А.В. Колчак: жизнь и деятельность

50

Размещено на http://www.Allbest.ru/

45

¹ там же С.392.

СОДЕРЖАНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• Глава 1. Исследователь Арктики
• 1.1 Полярные исследования
• 1.2 Участие в русско-японской войне
• Глава 2. Командующий флотом
• 2.1 В морском Генеральном штабе
• 2.2 Боевая деятельность на Балтике
• 2.3 Командующий Черноморским флотом
• 2.4 Три месяца на английской службе
• Глава 3. Верховный правитель. Борьба с большевизмом
• 3.1 На Дальнем Востоке и в Сибири
• 3.2 Верховный правитель
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы

Интерес к личности Александра Васильевича Колчака и изучение его деятельности вполне объясним сегодня, когда переоцениваются многие события истории. На протяжении десятилетий имя Колчака воспринималось, с одной стороны, потерпевшими поражение в гражданской войне с уважением и пониманием; с другой стороны, большевиками, да и многими советскими людьми - с неприязнью и ненавистью. Белое движение, которое представлял и длительное время возглавлял Колчак, было разгромлено, а сам он погиб, как бы логически разделив трагическую судьбу движения.

18 ноября 1918 года Омское правительство, претендовавшее на роль всероссийского, провозгласило А.В. Колчака Верховным правителем России. Верховенство власти Колчака в дальнейшем было признано всеми белыми правительствами России. Следовательно, Колчак олицетворял высшую государственную власть в стране уже за пределами ее монархического этапа развития. В этом смысле его положение было уникальным в истории России. И уже поэтому, даже отвлекаясь от других, более ранних этапов биографии Колчака, можно констатировать, что речь идет о яркой личности, занимавшей исключительное место в истории России. Не случайно ныне к личности Колчака приковываются взоры все большего числа историков, краеведов, публицистов, писателей -- всех тех, кто интересуется историей нашей страны.

В публикациях о Колчаке в современной отечественной литературе сделан заметный шаг к пересмотру советских оценок его деятельности и роли. Расширившийся за последнее время доступ к документам, к эмигрантской и зарубежной литературе позволяет исследователям обстоятельнее, а главное -- разностороннее познакомиться с жизненным путем Колчака.

Объектом исследования является личность Александра Васильевича Колчака. Предметом исследования - его жизнь, научная, военная и политическая деятельность.

Целью работы является проследить жизненный путь Колчака и дать объективный анализ его деятельности, ее значения в истории России. Для этого необходимо решить следующие задачи:

- проанализировать научную деятельность Колчака;

- охарактеризовать его как военного и командующего Черноморским флотом;

- дать оценку его политических взглядов и роли в Белом движении, проанализировать причины неудачи.

Историография

Долгое время в России не было работ о жизни и деятельности адмирала. За рубежом появлялись книги, посвященные А.В. Колчаку, но они долгое время были недоступны нашему читателю. В современных условиях о деятельности А.В. Колчака появляется обширная литература, биографические труды.

Первые работы появились еще при жизни Колчака Б.И.Ч. Адмирал Колчак. Ростов-на-Дону, 1919. Ольгин И. Верховный правитель России А.В. Колчак. Харьков, 1919.. Во второй половине 20-х -- начале 30-х годов вышло две работы о Колчаке. Это брошюра А.П. Платонова «Черноморский флот в революции 1917 г. и адмирал Колчак» и специальная монография С.П. Мельгунова «Трагедия адмирала Колчака».

Особо следует выделить биографическую работу, книгу М.И. Смирнова «Адмирал Александр Васильевич Колчак»Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак (краткий биографический очерк). Париж, 1930. Тогда же им опубликована статья: Смирнов М.И. Памяти адмирала А.В. Колчака // Морской журнал. Прага. 1930. №1(25).. Она носит преимущественно мемуарный и лишь отчасти исследовательский характер, так как он был личным другом адмирала. Дооктябрьскому периоду жизни А.В. Колчака -- гидрографическим, полярным исследованиям, участию в русско-японской войне -- немало работ посвятили другие его сподвижникиПлатонов А.П. Черноморский флот в революции 1917 г. и адмирал Колчак. Л., 1925.. Ценный вклад внесен сыном адмирала -- Р.А. Колчаком.

Некоторые этапы жизни Колчака хорошо прослеживаются по его собственным произведениям Дневник лейтенанта А.В. Колчака // Советские архивы. 1990. №5; он же. Сообщение в офицерском союзе Черноморского флота и собрании делегатов армии, флота и рабочих в Севастополе // Звезда. 1994. №4 и др..

В поздней советской, а затем российской историографии все больше появляется работ о А.В. Колчаке. Следует указать на монографию Г.3. Иоффе «Колчаковская авантюра и ее крах» Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М., 1983.. Здесь автор соответствует традиционным советским оценкам, характеризуя Колчака и его дело в целом отрицательно.

В книгах В. Краснова и К.А. Богданова Богданов К.А. Адмирал Колчак: Биографическая повесть-хроника. СПб.,1993; Краснов В. Огонь и пепел. Неизвестный Колчак. Штрихи к портрету. М.,1992; он же. Колчак. И жизнь, и смерть за Россию. Кн. 1--2. М., 2000. в научно-публицистическом плане освещается заключительный этап деятельности Колчака. В. Краснов проводит мысль, что Колчак и после Февральской революции, в ходе гражданской войны придерживался правых, в том числе монархических позиций. Нельзя согласиться, что большевики решили земельный вопрос в пользу крестьянства, ведь произошло огосударствление земли.

В публицистическом ключе написана книга Ю.П. Власова, посвященная адмиралу. Власов Ю. Огненный крест. Гибель адмирала. М., 1993.

Из последних публикаций о Колчаке следует отметить работы В.Д. Полканова, Н.А. Черкашина, А.А. Штырбула, П.Н. Зырянова и др. Отдельные авторы по-прежнему следуют старым представлениям о деятельности Колчака и ее оценках.

Источники

Важнейшим из документов являются протоколы допроса А.В. Колчака Чрезвычайной следственной комиссией 21 января --6 февраля 1920 г. Впервые они увидели свет в 1923 г, в 10-м томе «Архива русской революции» в БерлинеАрхив русской революции. М., 1991. Кн. 5, т. 10.. Советские органы подготовили собственное издание протоколов. Допрос Колчака. Л., 1925.

