала споров резолюция об отношении к другим политическим партиям. ЦК и местным организациям предоставили право заключать постоянные соглашения с «родственными», примыкающими к эсерам, организациями. С социал-демократами было решено вступать во временные боевые соглашения и, в крайних случаях, во временные соглашения для координации действий, решительно избегая слияния местных организаций, их военных, боевых и т.д. групп. Съезд энергично отмежевался от кадетов, постановив не входить с ними ни в какие соглашения и относиться «вполне непримиримо» к оппозиционным («как буржуазным») партиям.

Рассчитанный первоначально на пять дней съезд продолжался семь, но не решил всех вопросов, хотя и сыграл важную роль (принятие программы и устава, определение организационной структуры и тактики). Съезд стимулировал объективно обусловленный, наметившийся ранее раскол в неонародническом течении. Выделились левое крыло эсеров - максималистов и народных социалистов, которые осенью 1906 г. конституировались в «Союз социалистов-революционеров максималистов» и Трудовую народно-социалистическую партию (энесов).

В то же время в годы революции партия эсеров значительно окрепла. К октябрю 1906 г. в партии было 50 тысяч, еще 300 тысяч считались находящимися под ее влиянием. В городах эсеры уступали социал-демократам. Однако под их влиянием находились Всероссийский крестьянский союз, Всероссийский железнодорожный союз, «Военно-революционная организация», «Офицерский союз». В 1905-1907 гг. во всех губернских городах были созданы студенческие эсеровские организации. Почти все губернские и уездные комитеты имели свои типографии, многие прокламации издавались по 100-150 тысяч экземпляров. В ноябре 1905 г. был образован «Союз издателей социалистов-революционеров», в который вошли крупные издательства: «Молодая Россия», «Земля и Воля», «Народная мысль», в Ростове-на-Дону - «Донская речь» и др. Только в период I Государственной Думы было основано 20 ежедневных газет и несколько еженедельников.

Хотя эсеры официально бойкотировали выборы в I Государственную Думу, они активно содействовали созданию в ней фракции трудовиков (Трудовой группы). Целиком на эсеровских принципах был основан земельный проект «33-х», предложенный рассмотрению Думы. Однако, он был отклонен большинством голосов.

В связи с открытием заседаний народных представителей I Совет партии (25-27 апреля 1906 г.) принял решение приостановить террористические выступления при сохранении боевых дружин. Однако вскоре после разгона Думы террористическая деятельность эсеров была возобновлена. Внезапные нападения на представителей власти, экспроприации и уголовные грабежи банков и касс, террористические покушения захлестнули Россию. За 1906 г. революционеры убили 768 и ранили 820 представителей власти. Эсеры-максималисты с бомбами гигантской разрушительной силы 12 августа 1906 г. прорвались к даче П.А. Столыпина. В результате было убито 27 человек, 32 ранено. Власти ответили жесткими мерами. Николай II 18 августа утвердил положение о наказаниях за революционную пропаганду в армии и во флоте и подписал Указ о введении военно-правовых судов.

Тактические вопросы в новых условиях были обсуждены на созванном 20 октября 1906 г. II Совете партии. С докладом «По поводу участия в выборах во II Государственную Думу» выступил М.А. Натансон. Обращалось внимание на появление «признаков усталости в революционных рядах», откол партии народных социалистов как несомненный симптом «поворота вправо», симптомы «деморализации слева» - выступления максималистов. Поэтому устранение партии от выборов поставило бы ее «в неопределенное положение». Совет постановил использовать избирательную кампанию для организации широких масс народа во имя давления на Думу. Допускалось блокирование с родственными национальными партиями, временные соглашения с другими социалистическими и революционными партиями только лишь для проведения в Думу конкретных депутатов. «Думскую» тактику эсеров обсудил II (экстренный) съезд партии, проходивший с 12 по 15 февраля 1907 г. в Тиммерфорсе и одобрил участие в выборах.

Определилось два направления. Первое, ультрарадикальное, высказала Е.К. Брешко-Брешковская. Называя Думу частным фактом российской действительности, она призвала остерегаться ее, «как бы она не через меру поглотила наши силы», а основную деятельность партии сосредоточить на организации масс, боевых дружин, захвате земли и смене властей [54]. Второе направление в партии представлял Г.А. Гершуни. Он доказывал, что Дума имела организующее и революционизирующее влияние. Депутатам предлагалось приложить все старания для координации выступлений всех социалистических и крайне левых фракций, а по общеполитическим вопросам - всей думской оппозиции.

