Вторая династия Хань

7

Реферат по истории Китая

ВТОРАЯ ДИНАСТИЯ ХАНЬ (25-220 гг.)

ПЛАН

1. Спокойствие в государстве

2. Цикличность экономического развития

3. Административное устройство и социальная лестница империи

4. События политической борьбы и народные движения

5. Историческое значение периода Хань

Литература

1. Спокойствие в государстве

Став императором и приняв имя Гуан У-ди, новый правитель все той же династии Хань фактически продолжил начатые неудачливым Ван Маном преобразования, направленные на укрепление власти государства и ослабление позиций сильных домов, властной элиты на местах. Главной своей заботой Гуан У-ди счел необходимость дать всем земледельцам поля и предоставить им возможность прокормить самих себя, уделив казне скромную долю, официально сниженную вначале до 1/30 урожая. Для того, чтобы каждый пахарь получил свое поле, была роздана практически вся земля, оказавшаяся в руках государства после реформ

Ван Мана, включая существенную часть полей тех сильных домов, которые сопротивлялись реформам и чьи земли были конфискованы. Параллельно с этим чиновники новой династии проводили энергичные меры по приведению в порядок ирригационной системы страны, изрядно пострадавшей в годы кризиса и восстаний. Были освобождены от рабского состояния преступники-каторжники и большинство частных рабов, которым тоже были предоставлены земельные наделы.

Все эти меры сыграли свою позитивную роль, и за короткий срок вторая династия Хань вывела страну из состояния тяжелого кризиса и обеспечила ей основу для процветания, проявившего себя в различных сферах -- в области агротехники (например, распространение грядковой системы и пахоты на волах, применение новой системы земледелия), ирригации, торговли (в том числе по Великому шелковому пути) и, наконец, внешней политики (войны с гуннами, освоение далеких южных земель и т.п.). Немалые успехи были достигнуты и в сфере науки и культуры -- расцвет математики (трактат «Математика в девяти главах», подытоживающий все знания древних китайцев в области операции с числами, в том числе и отрицательными, а также начал геометрии и алгебры), создание едва ли не первого в мире сейсмографа, достижения в области градостроительства и архитектуры, включая умение строить здания в несколько этажей, или такое важное нововведение для страны, уважающей письменный текст, как изобретение бумаги.

Словом, серия реформ, умело проведенная в жизнь первым императором второй ханьской династии Гуан У-ди (25--27) и его преемниками, особенно Мин-ди (58--75), дала свои результаты и способствовала стабилизации империи, расцвету ее производства и культуры, успехам как внутренней, так и особенно внешней политики. Достаточно упомянуть об успешных походах знаменитого китайского полководца и дипломата Бань Чао, который в 70-х гг. I в. сумел с небольшим отрядом подчинить ханьскому Китаю значительную часть мелких государственных образований, расположенных вдоль туркестанской части Великого шелкового пути (китайцы именовали эти земли термином «Си-юй» -- Западный край), что не только способствовало торговле с зарубежными странами, но и заметно укрепляло позиции империи в ее противостоянии гуннам (сюнну).

2. Цикличность экономического развития

Итак, желанная стабильность наконец-то пришла к исстрадавшейся стране. Наступило время если и не утопических Гармонии и Порядка, то во всяком случае спокойствия и довольства. Однако это продолжалось не слишком долго. Уже на рубеже I--II вв. ситуация в империи начала ухудшаться. Для того, чтобы разобраться в причинах этого (вспомним, что нечто похожее произошло и с первой ханьской династией после У-ди; аналогичные процессы были характерны также практически для всех последующих династий имперского Китая), необходимо рассмотреть особенности китайского династийного цикла, проявившие себя весьма наглядно с первой же имперской династии -- Хань.

Циклы, о которых идет речь, обычно начинались и завершались в обстановке тяжелых экономических кризисов, социальных неурядиц и политической дестабилизации, что внешне проявлялось чаще всего в форме восстаний неимущих и обездоленных. Независимо от того, заканчивался кризис победой восставших либо их поражением -- в любом случае приходившая на смену рухнувшей новая династия (даже если это были вторгшиеся с севера иностранцы) начинала свое правление с реформ. Механизм цикла, начинавшегося с реформ и завершавшегося очередным кризисом, при всей своей стандартности всегда был в общем-то достаточно сложным, ибо свое влияние на него оказывали самые разные факторы, сила и воздействие которых отнюдь не были одинаковыми. Поэтому каждый цикл имел свои особенности и различную продолжительность. Однако их общей чертой являлось взаимодействие ряда экономических, социально-демографических и экологических процессов, равнодействующая которых создавала вполне определенный критический импульс. Обычно все начиналось с нарушений в сфере земледельческого хозяйства и традиционных норм существования общинной деревни, которая и оказывалась исходной точкой кризиса.