О политике А.В. Колчака и его правительства позволяют судить документы, воспоминания, периодическая печать - белогвардейская, советская, зарубежная, в основном эмигрантская. В советский период публиковались негативные материалы о Колчаке. Многие другие документы выявлялись с годами. Их издано большое количество. Государственный переворот адмирала Колчака в Омске 18 ноября 1918 года. Сб. документов. Собрал и издал В. Зензинов. Париж, 1919; Белый архив. Сб. материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения и т.п. Париж, 1926. Т. 1; Последние дни колчаковщины. М.; Л.,1926; Колчаковщина. Из белых мемуаров. Л., 1930; Гражданская война в Сибири и Северной области. М.; Л., 1927; Колчаковщина на Урале (1918-1919). Свердловск, 1929. Колчак и Финляндия // Красный архив. Исторический журнал. Л. 1929. Т. 2. Но появились и более новые публикации документов. ¹

Имеется значительная мемуарная литература.Святицкий П.В. К истории Учредительного собрания. -- В кн.: Колчаковщина. Сб. Екатеринбург, 1924; Чернов В. Перед бурей. Воспом. Нью-Йорк, 1953. Наибольшую ценность имеют воспоминания людей из окружения Колчака или лиц, часто общавшихся с ним, -- А.П. Будберга, Г.К. Гинса, М.И. Занкевича, М.А. Иностранцева, В.В. Князева, К.В. Сахарова, И.И. Серебренникова, Д.В. Филатьева, Е. Шильдкнехта.

Надо особо выделить «Очерки русской смуты» А.И. Деникина, Деникин А.И. Очерки русской смуты. Париж, 1921--1926 (М., 1991).Т. 1-5. в которых показаны взаимоотношения правительства юга России с правительством А.В. Колчака и мемуары А.В. Книпер (в то время -- Тимиревой), близкого друга А.В. Колчака, передавшей свои впечатления о нем. Книпер А. В. Фрагменты воспоминаний. Публикация К. Громова и С. Боголепова. -- Минувшее. Исторический альманах. Воспом. Вып. 1. Париж, 1986; М., 1990.

Таким образом, существующая литература и исторические источники позволяют раскрыть поставленные в работе задачи.

Научная значимость работы заключается в особой важности темы для изучения истории России дореволюционного периода и периода гражданской войны.

Практическая значимость - материалы работы можно использовать на уроках истории, при чтении лекций по отечественной истории.

Глава 1. Исследователь Арктики

1.1 Полярные исследования

Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 г. близ Санкт-Петербурга, в семье офицера морской артиллерии. В метрической книге Троицкой церкви села Александровского Петербургского уезда значится: «Морской Артиллерии у штабс-капитана Василия Ивановича Колчака и законной жены его Ольги Ильиничны, обоих православных и первобрачных, сын Александр, родился четвертого ноября, и крещен пятнадцатого декабря тысяча восемьсот семьдесят четвертого года». Александр Колчак начал свое школьное образование в 6-й Петербургской классической гимназии, где пробыл до 3-го класса, а с 1888 г. обучался в Морском кадетском корпусе. Кларов Ю. Арестант пятой камеры. М., 1990. С.244. Способный, талантливый по природе своей, он тщательно изучал науки, военно-морское дело.

В 1892 г. он производится в младшие унтер-офицеры. Друг, помощник и сподвижник, первый биограф Колчака контр-адмирал Михаил Иванович СмирновСмирнов М.И. Адмирал Александр Васильевича Колчак (краткий биографический очерк). Париж, 1930. о том времени вспоминал: «Колчак, молодой человек, невысокого роста, с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак. В нем был виден будущий вождь». Эта характеристика весьма примечательна.

Колчак окончил корпус и высочайшим приказом по флоту 15 сентября 1894 г. был произведен в первый морской офицерский чин -- мичман.

Из выше указанных фактов видно, что с одной стороны Колчак следует семейным традициям в военной службе государству, с другой делает этот выбор самостоятельно. Это достаточно умный человек (закончил корпус вторым), с чувством справедливости и силой воли.

По окончании корпуса Колчак несколько месяцев пробыл в 7-м флотском экипаже, а весной 1895 г. получил назначение на крейсер I-го ранга «Рюрик». На этом крейсере он ушел в плавание на Дальний Восток. В конце 1896 г. был переведен на клипер «Крейсер» и на протяжении нескольких лет совершил плавания в водах Тихого океана. Затем в 1899 г. вернулся в Кронштадт.

В декабре 1898 г. он был произведен в лейтенанты. Из-за ухода на службу в Императорскую Академию наук, Колчак пробудет в этом звании около восьми лет -- до 1906 г. Колчак лишь осенью 1906 года получил звание капитан-лейтенанта².

По возвращении с Дальнего Востока Колчак получил предложение из Императорской Санкт-Петербургской академией наук принять участие в Русской полярной экспедиции под руководством барона Э.В. Толля. Поступившее предложение Колчак принял немедленно. Всю зиму и весну он готовился к экспедиции.

В июле 1900 г. началась русская полярная экспедиция на специально оборудованном судне "Заря". Об экспедиции и работе в ней А.В. Колчака говорится в донесении Толя в Академию. "3(16) сентября «Заря» благополучно вышла из залива Миддендорфа, но пройти далеко к северу нам не удалось.

Пробиваясь через лед, мы вошли в одну бухту, где первый раз могли ориентироваться по эскизу карты ... в западной части Таймырского пролива. Здесь, в двух милях от последней гавани, на рейде, защищенном со всех сторон от напора льдов, «Заря» пришвартовалась к не ломанной с прошлого года льдине на зимовку.

Станции начинались всегда гидрологическими работами, которыми заведовал лейтенант А.В. Колчак; эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого. Сейчас после окончания гидрологических работ начинались работы зоологические. Станция занимала каждый раз от 2 до 3 часов времени. О гидрологических работах составил отчет лейтенант А.В. Колчак.

