Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)

Настраиваясь в своих интересах на мощную волну антизападных, антиколониальных настроений в период подъема национально-освободительных революций, исламское движение было направлено главным образом «вовне», в сферу международных отношений, выступая за их перестройку, за устранение в них перекосов и несправедливостей, сложившихся в период колониальной и полуколониальной зависимости мусульманских стран.

После обретения своими странами независимости, исламисты на какое-то время занялись проблемами внутреннего развития, сосредоточив огонь критики со своего религиозного угла на ошибках и провалах светских лидеров.

В современном же подъеме исламского движения во многом находят своеобразное преломление поиски государствами «третьего мира» новых ориентиров и идеалов, своего пути и места в качественно иной обстановке, сложившейся на международной арене после развала социализма и ухода в небытие одной из прежних великих держав - СССР.

Дело в том, что многие десятилетия вся политическая структура мусульманских стран формировалась и развивалась в довольно жесткой и стабильной системе глобальных геополитических координат. Под ее воздействием складывался политический менталитет мусульманского истеблишмента, его взгляды на внутреннее, региональное и международное положение и перспективы его эволюции. Сегодня, когда исчез один из балансов прежнего мирового равновесия, и вся система международных отношений претерпевает глубокую эволюцию, в мусульманских странах вынуждены пересматривать привычное мировидение, отказываться от прежних стереотипов, определяться, искать свои модели дальнейшего движения вперед.

Трудные проблемы самостоятельного развития после обретения политической независимости и государственного суверенитета, с которыми мусульманские страны столкнулись на рубеже 1970-1980-х годов, утрата ими возможности извлекать политическую и немалую материальную выгоду из глобальной и региональной конфронтации великих держав, внутренняя нестабильность, стагнация экономики, падение уровня жизни, а с ним и обострение социальных противоречий в большинстве из этих стран привели к нарастанию радикальной внутриполитической составляющей в деятельности исламистов, которая начинает все больше выплескиваться вовне, чему в немалой степени способствует политика Запада.

При этом в религиозной среде углубляется дифференциация: многие традиционные лидеры, адаптировавшиеся к местной политической среде, образуют умеренное, эволюционное крыло движения, уступая активную роль молодым радикалам, приверженцам силовых, в том числе и террористических методов. Поэтому с точки зрения терминологии, думается, было бы правильным различать умеренных исламистов или сторонников постепенных, реформистских методов борьбы за торжество идеалов мусульманства и радикалов-экстремистов как более воинственно настроенных поборников вероучения.

Судя по действиям на исламистском поле, на Западе этой дифференциации особого значения не придают, отказываясь вести серьезный и систематический диалог с представителями умеренного крыла клерикалов.

Ряды боевиков-исламистов существенно пополнились за счет добровольцев и наемников, прошедших трудную школу афганской войны. Этот специфический контингент, отличающийся хорошей боевой и в частности диверсионной выучкой, преданностью исламскому делу, вливался в ряды движения по убеждению или под влиянием социально-экономических трудностей, с которыми участники афганской войны столкнулись после возвращения из Афганистана в свои страны. По некоторым оценкам, численность только арабских «афганцев» достигала в 1980-е годы около 20 тысяч человек. После вывода советских войск из Афганистана многие из них вернулись в свои страны, где нашли прежнюю нищету, бесправие и безработицу.

Весьма типична в этом контексте печальная судьба одного из соучастников террористического взрыва в саудовской столице - Эр-Рияде в 1995 г., прилюдно казненного вместе с другими преступниками на центральной площади Правосудия. Отвоевав в Афганистане на стороне моджахедов, после вывода советских войск он вернулся в родные пенаты, однако, без образования и специальности хорошо устроиться не смог. Отец, в прошлом служащий среднего звена, получавший скромную пенсию, своими сбережениями помог сыну открыть мелочную лавчонку, но торговля у него, умевшего только стрелять и метать гранаты, тоже не пошла. Не нашел счастья бывший борец за дело ислама и в супружестве. Его молодая вдова рассказала дотошному корреспонденту «Интернэшнл геральд трибюн», раскопавшему всю эту грустную историю, что ее столь бесславно ушедший в мир иной муж в результате жизненных неурядиц ударился в религию и большую часть времени проводил в мечети или в долгих беседах с такими же, как он исламистами, которые в конечном итоге и толкнули его на плаху.

Этот частный пример подтверждает суждение российского политолога А.В. Малашенко, отмечавшего, что «повсеместно контролируемые исламистами мечети выполняют функции политических центров, дискуссионных клубов, социальных очагов, притягивающих к себе людей, разочарованных своим положением, жаждущих почувствовать себя защищенными, и одновременно обрести покой и уверенность в себе.» Отметим попутно, что, по иронии истории, «афганцы» с их виднейшим представителем У. бен Ладеном, которые по оценке египетского президента Х. Мубарака, представляют «главную террористическую опасность для стабильности правительства», да, добавим, и для западных интересов в арабском регионе в целом, были в свое время подготовлены в антисоветских целях и финансировались на деньги ЦРУ. На эти цели было израсходовано, по разным оценкам, от 3,5 до 6 миллиардов долларов. Из «борцов за свободу афганского народа и против советских безбожников» они превратились в лютых врагов Запада во главе с США.

Бумеранг исламизма, запущенный в свое время американцами в советскую сторону, наносит ныне ощутимый ущерб его изготовителям и пользователям.

Иракская авантюра и в этом ракурсе принесла свои горькие плоды: Ирак наряду с Афганистаном превратился в международную школу и поставщика боевиков-террористов во все конфликтные регионы планеты. След «иракцев» был обнаружен, к примеру, при расследовании взрывов, прогремевших в марте-апреле 2007 г. в Марокко и Алжире. Этими терактами заявила о себе новая региональная организация «Аль-Каида в странах исламского Магриба». Ее деятельность развивалась по нарастающей: только в июне 2007 г. в результате терактов исламистов в Алжире погибло полсотни граждан, включая 28 военнослужащих. Новые кровавые теракты были совершены ею в Алжире в сентябре текущего года.

