Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)

В апреле 1902 г. убийством министра внутренних дел Д. С. Сипягина заявила о себе Боевая организация (БО) эсеров. БО являлась самой законспирированной частью партии, её устав был написан М. Гоцем. За всю историю существования БО (1901--1908) в ней работали свыше 80 человек. Организация была в партии на автономном положении, ЦК лишь давал ей задание на совершение очередного террористического акта и указывал желательный срок его исполнения. У БО были своя касса, явки, адреса, квартиры, ЦК не имел права вмешиваться в её внутренние дела. Руководители БО Гершуни (1901--1903) и Азеф (1903--1908), являвшийся тайным агентом полиции, были организаторами партии эсеров и самыми влиятельными членами её ЦК.

Под руководством заместителя Азефа Бориса Савинкова члены Боевой организации совершили два наиболее известных террористических акта: убийство министра внутренних дел Плеве 15 июля 1904 года и убийство великого князя Сергея Александровича 4 февраля 1905 года. Благодаря этим успешным покушениям ПСР и её Боевая организация получили широкую известность и много сторонников: по случаю смерти министра, считавшегося противником любых реформ, никто не высказал соболезнований; великий князь Сергей Александрович также считался реакционером.

Аресты, проведённые полицией в марте 1905 года, существенно ослабили Боевую организацию. С февраля по октябрь её члены не осуществили ни один из запланированных терактов против крупных чиновников. После опубликования Октябрьского манифеста ЦК ПСР принял решение прекратить террористическую деятельность, и Боевая организация распалась. После подавления в Москве восстания в декабре 1905 года и роспуска I Думы предпринимались попытки возобновить её деятельность, но к началу 1907 года Боевая организация ПСР распалась окончательно.

Кроме Боевой организации, занимавшейся террором центрального значения, действовали местные террористические группы эсеров разного уровня, причём большинство терактов было совершено местными боевыми группами. В годы революции 1905--1907 годов приходился пик террористической деятельности эсеров. В этот период эсерами было осуществлено 233 покушения. Всего с 1902 по 1911 год эсеры совершили 248 покушений. 11 из них было организовано Боевой организацией.

В 1905-1906 годах из партии вышло её правое крыло, образовавшее Партию Народных Социалистов и отмежевалось левое крыло -- Союз Социалистов-Революционеров-Максималистов.

Социал-демократы. Российские социал-демократы декларировали и подчеркивали свое нежелание участвовать в террористической деятельности, захлестнувшей Россию в начале XX века. В действительности практика деятельности социал-демократических организаций резко расходилась с их декларациями: громкие слова марксистов о неприятии террора не мешали социал-демократическим организациям поддерживать и лично участвовать в террористических актах.

Большевики. Как и эсеры, широко практиковавшие террор, большевики имели свою боевую организацию (известна под названиями «Боевая техническая группа», «Техническая группа при ЦК», «Военно-техническая группа»). В условиях необходимости конкуренции в плане экстремистской революционной деятельности с партией эсеров, «славившихся» деятельностью своей Боевой организации, после некоторых колебаний лидер большевиков Ленин выработал свою позицию в отношении террора. Как отмечает исследователь проблемы революционного терроризма историк профессор Анна Гейфман, ленинские протесты против терроризма, сформулированные до 1905 года и направленные против эсеров, находятся в резком противоречии с ленинской же практической политикой, выработанным им после начала русской революции «в свете новых задач дня». Ленин призывал к «наиболее радикальным средствам и мерам как к наиболее целесообразным», для чего, цитирует документы Анна Гейфман, лидер большевиков предлагал создавать «отряды революционной армии… всяких размеров, начиная с двух-трех человек, [которые] должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога…)», и делает вывод, что эти отряды большевиков по сути ничем не отличались от террористических «боевых бригад» воинственных эсеров.

Ленин теперь, в изменившихся условиях, уже был готов идти даже дальше эсеров и, как отмечает Анна Гейфман, шёл даже на явное противоречие с научным учением Маркса ради террористической деятельности своих сторонников, утверждая, что боевые отряды должны использовать любую возможность для активной работы, не откладывая своих действий до начала всеобщего восстания.

Ленин по существу отдавал приказ о подготовке террористических актов, которые он раньше сам же и осуждал, призывая своих сторонников совершать нападения на городовых и прочих государственных служащих, осенью 1905 года открыто призывал совершать убийства полицейских и жандармов, черносотенцев и казаков, взрывать полицейские участки, обливать солдат кипятком, а полицейских -- серной кислотой. Последователи лидера большевиков не заставили себя долго ждать, так в Екатеринбурге террористы под личным руководством Я. Свердлова постоянно убивали сторонников «черной сотни», делая это при каждой возможности.

Как свидетельствует одна из ближайших коллег Ленина, Елена Стасова, лидер большевиков, сформулировав свою новую тактику, стал настаивать на немедленном приведении её в жизнь и превратился в «ярого сторонника террора».

Среди террористических актов большевиков было и множество «спонтанных» нападений на государственных чиновников, так Михаил Фрунзе и Павел Гусев убили урядника Никиту Перлова 21 февраля 1907 года без официальной резолюции. На их счету были и громкие политические убийства: по распространённой в исторической литературе версии, в 1907 году именно большевиками был убит знаменитый поэт Илья Чавчавадзе -- вероятно, одна из самых знаменитых национальных фигур Грузии начала XX века. Это убийство, однако, так и не было раскрыто.

В планах большевиков были и громкие убийства: московского генерал-губернатора Дубасова, полковника Римана в Петербурге, а видный большевик А. М. Игнатьев, близкий лично Ленину, предлагал даже план похищения самого Николая II из Петергофа.

Отряд большевиков-террористов в Москве планировал взрыв поезда, перевозившего из Петербурга в Москву войска для подавления декабрьского революционного мятежа. В планах большевистских террористов был захват нескольких великих князей для последующего торга с властями, бывшими близко уже в тот момент к подавлению декабрьского восстания в Москве.

