Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев

57

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. И. КАНТА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИИ

Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев

Курсовая работа студента

II курса исторического факультета

Гавриленко С.В.

Научный руководитель:

Доктор ист. Наук, профессор Никулин В.Н.

Калининград 2010г.

План

Введение

Глава I. Начало Смуты в России

1.1 Начало Смуты и, её причины

1.2 Политическая обстановка на момент начала Смуты

Глава II. Основные события и ход Смуты

Глава III. Завершение Смуты и её итоги

Заключение

Примечания

Список источников и литературы

Введение

В истории существует много невыясненных, запутанных, и, просто сложных вопросов, которые необходимо исследовать, чтобы мы могли на основании знания истории понимать сегодняшние события и моделировать будущие. Тем более что похожие состояния в нашей стране уже происходили, и, чтобы понять их сейчас, нужно понять их тогда. Поэтому я решил узнать, как видели Смуту в России вначале XVII века иностранцы, что бы посмотреть на неё с другой стороны.

Вопрос о том, как видели и описывали Смуту в России в начале XVII века иностранцы, является очень важным фактором в изучении и понимании тех событий, которые кардинально изменили облик страны. Изучение стороннего мнения даёт нам очень важные преимущества в понимании тех событий, которые мы не всегда можем объяснить. Записки иностранцев о Смуте, как раз являются такой помощью. Их изучение позволяет нам посмотреть на события с другой стороны, и переосмыслить некоторые вопросы. Так же изучение иностранных источников о Смуте позволяет нам ответить на многие вопросы современности, так как совсем недавно в нашей стране происходили события, очень похожие на те, которые являлись элементами Смуты.

В процессе написания курсового сочинения на тему «Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев», я пришёл к выводу, что эта тема вполне хорошо изучена и представлена в историографии. Но основные исследования этого вопроса проводились не в общем аспекте, затрагивая всех авторов сочинений о Смуте, а в основном каждого автора в отдельности. Исключением, пожалуй, является работа Алпатова М. А. «Русская историческая мысль и Западная Европа», в которой представлены если не все, то хотя бы основные произведения по данному вопросу. Работа эта относится к советскому периоду, поэтому не лишена идеологической окраски о борьбе народных масс с угнетателями. Но это всё требования времени, в основном работа заслуживает высокой оценки, поскольку в ней представлены основные источники о Смуте.

В дореволюционной историографии данный вопрос изучен вполне неплохо, хотя источники по этому вопросу начали попадать в страну только со второй половины XIX века. В этот период было написано множество хороших работ. К примеру, этим вопросом занимался такой историк кА Пирлинг П., и в своей работе «Из Смутного времени» он очень тщательно изучал записки Исаака Массы, и давал им критические заметки.

Работа Конрада Буссова «Московская хроника» впервые была издана Устряловым Н. Г. в 1831году, но под именем Мартина Бера, зятя Буссова, в «Сказаниях современников о Димитрии самозванце». Но вскоре академик А. А. Куник окончательно установил авторство Буссова, и хроника была переиздана в 1851 году.

Так же был издан и труд и Элиаса Геркмана в работе: «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени», в 1874 году.

Так или иначе, издаваемые труды иностранцев о Смуте, в России только начали распространяться, и не были достаточно хорошо исследованы.

Более тщательное изучение вопроса о Смуте в записках иностранцев произошло в советский период. Над этим вопросом работало очень много превосходных историков, и было выпущено огромное количество трудов. Это и вышеуказанная работа Алпатова М. А. «Русская историческая мысль и Западная Европа», Это и коллективная работа по «Московской хронике» Конрада Буссова академией наук СССР, в которой важное значение играли исследования Смирнова И. И. Труды Исаака Массы были вновь переизданы в 1937 году в работе «Краткое известие о Московии в начале XVII века». Работы эти переиздавались множество раз, дополнялись новыми сведениями и комментариями. Не оставили без внимания и Петра Петрея. Его труды были тщательно изучены Лимоновым Ю. А. и опубликованы как История о великом княжестве Московском” Петра Петрея в Скандинавском сборнике в 1967 году. В общем можно сказать, что именно в советский период работы иностранцев о Смуте в России были более всего изучены.

В современной историографии исследования на эту же тему представлены достаточно слабо. Всё ограничивается переизданием новых текстов на базе исследований, проведённых как в дореволюционный период, так и в советский, с некоторыми дополнениями и примечаниями. В частности труды иностранце замечательно представлены в работах по Смуте в «Истории России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII - XX вв. » фонда Сергея Дубова. Эти работы прекрасно тематически разобраны.

В своей курсовой работе о Смуте в России в начале XVII века глазами иностранцев, я поставил цель - выяснить, как иностранцы видели Смуту в России, в связи, с чем поставил несколько задач:

1. Узнать, как иностранцы определяют начало Смуты в России, в чём видели её причины.

2. Какова была политическая обстановка в России перед началом Смуты.

3. Каково мнение иностранцев о ходе Смуты и основных её событий.

4. В чём иностранцы видели завершение Смуты и, каковы, по их мнению, были её итоги.

При написании своего курсового сочинения я использовал такие источники как: “Записки” Жака Маржерета, Мемуары из русской истории Арсения Елассонского, История десятилетней шведско - московской войны Видикинда Юхана, Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей Исаака Массы, Московская хроника 1584 - 1613 Конрада Буссова, История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведённых там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Пётр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года Пётр Петрей, Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем Элиаса Геркмана. В этих источниках замечательно описываются события Смуты, её причины. В основном, представленные источники носят мемуарный характер, но вот работа Видикинда Юхана имеет структуру не как у мемуаров, а как у работы по определённому историческому событию. Теперь познакомимся с каждым источником в отдельности.