Политизация и радикализация ислама в наши дни, как представляется, становится современным искаженным проявлением все той же национально-патриотической идеи, являвшейся мотором освободительного движения в 1950-1960 годы. Применительно к ближневосточному региону исламизм является, вероятно, и «новой редакцией» панарабизма, идеи арабского единства, попытки воплощения которой в жизнь в рамках светского национализма и арабского социализма заметным успехом не увенчались.

Однако, если в период 1950-1960 гг. главный вектор национально-патриотической идеи был направлен вперед, на поиски путей возрождения и прогресса, то теперь исламисты вольно или невольно предлагают в основном ретроградные программы, тянут общество в прошлое, призывая вернуться к раннесредневековым истокам ислама, его нормам и постулатам, независимо от их соответствия потребностям сегодняшнего дня, отгородиться от иностранного влияния, пойти на добровольную национально-религиозную самоизоляцию, обособиться от новых веяний в мире, объявляя такие наработанные веками и проверенные жизненным опытом поколений общечеловеческие ценности, как демократия, права человека и гражданина, свобода личности и совести и др., «дьявольским порождением Запада», от которого необходимо срочно очиститься правоверным.

Как тут не вспомнить известную парадигму С.П. Хантингтона, полагающего, что после окончания «холодной войны» обстановка в мире уже будет определяться не ушедшей в прошлое конфронтацией великих держав, а столкновением различных цивилизационных укладов. Думается, однако, что объяснение нынешнего подъема исламистского движения столкновением цивилизационных различий при всей его кажущейся простоте и доказательности, было бы неполным.

Причины этого явления лежат, по нашему мнению, значительно глубже, прежде всего в социально-экономических напластованиях, накопившихся со времен колониальной и полуколониальной зависимости. Отнюдь не случайно, поэтому фундаменталисты основной огонь критики и терактов за пределами своих стран направляют, прежде всего, против ведущих западных держав, считая их главными виновниками того трудного и главное беспросветного положения, в котором находится большинство мусульманских государств в настоящее время. Чудовищные по жестокости и сугубо демонстративные по смысловой нагрузке авиатараны 11 сентября 2001 г. в США наглядно свидетельствуют в пользу такого суждения.

Умонастроения, бытующие в среде исламистов, довольно четко и емко сформулировал бывший посол США в Ираке, а ныне их представитель в ООН З. Халильзад (кстати, этнический афганец). По его мнению, приверженцы движения считают, что дела в мусульманском обществе «пошли не так» потому, что оно сошло с верной дороги, а Запад, будучи жестоким и аморальным, столкнул мусульман с пути истинного». Только вернувшись на праведный путь можно вновь достичь величия, а для этого потребуется вышвырнуть Запад вон».

Отстаивание исламистами религиозной самобытности и чистоты от разлагающего влияния западной потребительской «масс-культуры», ее аморализма и чуждых Востоку этических вольностей можно было бы понять и принять под углом зрения национальных чаяний и устремлений. Однако выпячивание религиозного фактора в качестве панацеи от всех бед, проповедь национально-религиозной самоизоляции, а часто и нетерпимости, и тем более террористические методы достижения поставленных целей, не соответствуют, на наш взгляд, новому климату, складывающемуся сейчас в мире, логике и практике современной политической борьбы.

Да и сам лозунг «особого пути», неизбежно отгораживающий нацию от магистрального направления развития человеческой цивилизации, обрекающий ее на «выпадение», пусть даже временное, из всемирного исторического процесса (от чего, кстати, главным образом и пострадали в результате колониальной зависимости страны «третьего мира»), вряд ли адекватен целям национального движения и не открывает перед ним достаточно широкую историческую перспективу. Трудный и противоречивый опыт СССР, его трагическая судьба дают убедительные подтверждения такой точке зрения.

В эпоху глобализации хозяйственной жизни, бурного развития разнообразных средств массовой информации и коммуникаций закрыться от остального мира невозможно в принципе. Сегодня идет вполне закономерный и неостановимый процесс сближения людей и целых народов, все более глубокого познания ими друг друга. Противиться этому процессу, отгораживаться от него мусульманским занавесом значило бы плыть против осевого, стремнинного течения международной жизни. Наоборот, важно использовать этот процесс в интересах полнокровного развития каждой нации, каждой страны, чтобы его влияние, а оно неизбежно, не приобрело нежелательные, искаженные формы, прежде всего в виде порчи нравов и падения морали.

И запретительные меры тут вряд ли помогут, а скорее дадут обратный результат, ведь запретный плод всегда сладок. Здесь, вероятно, нужен осторожный и сбалансированный подход, так как уже накопленный в наше время опыт, в том числе и российский, показывает, что безоглядное перенимание зарубежных образцов, часто далеко не лучшего качества, без учета местных условий, существующих традиций и других особенностей вредно для здоровья нации, ведет к ее моральной деградации и вырождению.

Поэтому задача, на наш взгляд, состоит не в поисках «своего особого пути», а в нахождении своего достойного места, ниши в общемировой структуре, в гармоничном вхождении в современное сообщество наций, в оптимальном совмещении и соотношении этнических, религиозных, морально-этических и прочих особенностей и традиций, проверенных всей историей нации, с подлинными ценностями, выработанными человечеством за всю его долгую и весьма драматичную историю.

На этом пути можно быстрее всего добиться достижения двуединой цели: сохранить свое национальное лицо без слепого «подравнивания» под не всегда приемлемые образцы и нормы так называемой мировой, а на деле - по большей части западной цивилизации и в то же время не оказаться в изоляции от остального мира.

Апелляция к массам под знаменем ислама, выдвижение фундаменталистами антизападных, антиправительственных и религиозно-популистских лозунгов, их активная и все расширяющаяся благотворительная деятельность в каждом городском квартале, в каждой деревне и кишлаке находят в широких слоях мусульманского населения сочувственный отклик.