Как отмечает Анна Гейфман, большевиками планировался обстрел Зимнего дворца из пушки, которую они украли у гвардейского флотского экипажа.

Историк отмечает, что многие выступления большевиков, которые вначале ещё могли быть расценены как акты «революционной борьбы пролетариата», в реальности часто превращались в обычные уголовные акты индивидуального насилия.

Большевики, близкие к Леониду Красину, в 1905--1907 годах играли важную роль в приобретении взрывчатки и оружия за рубежом для всех террористов из социал-демократов.

Анализируя террористическую деятельность большевиков в годы первой русской революции, историк и исследователь Анна Гейфман приходит к выводу, что для большевиков террор оказался эффективным и часто используемым на разных уровнях революционной иерархии инструментом.

Экспроприации. Приличным словом «экспроприация», как следует из работ разных исследователей, радикалы из числа социал-демократов и эсеров прикрывали суть наглого грабежа и вымогательства. При этом такие радикалы, как бундовцы, считали это чем-то вроде обыкновенного хулиганства

Кроме лиц, специализирующихся на политических убийствах во имя революции, в каждой из социал-демократических организаций существовали люди, занимавшиеся вооружёнными грабежами и конфискацией частной и государственной собственности. Следует отметить, что официально лидерами социал-демократических организаций такие действия никогда не поощрялись, за исключением большевиков, чей лидер Ленин публично объявил грабёж допустимым средством революционной борьбы. Большевики были единственной социал-демократической организацией в России, прибегавшей к экспроприациям (т. н. «эксам») организованно и систематически.

Ленин не ограничивался лозунгами или просто признанием участия большевиков в боевой деятельности. Уже в октябре 1905 года он заявил о необходимости конфисковывать государственные средства и скоро стал прибегать к «эксам» на практике. Вместе с двумя своими тогдашними ближайшими соратниками, Леонидом Красиным и Александром Богдановым (Малиновским), он тайно организовал внутри Центрального комитета РСДРП (в котором преобладали меньшевики) небольшую группу, ставшую известной под названием «Большевистский центр», специально для добывания денег для ленинской фракции. Существование этой группы «скрывалось не только от глаз царской полиции, но и от других членов партии». На практике это означало, что «Большевистский центр» был подпольным органом внутри партии, организующим и контролирующим экспроприации и различные формы вымогательства.

В период с 1906 по 1910 годы Большевистский центр руководил осуществлением большого числа «эксов», набирая исполнителей для этого из некультурной и необразованной, но рвущейся в бой молодежи. Результатами деятельности Большевистского центра были ограбления почтовых отделений, касс на вокзалах и т. д. Организовывались террористические акты в виде крушения поездов с последующим их ограблением.

Постоянный приток денег Большевистский центр получал с Кавказа от Камо, организовавшего с 1905 года серию «эксов» в Баку, Тифлисе и Кутаиси и возглавлявшего боевую «техническую» группу большевиков. Главой боевой организации был Сталин, лично не принимавший участия в террористических актах, однако полностью контролировавший деятельность группы Камо.

Известность Камо принёс так называемый «тифлисский экс» -- экспроприация 12 июня 1907 года, когда на центральной площади Тифлиса большевики бросили бомбы в две почтовые кареты, перевозившие деньги Тифлисского городского банка. В результате боевики похитили 250 000 руб. При этом убито два городовых, смертельно ранены три казака, ранены два казака, один стрелок, ранено 16 прохожих.

Кавказская организация Камо не была единственной боевой группой большевиков, несколько боевых отрядов действовало на Урале, где с начала революции 1905 года большевики осуществили более сотни экспроприаций, нападая на почтовые и заводские конторы, общественные и частные фонды, артели и винные лавки. Наиболее крупная акция была предпринята 26 августа 1909 года -- налет на почтовый поезд на станции Миасс. В ходе акции большевиками были убиты 7 охранников и полицейских, украдены мешки с суммой около 60 000 руб. и 24 кг золота.

Среди радикалов практиковалось присвоение партийных денег, особенно среди большевиков, часто принимавших участие в актах экспроприации. Деньги шли не только в партийные кассы, но и пополняли личные кошельки боевиков

Несовершеннолетние террористы. К террористической деятельности радикалы привлекали несовершеннолетних. Это явление усилилось после взрыва насилия 1905 года. Экстремисты использовали детей для выполнения разнообразных боевых задач. Дети помогали боевикам изготавливать и прятать взрывные устройства, а также принимали участие непосредственно и в самих терактах. Многие боевые дружины, особенно большевики и эсеры, обучали и вербовали несовершеннолетних, объединяя будущих малолетних террористов в специальные молодежные ячейки.

Террористы передавали опыт своим четырнадцатилетним братьям и другим детям, давали им опасные подпольные задания. Самой молодой помощницей террористов была 4-летняя девочка Лиза, дочь Ф.И. Драбкиной, известной как «товарищ Наташа». Эта большевичка брала своего ребенка для прикрытия, когда перевозила гремучую ртуть

Сотрудничество независимых радикальных групп. Представители разных революционных экстремистских групп часто совершали совместные теракты. Сотрудничество зачастую принимало форму совместных консультаций и встреч для обсуждения совместных экстремистских актов. Так летом 1906 года в Финляндии в конспиративной встрече участвовали такие видные фигуры экстремистского движения, как эсеры Натансон и Азеф, лидер польских социал-демократов Дзержинский и лидер российских большевиков Ленин.