Эмоциональное выступление («речь всей жизни») Гершуни переломило настроение съезда. Была принята резолюция, в которой говорилось об использовании Думы как агитационной трибуны, о необходимости тесной связи деятельности депутатов с внедумской тактикой партии. В случае роспуска Думы депутатам-эсерам предписывалось отказаться от подчинения правительству, и «вместе со всей революционной частью Думы» остаться и сохранить депутатские полномочия, призвать население и армию к активной поддержке.

Острейшая борьба на выборах развернулась между социал-демократами и эсерами по рабочей курии. Социал-демократы привыкли считать рабочий Петербург своей вотчиной, игнорировали усилия эсеров. Итоги выборов, по словам В.И. Ленина, «повергли в уныние многих социал-демократов». Ю.О. Мартов отмечал: «мы ошеломлены… колоссальная победа социалистов-революционеров». Партия эсеров провела во II Государственную Думу 62 депутата, представлявших 31 губернию и область. Это были «ратники третьего состава», обладали весьма скромными способностями. Среди них не было ярких ораторов как у социал-демократов и правых, тем более эрудитов и говорунов как у кадетов.

Первоначально эсеры в Думе направили усилия на формирование оппозиционно-революционного блока. В начале марта 1907 г. группа эсеров образовала в Думе аграрную комиссию из 20 человек, пригласив в нее трудовиков. Был разработан и подписан «Проект основных положений земельного закона (Заявление 104-х членов Государственной Думы)». Аграрный законопроект думской группы был внесен на заседании II Думы 3 мая 1907 года И.Н. Мущенко.

Кроме того, эсеры внесли семь запросов (о гражданских свободах и их гарантиях, о еврейских погромах, об избиении депутатов и др.), вместе с трудовиками выпустили четыре «Письма депутатов», каждое тиражом 150 тысяч экземпляров. Со второй половины апреля действия думской группы стали радикальнее, выступления, подготовленные В.М. Черновым, определеннее.

После разгона II Думы ЦК эсеров 3 июня 1907 года тешил себя надеждой, что депутаты не сложат своих полномочий, а «граждане» поддержат их. В составленном воззвании ЦК призвал к длительной, упорной борьбе, первым шагом которой должна была стать подготовка к всеобщей забастовке. Выдвинутая тактика не дала ожидаемого результата. «Эсеры не оправдали себя как организаторы и практические руководители», - отмечал В.М. Чернов. По его мнению, существовал ряд противоречий между деятельностью революционных сил и реакцией масс: «9 января народ пошел не за партиями, а за священником; 17 октября революционеры призывали не верить царскому Манифесту, а народ ликовал; «левые» призывали к бойкоту Думы, а народ активно участвовал в голосовании».

Революция 1905-1907 гг. создала в России и ее социалистическом движении совершенно новую атмосферу. Она заставила и большевиков, и меньшевиков остро почувствовать вою организационную слабость, оторванность от широких слоев народа, неготовность к большому политическому диалогу с другими демократическими силами. Меньшевики в 1905 г. эволюционировали влево, охотно шил навстречу большевистскому радикализму и в области практической работы все чаще успешно действовали с большевиками. Результатом этого было так называемое «объединительное» движение в РСДРП, завершившееся весной 1906 г. формальным объединением большевиков и меньшевиков.

Однако неудача первого решительного натиска на царизм, ставшая очевидной после декабря 1905 г., быстро отрезвила меньшевиков, а практика политической борьбы в 1906-1907 гг. (работа в профсоюзах, деятельность I и II Государственной Дум) вновь развеяла большевиков и меньшевиков в разные стороны. При этом меньшевики в соответствии со своими теоретическими установками бросили главные силы на работу в легальных и полулегальных организациях, тогда как большевики продолжали делать ставку на нелегальную боевую работу, хотя и осваивали постепенно думскую трибуну и расширяли свое влияние в профсоюзах. Характерно, что если в 1905 г., когда революция стремительно шла на подъем, меньшевики часто говорили по-большевистски, чтобы сохранить влияние на рабочие массы, то в 1906-1907 гг. уже большевики, хотя и с некоторым опозданием, вынуждены были заимствовать опыт меньшевиков, которые раньше почувствовали, что революция идет на спад и «красный декабрь» 1905 г. в ближайшее время не повторится.

