Абсолютная власть, лишенная умелого руководства, проявляла полную неспособность подавить начавшуюся смуту, не имевшую даже глубоких политических причин.

Требования принцев были изложены в письме Конде королеве, написанному 19 февраля 1614 года в Мезьере. Неудовлетворительное положение дел во Франции и «преступное» нежелание Марии Медичи разобраться в делах государственного управления указывались как главные причины недовольства принцев. Правительство королевы обвинялось во всех политических ошибках: католическая церковь не пользовалась должным уважением, не посылались новые посольства, сеялись разногласия в Сорбонне. Особо подчеркивались бедность и оскудение дворянства, Фронда принцев пыталась выступить в роли «защитников» народа, поэтому Конде в письме к королеве обращал ее внимание на тяжелое положение народных масс. Но это заявление, подобно всем остальным, носило чисто демагогический характер. Принцы и не помышляли о каких-либо изменениях в политике правительства по отношению к многочисленному французскому крестьянству.

В манифесте старые феодальные порядки ставились выше абсолютистского государства, подчеркивались «недостатки» централизованного аппарата управления: дороговизна и неудобства суда, стеснение функций парламента, честолюбие министров, которые не заботятся о благе государства.

Особым требованием принцев был созыв Генеральных штатов, где они надеялись получить поддержку большинства представителей по вопросам проведения в жизнь сепаратистской политики.

Отвечая на письмо принца Конде, Мария Медичи писала, что можно было избежать ошибок четырех лет ее регентства, если бы недовольные дворяне сами приняли активное участие в проводимой правительством политике. В письме королевы отвергались притязания принцев и осуждались их незаконные действия.

Необходимо отметить, что партия недовольных принцев и грандов старались организовать широкий фронт против правительства и духовенства, дворянства и буржуазии. Копии манифеста королеве со специальными предложениями были разосланы парламентам, кардиналам, крупным сеньорам. Но эти старания оказались напрасными. Ни один из парламентов не ответил принцам, а большинство феодалов переслали свои пакеты королеве нераспечатанными. Срыв попыток образования антиправительственного блока свидетельствуют о прочности абсолютизма во Франции. Разумеется, рост королевской власти ущемлял права и независимость каждого отдельного сеньора, но общие интересы заставляли дворян, несмотря на частные конфликты и проявления недовольства, теснее сплачиваться вокруг окрепшей монархической власти.

Хотя принцам не удалось реализовать планы широкого выступления, они представляли серьезную угрозу государственному благополучию, так как их армии были гораздо сильнее королевской. Поэтому в Суассон отправилась делегация регентши в составе герцога де Вантадур, президентов парламента Жаннена и Ту, сеньоров де Буасиз и де Бюллион.

На многочисленных конференциях с заговорщиками, душой которых Ришелье называет герцога Бульонского, были выработаны условия мирного договора. По требованию принцев была отложена свадьба короля до окончания работы Генеральных штатов, созывались свободные генеральные штаты с целью проведения реформ в государстве, разоружалось войско короля, так как принцы согласились начать разоружение своих армий только после королевских.

Пятого мая 1614 года королева учредила комиссию для выработки условий договора по частным требованиям принцев, которые оставались в тени за тремя главными заявлениями, сделанными в Суассоне для публики. На основании решения комиссии были удовлетворены все требования сепаратистов.

Пятнадцатого мая 1614 года был подписан мирный договор. Так закончилась первая развязанная высшей властью смута. Лидеры оппозиции, хотя и добились созыва Генеральных штатов, совершенно не настаивали на серьезных политических изменениях, а преследовали чисто корыстные свои интересы и цели, которые были ясны современникам. Во Франции появились памфлеты, где высмеивались, с одной стороны, политика принцев, а с другой, позиция правительства, на которую сильнейшее влияние оказывал маршал д'Анкр, который боялся, что принцы могут получить то, что, по его мнению, должно достаться ему.

В песенке парижского простонародья раскрывались отношения королевы и Кончини. В памфлете «Третейский приговор мэтра Гильома насчет нынешних распрей»1, грандов посылают отправиться к Марии Медичи для заверения в вечной верности.

Кардинал Ришелье оценивает в мемуарах выступления принцев резко отрицательно. Характеризуя силы партии грантов, Ришелье разделяет точку зрения канцлера Силлери, подчеркивавшего консолидацию всех грандов, слабость руководства королевскими войсками, возможную поддержку со стороны гугенотов. Подобное суждение можно найти в мемуарах герцога Рогана.

Ришелье избегает критики правительства Марии Медичи, которое не смогло организовать сопротивления Фронде и вынуждено было удовлетворить все требования сепаратистов.

Решение созвать Генеральные штаты явилось следствием феодальной смуты. Принцы надеялись на поддержку со стороны штатов и на изменения политического режима в стране. Но настаивая на созыве Генеральных штатов, оппозиция вместе с тем не торопила правительство, так как надеялась привлечь большую часть делегатов на свою сторону, а для этого требовалось время.

Королевский Совет понимал, что в сложившихся условиях отсрочка созыва Генеральных штатов будет выгодна принцам. В пример Марии Медичи ставилась Бланш Кастильская, мать Людовика Святого, которая для организации сопротивления крупным сеньорам собрала широкое правительство, выразившее полную поддержку королю.

Генеральные штаты торжественно открылись 27 октября 1614 года в монастыре Августинцев в Париже.

В мемуарах кардинала Ришелье рассказ о Генеральных штатах занимает одно из центральных мест1, являясь как бы гранью между описаниями событий современников и участников, Ришелье не разбирает подробно обсуждения вопросов, а старается передать ту атмосферу, в которой проходило заседание. Особое внимание кардинал уделяет вопросам, разбиравшимися представителями духовенства.