Историк Анна Гейфман делает вывод о том, что среди всех террористов последователи Ленина были «наименее догматичны в своем подходе к политическому насилию» и что большевики активным образом сотрудничали с другими террористами. Историк указывает на тот факт, что ещё на III съезде РСДРП весной 1905 года большевик М. Г. Цхакая отдавал должное Боевой организации эсеров и призывал объединить с нею свои усилия. В соответствии с речами Ленина, утверждавшего, что «большевики и социалисты-революционеры должны идти порознь, но бить вместе», на съезде была принята резолюция, разрешавшая совместные боевые операции Как указывает историк, большевичка жена Н. Суханова помогала скрываться от полиции Петру Романову, эсеровскому боевику, разыскиваемому за убийство начальника жандармерии в Самаре в 1907 году, а члены террористических отрядов большевиков, участвовавшие ранее в грабежах, вместе с эсерами совершали теракты. При этом сами большевики утверждали, что во многих случаях их отношения с эсерами были намного лучше отношений с социал-демократами -- меньшевиками. В Петербурге и Москве большевик Красин -- организатор лаборатории по производству бомб и гранат -- всегда охотно помогал эсерам в проведении операций, а его знакомые эсеры поражались качеству большевистских взрывных устройств. Следует отметить, что огромные 16-фунтовые бомбы, использованные максималистами при первом неудачном покушении на жизнь Столыпина на Аптекарском острове в Петербурге и во время известной экспроприации в Фонарном переулке, были изготовлены именно в большевистской лаборатории Красина под его личным наблюдением.

В терактах на окраинах России большевики активно сотрудничали с анархистами. Доверенное лицо Ленина -- Виктор Таратута -- был не только замешан в попытках «отмыть» экспроприированные в ходе Тифлисской экспроприации июня 1907 года деньги, но и в помощи анархистам в «отмыве» их собственных полученных в ходе грабежей денег.

На окраинах России, на Урале и в Поволжье большевики, эсеры и анархисты даже объединялись в партизанские отряды.

Весной 1907 года ленинцы переправили кавказским экстремистам большую партию оружия. При проведении своих терактов большевики пользовались помощью полууголовных отрядов, например, сторонников Лбова на Урале. При этом даже со стороны уголовников-лбовцев имелись жалобы на большевиков, наживавшихся за счет уральских бандитов в ходе совместных грабежей. Анна Гейфман указывает, что несмотря на оформленный по всем правилам договор, большевики «кинули» лбовцев, заплативших Большевистскому центру РСДРП 6 000 рублей в качестве аванса за импортное оружие.

Еще более знаменательной была готовность товарищей Ленина сотрудничать с обычными уголовниками, которые интересовались социалистическим учением еще меньше, чем бандиты Лбова, но которые тем не менее оказывались очень полезными партнерами в операциях с контрабандой и продажей оружия. В своих воспоминаниях большевики утверждали, что некоторые их помощники из уголовного мира были так горды своим участием в антиправительственной борьбе, что отказывались от денежного вознаграждения за свои услуги, однако в большинстве случаев бандиты не были такими альтруистами. Обычно они требовали денег за свою помощь, и именно большевики, имевшие наиболее крупные суммы экспроприированных денег, наиболее охотно заключали деловые соглашения с контрабандистами, жуликами и торговцами оружием.

Сотрудничество революционеров с разными странами во время войн. Во время русско-японской и Первой мировой войн иностранные враги России рассматривались революционерами как союзники. Радикалы были связаны с вражескими России государствами, включая Японию, Турцию, Австрию и принимали деньги от этих стран, готовых оказывать поддержку любым радикальным и экстремистским действиям, терроризму, способным дестабилизировать внутренний порядок в России. Такая деятельность имела место во время Русско-Японской войны 1904-1905 годов и резко оживилась накануне начала Первой мировой войны в 1914 году, когда российские экстремистские организации получали крупные денежные средства и оружие из Японии, Германии и Австрии.

Окончание революционного террора. После спада революционного терроризма после разгрома революции в 1907 году терроризм в России не прекратился, теракты продолжались вплоть до Февральской революции. Наибольшую озабоченность террором в этот период проявляли большевики, чей лидер Ленин 25 октября 1916 года писал, что большевики вовсе не возражают против политических убийств, только индивидуальный террор должен сочетаться с массовыми движениями.

Невинные жертвы (ошибки террористов). Так как акты террора были персонофицированы, то, зачастую, происходили ошибки в исполнении и террористы убивали невинных людей. Жандармский офицер Спиридович вспоминал, что во время «охоты» социал-революционеров в 1906 году за Санкт-Петербургским генерал-губернатором Треповым, исполнителем теракта Волковым был ошибочно убит генерал Козлов, которого революционер принял за Трепова. В Пензе, вместо жандармского генерала Прозоровского, был убит пехотный генерал Лиссовский. В Киеве, в Купеческом саду, вместо жандармского генерала Новицкого ударили ножом отставного армейского генерала. В Швейцарии, вместо министра Дурново революционеры убили немецкого торговца Мюллера.

Невинной жертвой террористов можно считать и супругу жандарма Спиридовича -- у неё на глазах рабочий-столяр большевик Руденко, являвшийся также завербованным Спиридовичем агентом охранного отделения, тяжело ранил её мужа, выстрелив ему 5 раз из револьвера в спину. Женщина сошла с ума и вскоре умерла.[11, c. 165]

3.3 Европа и «исламский терроризм»

По иронии истории, траурные мероприятия в память об 11 сентября 2001 г. совпали с очередными слушаниями на Капитолийском холме по Ираку. С оптимистичными докладами выступили командующий американскими войсками в этой стране генерал Д.Петреус и посол США в Ираке Р.Крокер. По оценке мировых СМИ, конгрессмены своими нелицеприятными вопросами буквально «поджаривали докладчиков на медленном огне» (Arab News. 12.09.07). Из просочившихся в прессу материалов обсуждений напрашивался вывод о неудаче политики администрации Джорджа Буша по «умиротворению и демократизации» Ирака, который был оккупирован в марте 2003 г. многонациональными войсками под флагом борьбы с международным терроризмом. Этот вывод подкреплялся невиданными со времен вьетнамской войны массовыми демонстрациями протеста у Белого дома.

В Европе, в полной мере, испытавшей на себе за минувшие годы тяжесть террористических ударов, также все отчетливее звучит удручающий вывод о том, что силовая тактика антитеррористической борьбы не срабатывает.