Главная сила исламистов состоит, очевидно, в том, что на фоне нарастания внутренних и внешних трудностей и отсутствия альтернативы, предлагаемой официальными властями, они вселяют в людей надежду на лучшее будущее, на избавление от гнета бедности и бесправия в случае возврата к истокам веры. Неслучайно партия ливанских шиитов (традиционно обездоленной части населения) носит название «Аль-Амаль» - «Надежда». Эта надежда имеет особую привлекательность в нынешней обстановке, когда традиционный путь развития в качестве капиталистической периферии не дает выхода из сложного положения, в котором находится большинство мусульманских стран, а социалистическая альтернатива после распада Советского Союза во многом дискредитировала себя.

В этих условиях, как отмечает С. Рид, исламистские организации главную ставку в своей деятельности делают на молодых разочаровавшихся людей среднего класса - мелких торговцев, бакалейщиков, школьных учителей, студентов, безработных, не видящих перспектив улучшения своего положения.

В условиях заметного повышения внутриполитической активности фундаменталистов и ощутимой радикализации исламистского движения в целом, отношение к нему официальных властей ощутимо меняется. Если раньше само движение и его лозунги использовались (например, в свое время А. Садатом) как альтернатива левым силам, как выпускной клапан для ослабления социального давления, купирования недовольства масс, канализации его вовне, в сферу внешней политики, то теперь оно в своих крайних формах становится на пути даже умеренных, происламских и исламских режимов (к примеру, в Саудовской Аравии) и их коренных интересов, ставит под вопрос само их существование.

К концу 1990-х годов угроза распространения терроризма и экстремизма под религиозной личиной выходит на первый план не только внутренних, но и региональных озабоченностей арабских и других исламских государств. Саудовская Аравия была инициатором разработки и подписания в апреле 1998 г. межарабского соглашения по борьбе с терроризмом, которое через год после его ратификации подавляющим большинством арабских стран вступило в силу. Саудовское руководство последовательно выступает за придание этому документу панисламского, а затем и международного характера. В 2004 г. в саудовской столице состоялся Международный антитеррористический конгресс, в решения которого было записано предложение КСА о создании в Эр-Рияде под эгидой ООН Международного антитеррористического центра.

Только вот незадача: мировое сообщество до настоящего времени не смогло выработать общепринятого правового определения понятия «международный терроризм» во многом из-за огульного включения в него американцами и их союзниками национально-освободительных и патриотических движений.

Примечательно в этой связи содержащееся в подписанном в 1998 г. в Каире межарабском антитеррористическом соглашении недвусмысленное указание на то, что «любая вооруженная борьба против иностранной оккупации, за независимость и территориальную целостность не должна рассматриваться как проявление терроризма»

Со своей стороны, исламисты, как свидетельствует парламентский опыт Хизбаллы в Ливане и «Братьев-мусульман» в Египте и Иордании, не отказываются от политических методов деятельности, участвуя для расширения своих позиций и влияния в различных объединениях и коалициях.

Поэтому в целом было бы наивным упрощением изображать исламистов в виде бородатых фанатиков и головорезов, готовых взорвать мир ради торжества исламских постулатов. «Вопреки западным стереотипам, - пишет американский ближневосточник Л.Т. Хадар, - многие исламские лидеры не являются фигурами из средневековья. Судя по примеру Исламского фронта спасения Алжира, они - образованные профессионалы, инженеры, врачи, адвокаты и люди науки, которые контролируют такие современные учреждения, как госпитали, школы и сферу бизнеса. Они не столько заинтересованы в возвращении своих государств в прошлое, сколько в трансформации их политических и экономических структур».

Таким образом, исламизм с его экстремистскими крайностями как религиозно-политическое движение в настоящее время во все большей мере превращается в долговременный структурный фактор, во многом формирующий обстановку как в мусульманском мире, так и на мировой арене в целом.

Политика Запада в мусульманской зоне мира, игнорирующая по большей части глубинные корни фундаментализма, приводит к активизации его экстремистской составляющей. Не будет в этом свете преувеличением считать, что она породила и трагедию 11 сентября.

В нашем веке появилось, как представляется, слишком много фанатиков, причем в основном молодых и даже совсем юных. Почему так много самоубийц, почему они почитаются в исламском обществе как герои (шахид, по-арабски, мученик, павший за веру), почему приток камикадзе, в том числе женщин, не иссякает? Что, в мусульманских странах началась «эпидемия сумасшествия» и почему именно в мусульманских странах?

Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с эскалацией террористических акций, следует искать и в американской ближневосточной политике, и в отношении Запада к арабам и мусульманам в целом.

Как справедливо отмечает проф. Л. Фридман в опубликованной Лондонским международным институтом стратегических исследований книге «Трансформация стратегических вопросов» [15, c.6], «США (и их израильские союзники) так и не нашли подходящего ответа на вопрос, почему вполне разумные мужчины и женщины готовы жертвовать своей жизнью, чтобы противостоять им? Атаки камикадзе, будь то в Ираке или Израиле,- это стратегия, а не идеология. Эти люди - орудие в борьбе слабых против сильных.

Это суждение западного ученого вполне дополняет и подкрепляет горький риторический вопрос практика - одного из основателей ХАМАСа И. Абу Шанаба: «Что нам еще остается под натиском танков, самолетов F-16, ракет, вертолетов «Апач» оккупационной армии, кроме как отправлять наших детей на теракты в Израиль?». В 2003 г. этот «апологет терроризма» погиб от точечного удара израильской ракеты.

Феномен нарастания исламистских настроений в арабских и других мусульманских странах и их все большую антизападную заостренность многие политологи склонны преимущественно трактовать с точки зрения ухудшения социально-экономического положения в этой зоне мира. Спору нет, беспросветная нужда и нищета являются мощным катализатором экстремистских настроений в мусульманском обществе, особенно в его молодежной среде.

Однако, как показывает исследование, проведенное газетой «Аш-Шарк аль-Авсат», подавляющее большинство шахидов не могли пожаловаться на свое материальное положение, были выходцами из небедствующих семей и имели то или иное образование. Значит, корни нарастания экстремизма и его все большей переориентации «вовне» надо искать не только в социально-экономической, но и политической, духовной сфере.

