Система государственного управления Иерусалимского королевства складывалась на протяжении правления Готфрида и Балдуина I, и практически окончательно оформилась при Балдуине II (1118-1131 гг.).

На вершине государственного аппарата королевства стояла Высокая Курия (Верхняя Палата), или Королевский Совет. Будучи во многом схожей по структуре и функциям с аналогичным французским органом управления, Высокая Курия значительно превосходила его по объёму полномочий и влияния на государственные дела. С момента основания Высокой Курии и до 1120 г. в нее входили только крупнейшие вассалы короля. Со времени Наблусского собора (1120 г.) в заседаниях Высокой Курии стало участвовать духовенство. В правление Фулька (1131-1143 гг.) ввелась традиция приглашения на заседания Высокой Курии горожан, которые получили право подписи актов наравне с представителями первых двух сословий. В 1163 г. при короле Амори I (1163 - 1174), который стремился ослабить власть баронов, была принята «Ассиза Верности», согласно которой все феодалы королевства вводились в состав Королевского Совета79. Со временем Курия стала решающей политической силой королевства. В круг ее компетенции входили вопросы внешней политики, объявление войны и мира, приказы о мобилизации и введение чрезвычайных налогов. При этом король обладал правом созыва и решал, какие именно вопросы необходимо обсуждать80.

Благодаря широкому социальному базису на основе Высокой Курии во II половине XII в. сформировалось сословное представительство. Тем самым, как отмечает В. П. Лапо, «по темпам государственного развития Латино-Иерусалимское королевство значительно опередило не только Францию, но и другие современные ему западноевропейские монархии»81.

Государственные должности королевства (великие оффициалы) - сенешаль, коннетабль, маршал, канцлер, камерарий, кравчий, регент - также были первоначально скопированы с аналогичных французских должностей. При этом в Иерусалимском королевстве должности не передавались по наследству, а полномочия великих оффициалов во многих случаях отличались от французских, поскольку приходилось приспосабливаться к политической ситуации и местным условиям.

Основным органом городского управления была Курия горожан (Палата граждан), продукт адаптации европейского опыта и отдельных процедур мусульманских органов власти к новым условиям. Являясь в первую очередь судебными органами, курии горожан также служили проводниками королевской и сеньориальной политики на местах, участвовали в разработке законодательства и организации набора сержантов для королевской армии.

В прологе к своду иерусалимских ассиз Жана Ибелина (созданного около 1250 г.) создание обеих курий (палат) приписывается Готфриду Бульонскому:

«Герцог Готфрид учредил две светские палаты: одну, Верхнюю палату (la Haute Court), которой сам был председателем и судьей; а другую, Палату граждан (la Court de la Borgesie), в которой он поставил одного из баронов (un home) на свое место, чтобы он был председателем и судьей, а называли его виконтом (Visconte). Судьями же Верхней палаты он назначил своих баронов-рыцарей, которые обязывались ему верностью на основании данной ими присяги; а Палату граждан составил из жителей города, самых честных и умных, какие только нашлись»82. Однако, как замечает В. П. Лапо, «органы, учреждённые при Готфриде и первых Балдуинах, являлись только предшественниками настоящих курий Горожан»83.

При создании органов местного самоуправления латиняне не могли использовать готовые европейские образцы, поскольку столкнулись бы с неизбежным противодействием населяющих Палестину и Сирию народов. В плохо знакомых им ближневосточных условиях крестоносцам было значительно проще и выгоднее адаптировать мусульманскую систему взаимодействия с местным населением.

Низшим звеном новой франко-сирийской системы управления стал традиционный институт сельских раисов, т.е. глав восточно-христианских и мусульманских общин. Раисы назначались сеньором феода и выступали посредниками между сеньором и местным населением. Раисы были подотчётны виконту и несли ответственность за сбор податей на территории фьефа. В городах тоже существовали раисы, которые назначались лично королём. Городские раисы являлись председателями курий сирийцев - органов управления восточно-христианского населения. Представляя собой в недавнем прошлом часть судебной системы Фатимидов, они вели судопроизводство по сирийскому, а не франкскому, праву. Исключение составляли дела, подпадавшие под юрисдикцию курий горожан, например, касавшиеся убийства. Складывание и окончательное оформление системы органов местного управления Иерусалимского королевства произошло благодаря синтезу отдельных элементов западноевропейской (французской) и мусульманской моделей управления, адаптированных к новым условиям. Это позволило организовать эффективную систему местного управления, отдельные институты которой были впоследствии успешно включены в систему управления мусульманских государств.

Представление о законодательстве Иерусалимского королевства дают «Иерусалимские ассизы», свод законов Иерусалимского и Кипрского королевств. Согласно Жану Ибелину, Готфрид Бульонский «собрал патриарха и других вышепоименованных, показал им и дал прочесть перед ними написанное. После же, по их совету и согласию, он соединил из всего написанного, что им показалось пригодным, и отсюда образовались ассизы и обычаи, которых должно держаться и употреблять в Иерусалимском королевстве и которыми его вассалы, и его народ, и всякого рода другие люди, отправляющиеся, приходящие и пребывающие (alanz et venans et demorans) в его королевстве, должны быть управляемы, охраняемы, содержимы, руководимы и судимы на основании права и обычая упомянутого королевства»84. По версии Жана Ибелина этот кодекс положили на сохранение в Гроб Господень, но в 1187 г. при взятии Иерусалима Салах ад-Дином, ассизы были утеряны. Данная версия подвергается сомнению современными исследователями, а по вопросу о существовании «оригинального» списка ассиз при Готфриде Бульонском историки расходятся во мнениях.

В настоящее время «Иерусалимские ассизы» принято считать классическим памятником феодального права. В этом судебнике наиболее полно отражены феодальные институты и иерархия господствующего класса. Сохранившийся текст «Иерусалимских ассиз», по мнению большинства исследователей, представляет собой компиляцию авторов XIII в., при этом считается, что юридические нормы этого кодекса, появившиеся в разное время, использовались на протяжении XII в. в Иерусалимском королевстве85.