По всей вероятности, ее неудачи связаны с недостаточно глубоким пониманием генезиса и подпитывающих факторов такого опасного и неоднозначного явления, как международный терроризм. Попробуем, по известному совету Козьмы Пруткова, «зреть в корень» и непредвзято разобраться в сути этого многосложного феномена и его катализаторах.

- Международный терроризм как стимул американской внешней политики

В отечественной и зарубежной литературе бытует мнение, что трагические события в Нью-Йорке и Пенсильвании 11 сентября 2001 г. провели своего рода водораздел в ближневосточной, да и во всей внешней политике США. С той поры ее стержневыми векторами стали провозглашенное президентом Дж. Бушем неоспоримое право Америки на нанесение по собственному разумению и, чего греха таить, произволу превентивных ударов повсюду в мире в случае возникновения у Вашингтона малейшего подозрения в существовании угрозы безопасности США, а также распространение демократии, борьба против «тоталитарных, поощряющих терроризм» режимов.

Думается, однако, что такой поворот произошел несколько ранее. «Путь международному терроризму, - отмечает проф. А. Гельке из Центра исследований этнических конфликтов в Белфасте, - этой новой форме сопротивления всемогущей гегемонии США - открыл распад Советского Союза.

Эту мысль логично развивает Э.Руло, который полагает, что «политическая важность терактов 11 сентября была раздута в целях оправдания «войны против терроризма» президента Буша». Теракты, продолжает этот известный и многоопытный французский знаток хитросплетений мировой и ближневосточной политики, «стали удачной находкой для неоконсерваторов. Они позволили им задействовать собственную имперскую программу: оккупацию Афганистана и Ирака, а затем и Ирана, усилить военное присутствие в Центральной Азии и Персидском заливе; закрепить контроль над нефтересурсами; инициировать «демократизацию» или смещение режимов, сопротивляющихся новому миропорядку. Все это - во имя «войны против террора», планетарной, тотальной и неограниченной во времени…».

В традиционном обращении к стране 29 января 2002 г. Дж. Буш произвольно определил источники террористической опасности или, в его интерпретации, «ось зла», на которую он нанизал Иран, Ирак и Северную Корею. Позднее к этим странам-изгоям, в американском понимании, добавилась Сирия.

О глубинных причинах перехода американцев к практике «хирургического вмешательства» в дела Ближнего Востока известный американский политолог Р.Н. Хаасс пишет весьма откровенно: «США традиционно пользовались уникальной возможностью работать как с арабами, так и израильтянами. Но пределы этой возможности проявились в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. С тех пор слабость преемников Я. Арафата, подъем ХАМАСа, переход израильтян к односторонним действиям - все это привело к оттеснению Соединенных Штатов на обочину, чему способствовала и несклонность нынешней администрации Буша предпринимать активные дипломатические шаги»

Выпустив из рук политико-дипломатические рычаги влияния на развитие обстановки в регионе, продолжим мы рассуждения почтенного политолога, Вашингтон все в большей мере обращается к испытанной тактике «большой дубинки». Трагедия 11 сентября послужила для такого поворота лишь дополнительным стимулом и оправданием.

Минувшие с того времени годы дали немало примеров применения силовых постулатов доктрины Буша на практике. При этом в качестве своего главного побудительного мотива США выдвигают борьбу с международным терроризмом, главным источником которого в Вашингтоне, а за ним и в европейских столицах считают исламский мир. Отсюда «превентивные удары» по Афганистану и Ираку, неослабевающее давление на «непокорные» Иран и Сирию.

- «Исламский терроризм»: мифы и реальность

В десятилетие ХХI века, по всеобщему признанию, международный терроризм превращается в реальный вызов современности, представляющий нарастающую угрозу безопасности и стабильности во всем мире.

В опубликованном в конце апреля 2006 г. ежегодном докладе госдепа США отмечалось, что в предшествовавшем году в мире было совершено свыше 11 тысяч терактов (в 2004 г. - более 3 тысяч), в результате которых погибли более 14 тысяч человек, 25 тысяч ранены и 35 тысяч похищены. В 2006 г. такая тревожная тенденция сохранилась: в очередном докладе американского внешнеполитического ведомства отмечалось, что число террористических актов в мире возросло на 25%, а количество жертв терроризма увеличилось на 40%. В 2006 г. было совершено уже около 14 тысяч терактов, в основном, в Ираке и Афганистане. Число жертв возросло до 40 тысяч человек, что на 5,8 тысячи больше, чем в 2005 г. Число пострадавших от терактов увеличилось в 2006 г. на 54%. В результате терактов в одном Ираке погибли около 13 тысяч человек, что составило 65% от общего числа жертв терроризма во всем мире.

Сразу отметим, что термин «международный терроризм» имеет, на наш взгляд, несколько расплывчатые и чересчур расширенные рамки, позволяющие использовать его для оправдания самых разных акций. Отнюдь не случайно, что до настоящего времени в международном праве отсутствует его общепринятое определение.

После атак 11 сентября 2001 г. «международный терроризм» в американской и в целом западной политической риторике и публицистике приобретает «исламскую прописку». С того времени по поводу «исламского терроризма и экстремизма» написано и сказано немало, но не всегда, к сожалению, со знанием дела. В связи с этим целесообразно подробнее разобраться в этом относительно новом явлении международной жизни.

Исторически предтечей «исламского терроризма» в западной публицистике, да нередко и в научных трудах был «исламский фундаментализм». Он вошел в международный политический лексикон в конце 1970-х - начале1980-х годов после подъема антишахского движения, завершившегося свержением монархического режима и выходом Ирана на региональную и международную арены в качестве главного, часто воинствующего проводника и поборника мусульманских догматов, выступающего за экспорт «исламской революции», за единение всех мусульман мира, число которых в настоящее время перевалило за 1,5 миллиарда человек. Отсюда еще один термин, используемый главным образом французскими политологами для обозначения фундаменталистов - мусульманские интегристы.