Как конкретно это выглядело? Мы уже говорили о том, что со времен реформ Шан Яна в царстве Цинь и Ши-хуана в масштабах всего Китая насаждались административно-социальные корпорации из искусственно создававшихся пяти- или десятидворок. В период империи в эти корпорации входили как бедные, так и весьма богатые дворы, в том числе так называемые сильные дома, причем каждый в рамках пятидворок был обязан отвечать за соседей по принципу круговой поруки. И хотя эта система жестко действовала отнюдь не всегда, о ней всегда вспоминали, когда следовало укрепить позиции власти центра. Практически это означало, что как раз в периоды ослабления этой власти, т.е. в моменты кризисов и даже предшествовавшей им обычно стагнации общинная деревня оказывалась в состоянии деструкции: каждый отвечал сам за себя, в результате чего бедняк легко становился жертвой богатого соседа.

В период реформ или возникновения новой династии, т.е. в разгар тяжелого кризиса либо после его преодоления, как то было в Хань во времена Лю Бана, Ван Мана или Гуан У-ди, происходил радикальный передел земель. Традиционное китайское государство с глубокой древности и едва ли не до XX в. справедливо считало себя высшим субъектом власти-собственности и централизованной редистрибуции, так что ни у одного реформатора никогда не возникало и тени сомнения в его праве, даже обязанности умно распорядиться землей, а именно сделать так, чтобы каждый пахарь имел свое поле и соответственно платил налоги. Землями наделялись все трудоспособные земледельцы. Более того, чиновники изыскивали любые возможности для увеличения их числа, для чего освобождались зависимые или давались дополнительные наделы на домочадцев, включая подчас и рабов. Эти земли в империи традиционно именовались землями минь-тянь (народными), что, впрочем, не должно вводить в заблуждение: имелось в виду не право крестьян свободно распоряжаться своими наделами, но право государства раздавать эти наделы, а в случае нужды и перераспределять их среди общинников.

Наряду с землями минъ-тянъ существовала и категория служебных земель -- гуань-тянъ. Они предназначались в качестве вознаграждения для чиновников и знати, которым определенное количество этих земель давалось в виде кормления с правом использовать налоговые поступления с обрабатывавших эти земли крестьян. Все земли обычно распределялись между земледельцами с учетом их расположения, плодородия и вообще наличия в том либо ином уезде, В среднем семья обладала вплоть до позднего средневековья примерно 100 му. Считалось, что поля были распределены между крестьянами более или менее равномерно и на длительный период времени, и именно в это время обычно функционировали пяти- и десятидворки с круговой порукой. Однако стабильность такого рода существовала, как правило, в рамках династийного цикла не слишком долго, чаще всего -- не более чем на протяжении столетия.

Законы рынка, пусть и ограниченного в своих возможностях, действовали неумолимо, а со временем начинали оказывать свое воздействие и иные факторы, прежде всего демографические и экологические. Суть процесса сводилась к тому, что увеличивавшееся население (его средняя величина для Китая с рубежа новой эры вплоть до династии Мин колебалась в пределах 60 млн, но в годы кризиса она обычно уменьшалась в три-четыре раза, а в моменты процветания могла и существенно возрасти) уже в первые десятилетия после реформ поглощало все свободные пахотные земли, а это вело к тому, что богатые в деревне всеми правдами и неправдами начинали забирать у своих бедных соседей их участки. Формально продавать землю было запрещено, но фактически можно было заложить свой участок или просто передать его богатому соседу, оставаясь на своей бывшей земле в качестве арендатора. Рано или поздно, но сделка обретала законную силу, а казна лишалась налогоплательщика. Что же касается тех, кто приобретал крестьянские земли, то они обычно имели тесные связи с уездным начальством и либо обладали налоговыми привилегиями, либо откупались от повышенных налогов. Это, естественно, вело к тому, что поступления в казну уменьшались.

