Колонизация Антильских островов: от Бредского до Утрехтского мира (1667-1713)

Наиболее ярким примером тому может служит такая жизненно важная для экономики Антил отрасль, как работорговля. У англичан, а к 80 гг. XVII в. и у французов она уже вполне оформилась как отдельное специализированное направление торговли, официально закрепленное за монопольными торговыми Компаниями. Правда, в английском случае реалии далеко не соответствовали официальным предписаниям в области работорговли. Несмотря на то. что формально все виды торговли с Черной Африкой были монопольным правом Королевской Африканской Компании, образованной в 1662 г., с течением времени они все больше переходили в руки английских торговцев, не входивших в ее состав. Именно с «частниками» главным образом и был связан рост английской работорговли во второй половине XVII в. Вместе с тем, возросшие объемы английской работорговли привели к тому, что теперь уже Англия выступала как-основной работорговец на Антилах, заменив таким образом прежнее голландское преобладание в этой отрасли. Что касается французских работорговцев, то в начате века, как свидетельствуют современники, они были отнюдь не на высоте: «Негры-рабы, что мы используем на островах, идут к нам по большей части от двух Компаний Африки и Сенегала, которые получили от короля исключительное право на ведение этой торговли. Я говорю по большей части, так как во время войны мы часто имеем негров, захваченных на вражеских судах, идущих из .Африки, а во время мира к нам их прибывает еще больше посредством тайной торговли, что ведется с англичанами, голландцами и датчанами с острова Сен-Тома.

Компании Гвинеи и Сенегала обязаны по своему договору с королем каждый год поставлять на острова достаточно значительное количество рабов, я думаю около 2х тысяч...но по бессилию ли, или по какой другой причине... когда я приехал на острова, вот уже долго как не было слышно о неграх от этих Компании. Все, что Компании делали, так это мешали, в силу своих патентов, чтоб частные торговцы могли плавать к берегам Африки, но крайней мере не купив у них на то разрешения...»' J.

Впрочем, атмосфера всеобщего покрывательства и круговой поруки, пропитывавшая колониальное общество, помогала несчастью колонистов, которых национальная работорговля не могла обеспечить рабочими руками для развития производства. И главным их торговым партнером по логике вещей должна была выступать и выступала та нация, у которой эта отрасль торговли была в тог момент развита лучше всего. - англичане. Лаба весьма обстоятельно рассказывает о том. как происходила эта торговля, дававшая «не основную часть» поступления рабов на французские Антилы: «Англичане бесконечно превосходят нас в этом. Они имеют негров столько, сколько хотят, и по дешевке. Превосходный негр.* т. е. хорошо сложенный, от 18 до 20 лет, крепкий и без изъянов, идет у них лишь за 100-120 экю. В Англии, как и во Франции, есть Компании, которые одни только имеют исключительное право торговать неграми на побережье Африки, привозить их в Америку и препятствовать прочим англичанам вести эту торговлю без их разрешения. Но это не мешает тому, чтобы другие англичане плавали торговать на побережье Африки, если они имеют достаточно сил, чтобы защищать себя против кораблей Компании, которые имеют право их захватывать. И в этом случае действия Компании против них считаются такими же обоснованными, как будто бы они являются врагом нации... Этих торговцев называют контрабандистами (interloppes) ...

Когда они совершили свою торговлю в Гвинее, они приходят продан. негров на острова со всеми предосторожностями, которые должны принимать люди, боящиеся, что их захватят и подвергнут конфискации...Они всеїда настороже, так как им надо всего бояться, и они не позволяют подойти к себе никакому судну, если оно не подаст им условного сигнала, о котором их агенты договариваются и оповещают их, так как они меняют его каждое плавание, опасаясь неожиданного нападения. Контрабандисты продают своих негров дешевле, чем Компании. Это приводит к тому, что у них покупают охотнее, хотя покупатель подвергается риску потерять все, что купил, и предстать перед судом. Тем не менее, так как есть лекарство от всего за исключением смерти и находятся средства приручить самых свирепых животных, англичане, которые являются очень ловкими людьми, весьма смягчили чиновников своих Компаний. Французы же, которые хвалятся тем, что подражаю! всему, что происходит у других, сделали большинство чиновников своих Компаний самыми сговорчивыми и честными (honnetes - sic !) людьми, что есть в мире. Мы договариваемся с ними, и все довольны, за исключением пайщиков Компаний, но это уж их дело. Верно. ч\о чиновники, чтобы сохранить свои места и иметь честный вид. время от времени производят какую-нибудь конфискацию, и вот здесь заметна их осмотрительность, так как они всегда захвватывыают только самых плохих и дефективных негров, о потере которых работорговцы не очень сожалеют; в то время как никогда не слышно, чтобы суда и те. кто ими управляет, или те. кто купил негров, когда-либо арестовывались»

Можно констатировать, что в сфере работорговли французы и англичане выступали как конкуренты, причем пока что дела в этой области складывались для французов не совсем удачно. Их национальная работорговля не могла еще в полной мере потеснить иностранцев на рынке своих колоний, не говоря уж о том. чтобы захватить там лидерство. В свою очередь активность английских работорговцев на французских Антилах, несмотря на стремление властей Франции сделать их исключительной вотчиной национальных работорговых Компаний, не могла не вызывать раздражения метрополии. Как уже многократно говорилось, работорговля жизненно важна в структуре колониального хозяйства, но. как мы видим, она не является делом самих плантаторов, те лишь жаловались на недостаточные поставки и дороговизну негров, которых они были готовы покупать у любого, кто их предложит. Таким образом, проблемы, связанные с соперничеством в сфере работорговли, равно как и с ее развитием, самих колоний касались лишь весьма опосредованно. Их корни лежали в Европе и крылись в таких вопросах, как общее развитие национального флота и африканской торговли. Именно торговые круги Европы пока организовывали и вели эту торговлю и именно они, наряду с государственной властью, пекшейся о соблюдении эксклюзива в колониальной торговле, вели конкурентную борьбу с прочими игроками на этом рынке. Пока же можно констатировать, что в конце XVII в. здесь доминировали частные английские торговцы. В торговом отношении они превосходят французов и прежних лидеров голландцев, а их парламентское лобби одерживает в этот момент решительную победу над Королевской Африканской Компанией, отзыва монополии которой они добились в 1697 г3 \ Вместе с тем. в тот период и во французской работорговле происходил определенный прогресс. Если в первой половине века эта отрасль у французов вообще практически отсутствовала, то теперь она сформировалась и начала постепенно развиваться. Безусловно, по сути новорожденная отрасль торговли не могла сразу выступать серьезным конкурентом более развитой английской работороговли. лишь постепенно она начинает набирать силу, чтобы в постоянной конкурентной борьбе с англичанами достичь своего расцвета в XVIII в.