С наступлением светлого времени начнутся санные путешествия. Исследование восточной части Таймырского полуострова является теперь, вследствие местоположения нашей зимовки, конечно, более затруднительным, чем это было бы в том случае, если бы удалось зимовать на восточной стороне Таймырского полуострова, к северу от устья Хатанги. С целью устранить по возможности эти трудности я предпринял перед наступлением зимней ночи, в конце октября, с лейтенантом Колчаком санную поездку на двух собачьих нартах, при которых служили каюрами Расторгуев и матрос Носов, к фиорду Гафнера, открытому Нансеном на западном берегу Восточного Таймырского, или Челюскина, полуострова..."

О своей работе составил отчет и сам лейтенант А.В. Колчак. "Гидрологические работы были начаты на переходе из Екатерининской гавани в Югорский Шар 1 августа н. с. С этого дня начались наблюдения над температурами и удельными весами поверхностного слоя морской воды через промежутки времени около 4 часов и глубоководные работы, производившиеся на станциях, которые были предположены один раз в сутки, когда яхта находилась в море. По проходе Югорского Шара начали брать с каждой станции образцы морской воды для дальнейших исследований. На яхте производились только объемные анализы на содержание хлора.

Со времени вступления в Карское море одновременно с наблюдениями над поверхностным слоем воды велись записи о форме и состоянии встречаемого льда. ...Для работы на станциях пользовались следующими приспособлениями и приборами.

Всего с 1 августа до 15 сентября сделаны наблюдения на 32 станциях. Из них 17 произведено в открытом море, а 15 относятся к якорным стоянкам у берегов и в бухтах Западного Таймыра. Со станций взято около 100 образцов воды и грунта и произведено 65 объемных анализов на содержание.

С приходом на место зимовки предположены на зимнее время ежедневные наблюдения над удельными весами и температурами подледного слоя воды, определение толщины льда и еженедельные сериальные наблюдения над температурами воды до дна и определения удельного веса придонной воды". Колчак А.В. Отчеты о работах Русской Полярной экспедиции, находящейся под начальством барона Толля, в том числе «Отчет лейтенанта А.В. Колчака о гидрологических работах, произведенных в навигацию 1900 года» // Известия Императорской Академии наук. СПб., 1901. Ноябрь. Т. XV. №4. С.361-364.

Следует отметить, что Колчак с большим увлечением делал то, что, с его точки зрения, было необходимо, вызывало у него интерес. Командир «Зари» Н.Н. Коломейцев отмечал, что Колчак «на всякую работу, не имеющую прямого отношения к судну, смотрит, как на неизбежное зло, и не только не желает содействовать ей, но даже относится к ней с какой-то враждебностью». Таким образом, мы видим, что Колчаку была присуща определенная избирательность в работе. Начальник экспедиции был чрезвычайно доволен его деятельностью.

Поскольку на шхуне из-за состояния льдов не удалось пробиться к северу от Новосибирских островов, Э.В. Толь пробиваться пешком. Остальным же членам экспедиции предстояло вернуться в Петербург. Колчак в декабре прибыл в Петербург, доложил академии о работе экспедиции и о предприятии барона Толя, от которого не поступало каких-либо вестей. Участь Э.В. Толя встревожила академию, Географическое общество. Поднимался вопрос об экспедиции для оказания помощи барону Толю. В январе 1903 г. вопрос был решен и Колчак незамедлительно выехал в Архангельск. О самой экспедиции мы узнаем из отчета Колчака: "Согласно полученному мною от Комиссии для снаряжения Русской полярной экспедиции в январе месяце 1903 г. предложению приступить к организации шлюпочной партии... 21 апреля вельбот был уже в Казачьем, а 22-го явился туда и я. Благодаря энергии П.В. Оленина и Бегичева была приобретена 161 собака, нарты и другие принадлежности для санных переходов на острова. 28 апреля, после окончания найма якутов, промышленников и отправки вперед вельбота и грузов, я оставил Казачье и 4 мая прибыл в Аджергайдах на берегу Ледовитого океана.

5 мая я вышел в море, направляясь мимо Св. Носа на Южный берег Большого Ляховского острова, в составе одного помощника, 6 человек вельботной команды и 9 каюров-якутов и тунгусов при 10 нартах и вельботе, поставленном на две нарты, со 161 собакой. Неулов рыбы на Яне поставил мое предприятие в очень серьезные условия: у меня не было корма для собак, и еще в Казачьем мне пришлось кормить собак оленями, сберегая ограниченные запасы рыбы для перехода на острова. Несмотря на запасы провианта всего на 3 месяца и почти полное отсутствие научного снаряжения, 161 собаки было недостаточно. Тем не менее, приобрести большее количество их было невозможно, так как и без того их пришлось закупать даже на Индигирке. К недостатку корма присоединились и тяжелые условия для перехода морем, так как время было позднее и днем уже начиналось таяние. На Большом Ляховском острове у меня кончились запасы рыбы для собак, и пришлось обратиться к охоте на оленей, а при случае кормить собак консервами. Энергия моих спутников обусловила успешную охоту, и я прошел до Ванькина стана на берегу Большого Ляховского острова, откуда предполагал идти на Фаддеевский остров и Новую Сибирь.

Лето, начавшееся с конца мая, до первых чисел июля было теплое, несмотря на свежие ветры и туманы; таяние было очень энергичное: лед разрушался очень быстро и давал надежды на скорое взламывание. Мы занимались переделкой вельбота для предстоящего плавания, приделали к нему полозья для движения по льду, испытывали его в образовавшихся трещинах и полыньях, не забывая в тоже время и охоту. Последняя давала нам достаточное количество свежего оленьего мяса и птицы; некоторое подспорье принесла и рыбная ловля в устьях тундровых речек, в которых мы ловили крупную кету или гольцов...