3. Административное устройство и социальная лестница империи

Аппарат власти, стремясь сохранить объем налоговых поступлений, за счет которых он существовал, незаконно увеличивал поборы с тех, кто мог еще что-то дать. Результатом становилось разорение все большего числа земледельцев и углубление кризиса в сферах экономики (упадок хозяйства, гибель беднейших крестьянских дворов), социальных отношений (недовольство крестьян, появление разбойничьих шаек, мятежи и восстания) и, наконец, политики (неспособность правящих верхов справиться с кризисом, засилье временщиков, явное ослабление эффективности аппарата власти). На этом династийный цикл обычно и завершался, а страна после кризиса и сопутствовавших ему восстаний или вражеских нашествий оказывалась в состоянии опустошения, но в то же время и своего рода катарсиса, некоего очищения, открывавшего дорогу к возрождению. Иногда цикл удлинялся за счет вовремя и удачно проведенных реформ, которые «спускали пар» и продлевали существование той или иной династии, порой надолго, на век--полтора. Но в конечном счете ситуация повторялась, и очередной кризис сметал династию.

Социально-очищающая функция династийного цикла была очень важна для империи как жизнеспособной структуры, ибо именно она, пусть жестокой ценой страданий миллионов, гарантировала стабильность системы в целом. Смена же династий всегда убедительно объяснялась ссылками на теорию Мандата Неба, причем реалии вполне согласовывались с буквой и духом этой древней теории: кто как не дурные правители, утратившие свое дэ, были виновны в том, что в стране наступил кризис?! Кому как не им платить за это потерей мандата, который передавался Небом в новые руки?

Вплоть до рубежа I--II вв. вторая ханьская империя была на подъеме. Успешно функционировал ее административный аппарат, проблема комплектования которого тоже заслуживает серьезного внимания. Помимо восходящей к глубокой древности практики выдвижения мудрых и способных с мест (за что отвечали все чиновники и чем наиболее активно пользовались выходцы из богатых семей и сильных домов), грамотных администраторов готовили в специальных школах в провинциальных центрах и особенно в столице (школа Тай-сюэ), где выпускники подвергались строгой экзаменовке и делились на разряды. Имела значение, особенно в Хань, и практика протекции, личной рекомендации, за которую поручители несли ответственность. В особой позиции находились представители высшей знати, перед которыми с легкостью открывались все дороги. Позже некоторое распространение получили такие формы карьеры, как право «тени» (высшие сановники могли способствовать продвижению кого-либо из своих близких родственников) или даже покупка ранга, степени и должности, правда не из числа высших.

Администрация империи, формировавшаяся таким образом, имела несколько уровней. Высший уровень составляли столичные сановники, управлявшие палатами (административной, контрольной, дворцовой) и министерствами (обрядов, чинов, общественных работ, военного, финансового и др.). Эти ведомства имели свои представительства и на среднем уровне провинций и округов. Нижний же уровень власти обычно был представлен лишь одним номенклатурным чиновником, начальником уезда (уездов в империи обычно насчитывалось около полутора тысяч), в функции которого входила организация управления с опорой на богатую и влиятельную местную элиту. И хотя чиновники, как правило, назначались не в те места, откуда они были родом (причем обычно они перемещались в среднем раз в три года, дабы не прирастали к должности и не увязали в злоупотреблениях), элементы коррупции в империи всегда существовали, а в моменты стагнации и кризисов стократ возрастали. Правда, существовали и противостоявшие им контрольные инспектора, наделенные огромными полномочиями. Это всегда служило серьезным противовесом коррупции, не говоря уже о том, что традиционные нормы конфуцианства были непримиримы к их нарушителям, что также во многом ограничивало аппетиты власть имущих, побуждая их действовать осторожно и соблюдать меру.

Все эти институты, складывавшиеся веками, отрабатывавшиеся практикой и существовавшие в период Хань в самой начальной и несовершенной своей форме, способствовали, тем не менее укреплению администрации империи. Именно благодаря им и лежавшему в их основе конфуцианству с его строгими и бескомпромиссными принципами, по крайней мере, на первую половину династийного цикла приходились времена стабильности и процветания. Они же в меру своих сил сдерживали деструктивные явления в период второй половины цикла, стагнации и кризиса, причем в рамках каждой династии эти процессы протекали в зависимости от конкретной ситуации. В период правления второй династий Хань события складывались таким образом, что уже с начала II в., когда заметно усилился и все явственней проявлялся процесс поглощения земель и соответственно укрепления позиций все тех же сильных домов, правители империи не только оказались не в состоянии противодействовать кризису, но и откровенно отстранились от государственных дел, предоставив ведение их временщикам из числа родственников императриц и находившихся в сговоре с ними влиятельных евнухов, политический вес и реальная значимость которых постоянно возрастали.