Начну я с преставления «Записок» Жака Маржерета, но для начала немного о нём. «Жак Маржерет родился около 1550 или 1560 года в городке Оксон во Франции. В начале 90-х годов XVI века он воевал на Балканах офицером - наемником»¹. «В 1600 году Маржерет переходит на русскую службу -- командует пехотной ротой, с войсками Годунова выступает против Самозванца, затем с неподдельным рвением служит Самозванцу и вскоре после гибели Лжедмитрия, в сентябре 1606 года, оставляет службу и возвращается на родину»². Там он удостоился приёма у французского короля Генриха IV. Эта встреча оказала на него такое воодушевление, что он написал небольшую книгу, - «Состояние Российской империи и великого княжества Московии», в которой рассказывал о событиях, которые застал. «Издал ее в 1607 году и посвятил августейшему французскому монарху»³. «С выходом книги образ жизни автора ничуть не изменился -- он был все тем же наемником-авантюристом; вернувшись в Россию, Маржерет благополучно поступил на службу ко второму Самозванцу, причем дело обошлось без присяги, так как капитан присягал первому Лжедмитрию. В войсках польского гетмана Ст. Жолкевского Маржерету выпал жребий захватывать русскую столицу, а потом поспешно бежать из Москвы. В 1612 году, посетив милую сердцу Францию, Маржерет пытается вернуться в Россию и как ни в чем не бывало завербоваться в наемники к новому правительству. Однако ратные «подвиги» Маржерета были слишком известны, и капитан, надеявшийся затеряться в группе английских офицеров, получил отповедь -- грамоту, подписанную князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, где «труды» и служба наемника описывались так: «И тот Яков Маржерет вместе с польскими и литовскими людьми кровь крестьянскую проливал и злее польских людей, и в осаде... в Москве от нас сидел, и награбився государские казны... из Москвы ушел в Польшу...». С 1612 года Маржерет -- французский политический агент и заодно торговец мехами -- не находил себе места и скитался по городкам Польши и Германии и умер, оставленный всеми, в 20-х годах XVII века»⁴. Так как Жак Маржерет был наёмником, то «Можно предположить, что в основе книги Маржерета -- письменные отчеты капитана, отосланные в Париж между концом 1604-- серединой 1605 года, дополненные устной информацией, собранной наемником у русских собеседников -- московских дьяков, купцов, а также почерпнутой из разговоров иностранцев -- участников событий»⁵.

Следующий иностранный автор, писавший о событиях Смуты, это Исаак Масса. «Исаак Масса (Isaac Massa) родился в голландском городе Гаарлеме в 1587 г. Есть основания считать, что он происходил из благородной итальянской фамилии, переселившейся в Голландию в самом начале Реформации и пострадавшей за приверженность к протестантству. Отец Исаака был торговцем сукном. В 1601 г. родители отправили сына в Московию для изучения торгового дела. Молодому голландскому купцу довелось быть свидетелем страшных и удивительных событий -- массового голода, падения династии Годуновых, воцарения и убийства самозванца, пожара гражданской войны при новом царе Василии Шуйском... В 1609 г. Масса покинул Московию, охваченную смутой и разорением»⁶. Вернувшись в Голландию, он приступил к созданию своего труда. «Масса поднес это сочинение Морицу -- принцу Оранскому, штат - галтеру Гельдерланда, Голландии, Зелландии и Оферсейсселя, но никаких известий о том, как воспринял эту книгу принц, не сохранилось. Труд Массы увидел свет только в XIX веке»⁷. «В 1612 г. Масса снова приехал в Россию -- на этот раз в звании посланника Генеральных Штатов -- и пробыл в ней довольно долго. Скончался Исаак Масса в 1635 году»⁸. Его труд не сразу получил распространение в России. Попал он к нам только в 1866 году во французском переводе. «Первый русский перевод появился в 1874, также в издании Археографической комиссии -- «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России». СПб., 1874»⁹. «В 1937 г. А. А. Морозовым был осуществлен новый перевод, и сочинение Массы вышло в серии «Иностранные путешественники о России» (Соцэкгиз, 1937)»¹⁰. «Несмотря на то, что сочинение Массы было сравнительно поздно введено в научный оборот, оно стало ценнейшим источником по изучению Смуты и активно использовалось историками, изучавшими эту эпоху. С критикой Массы выступил П. Пирлинг. Однако А. А. Морозов показал несостоятельность упреков Пирлинга. В монографии М. А. Алпатова, посвященной представлениям западноевропейцев и русских друг о друге, содержится специальный разбор источников и суждений Массы . Вопросов достоверности известий Массы и соотношения их с другими источниками касались историки Смуты -- С. Ф. Платонов, И. И. Смирнов, В. И. Корецкий, Р. Г. Скрынников, А. А. Зимин, А. Л. Станиславский и другие»¹¹.

«Основным достоинством сочинения Массы является, без сомнения, хорошая информированность автора. Недаром в 1639 г. граф Яков Делагарди сказал о голландце, что тот умел «весьма ловко узнавать секреты других лиц». Сам Масса пишет, что много слышал при дворах благородных людей и дьяков. Несомненно, что он общался с жителями Немецкой слободы и с кругом мелких приказных людей. То, что главные источники информации -- устные, можно видеть также и по многочисленным параллелям сообщений Массы с содержанием русских исторических повестей и летописей, что отмечено в комментариях к изданию 1937 года»¹².

«Объединяет сочинение Массы с русскими повестями и основная идея воздаяния за грехи. Согласно этой логике, Годунов был наказан появлением самозванца за убийства царевича Дмитрия и царя Федора, а также за устранение законных наследников -- бояр Романовых. Самозванец, в свою очередь, лишился жизни за многочисленные преступления, список которых Масса приводит по тексту указа Василия Шуйского. Наконец, московиты поплатились за различные тяжкие грехи -- и, в первую очередь, за стремление к братоубийственной вражде -- вторжением поляков. И все же, уезжая из страны, Масса желал ей успокоения, надеясь, что Бог сохранит Россию от полного разорения.

Также близко мыслям русских авторов восприятие Массой, как человеком средневековья, различных чудес и знамений, что, впрочем, свойственно и другим иностранцам, писавшим о Смуте -- П. Петрею, К. Буссову Ж. Маржерету. В целом, объективность и информированность Массы не вызывают сомнений. Даже его главный критик П. Пирлинг согласился, что большинство наблюдений молодого голландца правдивы»¹³.