8 июля в ледяном покрове началось движение, и я сделал попытку выйти в море, но, дойдя до Медвежьего мыса, вернулся обратно на Михайлов стан: с высоты мыса было видно, что море к востоку было покрыто сплошным льдом; не было даже заберегов, так двинувшийся покров вышел на берега. Только 18 июля при крепком ветре, в порывах доходившем до степени шторма (20 м), я вышел в море и добрался к вечеру частью под парусами, а частью тягой по льду до Елисеевского стана. На другой день я продолжал идти вдоль берегов Котельного и Земли Бунге на восток под парусами, местами выходя на лед и перетаскивая вельбот через массы стоящего льда. Тяжелая шлюпка, вместе с грузом весившая около 75 пудов, не раз заставляла нас вспоминать переход с материка, который мы все сделали, не выходя из лямок и сравнительно с которым теперешний казался довольно легким и удобным; тем не менее, мы продвигались вперед довольно успешно. Два обстоятельства крайне осложняли нашу работу: снег, шедший огромными массами каждый день с 26-го по 29 июля, и крайняя отмелость берегов Земли Бунге и Фаддеевского острова, не позволявшая шлюпке подойти ближе 2-3 кабельтовых к берегу. Выйдя на берег, мы сейчас же нашли небольшой керн с лежащей под ним медвежей шкурой, вблизи которого виднелись следы стоянки: обугленные куски плавника, оленьи и птичьи кости, пустые патроны, сломанные черенки охотничьих ножей, отрезанные бронзовые наконечники палаточных колышков и т.п. Факт пребывания барона Толя был установлен, таким образом, сразу. Вытянув вельбот и переночевав, я с Бегичевым и помором Рогачевым пошел на другой день на мыс Эмма, где по условию должен был находиться знак барона Толя. Приближаясь к мысу Эмма, мы нашли в двух местах следы пребывания партии барона Толя".

На земле Беннетта довольно быстро обнаружили следы пребывания барона Толя и его спутников. Сомнений не оставалось: группа погибла в пути.

2 января 1904 г. Академия наук получила телеграмму: "Вверенная мне экспедиция с вельботом и всеми грузами пришла на остров Котельный к Михайлову стану 23 мая. Найдя документы барона Толля, я вернулся на Михайлов стан 27 августа. Из документов видно, что барон Толль находился на этом острове с двадцать первого июля по двадцать шестое октября прошлого года, когда ушел со своей партией обратно на юг... по берегам острова не нашли никаких следов, указывающих на возвращение кого-либо из людей партии барона Толля. К седьмому декабря моя экспедиция, а также и инженера Бруснева прибыли в Казачье. Все здоровы. Лейтенант Колчак" Плотников И.Ф. Александр Васильевича Колчак. Исследователь, адмирал, верховный

правитель России. М.,2003. С.37-38. Поиск группы барона Э.В. Толля был главной задачей экспедиции Колчака. Но вместе с тем она решала и исследовательские задачи. Плотников И.Ф. Александр Васильевича Колчак. Исследователь, адмирал, верховный правитель России. М.,2003. С.38 Кларов Ю. Арестант пятой камеры. М., 1990. С.251.

Еще по прибытии в Якутск Колчак узнал о начале русско-японской войны. И уже 28 января 1904 г по телеграфу Колчак обратился к президенту Академии наук с просьбой отчислить его от академии и передать в военно-морское ведомство. Кларов Ю. Арестант пятой камеры. М., 1990. С.251. Просьба была удовлетворена. Колчак стал срочно готовиться к поездке в Порт-Артур, куда ему было приказано явиться.

В дни подготовки к отъезду Колчак сочетается браком со своей невестой Софьей Федоровной Омировой. Софья Федоровна была на два года старше своего жениха, из семьи крупных чиновников. Воспитание получила в Смольном институте, знала семь языков. По характеру - волевая и независимая.

С.Ф. Омирова с отцом Колчака Василием Ивановичем добралась в Иркутск. 5 марта 1904 г. они обвенчались в Михайло-Архангельской церкви, после чего молодая жена со свекром отправились в Петербург, а ее муж 11 марта - в Порт-Артур."С моей точки зрения, Колчак был прирожденным ученым. 50 лет назад, когда я пришел в музей, мы с коллегами-палеонтологами работали с коллекциями, привезенными Колчаком. Они и теперь безупречны - четкая систематизация, огромный, блестяще сформированный научный аппарат. Я был связан с членами Географического общества, и они даже в советское время с благоговением говорили об этой его деятельности. Но это лишь одна сторона медали", - из беседы с Владимиром Свининым в зале краеведческого музея, где когда-то с отчетом об экспедиции выступал адмирал Колчак... ГАЗЕТА. GZT.RU правитель России. М.,2003. С.40

Путешествия и наука могли стать главным поприщем Колчака, но он всегда помнил, что он -- военный моряк, офицер.

1.2 Участие в русско-японской войне

Во второй половине марта 1904 г. лейтенант Колчак прибыл в Порт-Артур. 17 апреля Колчак добился назначения на минный заградитель «Амур». 21 апреля он назначен на эскадренный миноносец «Сердитый».Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак. // Плотников И.Ф. Александр Васильевича Колчак. Исследователь, адмирал, верховный правитель России. М.,2003. С.226 На поставленной экипажем его миноносца мине в ночь на 30 ноября 1904 г. подорвался японский крейсер «Такасаго» (единственный случай). Весь экипаж (23 офицера и 251 матрос) погиб.

В сентябре больной ревматизмом Колчак назначается на берег командиром батареи морских орудий на северо-восточном участке обороны крепости Порт-Артур. С 3-го по 21 декабря 1904 г. Колчак вел дневник. А.В. Колчак то и дело указывает на гибель и ранения воинов. Был ранен и он сам. "Я был ранен, но легко, так что это меня почти не беспокоило, а ревматизм меня совершенно свалил с ног".

Дневниковые записи охватывают период поражения русских войск в Порт-Артуре, сдачи крепости. Батареи Колчака держались до конца.

Для А.В. Колчака война 1904--1905 гг. кончилась. Его положили в госпиталь. Как тяжелобольной, он не был эвакуирован из Порт-Артура. Таким образом, он, как и масса других русских воинов, оказался в плену. В Порт-Артуре он пробыл до апреля 1905 г. Вместе с другими русскими офицерами Колчак был вывезен в Японию, в Нагасаки. Партия больных и раненых офицеров получила разрешение от японского правительства вернуться на Родину. Он вместе с группой больных и раненых офицеров через Америку вернулся в Петроград.

За героизм, проявленный в боях в Порт-Артуре, А.В. Колчак был награжден Георгиевским оружием -- золотой саблей с надписью «За храбрость». По возвращении из плена -- орденом Святого Станислава II степени с мечами.

