Развитие среднего и высшего образования в России в конце XVIII–первой половине XIX века

Сам царь держался мнения, что «не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил, - недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец - погибель» Пирогов Н. И. Университетский вопрос / Пирогов Н. И. Избранные педагогические сочинения. М.: - 1955. http://www.charko.narod.ru/tekst/biblio/Pirogov_1863.pdf. Он стремился построить такую систему народного образования и воспитания, которая не оставляла бы никаких возможностей для революционных устремлений молодежи. Создание охранительного направления в просвещении стало целью его образовательной политики. Однако «охранительность» политики Николая I в области просвещения не была тождественна понятию «консервативности» в той же области. Николай I и его министры народного просвещения, исходя из политических соображений, целенаправленно корректировали образовательную политику в сторону постоянного усиления охранительных мер, тем самым отступая от базовых образовательных документов - уставов гимназий 1828 и университетов 1835 годов. В результате к середине 50-х гт. XIX в. российское образование оказалось в кризисном состоянии. Формирование негативных явлений в функционировании системы образования происходило постепенно и было связано с конкретными именами высших государственных чиновников из Министерства просвещения, действовавших в русле общих установлений императора. Среди них особая роль принадлежит С.С. Уварову.

В основу деятельности министерства Уваров положил широкую программу, построенную на исторических принципах русской государственности и культуры. «Приноровить общее всемирное просвещение к нашему народному быту, к нашему народному духу», утвердить его на исторических началах православия, самодержавия и народности, по мысли Уварова, необходимо было для сохранения могущества и благосостояния России. Сущность этой знаменитой программы, выражавшей общий охранительный характер политики Николая I, министр раскрыл в своем письме-докладе к императору от 19 ноября 1833 года.

Учреждая Комитет устройства учебных заведений, Николай I как главную проблему выделил недостаток «должного и необходимого единообразия» и снова повторил это нарекание, когда Уваров вступил в должность. Уваров принял царский наказ к исполнению. Уже в 1843 г. он докладывал императору: «В царствование Вашего Величества главная задача по Министерству народного просвещения состояла в том, чтобы собрать и соединить в руках правительства все умственные силы, дотоле раздробленные, все средства общего и частного образования, оставшиеся без уважения и частию без надзора, все элементы, принявшие направление неблагонадежное или даже превратное, усвоить развитие умов потребностям государства, обеспечить, сколько дано человеческому размышлению, будущее в настоящем». Уваров верил, что его призвание на министерском посту - заложить прочный фундамент российского просвещения, делая при этом ставку на качественную, а не на количественную сторону развития всех его составляющих частей. Пирогов Н. И. Университетский вопрос / Пирогов Н. И. Избранные педагогические сочинения. М.: - 1955. http://www.charko.narod.ru/tekst/biblio/Pirogov_1863.pdf

Уваров использовал централизацию, унификацию и инспекцию как для контроля за системой образования, так и для ее улучшения. Прежде всего это касалось увеличения численности учительских кадров, которых катастрофически недоставало, чтобы должным образом расширить сеть учебных заведений. Уваров также понимал, что действующие учителя слишком плохо обучены, чтобы повысить качество преподавания. С его стороны были предприняты попытки, направленные на повышение материального благосостояния учительства, сделаны шаги по укреплению Главного педагогического института и улучшению подготовки в нем учителей не только гимназий, но и начальной школы. Но и в этом вопросе охранительные интересы заслонили здравый смысл. В 40-е годы опять, как в 20-е, усилилась враждебность к учительским институтам, куда стремилась молодежь неблагородного происхождения, получавшая по окончании XIV класс. Многим, в том числе и государю, показалось, что это подрывает основы общественного строя. В 1844 г. Уварова заставили преградить доступ в институт членам «податного» сословия на том основании, что будто бы хватало желающих и из «свободных» сословий; число учащихся сократилось вдвое. В 1847 г. снова закрыли второй разряд Главного педагогического института, где готовили учителей для начальной школы, а в 1858 г. и весь институт. Учителей теперь должны были готовить только в университетах, набиравших студентов в основном из высших слоев общества. Земляная Т. Б., Павлычева О.Н.Развитие высшего образования в XIX веке.- режим доступа http://rudocs.exdat.com/docs/index-536505.html (дата обращения 14.12.20120)