Теперь приступим к изучению такого источника как сочинение Петра Петрея. «Петр Петрей де Ерлезунда родился в 1570 г. в Упсале в семье ректора соборной школы Петра Бенедикта Петрея, происходившего из шведского дворянского рода. Петр Петрей окончил Высшую школу короля Юхана III и поступил в Магдебургский университет. Сначала его заинтересовала наука, он публиковал работы по математике и теологии. Однако затем увлекся разгульной студенческой жизнью, дрался на дуэлях, не стеснял себя в средствах... В результате оказался в долговой тюрьме и в 1593 г. был исключен из университета. По возвращении в Швецию он поступил в канцелярию герцога Карла Финляндского, ставшего в 1604 г. королем.

В 1601 г. Петрей был послан в Россию, где провел около четырех лет, собирая разнообразную информацию о стране и об отношении русского правительства к соседней Швеции. Вероятно, эту деятельность Петрей прикрывал врачебной практикой. По возвращении в Швецию Петрей также обратился к своим донесениям и в ноябре 1608 г. на их основе опубликовал сочинение «Достоверная и правдивая реляция», описывающее события в России со времен Ивана Грозного до воцарения Василия Шуйского»¹⁴.

«Эта книга Петрея, в отличие от его «Истории о великом княжестве Московском...», содержит описание только тех событий, которые автор видел или о которых слышал от очевидцев, что сближает ее с сочинениями Массы, Буссова, Маржерета, Жолкевского, «Марины Мнишек» и др. Круг своих информаторов Петрей, так же как и Масса, называет сам. Это князь В. И. Шуйский, царица Марфа Нагая, окружение Лжедмитрия I, москвичи различных сословий, жители Немецкой слободы. Можно назвать и некоторых иностранцев, предоставлявших Петрею сведения для донесений. Вероятно, это были врач Каспар Фидлер, пастор Мартин Бэр и ландскнехт Конрад Буссов, автор «Московской хроники. 1584--1613». Возможно, с Буссовым Петрея связывали особые отношения. Петрей знал, и впоследствии написал об этом в «Истории...», что Буссов был причастен к измене шведскому королю и переходу в Россию нарвских немцев. Впоследствии Петрею удалось завладеть рукописью «Московской хроники» Буссова и активно ее использовать. Наконец, информатором Петрея мог быть тот же Исаак Масса, который сам упоминает в «Кратком известии...», что сообщал сведения шведам»¹⁵.

«Итак, литературные занятия Петрей совмещал с усердной службой королю. В 1607 и 1608 гг. он снова в России в качестве посланника с предложением военного союза и помощи Василию Шуйскому. После заключения такого договора Петрей в 1609--1610 гг. находился в составе корпуса Я. П. Делагарди. После России он был послан в Данию, в 1611 г. -- в Нарву, где собирал сведения о Лжедмитрии III. В 1612 и 1613 гг. он снова в России, в Новгороде, а в 1615 г. опять направляется в Данию -- для сбора информации о Польше и закупки оружия и пороха. В том же году Петр Петрей печатает в Стокгольме сочинение «Regni Muscowitici Sciogrraphia and Een wiss och egentelich Beskriffing om Rysland» («История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных там тремя Лжедимитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах»). В 1617 г. он принимает участие в составлении Столбовского договора, текстом которого завершил второе издание своего труда -- на этот раз в собственном переводе на немецкий язык в Лейпциге в 1620 г. Умер Петр Петрей 28 октября 1622 г. в Стокгольме, как предполагают историки, от чумы»¹⁶. «В России труд Петрея был издан сначала на немецком языке в серии «Rerum rossicarum scriptores exteri». V. 1. St-Petersburg, 1851 (Сказания иностранцев о России. Т. 1). Единственный русский перевод был осуществлен А. Н. Шемякиным и увидел свет в 1867 г»¹⁷. В дальнейшем, изучением этого сочинения занимались Ю. А. Лимонов и М. А. Алпатов.

«Петр Петрей выступает прежде всего как апологет шведской интервенции. Это определяет многие его суждения о русской истории. Например, он охотно подхватывает известие о приходе «из-за моря» Рюрика, Трувора и Синеуса и называет их шведами, стремясь обосновать права герцога Карла-Филиппа на русский трон. «Прошведская» оценка преобладает у Петрея в описании событий Ливонской войны и особенно при изложении перипетий Смутного времени. Описание «московских законов, нравов, правления и обрядов» подчинено у Петрея той же цели. От Петрея мы узнаем, что русские в жестокости превосходят все варварские народы и знаменитых тиранов древности. В последнем разделе книги антипатия автора усугубляется фактическими ошибками»¹⁸.

А сейчас изучим труд Конрада Буссова. «Конрад Буссов был уроженцем Люнебургского княжества в Германии. О его жизни до приезда в Россию в 1601 г. известно не столь уж много. В этом году он, находясь на службе у шведского короля Карла IX в Лифляндии и занимая важную должность интенданта областей, завоеванных шведами у Польши, принял участие в заговоре, целью которого было передать России ливонские города Мариенбург и Нарву. Однако заговор был раскрыт и Буссову пришлось бежать в Москву, где он поступил на службу к Борису Годунову. В Москве Буссов становится одним из командиров наемных войск, получает поместья. После поражения войск Годунова от Лжедмитрия I вместе с ними переходит на сторону самозванца. После его свержения 17 мая 1605 г. Буссов какое-то время состоит на службе Василия Шуйского, но вскоре оказывается в войске Болотникова, а затем служит Лжедмитрию II. В 1608 г., после убийства Тушинского Вора, Буссов переходит под покровительство польского короля Сигизмунда III, осаждавшего Смоленск, и с тех пор находится в польском войске. Он видит московское восстание 17 марта 1611 г., сожжение столицы, которую он покидает в сентябре этого же года с посольством М. Г. Салтыкова, и, наконец, оказывается в Риге. Там к марту 1612 г. он и заканчивает свое сочинение на немецком языке под названием «Die Moskauer Chronik»»¹⁹.