Понятие «исламский фундаментализм» сегодня, на наш взгляд, не всегда оправданно распространяется на довольно широкое, расплывчатое и во многом разномастное религиозно-политическое движение, выступающее за возврат к «первородным, коренным ценностям ислама» (неслучайно по-арабски «фундаменталисты» переводятся как «корневики»), за свой, самобытный путь развития мусульманских стран в современном мире.

Корни этого движения, у истоков которого стояли члены группировки «братья-мусульмане», организационно оформившейся в Египте к концу 20-х годов прошлого века и распространившей затем свое влияние и структуры на многие арабские страны, восходят к периоду зарождения освободительных процессов в «третьем мире» и в арабским странах, в частности. Оно тесно связано с эволюцией ситуации в арабском мире в последние десятилетия и вокруг него, поэтому стоит, хотя бы кратко, рассмотреть её в этом контексте.

- Исторический фон активизации исламизма

Кардинальные изменения, произошедшие в расстановке сил на международной арене после распада Советского Союза, а с ним и системы социалистических государств, побудили многих политиков и политологов как у нас в стране, так и за ее пределами, в ближнем и дальнем зарубежье повести речь о формировании «нового мирового порядка».

Когда рассуждают о наступлении «нового мирового порядка» (этот термин был пущен в международный политический оборот президентом Дж. Бушем-старшим после победы США в войне против Ирака в 1991 г.), то подразумевают, прежде всего, перестройку структуры взаимоотношений между государствами по линии Запад-Восток, бывшей до недавнего времени ареной жесткой и изнурительной конфронтации, возглавлявшейся двумя антагонистическими сверхдержавами.

Сейчас, когда «главное противоречие минувшей эпохи - между капитализмом и социализмом» резко ослабло и в основном сошло на нет, на повестку дня международной жизни с еще большей остротой встают проблемы интеграции мусульманских стран в стремительно глобализирующийся мир, от решения которых, без преувеличения, напрямую зависит безопасность и стабильность на нашей планете.

Глобальная конфронтация в «холодной войне», смертельно опасное и трудно предсказуемое балансирование на грани войны «горячей» в течение почти полувека не только серьезно отравляли международный политический климат, но и глубоко искривили пути развития целых регионов. Очевидный пример тому - Ближний Восток, страны которого, на наш взгляд, по своей калейдоскопической пестроте и многообразию, по несхожести исторических судеб и даже в ряде случаев полюсности в развитии могут с известным допущением служить миниатюрной моделью всего мусульманского мира.

Обретя, во многом благодаря глобальной конфронтации, политическую независимость, ближневосточные, как и другие освободившиеся государства, оказались перед выбором модели самостоятельного развития. Большинство из них предпочли, «не мудрствуя лукаво», вступить не без влияния прежних колониальных метрополий на традиционный капиталистический путь развития. Другие, и их было подавляющее меньшинство, в поисках решения своих острейших политических и социально-экономических проблем попытались стать новаторами и воплотить у себя заимствованные социалистические схемы.

Со времени этого исторического выбора прошло 30-40 лет, так что можно подвести некоторые, пусть для отдельных стран предварительные, итоги.

Главный из них для стран обеих ориентаций неутешителен. Лишь очень немногим из них, да и то крупнейшим и богатым природными и людскими ресурсами, удалось до известных пределов вырваться из пут зависимости, доставшейся от колониальной эпохи, модернизировать архаичные хозяйственные структуры, приблизиться к уровню промышленно развитых государств, стать по модной ныне и во многом пока спорной терминологии «новыми индустриальными странами» В целом же арабский, как и весь мусульманский мир, остался на положении мировой деревни, снабжающей капиталистический город сырьем и дешевой (часто нелегальной) рабочей силой. Его удел - «догоняющая» модель развития.

Более того, как отмечалось на прошедшем в июне 1994 года в египетской столице совещании министров иностранных дел стран - членов Движения неприсоединения, многие проблемы, с которыми эти страны подошли к независимости, такие как беспросветная нищета и забитость широких слоев населения, а зачастую и голод, узость внутреннего рынка и скудость источников накопления, за десятилетия самостоятельного развития не только не нашли своего разрешения, но и еще более обострились.

Характерен, несмотря на его некоторую размашистость, комментарий, приуроченный к работе совещания каирской газетой «Аль-Ахбар», которая отмечала, что во времена «холодной войны» народам «третьего мира» жилось лучше, чем сейчас. Вместо мира, справедливости и уважения прав человека они получили серию кровопролитных вооруженных конфликтов.

На этом неблагоприятном фоне в мусульманском мире падает авторитет прежних светских лидеров национально-освободительных движений, усиливаются настроения безысходности и социального отчаяния, растет внутренняя нестабильность, выливающаяся в череду переворотов, перманентную борьбу за власть, ожесточенные региональные конфликты, создающие серьезную угрозу международному миру и безопасности (вспомним, к примеру, почти десятилетнюю кровопролитную, без преувеличения сказать, варварскую и практически безрезультатную войну между Ираком и Ираном, неожиданный захват Ираком беззащитного Кувейта и тому подобные яростные столкновения, которым в современном мире конца не видно).

Не стали панацеей от всех бед и резко возросшие в первой половине1970-х годов доходы арабских, как и других из «третьего мира», экспортеров нефти. Они не привели к структурным сдвигам в экономике, хотя заметно ускорили развитие отдельных стран. Большая же их часть оказалась вложенной за пределами региона.

Для иллюстрации приведем лишь одно разительное сравнение: объем зарубежных капвложений в экономику арабских стран в 2004 г. не превышал сравнительно скромной величины в 8 миллиардов долларов, тогда как арабские инвестиции за рубежом в том же году достигли 1,5 триллионов долларов

В целом же арабский регион, как и прежде, остается главным образом поставщиком сырой нефти и импортером обширной гаммы промышленных и продовольственных товаров.

Более того, рост цен на нефть повлек за собой углубление противоречий в мусульманском мире, привел к еще большему размежеванию между богатыми и бедными странами. Многие ближневосточные политологи справедливо полагают, что нефть и доходы от нее лежат в основе нынешних и будущих конфликтов в регионе и за его пределами.

