Восстановление промышленности не сопровождалось возвратом к дореволюционным пропорциям. На десятках мелких рудников, шахт и выработок работы не возобновлялись. Предполагалось, что концентрация производства позволит сосредоточить внимание на работе наиболее важных с хозяйственной точки зрения предприятий, снабдить их средствами и, если удастся, уделить внимание механизации работ.

Концентрация производства продолжалась до середины 20-х годов. В 1921/22 году (в 1920-е гг. хозяйственный год начинался 1 октября) на государственном снабжении были оставлены все угольные копи, Ауэрбаховский, Бакальский, Высокогорский, Благодатский железные рудники, Калатинский и Карпушинский медные рудники, предприятия "Ураласбеста" и "Пермсоли", четыре торфопредприятия. В последующие три года государственные тресты отказались от ведения работ еще на ряде предприятий (Южной группе копей в Егоршинском бассейне, Красноуральском руднике "Ураласбеста" и др.).

Результаты концентрации отчетливо видны в железорудной отрасли. Если в 1914 г. сырье добывалось на 180 рудниках, то в 1925/26 г. 11 рудников дали 9/10 всей железной руды, а в 1927/28 г. - почти 95 %. При этом значительно увеличили добычу ведущие предприятия: рудники Бакала уже в 1925/26 г. превзошли уровень добычи 1913 г. на 25 %, а добыча на Благодатском руднике в 1928/29 г. составила 234 тыс. т (в 1913 г. - 100 тыс. т). Однако механизация горных работ запаздывала. И увеличение добычи зачастую сопровождалось отставанием горноподготовительных работ, преимущественно нерациональной эксплуатацией месторождений.

Предприятия, на которых государственные тресты не возобновляли добычу ископаемых, подлежали либо консервации, либо сдаче в аренду кооперативам или частным лицам. В аренду были сданы некоторые разработки на Челябинских и Богословских копях, Высокогорском железном и Баженовских асбестовых рудниках, на соляных промыслах. Если на копях и промыслах подрядничество практиковалось не более 3 - 4 лет, то на асбестовых рудниках и горе Высокой сдача горных выработок в аренду дожила до конца 20-х годов.

Сразу же после гражданской войны главное внимание было уделено решению трех проблем: продовольственной, транспортной, топливной. На Урале увеличение добычи угля позволяло не только поставлять его в возрастающем объеме железным дорогам, но и ускоряло решение важной для уральской промышленности задачи - минерализации ее топливного баланса.

В первые годы нэпа, как и в годы гражданской войны, работа угольных копей постоянно находилась в поле зрения высших государственных органов. Положение на шахтах неоднократно обсуждалось в СТО, СНК, ВСНХ, Госплане. С состоянием угледобычи на Урале знакомились специальные комиссии из Москвы. С материалами, выводами и предложениями комиссий знакомился председатель Совнаркома Ленин. Увеличение угледобычи в начале 20-х годов обеспечивалось и чрезвычайными методами, и новыми, соответствующими условиям нэпа. В центре внимания было обеспечение шахтеров продовольствием. Постановлениями СТО в сентябре 1921 г. на уральских и сибирских копях создавался месячный запас продовольствия, в октябре - двухмесячный, а в апреле 1922 г. - шестимесячный. В апрельском решении СТО было указано, что отпускать продукты следует не из расчета численности персонала, а от объема угледобычи. В Москве принимались решения об ускоренном строительстве на копях жилья, в том числе саманных и глинобитных домов, об обеспечении Челябинских копей 500 плотниками, о максимальном развитии здесь экскаваторных работ.

В 1922/23 г. на Урале было добыто 1166,3 тыс. т угля, на четверть больше, чем в 1920 г. Восстановление угольной промышленности шло намного быстрее, чем других отраслей горного производства на Урале и опережало общесоюзные темпы. Если в 1922/23 г. добыча угля на Урале вплотную приблизилась к уровню 1913 г. (90,7 %), то в стране этот показатель составлял всего 43,7 %. Лидирующее место по объему угледобычи на Урале вновь занял Кизеловский бассейн.

