Очаги в структуре жилищных комплексов культур эпохи бронзы Западной Сибири

Выборка для подсчета коэффициента сопряженности включает 74 очага (без учета жилищ ирменской культуры), значит Q > 0,23.

Все маленькие конструкции были слабо углублены (Q = 0,24). А средние конструкции, как правило, были подквадратной формы (Q = 0,25). Жилища средних размеров характерны для бархатовского населения, а больших - для еловской культуры. Среди жилищ сузгунской и бархатовской культур преобладают слабо углубленные, а для пахомовской и еловской культур характерны полуземлянки.

Во всех двухкамерных постройках устраивался только один очаг (Q = 0,31). Существенная также связь признаков «один очаг в жилище» и «округлая форма очага» (Q = 0,28). Если в жилище был только один очаг, значит, он совмещал в себе несколько функций. Можно предположить, что округлая форма очага была оптимальной и универсальной в таком случае. Между признаками «два и более очага в жилище» и «овальная форма очага» Q = 0,27. Соответственно, придание очагу овальной формы могло быть обусловлено спецификой его использования, Специализация (разделение функций) очагов была возможна при наличии нескольких теплотехнических устройств в жилище. Углубленные очаги с глиняными кирпичиками устраивались, как правило, в прямоугольных ямах (Q = 0,37), что, вероятно, должно свидетельствовать о специфике данного типа теплотехнического устройства.

Относительно устройства околоочажной зоны можно выявить следующие закономерности. Сопутствующие ямы устраивались только рядом с простыми кострищами (Q = 0,33), в отличие от андроновских жилищ, где ямы располагались только рядом с углубленными очагами. Возможно, это свидетельствует о разном назначении околоочажных ям. Ямки от кольев вокруг очагов фиксируются чаще всего в жилищах средних размеров (Q = 0,31). Возможно, они использовались не только для организации околоочажного пространства, но и в целом для планировки жилища, что было удобно при средних размерах.

Несмотря на относительное сходство жилищных комплексов и очагов эпохи поздней бронзы, можно выделить преобладающие типы теплотехнических устройств для каждой культуры. Так для еловских жилищ характерны очаги на каменной вымостке. Площадки, выложенные из глиняных кирпичиков, встречаются, в основном, у сузгунского населения. В пахомовских жилищах глиняные кирпичики использовались при сооружении углубленных очагов. Для бархатовских построек типичны простые кострища или ямы, без использования дополнительных материалов.

3. Переходное время.

Переходное время отмечено климатическими изменениями, оказавшими значительное влияние на всю систему жизнедеятельности древних обществ Западной Сибири. На рубеже II-I тыс. до н.э. наступил новый период увлажнения и похолодания климата. Обострилась экологическая ситуация в тайге, что привело к миграциям таежного населения на юг, которое несло с собой традицию своеобразной крестовой орнаментации керамики [Косарев М.Ф., 1974, с. 27-37]. В результате этих процессов на обширной территории складывается группа культур переходной эпохи (гамаюнская, красноозерская, молчановская, завьяловская, позднеирменская культуры), обладающих некоторыми общими чертами, но при этом в основе имеющих местные культурные традиции позднебронзового века. В Сургутском Приобье продолжает свое развитие атлымская кульутра.

Памятники гамаюнской кульутры X-VI вв до н.э. локализуются в Среднем Зауралье. В выборку включены материалы поселений Красный камень [Борзунов В.А., 1981, с. 112-118], Туманское поселение [Борзунов В.А., Липский В.И., 1984, с. 90-105], Зотинское-IV городище [Борзунов В.А., 1993, с. 111-134], Палкинское левобережное поселение [Борзунов В.А., 1992, с. 45-46; Берс Е.М., 1963, с. 76-77], городище у оз. Мелкого [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 192-193], Усть-Утяк 1 [Кайдалов А.И., Сечко Е.А., 2007, с. 76-84] (девять жилищ, десять очагов). Жилища гамаюнской культуры представляли собой подпрямоугольные каркасно-столбовые конструкции, площадью от 20 до 80 кв.м. В них размещался, как правило, один очаг -- кострище округлой или овальной (иногда близко к прямоугольной) формы. В жилище городища у оз. Малого очаг был огорожен цепочкой камней со стороны входа. Это позволяло предотвратить выветривание тепла. В двух случаях углубление, в котором устраивался очаг, обмазывалось глиной. Несомненно, эта традиция перешла к коллективам гамаюнской культуры от предшественников. Некоторые исследователи упоминают также об очагах, представляющих собой треугольные или подпрямоугольные глиняные площадки [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 196].

Красноозерская культура Среднего Прииртышья выделена М.Ф. Косаревым по материалам Красноозерского поселения. Время ее бытования определяется началом I тыс. до н.э. (IX-VII вв. до н.э.) [Абрамова М.Б., Стефанов В.И., 1985, с. 103-130]. В выборку включены материалы поселений Инберень-V, Инберень-VI, Инберень-VII [Абрамова М.Б., Стефанов В.И., 1981, с. 92-97] (восемь жилищ, двенадцать очагов).

Постройки красноозерской культуры достаточно однотипны -- это каркасно-столбовые полуземлянки подквадратной (50 %) или подпрямоугольной формы (50 %), размеры котлована варьируют от 16 до 91 кв.м. В жилище сооружался один (пять строений; Приложение 2, рис. 12.4-5) или два-три очага (три жилища; Приложение 2, рис. 12.3). Во всех случаях это были простые кострища округлой или овальной формы. Интересно отметить, что в жилищах с двумя очагами один из них, непременно, имел округлую форму и располагался в центре, а второй, овальный в плане, находился у стены (Приложение 2, рис. 12. 1-3). Вероятно, это было обусловлено их разным назначением. На Красноозерском поселении исследованы очаги, сооруженные из глины, стенки их укреплены вертикально вкопанными жердями [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 199].