«Конрад Буссов так и не увидел свою книгу вышедшей в свет (он умер в 1617 г.). Мало того, автором труда, распространявшегося в рукописных копиях, начали считать зятя Буссова пастора Мартина Бера, который женился на дочери своего соотечественника в бытность его в Москве и также был очевидцем многих описываемых событий. Пастор Бер несомненно принимал большое участие в работе своего тестя над сочинением, основывавшемся, очевидно, на записках, которые тот вел еще в России, и предназначавшемся для европейских читателей. Уже после смерти старого солдата Бер продолжал хлопотать об издании этого труда, однако его попытки не увенчались успехом, и сведения Хроники Буссова стали известны уже в составе изданного в 1620 г. сочинения о России другого автора -- шведа Петра Петрея, прямо заимствовавшего текст «Московской Хроники» и старательно уничтожавшего следы имени ее автора»²⁰. Известия Буссова насыщены сведениями, полученными им от многочисленных русских собеседников, и примечательны массой деталей, отсутствующих в других источниках.

«Подробный анализ исторической концепции «Московской хроники» Конрада Буссова сделал М. А. Алпатов, отметивший, что, вероятно, под влиянием Бера она получила выраженный провиденциалистский характер»²¹.

«Следующее сочинение европейца о русской Смуте представляет интерес не столько изложением неизвестных фактов, сколько оригинальными суждениями и личностью автора. О голландце Элиасе Геркмане имеется немного сведений, хотя он получил известность как незаурядный поэт после издания поэмы «Похвала мореплаванию». Это пространное дидактическое сочинение в шести книгах говорит о классическом образовании и обширных исторических познаниях автора. Тем примечательнее кажется рассказ Геркмана о Лжедмитрии, которого он не считает самозванцем. Он повествует о событиях Смуты в Московии, несомненно опираясь на свидетельства очевидцев. Доказательством этому служат, например, приведенные в тексте без особых искажений русские слова. Сочинение Элиаса Геркмана было издано в русском переводе только один раз и в целом мало исследовано»²².

Первый раз «Историческое повествование» Э. Геркмана издано по амстердамскому автографу 1625 г. Р.Минцловым на голландском языке в «Rerum Russicarum Scriptores Exteri» (Сказания иностранных писателей о России, изданные Археографическою комиссиею. Т. 2: Известия голландцев Исаака Массы и Ильи Геркманна. СПб., 1868. С. 129--176). На с. IX данного издания указано, что «для удобства читателей присоединен к голландскому тексту русский перевод, исполненный членом [Археографической] комиссии К. Бестужевым-Рюминым», и указатели. Однако перевод был издан отдельно только через шесть лет: «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени» (СПб., 1874).

Следующего автора, Арсения Елассонского, можно считать иностранцем лишь условно, так как «он принадлежал к высшим русским церковным иерархам и был не только участником многих исторических событий, но и непосредственно влиял на ход политического процесса»²³.

«Арсений Елассонский (ок. 1550--1626) родился в Фессалии в семье греческого священника, молодым человеком принял постриг и вскоре был посвящен в иеродиаконы. Благодаря покровительству своего учителя, впоследствии ставшего константинопольским патриархом Иеремией I, Арсений в 1580-е гг. возводится в епископы Елассоны и Димоника. В 1586 г. Арсений Елассонский в первый раз приезжает в Москву в составе посольства константинопольского патриарха к царю Федору Ивановичу. Затем по просьбе львовского православного епископа он становится преподавателем греческого и церковнославянского языков в местной братской школе и работает над составлением «Грамматики доброглаголиваго еллинословенскаго языка», что свидетельствует о серьезном интересе просвещенного иерарха к славянской культуре. В 1588 г. Арсений во второй раз отправляется в Москву с новым вселенским патриархом Иеремией II, принимает участие в установлении московского патриаршества и во время прощального приема просит у царя разрешения остаться в России.

В Москве для греческого епископа около 1596 г. была создана особая должность -- архиепископ кремлевского Архангельского собора. С этого времени Арсений Грек (так его часто именовали в русских документах) принимает активное участие в русской церковной политике, особенно обострившейся в период Смуты. В 1605 г. он участвует в низложении первого московского патриарха Иова и в коронации Лжедмитрия I, лично увенчав его шапкой Мономаха, в 1606 г. -- в возведении на трон Василия Шуйского и, наконец, в Земском соборе 1613 г., избравшем на престол царя Михаила Федоровича. В начале царствования первого Романова престарелый архиепископ получает почетные назначения на кафедры в Тверь и Суздаль, оставаясь в Москве, но в конце 1621 или начале 1622 г. все-таки отправляется во вверенную ему Суздальскую епархию, где и оканчивает свои дни в заботах об устроении и украшении местных монастырей и храмов»²⁴.

«Высокообразованный архиепископ оставил после себя богатое литературное наследие. К сожалению, далеко не все из него дошло до нашего времени и опубликовано. Из исторических сочинений первым вошел в научный оборот своеобразный памятник -- подробнейшее стихотворное описание пребывания греческого посольства в Москве в 1588--1589 гг. -- важнейший исторический источник об установлении московского патриаршества⁹. Главный исторический труд Арсения -- его мемуары о пребывании в России -- дошел до нас не в авторском варианте, а в обработке его соотечественников -- архимандрита Христофора и архидьякона Неофита, прибывших в Москву в 1619 г. вместе с иерусалимским патриархом для поставления в московские патриархи Филарета Никитича Романова, вернувшегося из польского плена. Греческие монахи точно скопировали авторский текст, тщательно описывающий события с момента приезда архиепископа Арсения Елассонского в Москву в 1588 г. до разорения Москвы в 1611 г. (этот фрагмент предварен небольшой справкой по истории России, более подробно излагающей ход событий с начала царствования Федора Ивановича). Дальнейшие же события до вступления на престол Михаила Федоровича Романова в 1613 г. и смерти атамана Заруцкого в 1614 г. изложены ими схематически. Вероятно, записки Арсения после 1611 г. были не вполне им обработаны. Рукопись, содержащая данные тексты, была обнаружена в греческом трапезундском Сумелийском монастыре (в Малой Азии) только в конце XIX в. Кроме собственно мемуаров она содержит составленное, очевидно, теми же редакторами житие Арсения Елассонского и стихотворный панегирик, где он сравнивается с Гомером»²⁵.