Генеральные штаты выступили с поддержкой политики правительства, они не оправдали надежд принца Конде. В специальной резолюции говорилось, что короли являются единственными суверенами королевства.2

Двадцать третьего февраля 1615 года депутаты трех сословий представили королю свои наказы, содержащие требования восстановления в Гексе и Беарне католической религии, унии Наварры и Беарна, просьбу о заключении брака короля Людовика XIII с испанской инфантой Анной Австрийской.

Высказаны предложения по реорганизации Королевского Совета и включения в его состав четырех прелатов, четырех дворян и четырех офицеров, помимо принцев и офицеров короны. Оговорены функции парламентов по духовным делам. Ставился специальный вопрос о допуске иезуитов в Университет. Один из пунктов наказов содержал требования не давать больше бенефиций, пенсий и прав преемственности крупному дворянству, исключение делалось лишь служителям церкви. Это требование било по материальным интересам верхушки знати, которая была щедро награждена по договору в Сен- Мену и надеялась повторить еще опыт весны 1614 гола.

Представителей Генеральных штатов волновало положение государственных финансов, поэтому были приняты решения просить правительство сократить расходы и учредить специальный юридический орган по регулировке финансов.

Генеральные штаты 1614 года явились пробой прочности абсолютистского государства. В отличие от предыдущих штатов 1576 и 1588 годов, также созванных по требованию знати, они не пошли за ней, а поддержали политику правительства. Принцам не удалось добиться каких-либо новых привилегий, наоборот их интересам нанесли серьезный удар. Не удовлетворившись решением Генеральных штатов, партия Конде только ждала повода для новых выступлений. Таким поводом явилась предполагаемая свадьба короля. Принцы выступали против установления связей с Испанией. Они и их сторонники отказались сопровождать короля и выступили с новыми требованиями покончить с беспорядками в королевстве. Главной причиной нестабильности, по их мнению, были маршал д'Анкр, сеньоры Виллеруа, Сильери, Бюлльон, Доле.

Тридцатого июля 1615 года Людовик XIII подписал Декларацию, запрещавшую открывать ворота всех городов Франции кому-либо из принцев и сеньоров, поддерживающих Конде.

Королевская Декларация вызвала раскол в лагере принцев. С поддержкой Конде выступила гугенотская знать во главе с герцогом Роганом - для знати религиозные разногласия не являлись преградой к политическому объединению, так как они тоже носили политический характер.

Пользуясь поддержкой Рогана, принц Конде начал военные действия. Армия Конде соединилась с армией гугенотов под предводительством сеньоров Пуайе, Мерсьеза, Бузеля.

Все они подписали договор о совместных действиях. Армия Конде прошла через Берри, Турень, Пуату, грабя и сжигая все на своем пути.

Герцог Наварский предложил королю свои услуги в качестве организатора переговоров о мире с принцем Конде и с согласия короля отправился в ставку принца в Сен-Жан-д'Анжели.

Таково было положение дел на начало 1616 года. По словам кардинала Ришелье, «этот год был отмечен атмосферными явлениями и еще более событиями, которые ожесточили сердца современников - действиями восставших, низведших мирный договор до своих желаний».1

Некоторые советники короля настаивали на решительных действиях против Фронды, но большая часть Совета была за разрешение конфликта мирным путем. Кардинал Ришелье отмечает, что разногласия были и в лагере принцев. Принц Конде, герцоги Бульонский и Майеннский стремились к быстрому заключению мира, при этом выдвинув свои новые требования. Герцог Лонгвиль выступал против мира только по тому, что за него был маршал д'Анкр. Но вся партия гугенотов не желали ничего слышать о возможном заключении мира.

Принц Конде согласился на предложенный Людовиком XIII мир января 1616 года король подписал перемирие.

Воспользовавшись тем, что король уже своим решением начать переговоры показал готовность идти на уступки, принцы запросили себе новых привилегий.

4 мая Людовик XIII опубликовал два ордонанса - об отступлении войск принцев и об усмирении смуты. В след за этим был подписан Луданский эдикт, содержащий 65 статей, из них 15 частного характера.

Подписание эдикта завершает первый период феодальной усобицы времен малолетства Людовика XIII. Окончательное усмирение смуты приходится на начало правления кардинала Ришелье, который в 1616 году, став государственным секретарем, начинает проводить политику, направленную на подавление мятежников.

«Мемуары» кардинала приближаются к государственным официальным документам, роли самого Ришелье в них начинает отводиться решающее место. Смута 1610 - 1620 годов явилась генеральной репетицией Фронды и по выдвигаемым требованиям, и по методам борьбы, и даже по составу участников.

Усобица была чисто феодальной, хотя участники пытались представить себя защитниками народа. Их выступления отнюдь не преследовали цели свержения абсолютистского режима и возврата к феодальной раздробленности. Основным мотивом этих движений была возможность быстрого и легкого обогащения за государственный счет. Перед этой возможностью отступали религиозные и прочие политические соображения.

Почти все мятежники были связаны родственными узами, что еще раз доказывает узко-сословный характер их выступлений.

Все попытки мятежников организовать широкий фронт против правительства неминуемо терпели провал. В трудные минуты абсолютистское правительство всегда могло рассчитывать на помощь третьего сословия. Особенно показательно выступление депутатов третьего сословия на Генеральных штатах 1614 года, которые высказались за полную поддержку королевской власти.

Договоры в Сен-Мену и Лудане являются свидетельством слабости абсолютистской организации и, вместе с тем, еще раз подчеркивают дворянский характер абсолютизма.

Гражданские войны 1614 - 1620 годов занимают важное место в истории французского абсолютизма. Записки кардинала Ришелье, сделанные им перед отъездом в Авиньонскую ссылку после падения д'Анкра, показывают, что кардинал реально оценивал сложившуюся политическую ситуацию.1

Переворот апреля 1617 года на время отдалил Ришелье от непосредственного участия в политической жизни Франции. Его опыт и знания были необходимы французскому двору в борьбе с феодальной аристократией. С 1624 года кардинал Ришелье входит в Королевский Совет, а в 1630 году становится первым министром королевства. Этого поста он достиг с немалым трудом и свой опыт крупного политического деятеля и идеолога абсолютизма вынес из бурных событий междоусобицы времен Людовика XIII.