Николай чрезвычайно заботился о стабильности в стране и понимал, что революции возникают по причинам как политическим, так и социальным, а потому требовал, чтобы российская система просвещения ни в коем случае не подрывала существующего общественного устройства. В царском рескрипте, посвященном обсуждению в Комитете устройства учебных заведений вопроса о доступности для представителей различных сословий учебных заведений, в целом признавалась необходимость образования для всех слоев общества, но вместе с тем отмечалось, что каждому человеку следовало бы приобретать лишь «познания, наиболее для него нужные, могущие служить к улучшению его участи, и не быв ниже своего состояния, также не стремился чрез меру возвыситься над тем, в коем, по обыкновенному течению дел, ему суждено оставаться».

Образовательная политика николаевской эпохи постоянно подчеркивала сословный характер учебных заведений, подведомственных Министерству Народного Просвещения. Еще в документах 1803-1804 гг., хотя и провозглашался принцип общедоступности новой образовательной системы, существовало немало ограничительных формулировок, снижающих реальные возможности для лиц несвободного состояния обучаться в средних и высших учебных заведениях.

Подобные ограничения были сохранены и в обновленном уставе 1828 года. Для лиц «несвободного» сословия возможность поступления в среднее или высшее учебное заведение обуславливалась необходимостью получения официального освобождения от прежних обязанностей. Относительная доступность образования для всех россиян стала возможной со времен Петра I, когда социальное устройство страны было уже трудно регламентировать. В дальнейшем сословная структура становилась все более подвижной, и устроить школу строго на началах сословной преемственности было уже невозможно. Поэтому школьную систему выстраивали таким образом, чтобы она соответствовала сословным потребностям, но и допускала бы известную социальную мобильность, не делая ее целью. Земляная Т. Б., Павлычева О.Н.Развитие высшего образования в XIX веке.- режим доступа http://rudocs.exdat.com/docs/index-536505.html (дата обращения 14.12.20120)

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий. В 1837 г. они были поставлены перед крепостными крестьянами. В этом году по высочайшему повелению был образован Комитет для пересмотра существующих постановлений о приеме в учебные заведения людей несвободных состояний. В него вошли М.М.Сперанский, граф Бенкендорф, министры народного просвещения и внутренних дел. В результате работы этого Комитета в мае 1837 г. появился царский рескрипт на имя Уварова, в котором министру Николай I поручил строго соблюдать правило, по которому для детей крепостных, не имевших свидетельства об их увольнении, обучение ограничивалось лишь низшими училищами (приходскими или уездными). «В преграждении вредных последствий» - так была определена цель этой меры, свидетельствующей о понимании опасности допустить естественное умственное развитие крепостного крестьянина, которое неминуемо приведет к протесту против рабских уз Томсинов В.А. Университетская реформа 1863 года. М.: 1972.

Меры ограничения распространялись и на другие сословия. В 1840 г. Уваров после посещения университета св. Владимира в Киеве обратился к попечителям учебных округов с секретным циркуляром, в котором было заявлено, что «при приеме студентов, необходимо нужно обращать некоторое внимание как на происхождение молодых людей, посвящающих себя высшим ученым занятиям, так и на открывающуюся пред ними будущность. При возрастающем повсюду стремлении к образованию наступило время пещись о том, чтобы чрезмерным этим стремлением к высшим предметам учения не поколебать некоторым образом порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных знанийношества... ».