научный военный политический колчак

По окончании срока прикомандирования к Академии наук А.В. Колчак, уже капитан-лейтенант, приступил к офицерским обязанностям в Морском Генштабе. В 1907 г. А.В. Колчак выступил с докладом «Какой нужен Русский флот», в котором отмечалось: «России нужна реальная морская сила, на которую могла бы опереться независимая политика, достойная великой державы, и на которой могла бы быть основана неприкосновенность ее морских границ, то есть такая политика, которая в необходимом случае получает подтверждение в виде успешной войны. Эта реальная сила лежит в линейном флоте, и только в нем, по крайней мере, в настоящее время мы не можем говорить о чем-либо другом». В статье «Современные линейные корабли» он развивал эту ключевую для Российского флота идею.

Колчак впоследствии так характеризовал свою работу: «...Мы занялись прежде всего разработкой вопроса, как поставить дело воссоздания флота на соответствующих научных и правильных началах. В результате этого, в конце концов, мною и членами этого кружка была разработана большая записка, которую мы подали министру по поводу создания Морского Генерального штаба, т.е. такого органа, который бы ведал специальной подготовкой флота к войне, чего раньше не было: был морской штаб, который ведал личным составом флота -- и только... К поданной записке отнеслись очень сочувственно, и весною, приблизительно в апреле 1906 года, он был осуществлен созданием Морского Генерального штаба. В этот штаб вошел и я, в качестве заведующего Балтийским театром». Кларов Ю. Арестант пятой камеры. М., 1990. С. 254

Колчак был и экспертом комиссии по обороне, начавшей в это время свою работу Государственной думы. Задолго до 1914 г. он утвердился во мнении, что предстоит война именно с Германией, и почти точно предсказал срок ее начала. «Еще в 1907 г., -- отмечал А.В. Колчак, -- мы пришли к совершенно определенному выводу о неизбежности большой европейской войны. Изучение всей обстановки военно-политической, главным образом германской, изучение ее подготовки, ее программы военной и морской и т.д. - совершенно определенно и неизбежно указывало нам на эту войну, начало которой определяли в 1915 году, указывало на то, что эта война должна быть».Кларов Ю. Арестант пятой камеры. М., 1990. С.255.

Обращает на себя внимание и такая самооценка Колчаком своей позиции, данная в автобиографии: «Эту войну я не только предвидел, но и желал, как единственное средство решения германо-славянского вопроса, получившего в этот период большую остроту, благодаря балканским событиям». Между тем в правительственных кругах и в Государственной Думе предлагаемые Колчаком, Морским Генеральным штабом меры понимания и поддержки долго не находили.

«...Занятость в Морском Генеральном штабе не отодвигает Колчака от проблем русского Севера. Наоборот, начальник Главного гидрографического управления генерал-майор А.И. Вилькицкий предложил ему организовать экспедицию для исследования северо-восточного морского пути из Атлантического океана в Северный вдоль берегов Сибири.

Охваченный идеей новой северной экспедиции, Колчак просит отчислить его из Морского Генштаба. 26 апреля 1909 г. он читает доклад «Северо-восточный проход от устья реки Енисея до Берингова пролива» в Обществе изучения Сибири и улучшения ее быта.

Примечательны слова академика Ф.Н. Чернышева, участника Шпицбергенской экспедиции, отметившего, что даже «норвежцы не решаются делать такие отважные путешествия, как А.В. Колчак».

Ледоколы строились под его непосредственным наблюдением и были обязаны Колчаку своим превосходным для того времени оборудованием. .Осенью 1909 г. суда экспедиции Северного Ледовитого океана, зачисленные в транспорт военного флота, выходят из Кронштадта во Владивосток. «Вайгач» был специально оборудован для производства картографических работ (так была составлена за №794 карта бухты Наталья). Командир «Вайгача» капитан 2-го ранга Колчак принимал личное участие во всех исследованиях...»

Вернувшись во Владивосток в декабре 1910 г. Колчак вновь награждается, на сей раз орденом Святой Анны II степени. Произошли перемены в морском министерстве² и Колчака просили приехать в Петербург и продолжить работу в Генеральном штабе по проведению в жизнь судостроительной программы.

В осуществлении программы Колчак особенно тесно взаимодействовал с Н.О. Эссеном, вице-адмиралом, последователем С.О. Макарова. В 1912 г. Эссен продолжил Колчаку перейти в действующий флот.

О значении работы Штаба можно согласиться с Савичем: «То, что наш слабый материально флот с первых дней мобилизации все время был на высоте и начеку, что все его операции развертывались по строго определенному плану, доказывало, что тут нет места импровизации, что все было предусмотрено заранее, все продумано, все подготовлено. Чуялась большая, длительная организационная работа, видно было, что Эссен и его штаб много и продуктивно работали. Особенно ответственна была, конечно, работа оперативного отдела штаба и его вдохновителя, капитана Колчака».Савич Н. Три встречи // Плотников И.Ф. Александр Васильевича Колчак. Исследователь, адмирал, верховный правитель России. М.,2003. С. 234.

2.2 Боевая деятельность на Балтике

Надвигавшуюся мировую войну предвидели многие. О неизбежности войны с Германией и ее союзниками, о том, что она начнется вот-вот, А.В. Колчак узнал от Н.О. Эссена. Колчак в это время находился в отряде подводного плавания, в Балтийском порту. Эссен вызвал его в Ревель (Таллин). Колчак разрабатывает и осуществляет план сдвига правого фланга оборонительной линии дальше на запад: по побережью Финляндии, вплоть до Аландских островов с установкой орудий.Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак. С. 18--30. Такое заграждение призвано было предотвратить прорыв немецких кораблей в восточную часть Финского залива.

В мае 1915 г. Эссен скончался; командующим флотом стал вице-адмирал В.А. Канин, куда менее одаренный и не очень решительный человек. Роль А.В. Колчака возросла. Он порой фактически выступал в роли руководителя боевых действий соединений флота. В феврале 1915 г. Колчак возглавил поход отряда из 4 миноносцев и вышел к Данцигской бухте. Поход отряда увенчался большим успехом: было выставлено 200 мин, на которых подорвались 4 крейсера, 8 миноносцев и 11 транспортов противника.

"Командующий германским Балтийским флотом принц Генрих Прусский вынужден был приказать кораблям не выходить в море, пока не будут найдены средства для борьбы с русскими минами.

В феврале же 1915 г. Колчак вновь встретился с Николаем II, осматривавшим с командованием в Гельсингфорсе береговые укрепления".