Эту сторону вопроса весьма емко отразил известный палестинский поэт М. Дервиш в интервью газете «Монд». Арабский мир, по его мнению, «живет с глубоким чувством несправедливости, ответственность за которую возлагается на Запад… Арабы и мусульмане, сталкиваясь со «всемирным деспотизмом американцев» и с местными деспотами, потеряли ориентиры. Они чувствуют себя вытолкнутыми из истории. Отсутствует и приоритет права, так как в их зоне международное право не действует. Израиль его уже так давно узурпировал и ничего не происходит». В этих условиях, по мнению поэта, «если бы в арабо-мусульманском мире прошли свободные выборы, исламисты повсюду бы одержали победу».

Арабская молодежь, особенно образованная, яснее отдает себе отчет в нетерпимости более чем полувековой экспансионистской политики Израиля, не желает сносить национальное унижение, которому подвергались еще их отцы и деды.

Показательны в этой связи рассуждения обозревателя весьма умеренного в своих оценках парижского журнала «Жен Африк» З. Лимама, отражающие в сжатом виде настроения широких кругов арабского общественного мнения. «Палестинцы, - отмечает этот молодой публицист, - в той или иной мере вот уже почти 60 лет живут под оккупацией. Более трех миллионов из них - беженцы, брошенные в лагеря. Их судьба никого или почти никого не интересует (включая арабов). Резолюции ООН постоянно игнорируются или подвергаются глумлению… Израильские прожекты по созданию разорванного палестинского пространства нежизнеспособны. Это лишь надолго продолжит войну в других формах. Палестинцы публично и в большинстве своем признали право Израиля на существование. А от Израиля все еще ждут торжественного заявления о праве палестинцев на самоопределение».

В западном обществе были бы восприняты как дикость слова Мариам Фархат, проводившей в свое время на смерть всех трех своих сыновей и ставшей после победы на выборах ХАМАСа депутатом палестинского парламента: «Будь у меня сто сыновей, я была бы счастлива отправить их всех на смерть за нашу Палестину»[16, с.903].

Для западных политиков и политологов, да и для широких слоев населения, эти национально-патриотические чаяния и готовность к самопожертвованию ради блага своего народа трудно даже себе представить, поскольку они обитают и работают в постиндустриальном мире, во многом лишенном духовных идеалов и устремлений помимо повседневной изнуряющей и иссушающей душу гонки за личным комфортом и обогащением. Отсюда частое непонимание истоков и причин экстремизма и терроризма, порождаемых во многом высокомерным и презрительным отношением Запада и, прежде всего США, к мусульманскому миру.

Как в этой связи не вспомнить не совсем продуманные заявления бывшего итальянского премьера С. Берлускони о «превосходстве западной цивилизации над исламской», и Дж. Буша-младшего о «крестовом походе» против терроризма. Мусульмане Ближнего Востока, предки которых в далеком средневековье немало страдали от крестоносцев, отнесли слова американского президента на свой счет.

Отнюдь не случайно в этом контексте в риторике У. бен Ладена и его сотоварищей появились призывы к мусульманам освежить историческую память и отразить всеми силами и средствами натиск новых крестоносцев на мир ислама.

О сохраняющемся предвзятом отношении Запада красноречиво свидетельствовал «карикатурный скандал», вспыхнувший весной 2006 г. после публикации в одной из датских газет оскорбительных для мусульман сатирических рисунков, персонажем которых был пророк Мухаммед. Мусульманский мир, как и следовало ожидать, не остался равнодушным и ответил на эту провокацию волной массовых демонстраций и погромов западных представительств.

За ним уже в середине сентября 2006 г. последовал новый скандал, на этот раз вызванный неосторожным цитированием папой римским Бенедиктом ХVI высказывания византийского императора Мануила II Палеолога о том, что пророк Мухаммед своей идеей «священной войны» привнес в мир «злое и бесчеловечное».

В России к вновь осложнившейся взрывоопасной ситуации отнеслись со всей серьезностью. Президент В.В. Путин призвал лидеров всех мировых религий к ответственности и сдержанности. «Уверен, - заявил он, - что у лидеров основных конфессий будет достаточно сил и мудрости, чтобы избежать каких бы то ни было крайностей в отношениях между конфессиями». А Совет муфтиев России расценил высказывания Бенедикта XVI как «неудачную и неуместную для современной действительности иллюстрацию». Он призвал папу римского «принять верное решение и принести свои извинения», а власти и народы мусульманских стран - «сделать все, чтобы пожар конфронтации не разгорался» (Известия. 18.09.06).

Понтифику пришлось публично объясняться, чтобы сбить волну протестов и беспорядков, нараставшую в мусульманском мире. Однако сделал он это весьма неуклюже, чем вызвал еще большее недовольство мусульман. «Реакция папы,- нелицеприятно отмечала в те дни лондонская «Гардиан», - на волну возмущения в мусульманском мире, вызванную его словами, была еще более оскорбительной, чем сами эти высказывания. Он извинился не за свои слова, а фактически за мусульман, которые, дескать, не смогли понять, что он имел в виду. Высказывания папы служат для мусульман от Танжера до Джакарты убедительным свидетельством того, что против них в открытую ведется война - причем, сразу на трех фронтах: политическом, военном и религиозном. Понтифику не стоит удивляться, что его слова вызвали столь мощную реакцию в исламском мире: мусульман до глубины души возмущают попытки отбросить их назад, в эпоху колониализма и «цивилизаторской миссии» Запада» (The Guardian. 20.09.06).

Папскому престолу пришлось пойти еще дальше: 25 сентября 2006 г. Бенедикт XVI впервые в истории римско-католической церкви принял в своей летней резиденции представителей мусульманских общин. Однако и этот беспрецедентный шаг не снял напряженности, возникшей в результате неосторожных аллюзий понтифика.

В ноябре 2006 г. впервые в истории в обстановке протестных демонстраций мусульманского населения облаченный под сутаной в бронежилет папа посетил Турцию. Его совместная с местным верховным муфтием служба в главной мечети Стамбула должна была сгладить прежние обиды, открыть новую страницу в отношениях католиков и мусульман. Чтобы еще в большей степени понравиться принимающей стороне, папа на 180 градусов изменил свою прежнюю негативную позицию и высказался за прием Турции в ЕС.