Памятники завьяловского (Завяьлово-5, Линево-1) [Троицкая Т.Н., 1987, с. 10-13; Зах В.А., 1986, с. 94-95; Зах В.А., 1997, с. 86-88; Овчаренко А.П., Мыльникова Л.Н., Дураков И.А., 2005, с. 141-154; Мыльникова Л.Н., Дураков И.А. и др., 2003, с. 459-463], молчановского (Остяцкая гора) [Дульзон А.П., 1966, м. 52-57], позднеирменского типов (Чича-1, Туруновка-4) [Молодин В.И., Колонцов С.В., 1984, с. 69-86; Молодин В.И., Парцингер Г. и др., 2006, с. 132-145; Рыбина Е.В., Шнеевайс Й., 2002, с.429-435; Чича - городище… 2004, т. 2; 2009, т. 3] можно объединить в одну группу племен переходного времени, сформировавшихся на основе автохтонного компонента при участии таежных традиций носителей крестовой орнаментации керамики. Такое формальное объединение обусловлено недостаточным количеством материала, относящегося к тому или иному культурному образованию. Кроме того, эти культуры обладают близкими домостроительными традициями, сходными чертами хозяйственно-культурной деятельности. В выборку было включены материалы четырех поселений, где исследовано шестнадцать жилищ, двадцать шесть очагов (Омь-1, Туруновка-4, Чича-1, Линево-1; Приложение 1, таблица 10).

Исследуемые сооружения представляют собой подквадратные или подпрямоугольные полуземляночные конструкции с глубиной котлована от 0,2 до 0,9 м. Если говорить о технике сооружения, то можно выделить два основных способа: каркасно-столбовые конструкции (Чича-1, Омь-1, Туруновка-4) и срубно-каркасные (Линево-1). Второй способ предполагал сооружение основной камеры в срубной технике (о чем свидетельствует почти полное отсутствие столбовых ям), а хозяйственной пристройки как наземного каркаса [Овчаренко А.П., Мыльникова Л.Н., Дураков И.А., 2005, с. 152]. Размеры сооружений варьируют от 80 до 115 кв.м. Самое большое жилище выявлено на поселении Туруновка-4, его площадь составляет 180 кв.м. Пять конструкции имеют две камеры, а жилище 3 городища Чича-1 - три камеры. Количество очагов в жилищах различно - от одного до четырех. Один очаг фиксировался в тринадцати случаях. Как правило, он располагался на центральной площадке (Приложение 2, рис. 15.2). Наличие нескольких очагов предполагало их размещение в разных зонах жилого пространства. В трех случаях фиксировалось два очага. Тогда один из очагов смещался к стенке или к углу. Для жилища 8 городища Чича-1 можно предположить их разное функциональное назначение. Так, очаг, расположенный в центре мог использоваться для обогрева, а очаг, находящийся в углу, - для производственной деятельности, что подтверждается найденными возле него литейными формами, капельками бронзы в заполнении (Приложение 2, рис. 14.2) [Чича - городище…, 2009, т. 3, с. 216-217]. Либо очаги находились в разных камерах жилища (Туруновка-4). В одном случае зафиксировано три очага. В жилище 6 Омь-1 все они локализовались у перехода из одной камеры в другую (у стены, в углу и непосредственно в коридоре-переходе; Приложение 2, рис. 14.1). В одном случае в жилище обнаружено четыре очага. Три из них находились на одной линии поперек длинной оси прямоугольного жилища, как бы разделяя жилище на две зоны, четвертый очаг располагался непосредственно рядом с выходом (Приложение 2, рис. 13.2).

Двадцать из двадцати шести очагов относятся к типу наземных. Чаще всего они представляют собой обыкновенные кострища округлой или овальной формы. В двух случаях фиксируются следы глиной обмазки площадки, в одном случае - каменной обкладки. Пять очагов находились в небольших углублениях, как правило, подпрямоугольной или подквадратной формы. Один из этих очагов был оконтурен узенькой канавкой (Приложение 2, рис. 13.1, 16).

Интересный случай отмечен на поселении Линево-1. В жилище 15 зафиксирован большой прокал, расположенный в нише стенки котлована (Приложение, рис. 13.3). Над прокалом прослежен изгиб материкового языка. Исследователи предполагают, что это было устройство типа «камин», сооруженное в стене с дымовым отверстием. Перед очагом расположено углубление в полу (1,5 ? 4 м.), возможно, связанно с расположением там хозяйственной зоны и характерным износом пола.

Для отопительных устройств данного периода характерно расположение рядом с очагом ямы (равной или большей по размеру). Они могли использоваться как хозяйственные приспособления, а также как зольники [Чича - городище…, 2004, т. 2, с. 156-158]. А в жилище 10 (городище Чича-1) комплекс ям рядом с очагом можно обозначить как производственный, исходя из характера заполнения (Приложение 2, рис. 15.1). На небольшом расстоянии от очага фиксируется канавообразное углубление размерами 2,04 ? 0,45 м., в заполнении которого обнаружен 861 фрагмент не менее чем 144 литейных форм [Чича - городище…, 2009, т. 3, с. 218]. На Молчановской Остяцкой горе был исследован очаг, представляющий собой площадку подпрямоугольной формы, вокруг которой были вбиты колья, а пространство между ними было заполнено землей. Снаружи колья были обмазаны глиной (Приложение 2, рис. 12.6). А.П. Дульзон, автор раскопок, предполагает, что это было основание чувала. Однако следов от конструкции трубы не обнаружено.

Всего по переходному периоду учтено сорок семь очагов. 87 % из них принадлежат к типу наземных. В четырех случаях зафиксировано использование глины. Углубленные очаги встречаются только на поселениях Чича-1 и Линево-1, возможно, это является свидетельством преемственности некоторых строительных традиций от ирменской культуры позднего бронзового века, обитавшей ранее на этих поселениях (исходя из стратиграфической ситуации). При таком объеме выборки значимым будет Q > 0,29 (Приложение 1, таблица 11).