Развернувшиеся во всю ширь на рубеже веков процессы глобализации лишь добавили проблем арабским странам, подавляющее большинство которых, как справедливо отмечает российский исследователь А.А. Ткаченко, «изрядно задержались со стартом назревших экономических и политических реформ. Нельзя забывать и о том, что арабские страны в основной своей массе относятся к государствам с относительно низким уровнем экономического развития: годовой доход на душу населения здесь составляет 1000-2000 долларов. Для региона, за некоторым исключением (нефтедобывающие монархии Персидского залива), характерно наличие огромного «социального дна» - доходы от 20-30 до 40% и более населения ниже или едва соответствуют прожиточному минимуму» Тревожные выводы напрашиваются и после анализа удручающих данных, содержащихся в докладе Программы развития ООН (PNUD) и Арабского фонда экономического и социального развития (АФЭСР), опубликованном в г. Аммане (Иордания) 20 октября 2003 г.

Приведем для наглядности лишь некоторые самые разительные из них:

ВВП 21 страны-члена ЛАГ и палестинских территорий вместе взятых, с населением более 280 миллионов человек, лишь не намного превышал ВВП всего одной и то не самой развитой страны Западной Европы - Испании с населением в 7 раз меньше, чем арабское.

Число женщин в парламентах арабских стран составляло 3,5% всех депутатских мест, тогда как в остальном мире - 13,5%. С 1970 г. число грамотных женщин в арабских странах, благодаря развитию систем образования, утроилось, но 50% женского населения оставалось незнакомым с азбукой

На 1 тысячу жителей в арабском регионе приходилось 53 ежедневных газеты, а в развитых странах 285. На арабский язык переводилось в 5 раз меньше работ, чем на греческий, на котором говорят лишь 11 миллионов человек по сравнению с более чем 280 миллионами арабов.

За 2000-2001 гг. число пользователей Интернетом в арабских странах возросло на 60%, но доступ к этому всемирному источнику информации имели лишь 1,6% населения, тогда как в США - 79%, а в Великобритании - 68%.

В сфере научных исследований и технических разработок в арабских странах работало почти в три раза меньше ученых и специалистов из расчета на 1 миллион населения, чем по всему миру (371 и 979 соответственно).

Да и расходы на научные исследования в арабских странах не шли ни в какое сравнение с развитыми: в арабских странах около 0,2 % бюджетных отчислений, тогда как в США - 3,6%, Швеции - 3,8%, Швейцарии и Японии - 2,7%, во Франции и Дании - 2%

Число компьютеров на тысячу жителей в 2003 г. в арабских странах составляло 18, тогда как в среднем по всему миру - 78,3 (Le Monde. 27.02.04).

Еще более мрачные показатели в 2005 г. сделала достоянием гласности Арабская организация по вопросам образования, культуры и науки (АЛЕКСО, региональный аналог ЮНЕСКО): число неграмотных в рассматриваемых странах за 35 лет (1970-2005 гг.) не только не сократилось, но и пугающе выросло- с 50 до почти 70 миллионов человек. Из этого скорбного числа 25% составляли мужчины (старше 15 лет) и 40% - женщины.

Удручающие перспективы в сфере народного образования вырисовывались из следующих данных той же организации: 20% детей от 6 до 11 лет и 40% от 12 до 17 лет или 23 миллионов молодых людей не посещали школу, и таким образом, готовились пополнить ряды неграмотных Вялая экономическая конъюнктура приводила к обострению проблемы занятости молодежи. Дело в том, что к середине первого десятилетия нового века 90% производственного потенциала арабских стран все еще составляли средние и малые предприятия. «Золотые времена» взлета нефтяных доходов в середине 1970-х годов привели к развитию инфраструктуры, а не обрабатывающих отраслей промышленности (они давали лишь 10,5% ВВП), в которых и создаются дополнительные рабочие места В условиях острой конкуренции как на страновом, так и региональном и мировом уровнях и при хроническом недостатке финансовых средств эти предприятия, чтобы выжить, были вынуждены идти по линии сокращения числа работающих. В результате ежегодный рост безработицы в арабском мире в рассматриваемый период составлял 2,5%. К 2005 г. в этих странах было 14% безработных, или 12,5 миллиона активного населения, в большинстве своем в возрасте от 15 до 24 лет. При сохранении указанных темпов роста к 2020 г. число незанятых в арабских странах может составить 25 миллионов человек По расчетам Программы развития ООН и Всемирного экономического форума в Давосе, арабским странам в предстоявшие 15 лет нужно ежегодно создавать 6 миллионов рабочих мест для обеспечения занятости молодежи, вступающей на рынок труда. Это потребовало бы экономического роста на 4% в год, чего в прошлом никогда не было достигнуто

Не находя достойного применения своим способностям и полученным знаниям на родине, многие молодые специалисты из арабских стран отправлялись на Запад в поисках лучшей доли и условий жизни: с 1998 по 2000 гг. отток только врачей из региона превысил 15 тысяч человек.

По оценкам Арабской организации труда, если потери арабских стран от «утечки мозгов» в 1970-х годах составляли 11 миллиардов долларов, то к середине первого десятилетия ХХ I века они увеличились в 20 раз, подскочив до 200 миллиардов

На основе анализа современного положения арабских стран в мирохозяйственной структуре российский исследователь В.М. Ахмедов приходит к обоснованному выводу, что «сегодня большинство арабо-мусульманских стран Ближнего Востока переживают переходный, индустриализирующийся характер развития. Это предполагает создание не столько демократических режимов, сколько государства, ориентированного на модернизацию экономики и социальное развитие»

Социально-экономические факторы консервации отсталости в регионе дополнялись политическими. Борьба с терроризмом, почти полувековая неурегулированность конфликта с Израилем, обострение положения в Ираке служили для многих режимов благовидными предлогами, оправдывающими сохранение существенных ограничений демократических прав и свобод. Недоступность несиловых методов борьбы с несправедливостью усиливала радикальные исламистские тенденции и группы, проповедовавшие насилие.