На раннем этапе образования государства первоочередному регулированию подверглись отношения собственности. Уже в 1099 г., как сообщает Вильгельм Тирский, «...постановили, чтобы те, кто, согласно предписанному, в течение года держал землю и охранял её пределы, стойко перенося трудности, через год и день спокойно и без вопросов получили её во владение. Установлено так было, как уже говорилось, из-за ненависти к тем, кто по трусости бросал свои земли, а потом возвращался к ним, и потому заслуживал наказания…»86. Был установлен и порядок наследования фьефов: данным правом наделялись не только сыновья, но и дочери покойного. Держание следовало разделить между всеми наследниками, а в случае возникновения спора его получал наиболее близкий из присутствовавших в курии. Отдельно регулировались имущественные споры. В курии рассматривались только «споры из-за марки серебра или более». Широкое распространение в качестве средства разрешения спора получил судебный поединок.

Были установлены наказания и за уголовные преступления. Часть из них содержала «ассиза об открытом нападении», т.е. о причинении вреда. Например, нанесение удара холодным оружием, подтверждённое виновным либо двумя свидетелями, каралось отсечением кисти. Наказание за лишение человека жизни (путем убийства, доведения до самоубийства, причинения травм, несовместимых с жизнью, а также при свидетелях) было введено при Готфриде. При этом учитывалось наличие либо отсутствие свидетелей. Обвинитель, которым обычно выступал ближайший родственник убитого, мог договориться с обвиняемым или требовать его смерти. В последнем случае убийца подлежал повешению, а его имущество переходило сеньору.

Особенно важное значение имеют ассизы, регулирующие феодальные отношения. «Иерусалимские ассизы» детальным образом определяют порядок феодальной службы, права сеньоров, обязанности вассалов, регулируют взаимоотношения между ними. Например, в главе CCXVII «Писем Гроба Господня» подробно изложены обязанности вассала по отношению к сюзерену:

«вассал должен являться по оповещению на коне и в оружии во всякое место королевства, куда сюзерен позовет сам или через других, и на всякую службу, как бы на войну, если оповещение было сделано как следует; и оставаться на службе, как то определено в оповещении, до одного года»87. Помимо этого, вассал «должен исполнять всякие поручения сюзерена по всему королевству», некоторые из которых конкретизированы в 11 пунктах данной главы.

Одним из источников права Иерусалимского королевства являются каноны Наблусского собора 1120 г. Несколько канонов, принятых на соборе, непосредственно касались церкви, в частности - восстановления ее права сбора десятины с некоторых диоцезов, закрепления права клириков на вооруженную защиту и т.п. Другие каноны устанавливали ответственность за различные проступки. Так, в канонах IV-VII рассмотрены прелюбодеяние, сводничество, двоеженство, содомия. Особенно сурово каралось мужеложство: «если зрелый муж в содомитстве, совершённом по своей воле, будет уличён, то и свершившего, и претерпевшего надлежит сжечь»88.

Особое место в документе занимают каноны XII-XVI, посвящённые взаимоотношениям между крестоносцами и мусульманами. Почти все они

«аналогичны» канонам о прелюбодеянии: «если кто уличён в возлежании с сарацинкой по взаимному согласию, лишается мужского органа, ей же отрезают нос»; «если кто чужую сарацинку взял силой, подлежит суду как прелюбодей»; «если христианка по своей воле возлегла с сарацином, обоих следует судить как прелюбодеев. Если же было взята им силой, то не считается виновной, а сарацина должно оскопить»89.

В канонах также устанавливалась ответственность за грабеж: «если кто- то был уличён в грабеже, если украл свыше одного безанта, должно его лишить руки, ноги или глаза. Если же кража менее одного безанта, должно ему прижечь лицо каленым железом и прогнать через деревню, посекая кнутами. И если у него что-либо найдут, должен все вернуть обратно, если же ничего не имеет, должен пойти в услужение человеку, у которого украл. Если кто-либо увидит, что он вновь ворует, подлежит отсечению всех конечностей или лишению жизни»90.

Ряд канонов, по мнению исследователей (Б. Кедар), представляют собой рецепцию византийского права, другие являются продуктом собственного правотворчества иерусалимских франков91.

Таким образом, форму правления Иерусалимского королевства в 1099- 1187 гг. можно охарактеризовать как светскую монархию, на ранней стадии - феодальную, на более поздней - сословно-представительную. Система управления королевством представляла собой сплав европейских и ближневосточных институтов, что было обусловлено спецификой взаимоотношений латинян с подвластным населением региона.

Систематизированное и кодифицированное в разное время законодательство Иерусалимского королевства, имевшее в основе феодальное право Европы (в частности - Северной Франции), частично подверглось византийскому влиянию, при этом соседствуя в рамках единого правового пространства с институтами мусульманского и сирийского права.

Особенности формирования королевства латинян в Иерусалиме в условиях постоянной вооруженной борьбы с внешним окружением и необходимостью приспосабливаться к местным реалиям, обусловили на определенном этапе более быстрое, чем в Европе, развитие государственности и привели к формированию уникальных форм управления.

2.2 Латинская церковь в Иерусалиме

Латинская церковь, как инициатор и движущая сила Крестовых походов, с необходимостью должна была занять важное место при распределении власти и ресурсов, организации управления и повседневной жизни в Иерусалимском королевстве.

Духовенство, отправившееся в поход за освобождение Гроба Господня вместе с рыцарями-крестоносцами, с самого начало разрабатывало планы основать на завоеванных территориях Востока латинские епархии. По мере того, как под власть латинян попадали новые города и области, церковь сталкивалась с необходимостью решения вопроса о церковном устройстве этих городов и областей. В ряде случаев, несмотря на мусульманское владычество, на своих местах оставались иерархи восточных церквей. Первое время, не желая настраивать против себя местное население и Византийскую империю, латиняне решали вопрос церковного управления в пользу «сидевших на местах» иерархов. Так произошло, например, в Антиохии, хотя уже в 1100 г. греческий патриарх Иоанн Оксита был изгнан, а на его место поставлен латинский патриарх Бернард. В тех случаях, когда епископские кафедры были свободными (епископ находился в отъезде или в изгнании), на них назначались латинские прелаты. При этом, как отмечается в православных источниках, границы епархий, установленные вселенскими соборами границы, нарушались.