Существенными можно считать связи между признаками «один очаг в жилище» - «однокамерное сооружение» (Q = 0,44) и «два и более очага в жилище» - «многокамерное сооружение» (Q = 0,44). Значит, количество очагов находилось в зависимости от количества камер, при этом располагались они только в одной из камер. В подпрямоугольных жилищах очаг устраивался у одной из стен (Q = 0,37), вероятно, это отражало общие принципы планировки жилого пространства. В углу очаг размещался только при наличии нескольких теплотехнических устройств в жилище (Q = 0,33). Значимой можно считать связь между признаками «большие размеры котлована» и «расположение очага в центре» (Q = 0,31). Очевидно, такое размещение источника тепла позволяло равномерно прогревать помещение.

Таким образом, анализ теплотехнических устройств позволяет сделать следующие выводы:

1. В доандроновскую эпоху преобладали углубленные очаги без дополнительных элементов. Только на поселениях кротовской культуры фиксируются глиняные бортики. С появлением андроновцев традиции сооружения очагов трансформируются. Отопительные системы в жилищах АКИО отличаются большим многообразием, не свойственным другим культурам эпохи бронзы Западной Сибири. Именно в андроновских поселениях впервые появляются такие виды очажных устройств, которые сохраняются до этнографической современности у народов Западной Сибири, Казахстана, Средней Азии. Такое разнообразие могло быть связано с этнической неоднородностью андроновских племен. Результатами анализа теплотехнических устройств подтверждается выделение культур и локальных вариантов, каждому из которых присущи свои традиции сооружения очагов. Также некоторые разновидности очагов свидетельствуют о культурном взаимодействии андроновских племен с земледельцами Средней Азии. Широкое распространение этих нововведений среди других культур Западной Сибири свидетельствует о высокой мобильности андроновского населения.

2. В эпоху поздней бронзы получают развитие почти все известные виды очагов, распространенные в жилищах АКИО (каменные выкладки, глинобитные площадки, очаги со сводами, вымостки из глиняных кирпичиков). Это еще раз подтверждает несомненное влияние андроновских племен на формирование культур позднебронзового века. Также можно говорить о широком культурном взаимодействии древних обществ, которое позволяло обмениваться не только материальными предметами, но и культурными традициями. Активному общению населения способствовали такие факторы, как близость территорий, сходство основных черт хозяйственного уклада, наличие общего этнического компонента. Еще одной характерной особенностью жилищ позднебронзового века является увеличение их площади, и, соответственно, увеличение количества очагов в пределах одной конструкции (до десяти). Можно предположить два основных варианта интерпретации этого явления: во-первых, это могло быть связано с углублением специализации различных видов хозяйственной деятельности (когда для каждого рода занятия использовали конкретный тип очага); во-вторых, это могло являться свидетельством начала дробления большой патриархальной семьи. В.С. Бузин отметил, что очаг можно идентифицировать с отдельной социальной ячейкой древнего общества. В этом отношении его можно уподобить жилищу: каждый социум в пределах более крупной общности стремится обособиться, если не в своем жилище, то хотя бы у своего очага в нем [Бузин В.С., с. 38]. Очаги жилищ Нижнего Приобья проще по конструкции, чем отопительные устройства в жилищах лесостепной полосы. Это говорит, во-первых, о полифункциональности очагов, а во-вторых, является свидетельством консерватизма охотников-рыболовов, не заимствующих новации в этой сфере.

3. В переходное время преобладающими становятся наземные очаги простейшего вида - кострища, снабженные комплексом ям разного назначения. Почти перестает использоваться камень и глина. Это можно объяснить сильным влиянием таежных культур, активно осваивающих новые территории и несущих свои строительные традиции. А единичные случаи усложненных очагов, вероятно, свидетельствуют о фрагментарном сохранении традиций предшествующих племен, обитавших на этой территории в период позднего бронзового века. Косвенным подтверждением этого предположения является тот факт, что, например, в гамаюнской культуре, не испытывавшей на себе такого влияния племен с традицией крестового орнамента, сохранились во всем своем многообразии основные типы очагов, бытовавших у племен эпохи бронзы.

Таким образом, изучение очагов дает нам представление о специфике структуры жилого пространства, об особенностях организации хозяйственной деятельности, о различных культурных влияниях, а также позволяет реконструировать, конечно, с большой долей условности, некоторые элементы социальной системы общества.

Глава 3. Эволюция очажных устройств в эпоху бронзы: традиции и новации

На протяжении длительного периода возникновения и существования такого феномена человеческой культуры как жилище под влиянием разных факторов формировались оптимальные типы построек. Преемственность в развитии способов сооружения жилищ устанавливается от каменного века до этнографической современности. Конструктивные особенности домостроительства принято именовать строительными традициями. В таком контексте традиции воспринимаются как «исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение обычаи, порядки, нормы поведения» [Майничева А.Ю., 2002, с. 5-15]. Для традиций характерна временная непрерывность и относительная неизменность в течение длительного периода, поскольку они выполняли функции регуляции, организации, стабилизации общества как системы. Им присуща также социально-пространственная локализация [Викторова В.Д., 1982, с. 3-12]. Технологические традиции, к которым относятся и строительные приемы, являются частью системы организации жизнедеятельности коллектива.

Строительные традиции являлись своеобразными выразителями этнокультурных и социально-экономических процессов и явлений. Принцип планировки поселения, форма, устройства, размеры жилища обуславливались тремя основными факторами: ландшафтное, сырьевое и климатическое разнообразие [Васильев В.Г., 1999, с. 124-125]. Сочетание этих факторов между собой определяло тот или иной тип жилища. В меньшей степени влияла на строительные традиции этническая «специфика» [Хлобыстин Л.П., 1974, с. 22-24].

