Крупная феодальная вотчина в России конца ХVI-ХVII века (По архиву Троице-Сергиевой Лавры)

Незначительного расширения своей вотчины троицкие власти добились весной 1612 г. от лидеров Второго земского ополчения кн. Д.Т.Трубецкого и казацкого атамана И.М.Заруцкого. “По Совету и по приговору всея Земли” корпорации были переданы две деревни - Гремячее и Ключища - в качестве компенсации за отобранную в 1597 г. слободку в Казани ²⁴⁴.

На протяжении 1590-1620-х гг. благодаря интенсивному притоку населения у Свияжского монастыря появились села Большой (Верхний) и Нижний Услон на Горной стороне против Казанского устья, а починок Новый развился в село того же названия. В писцовой книге 1649 г, было отмечено всего 5 крупных сел, свыше 5 тыс. четв. пашни и 714 дворов (из них 536 - сельские, остальные - в городе). Середина ХVII в. стала наивысшим пиком в росте землевладения Троице-Свияжского монастыря, значительно увеличившим общий его объем для всей Троицкой корпорации (табл.4).

Масштабы вотчины соседнего Троице-Казанского монастыря в ХУI-ХVII вв. выглядят скромнее. Объяснить это можно тем, что уже в 1550-е гг. Казань стала центром новооткрытой епархии, и здесь интенсивно росло церковно-монастырское землевладение своих организаций - архиерейской кафедры, Преображенского и Зилантова монастырей ²⁴⁵. В 1560-е гг. Троице-Казанский монастырь имел только две деревни, а в 1575/76 г. произошло некоторое расширение его владений за счет конфискованного поместья кн. П. И Гр. Булгаковых - села Большие Петрецы и дер. Тевелды с оз Шалбой, огородом и мельничными местами. Правда, в 1579/80 г. дер. Тевелды была у Троице-Казанского монастыря отобрана и отдана в поместья И. и М.Волынским. В день 200-летия кончины Сергия Радонежского, 25 сентября 1592 г., царь Федор и царица Ирина пожаловали половину той деревни снова в монастырь, “опричь жребия за литвином М.Балинским” ²⁴⁶.

Как и в Свияжском, в Казанском уезде закреплению и расширению владельческих прав монастыря на новые земли способствовали царские земельно-иммунитетные пожалования, оформленные в грамотах 1575, 1588 и 1608 гг. В июне 1588 г. царь Федор Иванович подтвердил права Троице-Казанского монастыря на дер Петрецы, мельницу и рыбную ловлю в Волге и Тетюшских плесах. Одновременно обитель получила бывшие “поместные жеребья” в с. Царицыне, принадлежавшие А.Плещееву - 103 четв: и З.Люткину - 20 четв.²⁴⁷ И все же рост землевладения Казанского монастыря был неровным: в 1560-е гг. у него имелось 285 четв. пашни, а в 1590-е гг. отмечено 210 четв. За ХVII в. сведений о количестве земли у него нет. Рост дворов же происходил - в 1590-е гг. их было 33, в 1641 г. стало 76 (табл.4). В переписных книгах Троице-Сергиева монастыря 1678 г. его казанский филиал отсутствует, а по итоговым сведениям переписи 1678 г., изученным Я.Е.Водарским, он имел 116 дворов. Сам же состав вотчины не изменился, судя по подтверждению в 1680 г. грамоты 1608 г. и по перечню казанских владений в переписных книгах 1701 г.²⁴⁸

Существенное усиление позиций корпорации в Среднем Поволжье произошло в связи с припиской к ней на протяжении 1612-1618 гг. Троице-Алатырского монастыря.

Начальный момент приписки имел место еще в феврале 1612 г., когда “по указу московских бояр и всей Земли” была удовлетворена просьба алатырского игумена Евфимия. Он просил разрешения для перехода его маленькой, запустевшей от “воровских людей” обители перейти под защиту Троице-Сергиева. В дальнейшем приписка была оформлена включением Алатырского монастыря в состав общих жалованных грамот 1617, 1624. 1625 гг. и оформлением ряда переписных книг 1617-1618 гг. ²⁴⁹

В момент перехода к Троицкой корпорации собственная вотчина Алатырского монастыря включала только село Ичиксу и дер.Тургакову, расположенные к юго-западу от Алатыря, ближе к Ардатову Симбирскому. По происхождению своему это были земли алатырской мордвы, о чем красноречиво говорят их названия. Интенсивное освоение креая привело к тому, что уже в 1624/26 г. здесь возникли новые села - Четвертаково (в 4 верстах от Ардатова), деревни Новый Усад, Верхняя Ичикса, Евлея. Если на начальном этапе приписки было только 524 четв. пашни, перелога и “дикого облога”, то уже к 1626 г. стало 952 четв. и 262 двора (табл.4). В результате продолжавшегося земледельческого освоения в 1626-1696 гг. концу ХVII в. Троице-Алатырский монастырь имел 2116 четв. пашни и 870 дворов.

Приобретения уже “готовых” поселений у местных землевладельцев по сравнению с внутренним освоением имели гораздо меньшее значение, и все же на них стоит хотя бы кратко остановиться. Среди контрагентов по земельным сделкам видим перешедших в православие мордовских мурз и поместных казаков Алатырского уезда. В апреле 1618 г. старец Троице-Алатырского монастыря Никифор (в миру - мурза Досай Иванов) дал свою “вотчину - жеребей двои знамени Ишухутинской ухожей “на правобережье р. Суры. В январе 1623 г. другой алатырский монах, Макарий (в миру - казачий атаман Никита Маматов) тоже дал свой жребий - 19 четв. доброй земли и 3 крестьянских двора в с.Стемасе, являвшиеся его жалованной вотчиной за “московское осадное сидение в 128 г.”²⁵⁰ Такой вклад мог бы рассматриваться как явное нарушение правительственных указов 1619/20 и 1622/23 г., запрещавших верстанным казакам отдавать свои вотчины в монастыри по душе, но в данном случае вкладчик уже был монахом, что позволяло ему как-то обойти. Тем не менее, вклад старца Макария в дальнейшем за Алатырским монастырем не значится ²⁵¹. В декабре 1631 г. поместный казак А.Григорьев дал свой жребий - 63 четв. в С.Языкове. Другие владельцы этого села против дарения не возражали, поскольку назывались в числе свидетелей. В 1638 г. три племянника А.Григорьева, Константин. Андрей и Афанасий, выкупили дядин жребий в С.Языкове, хотя кое-какие крестьянские дворы в нем продолжали значится за Алатырским монастырем по Описи 1641 г. К 1678 г. никаких прав на части в поместных селах Стемасе и Языкове Троице-Алатырский монастырь уже не сохранил.