«Первооткрыватель и исследователь мемуаров Арсения Елассонского профессор Киевской духовной академии А. А. Дмитриевский, к сожалению, не сделал специальной полной их публикации. Однако в его книге приведена большая часть текста в русском переводе, а наиболее интересные с точки зрения исследователя фрагменты даны с параллельным воспроизведением греческого оригинала^хсв465»²⁶.

Теперь рассмотрим такой исторический труд, как «История шведско - московитской войны XVII века» Юхана Видекинда. Это замечательный исторический труд, повествующий о событиях Смуты в России, борьбе с ней объединённого русско - шведского войска, его поражения и интервенции шведов на Северо - Западные территории России. Это сочинение было написано в 1672 году, но мы всё равно можем считать его источником, поскольку написано оно было в небольшом временном промежутке от событий Смуты, и содержит в себе огромное количество фактического материала, который появился в период Смуты и, нигде более не представлен. В России этот труд появился в конце 30-хгодах XX века и переведён «сотрудниками Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР»²⁷. Работа над этим источником не прекращалась с момента его появления в России. Он прошёл несколько редакций и изменений. Но в не претерпел никаких серьёзных изменений.

Своё курсовое сочинение я решил разделить на два периода: с 15 мая 1591 года - до сентября 1604 года, и, с сентября 1604 года - по 13 марта 1613 года.

Первый период, с 15 мая 1591 года - до сентября 1604 года, в моём сочинении ознаменует хронологические рамки, в которых иностранцы видели причины начала будущей Смуты и политическую обстановку на момент начала Смуты в России. 15 мая 1591 года, день убийства царевича Димитрия в Угличе, наёмниками Бориса Годунова, - основной причины начала Смуты, по мнению иностранцев. Сентябрь 1604 года - момент вторжения Лжедмитрия I с войсками в пределы России. До этой даты иностранные авторы дают оценку политической обстановки в России, как с соседними государствами, так и внутри страны.

Второй период, с сентября 1604 года - по 13 марта 1613 года, включает в себя промежуток: когда началась Смута, общий ход и её завершение. В сентябре 1604 года Лжедмитрий I вторгся с войсками в пределы России. Этот момент иностранные авторы считают отправной точкой начала Смуты. 13 марта 1613 года - день избрания на царствование Михаила Фёдоровича Романова. Этот момент иностранцы считали окончанием Смуты.

Глава I. Начало Смуты в России

1.1 Начало Смуты и, её причины

Главной точкой начала Смуты в России в XVII веке, иностранцы, как жившие в России, так и проезжавшие по ней, указывают, что Смуты в России начались после вторжения в её пределы войск Лжедмитрия I.

На счёт причин начала Смут в России существует множество разных версий. Практически у всех авторов присутствует субъективная точка зрения, что все эти беды происшедшие в России были наказанием божиим, за их, московитов, грехи. Но это всё привязывается и к объективным точкам зрения многих авторов. Конрад Буссов, к примеру, указывает на греховность Бориса Фёдоровича Годунова, который пришёл к власти, убив юного Димитрия Ивановича в Угличе, и устроил так, что ни один из наследников Фёдора Ивановича не выживал ещё в детстве.

Арсений Елассонский, считает, что причиной смут во всей России послужила царица Марина Мнишек: “эта царица Мария в России послужила причиною гибели многих: из царей одного предала мучительной смерти, а другого сослала в отдаленную ссылку; супруга своего, одетого в рубище и тяжко осужденного, отлученного от жены и детей, братьев и родственников, предала позорной смерти и, наконец, огню; отцу же и братьям причинила огорчение и довела их до великой нищеты и скитания на чужбине; великую Москву сожгла, многие города великой Руси и деревни опустошила, множество мужей погубила не только русских, но поляков и немцев”²⁸. По его мнению, воевода сандомирский знал о том, что представленный перед ним царевич не истинный Димитрий, но всё равно пошёл на тайный сговор с ним, чтобы завладеть московским престолом и обогатиться. Если бы его дочь, Марина Юрьевна Мнишек не солгала бы, что Димитрий II её чудом спасшийся супруг Димитрий I, то Россия не оказалась бы в той пучине смут, которые ей пришлось претерпеть.

У Исаака Массы свой, особый взгляд на события, происшедшие в России, непосредственным очевидцем которых он являлся. По его мнению, корни Смуты берут своё начало сразу же после смерти Ивана Васильевича Грозного, и видит он их в реакционном боярстве. Но о начале Смуты в России Исаак Масса говорит, что: “Весь народ в Московии уже хорошо знал причину этой войны и что причиной её были казаки”²⁹, и что началась эта война с появления Лжедимитрия I у границ Московского государства. Лжедимитрия I Масса не считает чудом спасшимся царевичем Дмитрием, говоря о нём: “Все по всей стране, а также в московском войске звали Димитрия расстригой”³⁰.

Элиас Геркман считал, что главным виновником Смут в России являлся царевич Димитрий, о чём и говорит название его произведения: ” Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем”. Хотя Элиас Геркман и не был прямым свидетелем происходивших смут, но он всё - же опирался на достоверные источники.

Подводя итоги, можно сделать вывод что, основной причиной смут в России большинство иностранцев, писавших о тех событиях, так или иначе, считают убийство царевича Димитрия Борисом Годуновым, захватившим власть в стране против воли более достойных правления бояр и князей, которые в свою очередь устраивали заговоры, одним из которых было появление Лжедмитрия I. Этой точки зрения придерживаются и Исаак Масса, и Пётр Петрей, и Конрад Буссов, и Элиас Геркман и прочие.

1.2 Политическая обстановка на момент начала Смуты

Очень важным обстоятельством на момент начала Смуты является политическая обстановка, как внутри государства, так и за его пределами.

В рассматриваемый период времени в Русском государстве ещё правил Борис Фёдорович Годунов, все авторы, без исключения, отмечают небывалую даровитость Годунова в политических делах. Конечно, ему не были чужды политические интриги, но вся его внешняя политика была направлена на установление добрососедских отношений со всеми странами, ради мира и процветания в своей стране; и как пишет Конрад Буссов: ”этот Борис стремился так править, чтобы его имя восхваляли во многих землях, а в его земле была тишина и подданные благоденствовали бы. Он возвел и укрепил много городов и крепостей в стране”³¹.