Отрицательная реакция в исламском мире на антимусульманские выверты Запада, как и в целом, уроки истории, никого и ничему не научила. В июле 2007 г. произошел новый скандал, на этот раз вокруг посвящения Елизаветой II в рыцарское звание С. Рушди, печально известного автора провокационных «Сатанинских стихов», опубликованных еще в конце 1980-х гг. и преданных анафеме тогдашним руководителем Ирана аяталлой Хомейни. Приговоренный им к смерти этот литератор был вынужден в течение девяти лет скрываться в Британии в подполье, опасаясь приведения вердикта в исполнение.

Реакция в мусульманском мире не заставила себя долго ждать. С протестами выступили Иран и Пакистан, второй человек в «Аль-Каиде» А. аз-Завахири в Интернет-обращении пригрозил королеве и тогдашнему премьеру Т. Блэру «точным ответом» на такой провокационный шаг. Ссылаясь на вызванные их политикой «катастрофы в Афганистане, Ираке и даже в центре Лондона (имеются ввиду сорванные незадолго до этого попытки крупных терактов в Британии - авт.), он назидательно заявил, что «если вы не усвоили урока, и мы, с помощью Аллаха, готовы повторить его, пока не убедимся, что вы его полностью уразумели».

Урок, как показали последующие события, остался неусвоенным.

В конце августа 2007 г. в одной из шведских газет был напечатан новый сатирический рисунок, на этот раз изображавший пророка в виде собаки, считающейся у мусульман нечистым животным. Такой провокационный выпад, разумеется, не только не способствовал ослаблению напряженности по линии Запад - мусульманский мир, но и подбрасывал дополнительный выигрышный пропагандистский материал исламским радикалам. Филиал «Аль-Каиды - группировка «Исламское государство Ирак» - назначила за голову незадачливого художника-святотатца приз в 100 тысяч долларов и еще 50 тысяч, «если ему перережут глотку». За голову главного редактора газеты, допустившего публичное кощунство, было обещано 50 тысяч долларов. Кроме того, она потребовала от правительства Швеции официальных извинений, пригрозив терактами в присутственных местах и официальных учреждениях. Извинений потребовал и совет мусульман Швеции. Как и в случае с С. Рушди, местным спецслужбам пришлось взять карикатуриста под неусыпную охрану.

Довольно емко и лаконично корни терроризма и подходы к нему Запада определил президент Сирии Б. Асад в интервью немецкому журналу «Шпигель» после предотвращения сирийскими спецслужбами теракта против посольства США в Дамаске: «Терроризм сегодня - это состояние духа, которое… уходит корнями в отчаяние, связанное с политической ситуацией, которое рано или поздно принимает форму мести… Госпожа Райс поблагодарила нас… за нашу реакцию на теракт. Но он случился именно из-за политики, проводимой Америкой в нашем регионе… Они (американцы) способствуют распространению чувства безысходности, угасанию диалога между культурами».

- Гносеологические просчеты Запада

Думается, малая эффективность антитеррористической борьбы Запада во многом порождена старыми методологическими подходами к такому принципиально новому явлению, как международный терроризм.

На рубеже веков в движении сопротивления мусульманского мира западному глобализму появляется качественно новый интернациональный элемент - «Аль-Каида» (по-арабски, «база») - глубоко законспирированная, разветвленная и, главное, децентрализованная организация, ставящая своей основной задачей весьма абстрактную и бесконечную «войну с крестоносцами и евреями». Эта война, по видению руководителей Базы, бескомпромиссна (а потому и бесперспективна, добавим мы) и будет вестись до победного конца.

На основе высказываний ее руководителей и пропагандистско-агитационных материалов можно в первом приближении выделить три круга противников «Аль-Каиды». Первый и самый близкий - местные коррумпированные и «продавшиеся шайтану» режимы, второй - Израиль и мировой сионизм, третий - вселенское зло, олицетворяемое «главным дьяволом» - США.

С течением времени акценты в стратегии «Аль-Каиды» меняются: потерпев поражение в попытках свергнуть «продажные режимы» (Саудовской Аравии, Египта, Иордании и др.), к середине 90-х годов прошлого века она переключается на вселенский уровень, объявляя войну Западу во главе с США.

О глобальном замахе «Аль-Каиды» свидетельствует, к примеру, ее призыв нанести удары по основным странам, снабжающим нефтью США - Канаде, Мексике и Венесуэле, опубликованный в середине февраля 2007 г. в ежемесячнике «Саут аль-Джихад» («Голос джихада»), а также по арабским центрам нефтедобычи.

От слов руководители организации перешли к делу: в 2006-2007 гг. в Саудовской Аравии, к примеру, было арестовано около 170 заговорщиков, готовивших взрывы на крупнейших нефтепромыслах [17, с 5]

Основное отличие и оперативное преимущество этой организации - идейная преданность ее сторонников, весьма высокая степень децентрализации, фактически горизонтальная, «плоская» оргструктура, трудно уловимая для спецслужб.

«По началу, в 1990-е годы, - отмечает обозреватель журнала «Нью-Йоркер» Л. Райт, - большая часть новобранцев «Аль-Каиды» происходила из средних и высших классов, почти все они были из благополучных семей. Многие обучались в высших учебных заведениях, специализируясь в основном в естественных и инженерных науках. Лишь немногие учились в религиозных школах, а некоторые даже получили образование в Европе и США и говорили на 5-6 языках. Никто не выказывал признаков умопомешательства. Многие даже не были слишком религиозны, когда оказались вовлечены в джихад».

Что же оказалось «пускателем» для этих казалось бы светских людей и для «Аль-Каиды» в целом?