О масштабе алатырской вотчины к началу 1630-х гг. свидетельствует обмен властей “большой Троицы” с царем Михаилом Федоровичем. В 1631 г. у корпорации были взяты две алатырские деревни, Кидань и Веретея, насчитывавшие 800 четв. пашни, а взамен в том же уезде было дано бывшее поместное село Мишуково с дер. Милениной (прежде находилось за Данилой Мишуковым), имевшие 438 четв. пашни. Неэквивалентность обмена для корпорации была очевидна- правительство обещало ей “додать” 382 четв. земли ²⁵³.

С возникновением зависимого монастыря было связано расширение троицкого землевладения в уезде Юрьевца Повольского. Первоначальное его проникновение сюда произошло в 1580/81 г. на основе обмена с Иваном 1У, когда взамен на отобранное у монастыря звенигородское село Дмитреевское-Гузеево было получено бывшее поместное село Соболеве в правобережной части Юрьевецкого уезда. В тот момент Соболевский комплекс состоял из 12 деревень и 13 починков, то есть находился в стадии интенсивного земледельческого освоения. В 1620-е гг. Сергиев монастырь начинает продвигаться на менее освоенную, левобережную сторону уезда, “за Волгу”. В лесах низовьев р.Унжи была подыскана пустошь Николы на Вилешеме, разоренная луговыми черемисами. Пустошь эта была выменена троицкими монахами у царя Михаила Федоровича вновь на звенигородские земли ²⁵⁴. Пустошь Николы на Вилешеме представляла собой обширное пространство 3 на 2 версты с 90 четв. пашни и массивами “раменного леса”. Недалеко от нее образовался еще один комплекс троицких владений путем внедрения вглубь дворцовой Коряковской волости, имевшей свой общинный монастырек Пелегову пустынь с ц. Богоявления. В 1617/18 г. местный старец Трефилий Некрасов получил от дворцового стряпчего Т.Мандрикина “данную кружную запись, что ему на том месте пустыня строити вновь”. В 1627/28 г. Трефилий Некрасов сделал вклад в Сергиев монастырь Пелеговой пустынью - “особняком своего строения”. После этого вклада продолжалось ее восстановление в конце 1620-х-1630-е гг. на средства троицкой денежной казны ²⁵⁵. Вклады в нее местных крестьян Коряковской волости заносились в троицкую вкладную книгу. Они рисуют облик Пелеговой пустыни как маленького общинно-крестьянского монастырька, находящегося под патронатом мощной духовной корпорации. К началу 1640-х гг., по данным Описи 1641 г., заселение местности вокруг нее достигло апогея - отмечены 148 дворов. К 1678 г. их стало 111. В конце ХVII - начале ХVIII в. Пелегова пустынь превратилась в обычное село, называемое иногда также приселком 256.

-- Центр.

Закончив обзор приписных монастырей Поволжья, обратимся теперь к зависимым обителям Троицкой корпорации в Центре страны. Располагались они в Суздальском уезде (Хотимская пустынь), Бежецком Верхе (Макарьева пустынь), Старицком (Богословский Холохоленский монастырь), Переславском (Киржачский Благовещенский, Троице-Махрищский, Симеоновский), Московском (Успенский Стромынский монастырь) уездах. Дадим обзор их землевладения, двигаясь от “периферии” к центру.

Только из переписной книги троицкого служки Е.Маркова 4 июня 1616 г. узнаем о попадании в состав корпорации Хотимской пустыни на р.Тезе в Стародубе Ряполовском Суздальского уезда . Никаких официальных актов по его приписке не было. Небольшие владения Хотимской пустыни (несколько деревень и селищ, всего 23 двора и 72 четв. земли) были учтены в Суздальской писцовой книге 1627/28 г. По своему местоположению пустынь находилась в зоне притяжения соседнего солепромышленного посада Холуя, где еще с 1540-х гг. имелись варницы Троицкого и Киржачского монастырей. Возможности расширения землевладения и земледельческого освоения у Хотимской пустыни были ограничены. Полагаем, что именно близость Хотимской пустыни к Холуйским варницам обусловила заинтересованность троицких властей в принятии ее под свое покровительство. Деревни пустыни могли рассматриваться как резерв рабочей силы для обслуживания монастырских варниц в этом районе. Данное соображение подтверждается материалом переписных книг 1646 и 1678 гг., в которых отмечалось, что бобыльское население у Холуйских варниц монастыря формировалось за счет крестьян Хотимской пустыни²⁵⁸. К концу ХVII - началу ХVIII в. Хотимская пустынь, как и Пелегова, превратилась в обычное село, называемое иногда “приселок Хотимль, что была пустыня” ²⁵⁹.

Пригородным по своему положению была Макарьева пустынь в предместье Бежецка, у впадения р.Моглуши в р.Мологу. Ранняя ее история известна мало. Возможно, название она получила от некоего игумена Макария, действовавшего в 1530-е гг. В 1538 г. братья Воронины (Михаил, Леонид, Григорий) продали игумену Макарию дер. Чермневу, которую уже через год у него купили троицкие старцы. Поблизости от Макарьевой пустыни Сергиев монастырь имел несколько своих деревень, которыми та оказалась как бы взята в окружение 260. Согласно позднейшим известиям, в 1615 г. макарьевский строитель Леонид заложился за Сергиев монастырь как за более сильный и влиятельный в данном крае 261. Не позднее 1623 г. троицкие власти выдали макарьевому игумену Леониду оброчную грамоту на ежегодное получение по чети ржи и по чети овса из ближайшего монастырского села Присеки. Крестьяне макарьевских деревень были переведены на оброк, а в отношении Уплаты государственных налогов они были включены в один платежный округ с присецкими крестьянами. К середине ХVII в. Макарьева пустынь стала фактически торгово-ремесленной слободкой, а от ее деревень троицкие власти и вовсе избавились, променяв их дьяку С.Заборовскому 262.

В соседнем с Бежецким Тверском уезде Сергиеву монгастырю с последней трети ХVI в. принадлежала Рождественская Тутанская пустынь на р.Тьме. Это был ктиторско-вотчинный монастырек местных землесладельцев Заборовских. В 1570/71 г. А.Д.Заборовский и старица Настасья Заборовская в данной грамоте Сергиеву монастырю писали: “ приказали беречь господину своему троецкому архимандриту Кириллу з братьею своего строения монастырь Тутан на р. Тме, а поставили есмя монастырь сами и строили и что к тому монастырю вотчинки нашего данья и христолюбцы по родителех давали со всеми угодьи”. Помимо некскольких деревень в Тверском уезде, Тутанский монастырек имел 2,5 пустоши в соседнем Новоторжском уезде, описание которых сохранилось от 1540-1580-х гг. По троицким описаниям 1616 и 1623 гг. за Тутанским монастырьком оставалась 3 его деревни. Более сгущены краски в Тверской писцовой книге 1628 г.: здесь обитель показана пустой. В ней живет лишь один старец для береженья, кормится Христовым именем ²⁶³.