К 40-м годам серьезным регулирующим инструментом социального состава средних и высших учебных учреждений становится плата за обучение. Введенная еще в 1819 г., она приобрела в николаевскую эпоху исключительно важное политическое и социальное значение. По инициативе императора вновь обсуждался вопрос о мерах по ограничению доступа в гимназии и университеты молодежи из податных сословий. В качестве действенной ограничительной меры предложено было увеличение платы за обучение в гимназиях и университетах.

В 1845 г. вслед за повышением платы за учение в университетах и гимназиях по инициативе императора Николая I рассматривался вопрос о затруднении доступа в гимназии разночинцев. В июне 1845 г. на докладной записке министра просвещения о плате за учение Николай I написал: «Сообразить, нет ли способов затруднить доступ в гимназии для разночинцев?». Результатом соображений министра стало появившееся в том же году высочайше утвержденное распоряжение о запрещении принимать в гимназии без увольнительных свидетельств от обществ. Благодаря этой мере, отмечал Уваров в своей записке, «гимназии сделаются преимущественно местом воспитания для детей дворян и чиновников; среднее же сословие обратится в уездные училища». Уваров П.Ю. Характерные черты университетской культуры. Воронеж, 1984.-С.163

В 1847 г. последовал запрет на право вольнослушателей посещать лекции в университете. Юношей из податных сословий предписано «ни в каком случае не освобождать от платы за учение». В 1848 г. произошло обещанное императором очередное повышение платы за обучение.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев⁴⁵. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П.Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

Выстраивая систему среднего гимназического образования, Уваров много внимания уделял программам обучения в них. Существенным фактором в повышении уровня подготовки будущих чиновников явилось расширение гимназической программы с четырех до семи лет, поэтому выпускники поступали на службу не с пятнадцати лет, как прежде, а с восемнадцати, причем с более весомым багажом знаний. К тому же семилетняя программа позволяла основательно подготовить молодых людей к поступлению в университет.

Тревожные сообщения 1848 г из стран Западной Европы, где студенты, учащаяся молодежь оказались втянутыми в революционное движение, заставили правительство Николая I предпринять ряд мер, направленных на ограждение «учащегося юношества» от пагубного влияния разрушающих устои самодержавия идей. В их числе был секретный циркуляр-руководство министра Уварова попечителям учебных округов от 1848 г., где политический аспект выдвигался на первый план: «Чтобы пагубные мудрования преступных нововводителей не могли проникнуть в многочисленные учебные заведения наши», он считал своею «святою обязанностью» обратить внимание попечителей на «дух преподавания вообще в училищах и, в особенности, в университетах», «благонадежность начальников», «частные учебные заведения и пансионы, особенно на содержимые иностранцами».

В условиях революционных событий в Западной Европе правительство обратило пристальное внимание на своекоштных (обучающихся за свой счет) студентов российских университетов, состоящих из представителей привилегированных сословий. Они представляли основную массу студентов университетов. Чтобы исключить возможное проникновение «вредных» идей в их среду, было решено ограничить стремление дворянской молодежи к университетскому образованию и направить ее определенную часть на поступление в военно-учебные заведения, испытывавшие трудности с набором. В результате в апреле 1849 г. С.С. Уварову было объявлено статс-секретарем императорской канцелярии A.C. Танеевым высочайшее повеление об ограничении числа своекоштных студентов в каждом университете комплектом в 300 человек, «с воспрещением приема студентов доколе наличное число не войдет в сей узаконенный размер». Это решение не распространялось на студентов-медиков, так как Уваров убедил царя, что при катастрофической нехватке врачей отказ от приема на медицинский факультет еще более сократит количество докторов, на которое рассчитывает военное ведомство. Удалось министру убедить царя отказаться от сокращения казеннокоштных студентов, доказав ему их благонамеренность и желание стать учителями, так остро необходимых в различных частях России. Томсинов В.А. Университетская реформа 1863 года. М.: 1972

После того как в 1848 г. Европу стали сотрясать революции, а в русской столице возникло дело петрашевцев, положение Уварова, который казался теперь Николаю I излишне либеральным, пошатнулось. В октябре 1849 г. С.С. Уваров подает в отставку, которая принимается.