Однако, внутренняя планировка, детали интерьера как раз являлись более ярким маркером культурных заимствований. П.А. Раппопорт, изучая древнерусские жилища, отметил, что «значение печей для археологического изучения особенно увеличивается от того, что их конструкция и система расположения, по-видимому, очень чутко реагируют на всевозможные культурные влияния» [Раппопорт П.А., 1975, с. 141]. Это позволяет выделять и традицию сооружения очагов. Этнографы предпочитают использовать термин «традиционные способы отопления жилища» [Писарчик А.К., 1982, с. 69], но, на наш взгляд, это несколько сужает функциональное значение очага. При изучении развития способов устройства очагов во времени и пространстве значительна роль не только традиций, но и новаций - культурных нововведений. Различные по происхождению, они, как правило, отражали процесс адаптации коллективов к изменяющейся природно-климатической обстановке или культурной среде.

Таким образом, особенности расположения источника огня, характер его устройства, количество очагов и кострищ, другие закономерности размещения объектов в жилище могут свидетельствовать не только о характере организации хозяйственной деятельности, но и о различных культурных контактах, заимствованиях. Следовательно, изучение очагов дополняет результаты, полученные на основе анализа предметов материальной культуры.

1. Общие тенденции развития очагов в культурах эпохи бронзы

В эпоху ранней и развитой бронзы (елунинская, одиновская, кротовская, самусьская, ташковская культуры) бытовала традиция сооружения углубленных очагов. Они располагались, как правило, в центральной части жилища. Такой принцип сооружения теплотехнических устройств, по-видимому, хорошо соответствовал хозяйственной ориентации и природно-климатическим условиям обитания древнего населения Западной Сибири рассматриваемого периода. Преобладание простых углубленных очажных устройств можно считать своеобразным маркером уровня развития общества, при котором не требовалось усложнения очагов, приспособления их для новых функций. По этой же причине по-прежнему остается велик процент примитивных наземных кострищ, которые не требовали специальных усилий и умений для сооружения, служили лишь простейшим источником света и тепла.

В жилищах ташковской культуры довольно часто встречаются простые наземные кострища, либо слабо углубленные. Это можно связать с определенной экологической нишей, занимаемой этой культурой (Нижнее Притоболье). Возможно, наземного костра хватало для того, чтобы прогреть небольшие по размеру жилища. Также нужно принимать во внимание особый характер планировки ташковских поселений: жилые конструкции располагались концентрической окружностью вокруг центральной площадки, на которой зафиксированы следы большого прокала. Возможно, хозяйственная, производственная и культовая деятельность была сосредоточена вокруг этого объекта, а не в каждом отдельном жилище.

В кротовской культуре помимо традиции сооружения простых очагов появляются дополнительные элементы очажной конструкции в виде глиняных бортиков. Это можно объяснить усложнением комплекса хозяйственно-производственной деятельности. Такие очаги были лучше приспособлены для обжига керамики и металлургической деятельности. Еще один немаловажный аспект появления этой традиции -- семантический статус ограничителей. Возможно, очаг огораживался не только бортиками, но и другими способами, о чем свидетельствует подпрямоугольная форма наземных кострищ. В западносибирской этнографии немало подобных примеров. У кетов ограждение очага считалось особым, одним из первых элементов обряда, сопровождающего возведение жилища [Алексеенко Е.А., 1967, с. 85]. Все это свидетельствует об особом статусе очага уже в эпоху развитой бронзы. Он становится не только хозяйственным, но и сакральным центром жилого пространства и требует определенного к себе отношения.

Появление на территории Западной Сибири АКИО ознаменовало собой переход к принципиально новому хозяйственно-экономическому типу. Внедрение скотоводства привело к коренным изменениям в характере организации жилого пространства [Борзунов В.А., Кирюшин Ю.Ф., Матющенко В.И., 1993, с. 6]. Увеличилась площадь жилищ, увеличилось и количество очагов в них, что говорит о трансформации социальной организации коллектива, усложнении хозяйственной деятельности. Широкий ареал обитания и культурное разнообразие АКИО привели к появлению новаций в области сооружения очажных устройств, вызванных различными факторами. Неравномерность исследования разных регионов затрудняет локализацию основных традиций, а также попытки проследить их трансформацию. Однако даже небольшое количество выборки позволило прийти к определенным выводам.

Углубленные очаги без дополнительных конструкций продолжают бытовать повсеместно, видимо, представляя собой оптимальный вариант отопительного устройства для природно-климатических условий Западной Сибири. Как правило, в таком случае в жилище действовал один или два очага, что может свидетельствовать об отсутствии специфической хозяйственной деятельности обитавших здесь людей.

Относительно однообразной остается традиция сооружения очагов в федоровских жилищах Верхнего Приобья, где преобладали наземные кострища. Отчасти это объясняется тем, что для этих памятников характерно устройство производственных зон за пределами жилого помещения. Соответственно, очаг в жилище не выполнял никаких специализированных функций. Эти территории заселялись уже не чистыми федоровцами (например, на поселении Калиновка-II зафиксирован мощный пласт черкаскульской керамики [Иванов Г.Е., 2000, с. 146-149]), а смешанным населением, которое в процессе миграции отказывалось от сложных компонентов культуры. Возможно, передвижение на дальние расстояния, а также культурное взаимодействие с местным населением привело к упрощению очажных конструкций. Также следует учитывать относительную репрезентативность выборки (раскопано мало поселений). Нельзя исключать возможность того, что исследованные материалы не отражают реальную ситуацию.

В других памятниках АКИО наземные теплотехнические устройства встречаются в комплексе со сложными конструкциями. Камень использовался почти повсеместно, естественно, при наличии доступного сырья (южная граница Западной Сибири и лесостепное Зауралье). Использование глины более характерно для лесостепной зоны. Причем, если в западной части ареала АКИО очаги сооружались из глиняных кирпичиков, то для Тоболо-Иртышского междуречья более характерным было устройство глиняных площадок, иногда ограниченных каркасом из жердей.