По мере прогресса экономики антильских колоний Англии и Франции и усиления позиций этих держав в регионе, происходит также расширение и укрепление общего комплекса торговых связей здесь. В целом, при некоторой условности подобного разграничения, можно выделить в этих связях два крупных направления. Во-первых, это весь комплекс торговых связей самих английских и французских антильских колоний, который обеспечивай непосредственные потребности островов. В него, главным образом, входили работорговля и товарообмен колоний с различными территориями продукцией планіационного хозяйства взамен на необходимые им товары. Во-вторых, значительной региональной областью торговли была коммерция с испанской Америкой -направление, лишь отчасти связанное с самими антильскими колониями Англии и Франции.

Что касается первой сферы, то в целом и география торговых связей британских и французских Аитил, и ассортимент их товарооборота остались неизменными, при том что объемы торговли, по сравнению с первой половиной века, безусловно возросли. Основными торговыми партнерами антильских колонии обеих наций по-прежнему выступали Европа, Африка и североамериканские колонии. В то же время внутри самой этой схемы во вторую половину XVII в. по сравнению с предшествующим периодом имела место определенная смена акцентов. Важнейшим изменением, произошедшим в торговле французских Анти.т в эту эпоху, стал, как уже отмечалось, постепенный рост доли торговли с метрополией в общем объеме их товарооборота 6. Это ярко контрастировало с прежним почти безраздельным господством голландцев в качестве основною торгового партнера французских Аитил. Тем не менее, несмотря на существенный прогресс, национальная коммерция все еще не смогла полностью занять господствующее положение во всех областях торговли французских Аитил. В поставках рабов во французские колонии, как уже было показано, по-прежнему доминировали иностранцы, только голландцев на этот раз сменили англичане. Вместе с тем, остается не совсем ясным вопрос о том, какова была в тот период доля английских североамериканских колоний в общем объеме торговли французских Антил. Безусловно, как и связи с английскими работорговцами, подобная торговля являлась грубым нарушением эксклюзива. но ее конституирование было предопределено взаимной комплемен гарностыо экономической специализации североамериканских и антильских колоний и их географической близостью.

Интересна в этой связи попытка французских властей выстроить подобную схему торговых отношений между французскими Антилами и Канадой, о чем свидетельствует переписка Кольбера с канадскими губернаторами и интендантами. Вырисовывается даже определенная, вполне стройная схема планируемой торговли. «Я не преминул дать отчет королю о трех судах, которые были построены в Канаде в прошлом году и отправлены на французские острова Америки. Начало этой торговли было очень приятно Его Величеству, так как она. несомненно, даст значительные доходы жителям этой страны, если они займу гея ее поддержанием и увеличением. Очень упорно стимулируйте их к строительству новых судов, чтобы пользоваться ими для транспортировки дерева и припасов на острова, чтобы загружать там сахар, привозить его во Францию и оттуда привозить в означенные области припасы и товары, которые им необходимы...»1 ": «Его Величество желает чтобы вы склоняли их [колонистов - А. К] насколько возможно к развитию морской торговли и чтобы вы дали им знать, что так как острова нуждаются в большом количестве дерева, солонины, муки для своею проживания, то жители с легкостью могут установить торговлю из Канады на острова и с островов во Францию и эта торговля будет им очень выгодна»'98.

Но. в конечном счете, из-за слабого развития французской Каналы это направление так и не стало играть в торговых связях французских Антил той роли, что несмотря на все ограничения эксклюзива играла для них постепенно развивавшаяся торговля с английскими североамериканскими колониями.

В отличие от французов, у англичан во вторую половину века национальная коммерция практически полностью удовлетворяла весь спектр потребностей их аитильских владений. Впрочем, здесь стоит скорее говорить о разделе сфер влияния, когда после определенных трений североамериканские торговые кр> і и по вышеназванным причинам закрепили за собой снабжение островов сырьем и продовольствием, а купцам метрополии досталась торговля .мануфактурными товарами и рабами. Подобное положение вещей вполне вписывалось в доктрину эксклюзива, так как коммерция колоний также считалась национальной. Правда, по мере развития судоходства и промышленности североамериканских колоний их торговые круги начинают медленное продвижение и на эти рынки оршанских Антил, но это было уже делом следующего - XVIII в399.

В то же время, по мере развития британских и французских Антил. общий комплекс их торговых связей еще более расширялся. Наряду с крупными отраслями торговли, такими как вышеперечисленные, здесь появлялись и мелкие, внутрирегиональные ее направления, отвечавшие экономическим интересам одного острова или группы островов. Так, вопреки всем принципам эксклюзива, поощряемая хозяйственными потребностями и колониальной круговой порукой, практиковалась торговля между отдельными английскими и французскими островами, как об этом свидетельствует Лаба, путешествовавший на барке с французской Мартиники на английский Барбадос, а также с датскими и голландскими антильскими колониями.4 ' Примером того же рода может служить и описанная Лаба ситуация на Санто-Доминго, где экономика животноводческих гасиенд испанской части острова оказывалась вполне комплементарна к экономике французских плантаций: «Неграм дают лишь пататы...Тем не менее, на Санто-Доминго не такая уж и большая статья расходов для плантатора давать им и мясо, ибо испанцы приводят во французские округа быков и коров в таком количестве, в каком мы можем в них нуждаться. Этот скот идет по 4-5 экю за голову. По крайней мере столько давали в 1701 г. Когда на плантации 120-130 негров, им дают 2 быка или 2 коровы в неделю на мясо...Этого удобства вовсе нет на наших Наветренных островах, где надо покупать солонину из Европы, которая редко продается и всегда дорога»401.