На пост главы учебного ведомства назначается князь П.А. Ширинский- Шихматов, служивший товарищем министра просвещения с 1842 года. Его назначение на этот важный пост было для него самого полной неожиданностью. 26 января 1850 г. он представил Николаю I записку «о необходимости преобразовать преподавание в наших университетах таким образом, чтобы впредь все положения и выводы науки были основываемы не на умственных, а на религиозных истинах, в связи с богословием». Государю эта мысль понравилась, и он поспешил назначить П.А.Ширинского-Шихматова министром, пост которого долгое время оставался вакантным. Действуя в духе указаний императора МНП предприняло ряд шагов, направленных на изменение учебных планов учебных заведений в системе среднего и университетского образования. Первым из изучаемых в университетах дисциплин было исключено государственное право европейских держав, «потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самих основаниях своих, по нетвердости начал и неопределенности выводов». Та же участь с 1850 г. постигла и философию, которая была признана бесполезной: «при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными» следовало «принять меры к ограждению нашего юношества от обольстительных мудрствований новейших философских систем». Кафедры философии закрывались, а преподаватели переводились на другие или увольнялись. Чтение логики и опытной психологии было запрещено светским преподавателям и поручалось профессорам богословия.

Изменялась организационная структура университетов. Философские факультеты, коль изгонялась сама наука «философия», были разделены на два самостоятельных факультета: историко-филологический и физико- математический. Министерским циркуляром от 5 ноября 1850 г. упразднялись педагогические институты при университетах и вместо них учреждались кафедры педагогики. Две причины такого шага отмечались в министерском документе: во-первых, институты не давали будущим учителям познания полной системы образования и воспитания юношества; во-вторых, профессора, не ознакомленные с правилами педагогики как науки, не могли быть надежными руководителями студентов. Министерство утвердило выдвинутое ранее комитетом Бутурлина предложение об обязательности представления профессорами литографических копий своих лекций. В январе 1851 г. Ширинский-Шихматов направил в университеты инструкцию, предназначенную ректорам и деканам факультетов, «Об усилении надзора за университетским преподаванием». Каждый преподаватель должен был представить декану подробную программу курса с указанием используемой литературы, которая подвергалась утверждению на факультетском собрании и ректором. Кроме того, декан был обязан следить за точным соответствием лекций профессоров программам и докладывать о малейшем отступлении, «хотя бы безвредном», ректору, который освобождался инструкцией от преподавания и сосредотачивался на контрольных функциях. Лекции профессоров подлежали проверке в рукописи. Повышались требования к диссертациям с точки зрения благонамеренности их содержания, ограничивалась публичность ученых диспутов во время защит диссертаций. В довершение всех охранительно-ограничительных шагов по высшей школе в 1852 г. правительство принимает решение о запрете приглашения ученых-иностранцев на вакантные кафедры, хотя 32 из 137 кафедр в университетах были вакантными. Таким образом, основополагающие положения университетского устава 1835 г., которые декларировали академические свободы, были окончательно подорваны.

Как продолжение предыдущей политики принимались меры к изменению социального состава студенчества. Для этого повышалась плата за обучение и ограничивался прием молодых людей недворянского происхождения.

В марте 1850 г. была нарушена монополия МНП на цензуру за учебными руководствами. Теперь нашли необходимым, кроме общей цензуры, подвергать учебники еще «особенному, самому внимательному и строгому рассмотрению», для чего создавался особый комитет под председательством директора Главного педагогического института И.И. Давыдова. Задача очередного негласного комитета заключалась в наблюдении не только за духом и направлением этого рода сочинений, но и за «методом изложения их»^.