Осенью 1915 г. Колчак вступает во временное командование минной дивизией, а затем (в декабре) утверждается в этой должности и одновременно становится командующим морскими силами Рижского залива.

А.В. Колчак оказался непревзойденным мастером ведения минной войны. Зная о незавершенности программы развертывания российского флота, немцы вначале оставили для действий против него меньшую часть своих кораблей, развернув основные силы в западном направлении, однако вскоре вынуждены были в корне изменить свои планы.

Слава Колчака была заслуженной. Ведь огромна доля его участия в том, что к концу 1915 г. германские потери на Балтике превосходили русские по числу выведенных из строя боевых кораблей в 3,4 раза, а по торговым судам -- в 5,2 раза!

2.3 Командующий Черноморским флотом

Если прежде, продвижение в чинах Колчака шло медленно, то теперь оно стало стремительным. 10 апреля ему присваивается звание контр-адмирала, а через каких-нибудь два с половиной месяца, 28 июня, -- вице-адмирала. В конце июня 1916 г. последовало назначение А.В. Колчака командующим Черноморским флотом. Определяющую роль в этом назначении сыграл сам морской министр адмирал И.К. Григорович, давно и пристально наблюдавший за службой и ростом А.В. Колчака. Предложение министра с готовностью было воспринято и Николаем II. Колчак оказался самым молодым из командующих флотами.

До этого назначения и среди комсостава флота, и в военных верхах возникал вопрос о возможности назначения Колчака командующим Балтийским флотом, ибо становилось ясно, что Канин -- неподходящая фигура. После отъезда Колчака командующим Балтийским флотом в сентябре 1916 г. назначили контр-адмирала А.И. Непенина с присвоением ему звания вице- адмирала. Николай II из могилевской Ставки 7 сентября писал жене: «...Приехал Григорович с Русиным; по его мнению, в высшем командовании Балтийского флота не все обстоит благополучно. Канин ослаб вследствие недомогания и всех распустил. Поэтому необходимо кем-нибудь заменить его. Наиболее подходящим человеком на эту должность был бы молодой адмирал Непенин, начальник службы связи Балтийского флота: я согласился и подписал назначение. Новый адмирал уже сегодня отправился в море. Он друг черноморского Колчака, на два года старше его и обладает такой же сильной волей и способностями! Дай Бог, чтобы он оказался достойным своего высокого назначения...»

Черноморский флот, воссозданный Россией в 1883 г., в 1917 г. насчитывал свыше 40 тысяч человек, около 400 различных судов, включая 7 линейных кораблей, 2 крейсера, 20 эсминцев, 11 подводных лодок. Его главной базой был Севастополь. Флот, как и приданные ему части, и предстояло возглавить Колчаку.

Говоря о дальнейшей деятельности Колчака, нельзя не сказать, что в это время у него начались взаимоотношения с Анной Васильевной Тимиревой. Он не развелся с женой, но сложившаяся жизненная ситуация стала фактом. У Колчака с Тимиревой шла длительная переписка, с нею он делился не только чувствами, но и служебными заботами, своими взглядами. Анна Васильевна впоследствии, в 1918 г., оставит мужа - контр-адмирала С.Н. Тимирева, и пронесет любовь к Колчаку через всю свою жизнь.²До нас дошли некоторые письма этого периода: «Я думал о том, как не понятно для меня совпали мое назначение в Черное море. Мне раньше в этой обстановке являлось желание Вас видеть, говорить с Вами, услышать Ваш голос. Теперь я об этом почти не думаю. Ваши письма -- доказательство внимания Вашего, дают мне какую-то спокойную уверенность, что это будет. Столько бессонных ночей я провел у себя в каюте, шагая из угла в угол, столько дум, горьких, безотрадных. Я не знаю, что случилось, но всем своим существом чувствую, что Вы ушли из моей жизни, ушли так, что не знаю, есть ли у меня столько сил и умения, чтобы вернуть Вас. А без Вас моя жизнь не имеет ни того смысла, ни той цели, ни той радости. Вы были для меня в жизни больше, чем сама жизнь, и продолжать ее без Вас мне невозможно. Все мое лучшее я нес к Вашим ногам, как бы божеству моему, все свои силы я отдал Вам.... Переписка с Вами стала моим вторым "я", и я отказываюсь от своего намерения и буду снова писать -- к чему бы это ни привело меня. Вы ведь понимаете меня, и Вам, может быть, понятна моя глубокая печаль».¹

Февральская революция подняла Россию на дыбы. Ситуация в стране, на фронте, на флотах, включая Черноморский, коренным образом изменилась. А.В. Колчак пытался освоиться в новой ситуации, старался не выпускать бразды правления флотом из своих рук.

Победа революции стала фактом, и Колчак принимает его, ждет изменений к лучшему в стране, армии и на флоте. 5 марта он организовал по случаю победы революции парад войск. Позднее Колчак, как это ни странно кажется сейчас, присоединился к предложению о торжественном перезахоронении останков лейтенанта П.П. Шмидта и активно участвовал в нем. Имя этого мятежного лейтенанта Колчаком было присвоено клубу офицеров флота.

Видный член РСДРП (меньшевиков) К.И. Иорданский рассказал о встрече А.В. Колчака с Г.В. Плехановым весной 1917 г. и возникновении фигуры адмирала на политическом горизонте России как одного из возможных ее диктаторов:

«После сорокалетнего отсутствия возвратился из-за границы Г.В. Плеханов и остановился у меня на квартире. Тогда ходили слухи, что Плеханов будет министром, и, не зная, что Плеханов решил принять какой - либо пост в правительстве только по поручению и за ответственностью социал-демократической партии, военные сановники спешили «представиться» возможному министру-революционеру.

Колчак приехал около 4 часов дня и по ошибке попал с черного хода. Я услышал незнакомые шаги в длинном коридоре, прорезывавшем нашу квартиру, и увидел молодого адмирала, довольно высокого роста, стройного и гибкого, с сухим и живым смугло-желтым длинным лицом и темными волосами. Несмотря на интеллигентное выражение лица, свойственное главным образом русским, в Колчаке было что-то иностранное: и энергичность его взгляда, и манера держать себя твердо, отчетливо, без российской нерешительности и расплывчатости. Я провел его к Плеханову, где адмирал просидел довольно долго.