В условиях ускорившихся после краха Советского Союза и социалистического содружества процессов глобализации и резко возросших гегемонистских аппетитов США со всеми их негативными для мирового сообщества последствиями популярность этого движения как дающего «достойный ответ западным неоколонизаторам» в мусульманской среде стремительно нарастает. Исчезновение социалистической альтернативы делает «исламский путь развития», возвращение к постулатам веры как ориентирам в движении в кардинально изменившемся мире все более привлекательным для широких масс.

На этой волне отмеченная Л. Райтом первоначальная «элитарность» «Аль-Каиды» постепенно сходит на нет, ее ряды пополняются разномастным и далеко не всегда преданным высоким духовным идеалам людом. Организация все в большей мере оправдывает свое название - она становится широкой организационно-идейной базой для обширного спектра разноликих групп и отрядов, объединяемых общими целями борьбы с «тлетворным влиянием Запада» и разъединяемых стремлением обеспечить свои узкие, часто меркантильные интересы.

Эта своеобразная размытость организационно-политического лица «Аль-Каиды» добавляет трудностей в противостоянии ей. «Как вообще иметь дело, - риторически вопрошает Э. Руло, - с разношерстным сбродом, окопавшимся где-то в афганских и пакистанских горах, не имеющим ни единой структуры, ни национальных корней, но призывающим своих сторонников к вылазкам против американской империи и ее местных приспешников? Как найти «подход» к боевым ячейкам, которые рассеяны по всему свету, действуют автономно и движимы различными мотивами в разных странах?» [18, с. 35].

В свою очередь, движения, ставящие перед собой национально-освободительные и патриотические цели (ХАМАС, Хизбалла, Фатх, групировки в Ираке), следуя политической конъюнктуре, активно берут на вооружение исламские лозунги. Однако они качественно отличаются от «Аль-Каиды» и примыкающих к ней движений тем, что, прибегая к исламской риторике как наиболее доходчивой для угнетенных слоев населения своих стран, они не ставят перед собой глобальных целей, не выдают себя за спасителей всех мусульман. Их задачи остаются по-прежнему вполне определенными - справедливое решение палестинской проблемы, избавление от израильской оккупации, изгнание захватчиков из Ирака. И самое главное - эти партии и движения открыты к политическому диалогу, готовы договариваться о компромиссах и взаимоприемлемых развязках спорных проблем.

В интервью кувейтской газете «Ар-Рай аль-Ам» в начале февраля 2007 г. лидер «Хизбаллы» шейх Х. Насрулла заявил, что он далек от панисламских и панарабских амбиций. «В моей повестке дня,- подчеркнул он, - лишь одна цель - избавиться от угнетения и несправедливости, от которых страдают шииты в Ливане, превратить их в настоящих партнеров в создании и управлении государством и устранении израильской угрозы».

Показательна в этой связи и весьма прохладная и скептическая реакция руководства ХАМАС на распространенный через Интернет в июне 2007 г. призыв «Аль-Каиды» к мусульманам всего мира оказать этому движению всемерную помощь в противостоянии блокаде и угрозе вторжения крестоносцев и «предательских арабских режимов»

«Движение исламского сопротивления ХАМАС,- заявил один из его руководителей И. Хания в июле 2007 г. в интервью итальянскому телеканалу, - не поддерживает связей с «Аль-Каидой». Его философия, взгляды и политика другие. Оно делает акцент на борьбе против израильской оккупации на захваченных палестинских землях и не выходит за их пределы».

Линия Запада в Ираке, Ливане и в отношении палестинцев, а также ближневосточного урегулирования в целом наглядно показывает, что там решили с исламистами не церемониться, свалив их ничтоже сумняшеся в одну кучу и объявив всех террористами (во многом с подачи Израиля).

Чего стоит, например, причисление Дж. Бушем всех этих движений в выступлении 7 августа 2006 г. к стану «исламо-фашистов» [19, с. 15]

Серьезные исследователи исламизма не только раскрыли теоретическую несостоятельность этого терминологического изобретения американского президента, но и смогли разглядеть его политическую подоплеку. «Исламский фашизм»,- отмечает в этой связи С. Дюран, - особенно удобен своим эмоциональным зарядом. Он помогает посеять страх. В нем якобы кроется одна из главных опасностей. Продвигая тезис, что Запад сражается с новым фашизмом и новым Гитлером, общественное мнение готовят принять мысль о том, что война может и должна быть «превентивной». Отсюда массированный ответ на «фашистскую угрозу» оказывается оправданным, какими бы ни были его последствия с точки зрения человеческих жизней».

Транснациональная «Аль-Каида» набирает к середине 1990-х годов популярность и мощь на фоне отказа национальных религиозных организаций от силовой оппозиции местным режимам и их все большей интеграции в гражданскую политическую жизнь. Подавляющее большинство этих организаций по всему миру осудили варварские акты 11 сентября 2001 г. и терроризм в целом как в корне противоречащий постулатам ислама. Однако в США и других западных странах, развернувших борьбу с «исламским терроризмом», этого диссонирующего с их новой доктриной краеугольного факта заметить не пожелали.

Такой недифференцированный подход привел к обратным результатам: вместо ослабления «Аль-Каиды» и других экстремистских движений трансисламского характера происходит их усиление, лидеры радикалов зарабатывают на ошибках западников и страданиях мусульманских масс политический капитал.

В феврале 2007 г., к примеру, второе лицо в «Аль-Каиде» А. аз-Завахири с триумфом объявил по весьма популярному в арабском мире телеканалу «Аль-Джазира» о вступлении в эту организацию египетской «Джамаа исламийя», организовавшей в 1981 г. показательную казнь А. Садата на военном параде, но отказавшейся, (как оказалось - на время) от вооруженной борьбы Сам аз-Завахири начинал свою политическую карьеру в рядах этой организации, став впоследствии ее духовным лидером. При этом объявленная США война с терроризмом воспринимается в мусульманском мире во многом в результате активной работы пропагандистов «Аль-Каиды» и иже с ней как «война Запада с исламом» и ему объявляется джихад.