Но как раз токи именно в своей стране Борису и не удалось добиться благоденствия и процветания. Россию постиг страшный голод, который усилил социальные и политические противоречия. Недовольство бояр и князей отношением к ним государя (в частности ссылки и убийства), различные слухи и мнения о кознях и грехах Годунова привели к тому, что в самом начале Смуты, как пришёл Лжедмитрий I, от царя Бориса сразу же начали отпадать его некогда верноподданные служащие.

Куда более благоприятными оказались взаимоотношения с соседними государствами. На момент начала Смуты в России крымские татары не предпринимали активных боевых действий. Польша официально не вмешивалась во внутренние дела Русского государства, хотя тайно поддерживала Лжедмитрия I. Швеция же даже предлагала помощь царю Борису в решении возникших проблем, так как ей это было выгодно в борьбе с польским королевством.

Оценивая общую политическую обстановку на момент начала Смуты в России можно сказать что, она не отличалась особой стабильностью, так как войскам Лжедмитрия I удалось вторгнуться в пределы Московского государства, пускай с переменным успехом, но разгромить войска Годунова, и, переманить на свою сторону часть жителей страны. Всё это говорит о нестабильном внутриполитическом положении в Московском государстве. Внешнеполитическая обстановка была куда более спокойной и стабильной нежели внутриполитическая. Об этом говорит тот факт, что ни одно соседнее государство не вмешалось в дела Московского в период правления Бориса Годунова.

Глава II. Общий ход Смуты, и основные события в этот период

Практически все иностранцы, писавшие о Смуте в Московии, связывают её начало с появлением у её границ Лжедмитрия I, а это значит, что описание Смуты надо начинать именно с этого судьбоносного момента.

На границах Московского государства Лжедмитрий I появился в сентябре 1604 года. С ним была армия, составлявшая, по разным оценкам, из 6 тыс. казаков и 2 тыс. поляков, в основном конников.

Для Бориса Годунова появление этого Лжедмитрия не было такой неожиданностью, поскольку он уже получал о нём сведения в январе 1604 года. Как пишет Конрад Буссов, эти и другие донесения так смутили царя Бориса, что “он сам начал сомневаться, что убит был тогда, когда он поручил это сделать, юный царевич Димитрий, а не кто-то иной вместо него. Поэтому он приказал произвести с особым тщанием розыск и, получив относительно этого достоверные сведения, что действительно был убит тот, а не кто-то иной вместо него, смекнул и догадался, что все это происки и козни его вероломных князей и бояр”.³²

Прибыв на русскую землю, Лжедмитрий I потребовал, чтобы пограничная крепость Путивль сдалась ему добром, так как “она является его наследным владением”³³, что и случилось в октябре месяце, и “благодаря чему изрядно увеличилось его войско”³⁴. То же самое случилось и с другими крепостями и городами в Северской земле.

Так же очень важное значение имеют события происшедшие в Комарицкой волости. Когда Лжедмитрий I продвигался по этой волости, то “войско Димитрия не причинило этой волости ни малейшего наклада; он брал только то, что крестьяне приносили ему от щедроты, и, видя, что он вступил как враг, чтобы завоевать Московию, дивились тому, что он никому не причинял вреда, но защищал всех, и полагали, что он доподлинно законный наследник, ибо кто другой стал бы так щадить их земли, кроме законного наследственного государя”³⁵.

Узнав обо всём этом, царь Борис приказал собирать войска: “он срочно разослал по всей земле предписание, чтобы под страхом смерти и лишения имущества ко дню Симона Иуды, 28 октября, все иноземцы, князья, бояре, стрельцы и все пригодные к ратному делу явились в Москву. На следующий день он снова разослал такие же послания, и на третий день -- точно такие же, чтобы ясно было, что дело нешуточное и случилась немалая беда. Вследствие этого в течение месяца собралось свыше 100000 человек”³⁶. Эти войска под командованием князя Ивана Мстиславского были посланы в помощь осаждённому Новгороду - Северскому.

Увидев, что не все кто обязан служить собрались, то Борис приказал со всей строгостью и суровостью собирать всех в лагерь, “так что в ноябре, ко дню св. Мартина, собралось выше 200000 человек”³⁷.

К этому времени Лжедмитрий I прослышал о направляющихся к нему войсках и снял осаду Новгорода - Северского. Видя приближение столь крупных сил, Лжедмитрий I принял решение о том, чтобы вступить в бой, и “20 декабря две армии сошлись и после двух-, трёхчасовой стычки разошлись без особых потерь”³⁸. Через месяц, 20 декабря, произошло новое сражение под Добрыничами. Войско Лжедмитрия насчитывало примерно 15 000 тыс. человек, а войско царя Бориса более 200 000 тыс. человек. Сражение началось нападением Лжедмитрия I на московское войско. Все авторы по-разному описывают этот бой: Конрад Буссов, к примеру, указывает на неоспоримое превосходство иностранных солдат в московском войске и на плохие качества русских солдат, в чём с ним соглашается Исаак Масса. Совершенно иной взгляд у непосредственного участника событий Жака Маржерета: “Поляк, видя, что его предупредили, пошел ва-банк, атаковав с какими-нибудь десятью отрядами кавалерии правое крыло с такой яростью, что после некоторого сопротивления, оказанного иноземцами, все обратились в бегство, кроме основной армии, которая была как в исступлении и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность. Он двинулся вправо к деревне, у которой находилась большая часть пехоты и несколько пушек. Пехота, видя поляков так близко, дала залп в десять или двенадцать тысяч аркебузных выстрелов, который произвел такой ужас среди поляков, что они в полном смятении обратились в бегство”³⁹.