Глиняные кирпичики принято считать «имитацией» камня в местах отсутствия соответствующего сырья. Однако на некоторых памятниках, даже в одном и том же жилище, встречаются очаги, сооруженные и из камней, и из глиняных кирпичиков [Потемкина Т.М., 1985, с. 327]. Возможно, это как раз является свидетельством существования культурной традиции, не связанной с природно-климатической обстановкой. Можно предположить, что глиняные кирпичики действительно были изобретены в качестве аналогов камням, но вскоре стали очевидны их полезные технические характеристики (хорошая аккумуляция тепла, пожароустойчивость, возможность использования для приготовления пищи) и легкость в изготовлении, что привело к их широкому распространению. Также сосуществование двух традиций могло быть вызвано их разными культурными «истоками» [Марченко Ж.В., 2007, с. 48]. Использование глиняных кирпичиков для сооружения не только очагов, но и жилых конструкций, активно практиковалось у земледельческого населения южных областей Евразии. Вполне вероятно, что во время своих передвижений отдельные группы андроновского населения могли заимствовать эту традицию в процессе культурного взаимодействия, а потом принести ее на территорию Западной Сибири.

Интересным является пласт традиций, заимствованный андроновским населением в результате контактов с южными соседями -- земледельческими племенами (сложные конструкции со сводами, керамические подставки для разведения огня, использование мергеля, конусообразные углубленные очаги, теплотехнические устройства, представляющие собой комплекс взаимосвязанных очажных ям). Все эти виды очагов характерны для этнографии коренных народов Средней Азии, а на территории Западной Сибири встречаются только в комплексах АКИО и андроноидных культур. Таким образом, они могут являться своеобразным маркером культурного взаимодействия и влияния пастушеских андроновских племен на местное население западносибирской лесостепи.

В жилищах андроноидных культур, сформировавшихся на территории Западной Сибири в позднем бронзовом веке, продолжают развиваться основные виды очажных устройств, бытовавших в предшествующее время. Очевидно, что это связано с непосредственным культурным воздействием андроновского населения. Уменьшается общий процент простых очажных устройств -- кострищ.

Широкое распространение получает традиция сооружения очагов из глиняных кирпичиков. Картографирование жилищ с такими очагами позволяет проследить последовательное развитие и движение этой традиции: пахомовскому населению она досталась от алакульцев, затем была транслирована вместе с другими культурными компонентами к сузгунскому населению, являвшемуся, по мнению исследователей, генетическими потомками пахомовцев; ирменцы познакомились с глиняными кирпичиками в результате контактов с сузгунским населением. С другой стороны, эта традиция могла являться эпохальным маркером, не связанным с конкретными культурными образованиями.

Сооружение глиняных площадок и обмазка очажных ям глиной было характерна для населения сузгунской и ирменской культур; эта традиция, вероятно, осталась от предшествующего федоровского населения.

Случаи использования камня сократились. Интересная особенность выявилась при нанесении очагов с каменной кладкой на карту. Для памятников Зауралья рассматриваемого периода таких теплотехнических устройств неизвестно, несмотря на их популярность в предшествующую эпоху и наличие сырья. Следует сразу отметить, что на этой территории сохранилась только традиция использования глиняных кирпичиков. Преобладали же простые кострища. Это объясняется формированием новой модели организации производственной деятельности -- выделение специализированных площадок или помещений со сложными теплотехническими устройствами. Соответственно, с очага в жилых помещениях снимались многие функции.

Камень для сооружения очагов использовался пахомовскими и ирменскими группами Тоболо-Иртышского междуречья. Любопытно, что на памятнике Инберень-IV, где исследованы и андроновские (федоровские) и пахомовские жилища, в обоих случаях фиксируются очаги с каменной кладкой (причем, для позднего бронзового века это единичный случай). Недалеко от этого памятника исследовано ирменское жилище Сибирская Саргатка, где обнаружен аналогичный очаг. Возможно, это является свидетельством непосредственных контактов, а также одним из способов трансляции культурных традиций (когда люди обращаются к опыту своих предшественников, не обязательно генетических, но и просто живших ранее на этой территории). Данное предположение носит условный характер. Камень также использовался в Новосибирском Приобье уже обозначенными ирменскими группами, а также еловским населением.

Особое положение в ряду культур позднебронзового века занимает ирменская. Пожалуй, именно в этих памятниках сохранилось полное разнообразие возможного устройства очагов, когда-либо бытовавших на территории Западной Сибири. Более того, разные традиции сооружения очажных конструкций встречаются даже в пределах одного жилища. Все это позволяет говорить о формировании особого хозяйственно-культурного типа, что сближает ирменскую культуру с АКИО и отличает ее от других синхронных культурных образований [Борзунов В.А., Кирюшин Ю.Ф., Матющенко В.И., 1993, с. 6]. Также следует обратить внимание на замечание Е.Е. Кузьминой о причинах разнообразия очагов: сооружение сложной очажной конструкции с правильными формами, по ее мнению, было связано с культовым характером объекта [Кузьмина Е.Е., 1988, с. 38]. Нельзя также исключать вариант «специализации» каждого вида очага, предназначенного для выполнения конкретных функций. Такие примеры известны в этнографии народов Средней Азии, где для кипячения жидкости, для приготовления пищи, для печения лепешек, для обогрева помещения, в качестве источника света использовались разные виды очагов [Писарчик А.К., 1982, с. 87]. Однако в археологии установить в каждом конкретном случае функцию очага пока не представляется возможным.

Только в ирменских жилищах обнаружены очаги со сводами, которые и в андроновскую эпоху были распространены исключительно на территории Северного Казахстана. Своды сооружались из глины, камня, глиняных кирпичиков. Значение этого нововведения трудно переоценить. Во-первых, очаг со сводом ознаменовал начало перехода к сложной форме теплотехнического устройства -- печи. Во-вторых, технические характеристики таких конструкций предполагали принципиально новый уровень металлообработки и керамического производства, связанный с улучшением качества изготавливаемых предметов. Наличие свода позволяло получить ровное пламя и стабильную температуру по всему объему камеры. В. М. Масон связывает также появление сложных очагов с развитием земледелия: «Особенно значительны успехи в сфере теплотехники, у истоков которых стоит необходимость предварительного прокаливания зерен злаков» [Массон В.М., 1989, с. 167]. Традиция сооружения очагов со сводами продолжила свое развитие и трансформировалась со временем в типичные для народов Западной Сибири глинобитные печи [Соколова З.П., 2007, с.45-50].