О подконтрольности Тутанского монастырька Сергиеву говорит меновная память 1629 г., по которой тутанская пустошь Боршнево отдавалась на промену в Тверской Саввин монастырь. Взамен же была взята саввинская пустошь Меглино, земли которой “сошлись смжно Троицкого Тутанского монастыря с вотчиною”. Ник то из тутанских властей в меновной памяти даже не был назван ²⁶⁴. По Описи 1641 г. вотчина Тутанского монастыря состояла из села Заборовья с 7 деревнями, всего 52 двора, а также из подмонастырской слободки с 4 дворами работников. Переписная книга 1678 г. называет Рождественский Тутанский монастырь приписным к Троице-Сергиеву, а к началу ХVIII в. он превратился в обычное село, называемое Тутань, крестьяне которого вместе с крестьянами соседнего с. Заборовья платили в троицкую казну общий оброк в 140 руб. Воспоминание же о бывшем монастыре сохранялось еще и в середине ХУШ в., поскольку в общей жалованной грамоте 1752 г. фигурирует “село Тутань, что был Тутанской монастырь” ²⁶⁵

В соседнем с Тверским Старицком уезде в 1663 г. произошла официальная приписка к Троице-Сергиеву монастырю Холохоленского Иоанно-Богословского монастыря на р.Волге в Иворовской волости. Об его ранней истории известно, по крайней мере, то, что он существовал и в ХVI в. и жалованные грамоты ему выдавал удельный кн. В.А.Старицкий. Задолго до официального акта приписки, Богословский монастырек упоминался в Старицкой писцовой книге 1624/25 г. среди троицких владений. Вотчина его была невелика и сильно запустошена - 7 пустошей, 6 селищ и всего два крестьянских двора. В челобитной холохоленского строителя Ильи на имя царя Алексея Михайловича в 1663 г. необходимость защиты более мощного монастыря мотивировалась тем, что, расположенный на пересечении трех больших дорог (Новгородской, Тверской и Смоленской), Холохоленский монастырек сильно страдал от насилия проезжих людей. В ответ на челобитную царь предписал властям “большой Троицы”, чтобы те Холохоленскую обитель “строили, оберегали и расправу чинили” . К 1678 г. слишком впечатляющих результатов восстановления Холохоленской вотчинки не заметно - по данным Я.Е.Водарского, монастырек имел в 1651-1661 гг. 5 дворов, а по переписным книгам 1678 г. она включала 4 живущих деревни и 17 пустошей, К концу же ХVII в., как это уже не раз приходилось замечать. Холохоленская обитель превратилось в село Холохольню ²⁶⁷.

Наибольшее число приписных монастырей Троицкая корпорация имела в Переславском уезде. Из них наиболее значительным по масштабу владений и изначально зависимым являлся Киржачский Благовещенский монастырь на р.Большой Киржач (левый приток Клязьмы), в Борисоглебском стане Переславского уезда, к югу от уездного центра. Как монашеская община, он также являлся довольно крупным - в середине ХVI в. здесь проживала 90 монахов, находившихся под Управлением строителя, который имел свою печать. Во внутримонастырской иерархии настоятель Киржачского монастыря занимал вторую стVIIеньку после общетроицкого архимандрита. Кроме основного - Переславского уезда, его вотчины располагались также в Дмитровском, Владимирском, Юрьевском уездах. Имелись у Благовещенского Киржачского монастыря также и городские дворы, дворовые места, соляные варницы во Владимире, на Балахне и у “Новой Соли” на Холуе в Стародубе Ряполовском Суздальского уезда. Одним словом, Киржачский монастырь был примерно таким же по своему экономическому потенциалу, как множество “средних” монастырей России, вроде Павлова -Обнорского, Михайло-Архангельского Великоустюгского, Антоньева Краснохолского или Спасо-Прилуцкого, исходя из общего количества дворов у них по переписным книгам 1678 г. - по 500-600 ²⁶⁸.

То, как складывалось землевладение Киржачского монастыря до конца ХVI в., требует специального изложения, что не входит в нашу задачу в данной работе. Отметим лишь, что в конце ХVI в., когда царские земельные пожалования способствовали продвижению Троицкой корпорации в район Среднего Поволжья, коснулись они и Киржачского Благовещенского монастыря. В 1587/88 г. ему была выдана жалованная грамота царя Федора Ивановича на с.Черное на реках Черной и Оке в Нижегородском уезде, волости Стрелице (см. приложение 1. № 6). Вотчина эта сохранится и будет успешно в целом развиваться и в дальнейшем, однако других крупных земельных пожалований Киржачский монастырь после 1588 г. уже не получал. Далеко ему было и до тех по интенсивности и богатству земельных вкладов, которые имел Троице-Сергиев монастырь в конце ХVI - первой половине ХVII в. Лишь единственный и весьма скромный земельный вклад можно отметить по Киржачскому монастырю в январе 1640 г., когда братья И.А. и Б.А.Милославские дали “свой вотчинный луг полпустоши Фофановой с кулишкою”.

Примечательно, что вклад делался напрямую в “дом Пречистые Богородицы Благовещения да ее чудотворца Сергия”, без упоминания троицких властей ²⁶⁹. По объему землевладения - 6521 четв к 1640-м гг., как показывает табл.4. Благовещенский Киржачский монастырь являлся самым крупным приписным филиалом Троицкой духовной корпорации.

В Слободском стане Переславского уезда в августе 1615 г. к Сергиеву был приписан Троице-Махрищский монастырь на р. Молохче. Документально приписка была оформлена жалованной царской грамотой и переписными книгами переславского сына боярского С.Айгустова, изданными почти одновременно - 15 и 18 августа 1615 г. ²⁷⁰ Вся его вотчина состояла из древнего сельца Зеленцова на р.Сере, полученного еще в 1433 г. от боярина удельного кн.Юрия Дмитриевича Галицкого А.В.Лыкова. Село представляло собой довольно крупный и освоенный земледельческий комплекс, насчитывавший по данным писцовой книги 1629/31 г. 458 четв в 1-м поле. В продолжение второй четверти ХVII в. происходило успешное восстановление пустующих деревень в окрестностях Махрищского монастыря и по “дописи” переславских писцов А.Загряжского и подьячего Д.Минчакова в 1646/47 г. к ним была зафиксирована группа деревень по рекам Сере и Молохче (Рыкулино, Малинново, Офонасово, Запрудная и др.), которые с 1620-х гг. интенсивно заселялись новыми жильцами. К концу 1640-х годов в переславской вотчине Махрищского монастыря (а иной у него и не было) насчитывалось 563 четв пащни в 1 поле и 66 дворов ²⁷¹.