Показателен в этой связи комментарий руководителя департамента переговоров ООП С. Урейката в период очередной вспышки военных действий в регионе летом 2006 г.: «Я всегда говорю, что насилие не принесет пользы никому, что оно обернется против палестинцев, ливанцев или израильтян. Но как растолковать эту точку зрения людям, которые уже давно потеряли всякую надежду на мир? Слишком поздно. ХАМАС представлен в правительстве. И все, что происходит на юге Ливана, лишь усиливает эту тяжелую тенденцию»

По мнению сотрудника американского университета в Париже М. Башары, «превращение американцами классических антиколониальных движений и светских режимов в цели «всемирной борьбы с терроризмом» наравне с «Аль-Каидой» и другими криминальными сетями - больше, чем ошибка, это - катастрофа»

Драматический тон исследователя можно понять. Ведь игнорирование генезиса и качественного различия между двумя антизападными течениями в мусульманском мире обрекает на провал поиски политических развязок конфликтных узлов, в том числе и ближневосточного во всех его ипостасях, толкает готовые к компромиссам умеренные элементы и целые группировки в лагерь экстремистов.

Игнорирование США и их союзниками разноликого характера современных исламских движений и организаций имело помимо их дальнейшей антивестернизации еще один отрицательный эффект - рост исламофобии на Западе. Дезориентированное СМИ и целенаправленной официальной пропагандой, не искушенное в тонкостях обстановки западное общественное мнение, как отмечает Э. Руло, «склонно ставить знак равенства между исламом, исламизмом, фундаментализмом, джихадизмом и терроризмом». Деструктивные результаты такого перекоса в восприятии на Западе подъема исламизма мы видели выше.

Еще одна новая проблема, порожденная подъемом радикального ислама и по большей части проигнорированная на Западе, - «асимметричные войны», в которых регулярным войскам приходится сражаться с мобильными отрядами партизан-боевиков и террористами-одиночками. Человек-«бомба» практически неуязвим для «профилактики» со стороны антитеррористических подразделений спецслужб, он может появиться в любой момент и в любой точке для приведения в действие своей адской машины. Он весьма экономичен: для его подготовки не нужны специальные базы и вполне достаточно «курса молодого бойца».

Как убедительно показывает опыт Вьетнама, Афганистана, Чечни, а в последние годы и Ирака, такая «асимметрия» сводит на нет технические, технологические и организационные преимущества регулярных армейских контингентов, выдвигая на первый план боевика, «человека-невидимку», часто босого, но с «калашниковым» в руках или перепоясанного поясом шахида.

Как неоднократно заявлял лидер «Хизбаллы» Х. Насрулла, «мы не стремимся цепляться за ту или иную территорию. Мы не хотим, чтобы все наши бойцы, наша молодежь погибла, обороняя тот или иной пост, холм или деревню». Тактика «летучей войны», молниеносных ударов и отходов в безопасное место, заманивания противника в населенные пункты для его последующего уничтожения или изматывания в уличных боях летом 2006 г. в Ливане оказалась весьма эффективной.

Еще одно новшество, с которым познакомились и наши военные в Чечне, - предоставление широкой оперативной самостоятельности полевым командирам, строгое соблюдение режима радиомолчания в эфире. В результате в ходе «ассиметричной» войны в Ливане израильтяне противостояли «террористам» нигде и повсюду, ожидая ударов со всех сторон и по всем направлениям.

Важное значение для эффективности антитеррористических операций имеет и место их проведения. Дома, как известно, и стены помогают, исламисты за исключением представителей мусульманской диаспоры на Западе, действуют на родной или близкой к их странам земле, пользуясь, как правило, сочувствием, если не прямой поддержкой местного населения.

Войска же «демократизаторов» являются чужеземными пришельцами, окруженными неприязнью, а по большей части и открытой враждебностью. Отсюда невысокое моральное состояние и боевой дух «борцов с терроризмом», что особенно четко проявилось в Ираке.

Технологическая революция в средствах массовой информации, фактически информационный взрыв во многом решили проблему связи и координации действий отдельных разрозненных и по большей части глубоко законспирированных групп боевиков. Они, к примеру, с немалой пользой для себя использовали американскую поисковую систему Google для получения спутниковых фотографий большого разрешения отдельных военных объектов на территории Ирака, в том числе и в столице.

Развитие электронной коммерции и платежей не осталось без внимания исламистов, они взяли на вооружение методы хакеров, поставив перед собой качественно новую задачу - парализовать мировую экономику, нанести западному миру удар в самое чувствительное место.

Неслучайно поэтому, по инициативе России, ООН стала вплотную заниматься проблемами борьбы с кибертерроризмом, приняв на 61-ой (2006г.) сессии ГА специальную резолюцию по проблеме обеспечения информационной безопасности.

Широкомасштабный технологический прогресс в средствах массовой коммуникации дал идеологам исламизма мощный инструмент для рекрутирования и подготовки новых приверженцев, в том числе через Интернет, в котором в 2002 г. появилось подробное пособие для будущих шахидов - «Энциклопедия джихада».

По данным российского исследователя Д.А. Нечитайло, к середине первого десятилетия нашего века насчитывалось уже более 3000 радикальных исламистских Интернет-сайтов, 70 из которых можно было назвать «виртуальным университетом джихада» [20, с. 21].

Как было установлено следствием, бомбисты в Мадриде и Лондоне почерпнули инструкции из Интернета для самостоятельного изготовления взрывных устройств.

Показательно в этой связи и включение в программу подготовки камикадзе обязательного выступления смертника перед видеокамерой: таким образом, достигаются сразу две цели - на исполнителя будущего теракта налагается моральное обязательство перед его окружением довести порученное дело до конца, и пополняется запас весьма убедительного и доходчивого пропагандистского материала для привлечения и психологической обработки новых шахидов.

Информационная и телекоммуникационная революции открыли перед исламистами невиданные ранее возможности для агитации и пропаганды. Ведь страдания мусульманского населения можно ежедневно видеть в режиме « on line » в прямых репортажах СМИ во всех уголках планеты.