Вечером, за обедом, Плеханов со своим исключительным остроумием, которое я даже не пытаюсь воспроизвести, передал нам о своей беседе с Колчаком.

-- Сегодня, -- рассказал Плеханов, -- был у меня Колчак. Он мне очень понравился. Видно, что в своей области молодец. Храбр, энергичен, не глуп. В первые же дни революции стал на ее сторону и сумел сохранить порядок в Черноморском флоте и поладить с матросами, Но в политике -- он, видимо, совсем не повинен. Прямо в смущение привел меня своей развязною беззаботностью. Вошел бодро, по-военному, и вдруг говорит: «Счел долгом представиться вам как старейшему представителю партии социалистов-революционеров...

Я впал в полное недоумение после такого приветствия и с самою любезною кротостью постарался вывести своего собеседника из заблуждения. Сказал ему, что я -- не только не социалист-революционер, но даже известен как противник этой партии, сломавший немало копий в идейной борьбе с нею... Сказал, что принадлежу именно к нелюбимой им социал-демократии и, несмотря на это, -- не жид, а русский дворянин, и очень люблю отечество!

Колчак нисколько не смутился. Посмотрел на меня с любопытством, пробормотал что-то вроде: ну, это не важно, и начал рассказывать живо, интересно и умно о Черноморском флоте, об его состоянии и боевых задачах. Очень хорошо рассказывал. Наверное, дельный адмирал. Только уж очень слаб в политике...

Колчак уехал. Некоторое время в Черноморском флоте продолжалась идиллия. Затем и там вспыхнула буря».

Ни в первые недели после февральской революции, ни позднее на Черноморском флоте разнузданность матросов, анархиствующих, уголовных элементов среди них не дошла до той степени, как на Балтике.

В конце мая Колчак вторично заявляет об отставке. А.Ф. Керенский просил Колчака подождать до его приезда в Севастополь. Вот что вспоминал об этой поездке сам Керенский:

«12 мая Колчак передал князю Львову прошение об отставке, сославшись на то, что не может более мириться с создавшимся положением. Сохранить адмирала на его посту было жизненно необходимо, и князь Львов попросил меня отправиться в Севастополь и постараться уладить конфликт.

В тесной каюте торпедного катера, на котором мы шли в Севастополь, у нас с Колчаком состоялся продолжительный разговор. Я приложил максимум усилий, чтобы убедить его в том, что этот инцидент не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло с командующим Балтийским флотом, что у него нет основания для расстройства, что положение его намного прочнее, чем он предполагает. Не найдя никаких логичных возражений против моих доводов, он в конце концов воскликнул со слезами на глазах: «Для них Центральный комитет значит больше, чем я! Я не хочу более иметь с ними дела! Я более не люблю их!..» Что можно было ответить на эти слова, продиктованные не столько разумом, сколько сердцем?

На следующий день после долгих разговоров и уговоров мир между Колчаком и комитетом был восстановлен. Однако их отношения уже никогда не были такими, как прежде, и спустя ровно три недели возник новый острый конфликт. На этот рад адмирал Колчак в тот же вечер, даже не сообщив о своем решении правительству, сел вместе с начальником своего штаба в прямой поезд на Петроград, навсегда распрощавшись с флотом».

В общем и целом внешний рисунок событий в Севастополе передается верно. Керенский лишь обходит вопрос о подлинном характере совета, его сильной последующей радикализации, неуклонном стремлении подмять под себя командование флотом.

После отъезда Керенского положение в Севастополе не улучшилось, а продолжало ухудшаться. Тяжело переживал А.В. Колчак эти события на флоте. Во дворе Черноморского экипажа состоялся митинг, на который собралось около 15 тысяч человек. И Колчак решил поехать на митинг, «Там какие-то неизвестные мне посторонние люди, -- рассказывал он, -- подняли вопрос относительно прекращения войны, представляя его в том виде, в каком велась пропаганда у нас па фронте, -- что эта война выгодна только известному классу. В конце же концов перешли на тему относительно меня, причем я был выставлен в виде прусского агрария.

В ответ на это я потребовал слова и сказал, что мое материальное положение определяется следующим. С самого начала войны, с 1914 г., кроме чемоданов, которые я имею и которые моя жена успела захватить с собой из Либавы, не имею даже движимого имущества, которое все погибло и Либаве. Я жил там на казенной квартире вместе со своей семьей. В первые дни был обстрел Либавы, и моя жена, с некоторыми другими женами офицеров, бежала из Либавского порта, бросивши все. Впоследствии это все было разграблено ввиду хаоса, который произошел в порту, И с 1914 г. я жил только тем, что у меня было в чемоданах в каюте. Моя семья была в таком же положении.

Я сказал, что если кто-нибудь укажет или найдет у меня какое-нибудь имение или недвижимое имущество, или какие-нибудь капиталы обнаружит, то я могу охотно передать, потому что их не существует в природе. Это произвело впечатление, и вопрос больше не поднимался».

В данном случае, на конкретном митинге, видимо, случилось именно так. Но политические недруги его в дальнейшем не раз возвращались к подобным инсинуациям.

Обстановка в Севастополе к началу июня накатилась. 6 июня Колчак приказал вступить в командование флотом контр-адмиралу В.К. Лукину и отправился на флагманский корабль линкор «Свободная Россия» (прежде -- «Георгий Победоносец»). Там он собрал команду, еще раз выступил перед моряками. Успеха его речь уже не имела. Судовой комитет разоружил офицеров, предложили сдать оружие и Колчаку. Он вынес из каюты свое почетное Георгиевское оружие -- золотую саблю -- и бросил ее в море. Легенда приписывает ему фразу, произнесенную при этом: «Море мне ее дало; морю я ее и отдаю». Тут, видимо, сказалась минутная вспышка гнева. До этого момента Колчак намерен был почетное оружие отдать насильникам. Об этом можно судить по переданному им по телеграфу приказу. Текст его гласил: «Считаю постановление делегатского собрания об отобрании оружия у офицеров позорящим команду, офицеров, флот и меня. Считаю, что ни я один, ни офицеры ничем не вызвали подозрений в своей искренности и существовании тех или иных интересов, помимо интересов русской военной силы. Призываю офицеров, во избежание возможных эксцессов, добровольно подчиниться требованиям команд и отдать им все оружие. Отдаю и я свою Георгиевскую саблю, заслуженную мною при обороне Порт-Артура. В нанесении мне и офицерам оскорбления не считаю возможным винить вверенный мне Черноморский флот, ибо знаю, что преступное поведение навеяно заезжими агитаторами. Оставаться на посту командующего флотом считаю вредным и с полным спокойствием ожидаю решения правительства».