Так, «Тир, Птолемаида, Сидон, Бейрут, Панеада, принадлежавшие издревле к антиохийскому патриархату, у крестоносцев вошли в Иерусалимскую патриархию»92.

Святой Град Иерусалим и прилегающие земли, по замыслам духовенства, должны были перейти под церковное управление. Однако в данном случае интересы церкви столкнулись с интересами военной знати, и, как было показано выше, после непродолжительной борьбы государство со столицей в Иерусалиме стало светской монархией, хотя патриарх продолжал играть в нем значительную роль, являясь «духовным сеньором королевства».

Выбранный патриарх Арнульф, мало вмешиваясь в дела управления города, сосредоточился на вопросах церкви и, в первую очередь, на процессе ее латинизации. Арнульф отстранил представителей восточной церкви от ведущих должностей и назначил вместо них римско-католических священников. В целом, он заставил представителей православной церкви в городе признать главенство и иерархию католиков.

Как отмечает Я. Кацир, католики не придавали большого значения проблеме, связанной с законностью их первенства в городе. Они считали себя естественными преемниками православия, а в своей деятельности видели важнейшее достижение римско-католической церкви. Избрание католического патриарха города в корне изменило его статус внутри церковной иерархии. В соответствии с православной концепцией патриарх Иерусалима пользовался независимостью в качестве одного из пяти виднейших патриархов христианского мира (данный статус иерусалимские патриархи получили на Халкидонском соборе 451 г.). Что касается католического патриарха города, то хотя он и получил титул «примата», то есть главы церкви Иерусалимского королевства и, в соответствии с католической концепцией, обладал правом коронации короля, его полномочия были приравнены к полномочиям архиепископа в странах Европы. При этом он находился в подчинении у папы Римского, епископа Рима93.

Фактически, со времени захвата города крестоносцами Иерусалим имел двух патриархов. Римско-католический патриарх Иерусалима проживал в Иерусалиме и признавал авторитет Папы, в то время, как греко-православный патриарх находился (вплоть до XIX в.) в Константинополе. Его избирали виднейшие иерархи греческой церкви, которые не признавали законность и полномочия латинского патриарха.

Что касается рядового восточно-христианского клира, сложившуюся ситуацию описывает епископ Жак де Витри в своем сочинении «Восточная история»: «относительно же латинских прелатов, в диоцезе которых они живут, сириане говорят, что они покоряются им не сердцем, но только устами и по наружности, и единственно из боязни к их светским баронам. Они имеют особенных греческих епископов, и ни во что не ставили бы латинские отлучения от церкви и всякие приговоры со стороны латин, если бы наши миряне сами не избегали всякого общения с ними относительно договоров и других необходимых связей. Сириане говорили между собой, что все латинцы сами отлучены и потому никого не могут связывать своими приговорами»94. Из этого текста следует, что миряне и мелкое духовенство местных церквей не признало авторитета католических епископов и продолжало подчиняться греко- православным епископам, которые неофициально сохраняли свое положение в церковной иерархии.

В научной литературе отмечается, что по сравнению с периодом мусульманского владычества, свобода отправления культа местными христианами (в особенности в больших церквях) значительно сократилась в результате религиозного принуждения и принятия крестоносцами жестких мер по обеспечению исполнению законов. Однако католическая церковь не смогла глубоко проникнуть во внутреннюю жизнь местных христианских общин. Они продолжали вести привычный образ жизни, совершать богослужение и литургию в соответствии со своими обычаями. Это стало возможным во многом благодаря мелким священникам, которые не были смещены католиками и продолжали исполнять свои обязанности95.

Жан Ибелин перечисляет архиепископства (митрополии) Иерусалимского патриархата: «Иерусалимский патриарх, имеет пять суффраганов-архиепископов: архиепископа Тира, архиепископа Кесарии, архиепископа Бесана или Назарета, архиепископа Бессерета, архиепископа Баббата, что у греков называется Филадельфией...»96. Здесь следует уточнить, что в 1168 г. филадельфийскую митрополию перенесли в Керак, который считали древней Петрой. Кроме этого, Иерусалимский патриархат включал в себя 8 епископств. Архиепископы и епископы в свою очередь имели своих суффраганов (подчиненных). Так, архиепископ Тирский имел четырех суффраганов- епископов: бейрутского, сидонского, панеадского и птолемаидского.

В Иерусалиме еще до прихода крестоносцев насчитывалось большое количество монастырей, некоторые из которых были очень древними. Перед Крестовыми походами купцы из Амальфи построили в Иерусалиме церковь Пресвятой Девы, возле которой они возвели два монастыря -- мужской монастырь Ла Латин (Св. Марии Латинской), и женский, посвященный Св. Магдалине Латинской. Рядом с ними был основан гостеприимный дом Св. Иоанна Крестителя. Готфрид Бульонский пожаловал монахам Иосафатское аббатство и монастырь на Сионской горе. Остальные монахи обосновались в Оливьерском саду и Храме Господа. Неподалеку от Святого Града был построен монастырь Св. Иакова Аримафейского. Можно также назвать несколько монастырей на холме, который возвышался над Иерусалимом, и на горе вблизи Иерихона, а также более удаленные монастыри Св. Иоанна в Севастии, Мон-Фавор, Мон-Кармиль и Ла Помере. К этим монастырям необходимо добавить приорства и оставшиеся в истории безымянными многочисленные мелкие обители97.

Г. Додю утверждает, что духовенство было самым крупным собственником в королевстве98. Архиепископы и епископы обладали большими богатствами - за счет участия в дележе военной добычи, пожертвований короля и знати, доходов с земель, церковной десятины. Очевидно, доход также приносили обеспеченные паломники.

На раннем этапе колонизации церковь сталкивалась с трудностями при сборе десятины с баронов (которая взимались с земельных хозяйств, пастбищ, и с добычи рыцарей), но на Наблусском соборе в 1120 г. право сбора десятины с ряда областей было официально оформлено и узаконено.