После проигранной битвы Лжедмитрий I отправился в верные ему территории собирать деньги и новые войска, так же к нему прибыли подкрепления из Польши. Тем временем царские войска остановились для отдыха в Северской земле. По приказу царя Бориса войска “стали чинить над бедными крестьянами, присягавшими Димитрию, ужасающую беспощадную расправу”⁴⁰. В связи с тяжёлыми ранениями князя Ивана Мстиславского, командовавшего войском, царь Борис “придал ему для замены ещё одного знатного вельможу, князя Катырева. Это очень возмутило некоторых важных персон (которые почитали себя более пригодными для этого), и даже настолько, что они с несколькими тысячами людей отпали и перешли к врагу”⁴¹. А тем временем пока царские войска были заняты мучительной осадой Кром, Лжедмитрий I набрал новые войска пошёл на Москву. Это чрезвычайно огорчило Бориса Годунова, помимо тех новостей, что от его войска каждодневно отпадали отряды и предавались к Лжедмитрию I.

Все эти известия настолько напугали и огорчили царя Бориса, что “он впал в уныние и, приняв яд, лишил себя жизни”⁴². Произошло это 13 апреля 1605 года. Борис Годунов был погребён в Архангельской церкви, в Кремле. Сразу же после смерти Бориса Годунова на престол был посажен его сын Фёдор Борисович. После своего воцарения Фёдор Борисович отозвал князя Мстиславского в Москву, “а на его место военачальником был назначен и послан к войскам господин Петр Федорович Басманов”⁴³, который приказал, “ чтобы все в лагере -- немцы, московиты, поляки, шведы, татары, казаки и пр. -- принесли положенные клятвы и присягнули молодому царю”⁴⁴.

Тем временем, 21 апреля, Пётр Басманов прибыл в войска и “тотчас повелел объявить о смерти Бориса и увещевал войско служить верно молодому государю и быть ему послушным как главному воеводе, поставленному царем”⁴⁵, “ но меж тем рассылал каждый день по всему лагерю людей, которые подслушивали, что там говорили, и доносили обо всем ему, так что открылось, что больше на стороне Димитрия, чем на стороне московитов”⁴⁶. Басманов, ясно оценивая сложившуюся обстановку, понимал, что долго сдерживать войска он не сможет, поэтому и принял решение “употребить все средства, чтобы привлечь все войско на сторону Димитрия с возможно меньшим кровопролитием, и послал тайно к Димитрию, дабы рассудить вместе с ним, как сие привести в исполнение”⁴⁷. Наконец, соглашение было достигнуто. Басманов договорился с Димитрием, что он 7 мая, рано утром, схватит и перевяжет всех полковников и капитанов. Так и случилось: “7 мая около четырех часов утра кромляне, а также те, что были изменниками в московском войске, во главе со своим предводителем Басмановым были настороже; и тотчас примчался из лагеря на вороном коне всадник почти к самому кромскому валу, и то было сигналом, и тотчас кромляне, подобно быстрому вихрю, напустились со всех сторон на лагерь, так что ни часовые, ни кто другой не успели единого слова вымолвить, а меж тем в лагере перевязали по рукам и ногам всех начальников и отправили их с димитриевцами в Кромы, а те, что были в московском войске, подожгли со всех концов собственный лагерь. Московиты, не знавшие об этом умысле, приведены были в такой великий страх, что некоторые побросали оружие, другие одежду и так быстро рассыпались в разные стороны, что на это нельзя было взирать без удивления”⁴⁸ . “Остальные воеводы и армия пустились бежать в Москву, бросив в окопах все пушки и военные припасы”⁴⁹.

Лжедмитрий I, тем временем, не упускал случая и начал продвигаться к Москве. Вместе с тем он посылал гонцов в селения и города близ Москвы, и даже в неё саму. Исаак Масса даже рассказывает о прибытии в Москву двух гонцов с грамотами для жителей города, и он приводит текст одной из них: ” Димитрий, Божиею милостию царь и великий князь всея Руси, блаженной памяти покойного царя [Ивана] Васильевича истинный сын, находившийся по великой измене Годуновых столь долгое время в бедственном изгнании, как это всякому хорошо ведомо, желает всем московитам счастья и здоровья; это уже двадцатое письмо, что я пишу к вам, но вы все еще остаетесь упорными и мятежными, также вы умертвили всех моих гонцов, не пожелав их выслушать, также не веря моим многократным правдивым уверениям, с которыми я столь часто обращался ко всем вам. Однако я верил и понимал, что то происходит не от вас, а от изменника Бориса и всех Годуновых, Вельяминовых, Сабуровых, всех изменников Московского царства, притеснявших вас до сего дня; и мои письма, как я разумею, также задержаны ими, и по их повелению умерщвлены гонцы. Того ради я прощаю вам все, что вы сделали против меня, ибо я не кровожаден, как тот, кого вы так долго признавали царем, как можно было хорошо приметить по моим несчастным подданным, коих я повсегда берег, как зеницу моего ока, а по его повелению их предавали жалкой смерти, вешали, душили и продавали диким татарам; оттого вы легко могли приметить, что он не был вашим законным защитником и неправедно завладел царством. Но все это вам прощаю опять, схватите ныне всех Годуновых с их приверженцами, как моих изменников, и держите их в заточении до моего прибытия в Москву, дабы я мог каждого наказать, как он того заслужил, но больше пусть никто в Москве не шевельнет пальцем, но храните все, и да будет над вами милость Господня”⁵⁰. Сразу же после того как было прочтено письмо, окружавшая гонцов толпа начала молить о милости Димитрия и оправдываться во всём, что они делали против его воли. После они направились в Кремль, где схватили молодого царя Фёдора Борисовича с матерью и сестрою Ксению. В дальнейшей их судьбе у авторов нет общего мнения; по словам Конрада Буссова: их и их многочисленных родственников вывезли за пределы Москвы по разным крепостям в заточение. Исаак Масса и Жак Маржерет говорят, что царская семья осталась в Москве. Но все без преувеличения описывают погромы и грабежи, которые были учинены над имуществом всех Годуновых. Через некоторое время, 10 июня, старая царица и её сын были убиты, кроме дочери Бориса Годунова Ксении. Всем было объявлено, что они отравили себя ядом, но на самом деле их удавили.