Отставание от Запада, разочарование в избранном пути развития, дискредитация традиционных светских харизматических лидеров приводят в мусульманском мире, что особенно заметно на примере мира арабского, к нарастанию агрессивного национализма, часто облаченного в религиозно-конфессиональные одежды. Отсюда поиски своего, особенного, «третьего», ни капиталистического, ни социалистического пути развития, претензии к развитому капиталистическому миру относительно компенсации за отсталость.

С другой стороны, не следует сбрасывать со счета и такой «колониальный комплекс», как потребительское, иждивенческое отношение правящих кругов многих мусульманских стран к связям с бывшими метрополиями, осознанная или нередко подсознательная ориентация на них в вопросах внутренней и внешней политики. Много примеров проявления этого комплекса читатель найдет на страницах мемуаров экс-президента Франции В.Ж. д'Эстена, посвященных франко-африканским отношениям [12, c.12].

В этих условиях нередко происходит «сшибка» поднимающейся волны национализма и коллаборационистских тенденций в политике верхов, что приводит к накапливанию в ряде стран горючей, взрывоопасной смеси недовольства широких масс коррумпированностью, заангажированностью правящих кругов перед Западом.

Оказываясь между занесенным над ними молотом Запада и наковальней народного недовольства, правящие режимы в арабских странах не прочь продемонстрировать приверженность национальным и мусульманским ценностям, несколько снижая препоны перед исламистами, дабы «сбросить давление во внутриполитическом котле». Переводя стрелки ответственности на Запад и, прежде всего, США за сложившееся положение (социальная и экономическая стагнация, коррумпированность властей всех уровней, бесконечное затягивание с решением палестинской и других общеарабских, региональных и страновых проблем) официальные власти фактически подыгрывают исламистам, вторят их обличительной риторике, тормозят попытки произвести объективный и непредвзятый анализ сложившегося трудного положения.

Заигрывание с исламистами позволяет правящей верхушке решать еще одну первостепенную задачу для обеспечения и подкрепления своего господствующего статуса - ослаблять демократическую оппозицию как опасного политического конкурента.

В отношениях же с США и европейскими странами, правящие круги выдают всю оппозицию за исламистскую, требуют для себя поддержки и содействия в ее обуздании. Это обстоятельство вносит дополнительную сумятицу в умы западных политиков и политологов.

Широкое политическое и социальное маневрирование, традиционное формирование правящей верхушки по принципу лояльности, а не профессионализма, открыто авторитарные методы правления ведут к образованию в регионе кланов, стоящих у власти по 20-30 лет. Как горько, но метко пошутил в беседе с автором один из крупных иракских бизнесменов, вынужденно покинувший родину во времена баасистской диктатуры, «у нас правители не уходят в отставку, их либо убивают, либо бросают в тюрьму, либо они вынуждены спасаться бегством от расправы».

Сохраняющаяся напряженность в регионе, отсасывающая треть ВВП арабских стран на военные нужды и оставляющая менее четверти на нужды развития, дает властям удобный повод для продолжения антидемократического курса под предлогом мобилизации внутреннего фронта и всех ресурсов на отпор внешним врагам. Напомним в этой связи, что чрезвычайное положение, введенное в АРЕ после убийства А. Садата в октябре 1981 г., до сей поры не отменено. В условиях чрезвычайных законов живут и многие другие арабские страны.

Вспоминается в этом грустном контексте и печальный, но весьма близкий к региональной действительности сатирический рисунок в газете «Аль-Хайят» - к позорному столбу прикован арабский диссидент, рядом палач угрожающего вида с бичом в руке, гневно вопрошающий: «Как ты смеешь молить о свободе, когда Палестина остается несвободной?».

Анализ положения с демократией в арабском мире привел специалистов ООН к удручающему выводу о том, что «он является самым несвободным регионом планеты» [13, c.80].

Практическое отсутствие демократической свободы самовыражения, подавление любого проявления секулярной активности, отходящей от официальной линии, развязывают руки исламистам, подкрепляя их лозунг о необходимости отказа от чужеземного влияния, возврата в прошлое, о строительстве религиозного государства и возрождении халифата.

В условиях удушающей отсталости и беспросветной нужды большинства населения сохраняют свою привлекательность и социалистические идеи и, прежде всего, принцип социального равенства. Показательно в этой связи, что лидер «Аль-Каиды» У. бен Ладен в своем очередном видеообращении, приуроченном к шестой годовщине сентябрьских событий 2001 г., активно прибегал к социалистической риторике.

Таким образом, поиск исторического будущего, который ведут сегодня большинство мусульманских стран, не исключает возвращения к социалистической парадигме, к идее социальной справедливости, столь привлекательной для обездоленных масс, что в свою очередь грозит новыми конфликтами и взрывами в обширнейшей зоне мира с населением, превышающим миллиард человек.

К этому добавляется недоверие и настороженность, которые в мусульманских странах испытывают к американским замыслам «нового порядка» и «демократизации» непокорных стран, считая их, и заметим не без оснований, подновленными планами претворения в жизнь вожделенной мечты США о мировом господстве, о превращении мира в «pax americana». Арабские страны, к примеру, на опыте своей современной истории хорошо знают, что эти стратегические построения на практике оборачиваются американским «железным кулаком», который обрушивается то на Ливию, то на Ливан, то на Ирак.

Примечательна в этой связи критика, прозвучавшая в выступлении президента Египта Х. Мубарака в мае 2006 г. на Всемирном экономическом форуме в Шарм-эш-Шейхе. Он обвинил США в проведении политики двойных стандартов в международных отношениях, в игнорировании позиции мирового сообщества относительно вторжения в Ирак, во вмешательстве во внутренние дела иностранных государств [14, c. 82].