В дар от короля и франкских сеньоров церкви достались владения, ранее принадлежавшие греческому клиру. Исследователь Иерусалимской латинской патриархии А. И. Попов пишет: «каноники Гроба Господня владели многими монастырями, почти сотней церквей в Сирии и Европе, не меньшим количеством селений с разного рода угодьями и жителями их, громадным количеством садов, виноградников, домов, мельниц и других земель. В одном Иерусалиме каноникам Гроба Господня принадлежало 25 общественных печей»99.

Как сообщает Г. Додю, в «Иерусалимских ассизах» содержался закон, запрещающий духовным лицам, церковнослужителям, монахам и общинам обладать какими бы то ни было ленами: «Это запрещение, не существовавшее во французском законодательстве, было провозглашено на Востоке. Ибелин заявляет о нем во многих местах. Закон, по его словам, запрещает передачу ленов «в руки членов церкви, монахов или общин». В другом месте он говорит: «Никакой лен не должен быть продан ни в монастырь, ни в общину, ни в церковь, которые пожелали бы его купить». Автор «Книги для короля» повторяет и подтверждает слова Ибелина: «Потому что никакая собственность, говорит он, как-то: дома или земли, или виноградники, или сады... не могут быть отданы ни в церковь, ни в монастыри по закону»»100. Таким образом, королевская власть установила существенные ограничения для приобретений церкви. Однако, Филипп Новарский пишет о постоянных нарушениях этого закона: «По той причине, что в этой стране существует обычай, настолько же действительный, как и закон, и всякому известно, что в этой стране всегда было в обычае, во времена королей и сеньоров, что вассалы дарили и продавали монастырям и менялись с ними многими вещами: замками, городами, поместьями и другими доходными статьями»101.

Короли, несмотря на то, что для них было чрезвычайно важно опираться на обширные территориальные владения, не пытались ограничить в свою пользу церковные домены. Собственность духовенства была священна для всех. Хроники не упоминают ни об одном случае конфискации или грабежа церковных владений. Документы свидетельствуют об уважении королей к имуществу духовных лиц.

Духовенство являлось частью феодальной системы. Епископы и аббаты обязаны были участвовать в формировании войска: патриарх был обязан присылать 500 сержантов, столько же церковь Гроба Господня, архиепископы Тира, Назарета и Цезареи по 150 каждый, епископы Тивериады и Севастии -- 100, епископы Вифлеема и Лидды - 200, епископы Сент-Авраама и Сидона -- 50, Иосафатское и Сионское аббатства -- 150, Мон-Фавор -- 100, Оливьер, Тампль и Латин -- 50. Церковные земли напрямую зависели от короля и в какой-то степени составляли продолжение королевского домена даже внутри бароний. Некоторые из этих земель были настоящими сеньориями, например Назарет, который был обязан поставлять на королевскую службу шесть рыцарей, находился под управлением архиепископского маршала и включал в себя 19 поместий102. «Епископы в своих владениях, - пишет М. А. Заборов, - выступали такими же полновластными сеньорами, как графы и бароны. Рыцари являлись даже вассалами отдельных епископов (так, у епископа Лидды было десять подвассальных рыцарей)»103.

Вышеизложенное говорит о том, что церковь в Иерусалимском королевстве обладала значительной силой, с которой должна была считаться королевская власть. Король обладал всей полнотой власти только тогда, когда принимал помазание, при этом патриарх являлся «духовным сеньором королевства» и претендовал на сюзеренитет над ним. Констатируя ряд конфликтов между церковью и короной, Ж. Ришар при этом критикует взгляды Г. Додю, который считал клириков виновными в «злоупотреблении привилегированным положением» и «главными виновниками гибели латинского королевства»104. По нашему мнению, все упомянутые конфликты в условиях постоянной внешней опасности получали достаточно быстрое разрешение, и на протяжении существования государства церковь в большей степени была поддержкой, а не обузой королевскому трону.

Однако латинская церковь в Иерусалиме не только накапливала богатства и участвовала в осуществлении политической власти, но и выполняла свои прямые задачи: распространять слово Господне и помогать ближнему во имя Христа. Помимо отправления богослужений, иерусалимское духовенство пыталось обратить в христианство пленных иноверцев, в первую очередь - мусульман, также налаживало контакты с представителями восточных церквей. Эта деятельность, как представляется, не принесла больших успехов, гораздо более серьезна и реальна была помощь церкви паломникам. С самого начала главной задачей, провозглашенной при организации Крестового похода и завоевании Палестины, была защита пилигримов. Церковь старалась обеспечить неимущим паломникам всю необходимую помощь. В 1165 г. Иоанн Вюрцбургский утверждал, что в Иерусалиме госпитальеры в день кормили 2000 бедняков; епископы и аббаты основывали гостеприимные дома: в 1121 г. Иосафатский монастырь построил в Тивериаде госпиталь Св. Юлиана, а в 1159 г. упоминается о существовании госпиталя в Магомерии. Эти приюты организовывались при монастырях, и во многих случаях богатства церкви расходовались на нужды бедняков, пришедших поклониться Святым местам. Также духовенство отвечало за содержание школ. Орден Св. Лазаря, основанный около 1112 г., занимался тем, что принимал прокаженных, которых было очень много на Ближнем Востоке. Как пишет Ж. Ришар, «вся эта благотворительная работа, которой занималась церковь, вызывала восхищение у христиан Востока»105.

Рассматривая латинскую церковь в Иерусалимском королевстве, нельзя обойти вниманием такое явление, как духовно-рыцарские (военно-монашеские) ордена, которые функционировали во взаимодействии с церковью, вели образ жизни, близкий к монашескому, и строили свою деятельность на основе церковных постулатов. Военно-монашеская организация часто рассматривалась как низшая форма религиозного служения по сравнению с обычным монастырем с его духовным, созерцательным направлением106.

Традиционно считается, что духовно-рыцарские ордена появились после взятия Иерусалима во время Первого Крестового похода, но есть и другие точки зрения. Так, В.А. Захаров и В.Н. Чибисов, авторы исследования об Ордене госпитальеров, считают, что во время эпохи Крестовых походов произошло лишь официальное утверждение существовавших к этому времени объединений монашества и мирян в ордена107.