Став первым министром, кардинал Ришелье стремился к консолидации класса феодалов, так как учитывал, что попытки мятежей принцев и грандов вели к ослаблению абсолютизма. В «Записках» кардинал отмечал: «Полагать, что, будучи сыном или братом короля или принцем по крови, можно безнаказанно проводить смуты в королевстве, это значит обманывать себя. Гораздо разумнее позаботиться об укреплении государства и королевской власти, чем обращать внимание на их положение. Сыновья, братья и другие родственники королей так же подчинены законам, как и другие, а в особенности, когда дело идет об оскорблении его величества».



ГЛАВА II. УСИЛЕНИЕ АБСОЛЮТИЗМА В ПОЛИТИКЕ КАРДИНАЛА РИШЕЛЬЕ (1624 - 1642 годы)

Основным политическим конфликтом в истории Франции первой половины XVII века является конфликт меду абсолютизмом, который пользовался поддержкой нового дворянства и буржуазии, и феодальной аристократией, опиравшейся на родовое дворянство и стремившейся подчинить себе центральный аппарат и превратить его в орудие для пресечения дальнейшего развития абсолютизма.

Все усилия кардинала Ришелье, ставшего руководителем внутренней и внешней политики Франции, сводились к тому, чтобы всеми доступными средствами утвердить абсолютистскую власть в королевстве, усилить международное положение Франции. В «Политическом завещании» Ришелье сам определяет главные цели своей деятельности. Ришелье пишет: «Моей первой целью было величие короля, моей второй целью было могущество королевства»1.

Действительно, в годы правления кардинала Франция достигла определенных успехов. Возглавляемое Ришелье правительство уничтожило политическую независимость протестантов - гугенотов, всеми мерами пыталось подавить мятежные выступления верхушки дворянства, создало по возможности четко действующую систему управления, почти целиком подчиненную центральной власти. Вся эта политика проводилась в интересах абсолютизма, который отождествлялся у Ришелье с «общественным благом».

Характеризуя внутреннее положение государства накануне своего прихода к власти, кардинал писал, что «гугеноты, вельможи, наиболее могущественные губернаторы провинций - все они вели себя так, как бы не были подданными короля, каждый из них измерял свою заслугу своей дерзостью»1.

Ришелье понимал, что подобное положение в государстве невозможно моментально исправить, что требовалась кропотливая работа по улучшению государственного аппарата и жестокая борьба с противниками дальнейшего усиления власти короля. Кардинал прилагал все свое искусство и весь свой авторитет, чтобы выполнить намеченную им самим программу.

Одной из важнейших задач абсолютистского правительства являлось всемерное содействие восстановлению и укреплению католической веры, что рассматривалось, как необходимое условие всеобщего повиновения. Проповеди приходских священников были в XVII веке основным каналом, по которому проводилось воспитание неграмотного населения, а также информации о политических событиях, издаваемых законах.

Будучи князем церкви, Ришелье проявлял исключительную веротерпимость в политике, отстаивал первенство светской власти в светских делах. Он считал, что «государи обязаны в духовных делах подчиняться папам, но не должны позволять им вмешиваться в светские дела»2

Политика, проводимая кардиналом, резко отличается от политики испанских и австрийских Габсбургов, от поздней политики французского правительства, проникнутой духом религиозной терпимости.

Ришелье поддерживал германских протестантов против правительства Габсбургов, назначал на важнейшие государственные посты и католиков, и протестантов, обращая главное внимание на их деловые качества, а не на религиозные убеждения. Но вместе с тем, кардинал решительно боролся с протестантами как политической силой, противостоящей абсолютистской власти. Ликвидацию гугенотской республики на юге страны Ришелье считал неотложной задачей, стоявшей перед центральной властью после победы католической церкви над реформацией во Франции.

Пользуясь правами, данными протестантам Нантским эдиктом 1598 года, а особенно дополнительными статьями к нему, гугенотские вожди собирали в свою пользу налоги, назначали командиров на округа, вступали в дипломатические переговоры с Англией, Голландией, протестантской Германией. Их главные города - Ларошель, Монтобан, Монпелье - были хорошо укрепленными крепостями, военный флот с укрепленной гаванью в Ларошели не уступал королевскому.

В 1611 году на съезде в Сомюре была выработана более сплоченная не только религиозная, но и политическая организация французских протестантов. Гугенотские провинции объединялись в несколько округов. На окружных собраниях избирались депутаты на генеральную ассамблею, где обсуждалось положение в провинциях, составлялся наказ для представления правительству и избирались полномочные представители при особе короля, наблюдавшие за исполнением Нантского эдикта. Церковная организация гугенотов также отличалась республиканским характером.

Эта организация являлась настоящим государством в государстве, протестантской республикой в католическом королевстве.

Правительство Людовика XIII не покушалось на религиозные чувства гугенотов, однако оно обрушилось на их политический сепаратизм, их военно- партийную организацию во главе с Роганом.

Открытые военные действия против гугенотов начались в 1620 году.

Около трех лет держались протестанты против королевской власти. По миру в Монпелье (1623) им были оставлены только две крепости, но вместе с тем гарантировалось сохранение всех остальных вольностей, данных Нантским эдиктом. Победа была далеко не полной, государство в государстве сохранялось.

Уничтожение этого государства являлось насущной задачей политики кардинала Ришелье, ставшего с 1624 года фактическим руководителем правительства Франции. Пока существовал такой порядок вещей, о единстве государственной власти, в усилении которой Ришелье видел цель своей политики, не могло быть и речи.