Еще одной новацией, встреченной в ирменских жилищах, можно считать очаги, выложенные из камней и обмазанные глиной. Это укрепляло очажную конструкцию, а также оптимизировало свойства очага как источника тепла. Значит, сочетание двух традиций было обусловлено функционально. Однако, такой способ сооружения очажного устройства не получил дальнейшего распространения среди западносибирского населения.

В целом эпоха поздней бронзы характеризуется дальнейшим развитием и совершенствованием традиций предшествующего периода. Однако уже в переходный период устройство очагов максимально упростилось, большинство традиций было безвозвратно утеряно.

Преобладающими становятся простые наземные очаги (один-два в жилище). Сохранение некоторых усложненных элементов для устройства очага не соотносится ни с определенной территорией, ни с конкретным культурным образованием. И в гамаюнской, и в позднеирменской культурах в виде исключения встречаются очаги, обмазанные глиной. В жилищах Красноозерки и Остяцкой горы такие площадки дополняются каркасом из жердей. Все это говорит о качественных изменениях в образе жизни древнего населения переходного времени. Немалую роль в этом сыграло влияние таежных племен, которые в связи с изменением климата стали активно перемещаться на юг. В жилищах северной таежной полосы Западной Сибири на протяжении всего бронзового века использовались исключительно простые формы устройства очага -- кострища или слегка углубленные ямы.

Таким образом, наблюдается следующая динамика развития очажных устройств эпохи бронзы на территории Западной Сибири:

График 1. Динамика развития очажных устройств

В эпоху ранней и развитой бронзы преобладали углубленные очаги, редко встречались дополнительные конструктивные элементы. Андроновское время характеризуется, напротив, широким разнообразием теплотехнических устройств, применением глины и камня, уменьшается доля углубленных очагов. Эти новации отражают глубокое воздействие традиций индоиранского земледельческого мира. В эпоху поздней бронзы продолжают свое развитие традиции предшествующего периода. Картографирование основных типов очагов позволило говорить о культурных заимствованиях между разными группами населения. В то же время, ареалы распространения отдельных типов очагов не совпадают ни с природно-климатическими зонами, ни с территориями распространения археологических культур. Выделяются лишь эпохальные маркеры: очаги с глиняными кирпичиками, глинобитные площадки, обмазка ям глиной. Все это говорит о широком взаимодействии между населением западносибирской лесостепи, которое было открыто для новаций и в области домостроительства. Иначе дело обстоит в таежной зоне, где традиция оставалось в высшей степени консервативной: для сооружения очагов принципиально не использовались дополнительные материалы. Значит, таежное население, напротив, не воспринимало культурных новаций. Переходное время характеризуется «деградацией» теплотехнических устройств. В редких случаях используется глина. Преобладающими становятся простые наземные кострища. Несомненно, главной причиной этого явления были изменения в экономической системе, переориентация хозяйственной деятельности древнего населения. Специализированные постройки, появившиеся в Зауралье в конце эпохи бронзы, получили широкое распространение. Данный факт подтверждает предположение о том, что усложнение очажных конструкций было, в первую очередь, связано с необходимостью использования их для плавки металла и других видов производства. Соответственно, в переходное время происходит трансформация принципов организации производственной деятельности. Если в эпоху поздней бронзы она могла вестись «на дому», в рамках одного семейного коллектива, то в переходное время выделение производственных участков за пределами жилища, на территории поселения, говорит о формировании ремесла как нового элемента экономической системы. Увеличение доли наземных очагов, в свою очередь, могло быть обусловлено климатическими изменениями, произошедшими в переходное от эпохи бронзы к раннему железу время. Кострище, разведенное на поверхности, лучше прогревало жилое помещение, чем углубленный очаг.

Углубленные очаги более свойственны для восточной части Западной Сибири, а также для северной полосы лесостепной зоны. Можно выделить два фактора, обусловивших это явление: сходные природно-климатические условия и относительная удаленность от зоны регулярных контактов с южными соседями, у которых, как правило, и заимствовались основные новации в области устройства очагов.

Относительно количества очагов в жилище можно сделать следующие выводы (см. график 2).

График 2. Изменение количества очагов в жилище

В эпоху ранней и развитой бронзы помещение обогревалось и освещалось одним очагом. В случае размещения двух очагов можно предположить их разновременность. В андроновскую эпоху и следующий за ней поздний бронзовый век количество очагов в жилище увеличивается. Это подтверждает вывод об усложнении хозяйственной деятельности, предполагавшей специализацию теплотехнических устройств, а также о трансформации социальной организации коллектива. В переходное время снова преобладает один очаг в жилище.

Расположение очага детерминировало принципы планировки жилого комплекса (см. график 3). В эпоху ранней и развитой бронзы очаг являлся центром, ядром доместицированного пространства и располагался, как правило, в центральной части жилища, под дымовым отверстием. Это предусматривало равномерное распределение тепла и света. В последующие эпохи увеличивается количество очагов в жилище, соответственно, возникает необходимость их рационального размещения. Увеличивается количество очагов, размещенных у стен. Все чаще в жилище, даже при наличии одного очага, он располагался не в центре. Это свидетельствует о формировании сложных дымовыводящих и противопожарных устройств, а также об изменении в организации горизонтальной структуры пространства. Очаг перестает быть композиционным центром. Эта традиция продолжает свое распространение и доживает до этнографического времени. Традиционные теплотехнические устройства народов Западной Сибири типа чувал размещались в углу у входа.

График 3. Изменение места расположения очага

Использование дополнительных материалов для устройства очагов было распространено в жилищных комплексах эпохи развитой и поздней бронзы (см. график 4). Причем, для андроновского времени чаще встречаются теплотехнические устройства с камнем, а очаги ирменской культуры характеризуются сочетанием двух видов материалов.