Однако в следующем, 1923/24, хозяйственном году добыча угля на Урале не только не выросла, а даже сократилась на 3 %. Это было связано с кризисом сбыта промышленной продукции, первым кризисом нэповской экономики. Зимой 1923/24 гг. шахтеры неожиданно столкнулись с трудностями реализации угля. Если в гражданскую войну и в начале 20-х годов уральский уголь поставлялся в центральные районы, им снабжались железные дороги Урала, Поволжья и Западной Сибири, то с ростом угледобычи в Донбассе и Кузбассе положение изменилось. Уголь этих районов, более дешевый и высокого качества, стал вытеснять уральское топливо. Так, предприятия Центра отказались от 24 тыс. т егоршинского угля; резко сократила потребление челябинского угля Самаро-Златоустовская железная дорога (в декабре 1923 г. она приняла лишь 752 т - 7,7 % от установленного объема, а в январе 1924 г. - ни тонны топлива). Уменьшили спрос на уголь местные заводы. Кроме того, многие предприятия не были приспособлены к применению зольных челябинских углей и егоршинского антрацита.

Угольная промышленность, как и другие горные отрасли, получала от государства дотации. Однако это вовсе не означало, что шахтеры не были заинтересованы в снижении себестоимости продукции. За счет лучшей организации труда, уменьшения непроизводительных расходов, сокращения вспомогательного персонала и ряда других мер предприятия могли иметь в своем распоряжении больше финансовых средств, добиться более благоприятных условий для своей деятельности. Кроме того, часть продукции поставлялась заводам и населению на коммерческой основе и ее высокая себестоимость ставила шахтеров в невыгодное положение. Угольные тресты испытывали большую нужду в деньгах, не могли своевременно выплачивать рабочим зарплату. Работа предприятий дезорганизовывалась. Наибольшие трудности испытывали рабочие Челябкопей (здесь уже в 1921/22 г. добыча превысила уровень 1913 г. почти в 4 раза).

Эти трудности побудили местных партийных и профсоюзных функционеров обратить пристальное внимание на положение дел в угольной отрасли. Чиновники из Уралбюро ЦК союза горнорабочих заявили об угрожающем состоянии Челябкопей. Обстановка на копях несколько раз обсуждалась в Уралобкоме ВКП (б). По его предложению Уралпромбюро направило 30 января 1924 г. телеграмму руководству страны о положении дел в Челябинском угольном бассейне. В ней указывалось, что главным виновником трудной ситуации является Наркомат путей сообщения, подведомственные предприятия которого отказываются от челябинского угля. Закрытие копей, считали на Урале, нецелесообразно, так как, во-первых, увеличит безработицу на Южном Урале и, во-вторых, может привести к самовозгоранию подготовленных к добыче пластов. Вместе с тем, уральские руководители допускали возможность, если не изменится конъюнктура сбыта, полного прекращения угледобычи в Челябинском бассейне и закрытия ряда шахт в Кизеле и Егоршино.

Отрицательные последствия этого шага для угольной промышленности и всего хозяйства Урала были бы огромны. Поэтому зимой 1923/24 гг. разрабатывается комплекс мер, направленных на снижение себестоимости угля, улучшение его качества, механизацию горных работ. Принимаются решения об увеличении потребления челябинских углей в передельных и вспомогательных цехах заводов Южного Урала, кизеловских - Пермским металлургическим трестом и "Пермсолью", егоршинских - предприятиями Среднего Урала (ведущие предприятия стали акционерами Егоркопей). Машинная добыча угля в Кизеле была доведена до 15 %.

Трудности сбыта постепенно изживались. Одним из основных потребителей угля становились тепловые электростанции. В 1923 г. ток дали два небольших турбогенератора (по 500 кВт каждый) Егоршинской ГРЭС. В июле 1924 г. состоялся пуск Кизеловской ГРЭС, первоначальная ее мощность составила 6 тыс. кВт. Через шесть лет была пущена Челябинская ГРЭС. Во второй половине 20-х годов, а затем в 30-е годы уральское хозяйство будет испытывать все возрастающий дефицит угля.

Темпы восстановления в рудных отраслях, увеличение добычи руд определялись, прежде всего, потребностями в сырье главной отрасли уральской промышленности - металлургии. Если в 1921/22 г. добыча железной руды снизилась на 1/3 по сравнению с 1920 г., то в последующие годы, в соответствии с ростом выплавки чугуна, произошло значительное увеличение добычи: в 1922/23 г. в 3 раза по сравнению с предшествующим годом, а в 1923/24 г. еще в 2,4 раза, составив 464,2 тыс. т (25,8 % от добычи в 1913 г.).

Осуществлялись меры по ремонту имеющегося и установке нового оборудования. На Высокогорском руднике был пущен второй подъемник. Но более всего было сделано на Бакале: установлены подъемник, компрессор, печь для обжига руды, переведена на электрическую тягу воздушно-канатную дорожка. Однако руководящие органы не всегда учитывали реальные возможности трестов. Свердловский окружком партии, например, заявил о необходимости механизации добычных работ на мелких расконсервированных рудниках "Гормета". Это предложение лишь дезориентировало специалистов, поскольку средства даже на перестройку рудного хозяйства на крупных месторождениях были скудны.