Окончанием длительной борьбы с гугенотами явилась осада Ларошели, которая длилась четыре года (1624 - 1628 годы). Население жестоко страдало от голода и вымирало: за годы осады в городе умерло более 22 тысяч жителей (из 28 тысяч жителей Ларошели в живых осталось немногим более 5 тысяч). Король и кардинал вступили в побежденный город. Отменялось самоуправление города, но имущество и кальвинистский культ горожан сохранились.

Падение Ларошели обусловило падение гугенотской республики в Лангедоке. Юг вынужден был капитулировать. 16 июня 1629 года мирным договором в Але закончилась десятилетняя борьба. Мирный договор и «Эдикт милости» подтвердили основные положения Нантского эдикта, но отменялись все дополнительные статьи, гарантировавшие гугенотам политическую независимость, но налоговые и некоторые другие привилегии городов и провинций были сохранены.

Король приказал: «Срыть укрепления тех городов, которые учувствовали в мятеже, и сделать это за их счет собственными руками»1.

Ришелье, хорошо разбиравшийся в людях, взял на службу в королевскую армию почти всех офицеров Рогана, который после нескольких лет изгнания стал одним из лучших французских генералов и своими победами над имперскими войсками способствовал успеху Франции в Тридцатилетней войне.

Гугенотская республика прекратила свое существование. Экономическое и политическое развитие гугенотских городов в дальнейшем протекало в зависимости от общего экономического и политического развития всего королевства. Протестантская буржуазия оказалась уравненной во многих отношениях с буржуазией католической.

Но политика Ришелье не имела ничего общего с католической реакцией и отличалась большой веротерпимостью.

Правительство кардинала принимало самые решительные меры, когда дело шло о неподчинении королю его подданных, независимо от того, были ли они гугенотами или католиками. Поддерживая социальные привилегии дворянства, как это вообще делала королевская политика в эпоху абсолютизма, министр Людовика XIII боролся с непокоренным дворянством, поскольку оно хотело играть решающую политическую роль, вносило элементы беспорядка в государственную жизнь.

Отсюда его приказания на счет уничтожения феодальных замков,

«которые служат только к увеличению расходов на содержание бесполезных гарнизонов и для убежища различным лицам, которые при малейшем волнении весьма беспокоили провинции»1. Снесение замков имело гораздо больше символическое значение, так как они являлись памятниками недавних феодальных вольностей.

По настоянию кардинала Ришелье в феврале 1626 года был издан эдикт против дуэлей. Будучи пережитком феодальных войн, дуэли мало чем отличались от казни, в которой дворянство одновременно играло роли жертвы и палача. В XVII веке они возникали там и тогда, где и когда появлялся повод: в трактире, на площади, во дворце в любое время дня и ночи. Друзья и спутники дуэлянтов принимали участие в сражении. Число соперников доходило до полусотни.

Эдиктом против дуэлей участники дуэлей «лишались всех должностей, всех пенсий и прочих милостей, которые они получали, и сверх того были наказаны по всей строгости. Третья часть имущества вызвавших и вызванных на дуэль была конфискуема»2.

За привлечение на дуэли секундантов не только сами дуэлянты, но и их потомки навсегда лишались дворянства, а так же занимать какие-либо должности.

Но суровые меры не принесли желаемых результатов: запрещенная дуэль приобрела новую привлекательность. Дуэли не прекращались, и правительству пришлось махнуть на них рукой. Ришелье и сам в глубине души разделял страсть дворянства к дуэлям, и в своих мемуарах он этого не скрывает.

Вместе с тем, правительство с чрезвычайной подозрительностью и жестокостью подавляло всякие попытки противостоять ему. Ришелье считал, что «бич (символ правосудия), никогда не должен оставаться праздным»1. Карательная политика пренебрегла даже законами судопроизводства, установленными той же государственной властью. Кардинал советовал начинать с применения закона, а потом уже искать доказательства.

Согласно своей политической линии расправился Ришелье с участниками заговора Шалэ (май 1626 года), который представлял собой попытку придворной знати, окончательно оттесненной кардиналом от всякого участия в государственных делах, расправиться не только с Ришелье, но и с королем, которого они хотели заменить Гастоном Орлеанским. Заговор охватывал лишь придворные круги, поэтому казнь Шалэ и крутая расправа с другими заговорщиками вызвали протест только в среде придворного дворянства. Широкие круги политически влиятельных сословий признали политику кардинала.

Но, сокрушая дворянство, как бунтующую силу, Ришелье старался поддержать его главенствующее социальное и экономическое положение. Поэтому кардинал оставил неприкосновенными те из дворянских привилегий, которые не имели чисто политического значения. Ришелье не тронул и чисто хозяйственные права поместного дворянства по отношению к крестьянству, хотя сеньоры к тому времени были освобождены от «тягот» местного управления королевскими чиновниками. Нетронутым остался и сеньориальный суд, который служил одной из наиболее прочных основ привилегированного социального положения дворянства, дающей еще и значительные материальные выгоды.

Одну из своих главных задач Ришелье видел в обеспечении первенствующего положения дворянства перед поднимающейся буржуазией. Дворянин по происхождению, он явно хотел перевеса дворянства, которому искренне сочувствовал, и которое в своем огромном большинстве видело в его политике свою политику.

Ришелье считал, что «дворянство надо рассматривать, как один из главнейших нервов государства, могущий много способствовать его сохранению и упрочнению»1. Королевский двор, выражая интересы дворянства, должен играть роль как бы воспитателя дворянского класса. Отсюда два положения Ришелье, постулируемые им в третьей главе «Политического завещания» - «О дворянстве».

Первое положение заключается в том, что, по мнению Ришелье, дворянство в течение некоторого времени было столь унижено благодаря большому числу чиновников, что оно весьма нуждается в поддержке против посягательств этих людей. Кардинал пишет, что «богатство и спесь одних (буржуа, чиновников) отягощает нужду других (дворянства), богатых только храбростью, благодаря которой они свободно жертвуют жизнью государству, от которого чиновники получают содержание».2

Кардинал отмечал, что «происходящим из этого сословия, свойственна обычная ошибка жестоко обращаться с народом, которому Бог, по-видимому, дал руки скорее для того, чтобы добывать пропитание, нежели для того, чтобы защищать свою жизнь»3. Политика Ришелье была направлена на то, чтобы заставить дворянство служить королю шпагой и жизнью. Право же на насилие над народом кардинал хотел бы резервировать только за государством.