Из-за прогрессирующего политического и экономического ослабления Мадрида его владения в Новом Свете с течением времени все более представали как огромный слабо заполненый и плохо защищенный рынок, куда всеми силами стремилась проникнуть любая из наций, действовавших в западном полушарии. Именно это положение дел и являлось той основой, на которой возник комплекс торговых связей, который обозначается как «торговля с испанской Америкой». И хотя само ее зарождение относится к предыдущему столетию, в XVII в. она. в связи с еще большим всемерным ослаблением Испании и усилением прочих европейских держав, получает дополнительный импульс для своего расширения и укрепления. Притом что формально рынок испанской Америки, как впрочем и любой колонии, являлся закрытым для иностранцев, можно говорить о нескольких способах. которыми иностранцы преодолевали это г запрет. Во-первых, часть контрабандной торговли с испанской Америкой велась в рамках официального товарообмена Испании со своими колониями с использованием системы флотов, отправлявшихся из Кадиса. В этом городе в XVII в. сложилась и постепенно укрепляла свои позиции достаточно многочисленная интернациональная группа торговцев, в число которых входили англичане, французы, голландцы, которые различными пулями добивались погрузки своих товаров на испанские корабли, плывущие в Америку '". Во-вторых, еще в XVI в. зародилась, а в XVII в. с развитием европейского судоходства значительно окрепла и контрабандная торговля с испанской Америкой напрямую из различных стран Европы или из Африки, если речь шла о работорговле. И, наконец, по мере усиления позиций англичан, французов и голландцев в антильском регионе, возникает третье направление этой торговли, связанное с использованием антильских колоний как промежуточных баз. И если два первых направления в той или иной мерс сложились еще в XVI в.. то последнее по понятным причинам смогло получить развитие лишь в XVII в. Основоположниками здесь выступили голландцы, антильское владение которых -Кюрасао, - уже в первую половину века стало крупнейшим на Антилах центром торговли с испанской Америкой и особенно с венесуэльским побережьем.

Лаба весьма подробно рассказывает о том, как велась торговля с испанской Америкой напрямую. Зачастую, по его словам, контрабанда, если не считать некоторых уловок, применявшихся для того, чтобы формально обойти запрет на торговлю с иностранцами, происходила как обычный товарообмен, в котором с одной стороны участвовали английские, французские, голландские купцы, а с другой - их испанские контрагенты в Новом Свете. Отказ Испании во второй половине XVII в. от доктрины закрытого моря и признание ей законности присутствия в регионе прочих наций еще более облегчили контрабанду. Иностранные суда, которые больше не считались априори врагами Мадрида. теперь уже вполне легально, ссылаясь на форсмажорные обстоятельства, могли попросить разрешение зайти в порты испанской Америки. Запрету на торговлю с иностранцами это не противоречило, а коррумпированность колониального общества облегчала дело. После того же как судно заходило в порт, начиналась торговля, организованная, как следует со слов Лаба, следующим образом: «Формальности соблюдены, товары [выгруженные с иностранною корабля - А. К.) тщательно запираются, на двери склада, через которые вносились товары. накладывается печать. Но заботятся о том. чтоб у склада была другая, не опечатанная дверь, через которую товары с корабля и вывозят ночью и заменяют те товары, что взяли, ящиками с индиго, кошенилью, ванилью, серебром в слитках или в монете, табаком и другими товарами. Как только торговля заканчивается, оказывается, что течь заделана, мачта укреплена, а судно готово к отплытию. Но этого не достаточно, нужно найти средство, чтоб тот, кто купил товары, мог их продать. По этой причине губернатору или его чиновникам заявляют, что судн\ не хватает денег, чтоб купить необходимое продовольствие или оплатить то. что взяли на время, пока чинились. Просят разрешения продать товары точно в пропорции к тому, что надо купить или уплатить. Губернатор и его совет после ужимок соглашаются и корабль продает несколько ящиков товаров, чтоб основная часть груза, которую купили эти господа [т. е. испанские торговцы - Л. К.], могла быть свободно продана и чтоб на это не могли пожаловаться. ..Вот так и продаются даже самые крупные грузы»4 \

В то же время, можно судить не только о способах организации этой торговли, но и об основном ассортименте ее товаров. Главными статьями экспорта в испанскую Америку были европейские промышленные товары и рабы. Вот как. по словам Лаба, выглядел груз французской каботажной* барки, ведшей подобную торговлю в момент, когда доминиканец сел на нее:«Мы были гружены индиго, некоторым количеством серебра в слитках и пиастрах; у нас имелось немного золотого песка, множество ящиков с бретонскими полотнами. ..шелковыми чулками, нитями, шляпами и галантереей, которые остались от груза, который погрузили на барку, чтобы торговать с испанцами по пути»""'4.