4. События политической борьбы и народные движения

В результате двор империи стал утопать в интригах, евнухи и временщики, организованные в клики, стремились уничтожить друг друга и возвести на престол очередного императора из числа своих ставленников. С этим, естественно, не могла смириться набиравшая политическую мощь, но отдаленная от двора конфуцианская бюрократия. Ее представители в столице сетовали на чрезмерные траты двора и стяжательство временщиков и евнухов. В провинции резко возросло недовольство родственниками и ставленниками придворных евнухов и временщиков, чувствовавшими безнаказанность и творившими произвол. В активную политическую борьбу в середине II в. включились учащиеся конфуцианских школ, особенно столичной Тай-сюэ. Во всю мощь развернулось в стране упоминавшееся уже движение «чистой критики», ставившее своей целью прославить имена честных и неподкупных, противопоставив их лихоимцам двора. В ответ на это влиятельные евнухи и царедворцы обрушились с жестокими репрессиями на идейных руководителей конфуцианской оппозиции. В 70-х гг. II в. противоборство приняло открытый характер, причем временщики явно одерживали верх над своими противниками.

Пока политическая борьба на верхах империи развивалась и становилась все более острой, кризисные явления в хозяйстве обретали свою завершенную форму. Крестьянские земли переходили в руки сильных домов, количество податных земледельцев сокращалось, и соответственно уменьшался поток налогов в казну. Разоренные общинники пополняли ряды недовольных, порядка в стране становилось все меньше. В такой обстановке многие из сельского населения предпочитали отказаться от своих прав на землю и перейти под покровительство тех богатых односельчан, кто мог себя и их обеспечить надежной защитой в становящееся все более тревожным время. В наступавший период стагнации и разброда и к тому же на фоне острых столкновений при дворе ситуация в империи становилась нестабильной и неуправляемой. Именно в эти годы и начало набирать силу социальное недовольство народа, принявшее на сей раз форму сектантско-религиозного движения под лозунгами даосизма.

Философская доктрина Лао-цзы и Чжуан-цзы на рубеже нашей эры все более определенно трансформировалась в религиозные по своей сути поиски спасения и благоденствия. Разумеется, даосизм как доктрина и в имперском Китае не утратил своей религиозно-философской идеи, сводившейся в конечном счете к слиянию с Дао, к достижению Дао. Но на массовом народном уровне высокая философия все определенней и очевидней захлестывалась религиозно-сектантскими идеями, в основе которых были и естественное стремление каждого к продлению жизни и достижению бессмертия (как за счет волшебных эликсиров и талисманов, так и в результате тяжелой аскезы, дематериализации организма), и извечные крестьянские идеалы великого равенства в упрощенно организованном социуме, свободном от давления со стороны государства и его бюрократии.

Идеи равенства нашли свое отражение в трактате «Тайпин-цзин», который в свою очередь стал фундаментом даосской секты «Тайпиндао». Глава этой секты Чжан Цзюэ, прославившийся искусством врачевания и, по преданию, спасший множество людей в годы эпидемии, на рубеже 70--80-х гг. II в. неожиданно оказался во главе многочисленного и политически активного движения сторонников нового «желтого» неба, которое в 184 г. (начало очередного 60-летнего цикла, игравшего в Китае роль века) должно было прийти на смену погрязшему в пороках «синему» небу династии Хань. Покрывавшие свои головы желтыми платками сторонники секты планировали в этот сакральный момент поднять восстание, о чем, естественно, вскоре стало известно всем в Китае.

Народное восстание, а точнее, слухи о подготовке его были как гром среди ясного неба для погрязших в междоусобной борьбе правящих верхов. Обвиняя и подозревая друг друга в сотрудничестве с мятежниками, они в конечном счете почти объединились в борьбе против нового врага. С восстанием «желтых повязок», вспыхнувшим, как и предполагалось, в начале 184 г., власти справились достаточно быстро, тем более что подавление его началось еще до того, как наступил роковой момент. И хотя отступившие в дальние районы империи отдельные отряды повстанцев еще достаточно долго продолжали напоминать о себе, главным итогом неудавшегося восстания было то, что оно как бы поставило точку на затянувшемся противоборстве в верхах и заставило наиболее активные и энергичные силы в империи прибегнуть к тактике открытой борьбы, что практически означало конец династии Хань.

В борьбу на высшем уровне вмешались не только армейские генералы, но и наиболее могущественные из сильных домов на местах. В ходе военных действий был до основания разрушен и сожжен Лоян, а двор переехал в Чанань, древнюю столицу страны.