Право дворян и абсолютной монархии эксплуатировать народные массы Ришелье психологически обосновывает тем, что «если бы народ слишком благоденствовал, то его нельзя бы было удержать в границе обязанностей»1.

Народ для Ришелье - это «мул, который привыкнув к тяжести, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы»2.

Практика взимания невероятных податей и поборов прикрыта у кардинала в «Политическом завещании» теорией гармонии интересов короля и народа.

Свою внутреннюю и внешнюю политику Ришелье строил на жестком угнетении и эксплуатации народных масс. Особенно увеличилось налоговое бремя с того времени, как Франция приняла участие в Тридцатилетней войне. Возрос государственный долг. В годы правления Ришелье происходили крупные народные восстания, направленные против королевского фиска.

Историки отмечают три волны крестьянского движения: в Керси (Гиень и Гасконь) 1624 года, юго-западные и южные области (Сентонж, Перигор и др.) 1636 - 1637 годов, в Нижней Нормандии в 1639 году. Восстания подавлялись с величайшей жестокостью: посылали на казнь даже без суда лишь по одному подозрению участия в восстании.

В 1624 году в провинции Керси вспыхнуло восстание, вызванное усилением налогового гнета, распространением «габели» (соляного налога) на эту область. Движение, начавшееся против сборщиков налогов, вскоре начало перерастать в движение против всех богатых. Но городская беднота не выступила на стороне крестьян, хотя склонялась к тому. Однако в многочисленных восстаниях 30-х и 40-х годов городская и крестьянская беднота боролись плечом к плечу. В 1635 году восстание городского плебса в Бордо поддержало окрестное крестьянство.

Вступив в Тридцатилетнюю войну, Франция почувствовала нужду в средствах для содержания армии, что вызвало введение ряда новых налогов. Восстание 1636 - 1637 годах в Сентонже, Перигоре и других провинциях было связано с установлением налогов на вино, которые сильно ударили по виноделам южных районов. По селам и городам были расквартированы войска из-за опасения нападения Испании. Содержание войск утяжелило и без того нелегкое положение народа. Восстание охватило все южные, юго-западные и даже частично центральные области королевства. Осенью 1637 года дворянское ополчение жестоко расправились с непокорными крестьянами и горожанами.

Но уже в 1639 году в Нормандии началось новое народное восстание «босоногих». Оно было вызвано ожиданием распространения «габели» на Нормандию. Борьба шла против всей фискальной системы абсолютизма и против местной администрации. Нормандия оказалась во власти восставших.

Однако как бы ни были сильны удары восстаний, наносимые абсолютизму, они не ставили себе цели свергнуть этот порядок. Годы правления кардинала Ришелье отмечены многочисленными выступлениями трудящейся бедноты и ремесленников. «Лозунгом таких восстаний стал клич:

«Да здравствует король без налогов!»»1.

Энергичный натиск на феодальную аристократию и жестокое подавление всплесков народного недовольства сопровождались дальнейшим укреплением политической централизации Франции.

Ришелье боролся против любых попыток противостоять королевской власти. Распущенные в марте 1615 года Генеральные штаты не созывались до 1789 года.

Парламенты начинают рассматривать себя преемниками Генеральных штатов, здесь концентрируется элементы сопротивления абсолютистской власти, что вызвало решительные меры правительства против парламентов. «У вас нет иной власти, кроме той, которая вам дана королем, ни иных полномочий, кроме тех, которыми он вас облек», - заявил кардинал, выступая в 1636 году в Парижском парламенте.1

У парламентов было отнято право письменных ремонтрансов. Правительство прибегало к насильственному выкупу должностей неугодных членов парламента, оно не останавливалось и перед высылкой в изгнание или тюремным заключением для неугодных ему парламентских деятелей.

Судьбу общегосударственных Генеральных штатов и Парижского парламента разделили соответствующие провинциальные институты. Начиная со времени Ришелье, центральная власть ведет систематическую атаку против провинциальных вольностей. Проводниками и исполнителями решений правительства на местах все больше и больше становятся интенданты, назначенные из числа преданных ему, всецело от него зависимых чиновников.

Практиковавшуюся еще в XVI веке систему посылки в провинции королевских комиссаров с чрезвычайными полномочиями, Ришелье преобразовал в постоянное присутствие агентов центральной власти в провинции.

Задачей интендантов являлось обеспечение бесперебойного поступления налогов в казну, поэтому они постепенно заслоняют ранее служившие этой цели финансовые присутствия, которые со своими задачами уже не справлялись, полномочия интендантов были достаточно велики, это видно из их титула: интендант гостиницы, полиции, финансов и комиссар для исполнения велений.

При этом, необходимо отметить, что и местные власти не прекращали своего существования, а продолжали действовать параллельно с интендантами, которые получили значение общегосударственного учреждения лишь при Людовике XIV.

Другим мероприятием по упрочению влияния центральной власти в провинциях явилась постепенная замена генерал-губернаторов главнокомандующими в провинциях. Ришелье не уничтожил генерал-губернаторства как учреждения, но он положил начало той политике, конечной целью и результатом которой было превращение должности генерал - губернатора в почетную и доходную синекуру для придворной знати.

В самом аппарате центральной власти всё больше выдвигаются государственные секретари, и всё уменьшается значение принцев по крови, герцогов, пэров, хотя они по-прежнему входили в большой Королевский совет, но всеми важными государственными делами ведал Малый Совет, который являлся своеобразным рабочим представительством. Сюда стекались донесения с мест, отсюда шли на места инструкции, Малый Королевский Совет со своим председателем кардиналом Ришелье был настоящей сильной властью. Наполненный креатурами Ришелье совет был послушным орудием в его руках.