Отсюда следует, что для самого плантационного хозяйства французских и английских Антил, доминировавшего в экономике большинства из лих островов, испанская Америка представляла довольно-таки ограниченный интерес в качестве торгового партнера. Торговля с ней была не настолько комплементарна, как в случае с Северной Америкой. Вместе с тем. в определенной степени она выступала и прямым конкурентом плантационного хозяйства английских и французских Антил. если принять во внимание тот ассортимент товаров, что она предлагала помимо серебра. И если кошениль и ваниль не являлись на островах рыночными культурами, то такие товары, как индиго, играли большую роль в антильском экспорте. Правда, нельзя сказать, что плантационное хозяйство английских и французских колоний совсем уж не нуждалось в торговле с испанской Америкой: определенные статьи его продукции, по свидетельству современников, находили там сбыт: «Водка, что делают на островах из пенок и сахарного сиропа, не менее широко распространена, ее назыывают гвильдив или таффия. ...Большое количество ее везется испанцам на побережье Каракаса, Картахены. Гондураса и Больших Антил. Они не делают никакого различия между ней и той. что сделана из вина, лишь бы она была разлита в хорошо закупоренные английские бутыли Англичане также потребляют ее много и. также как испанцы, не являются ее тонкими ценителями»

Вместе с тем. испанская Америка выступала конкурентом британских и французских Антил не только как производитель, но и как потребитель. Особенно ярким примером подобного соперничества, наглядно иллюстрирующим сложимо структуру всего комплекса Вест-Индской торговли и противоречивость ингсрссов различных сторон, участвовавших в ней, являлся вопрос о работорговле с испанской Америкой. Хотя и медленно по сравнению с колониями Англии и Франции, но и во владениях Мадрида в Новом Свете продолжалось развитие хозяйства, что. в свою очередь, требовало дополнительных рабочих рук. Эта потребность, судя по всему, была настолько острой, что испанцы даже установили в 1685 г. официальные связи с Ямайкой, учредив на острове нечто вроде торгового преставительства по закупке негров, которых потом импортировали в материковые колонии Испании. Вместе с тем. продажа рабов испанцам вызвала бурные протесты самих плантаторов Ямайки, жаловавшихся, что таким образом Королевская Африканская Компания, обладавшая в то время монополией на работорговлю, лишает их возможностей развития хозяйства, так как продает лучших негров испанцам, которые были лучшими плательщиками, покупали рабов дороже и оплачивали сделки не товарами и векселями, а наличными. Безусловно, учитывая, что значительное количество рабов попадало на Анти.ты контрабандным путем через частных торговцев, плантаторы несколько кривили душой, жалуясь на саму Компанию. Тем не менее угроза их интересам была налицо, и. опасаясь, что продажа рабов испанцам через этот канал станет для английских работорговцев более привлекательна, нежели снабжение самой Ямайки, плантаторское лобби приняло ответные меры. Колониальная ассамблея острова, которая обладала правом законодательной инициативы, провела в 1681 г. закон, облагавший вывоз рабов с Ямайки сбором в 5 фунтов с головы, что в среднем составляло 1/6 цены раба. Это в свою очередь вызвало недовольство уже торговых кругов ь.

Таким образом, можно предположить, что асьенго. полученный в 1701 г. французами, в определенной степени ущемлял интересы самих французских антильских колоний. Французская работорговля той эпохи из-за своего слабого развития не могла удовлетворить запросы даже национальных колоний, в то время как расширение области ее торговой монополии за счет более привлекательного испанского рынка должно было вызвать определенное свертывание поставок рабов в национальные колонии.

Таким образом, для плантационного хозяйства британских и французских Антил, как мы видим, испанская Америка представляла собой не слишком уж привлекательного торгового партнера, а кое в чем и прямого конкурента. Тем не менее, если взять в целом весь комплекс экономики антильских островов, то в хозяйственной жизни отдельных территорий торговля с испанской Америкой занимала весьма значительное место. Это были, главным образом, те из неиспанских Антил, которые соседствовали с материковыми владениями Испании. Именно туда из-за размеров и платежеспособности этого рынка и шел основной поток иностранной контрабанды. Подобные острова служили торговыми базами, откуда товары, доставленные из Европы и прочих частей света. перераспределялись на рынок испанской Америки, что да ват о занятие определенному числу местных торговцев и мелкому каботажному судоходству этих островов. Зачастую это была своеобразная «розничная» торговля напрямую с самими испанскими колонистами без использования посредничесгва испанских купцов'1 . Благодаря такой организации торговли иностранцы могли шире проникать в испанскую Америку, охватывая различные ее уголки, лучше реагировать на конъюнктуру, а прямой контакт с потребителями в обход посредничества крупных колониальных торговцев позволял получить большие барыши.

Безусловно, вторая половина XVII в. стала временем постепенного роста торговли с испанской Америкой, шедшей через неиспанские антильские колонии, и временем появления новых игроков на этой арене. Вели в первой половине века здесь практически безраздельно лидировал Кюрасао, то к концу века его серьезным конкурентом выступила английская Ямайка. Именно тогда и складывается своеобразная модель экономики этого острова, отличавшая Ямайку от прочих английских Антил, в которой наряду с развитым поликультурным плантационным хозяйством не меньшую роль играна и активная торговля с испанской Америкой. Возникновение подобной экономической модели имело определенные последствия и для социума острова: хотя в социально-экономическом плане развитие Ямайки в целом происходило по обычному пути развития плантационных колоний, тем не менее в системе ее политической власти не сложилось того преобладания крупных плантаторов, как это имело место на прочих английских Антилах. Их олигархия здесь в значительной степени уравновешивалась торговыми кругами, позиции которых в колонии были не менее сильны.