В Переславской писцовой книге 1628/29 г. в числе троицких владений фигурирует Покровская Антоньева пустынь на р.Богоне. В более раннее время она известна в составе домовых монастырей Московской митрополичьей кафедры. Ее приписка состоялась по грамоте патриарха Филарета, упоминаемой в писцовой книге 1628/29 г, которая (грамота) в троицком архиве не выявлена. Возможно, патриарх переподчинил маленькую обитель ведомству Сергиева монастыря вследствие ее тяжелого экономического положения: она имела в конце 1620-х годов одну только подмонастырскую слободку с 28 дворами, несколько рыбных озер и 6 пустошей, 20 четв господской пашни и 75 четв перелога²⁷². Наличие рыбных озер могло быть наиболее привлекательным фактором для Сергиева монастыря при включении Антоньевой Покровской пустыни в свой состав. Писцовая книга 1628/29 г. отметила, что ловят в тех озерках рыбу в Троицкий монастырь “для государева приезду”. По мере восстановления маленькая пустынь могла снова перейти в подчинение Патриаршего дома, поскольку в Троицкой Описи 1641 г. она уже не фигурирует, а в переписных книгах 1678 г. значится как патриаршая 273.

Последним по времени приписки в Переславском уезде стал Симеоновский монастырек в Слободском стане, расположенный к югу от Александровой Слободы. Подчинен Сергиеву он был по жалованной грамоте царя Алексея Михайловича в августе 1650 г.. подтвержденной в 1680 г. царем Федором Алексеевичем ²⁷⁴. Все “вотчинное богатство” монастырька заключалось, по-видимому, только в подмонастырской слободке, а сел и деревень не имелось. В общей жалованной грамоте имп. Елизаветы Петровны 1752 г. названо “сельцо Семеновское, что был монастырь Семионовской, а к сельцу Хохряковская слободка” и дается ссылка на грамоту 1650 г., следовательно. Никакой другой документации во второй половине ХVII в. Симеоновский монастырек не имел. В перечне переславских монастырей по переписным книгам 1678 г. в статье Я.Е.Водарского он отсутствует ²⁷⁵.

Завершаем обзор приписных монастырей Троицкой корпорации обращаясь к самому центральному - Московскому уезду. В Подмосковье, было время, Сергиева обитель находилась как бы “в окружении” своих дочерних филиалов. Старейшим из них являлся монастырь Покрова на Хотькове в Радонеже. Собственно, он был древнее самой Троицы, существуя уже в 1314 г. как совместный мужеско-женский и особножительный монастырь Радонежского удельного княжества. Здесь, согласно “Житию Сергия”, приняли постриг его родители Кирилл и Мария, а затем брат Стефан. О каких-то связях Хотькова монастыря с Троицей уже в ХV в. говорит оформление в троицкой канцелярии купчей грамоты Покровского священника А.Федорова на дер.Коростьковскую в Радонеже ²⁷⁶.

В начале ХVI в. Хотьков монастырь находился уже под патронатом Василия III, получая от него “ругу” - дотацию и продолжая оставаться совместным (в нем в 1514 г. проживало 17 старцев и стариц, вопреки запретительному постановлению собора 1503 г на этот счет. В 1544 г. троицкий игумен Никандр получил от Ивана IV жалованную грамоту “на мой девичий монастырек на Хотькове, а в том монастыре лежат чудотворца Сергия родители, с поповскою пашнею и с хлебной и с денежной и с соляною ругою”. Официальным же церковным актом приписки Покровского Хотькова монастырька к Троицкому можно считать его включение в состав корпорации в настольной грамоте митрополита Макария 1561 г.²⁷⁷ Во второй половине ХVI в. популярность Хотькова монастыря несколько уступает популярности у представительниц феодальных семей Успенского Богородицкого монастыря “Пречистые под сосною”, тоже в Радонеже, о котором выше уже шла речь. Последний гораздо чаще упоминается в поземельных актах второй половины ХVI в. как желаемое место пострижения вдов и дочерей троицких вкладчиков. Но и о Хотькове монастыре не забывали. Например, в недатированной духовной грамоте Пелагеи Житовой (из старинного тверского рода Бороздиных-Житовых) говорилось о предоставлении хотьковским старицам хлебных запасов”. В духовной соборного старца Варсонофия Якимова 1595 г. о них также была проявлена забота, каждой обещалось раздать по рублю и т.д.

После смуты именно Хотьков монастырь оказался более жизнеспособным и не запустел, в отличие от Богородицкого под сосною. Численность его в 1590-1640- гг. (38-40 монахинь оставалась практически стабильной). То же самое можно сказать и о небольшой его вотчине - всего двух деревнях (Филимоново и Варавино) и подмонастырской слободке. Никаких новых приращений к ним в течение ХVII в. сделано не было.²⁷⁹ Конечной стадией в истории Хотьковского монастыря стало превращение его в село Хотьково, который ныне каждый проезжает по Ярославской дороге незадолго до Сергиева Посада (если ехать от Москвы).

В западной московской волости Шеренке в 1616-1617 гг. к Сергиеву монастырю был приписан Стромынский Успенский монастырь, стоявший на старой дороге в сторону Владимира, являвшейся продолжением знаменитой московской улицы Стромынки. Земли его, помимо столичного, располагались еще и в соседнем Переславском уезде. Официальной приписке предшествовали челобитные стромынских властей в апреле 1613 и октябре 1616 г., в которых они просили царя назначить к ним строителя из Троицы. Однако в 1616-1625 г. на Стромыни продолжались разные коллизии, связанные с пьянством и непослушанием местных монахов новому начальству. Потребовалось вмешательство патриарха Филарета, в грамоте которого 1625 г. были четко определены мероприятия троицких властей во вновь приписанном к ним Стромынском монастыре. Перечень их интересен и вообще в плане изучения начального этапа осуществления приписки в любом другом случае. Что же предписывалось руководству Сергиева монастыря в зависимых филиалах?