Продолжало строго выполняться указание о соблюдении сословного начала в гимназиях. Подтверждением этому было как большое количество дворянских пансионов, так и преимущественно дворянский состав учащихся в гимназиях. По сведениям члена Главного правления училищ A.C. Воронова, в 1853 г. в Петербургском округе из 2831 учащегося гимназий 2263 составляли дворяне, или 80 процентов. Сословный принцип организации учебных заведений с соответствующим составом преподавания бдительно охранялся на протяжении всего царствования Николая I.

Кроме уездных училищ, предназначенных для мещан и мелких купцов, кроме приходских училищ для крестьян и духовных школ, в правление Николая I появились учебные заведения у каждого ведомства. Военное Министерство имело кадетские корпуса, юнкерские школы и другие специальные учебные заведения. У Морского министерства также были свои кадетские корпуса и свои школы кантонистов. Свои школы имело министерство внутренних дел, ведомство двора, ведомство горных инженеров (заводские школы и т. п.) Конечно, при таком увлечении сословностью провозглашенное в начале царствования единообразие, как и многое другое, не было достигнуто.

Насаждение застойных принципов устройства академической жизни, излишняя регламентация учебного процесса, заорганизованность форм обучения усиливали процесс стагнации образования. Многие из числа учившихся в то время в университетах в своих воспоминаниях повествуют о довольно низком качестве преподавания ряда предметов, о формальном подходе к оценке усвоения студентами учебного материала. На экзаменах требовался дословный пересказ текста, часто без понимания его смысла.

Министерство народного просвещения в обстановке ужесточения политического курса самодержавной власти в отношении гимназий и университетов потеряло самостоятельность. Уваров и Ширинский-Шихматов «стали жертвами той бури, налетевшей на наше и без того еще слабое и шаткое просвещение». Но система просвещения оказалась достаточно прочной и выстояла под ударами цензуры.

После смерти в 1853 г. Ширинского-Шихматова министром просвещения стал его заместитель А.С. Норов (1795-1869), сын саратовского помещика, губернского предводителя дворянства, участник Бородинского сражения, инвалид Отечественной войны 1812 г., человек образованный, с литературным именем, человек, по свидетельству современников, «слабохарактерный и добрый». Его приход не мог внести кардинальных изменений в политику правительства в области образования, так как преодолеть личное вмешательство реакционно-настроенного императора и созданных им комитетов в дела учебного ведомства по-прежнему было трудно. Положение министра народного просвещения было определено неукоснительным соблюдением правил игры, предложенных императором, в основе которых лежало подчинение насущных педагогических задач просвещения политическим целям.

Однако именно при Норове началось создание определенных предпосылок для выхода из кризиса и последующего реформирования средней и высшей школы. Еще при жизни императора Николая I новый министр попытался отменить некоторые ограничительные меры в отношении университетов. В частности, он добился согласия царя на увеличение набора студентов на 50 человек в столичных университетах и на празднование столетия Московского университета, представил царю «план преобразований в постановлениях и учреждениях Министерства народного просвещения».

Таким образом, дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы.

Новый Устав 1835 года выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом.

По уставу 1835 г. управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа - правительственного чиновника, назначаемого императором. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом.

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П.Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

Глава 2. Реформа образования 1863 года

2.1 Усиление научного и учебного потенциала университетов

Признаки нового политического курса стали проявляться с восхождением на престол Александра II. Первые мероприятия, осуществленные Александром II, общество восприняло с удовлетворением. Осенью 1855 г. последовали долгожданные в обществе отставки ряда министров Николая I. Были отменены: запрет на выезд российских граждан за границу, принудительная отдача в солдаты детей разночинцев, ограничения для гражданской службы уроженцев западных губерний (прежде всего Польши). Были разрешены к печати произведения ранее опальных писателей (среди них Н.В.Гоголь и А.В.Кольцов). Господствующим чувством в обществе было чувство освобождения от гнета николаевского режима и ожидание более либеральной политики. Первые шаги правительства придавали личности нового императора ореол искреннего сторонника либеральных преобразований. Томсинов В.А. Университетская реформа 1863 года. М.: 1972