График 4. Характеристика очагов с использованием дополнительных материалов

Использование камня для устройства очага, в целом, являлось инокультурной новацией для жилых комплексов Западной Сибири. Ее распространение в тот или иной период было связано с конкретными группами древнего населения (АКИО, ирменская культура), характеризующимися сложным хозяйственно-культурным комплексом, наличием достаточно развитой производящей экономики, специфическим способом организации производственной деятельности в жилых помещениях, генетической связью друг с другом. Возможно, использование камня в очажных конструкциях было оправдано для территории Казахстана, одного из ареалов бытования АКИО, где сырья было достаточно. Продвижение андроновских племен на восток, а также их культурное воздействие на автохтонное население привели к появлению таких очагов в Западной Сибири. Однако новация не получила повсеместного распространения и постепенно сошла на нет. Это могло быть связано с особым отношением к камню, которого на Западносибирской равнине всегда не хватало.

Наиболее резонным было использование глины, доступной повсюду, или дерева, если это было возможно. Именно эта традиция и стала преобладающей на изучаемой территории вплоть до этнографии. Коренные народы Западной Сибири до появления русских печей и железных листов сооружали очаг на глиняной площадке, которая стала основой для формирования местного традиционного отопительного устройства - чувала [Кимеев В.М., Притчин А.В., 1991, с. 20; Соколова З.П., 1998, с. 22; Тощакова Е.М., 1978, с. 115]. Он состоял из глинобитной основы и широкой трубы, сооруженной из вертикальных жердей, переплетенных прутьями, с глиняной обмазкой [Очерки культурогенеза…, 1994, т. 1, кн. 2, с. 83]. Возможно, такие конструкции использовались уже в эпоху бронзы, но не фиксируются археологически. В пользу этого свидетельствует расположение очагов в углах или вплотную к стенам жилого помещения. Это предполагало наличие дополнительного дымовыводящего и предотвращающего пожар устройства.

Все вышесказанное позволяет прийти к заключению, что формирование основных типов очагов, характерных для этнографической современности Западной Сибири, началось еще в эпоху бронзы. Однако некоторые традиции, связанны в большей степени с влиянием южного земледельческого мира, безвозвратно исчезли.

2. Причины новаций в области сооружения теплотехнических устройств

Выявленная динамика изменений в области сооружения отопительных устройств позволяет выделить несколько блоков факторов, детерминирующих предпочтение того или иного способа сооружения очага:

-- характер хозяйственного комплекса: при усложнении основных видов производственной деятельности появляется необходимость в усовершенствовании функций теплотехнических устройств, что и приводит к поиску и усвоению новаций в этой сфере; успехи в сфере теплотехники приводят к развитию и дифференциации ремесленного производства [Массон В.М., 1989, с. 28]

-- условия окружающей среды: для каждой природно-экологической ниши существует свой оптимальный тип очага, изменения в окружающей среде приводят к поиску новых методов поддержания комфортных условий в жилом пространстве, в частности, способов обогрева и освещения помещений;

-- наличие и доступность материала (камень, глина, мергель), который можно было бы использовать при сооружении очагов;

-- изменения в социальной сфере: увеличение количества очагов, как уже было отмечено выше, прежде всего, свидетельствовало о процессе дробления общины на более мелкие единицы;

-- культурное взаимодействие между разными группами, которое приводило к заимствованию различных новаций;

-- процессы миграции, в результате которых переселяющиеся группы населения приносили на новые территории свои традиции и способствовали их дальнейшему распространению. Для автохтонных народов это являлось новациями.

Усвоению новаций в сфере теплотехники должны были способствовать определенные условия:

-- компактность территории, предполагающая близкие природно-климатические и ландшафтные условия; соответственно, процесс адаптации к окружающей среде происходил по однообразным моделям;

-- сходство основных черт хозяйственного уклада, позволяющее без ущерба для производственной деятельности внедрять новые виды очагов;

-- наличие общего культурного компонента: не следует забывать о том, что древние общества были достаточно консервативны, так что вряд ли бы заимствовали новации у враждебных, совершенно чужих групп.

Таким образом, географическая среда и хозяйственная деятельность древних обществ определяли оптимальный тип как жилой конструкции, так и очажного устройства, а также детерминировали процесс формирования культуродиагностирующих признаков, отражающих степень сходства и различия разных культурных образований [Аношко О.М., Берлина С.В., 2003, с. 104]. Тесная взаимосвязь элементов жилого пространства с окружающей средой демонстрирует возможности применения данных, полученных при исследовании элементов внутренней структуры жилищных комплексов, для историко-культурных, социально-экономических, палеодемографических и экологических реконструкций.

Заключение

Подводя итоги работы, можно сформулировать следующие выводы:

1) Анализ западноевропейской археологической литературы позволил выделить пять основных подходов к изучению очагов, применяемых зарубежными исследователями: анализ археологического контекста, морфолого-типологический (функциональный), этноархеологический, экспериментальный, мультидисциплинарный. Для каждого из них определены цель, ключевые методы и основные результаты. Выявлены две основные тенденции в отечественной археологии: в большинстве исследований очаг рассматривается как элемент интерьера, в исключительных случаях - как производственное сооружение.

2) Специфика обозначенных подходов предполагает их применение еще в процессе полевых работ. Данное исследование базируется на изучении уже опубликованного материала. Этим вызвана необходимость разработки авторского подхода, в соответствии с которым очаг изучался в его взаимосвязи с жилищным комплексом путем выяснения связей между признаками, выявления преобладающих тенденций. Для этого был разработан набор признаков, необходимых для качественного изучения предмета. На основании анализа сходства-различия этих признаков для разных типов теплотехнических устройств были выявлены основные традиции и новации в области сооружения очагов.