Следует отметить, что французы в этот период также не оставили без внимания попытки начадить торговлю с американскими владениями Мадрида. используя свои антильские колонии как базы для нее. И если планы Кольбера превратить Гренаду во французский аванпост для всего спектра возможных действии в испанской Америке так и остались втуне, то на французском Санто-Доминго, как об этом свидетельствует Лаба, к концу века торговля с испанской Америкой достигла определенных успехов. Одним из главных ее участников здесь была созданная в метрополии в 1698 г. Компания Санто-Доминго, декларируемой целью которой являлось заселение и развитие юго-западной части острова. Впрочем, это не мешало Компании «расширить» сферу своей активности, как это следует из «Нового путешествия...»: «Представляется, что цель этой Компании не столько заселять и окультуривать эту часть острова Санто-Доминго, сколько иметь удобный и безопасный склад для кораблей или барок, что она отправляет торговать на побережье материковых владений Испании. Англичане Ямайки, голландский Кюрасао,...извлекают самые большие свои доходы от этой торговли, которую отныне они вынуждены будут делить с нами, если мы сможем воспользоваться своими выгодами и не оставим погибнуть это предприятие, в отличие множества прочих, что мы имеем в других частях света. Надо надеяться, что директора этой Компании, которые являются первыми чиновниками Поншартрена. будут более мудры и счастливы, нежели другие предприниматели, большинство из которых разорились в предприятиях, которые они начинали».410 Впрочем. Компания была связана не только с Поншаргренами. В дальнейшем, когда французская Компания Гвинеи получила в 1701 г. асьенто. обе Компании, в числе акционеров которых присутствовали одни и те же лица, во многом объединили свои усилия, на время превратив Санто-Доминго в крупный центр контрабандного импорта в испанскую А.мерику европейски.х товаров под прикрытием асьенто. Гак что вопрос об асьенто сводился не только, а возможно и не столько к работорговле: значительную роль здесь играм и вопрос развития торговли товарами, производимыми национальной промышленностью на таком крупном и формально закрытом рынке, каким являлась испанская Америка. И то. что делали французские асьентисты. было продолжено и еще более развито англичанами, получившими асьенто по Утрехтскому миру.

Впрочем, для самого Санто-Доминго того времени эфффект от торговли с испанской Америкой был несомненен: «На Санто-Доминго видно гораздо больше испанской монеты, чем французской....Корсарство, взятие Картахены, два грабежа Ямайки и прочих мест, торговля, что установилась с Рисвикским миром в различных местах континента, наполнили Санто-Доминого большим количеством серебра и золота в монете».

Следует также отметить, что торговое проникновение французов в испанскую Америку значительно усилилось в годы войны за Испанское наследство. Помимо торговли на атлантическом побережье американских владений Мадрида, в литературе отмечены также попытки установить торговлю и на тихоокеанском побережье испанской Америки. Примером тому служит французская «торговля южного моря», в которой участвовал ряд французских портов

Вне всякого сомнения подобная активизация торгового проникновения французов в испанскую Америку не могла не задевать интересов англичан, тем более что появление еще одного игрока на рынке, емкость которого была не так уж и безгранична, сбивало спекулятивные прибыли от контрабанды: «Эта торговля была очень прибыльна, до тех пор пока французы не нашли способа ее испортить, когда их купцы появлялись одновременно в одном месте, привозя слишком много товаров, и продавати их таким образом по низкой цене. Англичане и голландцы в этом гораздо умнее нас; хотя они столь же жадны, как и мы, они умеют сдерживаться, не лезут вперед друг друга и поддерживаю! торговлю на одном уровне...» .

В целом, можно предположить, что несмотря на значительную роль торговли с испанской Америкой в экономике отдельных неиспанских колоний, ее основы и интересы, связанные с ней. имели не местный, а европейский характер.

Именно на европейские торговые и промышленные круги была в этот момент замкнута поставка основной части товаров этой отрасли торговли. Лнтилы и местные коммерсанты служили, главным образом, посредниками между Европой и испанской Америкой.

Безусловно, за всей этой широкой картиной торговых связей и товарообмена в Вест-Индии стоит многообразный и интернациональный мир коммерсантов, наверное, еще менее изученный, чем мир плантационного общества и хозяйства. Оба этих мира, безусловно, имели много точек соприкосновения, но было бы ошибкой говорить, что они тождественны. «Мир коммерсантов» кула шире «мира плантаций», он вобрал в себя всю множественность направлений вест-индской торговли, он связан практически со всем спектром колоний Нового С всі а и то же время, безусловно, в значительной степени ориентирован на европейский рынок, а политические и экономические процессы, происходящие в Европе, во многом диктуют его поведение. Если сама колониальная экономика и общество Антил в некоторой степени являлись самодостаточными, - им было все равно, кто обеспечивает их нужды, лишь бы обеспечивал хорошо, - то антильская торговля во второй половине XVII в. была завязана главным образом на Европу и отчасти па Северную Америку. Она являла собой лишь вершину айсберга, толщу которого составляли политические и экономические процессы, происходившие в Старом Свете: изменения соотношения сил между державами здесь, развитие национального судоходства, торговли и т. п. И во второй половине века, как мы видим, параллельно с выходом в мировой экономический и политический авнгард Англии и Франции меняется соотношение сил в антильской торговле и прежде преобладавшие в этой области голландцы во многом сдают свои позиции двум этим новым действующим силам. Вместе с тем, «мир торговли» Вест-Индии и сам мог оказывать влияние на Европу, если учитывать рост значения торговли в мировой политике того времени. Особенно велика была ее политическая роль в Англии, где благодаря развитию парламентской системы различные лоббистские группы получили возможность непосредственного влияния на национальную политику ". Торговцы, как и плантаторы, также искали свою выгоду и не всегда, как мы видим, это соответствовало интересам социума и хозяйства колоний, и наконец, той политической верхушки, что играла все большую роль в их жизни -крупных плантаторов. Все это заставляет обратить более пристальное внимание на изучение многообразных аспектов взаимоотношения и взаимодействия различных сторон, из которых складывался комплекс вест-индской экономики в целом, интересов этих сторон и взаимосвязей с мировым рынком той эпохи. Именно решение подобных проблем позволяет во многом дать ответ на вопрос о характере усиливавшегося англо-французского соперничества в Вест-Индии и его основных движущих силах.

Таким образом, можно сказать, что основным отличием социально-экономической ситуации, складывавшейся в Вест-Индии во вторую половину века, по сравнению с предшествующим периодом, был выход на лидирующие позиции здесь новых игроков - Англии и Франции. Прежнее торговое преобладание голландцев в Вест-Индии сменяется ростом французской и английской торговли в регионе, а также значительным развитием плантационного хозяйства антильских колоний этих держав. Именно усиление позиций обеих держав в экономике региона было одной из веских причин нарастания конкуренции между Англией и Францией на Антилах в целом ряде отраслей экономики региона.