В первые годы царствования Александра II представители различных общественно-политических направлений, от умеренных либералов до радикалов, выдвигали свои программы. Единодушным требованием в них было: распространение просвещения, увеличение числа учащихся и педагогов, улучшение цензурных условий, строительство железных дорог как важнейшего средства развития промышленности и, наконец, «разумное распределение экономических сил» (под этим подразумевалось уничтожение крепостного права, но об этом еще не разрешалось высказываться открыто).

Либеральные веяния, охватившие правительственные сферы, не замедлили распространиться на ведомство народного просвещения. Реформа системы образования выдвигалась в число первоочередных задач, так как к середине XIX в. стало очевидно, что правительственная политика в области образования оказалась в состоянии кризиса. Его выражение проявилось в том, что прекратилось поступательное развитие образовательной системы, наметилось ее отставание, запаздывание, неадекватное реагирование на потребности общества. Одна из черт кризиса образования - стагнация системы как следствие реакционного курса правительства, нашедшая выражение в бюрократизации образования, искусственном торможении количественного роста его системы (сокращение приема и выпуска, замораживание открытия новых высших учебных заведений). Кроме того, стагнация образования сопровождалась насаждением застойных принципов устройства академической жизни, регламентацией учебного процесса, заорганизованностью форм обучения, усилением экстенсивных тенденций в содержании образования - так называемая псевдоэнциклопедичность и т. д.

В 1863 г. Указом от 18 июня был утвержден новый университетский устав, наиболее либеральный из всех уставов дореволюционного времени.

Проект устава университетов, составленный комиссией фон Брадке был напечатан и направлен попечителям учебных округов, советам университетов, лицеев, крупным ученым, педагогам, государственным и церковным деятелям, а также «разным лицам, которые преимущественно занимались делом воспитания и от которых можно ожидать полезных соображений». По указанию Головнина текст проекта университетского устава, переведенный на французский, немецкий и английский языки, наряду с проектами начальной и средней школы, был отправлен на отзыв известным ученым и педагогам Германии, Франции, Бельгии, Швейцарии и Англии.

Устав 1863 г. распространялся на Московский, Петербургский, Харьковский, Казанский и Киевский университеты. Основные положения этого документа были обязательны и для Варшавского университета. По сравнению с уставом 1835 г. новый закон значительно увеличивал материальные средства университетов и расширял самостоятельность профессорской корпорации. Устав признавал приоритет науки для университетов и создавал, большие потенциальные возможности для внутреннего развития университетов. В то же время в нем были обозначены меры по предотвращению студенческих волнений и сохранению в силе власти бюрократии над университетами. Уваров П.Ю. Характерные черты университетской культуры. Воронеж, 1984.-С.231

Структура университетов по новому уставу не претерпела кардинальных изменений, она лишь расширялась за счет увеличения количества кафедр на факультетах. В каждом было по четыре факультета: физико- математический, историко-филологический, юридический и медицинский. Только в Петербургском университете вместо медицинского факультета имелся факультет восточных языков. Однако устав допускал некоторые различия между университетами в организации их внутренней жизни, устройство которой предоставлялось отчасти на усмотрение университетских советов.

Почти вдвое увеличилось число кафедр на юридическом факультете - с 7 до 13. Новыми среди них были: энциклопедии права, истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, древних и новых, финансового права. Начали преподавать узкоспециальные дисциплины: церковное законодательство, полицейское право и др. Кафедра политической экономии и статистики стала принадлежностью юридического факультета.