Орден госпитальеров (иоаннитов) возник при странноприимном доме для паломников. Госпиталь в Средние века представлял собой гостиницу или приют, где путник мог получить весь комплекс услуг, в которых он нуждался (ночлег, питание, лечение, отдых, защиту, безопасность, религиозные требы), причем в значительной мере бесплатно. По свидетельству Вильгельма Тирского, в Иерусалиме «был Амальфийский монастырь, ныне называемый монастырем св. Марии Латинской, и рядом с ним гостеприимный дом с небольшой молельней, основанный в честь блаженного Иоанна Элеймона, александрийского патриарха, и вверенный заботам аббата того монастыря. Несчастные странники получали там милостыню или от монастыря, или от щедрот верующих»108. Как считает Ж. Ришар, странноприимный дом, посвященный Св. Иоанну Крестителю, был отстроен на территории монастыря Марии Латинской около 1070 г.109 После взятия Иерусалима крестоносцами у главы братства Герарда (Жерара) появилась возможность расширить свое учреждение. Герард и его товарищи отделились от амальфийского монастыря. При Герарде жизнь и повседневные правила бытия госпитальеров исполнялись по уставу бенедиктинцев. Вступавшие в братство принимали три традиционных монашеских обета - безбрачия, нестяжания и послушания, а также выполняли и другие правила бенедиктинского устава. В госпитале св. Иоанна находило приют до 2000 больных и ежедневно раздавалась милостыня. Существовала даже легенда, что сам Саладин переоделся нищим, чтобы ознакомиться с благотворительной деятельностью госпитальеров110.

Как отмечает И.В. Ишимикли, «ранний Госпиталь был в значительной степени «внутрицерковной» организацией и продолжал ей оставаться на протяжении долгого времени; ситуация начала меняться параллельно с процессом милитаризации и освобождением госпитальеров от власти епископов»111. Братство св. Иоанна получило поддержку папы и в конечном итоге трансформировалось в духовно-рыцарский орден. Успешное выполнение иоаннитами сначала только госпитальной, а затем (самое раннее с 40-х гг.) и военной функций (защита паломников), способствовало росту влияния и материального благосостояния братства. Внешние факторы в виде растущей угрозы со стороны мусульман и нехватка людских ресурсов в крестоносном войске сыграли важную роль в дальнейшем процессе милитаризации ордена, которую активно поощряли представители светской власти в государствах крестоносцев.

О другом, получившем еще большую известность, духовно-рыцарском ордене также свидетельствует Вильгельм Тирский: «В том же году (1118) несколько благородных мужей из рыцарского сословия, преданные Богу, благочестивые и богобоязненные, посвящая себя на службу Христу, дали владыке патриарху, по обычаю католического духовенства, обет жить на будущее время в целомудрии, повиновении и без всякого имущества. Между ними первое и главное место занимали почтенные мужи, Гуго из Пэна (de Paganis) и Гауфред из С. Альдемара. Так-как у них не было ни церкви, ни определенного помещения, то король отвел им на время жилище в той части своего дворца, которая на юге примыкает к Храму господню»112. Орден, который основал рыцарь Гуго де Пейен, с самого начала ставил своей целью защиту паломников на дорогах Палестины. Король Балдуин предоставил им часть своего дворца, так называемый Temple, построенный на месте древнего Соломонова храма; они приняли название «Бедных братьев Иерусалимского храма», или тамплиеров. Св. Бернард покровительствовал им и принимал участие в составлении их устава, который частью воспроизводил цистерцианский устав. Устав тамплиеров утвердили на соборе в Труа (1128 г.).

Членами Ордена тамплиеров были рыцари, служители (лица неблагородного происхождения, которые отдали свое имущество ордену) и священники. Массовое поступление новобранцев в орден и система провинциальных командорств, принимавших щедрые пожалования, позволили новому ордену действовать с размахом, о котором не могли и мечтать его основатели, и принять на себя функции, выходившие далеко за рамки их первоначальных целей.

Несмотря на то, что ордена возникли в среде духовенства, отношения между ними и церковью вскоре стали напряженными: тамплиеры и госпитальеры постарались как можно скорее выйти из-под юрисдикции Иерусалимского патриарха и добиться подчинения исключительно папе, основывая свои претензии на том, что они являлись интернациональными организациями113. Ордена сыграли огромную роль в последующем крестоносном движении, внутренней и внешней политике государств крестоносцев, а позднее - Европы и других частей цивилизованного мира.

Таким образом, роль церкви в становлении, развитии и функционировании Иерусалимского королевства трудно переоценить. Уступив верховенство светской власти, церковь, тем не менее, заняла важнейшее место в государственной и феодальной структуре королевства. Приняв непосредственное участие в разделе территорий и захваченных богатств, церковь обеспечила себе материальное положение, сравнимое с положением наиболее знатных сеньоров, а по некоторым оценкам - даже более значительное. Конфликты между церковью и короной не принимали необратимого характера, и каждый раз заканчивались нахождением взаимоприемлемого компромисса. В целом церковь являлась поддержкой королевской власти.

Католическая церковь проводила на завоеванной территории политику латинизации, не только занимая вынужденно пустовавшие епископские кафедры, традиционно принадлежащие восточным церквам, но и смещая представителей восточной церкви с законно занимаемых ими должностей. При этом рядовой клир подчинялся латинским епископам только формально, а местное восточно-христианское население продолжало исповедовать свою веру. Политика латинской церкви не только не способствовала объединению, но и продолжала углублять раскол между восточной и западной церквями.

Для деятельности латинской церкви в Палестине характерна широкая благотворительность, налаживание системы поддержки многочисленных паломников. Однако внецерковные инициативы подобной деятельности поощрялись лишь постольку, поскольку могли контролироваться церковной иерархией.

Иерусалимское королевство, соединив в своем устройстве европейские, греческие и мусульманские элементы, оказалось достаточно жизнеспособным на протяжении почти девяти десятилетий. Для того чтобы выяснить причины упадка этого во многих отношениях уникального государства, необходимо проанализировать его внутреннюю и внешнюю политику в рассматриваемый период, а также ход исторических событий.