В Ираке, например, создалась парадоксальная ситуация - армия, разгромившая противника, в то же время явно проиграла войну информационную из-за недооценки этого важного аспекта пропагандистской борьбы. Как отмечает в этой связи российский исследователь А.В. Галота, «у американского командования практически отсутствовал какой-либо четкий план действий по заполнению информационного вакуума, который неминуемо должен был образоваться после свержения режима С. Хусейна» [21, с. 45]. Этот вакуум был незамедлительно заполнен «Аль-Каидой» и экстремистскими группировками всех мастей.

Не имея конкретной программы контрпропаганды, американцы пошли по самому легкому, но мало продуктивному пути запретов отдельных органов СМИ, которые лишь повысили их популярность в народе. Согласно исследованию госдепа, проведенному осенью 2003 г., 63% иракцев отдавали предпочтение двум общеарабским каналам «Аль-Джазира» и «Аль-Араби», тогда как американские программы (судя, по вероятно, несколько завышенным данным) смотрели лишь 12% телезрителей. Более того, повстанцы ловко использовали в своей пропаганде информационные запреты оккупационных властей против самих США, обвинив их в «антидемократизме» и «подавлении свободы слова в Ираке».

Израильские бесчинства на оккупированных территориях и в Ливане ежеминутно и ежечасно подбрасывали дополнительный материал для исламистских пропагандистов.

«Видеокадры из ливанского городка Каны, - отмечала специалист по антитеррору Гарвардского университета Дж. Стерн, - где десятки женщин и детей погибли в результате бомбового удара Израиля, душераздирающи. Эти сюжеты - подарок террористам, которые стремятся распространить ложную идею о том, что Запад умышленно хотел бы разрушить исламский мир, намеренно горячо желая нанести вред и унизить мусульман».

Значение аудиовизуальной пропаганды для исламистов становится еще более понятным, если учесть, что значительное число мусульман, как мы видели выше, в наш век научного и технического прогресса остаются неграмотными.

В этом свете размещенные, к примеру, в Интернете видеозаписи горящих и падающих на землю американских вертолетов, сбитых иракскими боевиками, имеют не виданную ранее пропагандистскую отдачу.

Достигаемый таким образом «эффект присутствия» не идет ни в какое сравнение с опаздывавшими по времени репортажами СМИ с театра военных действий на Ближнем Востоке 1973 и тем более 1967 гг. Правдивую информацию об их ходе становится все труднее утаить или «подредактировать» в желательном ключе.

«В конечном счете, - констатирует Р.Н. Хаасс, - глобализация изменила регион. Сейчас радикалам легче достать деньги, оружие, идеи и привлечь добровольцев. Взлет новых СМИ и, прежде всего спутникового телевидения превратил арабский мир в «региональную деревню» и политизировал ее. Большинство демонстрируемых сюжетов - сцены насилия и разрушений в Ираке, дурное обращение с иракскими и мусульманскими заключенными, страдания населения в Газе, на Западном берегу Иордана, а теперь и в Ливане - вызвали еще большее отчуждение многих на Ближнем Востоке от Соединенных Штатов. В результате правительствам на Ближнем Востоке сейчас труднее открыто вести дела с Соединенными Штатами, и американское влияние в регионе пошло на спад» [22, с. 15].

Развивая образность Р.Н. Хаасса, отметим, что, благодаря самым разнообразным современным средствам связи и разветвленным СМИ, не только Ближний Восток, но и весь мир превратился в одну большую деревню, на одном конце которой голодные и обездоленные люди узнают по радио и из телепередач о выпуске в продажу на другом конце, во владениях «золотого миллиарда», золоченой миски для кормления собак стоимостью под тысячу долларов. Реакцию подавляющего большинства населения деревни на подобного рода несуразные роскошества процветающего во многом за их счет меньшинства богатеев определить не трудно.

Серьезное влияние на позиции Запада оказало и неверное определение целей и методов антитеррористической борьбы.

Как справедливо отметил обозреватель газеты «Аш-Шарк аль-Аусат» А.В. Аба, американцы не отказались от традиционной стратегии «сдерживания», применявшейся еще в годы «холодной войны» в борьбе с коммунизмом. Эти приемы были механически перенесены в новую эпоху - эпоху «ассиметричных войн», и борьба с терроризмом превратилась в череду ударов по неугодным Вашингтону режимам. А ведь терроризм - это не определенный враг, а тактика борьбы, которая используется различными политическим группами, а не какими-то определенными государствами. Террористические организации, которые угрожают Израилю не те, что угрожают США. Если они нападают на Америку, то только потому, что она затронула их интересы, как это было в Ливане в 1982 г.

Комиссия, расследовавшая события 11 сентября, пришла к обоснованному выводу, что причина террористических ударов по Америке - ее многообразная поддержка экспансионизма Израиля. Она помогает бен Ладену и иже с ним черпать силы в народной среде. Поэтому-то успехи антитеррористической коалиции в свержении режимов в Афганистане и Ираке породили для нее новые проблемы, так как террористическая активность в этих странах не только не уменьшилась, но и многократно возросла.

Подобный неутешительный вывод был вынужден сделать и самый главный поборник глобализма - президент Дж. Буш, который в своих выступлениях не устает повторять, что террористы готовят новые атаки на США.

Искусственно нагнетаемой на Западе атмосферой алармизма, не замедлили воспользоваться исламисты, которые ради повышения своего престижа и значимости стали подбрасывать в мировые СМИ явно преувеличенные «утечки» о своей деятельности. К ним американские специалисты по разведке отнесли распространенную американской телекомпанией Эй-Би-Си в июне 2007 г. информацию о том, что «Аль-Каида» и «Талибан» якобы направили около 300 террористов - смертников в США, Великобританию, Германию и Канаду.

Политика «демократизации» арабского мира на западный манер, главным полигоном которой стал Ирак, приводит, как это ни парадоксально, к обратным результатам, к исламизации региона как ответной реакции арабов.

«За годы правления Хусейна, - отмечает А.В. Малашенко, - ислам как политический фактор перестал действовать. Однако после падения режима исламизм обрел второе дыхание. Сопротивление американцам начало исламизироваться почти с самого начала, и борьба против них легко и естественно обрела подзабытую форму джихада» [23, с 12].