3) Изучение очагов в широком культурно-хронологическом срезе позволило выявить динамику развития теплотехнических устройств. В эпоху ранней и развитой бронзы были распространены углубленные очаги. С приходом на территорию Западной Сибири носителей андроновской культурно-исторической общности появились принципиально новые типы очажных устройств. Поздний бронзовый век характеризуется дальнейшим распространением и совершенствованием новаций. Эта тенденция является маркером глубоких перемен в социально-экономической сфере древнего населения. В переходный период устройство очагов максимально упрощается, что связано с изменениями принципов организации хозяйственной деятельности. В целом для эпохи можно констатировать появление тех типов очажных устройств, которые наблюдаются в этнографических материалах коренных народов Западной Сибири.

Полученные результаты позволяют прийти к заключению о необходимости привлечения данных об очагах для реконструкции жизнедеятельности древнего населения. Их конструктивные особенности, месторасположение, функциональная нагрузка несут в себе информацию об окружающей среде и средствах адаптации к ней человека, о специфике и способах организации хозяйственной деятельности, о принципах планировки жилого пространства, о некоторых компонентах социальной структуры древнего общества. Локализация специфических особенностей в сфере теплотехники может стать дополнительным культуродиагностирующим признаком. Расширение хронологических и территориальных рамок исследования, привлечение аналогий позволит локализовать основные традиции в области теплотехнических устройств, проследить пути их заимствования и способы трансформаций, с большей долей уверенности говорить о причинах и условиях новаций в этой области.

Список литературы

1. Абрамова М.Б., Стефанов В.И. Памятники инберенского типа (о своеобразии перехода к железному веку в лесостепном Прииртышье) // Вопросы археологии Урала. - Свердловск: изд-во УрГУ, 1981. - С. 92-97.

2. Абрамова М.Б., Стефанов В.И. Красноозерская культура на Иртыше // Археологические исследования новостроек Сибири. - Новосибирск, 1985. - С. 103-130.

3. Агапетова Т.А. Новые материалы позднего бронзового века в Притоболье // Археология и этнография азиатской части России (новые материалы, гипотезы, проблемы и методы). Материалы XLIX Региональной археолого-этнографической студенческой конференции. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2009. - С. 92-93.

4. Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-этнографические очерки. - Л.: Наука, 1967. - 262 с.

5. Аношко О.М., Берлина С.В. Реконструкция основных элементов жилой среды бархатовского населения эпохи бронзы // Экология древних и современных обществ. - Тюмень: изд-во ИПОС СО РАН, 2003. - Вып. 2. - С. 101-104

6. Бельтикова Г.В. Иткульское I городище - место древнего металлургического производства // Проблемы урало-сибирской археологии. - Свердловск: изд-во УрГУ, 1986. - С. 63-79.

7. Берс Е.М. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей. - Свердловск: Свердловское книжное изд-во, 1963. - 116 с.

8. Бобринский А.А. Гончарные мастерские и горны Восточной Европы (по материалам II-V вв. н.э.). - М.: Наука, 1991. - 215 с.

9. Бобров В.В. О демографической ситуации в эпоху поздней бронзы на юге Западной Сибири (ирменская культура) // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. - Омск: ОмГУ, 2000. - С. 8-10.

10. Борзунов В.А. Иткульско-гамаюнское городище Красный камень // Вопросы археологии Урала. - Свердловск: изд-во УрГУ, 1981. - Вып. 15. - С.112-118.

11. Борзунов В.А. Генезис и развитие гамаюнской культуры // РА, № 1. - М.: Наука, 1990. - С. 15-33.

12. Борзунов В.А.Зауралье на рубеже бронзового и железного веков (гамаюнская культура). - Екатеринбург: Урал. ун-т, 1992. - 188 с.

13. Борзунов В.А. Зотинское 4 городище на р. Багаряк // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. - Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993. - С. 111-134.

14. Борзунов В.А., Кирюшин Ю.Ф., Матющенко В.И. Поселения и жилища эпох камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. - Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993. - С. 4-45.

15. Борзунов В.А., Липский В.И. Туманские укрепленные поселения // Древние поселения Урала и Западной Сибири - Свердловск: Изд-во УрГУ, 1984. - С. 90-105.

16. Брей У., Трамп Д. Археологический словарь. - М.: Прогресс, 1990. - 368 с.

17. Бузин В.С. К методике реконструкции социальных отношений древних обществ по материалам первобытных поселений и жилищ // Проблемы исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири: Тез. докл. - Томск: Изд-во ТГУ, 1990. - С. 37-39.

18. Вагнер Г.А. Научные методы датирования в геологии, археологии и истории - М.: Техносфера, 2006. - 576 с.

19. Васильев В.Г. Домостроительные традиции эпохи неолита таежной зоны Зауралья и Западной Сибири // Экология древних и современных обществ. Тезисы докладов на конференции. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 1999. - С. 124-127.

20. Викторов В.П., Борзунов В.А. Городище эпохи бронзы у с. Черноозерье на Иртыше // Из истории Сибири. - Томск: Изд-во Том. Ун-та. 1974. - Вып. 15. - С. 19-23.

21. Викторова В.Д. Традиции, обряды и обычаи как формы деятельности и общественных отношений первобытного общества // Археологические исследования севера Евразии. - Свердловск: изд-во УрГУ, 1982. - С. 3-12.

22. Волков П.В. Экспериментальные исследования отопительных костров древности // Методология и методика археологических реконструкций. - Новосибирск: изд-во СО РАН, 1994. - С. 104-112.

23. Гемуев И.Н. Мировоззрение манси: Дом и Космос. - Новосибирск: Наука, 1990. - 232 с.

24. Генинг В.Ф., Стефанов В.И. Поселения Черноозерье 1, Большой Лог и некоторые проблемы бронзового века лесостепного Прииртышья // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. - Екатеринбург: Наука, 1993. - С. 67-111.

25. Генинг В.Ф., Стефанова Н.К. Черноозерье-4 -- поселение кротовской культуры // Археологические исследования севера Евразии. - Свердловск: Изд-во УрГУ, 1982. - С. 53-64.

26. Глушков И.Г. Бронзолитейный комплекс поселения Крохалевка 1 // Древние горняки и металлурги Сибири. - Барнаул: Изд-во АГУ, 1983. - С. 139-143.