Во-первых, заново должны быть освящены церкви (видимо, в разоренных обителях, где богослужение оказалось прерванным). Во-вторых, должно быть отремонтировано всякое церковное строение. В-третьих, огорожен сам монастырь. В- четвертых, поставлены новые кельи. Остальные распоряжения патриарха касались господского хозяйства - отремонтировать мельницы, дать в зависимый филиал семена и хлеб на обиход и, наконец, собрать вотчинных крестьян. Расходы на все эти дела и возлагались - на власти “большой Троицы” ²⁸⁰. После приписки к Сергиеву монастырю, помимо земельных владений Стромынской обители, перешло также и ее старинное дворовое место в Москве “в Деревянном городе за Фроловскими вороты у Николы в Мясникех” 281. В данной главе уже отмечалось характерная и для светских, и для духовных вотчин “дихотомия” - наличие городских дворов к сельским вотчинам в уезде, что усиливало общую экономическую устойчивость вотчинной системы.

Какие-то формы зависимости у Стромынского монастыря в отношении Троице-Сергиева были и более раннее время, поскольку в жалованных грамотах о приписке 1616-1617 гг. говорилось о ведении его “по-прежнему” троицкими властями. Действительно, некоторые ранние стромынские акты 1440-х гг. сохранились в составе троицкого архива, а поземельные сделки Стромынского монастыря в ХV в. имели докладной характер троицкому начальству ²⁸². В научной литературе известно несколько версий основания Успенского Стромынского монастыря - либо Сергием Радонежским, либо Дмитрием Донским по своему обещанию. Высказываются разные мнения по поводу причины основания этой обители, после какой из побед над татарами это произошло - битвы на Воже в 1378 г. или Куликовской битвы в 1380 г.

По описанию 1620-х гг. старинная вотчина Стромынского монастыря - село Коровицыно на р.Дубенке (левый приток Клязьмы) с 3 деревнями - имела 2422 четв. земли в 1 поле, из которых пашня была только в домене (238 четв.), вся же остальная земля лежала в перелоге и поросла лесом. В Переславском уезде Стромынскому монастырю принадлежала небольшая группа деревень, пожалованная еще в 1441/42 г. вел кнг.Софьей Витовтовной, а затем закрепленная в грамотах вел.кнг.Марии Ярославны. В бурные годы смуты этими деревнями завладели “выезжий литвин” А.Просовецкий и “иноземец турченин” И.Салтанов. Потребовалась специальная грамота царя Михаила Федоровича в январе 1614 г. с подтверждением прав стромынских властей на его старинные переславские деревни (всего в них насчитывалось, по описанию конца 1620-х гг., 193 четв. земли). Общий же объем земле-и дворовладения Стромынского Успенского монастыря в двух уездах. Московском и Переславском, составлял в конце 1620-х гг. 2615 четв. в 1 поле и 61 двор, к 1641 г. отмечено уже не менее 117 дворов 284.

На этом фактический материал о большинстве приписных монастырей Троицкой корпорации и их землевладении закончен. В следующей главе (о сельском расселении) будут приведены сведения и о сельские монастырьках, которые по масштабам своим были вовсе микроскопическими, намного меньше иных, тоже довольно маленьких, упомянутых в данной главе работы. Осталось только упомянуть и о попытках несостоявшейся приписки. В 1628/29 г. к царю Михаилу Федоровичу обращались с челобитной монахи Троице-Сыпанова монастыря (в волости Нерехта Костромского уезда). Они жаловались на разорение своей маленькой обители, расположенной на пересечении дорог из Костромы в Москву и из Нижнего Новгорода в Ярославль. Земли Троице-Сыпанова монастыря находились смежно с крупными вотчинами Сергиевой корпорации в Нерехте (комплекс Федоровское), а их крестьяне даже совместно пользовались мельницами и некоторыми угодьями 285. Однако просьба сыпановских монахов, видимо, осталась без удовлетворения и в документах Сергиева монастыря ничего о зависимом положении Сыпанова монастыря в ХVII в. не говорится.

В заключение параграфа о приписной системе Троицкой корпорации приведем показатели общего объема землевладения приписных филиалов к середине ХVII в. - 17,7 тыс. четв. в 1 поле и населения - 2042 дв. Примерно 11,7 % всей земли и 20 % населения размещены были в вотчинах приписных монастырей (табл.4). Примерное пространственное размещение большинства из них представлено на карте-схеме 1. Какова была доля экономики приписных монастырей в совокупном доходе Троицкой корпорации, источники выяснить не позволяют. По оброчным книгам 1696 г. Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей можно просчитать ок.2 тыс. руб. денежной ренты, получаемой в их селах и деревнях.

* * *

Переходя от 2-й главы работы к 3-й, здесь завершаемой, мы говорили о чрезвычайном обилии поземельно-правовых документов, прежде всего актов, которое и обусловило столь богатый фактический материал главы, столь длинную ее протяженность. Что же общее, все-таки, в содержательном плане объединяет две части данной главы? Думаем, это расчлененный характер корпоративной монастырской собственности. В структуру ее входили и растущие земли самого Троице-Сергиева монастыря, и земли приписных к нему филиалов, в административно-церковном и хозяйственном отношении подчиненных троицкому руководству, и большое количество вотчин, находившихся в пожизненных и иных формах земельных держаний у светских вкладчиков с монастырем, а также у помещиков - в ним же. Активное вмешательство государства в земельную практику корпорации (контроль за ее приобретениями, обмены, земельные конфискации с нередким впоследствии возвращением отобранного, частичное испомещение на монастырских землях служилых людей, невыполнение некоторых земельных вкладов и завещаний, землеописательные работы и пр.) свидетельствует и о проявлении верховной государственной собственности на землю в России в изучаемое время. Налицо тесная переплетенность, сочлененность разных форм монастырского и светского вотчинного и отчасти поместного землевладения, о чем писали С.В.Рождественский, С.Б.Веселовский, Л.И.Ивина и мн.др. Приведенный в главе материал убедительно показывает такую характернейшую черту крупной вотчины (будь то светской или церковно-монастырской), как рассредоточенность ее по десяткам уездов страны. Применительно к землевладению Троицкой духовной корпорации можно говорить и распространении его к середине ХVII в. в 40 уездах России. Для монастырей черта эта была обусловлена, в свою очередь, разветвленностью самого светского вотчинного землевладения определенных феодальных семей (не только княжеско-боярских) по разным уездам страны. У ряда монастырей (преимущественно центральных уездов) в ХVI-ХVII вв. была известна практика предоставления своих земель в пожизненные держания светским лицам.

Количественный же размах ее у Троицы был столь велик и постоянен, закреплен в источниках ХVI-ХVII вв., что можно говорить об особом качестве земельной собственности именно Сергиева монастыря. Он выглядит прямо-таки как неисчерпаемый резерв дополнительного землеобеспечения для сотен феодальных семей России. С учетом отмеченного качества групповой, сословие-корпоративный характер самой природы феодальной собственности уясняется особенно отчетливо.