После того как это стало известно Лжедмитрию I, он двинулся на Москву, прибыл к ней 20 июня, и победно вступил в неё. Все авторы по-разному описывают вхождение Лжедмитрия I в Москву. По одним свидетельствам, ему вынесли хлеб с солью и разными напитками; по другим “навстречу ему вышли патриарх, епископы, священники и монахи с крестами, хоругвями и всею святынею, дабы проводить во дворец”⁵¹. Далее к Димитрию стали посылать челобитные от народа, князей, бояр, а так же служилых иностранцев, в которых они умоляли пощадить их за всё, что они сделали ему ранее. И он, желая показать своё милосердие, всех прощал. На следующий же день после въезда Лжедмитрия I в Москву начались “перемены при царском дворе, и все прежние чиновники, как то: дьяки, подьячие, конюшие, ключники, стольники, повара и слуги, были удалены и замещены теми, коим царь более доверял; также сменили правителей по всем областям, городам и другим владениям; и в придворные служители и пажи он взял к себе одних поляков”⁵². После своей коронации, которая состоялась 29 июня в церкви св. Марии, Димитрий приказал послать за его матерью в Торице - Сергиев монастырь, и “ вызвал всех опальных, сосланных в ссылку и заключённых в темницы царём Борисом”⁵³. Мать царица Марфа при въезде в Москву была встречена по - царски самим Димитрием, с которым она изображала любящих сына и мать.

В сентябре 1605 года, Димитрий “послал к Сандомирскому воеводе своего думного дьяка Афанасия Ивановича Власьева с большими подарками - золотыми цепями, кольцами, золотом и деньгами более чем на 200 000 гульденов, приказав поднести это своей невесте, поклониться её отцу и ей и просить её руки”⁵⁴. Это действие царя вызвало большое смущение и недовольство князей и бояр, и укрепило их мнение, что он не истинный Димитрий, и что они “одурачены и постыдно обмануты”⁵⁵, поскольку “он пренебрёг дочерьми вельмож своей национальности и женится на иноверке”⁵⁶. Всё это послужило благоприятной почвой для создания заговора, главой которого был князь Василий Иванович Шуйский, вместе со своими двумя братьями, с монахами и попами, но об этом позже.

Лжедмитрий I, видя, что обстановка уже не такая, какая была ранее, и что русские выказывают недоверие к нему, он “решил не полагаться на них больше, как это было прежде, а взял себе личную охрану из одних только живших в России немцев”⁵⁷. В январе 1606 года такая охрана была создана. Состояла она из трех отрядов: первый отряд состоял из 100 копейщиков и находился под командованием капитана Якова (Жака) Маржерета, но по утверждению самого Жака Маржерета, он командовал отрядом в сотню стрелков. Второй и третий отряды состояли из 200 алебардщиков, по 100 в каждом. Капитаном второго отряда был лифляндец из Курляндии Матвей Кнутсон, а капитаном третьего отряда был шотландец Альберт Вандтман, но “его обычно звали паном Скотницким, так как он долго жил в Польше”⁵⁸.

Всё это заставило заговорщиков поторопиться с их планами. “Вместе со всеми жителями Москвы Шуйский стал строить всяческие козни, чтобы извести и убить Димитрия со всеми его близкими раньше, чем прибудут иноземцы”⁵⁹. Но этот план провалился, поскольку был раскрыт, или же “некоторые проболтались”⁶⁰. Многие заговорщики, кроме лидера Василия Ивановича Шуйского, были отправлены в ссылку или умерщвлены. Казнь Василия Шуйского была назначена на 25 августа 1605 года. Уже на площади, в самый момент казни из Кремля прискакал гонец с помилованием. Согласно записям всех иностранцев, помилование это произошло по просьбе старой царицы Марии, и по их же мнению - это было самой большой ошибкой Лжедмитрия I.

Василий Шуйский был отправлен в ссылку со своими братьями, “где находился недолго”⁶¹, и вскоре вернулся в Москву.

Тем временем к Лжедмитрию I приходили известия, что его будущая жена и царица Марина Мнишек уже на пути в Московию, и он занялся приготовлениями к встрече невесты и свадьбе. В связи с этим было закуплено много ценных вещей и построено прекрасных дворцов и палат в Москве. Так же к Лжедмитрию I постоянно поступали сведения о заговоре. Было схвачено и казнено множество людей, но никто не выдал имени главного заговорщика, коим являлся всё тот - же Василий Иванович Шуйский. Только на этот раз заговорщики решили действовать более осторожно, чем ранее.

Близился апрель, и все с нетерпением ожидали приезда будущей супруги государя Марины Мнишек, а сам царевич Лжедмитрий I занимался приготовлениями ко встречи своей невесты. Купец Исаак Масса даже даёт информацию, какие вещи и за сколько были куплены. Лжедмитрий I заранее позаботился о проезде его будущей жены через страну; для этого он разослал по всем городам и крепостям, где будет останавливаться его будущая супруга, специальные указы, по которым их (гостей) должны были принять по - царски, да так, “ как если бы приехал он сам собственной персоной”⁶².

Прибыла Марина Мнишек к Москве к 20 - м. числам апреля. Самое подробное описание прибытия невесты Марины в Москву есть у Конрада Буссова. В его сочинении указываются такие подробности, которые не встречаются у других авторов. Например, невеста Марина “праздновала свою Пасху с отцом, братьями, другими бывшими с ней родственниками и со всей свитой в замке Можайск, в 18 милях от Москвы”⁶³, и что туда тайно приезжал Лжедмитрий. Происходило это 20 апреля, так как в его же сочинении сказано, что на четвёртый день после Пасхи, - а это было 24 апреля, (эту дату подтверждают и другие авторы) - в Москву заранее приехал отец невесты, воевода Сандомирский.

К этому времени, в конце апреля, к Лжедмитрию I, согласно записям Жака Маржерета, начали поступать сведенья, что в волжских степях между Казанью и Астраханью “собралось около четырёх тысяч казаков (…), которые разбойничали вдоль Волги и говорили, что с ними находится молодой принц по имени царь Пётр, истинный сын императора Фёдора Иоанновича <…>, который родился около 1588 года и был тайно подменён”. У других авторов сведения об этом Петре упоминаются позже, так как сперва они описывали свадьбу и убийство Лжедмитрия I. Но все авторы без исключения считают этого Петра самозванцем, которого поставили казаки для оправдания своих грабежей.