Достаточно неоднозначен и вопрос о влиянии войн второй половины века на социально-экономическое развитие британских и французских Анти.т. Несомненным итогом франко-голландской войны 1672-1678 гг. стало крушение преобладания голландцев в торговле французских Антил и рост доли в ней национальных негоциантов. Впрочем, как уже говорилось непосредственный рост национальной торговли на Антилах был бы неосуществим без всемерного развития собственно французского судоходства и торговли, развитие которых началось в этот период. Что касается войны с Аусбургской лигой и войны за Испанское наследство, то их влияние представляется достаточно неоднозначным. С одной стороны, эти войны, особенно первая, оказали определенное позитивное влияние на развитие французского Санто-Доминго, где добыча корсаров служила в некоторой степени средством первоначального накопления капитала, инвестировавшегося затем в плантационное хозяйство. С другой. - несомненно ее негативное влияние на мелкие острова, такие как Гренада. Сен-Мартен. Барбуда и ряд других, где угрозы нападений и корсарских грабежей мешали развитию хозяйства. В то же время, для развитых колоний влияние войны было по-видимому еще более пагубно. Помимо прямых угроз грабежа и разрушения производственной инфраструктуры, в период войны нарушались привычные связи, необходимые для развития хозяйства, а вместе с тем происходило и падение цен на колониальные товары на самих островах из-за затоваривания, гак как объем торговли значительно сокращался. Так, Лаба отмечает, что в период войны с Аугсбургской лигой цена сахара-сырца на французских Антилах упада до экю (около 3 ливров) за 100 фунтов, тогда как с установлением мира она поднялась до 12 ливров \ По-всей видимости подобные процессы происходили и на английских Антилах. В период войны с Аугсбургской лигой и войны за Испанское наследство французский военный флот и корсары, особенно те, которые действовали в прилегающих к Нвропе водах нанесли огромный урон голландскому и английскому торговому судоходству и нарушили привычные торгово-хозяйственные связи метрополии и ее колоний. Естественно, что подобное положение .цел весьма негативно сказалось на торговле британской Вест-Индии, как об этом говорит Бютель-Дюмон: «Французские арматоры захватили у англичан столь большое количество судов, груженых сахаром, что. чтобы отделаться от этого товара, они сбывали его подешевке. Поэтому англичане, видя, что большая часть их сахара, который они отправляли своим корреспондентам, захватывапась французами, оказапись лишены другой возможности сбывать его, кроме как себе в убыток» ь. В то же время, некоторые исследователи отмечают позитивную роль войн для антильского региона, так как после них наблюдался значительный росі производства и улучшение торговой конъюнктуры.

2 Франция, Англия и Антилы в 1660 -1710 гг.

антильский французский английский остров

Вторая половина XVII в. в антильском регионе стала временем складывания новой расстановки сил между всеми присутствовавшими здесь державами. В этот период происходит постепенный выход Англии и в еще большей степени Франции на лидирующие позиции в Вест-Индии, в то время как прочие государства начинают играть все более второстепенную роль на пространстве Карибского моря. Изменение расстановки сил между игроками на политической арене Ангил в свою очередь предопределило выход здесь на первый план нового центра противостояния, - между Францией и Великобританией - который обрел первостепенное значение для жизни региона, так что конец XVII - начало XVIII вв. прошли для Вест-Индии под знаком ожесточенного соперничества этих двух наций. Несомненно, что причины происходивших изменений имели двоякий характер: с одной стороны, они были связаны с ситуацией в Нвропе и особенно с нараставшим англо-французским соперничеством, отголоски которого, как мы видим, в полной мере затрагивали и Новый Свет. С другой стороны, на положение дел в регионе в немалой степени оказывали влияние и сугубо местные факторы. И здесь, на мой взгляд, можно выделить два основных процесса, составлявших содержание данного периода и оказавших значительное влияние на ситуацию: с одной стороны, происходило укрепление позиций Англии и Франции в регионе параллельно со всемерным включением их колоний в государственную политику метрополий, с другой, - продолжалась дальнейшая трансформация социума и экономики антильских колоний этих держав и повышение их роли в мировой экономике той эпохи. Все это не могло не изменить сам характер англофранцузского соперничества в Вест-Индии по сравнению с предшествующим периодом.

С включением колоний в общий комплекс политики их метрополий, как мне кажется, в значительной степени изменился сам характер военного противостояния англичан и французов на Антилах. Англо-франко-голландская война 1664-1667 гг. в Вест-Индии между ними изначально развивалась, главным образом, как местное дело. Если судить по сведениям дю Тертра, то именно английские колониатьные власти, воодушевленные своими успехами в действиях против голландцев, решили воспользоваться официально объявленной войной, чтобы нанести удар по французам, захватив новые территории, необходимые для дальнейшего развития английских антильских колоний. Но, как оказалось, англичане недооценили силы противника, и французы не только отбили английское нападение, но и сами успешно контратаковали . После захвата Монсеррата и Антигуа колониальные власти британских Антил посчитали ситуацию угрожающей. Вряд ли французы могли бы захватить с теми силами, которыми они располагали на Антилах. населенный Барбадос, тем не менее паника колониальных властей и торговых кругов, опасавшихся потерять такую прибыльную отрасль коммерции, какой к тому времени уже была торговля британских Антил, заставили в свою очередь действовать уже власти метрополии. И государственная власть Англии посылает в Вест-Индию флот и войска, чтобы отбить захваченное французами и попытаться уничтожить их антильские колонии. Что касается войны с Аугсбургской лигой и войны за Испанское наследство, то в этом случае стратегические операции на Антилах являлись в большей степени делом и заботой метрополии, нежели самих колонистов. Колонии начинали занимать определенное место в военных планах метрополии, и при непосредственном столкновении главную роль на этом театре военных действий играли уже не местные военные силы, а те силы, которые метрополия сочтет необходимым или возможным задействовать там. Именно они могли изменить статус-кво на островных владениях европейских держав на Антилах.