Залог дальнейшего роста землевладения Троице-Сергиева монастыря в конце ХVI -первой половине ХVII в. заключался в сохранении его старинных связей с десятками родов из центральнорусских уездов, с которыми корпорация имела разнообразные контакты в предшествующие века, землями которых обогащалась, нередко принимая в состав братии и слуг их владельцев (Баскаковы, Мустофины, Палицыны, Редриковы, Скобеевы и мн.др.). Устойчивость вотчинной системы и ее составляющих элементов (старинных, купленных и выслуженных вотчин), отмеченная О.А.Шватченко, объясняет жизнеспособность и землевладения Троице-Сергиева монастыря в конце ХVI - первой половине ХVII в., питательным источником его продолжающегося роста, вопреки всем правительственным ограничениям.

Вторым важнейшим источником его роста стала интенсивная колонизация (земледельческое освоение) новых земель, преимущественно в Поволжье, и осуществлялось это в основном в рамках вотчин приписных монастырей. В реализации этого источника сыграл свою роль особый церковно-политический статус Сергиева монастыря, его возможности и в упорядочении внутрицерковной системы управления, и в осуществлении миссионерских функций на обширном пространстве страны (в Поволжье и на Севере). По масштабу приписной системы (см. табл.3-4 и карту-схему 1) Троице-Сергиев монастырь правомерно сравнивать не с его духовными собратьями, а с Московской митрополичьей кафедрой (с 1589 г. - Патриаршим домом) и Новгородским Софийским домом. Отличием же от них в структуре землевладения было более слабое развитие института службы с земли в Троицкой вотчине. У церковных иерархов, возглавлявших церковно-политические институты, сложились целые поместные системы владычных бояр и детей боярских. Троицкий же монастырь, как и другие обители, был учреждением, прежде всего профессиональной организации заупокойного культа и лишь во вторую очередь церковно-политической, в силу чего он намного ближе стоял к массе “христолюбцев”, одаривавших его землей, деньгами, драгоценной утварью и пр.

ГЛАВА IV. СЕЛЬСКОЕ РАССЕЛЕНИЕ И НАСЕЛЕНИЕ В ВОТЧИНЕ ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА МОНАСТЫРЯ

В КОНЦЕ ХVI - ХVII В

Изложенное в третьей главе работы землевладение Троицкой корпорации было пространственно организовано в виде определенной системы сельского расселения, а непосредственно функционировало в конце ХVI - ХVII в. в виде сложившейся системы землеустройства. Обе этих составляющих вотчины - расселение и землеустройство -динамично развивались на фоне общих исторических условий России в рассматриваемый период. Отсюда вытекает логическое продолжение третьей главы, посвященное рассмотрению названных проблем (главы 4 и 5).

Система сельского расселения формировалась и развивалась по мере складывания монастырского землевладения. В состав Троицкой латифундии различными путями попадали компактные княжеско-боярские вотчинные комплексы, мелкие и раздробленные в семейных разделах земли светских феодалов различного ранга, целостные либо частями дворцовые и черные волости, запустевшие после помещиков земли и т.д.

Фактический материал о видах и динамике сельских поселений и дворов в Троицкой вотчине систематизирован нами в нескольких таблицах, основанных на сплошном привлечении массовой писцово-переписной документации ХVI-ХVII вв. Имеются две сводно-обобщающие таблицы (табл.22 и 23) и три поуездных (табл.24-26). Кроме того, мы посчитали необходимым отразить ранний этап сельского расселения в Троицкой вотчине по первым писцовым описаниям 1500-1560-х гг., в которой также учтены и ранние данные о крестьянском землепользовании (табл.21).

Поскольку для Троицкого землевладения была характерна сильная разбросанность по десяткам уездов России, то в “поуездных” таблицах материал сгруппирован, хотя и с известной долей условности, по четырем основным регионам: 1) Центру (отсчитывая, естественно, от Москвы и самого монастыря); 2) Югу и юго-западу; 3) Северу и северо-западу; 4) Поволжью (Нижегородский и Казанский края). Собственно, при изложении роста и состояния Троицкого землевладения в 3-ей главе мы уже придерживались отмеченных “региональных ориентиров”. По количеству уездов выделенные регионы, конечно, не равны ( в центральном их более всего-22, в южных и юго-западных - 8, в северо-западных и западных - 5, в поволжских - 7). Но и они удобны в изложении, давая представление об особенностях пространственного размещения огромной вотчины и ее составляющих, расположенных в отличающихся друг от друга природно-климатических зонах, с разными историческими условиями и традициями.

Если при изучении истории землевладения никак нельзя было избежать изложения отдельных, могущих показаться со стороны даже малозначительными, фактов, то при исследовании системы сельского расселения приходится искать наиболее оптимальное сочетание между общим пространственным “видением” основных изменений в этой области и более или менее глубокой проработкой динамики развития отдельных сторон, компонентов, видов данной системы. Попытка приблизиться к решению этой задачи и привела к комбинации сводно-обобщающих и поуездных таблиц. Последние, правда, не означают, что сельские поселения будут нами подробно описываться буквально в каждом уезде. В ходе работы именно поуездные таблицы явились ступенькой к составлению сводно-обобщающих. “Отталкиваясь” от поуездного уровня наблюдений над эволюцией и динамикой огромного числа сельских поселений и дворов (жилых, пустых) в вотчине Сергиева монастыря ХVI-ХVII вв., мы попытаемся в данной главе определить наиболее существенные черты этой системы в пределах каждого региона из числа названных. Лишь в некоторых случаях по необходимости придется углубляться на уровень конкретных вотчинных комплексов, сельских округ, крестьянских волостей и других “микроорганизмов” монастырской системы расселения. Наиболее практикуемые “параметры” данной главы -общестатистические, региональные и видовые. Хронологические ее рамки - практически весь ХVI и ХVII вв.

4.1 Общая характеристика расселения: динамика “живущего” и “пустого”; численность, состав и размещение населения

В данном параграфе в первую очередь рассматривается соотношение жилых и пустых селений и дворов в Троицкой вотчине на протяжении ХVI-ХVII вв. В табл. 21 обобщен ранний этап изучаемого процесса, относящийся к 1500-1560-м гг. В ней учтено более 1,5 тыс. жилых селений монастыря (сел, селец, деревень, починков) в 12 центральных и юго-западных уездах России. Всего к концу 1560-х гг. монастырь имел в них 6350 крестьянских дворов. О благоприятной экономической и демографической ситуации в тот период говорит высокий удельный вес жилых селений и дворов - тех и других было по 97 %, а пустых селений и дворов всего по 2,9 %. При поуездном рассмотрении оказывается, что наиболее высокой доля пустых дворов и мест дворовых была в 1530-1560-е гг. в Костромском и Переславском уездах -7-8% (табл.21).