Революция способствовала внутренней консолидации как большевизма, так и меньшевизма, закрепила и сделала более зримыми принципиальные различия между ними, показав обе фракции РСДРП в действии.

1905-1907 гг. были чрезвычайно важным периодом и в истории партии эсеров. Из совокупности немногочисленных, глубоко законспирированных, по преимуществу интеллигентских кружков она превратилась в деятельную организацию десятков тысяч, предложила свой вариант преобразования России. Партия социалистов-революционеров выступила с собственной социальной доктриной, став единственным реальным социалистическим конкурентом социал-демократии. Применяемое ею специфическое средство борьбы - террор, болезненно воспринималось правительственными кругами, но до определенного времени пользовалось поддержкой части русского общества.

В политической концепции революционных партий отразилась и общинная психология, и пренебрежение к праву, характерное для политической истории страны. Лозунги всеобщего и полного политического равенства, прямого законодательства, выборности и сменяемости во всякое время всех должностных лиц, право каждого участвовать в решении государственных вопросов были основаны на вере в преимущества прямой демократии народа и поддерживались пропагандой опыта трудовой общинной демократии в России. В качестве ближайшей политической задачи социал-демократы видели сосредоточение верховной власти в руках законодательного собрания, а эсеры призывали к созыву Земского собора. В этих проектах не оставалось места монарху, но идея самодержавия сохранилась, ибо самодержавие монарха должно быть заменено самодержавием народа.

4. ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ПРОГРЕССИВНЫЙ БЛОК

Вопрос о возможности быть втянутыми в войну был поставлен министром иностранных дел А.П. Извольским уже в 1908 г. в связи с активизацией Австро-Венгрии на Балканах. По мнению большинства исследователей, Николай II не хотел войны и всячески старался не допустить ее начала. Наиболее дальновидные политические деятели убеждали царя в неподготовленности к войне и в возможности новой революции на почве военных поражений. Своеобразные доводы приводил лидер правых в Государственном Совете П.Н. Дурново. Еще в феврале 1914 г. он в записке, предназначенной царю, предостерегал его против войны с Германией и в качестве главного аргумента выдвигал «слабость российского либерализма», который не сможет сдержать революционные выступления, вызванные военными неудачами.

В литературе традиционно обвиняют царское правительство в плохой подготовке русской армии и военной промышленности к первой мировой войне. Действительно, Россия подключилась к гонке вооружений позже других стран, поэтому ее военно-политический потенциал уступал немецкому. Но следует иметь в виду, что вряд ли кто-нибудь из военного руководства любой из воюющих стран предполагал, что война продлиться более 4 лет. Генеральные штабы рассчитывали максимум на 3--4 месяца, в худшем случае на полгода. Это обстоятельство, видимо, определило окончательное решение царского правительства, тем более преобладающим становилось мнение, что война поможет стабилизировать внутреннее положение и отвлечет рабочий класс от борьбы.

Тем самым война становились средством выхода правительства из очередного внутриполитического кризиса, который не удавалось перевести и конституционный. Сама кризисная ситуация не разрешалась, а загонялась «вглубь». В этом отдавали себе отчет все политические партии, но каждая из них пыталась по-своему использовать как экстремальную обстановку, созданную войной, так и ее возможные последствия. Правые силы надеялись использовать чрезвычайную ситуацию, чтобы восстановить в полном объеме самодержавную монархию, свернуть прежний реформистский курс, а затем и укрепить власть монарха на волне патриотизма.

24 июля 1914 г. Совету Министров были предоставлены чрезвычайные полномочия: он получил возможность разрешать большинство дел самостоятельно от имени царя. Возросла и личная власть председателя Совета Министров и отдельных министров. С июля 1914 по июнь 1915 г. через Совет Министров прошли и были утверждены 285 чрезвычайных указов. Законы военного времени открывали широкий простор для деятельности органов администрации, полиции, жандармерии и цензуры, облегчали и упрощали судопроизводство. Относительно стабильным был и состав «кабинета» министров -- все основные министерские посты занимали лица, назначенные еще до войны. В частности, пост главы правительства с января 1914 г. оставался за противником народного представительства И.Л. Горемыкиным.