С полным ли спокойствием оставлял Колчак боевой командный пост? Нет, конечно. В те дни он записывал в черновике письма А.В. Тимиревой: «Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать Родине вооруженную силу, как я ее понимаю, для решения тех задач, которые так или иначе, рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший, дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотели».

«...Ужасное состояние -- приказывать, не располагая реальной силой обеспечить выполнение приказания, кроме собственного авторитета, но до сих пор мои приказания выполнялись, как всегда. Десять дней я почти не спал, и теперь в открытом море в темную мглистую ночь я чувствую себя смертельно уставшим, по крайней мере, физически, но мне хочется говорить с Вами, хотя лучше бы лечь спать. ...За эти 10 дней я много передумал и перестрадал, и никогда я не чувствовал себя таким одиноким, предоставленным самому себе, как в те часы, когда я сознавал, что за мной нет нужной реальной силы, кроме совершенно условного личного влияния на отдельных людей и массы; а последние, охваченные революционным экстазом, находились в состоянии какой-то истерии с инстинктивным стремлением к разрушению, заложенным в основание духовной сущности каждого человека. Лишний раз я убедился, как легко овладеть истеричной толпой, как дешевы ее восторги, как жалки лавры ее руководителей, и я не изменил себе и не пошел за ними. Я не создан быть демагогом -- хотя легко бы мог им сделаться, -- я солдат, привыкший получать и отдавать приказания без тени политики, а это возможно лишь в отношении массы организованной и приведенной в механическое состояние. Десять дней я занимался политикой и чувствую глубокое к ней отвращение, ибо моя политика -- повеление власти, которая может повелевать мною. Но ее не было в эти дни, и мне пришлось заниматься политикой и руководить дезорганизованной истеричной толпой, чтобы привести ее в нормальное состояние и подавить инстинкты и стремление к первобытной анархии...». «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна...». М., 1996.С.155-156.

Колчак приказал спустить свой флаг командующего и отправил Временному правительству телеграмму об отказе от командования флотом и передаче его Лукину. После этого долго заседало делегатское собрание, ожидали запрошенные от команд и частей резолюции, как поступить с А. В. Колчаком, а также с начальником штаба флота капитаном 1-го ранга М.И. Смирновым, следует ли их арестовать. Выяснилось, что за арест Колчака было вынесено только 4 резолюции, а против ареста 68 (относительно Смирнова соответственно -- 7 и 50). Плотников И.Ф. Александр Васильевича Колчак. Исследователь, адмирал, верховный правитель России. М., 2003. С. 82 О чем это свидетельствовало даже в тогдашней, большевизировавшейся обстановке? О сохранявшемся на кораблях уважении к своему адмиралу, хотя матросы уже переходили на противоположные сему позиции. На собрании была оглашена полученная ночью телеграмма, подписанная главой правительства Г.Е. Львовым и министром А.Ф. Керенским. Ее текст гласил: «Временное правительство требует:

1) немедленного подчинения Черноморского флота законной власти;

2) приказывает адмиралу Колчаку и капитану Смирнову, допустившим явный бунт, немедленно выехать в Петроград для личного доклада;

3) временное командование Черноморским флотом принять адмиралу Лукину, с возложением обязанностей нач. штаба временно на лицо по его усмотрению;

4) адмиралу Лукину немедленно выполнить непреклонную волю Временного правительства;

5) возвратить оружие офицерам в день получения сего повеления. Восстановить деятельность должностных лиц и комитетов в законных формах. Чинов, которые осмелятся не подчиняться сему повелению, немедленно арестовать, как изменников отечеству и революции, и предать суду. Об исполнении сего телеграфно донести в 24 часа. Напомнить командам, что до сих пор Черноморский флот считался всей страной оплотом свободы и революции».

Делегатское собрание приняло решение подчиняться приказу правительства. Но такое решение стоило не столь уж много и давало лишь небольшую отсрочку. Большевизация и разложение Черноморского флота продолжались.

Итак, 6 июня 1917 г. оказалось тем днем, когда А.В. Колчак раз и навсегда был отставлен от Российского флота, а флот потерял одного из виднейших адмиралов. По окончании Первой мировой войны немцы оценивали деятельность своего противника -- адмирала Колчака -- очень высоко. «Колчак был молодой и энергичный вождь, сделавший себе имя в Балтийском море. С его назначением деятельность русских миноносцев еще усилилась. Сообщение с Зунгулдаком было значительно стеснено (Зунгулдак -- каменноугольный центр, расположенный на Черноморском побережье Турции, блокированный флотом под командованием Колчака.). Подвоз угля был крайне затруднен, угольный голод (в Турции) все больше давил, флот был принужден прекратить операции». «Постановка русскими морскими силами мин перед Босфором производилась мастерски». «Летом 1916 года русские поставили приблизительно 1800-2000 мин. Для этого они пользовались ночами, так как только ночью можно было подойти к берегу, и новые мины ложились так близко к старым, что можно было только удивляться ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин». «Становилось все более очевидным, что при обычной энергии русского флота эти операции были только подготовительными к другой активной на другом пункте побережья». «На все надобности Оттоманской империи пришлось ограничиться 14 000 тоннами угля в месяц, прибывавшими из Германии. Пришлось сократить железнодорожное движение, освещение городов, даже выделку снарядов. При таких безнадежных для Турции обстоятельствах начался 1917 год. К лету деятельность русского флота стала заметно ослабевать. Колчак ушел. Россия явно выходила из строя союзников, ее флот умирал. Революция и большевистский переворот его добили».

А.В. Колчак, хотя и предвидел такой финал деятельности Черноморского флота, все же очень тяжело переживал случившееся. Это отмечают многие люди, встречавшиеся тогда с ним. Человек талантливый, энергичный и в то же время впечатлительный, нервный, он как личную трагедию воспринял разрушение флота.