В дальнейшем произойдет резкое изменение в соотношении жилого и пустого, что показывают писцовые книги 1590-1640-х гг. Доля жилых селений в конце ХVI в. в целом по вотчине составила больше половины - 59%, а пустых селений и пустошей - 40,9 % (табл.22). В центральных и некоторых юго-западных уездах особенно заметно падение доли жилых селений в конце ХVI в. по сравнению с первой его половиной, например, в Верейском уезде - на 60%, Переславском - на 57%, Угличском - на 50 %. Отмеченное падение отразило магистральный и хорошо известный в литературе процесс в общем развитии системы сельского расселения в России - укрупнение сельских пунктов за счет исчезновения массы мелких деревень, починков, пустошей, их “припуска и снесения” к более крупным, увеличение дворности первых и расширение их земельного фонда за счет включения в оборот угодий из-под исчезающих деревень (С.Б.Веселовский, А.Я.Дегтярев, Б.А.Романов и др.). В табл.23 нами поэтому выделена рубрика “припущенные в пашню селения и пустоши”.

Если до 1560-х гг. в припуске преобладали в основном жилые деревни и починки (Верейский, Ростовский, Дмитровский, Переславский уезды), то в конце столетия пустоши занимали уже 64-73 % в составе припускаемых пунктов (Балахнинский, Бежецкий уезды). Доля пустошей еще более возрастает во всей совокупности припускаемых селений во второй четверти ХVII в., причем они теперь “припускаются” целыми группами (по 5-6 пустошей) -94,5 % (Ростовский, Муромский уезды), что само по себе свидетельствует о хозяйственном преодолении разорения. Деревни же в конце ХVI в. составляли 26 % среди припускаемых селений. Слабее был выражен и припуск починков в 1590-1620-е гг. по сравнению с первой половиной ХVI в. И все же явление это, отмечаемое в писцовых книгах 1620-163 0-ых гг. по ряду уездов (Угличскому, Муромскому, Переславскому, Дмитровскому), указывает на некоторое экономическое оживление в аграрной сфере России во второй четверти ХVII в.

В результате опустошения первых двух десятилетий ХVII в. (экстремальный фактор) и исчезновения “припускаемых” мелких деревень (естественно-исторический фактор) общее сокращение числа живущих селений в Троицкой вотчине к 1620-м годам произошло на 15 % и установился отрицательный баланс, когда доля пустых селений - 65,7 % -превзошла долю жилых - 34,2 % (табл.22). Поуездное же рассмотрение показывает еще более тяжелую картину. Полностью запустевшими в 1620-е гг. были села и деревни Сергиева монастыря в Кашинском уезде (100 %). В других центральных уездах наиболее высокой доля пустых селений была в Звенигородском (95,7 %), Старицком (94,3 %), Тверском (86,5%), Бежецком (81,3 %), Переславском (81,% %), Дмитровском (78,% %) уездах (табл. 24-26). Наиболее высокий процент запустения коснулся как раз самых развитых видов сельских поселений - 26% сел, селец, приселков и 40% деревень. Поуездная картина падения числа сел, селец, приселков представлена в табл.25. Даже с учетом вновь приобретенных корпорацией сел в первой четверти ХVII в. их общее уменьшение в ряде центральных и юго-западных уездов бросается в глаза. Например, в Московском уезде в табл.25 на основании писцовой книги 1594 г. отмечено 32 села, а в 1620-е гг. - 25; в Дмитровском соответственно 24 и 14, в Тверском - 13 и 6, в Бежецком - 13 и 10, в Боровском - 5 и 2 и т.д. Кроме того, 10 % сел и селец, известных в конце ХVI в., к 1620-м гг. понизились в своем статусе, превратившись в деревни. Лишь две деревни конца ХVI в. во второй четверти ХVII в. стали селами, причем одна из них - хрестоматийно известное Деулино, оно же Мирное. Подъем деревни до села в данном случае можно усматривать, скорее всего, в причине внешней и даже дипломатической, поскольку здесь в 1618 г. было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой, затем на средства монастыря основана церковь во имя Сергия Радонежского, наблюдался приток населения из окрестных разоренных деревень и т.д. Некоторые троицкие села и деревни, запустевшие в смуту, возродились уже “после переписных книг 154 году” (1646 г.), например, звенигородское Андреевское 1. Гораздо больше деревень запустело необратимо, а пустоши так и не возродились. К концу ХVII в. общая сетка расселения стала как бы более разреженной, “расчищенной”. Это имело важные последствия для наибольшей концентрации населения в оставшихся селах и деревнях и сокращения поселкового звена административно-хозяйственного аппарата вотчины.

Благополучную картину в развитии сельского расселения и населения рисуют переписные книги 1677-1678 гг. Теперь доля жилых селений в Троицкой вотчине составляла 96,5 %, а пустых и пустошей 3,4 % (табл.22). К концу ХVII в. сокращение жилых селений по сравнению с концом ХVI в. произошло на 24 %. Если оперировать абсолютными значениями, то по писцовым книгам 1590-х гг. монастырь имел примерно 2100 жилых селений, а по переписным книгам 1670-х гг. - 1599. На фоне убедительного преобладания жилых селений доля пустых и в абсолютном, и в процентом отношении выглядит весьма скромной - соответственно 57 и 3,4 %. Пустоши в переписных книгах по Троицкому монастырю 1677-78 гг., как правило, не регистрировались. Возможно, у переписчиков вообще не было такой установки, поскольку проводилась подворная перепись именно населения. Я.Е.Водарский подчеркивает, что именно дворам как объектам податного обложения уделялось главное внимание в переписных книгах 1678 г.

Наблюдения над соотношением количества жилых и пустых дворов позволяют отметить следующее. В конце ХVI в. у Сергиева монастыря имелось 86,1 % живущих дворов (в абс. 13.089 дворов и 13.202 чел. м.п. поименно названного в них). По видам своим это были господские, служние, крестьянские и бобыльские дворы. Подавляющее большинство дворов (87 %) были крестьянскими (в абс. 11.388 дв. и 11.891 чел.). Второе место по численности занимало бобыльство - 9,4 % (в абс. 1.235 дв. и 1.281 чел.). Наконец, 3,6 % дворов были господскими (в абс.446) и служними (в абс.58). Выведенные нами пропорции основных категорий сельского населения Троицкого монастыря в конце ХVI в. близки к показателям Ю.В.Готье и Е.Д.Сташевского, также полученным на основании комплекса троицких писцовых книг 1590-х гг. - 88,9 % крестьянских и 11,1% бобыльских дворов. Другие данные о количестве дворов находим в работах Н.Д.Чечулина - 6,8 тыс. и в них 7,9 тыс. человек и А.Л.Шапиро - также 6,8 тыс. крестьянских и 700 бобыльских дворов³. Названные ученые (двое из последних) использовали только опубликованные троицкие писцовые книги 1590-х гг., относящиеся к 17 уездам, поэтому их сведения о количестве крестьянских и бобыльских дворов у Сергиева монастыря выглядят явно заниженными. Приводимые же нами цифры получены на основе более полного привлечения троицких описаний 1590-х гг. относящихся всего к 33 уездам, как изданных Н.В.Калачовым, С.А.Шумаковым и М.В.Рубцовым, так и до сих пор неопубликованных. Кроме того, были привлечены фрагменты внутривотчинных описаний 1595-1597 гг., поэтому полученные на основе такой источниковой базы итоговые показатели населения представляются более полными и адекватно отражающими состав населения огромной вотчины.