Удвоилось количество кафедр на физико-математическом факультете за счет разделения прежних, что усиливало дифференциацию преподавания. Например, вместо одной кафедры минералогии и геогнозии появились две самостоятельные кафедры - минералогии и геогнозии. Разделены были кафедры физики и физической географии, ботаники и зоологии. Университетский, более теоретический характер, приобретало преподавание таких дисциплин, как технология, сельское хозяйство, лесоводство и архитектура, за счет разведения их по двум кафедрам - технической химии и агрономической химии. Нововведения усиливали профильность факультетов и давали возможность более продуктивно вести учебную и научную работу, отвечающую современным потребностям.

Глубокие структурные преобразования произошли на медицинском факультете, где число кафедр увеличилось с 10 до 17. Вводились кафедры, развивающие естественнонаучную подготовку будущих медиков: медицинской химии и физики, эмбриологии, гистологии и сравнительной анатомии, общей патологии. Современное звучание приобрела кафедра врачебного веществословия в результате разделения на три: фармакогнозии и фармации, общей терапии и врачебной диагностики, теоретической и экспериментальной фармакологии. Создание новых кафедр на этом факультете позволяло дифференцировать преподавание и в дальнейшем развивать специализацию в учебном процессе.

На факультете восточных языков Петербургского университета впервые вводились новые кафедры - истории Востока и санскритской словесности, стала преподаваться история восточных литератур.

Основанием для дальнейшей специализации образования служили положения устава о предоставлении советам университетов права разделять факультеты на отделения, а преподаваемые предметы на обязательные и необязательные, главные и второстепенные. Устав в определенном смысле нарушал баланс между классическим и естественнонаучным образованием в пользу последнего, за что Головнин вскоре стал подвергаться резким нападкам со стороны охранительных ведомств, видевших в естествознании источник безбожия, материализма и нигилизма.

Идея отнести курс богословия в перечень необязательных дисциплин не нашла своего отражения в уставе. Напротив, была законодательно закреплена рекомендация сделать чтение богословских наук более солидным в содержательном плане, связывая их с основами изложения других университетских дисциплин. С этой целью была реорганизована прежняя кафедра догматического и нравственного богословия в кафедру общего богословия, а на историко-филологическом факультете, как уже выше отмечалось, создавалась кафедра церковной истории, на юридическом - церковного законоведения.

Утвержденные штаты предполагали значительное увеличение количества профессоров и преподавателей университетов. Если по штатному расписанию 1835 г. их общее число по пяти университетам равнялось 265, то новый закон увеличивал его до 443, т. е. на 67 %.

В новом уставе большое внимание уделялось увеличению количества учебно-вспомогательных учреждений, составляющих учебно-материальную базу университетов: библиотек, лабораторий (по основным естественным наукам), кабинетов (физический, химический, прикладной механики, минералогический, зоологический и др.) клиник (терапевтическая, хирургическая, акушерства, женских и детских болезней), музеев (физиологической анатомии, древностей и художеств, собрание монет и медалей), астрономических обсерваторий, ботанических садов. Это должно было способствовать совершенствованию практической стороны учебного процесса, главным образом на физико-математическом и медицинском факультетах, углублению научных исследований, улучшению качества преподавания и в целом уровня подготовки учащейся молодежи. Князев Е. А. Автономия и авторитарность (Исторический обзор реформ отечественного высшего образования). М., 1991.-С.193

На реформирование университетов выделялись значительные денежные средства. До реформы на пять университетов полагалось 988 357 руб. 26 копеек. Теперь по новым штатам эта сумма возросла до 1 762 383 р. 50 к., т.е. на 774 026 руб. 24 копеек. Возросло в среднем примерно вдвое жалованье профессоров и других преподавателей. Ординарным профессорам (получавшим ранее от 1263 до 1572 руб.) назначалось по 3000 руб. в год, экстраординарным - 2000 руб., доцентам - 1200 руб.. Увеличение жалованья позволяло преподавателям университета сосредоточиться на научной и учебной работе и не искать дополнительных заработков. Кроме того, все они были повышены в чинах. Так, ординарному профессору теперь присваивался чин V класса (прежний ректорский), экстраординарному - VI, доценту - VII. Повышение социального статуса университетских преподавателей должно было способствовать росту их авторитета, укрепить чувство собственного достоинства ученых и привлечь внимание к самой профессии ученого-педагога способных молодых людей.