Чего стоит, к примеру, инициированный американцами и израильтянами и поддержанный европейцами бойкот палестинского правительства, сформированного в начале 2006 г. после победы демократическим путем на выборах Движения исламского сопротивления - ХАМАС. Он не только не достиг целей, поставленных его инициаторами, а именно: всемерное ослабление и отстранение от власти ХАМАСа, но и принес обратные результаты, чреватые дальнейшим осложнением ситуации на палестинских территориях и поисков политических развязок ближневосточного конфликта, тлеющего уже без малого 60 лет, и дающего время от времени рецидивные вспышки ожесточенного вооруженного противостояния, как это было летом 2006 г.

Аналогичный обратный эффект имела и задержка с прекращением огня в Ливане летом 2006 г.: израильтяне, несмотря на явную поддержку Запада, не смогли сломить сопротивления Партии Аллаха (Хизбаллы), в результате авторитет исламистов как в Ливане, так и на палестинских территориях укрепился, а западников упал. Решение же краеугольной задачи мирного и долгосрочного урегулирования на Ближнем Востоке было отброшено далеко назад.

Предвидя такой отрицательный эффект от прессинга США и их союзников, Россия с победы ХАМАСа на выборах последовательно выступала за настойчивую и кропотливую политическую работу с новым демократически избранным палестинским руководством, за немедленное прекращение огня в Ливане и решение всех спорных вопросов переговорным путем. Москва заняла принципиальную позицию и относительно оккупации Ирака коалиционными войсками во главе с США в марте 2003 г., справедливо посчитав ее крупной ошибкой. Практика как лучший критерий истины полностью подтвердила обоснованность такой оценки.

В сфере экономики, где, на наш взгляд, следует искать главные причины нарастания террористической угрозы, одним из главных препятствий на пути устранения дисбаланса и отсталости в развитии стран «третьего мира» остается банальное нежелание крупного монополистического капитала пойти хотя бы на некоторое изменение сути современной структуры мирохозяйственных связей, в которой странам мусульманского мира отводится прежняя роль сырьевой периферии. Вспомним в этой связи весьма поучительные итоги развернувшегося было в середине 70-х годов прошлого века движения «за новый экономический порядок», инициаторами которого, кстати, были все те же арабские страны. Западные державы, умело играя на противоречиях между участниками движения, смогли в значительной степени притупить его острие, свести дело к незначительным уступкам и послаблениям в сфере международной торговли, которые в дальнейшем были «съедены» изменившейся не в пользу поставщиков сырья конъюнктурой мировых рынков.

Сегодня международный монополистический капитал, судя по всему, ведет дело к тому, чтобы и в постиндустриальную эпоху, в эпоху технологической и информативной революции держать, как и в прошлом, обширные регионы мусульманского мира на положении захолустных провинций своей глобальной империи.

В последние годы монополии, правда, больше внимания уделяют инвестиционной экспансии, переносу трудо- и энергоемких, экологически и гигиенически вредных производств в мусульманскую зону мира, где рабочие готовы трудиться по 12-14 часов в сутки буквально за гроши, чтобы прокормить себя и свои семьи, а санитарные нормы и ограничения значительно более либеральны, либо отсутствуют вообще.

Оказание же радикальной «помощи развитию», тем более возросшему числу просителей, становится все менее популярным в правящих кругах и общественном мнении индустриальных центров Запада и Востока, которым также не чужды такие тяжкие, ставшие хорошо знакомыми россиянам явления, как спад, инфляция, кризисы.

Скорее всего, промышленно развитые страны на данном этапе мирового развития будут стремиться сохранить «статус-кво» в своих взаимоотношениях с мусульманским миром, подбрасывая ему время от времени кое-что от щедрот своих «на бедность» для предупреждения или тушения конфликтных возгораний. Об обоснованности такого прогноза свидетельствуют весьма скромные и расплывчатые масштабы «помощи реформам» в странах Большого Ближнего Востока, намеченной, по инициативе США, «восьмеркой» в июне 2004 г.

В этих непростых и противоречивых условиях проблемы дальнейшего развития стран мусульманского мира, способные стать мощным пускателем нового витка международных противоречий и напряженности, от которых мир еще не успел оправиться, приобретают, на наш взгляд, кардинальное значение и общемировое звучание. В складывающейся новой обстановке сравнительной социально-политической однородности современного мира рассматриваемые страны вынуждены решать насущные задачи своего дальнейшего развития по сути дела в одиночку, рассчитывая лишь на свои собственные, часто весьма ограниченные возможности и силы. Если ранее, маневрируя между двумя полюсами мировой политики, искусно играя на их противоречиях и взаимоотталкивании, многие из них могли в некоторой мере рассчитывать на помощь и поддержку в развитии, то теперь эта возможность фактически исчезла.

Сильные мира сего во главе с США даже при всем осознании серьезности и важности проблем «третьего мира» для исторических судеб человеческой цивилизации не в состоянии вытянуть эти страны из пучины социально-экономической отсталости.

Показательно в этой связи мнение такого видного американского деятеля, как Дж. Шлезинджер, занимавшего в свое время целый ряд влиятельных постов (министр обороны, директор ЦРУ и проч.), которое дает представление об умонастроениях в американском политическом истеблишменте: «С окончанием «холодной войны» и исчезновением ее уникального дисциплинирующего влияния мир становится скорее более, чем менее анархичным. США не призваны, да и не могут, избавить мир от всех его бед и напастей»

Действительно, при длительном сохранении в сфере внешней политики реликта «холодной войны» - прежней конфронтационной, блоковой логики можно ожидать регенерацию международной напряженности под влиянием проблем развития мусульманского мира, игнорируемых по большей части США и Европой.

- Мутация исламизма

В этих непростых, без преувеличения, взрывоопасных условиях развитый мир должен был бы со всем пониманием и осторожностью подойти к насущным проблемам мира развивающегося, вместе с ним искать оптимальные пути для их решения. На деле же этого ничуть не бывало: проблемы не только по большей части игнорируются, но, как мы увидим ниже, провоцируются новые.

Под влиянием такого отношения Запада происходит мутация исламизма в сторону все большей радикализации. Проследим ее основные направления.