III. Историческое развитие иерусалимского королевства

3.1 Внешняя и внутренняя политика Иерусалимского королевства в 1100- 1163 гг.

К началу царствования Балдуина I (1100 г.) будущее крестоносных государств выглядело неопределенным. По выражению Т. Эсбриджа, «первое поколение франкских поселенцев … унаследовало от своих героических родителей «лоскутное одеяло» из плохо снабжающихся городов и поселений, и этот хрупкий «новый мир» постоянно балансировал на грани исчезновения»114. Балдуин I был вынужден посвятить почти все первое десятилетие XII в. укреплению своих позиций в Палестине и взаимоотношений с мусульманским населением Святой земли.

В 1101-1110 гг. с помощью генуэзского флота Балдуин I сумел подчинить себе ряд важных городов на побережье - Арсуф, Цезарею, Акру, Сидон, Бейрут, установив таким образом жизненно важную связь с христианским Западом. Тир удалось изолировать с суши путем постройки крепости, но Аскалон, который являлся «воротами в Египет», продолжал представлять угрозу, и попытка сделки с его эмиром, отпавшим от Фатимидов, закончилась неудачей.

В 1115 г. в Трансиордании для установления контроля над транслевантийской торговлей была построена крепость Монреаль -- Королевская Гора, а в следующем году создан аванпост на побережье Красного моря в Акабе. Этими шагами Балдуин I начал процесс территориальной экспансии, который принес большую пользу королевству в будущем.

Балдуину I также удалось отразить атаки египтян, озабоченных возвратом завоеванных франками территорий. Одержав в первом сражении при Рамле убедительную победу, во втором он сам чуть не погиб, и королевство выстояло только благодаря отсутствию союза между шиитским Египтом и суннитским Дамаском. Как исключение, в одной из военных кампаний Фатимидов участвовали лучники из Дамаска, но в очередной битве при Рамле Балдуин I снова разбил мусульман. При этом ему удалось заключить ряд соглашений с Дамаском, в первую очередь направленных на облегчение ведения взаимовыгодной торговли между Сирией и Палестиной. Одним из последствий этих договоренностей было заключение около 1109 г. соглашения о «частично демилитаризованной зоне» на пахотных землях к востоку от Галилейского моря, позволившего мусульманским и христианским крестьянам сотрудничать в обработке земли. Продукция этих земель делилась на три части: одна оставалась крестьянам, а две другие отправлялись в Иерусалим и Дамаск. Эта договоренность была в силе большую часть XII столетия115.

Рассматривая мусульман как основного врага, латиняне, тем не менее, заключали с ними и военные союзы, если того требовали обстоятельства. Так, в 1115 г. в Апамее, для отражения крупных сил персидского военачальника Бурсука, собрался «необычайный панлевантийский союз»: эмир Дамаска Тугтегин, Роджер Антиохийский, Балдуин I и Понс Триполийский. Как отмечает Т. Эсбридж, «мусульмане и христиане не испытывали трудностей в общении»116.

В отношениях с другими государственными образованиями крестоносцев - княжеством Антиохийским, графством Триполи и графством Эдесским - Балдуин I проявил себя умелым дипломатом, обеспечив Иерусалимскому королевству в этот период главенствующее положение в регионе. Король сумел обратить в свою пользу постоянные разногласия между сеньорами этих государств, вкупе с необходимостью совместно отражать натиск внешних врагов. Кризис 1113 г., когда атабек Мосула Мавдуд повел большую армию на Ближний Восток, доказал франкам необходимость совместного сопротивления мусульманскому натиску. События этих лет сформировали модель латинской военной практики, которая просуществовала большую часть XII века: перед лицом сильного агрессора франки объединялись, организовывали оборону, стремились патрулировать находящиеся под угрозой районы и не давать противнику свободы маневра, одновременно упорно избегая открытых сражений.

Король Балдуин II (1118-1131 гг.) продолжил политику Балдуина I. После крупного поражения, которое войска регента Антиохии Роджера Салернского потерпели от эмира Алеппо при Сармаде (1119 г.), он сумел оттеснить мусульманскую армию и заставил ее отступить от пределов Антиохийского княжества. Но поражение при Сармаде, в результате которого погиб антиохийский регент, привело к существенному ослаблению позиций крестоносцев.

Тяжелое поражение Антиохии сильно повлияло на настроения в Иерусалиме, к этому добавился и целый ряд внутренних проблем. В 1120 г. король созвал собор в Наблусе, о котором Вильгельм Тирский пишет: «В год от воплощения Господня тысяча сто двадцатый, когда королевство Иерусалимское было обременено грехами нашими и многими напастями вместе с тем, что атаковали его враги, а нашествия саранчи и прожорливых мышей без малого четыре года подряд целиком уничтожали урожай, так что казалось, что не хватает всеобщей опоры - хлеба, господин Гормонд, патриарх Иерусалимский … вместе с господином королём Балдуином, а также прелатами церкви и баронами королевства подле Наблуса, что в Самарии, созвали народное собрание и Высокую Курию. Там … напуганные грозными небесными знамениями и частыми землетрясениями, голодом и бедностью, чрезмерным неистовством и почти постоянной близостью врагов, посредством милосердия Господня установили и сохранили двадцать пять канонов, имеющих силу закона»117. Каноны, принятые собором в Наблусе, рассмотрены в главе 2 нашего исследования. На соборе было принято обращение к папе Каликсту II о новом Крестовом походе, а также просьба о помощи к Венеции.

Балдуин II предпринял большие усилия, чтобы восстановить позиции и престиж латинян. В 1124 г. с помощью венецианцев после длительной осады был взят важнейший портовый город Тир. В 1125 г. объединенная армия Иерусалимского королевства, Триполи и Эдессы дала сельджукам бой в окрестностях Азаза, города на севере Сирии. Несмотря на то, что армия Бурзуки, правителя Мосула, намного превосходила их по численности, крестоносцы одержали победу, благодаря чему христианским государствам удалось восстановить влияние в регионе, утраченное в 1119 г. За время своего правления Балдуин II вернул часть территориальных потерь Антиохии, а также захватил ряд стратегически важных плацдармов.