Вместе с тем несомненно, что подобная ситуация была в немалой степени обусловлена и происходившими изменениями социально-экономической структуры самих колоний. Количество мелких белых колонистов - основной военной силы колоний - сокращалось параллельно с ростом числа рабов. Общество колоний теперь уже все больше интересовалось, главным образом, своим хозяйством и проявляло активность по большей части лишь тогда, когда речь шла о его защите или, по крайней мере, о грабительском походе сугубо тактического характера. Роль противоречий и потребностей самих колонистов в конфликтах конца XVII - начала XVIII вв. между Англией и Францией на Антилах отступала на второй план перед лицом общегосударственного соперничества.

К концу века экономическая ситуация на Антилах значительно меняется и в общем плане. И здесь главным событием стало возрастание экономической роли французских Антил и французской торговли в регионе. Безусловно, лидирующей отраслью у французов было пока плантационное хозяйство и связанная с ним навигация между метрополией и французскими Антилами. Вместе сте.м. отмечается и усиление торгового проникновения французов в испанскую Америку и попытки их заняться прежде малознакомыми им отраслями, в частности -работорговлей. Налицо, таким образом, определенная экономическая конкуренция между наиболее активными в тот момент на Антилах нациями: англичанами, французами и голландцами.

Именно на протяжении второй половины XVII в. французские острова, прежде значительно отстававшие в развитии по сравнению с английскими, мало-помалу приближаются к своим соперникам как по экономической отдаче, так и по организации общества, тогда же происходит и складывание гой социально-экономической модели, в рамках которой эти колонии продолжат свое развитие в следующем - XVIII в. И для французских Антил формирование и первые десятилетия развития обоих этих процессов, усиление как политической, так и экономической роли метрополии в колониальной сфере, во многом были связаны с фигурой Жана-Батиста Кольбера и его политикой, которую он вел сначала как министр финансов, а затем и министр флота, в ведении которого находились с 1679 г. и колонии.

Огромная роль Кольбера в формировании основополагающих принципов и в непосредственном осуществлении французской колониальной полигики Старого Порядка единодушно признается всеми исследователями. Как и Ришелье. Кольбер считается одной из главных фигур среди государственных деятелей метрополии, стоявших у истоков создания первой французской колониальной империи. В то же время, отношение к проводившейся им колониальной политике и оценки ее содержания, встречающиеся в литературе, далеко не однозначны. Безусловно, красной нитью практически через всю историографию проходит утверждение, что в своей политике по отношению к заморским владениям Франции Кольбер руководствовался меркантилистским видением роли колоний для государства. Колонии в Новом Свете, вошедшие в политическую жизнь Европы, полностью вписывались в данную экономическую доктрину, и меркантилисты уделили им определенное место в своих логических построениях. Если внешняя торговля государства - «священная корова» меркантилистской доктрины. - с их точки зрения, всегда должна быть бездефицитной, то роль колоний в немалой степени как раз и заключалась в том, чтобы сделать ее таковой. Именно из колоний метрополия может получать необходимые ей товары, за которые в противном случае ей пришлось бы платить драгоценными металлами на внешнем рынке. В свою очередь она может реэкспортировать избыток этих товаров за границу, улучшая свой торговый баланс. Из этих основополагающих идей меркантилистской колониальной доктрины, направленных на реализацию основного ее принципа -бездефицитности, а еще лучше и положительного сальдо внешней торговли государства - вытекали и ряд более частных соображений. Торговля с колониями должна быть делом исключительно метрополии, их хозяйство, таким образом, должно быть полностью подчинено се экономическим нуждам (разумеется, не могло быть и речи ни о какой конкуренции между колониями и метрополией), а сами они должны служить рынком потребления ее товаров, что дало бы возможность развиваться национальному судоходству. торговле и промышленности. И наконец, желательно, чтоб товарообмен с заморскими владениями велся по бартерному принципу: монета не должна утекать из метрополии даже в свои владения.

Для историков первой половины XX в. подобные взгляды были чуть ли не прямым шагом назад после «имперской» политики Ришелье, который, по их мнению, видел в колониях заокеанские столпы могущества Франции, плацдармы для сокрушения империи Габбсбургов, «Новые Франции», а не горговые придатки метрополии, лишенные какой бы то ни было экономической и политической самостоятельности. Отсюда и встречающееся практически повсеместно в их работах противопоставление широких взглядов Ришелье ограниченному кругозору Кольбера, так и не вышедшего за рамки меркантилистских взглядов на колонии. Впрочем, еще ранее Кольбера упрекали в непоследовательности и отсутствии ясности в колониальной политике, когда он переходил от монопольных Компаний к свободе национальной торговли с колониями, или сначала требовал, чтобы торговля велась без использования монеты, а потом соглашался с ее хождением.""

Что касается современной историографии """, то в настоящее время оценки колониальной политики Кольбера стали более взвешенными и столь жесткое противопоставление его и Ришелье, бывшего любимой фигурой историков времен Третьей республики, исчезло. Вместе с тем, некоторые авторы подчеркивают, что при значительной роли меркантилистских идей в колониальной политике Кольбера ее конкретная реализация была тесно связана с развитием самих французских Антил, ситуацией в Европе и целым рядом других факторов. С их точки зрения. нельзя говорить о том, что у Кольбера был заранее строго разработанный меркантилистский план: «Для него [Кольбера - А. К.J суть...- по крупная международная торговля, и колонии занимали в его сознании место лишь в тон мере, в какой они полезны метрополии, а именно, в какой они помогают ей установить положительное сальдо своей торговли. В 1661 г. доход от них был незначителен и. таким образом, продолжала оставаться в силе классическая мотивация первой половины XVII в.: нужно сохранить территории, над которыми развевается флаг с королевскими лилиями. Экономический интерес колоний проявился лишь позднее, по мере того как на Антилах создавались условия для появления крупной плантации тропических культур. Этот интерес, если он в определенной степени обозначился к 1660 г., в полной мере проявился лишь с 1670х, когда, приняв эстафету от нормандских портов, Нант - новичок в колониальной торговле - устремился, благодаря прибытию в город ирландских и баскских негоциантов, в «торговлю с островами напрямую»*. Город смог быстро выйти на первые позиции в колониальной торговле и с 1680 по 1730 занял место первого французского колониального порта, которое он затем уступил Бордо и Марселю. В целом, колониальный меркантилизм присутствовал у Кольбера лишь в той мере, в какой общая экономическая эволюция обнаруживала те богатства, которые можно было получить от колоний, учрежденных еще на предыдущем этапе. Заслуга Кольбера в том, что он следовал этому движению, пытамся его усилить и поставить под правительственный контроль»4" .