Во главе всех армий России закон ставил ответственного только перед императором Главнокомандующего, при котором сосредоточивался аппарат Ставки. Верховным Главнокомандующим был назначен дядя царя -- кавалерийский генерал великий князь Николай Николаевич.

Однодневные заседания Государственной думы и Государственного Совета 26 июля прошли под знаком доверия правительству. Открывший чрезвычайное заседание Думы М.В. Родзянко произнес торжественную речь о «единении русского царя с верным ему народом». От имени своей партии выступил вождь кадетов П.Н. Милюков, который заявил: «В этой борьбе мы едины; мы не ставим условий, мы ничего не требуем. Мы просто кладем на весы нашу твердую волю победы» [55]. Речь Милюкова была созвучна настроениям либеральной оппозиции, которая рассчитывала на деловое сотрудничество с властью в годы войны, а победу, одержанную в союзе «с западными демократиями», надеялась использовать для дальнейших шагов по пути демократической модернизации страны. П.Н. Милюков подчеркнул: «Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства, наш первый долг -- сохранить нашу страну единой и нераздельной и удержать за ней то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается у нас врагами. Отложим же внутренние споры; не дадим врагу ни малейшего повода надеяться на разделяющие нас разногласия и будем твердо помнить, что теперь -- первая и единственная задача наша -- поддержать борцов верой в правоту нашего дела... пусть наши защитники не обращаются с тревогой назад, а смело идут вперед, навстречу победе и лучшему будущему» [56]. Обещая правительству поддержку, кадеты и октябристы в своей печати выражали надежду на то, что проявленное во время войны единение царя и общества заставит власти после войны, в порядке «благодарности», пойти на уступки, осуществить давно разработанную ими программу реформ.

Рукопожатие Пуришкевича и Милюкова символизировало «единение сил» перед лицом внешней опасности. В духе непреклонной решимости защищать отечество от имени трудовиков выступил А.Ф. Керенский. В своем заявлении он сказал: «Крестьяне, рабочие и все, кто желает счастья и процветания страны, будьте готовы к тяжким испытаниям, которые нас ожидают впереди, соберитесь с силами, ибо, защитив свою страну, вы освободите ее» [57]. В этом же выступлении осуждалась война, содержалась критика внутренней политики правительства и выражалась надежда, что «внутренняя... сила русской демократии вкупе с другими движущими силами русского народа... защитят отечество и культурное наследие».

Выступавшие на заседании Думы депутаты делали заявления о преданности правительству, государству, народу. Диссонансом прозвучало выступление представителя социал-демократической фракции. Огласив общую декларацию, осудившую войну, и противопоставляя ей международную солидарность трудящихся, большевистская и меньшевистская фракции покинули заседание Думы, не приняв участие в утверждении военного бюджета. Впоследствии меньшевики, возглавляемые Н.С. Чхеидзе, изменили линию своего поведения в Думе, согласовывая ее с действиями либералов. Их заявление 26 июля историки склонны объяснять отсутствием информации о позиции лидеров своей и западноевропейской coциал-демократии.

Внешне первый год войны вызвал сплочение различных политических сил вокруг трона, известную стабилизацию абсолютизма в России. Государственная Дума и Государственный Совет после однодневных заседаний 26 июля 1914 г. не собирались до января 1915 г. Отсутствие «законодательных» палат, вотум доверия, который вынесла правительству Дума, интенсивная деятельность самого правительства, более суровые порядки в стране создавали видимость возвращения всей государственности России к дореволюционным порядкам и временам.

Определенные основания для такого вывода давала и специфическая психологическая обстановка начального периода войны. Внешне она характеризовалась стихийным и сознательным патриотизмом, основанным на чувстве ненависти к врагу. Сплочение перед внешней опасностью стало основой для пропаганды лозунга «защиты отечества», призывов к гражданскому миру, временному отказу от политики реформ. Однако следует иметь в виду, что частью общества, например солдатами, лозунг «защиты отечества» воспринимался как сопроводительно-казенный. Они шли на войну в силу приказа, слепой покорности. А такой «патриотизм» был чреват слепой непокорностью.

Важно учитывать и то обстоятельство, что общее несчастье, основанное на чувстве ужаса и отчаяния, ненависти к врагу, не только объединяет, но и ожесточает. Неопределенность психологического состояния как результат сложного переплетения бурных чувств, вызванных войной, продолжала противоречивую линию поведения: от ультра- до антипатриотизма.