Ко времени правления Балдуина II относится оформление духовно- рыцарских орденов, которые уже начинают проявлять себя как серьезная военная сила. Так, в 1129 г. Балдуин, призвав под свои знамена тамплиеров, отправился в поход на Дамаск, однако попытка взять город не удалась. Госпитальеры принимали участие в осаде и взятии Тира, при этом в литературе отмечается их доблесть118.

После смерти Балдуина II были коронованы его дочь Мелисенда и приехавший из Франции Фульк Анжуйский, выбранный ей в мужья по совету короля Людовика VI. Каждый из супругов имел собственные властные амбиции, и по этой причине в 30-х гг. XII в. латинская Палестина оказалась на грани гражданской войны из-за споров о правах на корону. Несмотря на все попытки править отстранить Мелисенду от власти, был вынужден признавать королеву равноправной правительницей. После смерти Фулька в 1143 г. Мелисенда приняла регентство и стала править совместно с малолетним сыном Балдуином III, а фактически - единолично. В 1145 г. Балдуин достиг совершеннолетия, но его мать отказалась передать ему власть и правила до 1152 г. Для общества XII в., построенного по западноевропейскому типу, единоличная власть женщины представляла собой уникальное явление. Следует отметить, что уже с этого момента в Иерусалиме обнаруживается ослабление королевской власти и усиление позиций высшей знати и духовенства, входящих в Высокую курию. Однако до восшествия на престол Балдуина IV Прокаженного в 1174 г. правители Иерусалима обычно брали верх в спорах со знатью119. В 1144 г. сельджукский атабек Занги внезапно захватил Эдессу, что явилось потрясением для латинян в Палестине. Вильгельм Тирский писал о «зловещей катастрофе» 1144 года, замечая, что появилась реальная перспектива того, что мусульмане захватят весь Восток120. В следующем году вести об угрозе для христианского форпоста в Палестине достигли Европы, и папа Евгений III своей энцикликой объявил Второй Крестовый поход. В 1147 г., вдохновленные проповедью выдающегося богослова и мистика Бернарда Клервоского, французский король Людовик VII и король Германии Конрад III повели армии в Левант. Однако в пути крестоносцы понесли значительные потери: Людовик едва избежал плена, а войско Конрада III было наголову разбито в Каппадокии. Людовик с остатками войска прибыл в Антиохию в марте 1148 г., немного позже к нему присоединился и Конрад. К этому времени Занги уже был убит, и в Алеппо пришел к власти его сын, Нур ад-Дин.

Цель Второго Крестового похода заключалась в освобождении Эдессы. В соответствии с этой целью было необходимо восстановить положение в латинских государствах севера: даже если не удастся снова взять Эдессу, то, по крайней мере, отвести угрозу от княжества Антиохийского со стороны Нур ад-Дина. Поэтому князь Антиохии Раймунд де Пуатье убеждал Людовика VII, что прежде всего нужно захватить Алеппо. Этого же мнения придерживалась и королева Мелисенда. Однако представители иерусалимской знати опасались, что Крестовый поход будет использован для усиления Антиохии в ущерб интересам Иерусалима. Изменение приоритетной цели экспедиции, как представляется, импонировало Людовику и Конраду. М. А. Заборов пишет:

«…предводители крестоносцев, оставив мысль о том, что их ближайшая цель -- вернуть Эдессу, позабыли про войну с Мосулом и совместно с войском, сформировавшимся в Иерусалимском королевстве, осадили сильно укрепленный Дамаск: ведь его захват сулил богатую добычу!»121. Данное решение раньше многими исследователями рассматривается как эгоистичное и ошибочное, учитывая недавний союз этого мусульманского города с латинской Палестиной и его сопротивление возвышению Зангидов. По словам Ж. Ришара, «этот эгоизм дорого обошелся франкам»122. С другой стороны, как отмечает Т. Эсбридж, нужно принимать во внимание, что смерть Занги в 1146 г. изменила баланс сил в мусульманской Сирии. Пока Иерусалим выступал против Алеппо, Дамаск успел накопить силы и к 1148 г. стал намного более грозным и опасным соседом. А значит, его нейтрализация и покорение были разумной целью, и захват города мог существенно улучшить долгосрочные перспективы латинского Ближнего Востока123.

Попытка захватить Дамаск закончилась неудачей. Проведя довольно продолжительное время в бесполезной осаде, под угрозой нападения Нур ад- Дина с севера, христиане были вынуждены отступить от стен города, ничего не достигнув. Людовик и Конрад вскоре вернулись в Европу.

Причины неудачи похода на Дамаск и Второго Крестового похода в целом в научной литературе принято объяснять разногласиями между руководителями похода. Например, «граф Тьерри Фландрский потребовал, чтобы император и короли уступили ему Дамаск во фьеф: эта просьба повлекла за собой трения между западноевропейцами и «пуленами», раздраженными тем, что город не достанется ни одному из них»124. Таким образом, можно согласиться с М. А. Заборовым, который пишет, что «краху предприятия существенно содействовали и несогласия среди предводителей крестоносных ополчений, и их раздоры с баронами Сирии и Палестины»125. После неудачи 1148 г. «на протяжении долгого времени на Западе и слышать не желали о Крестовом походе»126. Поход латинян также внес вклад в укрепление антилатинских настроений среди жителей Дамаска. Вскоре правящая элита города снова открыла дипломатические каналы с Иерусалимским королевством, но местная поддержка политики союза с Палестиной теперь существенно уменьшилась.

После Второго Крестового похода Нур ад-Дин значительно усилил свои позиции и стал одним из самых сильных лидеров в мусульманском мире. Он объединил Сирию, распространил власть Зангидов до Египта и одержал ряд убедительных побед против латинян существенно ослабив Антиохийское княжество. В 1154 г., после ряда дипломатических и пропагандистских шагов, Нур ад-Дин без боя взял Дамаск. Судя по всему, Нур ад-Дин не был одержим идеей джихада, потому что, по арабским свидетельствам, сразу вслед за оккупацией Дамаска новый эмир согласился на заключение новых мирных договоров с латинской Палестиной. 28 мая 1155 г. «были согласованы условия мира» с Иерусалимом на один год. В ноябре 1156 г. договор был продлен еще на год, на этот раз с условием, то «дань, уплачиваемая франкам из Дамаска, будет 8000 тирских динаров»127.