Чтобы полностью проанализировать политику знаменитого французского государственного деятеля, следует вернуться немного назад и обратиться к предшествующему периоду, на который выпали первые шаги Кольбера н колониальной политике.

Ранняя политика Кольбера во многом вдохновлялась старыми или. скорее, голландскими образцами. Первым ее значительным шагом етап выкуп французских Антил у сеньоров-собственников, учреждение на островах губернаторов как представитей государственной власти в колониях и создание в 1664 г. французской Компании Западных Индий. Компания 1664 г. в отличие от чахлого и камерного предприятия Ришелье действительно была Компанией, при создании которой Кольбер постарался всемерно учесть опыт голландских Вест- и Ост-Индских Компаний, которыми он восхищался. Об этом говорят хотя бы размеры ее капитала, достигавшие 7 млн. ливров. Хотя значительная его доля была собрана административными средствами - это были и штрафы с откупщиков, и добровольно-принудительные пожертвования различных лиц, включая короля, придворных, финансовые и чиновничьи круги и т. д., тем не менее Кольбер постарался использовать и добровольное акционирование, в попытке сделать новооснованную Компанию национапьным делом. Именно Компания, обладавшая монопольным правом торговли с антильскими колониями, а также являвшаяся формально их верховным сеньором, и должна была, по замыслу министра, заменить голландцев в качестве основного торгового партнера для французских Антил.

Но проведение задуманной политики на Антилах столкнулось со значительными трудностями, которые, по-видимому, в метрополии н не предполагали встретить. Несмотря на солидный уставной капитал Компания все же была недостаточно крупным предприятием, чтобы охватить даже тот объем торговли, что существовал тогда на французских Антилах. Ксли голландцы отправляли туда ежегодно около 200 кораблей, то Компания могла задействовать лишь около 20". Вместе с тем попытки монополиполизировать незаконную торговлю встретили решительный отпор колонистов, и без того относившихся с подозрением к установлению над ними регулярной власти. Именно такова была подоплека целого ряда мятежей на французских Антилах и особенно мятежа на Мартинике в 1665 г.. который, по оценкам современников, чуть было не привел к потере колонии "\ Лишь жесткие действия губернатора острова Клодоре вооруженной рукой подавившего мятеж. смогли сохранить колонию в повиновении Франции.

Начавшаяся англо-франко-голландская война 1664-1667 гг. еще более ухудшила и без того не блестящее положение дел Компании: за время конфликта она потеряла свыше 10 своих кораблей, а ее долги достигли суммы в 1639860 ливров . Именно из-за неспособности учрежденной им Компании в полной мере соответствовать поставленным перед ней целям Кольберу пришлось еще в ходе войны пересматривать схему своей антильской политики и официально открывагь торговлю с островами для частных французских негоциантов и даже для иностранцев, при уплате ими определенного сбора с продаваемых товаров в пользу Компании.

Таким образом, колониальные ре&чии вносили свои коррективы в планы действий, разработанные в метрополии. В конечном счете Кольберу пришлось оставить свои прежние идеи по концентрации всей торговли французских Антил в руках одной монопольной Компании. Несмотря на то. что после войны иностранцам было все-таки запрещено торговать с антильскими колониями Франции, Кольбер перенес центр тяжести своей торговой политики на Антилах на всемерное поощрение торговли с этими территориями частных национальных негоциантов. Впрочем, до 1674 г., когда Компания 1664 г. была официально распущена, а французские Антилы вошли в королевский домен. Компания все же сохраняла определенные позиции в антильской торговле. Она обладала монопольным правом поставки туда скота и - что особенно важно - рабов. Но и здесь Компания Западных Индий не достигла тех результатов, которых от нее ожидал министр. Работорговля с французскими островами, как мы видели, по-прежнему оставалась, главным образом, в руках иностранцев даже в конце века, когда Компанию 1664 г. сменили на этом поприще Компания Сенегала и Компания Гвинеи.

Период с 1668 по 1672 гг. на Лмтилах был мирным, и именно в это время Кольбер получил возможность начать осуществление не только тактических, но и стратегических, доктринальных целей своей колониальной полигики. Докуменгы этого периода свидетельствуют о комплексном видении министром сигуации на островах и тех задач, что должна была стремиться решить там в данный момент государственная власть Франции. Особенно показательна в этом смысле инструкция Кольбера новоназначенному генерал-іубернатору французских Антил де Баасу " . Именно она в полной мере позволяет судить о том комплексе задач. которые метрополия в тот момент ставила перед собой в антильских колониях: это и всемерное увеличение населения колоний и повышение их обороноспособности, укрепление системы государственного управления в колониях, развитие их хозяйства, перспективы использования их в качестве плацдарма для различных действий по отношению к испанской Америке и ряд других целей. Таким образом, вряд ли можно абсолютизировать значение торговых интересов и меркантилизма в колониальной политике Кольбера на данном этапе. Сфера его забот и интересов была гораздо шире, чем просто торговля с антильскими колониями и национальная монополия государства в этой области. Безусловно, для Кольбера это был уже тогда один из важнейших вопросов в политике по отношению к Антилам. но наряду с ним он уделял не меньшее внимание вышеперечисленным задачам.