С приобретением особой важности финансовых вопросов во внутренней политике растет роль суперинтендантства финансов. Рост его могущества происходил в силу фактических событий, а не в силу желания кардинала, скорее даже вопреки ему. Суперинтендант держит в своих руках шнурок от казенного кошелька и всегда делает то, что ему угодно. Несмотря на неудовольствие кардинала, влияние суперинтенданта было огромным.

Вопросы государственных финансов являлись вопросами первостепенной важности. Доходы поступали в казну различными путями. Деньги собирались с системы продажи государственных должностей в собственность, другим немаловажным источником доходов необходимо назвать откупную систему.

Ришелье считал весьма полезной для государства конфискацию имущества откупщиков и держателей государственной ренты, так как, по его мнению, они обогащались за счет государства. Вместе с тем кардинал отлично понимал, что лишение откупщиков их имущества, в свою очередь лишит королевскую власть одного из самых легких способов добыть деньги в случае государственной необходимости.

Отношение правительства Ришелье к своим кредиторам было двойственным. С одной стороны они необходимы, чтобы в нужную минуту получить требующиеся деньги, а с другой стороны, нельзя слишком долго оплачивать этот, ставший уже необходимым кредит.

Кардинал заботился об увеличении доходной части бюджета и иным путем (выкуп домена, финансовая реформа, организация торговых компаний и отечественных мануфактур), но его начинания далеко не всегда заканчивались успехом.

Финансовые трудности Франции были тесно связаны с ее военно- политической обстановкой.

В начале своей деятельности на посту члена Королевского Совета кардинал не принимал никаких далеко идущих решений. Усилия его внешней политики направлялись на обеспечение мирного существования Франции, которое позволило бы подготовиться к осаде Ларошели. Действия против гугенотов свелись к тому, чтобы не допустить их усиления в то время, когда главное внимание правительства было приковано к делам на международной арене.

Для политики Ришелье характерна нераздельность внутренних и внешних интересов Франции. Программа его внешнеполитических действий сводилась к установлению мирных отношений с Испанией, уладив дела в Вальтеллине, для того чтобы покончить с политической независимостью гугенотов.

Переговоры с Испанией успешно закончились в мае 1626 года подписанием Монсонского договора. И правительство Ришелье направило все силы на уничтожение гугенотской республики.

Основной угрозой на международной арене в первой половине XVII века была угроза поглощения всех национальных государств католической державой Габсбургов. Для укрепления своих позиций Габсбурги стремились использовать наступившую в Германии политическую реакцию, контрреформацию и влияние проникавшего всюду ордена иезуитов.

Усиление испанских и австрийских Габсбургов и победа католической реакции была не в интересах Франции.

Кардинал Ришелье долго лавировал между интересами католической церкви и национальной государственности - то склонялся к союзу с Габсбургской Испанией и папством (олицетворением этого курса был советник кардинала капуцинский монах Жозеф), то поддерживал субсидиями германских протестантских князей.

Ришелье считал, что Франция заинтересована в сохранении равновесия протестантских и католических княжеств в Германии, поэтому следует ограничиться дипломатическими маневрами, оставаясь за кулисами открытой борьбы.

Агенты кардинала вели тайные переговоры с мелкими немецкими князьями, а сам Ришелье направил свои действия на отрыв Баварии и сил Католической Лиги от Габсбургов. Обещая помощь Максимилиану Баварскому во внутренней борьбе за гегемонию, кардинал угрожал ему прямым вмешательством Франции в войну на стороне протестантов и Англии в случае совместных действий Баварии, Австрии, Испании.

Шведский король Густав-Адольф, начав в 1630 году военные действия против Габсбурских войск, рассчитывал на финансовую и дипломатическую поддержку Франции. Ришелье, ведя тайные переговоры с Максимилианом Баварским и духовными князьями империи, сковывал действия шведов. Кардинал не хотел допустить реализации далеко идущих планов Швеции в Европе, а также полной победы немецких протестантов. Не устраивала его и возможная победа над Габсбургами без решительного и активного участия Франции в войне.

В 1635 году крупные неудачи шведов заставили Францию вступить в войну и возглавить антигабсбурскую коалицию. Франция начала военные действия против испанских и австрийских Габсбургов одновременно в их владениях в Нидерландах, Германии, Италии, Испании.

Фактически Франция к этой войне не была готова. Бургундию оккупировали немцы, Пикардию и Гиень - испанцы. Испанские войска угрожали Парижу. Но срочно собранное ополчение разбило испанцев в двадцати лье к северу от столицы, в местечке Корби. Война велась с огромным напряжением денежных и людских ресурсов. Расходы на войну обусловили рост налогов, что в свою очередь вызвало восстание бедноты.

Тридцатилетняя война закончилась через шесть лет после смерти Ришелье. Его приемник - кардинал Мазарини последовательно продолжал политику первого министра Людовика XIII. Получив по Вестфальскому миру (1648 год) большую часть Эльзаса, а по Пиренейскому миру с Испанией (1659 год) Руссильон и Артуа, Франция стала самым сильным государством в Западной Европе, что являлось целью внешней политики правительства Ришелье.

Изучение методов правления кардинала Ришелье раскрывает вопрос об известной самостоятельности государственной власти во Франции во второй четверти XVII века. Реально власть находилась в руках узкой группы лиц, представлявшей выходцев из самых верхов нового дворянства, формировавших новую титулованную аристократию. Эта, группа обладала некоторой самостоятельностью по отношению к чиновному дворянству, с одной стороны, и к родовому дворянству с другой. Абсолютистское правительство вынуждено было лавировать между этими двумя группами господствующего класса, но в первую очередь учитывало интересы наиболее прогрессивной группы феодалов - нового дворянства.