Пустых дворов и мест дворовых у Троицкой корпорации в конце ХVI в. было свыше 2 тыс., или 13,8 % (табл.22). Если в сотных второй четверти ХVI в. пустые дворы и места дворовые упоминаются как редкое исключение, то в писцовых книгах 1590-1630-х гг. такие сведения по каждому уезду становятся регулярными. Наиболее высокий процент пустых дворов в конце ХVI в. отмечен в монастырских вотчинах Переславского (в табл.21 уже на 1562 г. по нему показано 132 пустых двора и места дворовых) и Суздальского уездов. Возможно, это объясняется пребыванием названных уездов в опричнине, что вызвало их особенное разорение. Допустимо и другое объяснение: в Переславском и Суздальском уездах находились старинные, давно и хорошо освоенные троицкие вотчинные комплексы. Возрастающее население здесь могло испытывать недостаток земли и поэтому “отливало” в более благоприятные места (с точки зрения землеобеспеченности) в пределах обширной вотчины (как правило, на Луговую сторону Костромского, Юрьевецкого уездов и на юго-восток - Муромский, Нижегородский уезды и далее в Казанское Поволжье). На вопросах внутривотчинных миграций нам придется не раз останавливаться в других местах данной и последующих глав работы.

Относительно демографических последствий смуты для Троицкой вотчины в начале ХVII в. в литературе высказано авторитетное мнение Ю.В.Готье, на которое нередко ссылаются в общих трудах. На основе сопоставления комплекса троицких писцовых 1592-1594 гг. и дозорных 1614-1616 гг. книг ученый утверждал, что у Сергиева монастыря падение населения произошло в 7 раз, а процентное соотношение крестьянских и бобыльских дворов стало 60 и 40 %. Нами были привлечены описания 1614-1623 гг. не официального, а внутривотчинного происхождения, сопоставленные с правительственными дозорами 1614-1621 гг. В результате выяснилось, что не в 7, а по крайней мере в 1,7-2 раза уменьшилась численность крестьян и бобылей Троицкого монастыря в 9 просчитанных уездах - Бежецком Верхе, Галицком, Муромском, Новоторжском, Ростовском, Пошехонском, Ярославском, Костромском, Тверском. Иными выглядят и пропорции крестьянского и бобыльского населения. Численность последнего в правительственных описаниях 1610-1620-х гг. (дозорных и писцовых книгах) обычно оказывалась завышенной. Согласно официальным дозорам 1610-х гг., в 9 названных уездах монастырь имел 63 % дворов крестьянских и 36 % бобыльских дворов (в абсолютном выражении тех и других - 1275). По нашим же подсчетам, произведенным на основании монастырских переписных 1610-1616 гг, оброчной 1617 и вытной 1623 гг. книг крестьянские дворы в вотчине занимали 96,7 %, а бобыльские - только 3,2 % (в абсолютном выражении тех и других 2940 дв.).

Стабильность населения вотчины в условиях 1590-1610-х гг. не могла быть высокой. Сравнение поименного состава крестьян-дворохозяев по писцовым 1590-х гг. и дозорным, а также монастырским переписным 1610-х гг. книгам показало, что не более 10% тех же самых крестьян-дворохозев конца ХVI в. было удержано монастырем ко второму десятилетию ХVII в. Остальные жители троицких сел и деревень фигурируют как “люди пришлые”, “приходцы”, “новопорядные”, “порядчики”, посаженные на монастырскую землю и польгоченные различными способами, В 1614-1615 гг. корпорация осуществляла широкомасштабные “свозы” своих крестьян из-за других землевладельцев во исполнение царских указов о 9-ти и 11 -летнем сроке сыска и возврата беглых крестьян Троицкого монастыря. В литературе свозы эти были изучены Л.В.Черепниным и А.Г.Маньковым (гл.1). Какая-то часть сельского населения, укрывшаяся в городских дворах и подворьях корпорации, также была возвращена в сельскую местность на их “тяглые жеребья”. Источники не позволяют с высокой точностью просчитать, сколько крестьян таким образом вернулось к земле, но несомненно, что наличие городского дворовладения у Сергиева монастыря послужило дополнительным фактором устойчивости его экономической системы, в какой-то мере помогло уберечь часть крестьянского населения в тяжелые времена лихолетья, а в дальнейшем способствовало реставрации социального и хозяйственного режима латифундии. Наши наблюдения полностью совпадают с мнением Е.Д.Сташевского, высказанным еще в 1913 г., о роли слободских дворов Троицы в сохранении части населения монастыря⁴.

С учетом энергичных мер, предпринятых троицкими властями во второй половине 1610-х - в начале 1620-х годов по заселению своих земель новыми жильцами и возврату старых становятся понятнее приводимые ниже пропорции. Ко второй четверти ХVII в. число жилых дворов в целом по латифундии хотя и сократилось на 9,6 % по сравнению с концом ХVI в., а доля пустых хотя и составила 23,4 %, но количество живущих дворов все же значительно превосходило число пустых и мест дворовых - соответственно 10.190 жилых (и в них 15.760 чел., поименно названных) и свыше 3.118 пустых (табл.22). Эти пропорции не кажутся нам катастрофическими, если учесть губительные последствия смутного времени для всей страны. Они отражают, отчасти и тот потенциал населения, который был накоплен Сергиевым монастырем за предшествующий период его развития, и первые результаты стремительного заселения пустующих земель, о чем уже говорилось выше. В наличии определенных людских ресурсов, активной социально-демографической политике властей, продолжающемся росте самих монастырских вотчин за счет нового пополнения (гл. 3) можно видеть залог скорейшего и успешного хозяйственного восстановления экономики Троицкой корпорации, вышедшей из лихолетья. В отмеченных процессах проявилась и ее жизнеспособность, устойчивость в периоды сильнейших социально-политических потрясений во всей стране.