На передний план в политической борьбе выдвинулись новые лидеры, среди которых наиболее влиятельным стал один из представителей местной элиты Цао Цао. Он способствовал возвращению императора в Лоян и тем самым стал опорой трона. Вскоре именно Цао Цао, державший императора почти что своим заложником, сумел одержать победу над соперниками. При этом он, естественно, умело использовал свое выгодное политическое лицо защитника и спасителя империи и ее символа, императора. Добившись фактического положения диктатора уже на рубеже II--III вв., Цао Цао достаточно долго управлял агонизировавшей империей. Он откровенно сделал ставку на силу и именно с помощью военной силы и преуспел.

Здесь следует обратить внимание на то, что, делая ставку на силу, умелый политик и весьма образованный интеллектуал из числа конфуцианской элиты Цао Цао искусно заигрывал с учеными- ши, используя их авторитет, поддерживал традиции бесед в стиле «чистой критики», привлекал к управлению страной выдающихся интеллектуалов империи. Но он отчетливо предвидел грядущий крах династии Хань, более того, сам его готовил. Став высшим должностным лицом и присвоив все мыслимые звания и титулы, Цао Цао приучал свое окружение к тому, что вскоре власть в империи перейдет к новой династии. Перед смертью в 220 г. он недвусмысленно сравнивал себя с великим чжоуским Вэнь-ваном, дав понять, что возлагает на своего сына Цао Пэя задачу завершить начатое им дело и основать эту династию. Именно так Цао Пэй и поступил В 220 г., вскоре после смерти отца, он, захватив ханьский престол, основал династию Вэй. Правда, одновременно с ним двое других претендентов на императорский трон основали на юго-западе и юго-востоке страны еще два государства, Шу и У. В результате возник феномен Троецарствия, короткая история которого овеяна ореолом рыцарского романтизма. Впоследствии, тысячелетие спустя, она была красочно воспета в одноименном романе.

5. Историческое значение периода Хань

Оценивая четырехвековое правление династии Хань и роль восстания «желтых повязок» в крушении централизованной империи, на смену которой пришел четырехвековой период политической раздробленности и практически непрестанных войн, не говоря уже о вторжении кочевников, необходимо отметить главное: созданная Конфуцием и приспособленная усилиями У-ди и Дун Чжуншу к потребностям огромной империи официальная идеология не только выдержала все выпавшие на долю страны нелегкие испытания, но и на деле доказала свою жизнеспособность. Более того, несмотря на выдвижение на первый план военной функции и соответственно некоторое принижение роли чиновной бюрократии, несмотря на вторжение кочевников и длительный процесс варваризации северной части страны, наконец, невзирая на усиление позиций религиозного даосизма и проникавшего в Китай как раз в описываемое время буддизма с его мощным интеллектуальным потенциалом, конфуцианская традиция продолжала оставаться фундаментом китайской цивилизации. На верхнем уровне империи шли деструктивные процессы, в огне войн и варварских нашествий гибли миллионы, но те, кто продолжали жить, в этих условиях оставались не просто китайцами, но и прежде всего конфуцианцами. А ведущей в этом плане силой стала та самая местная элита, тот самый слой образованных ши, которые хранили и развивали традицию.

Конфуцианизация местной элиты в период Хань с последующей постоянной концентрацией лучших ее представителей в бюрократической администрации привела к появлению принципиально нового качества, т.е. к превращению древних служивых-ши в ревностных хранителей великих достижений веками самосовершенствовавшейся цивилизации. Именно на этой основе вырабатывался жесткий стереотип, своего рода конфуцианский генотип, носителями которого стали аристократы культуры и который с честью выдержал все испытания безвременья. В конечном счете он, этот генотип, сыграл решающую роль в возрождении великой империи с ее успешно функционировавшей бюрократической администрацией, состав которой сверху донизу комплектовался преимущественно за счет конкурсной системы государственных экзаменов, выдерживали которые лишь немногие и наиболее способные из среды все тех же конфуцианцев- ши.

Литература

1. Грэй Джон Генри. История Древнего Китая / А.Б. Вальдман (пер. с англ.). -- М.: Центрполиграф, 2006. -- 606с.

2. Фицджералд Чарлз Патрик. История Китая / Л.А. Калашникова (пер. с англ.). -- М.: Центрполиграф, 2005. -- 459с.

3. Архипов Дмитрий Борисович. Краткая всемирная история. Наукометрический анализ / РАН; Институт аналитического приборостроения. -- С.Пб.: Наука, 1999. -- 189с.