ГЛАВА III. ПОЛИТИКА ФРАНЦУЗСКОГО АБСОЛЮТИЗМА В ОБЛАСТИ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ В ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ КАРДИНАЛА РИШЕЛЬЕ

Французские историки, называя XVII век «Великим веком», подчеркивают, что это столетие явилось не только периодом максимального расцвета абсолютной монархии, но и важнейшим этапом в развитии науки и культуры Франции - прекрасным завершением этого развития в Средние века и вместе с тем, необходимой базой для науки и культуры Нового времени.

Передовой для того времени французский абсолютизм не мог не содействовать развитию науки и культуры. Абсолютистское государство, выступая консолидирующей силой феодального общества, распространяет свое влияние и свой контроль на все сферы общественной жизни.

Говоря о кардинале Ришелье, нельзя не отметить, что, несмотря на весьма слабое здоровье, Ришелье чрезвычайно много работал и входил во все подробности государственного управления. Немало времени затрачивалось у него также на литературные труды, театр, надзор за постройками многочисленных дворцов. Ришелье имел наиболее богатую библиотеку во Франции. Сам он любил блеск и роскошь. Больше всего удовольствие доставляло ему сочинение стихов.

Французские монархи издавна провозглашали себя покровителями и защитниками науки и искусства. Однако выделить политику абсолютизма в области науки и культуры, как особое направление политики, правомерно лишь с XVII века, когда французский абсолютизм достигает своего расцвета, победив стремление феодальной верхушки к децентрализации и упрочив свое господство.

После поражения феодальной усобицы 1610 - 1621 годов перед правительством встает задача идеологического укрепления основ государства. Абсолютизм пытается наладить контроль над развитием науки и поставить ее себе на службу. Организационное подчинение науки государству находит свое выражение в образовании Французской Академии в 1634 году.

Для французской науки и культуры XVII века характерны многосторонность, охват широкого круга проблем. В науке, искусстве, литературе этого времени особенно ясно выделяется тенденция к созданию монументальных произведений, проникнутых идеей государственного и национального единства.

Это внутреннее единство, основанное на усилении абсолютистского государства, в значительной степени способствовало распространению культурного влияния Франции на другие европейские страны. Необходимо отметить начавшийся в XVII веке рост гегемонии французского языка, который постепенно превращается в международный язык феодальной аристократии всех стран. Поль Лафарг писал, что «эта великая честь досталась аристократическому языку потому, что в Европе Франция была единственной страной, где дворянство, сосредоточившись вокруг своего феодального повелителя, создало обширный двор и достигло галантности и изящества, которыми восхищалась и которым подражала аристократия остальных европейских стран»1.

Круг источников по вопросам политики французского абсолютизма в области науки и культуры достаточно велик - это и произведения писателей, поэтов, художников, которые в своих работах отражали время и события, свидетелями, которых они были, это и различные государственные акты, это и документы, недавно созданной академии и ее статут. Одним из важнейших документов французского абсолютизма является «Политическое завещание» кардинала Ришелье, где изложены официальные взгляды на развитие науки, образования и культуры в абсолютистском государстве.

Изучение этого документа первого министра Людовика XIII имеет большое значение, так как с 1624 по 1642 год кардинал фактически управлял Францией. Он, являясь руководителем правительства страны, подчинил и поставил под свой контроль все государственные мероприятия в целях еще большего упрочения абсолютизма.

Созданная при непосредственном участии кардинала Ришелье, Французская Академия призвана верой и правдой служить абсолютистскому государству. Кардинал, будучи одним из образованнейших людей своего времени, не мог не оценить такой важный инструмент политической, идеологической и религиозной пропаганды как наука. Содействуя прогрессу науки и культуры, Ришелье старался ограничить возможность их распространения среди народа.

В «Политическом завещании» кардинал немалое внимание уделяет вопросам науки и, вместе с тем, доказывает бесполезность и даже вред образования и знаний для народа. Ришелье считал, что занятие науками вытеснило бы торговлю, которая дает государству богатство, погубило бы земледелие, настоящую кормилицу народов, и в течение короткого времени исчерпало бы источник солдат, которые воспитываются скорее в грубости, чем в утонченности наук. По мнению кардинала, знание наук наполнило бы Францию крючкотворами, способными скорее разрушить порядок, чем принести государству какую-нибудь пользу.

В своем отношении к проблеме преподавания наук и образования народа кардинал исходил не только из конкретной обстановки первой половины XVII века, но и из обобщения различных политических трактатов. Ришелье хорошо знал античных и современных ему авторов, но особенно часто он обращался к сочинениям Гвиччардини и Макиавелли, к произведениям испанских, итальянских политических деятелей XVI века. Характерное для того времени отсутствие ссылок на источники затрудняет изучение круга чтения кардинала Ришелье. Установлено, что он использовал сочинения Кассия Диона, Квинта Курция, Юста Липсия, мемуары Виллара, Симона, Гулара, Антонио Петерса, письма кардинала д'Осса и многих других. Им были тщательно изучены неопубликованные в то время документы из архива президента Жанена, письма французского посла в Риме Маркемона, депеши о положении в Ларошели и т. д. Вероятно, в результате анализа произведений политиков и нужд Франции, Ришелье делает заключение о том, что «в хорошо устроенном государстве должно быть больше мастеров механических искусств, чем мастеров искусств свободных»1.

Будучи политиком до мозга костей, выше всего ставя интересы французской монархии, кардинал опасался, что развитие науки и культуры может пойти по нежелательному для абсолютистского государства направлению. Ришелье пишет, что «если бы знания профанировались среди всевозможных умников, то в государстве появилось бы больше людей способных высказывать сомнения, чем их разрешать, и многие оказались бы более склонные противостоять истинам, чем защищать их»2.