Как пишет Ж. Ришар, «объединение мусульманской Сирии разрешило то, что до этого оставалось неясным: кем станут короли, которые восседали в Иерусалиме -- «королями Вавилона и всей Азии» или простыми правителями Иерусалима? Отныне доступ в Азию был для них закрыт и рано или поздно Палестине было суждено пасть под натиском соединенных сил Алеппо, Дамаска и даже Мосула»128.

Тем не менее, латиняне не собирались сдавать свои позиции. Балдуин III добился очень важной для Иерусалима победы, захватив в 1153 г. Аскалон. В начале 1158 г. крестоносцы также захватили Харим, тем самым восстановив безопасность восточных границ. Важные шаги были сделаны в отношениях с Византией: в сентябре 1158 г. Балдуин III женился на представительнице династии Комнинов -- племяннице Мануила Теодоре. Византийский император, в свою очередь, женился на сестре Балдуина III Марии Антиохийской. Восстанавливая отношения с франками с помощью этих союзов, Мануил стремился подтвердить права империи на Антиохию и Киликию. В том же году Мануил Комнин привел большую армию в Северную Сирию. Балдуин III лично прибыл в Мопсуестию, где в лагере Мануила он был с почестями принят императором. Однако Балдуин был вынужден заключить с ним договор с обязательством поставлять императору вооруженные силы129.

Нур ад-Дин добился соглашения с Мануилом, пообещав ему освободить латинских пленных и обеспечить поддержку грекам против сельджуков Анатолии, после чего Мануил вернулся в Константинополь. Как отмечается, Нур ад-Дин «проявил прагматизм, чтобы нейтрализовать конфликт с одним из действительно глобальных врагов ислама»130. Политика Нур ад-Дина на протяжении рассмотренного периода говорит о том, что, несмотря на разговоры о джихаде, он рассматривал латинский анклав на Ближнем Востоке лишь как одного из многих противников, причем не самого сильного.

В 1160-х гг., оправившись после позорного бегства от франков в долине Бекаа, Нур ад-Дин занял более агрессивную позицию по отношению к латинским государствам и стал представлять реальную угрозу. В 1164 г. он нанес сокрушительное поражение латинянам и захватил Харим, а затем - несколько крепостей на южной границе Иерусалимского королевства. Развитие событий говорит о том, что к середине XII в. идея возрождения исламского джихада охватила левантийский регион, и этот процесс получил значительное ускорение при Нур ад-Дине.

Таким образом, в царствование Балдуина I и Балдуина II был предпринят ряд мер, направленных на упрочение позиций недавно образованного государства: захвачены важные прибрежные города, построены крепости, в общих чертах определен формат взаимоотношений с местным населением и мусульманскими правителями, выработана стратегия и тактика отражений атак мусульман. Иерусалимское королевство в этот период заняло главенствующее положение среди государств крестоносцев, а короли обеспечили себе необходимый авторитет среди связанной с ними вассальными отношениями знати. Важной поддержкой для иерусалимских королей стали духовно-рыцарские ордена, которые не только обеспечивали охрану паломников, но и принимали участие в военных походах, помогали противостоять внешним вторжениям и участвовали в территориальных захватах. Во внутренней политике были приняты меры по урегулированию отношений с церковью и упорядочению законодательства.

Дальнейшее развитие Иерусалимского королевства характеризуется рядом серьезных внешних и внутренних проблем. Захват Эдессы мусульманами в перспективе поставил под угрозу само существование латинских Сирии и Палестины, при этом надежды на помощь Запада и Византийской империи не оправдались. Внутренние противоречия, борьба за трон ослабили власть короны и усугубили трудности, с которыми столкнулись правители латинян. В это же время в мусульманском мире становилась все более востребованной идея ответной священной войны (джихада) против христиан. Вышеперечисленные обстоятельства нарушили хрупкое равновесие сил в регионе, сложившееся при первых иерусалимских королях, и создали предпосылки для постепенного упадка Иерусалимского королевства.

3.2 Иерусалимское королевство в 1163-1187 гг. и падение власти латинян в Иерусалиме

Временные военные успехи и укрепление отношений с Византийской империей в начале 1160-х гг. позволили латинянам обратить внимание на Египет, который к этому времени значительно ослабел. Захват Аскалона открыл прибрежный маршрут на юг из Палестины, и еще в 1160 г. король Балдуин III планировал вторжение в Египет, но отказался от этого замысла, получив в результате организованной с помощью пизанцев экономической блокады обещание от Каира уплаты дани размером в 16 тыс. золотых динаров.

После смерти Балдуина III в 1163 г. королем стал его младший брат Амори, поставивший свой целью установление господства Иерусалима над Египтом. «Сжимаемое с севера и востока, - пишет О. А. Добиаш- Рождественская, - Иерусалимское королевство не укрепляет своих связей с Антиохией и Триполисом, но вытягивается на юг, стремится взять реванш за счет владений египетского халифа и вступает с ним в борьбу»131. Для решения «египетского вопроса» латинянам было необходимо одновременно обеспечить владение ресурсами этой страны и помешать сирийским мусульманам ее аннексировать. При этом Нур ад-Дин также проявлял интерес к Египту, привлекаемый богатством этой страны и надеясь путем ее завоевания блокировать латинские государства с юга. В 1163-1168 гг. Амори I совершил несколько походов в Египет, используя разногласия мусульман. Однако все эти походы не принесли каких-либо значимых результатов, кроме выплаты Египтом крупных денежных сумм с целью откупиться от претензий латинян. Тем не менее, Амори продолжал строить планы по завоеванию Египта, и даже (безуспешно) обращался за помощью к западным королям Людовику VII и Фридриху Барбароссе.