В мае 1922 г. после 4-летнего перерыва начал работу Калатинский комбинат, единственный в то время производитель меди в стране. За месяц до пуска завода вступил в строй Карпушинский рудник, летом были восстановлены Белореченский и Обновленный, несколько позднее - Калатинский. В 1922/23 г. горняки выдали на-гора 61,2 тыс. т медной руды. Устанавливались электрические насосы и компрессоры, ручное бурение уступало место пневматическому. Увеличению добычи на Калатинском и Карпушинском рудниках способствовало строительство капитальной шахты. Ее проходку начали в марте 1924 г. и завершили до проектной отметки 170 м в рекордные по тому времени сроки - за 6,5 месяцев. Согласно официальным источникам, производительность труда проходчиков была выше, чем у бельгийской фирмы, выполнявшей подобные работы в Калате до революции. Шахтостроителей поздравил председатель ВСНХ Ф.Э. Дзержинский.

Потребности в цветных металлах росли. Уральские руководители стали "энергично добиваться в центре" увеличения средств на расширение работ в Калате и восстановление медного дела в Карабаше. Позицию уральцев поддержал председатель ВСНХ. По его предложению был разработан трехлетний план развития цветной промышленности СССР, в котором предусматривалось восстановление Карабашского комбината и развертывание работ на базе Богомоловского месторождения. Линия ВСНХ была одобрена январским (1925 г.) пленумом ЦК РКП (б).

Восстановление Карабашского комбината, являвшегося до революции одним из основных производителей меди в стране, развернулось в начале 1925 г. и велось в сжатые сроки. Свердловский окружной и Кыштымский районный партийные комитеты взяли восстановительные работы "под свое особое наблюдение", ибо возрождение медного дела в Карабаше имело не только хозяйственное, но и пропагандистское значение (в 1922 г. советское правительство не согласилось сдать в концессию медные предприятия Урала Л. Уркарту, до революции одному из владельцев Кыштымской и Южно-Уральской корпораций; подробнее об этом в следующей главе). Партийные органы отвергли предложение руководства "Уралмеди" восстанавливать рудники уже после пуска завода. На Петровском (бывшем Американском), Смирновском и Карпинском рудниках создаются партийные ячейки. К октябрю 1925 г. горняки выдали на-гора первые 10 тыс. т медной руды.

Восстанавливались другие отрасли горного производства. Промышленности требовалось все больше асбеста. Кроме того, за 1923 - 1926 гг. было продано за границу сортированного асбеста на 5,2 млн. руб. Проводимые "Ураласбестом" работы по механизации и электрификации способствовали снижению себестоимости сырья, улучшению его качества, что повышало конкурентоспособность уральской продукции на европейском рынке. В августе 1924 г. вступила в строй первая очередь крупной, по масштабам того времени, асбофабрика (Ильинская), в следующем году - две дробилки. Между Октябрьским и Пролетарским участками проложили узкоколейную железную дорогу; соорудили линию электропередач Егоршино - Асбест. Разрабатывался проект строительства железной дороги от рабочего поселка (с 1933г. - город Асбест) до станции Баженово.

Увеличивалась добыча поваренной соли. В 1927/28 г. ее производство составило 67 % к уровню 1913 г. В связи с ростом добычи соли более дешевым способом в других районах страны Усольским соляным промыслам уделялось все меньше внимания. Трудности сбыта продукции побудили руководство "Пермсоли" искать пути снижения ее себестоимости. Сокращение рабочих вспомогательного производства и служащих дали некоторый эффект. Однако новые методы добычи рассола, выварки соли внедрялись медленно. На промыслах имелись варницы, работающие 50 - 100 и более лет. Удельный вес известной всей России до революции "пермянки" снижался. В начале 30-х годов добыча поваренной соли в Прикамье составляла по отношению к произведенной в стране поваренной соли около половины, а в общем объеме добычи соли - не более трех процентов.

В золотоплатиновой промышленности явное предпочтение отдавалось добыче платины, которая на мировом рынке ценилась гораздо дороже золота. Правительство в 20-е годы выделяло немалые средства на оборудование платиновых приисков паровыми котлами, транспортерными лентами, стальными канатами, различными запчастями. В результате к началу первой пятилетки добыча платины уже приблизилась к довоенному уровню. В золотой промышленности Урала успехи были гораздо скромнее.

Заключение