Именно поэтому Ришелье поддерживает идею кардинала Перрона, с которым был близок во время Генеральных штатов 1614 года, об ограничении не только круга образованных людей, но и об уменьшении количества учебных заведений, предлагая учредить четыре или пять значительных коллежей в Париже и по два в центре каждой метрополии. Это рассуждение основывалось на том, что невозможно найти такое количество людей для существующего числа училищ, а проще отобрать достойных подданных, которые бы следили за чистотой знаний и мудрости, и передали бы усовершенствованные науки своим преемникам.

Ришелье считает необходимым оставить в городах двух- или трех - годичные школы, нужные для того, чтобы те, кто пожелает посвятить себя военной службе или торговле, не пребывали в суровом невежестве. Двухступенчатая система образования, по его мнению, будет способствовать как отбору, так и их лучшей подготовке.

Во взглядах на проблему просвещения кардинал Ришелье выступает как яркий проводник политики абсолютизма. Государству были необходимы и образованные чиновники, и образованные торговцы, но с другой стороны, широкое распространение знаний неминуемо подрывало бы позиции правительства. Ставя превыше всего государственный интерес, Ришелье считал, что контроль над развитием науки, образования и культуры должен всецело осуществляться органами государства. Являясь князем церкви и учитывая ее огромное идеологическое влияние, кардинал Ришелье старался ограничить его, так как отчетливо сознавал, что оно часто идет вразрез с интересами государства.

Некоторому ограничению всепроникающего влияния церкви должно служить равномерное участие в деле образования университетов и иезуитских коллежей.

Вернувшись в 1610 году во Францию, иезуиты достигли больших успехов в обучении, но передача обучения целиком в их руки вызывает у Ришелье еще большие опасения. Современники отмечали, что кардинал в глубине души не любил иезуитов настолько, насколько внешне казалось наоборот. Учитывая структуру ордена иезуитов, Ришелье предвидел, что в случае господства иезуитов в системе образования, через некоторое время все чины и степени в государстве будут заняты их учениками. И политика такого правительства, естественно, будет в первую очередь отвечать интересам Ордена. Верность этого положения кардинал доказывает многочисленными историческими примерами: опытом правления эрцгерцога Альберта, историей ордена святого Бенедикта, походом Антипапы против Бенедикта XI. Но более всего, он основывается на современной ему политической обстановке. Являясь последовательным врагом Габсбургов, кардинал не мог допустить усиления во Франции общества, которое не только подчинено единственному руководителю, но и служит интересам и всегда зависит от государей, «которые, кажется, ни о чем так не заботятся, как о принижении и разрушении французской короны»1.

Кардинал Ришелье проявлял постоянную заботу о подготовке верных слуг абсолютистского государства, понимая, что новые задачи, стоящие перед государством, требуют и новых людей, способных им управлять.

Ришелье настаивает на точном соблюдении решений Базельского собора об отдаче третьей части бенефиций магистрам, бакалаврам, лиценциатам, докторам медицинских, юридических и богословских наук после их обучения в течение определенного времени в привилегированных университетах. С целью пресечь дальнейшую покупку должностей кардинал Ришелье предлагает установить строгий порядок раздачи привилегий: доктора и лиценциаты богословия имеют наивысшие преимущества (а среди них те, кто дольше занимается богословием), доктора и лиценциаты юриспруденции должны иметь преимущества перед простыми магистрами искусств.

Кардинал настаивал на том, чтобы грамоты выдавались именно тем университетом, который окончил желающий получить ее. Кроме того, для получения одобрительной грамоты необходимо было показать свое умение вести дела на практике.

Ришелье полагал, что тщательное соблюдение этого порядка приведет к тому, что «достоинства науки будут безопасно получать вознаграждения, а невежество уже не будет прикрываться их покрывалом»2.

Ришелье старался ограничить число лиц, которые имели право назначать кого-либо на вакантную должность, а также и само количество бенефиций, находящихся в ведении одного человека, считая, что таким образом увеличится число бенефиций для нужных государству людей.

Те советы, которые кардинал дает королю Франции в «Политическом завещании», он старался, будучи фактическим руководителем государства, осуществить в годы своего правления.

Политика в области образования, науки и культуры, проводимая Ришелье, была неотъемлемой составной частью всей его деятельности направленной как на усиление абсолютизма, так и на теоретическое и идеологическое обоснование. Один из важнейших шагов в этом направлении - создание Академии.

Образование Французской Академии явилось, с одной стороны естественным завершением стремления ученых, писателей, поэтов Франции к созданию такого учреждения, где они могли бы обсуждать волнующие их проблемы, а, с другой стороны, следствием еще большего распространения влияния абсолютизма на развитие науки и культуры.

Не вызывает никакого сомнения тот факт, что создание Академии было важнейшей политической акцией.

Французская культура в период Средневековья испытывала сильное итальянское влияние, особенно в годы правлений Генриха II и Генриха IV.

В Италии широкое распространение получили литературные академии, которые существовали почти в каждом городе. Тенденция к образованию обществ, занимающихся изучением и критикой литературных произведений, изящных искусств, музыкой, естественно распространялась и во французские культурные круги, где, кроме того назрели и внутренние предпосылки для создания подобных учреждений.

Процесс образования Французской Академии неразрывно связан с историей изучения и усовершенствования французского языка. Если в период правления Людовика XII (1462 -- 1515) основными изучаемыми языками были греческий и латынь, то, начиная со времени Франциска I, растет и крепнет движение за преобладание французского языка.

Появляются многочисленные работы, посвященные орфографии, грамматике и истории французского языка: Дюбуа «Французская грамматика», Флоримонд «Уроки орфографии», Иоахим Дю Белле «Защита и прославление французского языка».

С гуманистических позиций за создание французского литературного языка и национальной поэзии выступала возглавляемая Ронсаром группа поэтов, именуемая Плеядой. Иоахим Дю Белле явился ее теоретическим руководителем и автором Манифеста. Проводимая Плеядой борьба за единство языка была безусловно прогрессивной, хотя деятельность Плеяды ограничилась лишь изучением языка высшего общества.