Специальные средства, образующиеся главным образом от сбора платы за слушание лекций и частных пожертвований, признавались неотъемлемой собственностью университетов (§ 109, 42, пункт 9), их неизрасходованные остатки не могли в конце года отбираться в казну.

Произошедшее увеличение материального содержания университетов в целом было фактором благоприятным, но не настолько, чтобы удовлетворить необходимые потребности этих высших учебных заведений. Испрашиваемые по проекту суммы были сокращены Министерством финансов более чем на 100 тыс. рублей. Повышение окладов профессорам и доцентам все же не привело к достижению тех сумм, которые определяли объективными расчетами, проведенными самими преподавателями и отраженными в их замечаниях на проект. Так, при описании среднестатистического уровня прожиточного минимума профессора в проекте указывалась плата за квартиру в пять комнат, содержание семьи и прислуги, приобретение книг и пр. Отмечалось, что предпочтителен оклад в 5000 руб. для обеспечения безбедной жизни. Неизменным остался и размер пенсий для преподавателей, завершивших свою служебную карьеру.

Таким образом, структура университетов по новому уставу не претерпела кардинальных изменений, она лишь расширялась за счет увеличения количества кафедр на факультетах.

Почти вдвое увеличилось число кафедр на юридическом факультете - с 7 до 13. Новыми среди них были: энциклопедии права, истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, древних и новых, финансового права.

Удвоилось количество кафедр на физико-математическом факультете за счет разделения прежних, что усиливало дифференциацию преподавания.

2.2 Формирование преподавательских кадров университета

По новому уставу в университетах была введена должность доцента взамен адъюнкта (помощника профессора). Доцентом можно было стать только при наличии магистерской или кандидатской степени (кстати, профессором нельзя было стать без докторской степени). Устав предоставлял доцентам право вести самостоятельные курсы, присутствовать на заседаниях университетского совета и на факультетском собрании (через два года службы в этом звании он получал в нем право голоса).

Университеты имели право (§ 118) возводить в звание почетных членов своих университетов лиц, известных покровительством наукам или прославившихся своими дарованиями и заслугами. Почетным членам университетов (после утверждения их в этом звании попечителями учебных округов) выдавались соответствующие дипломы. Почетные члены, как правило, оказывали университетам материальную помощь.

Формирование преподавательского кадрового состава теперь полностью доверялось университетскому совету. Министр утверждал избранных советом: ректора, деканов, проректора и профессоров. Доцентов, лекторов, почетных членов, лаборантов, хранителей кабинетов и музеев, помощников прозектора и проректора или инспектора утверждались попечителем учебного округа. В устав прошли многие предложения ученых об изменении порядка избрания преподавателей. Если по уставу 1835 г. выдвижение кандидатур на вакантные места по кафедрам предоставлялось университетскому совету, который мог предложить любому профессору независимо от его специальности баллотироваться на имеющиеся вакансии, то по новому закону это право передавалось на факультет, на котором имелось свободное место. Претендент на должность профессора, доцента или приват-доцента должен был в присутствии членов факультета прочесть две пробные лекции. Процедура избрания предполагала прохождение баллотирования сначала на факультетском собрании, а затем вторичное - уже на совете университета. Избранным считался тот, кто набрал абсолютное большинство голосов. Допускалось на тех же условиях повторное голосование.

Более жесткими были требования при повторном голосовании в отношении профессоров, прослуживших 25 лет. Здесь требовалось уже не простое большинство голосов, как было прежде, а две трети от общего числа голосовавших. Только тогда избрание признавалось состоявшимся, и профессор мог продолжать работу на кафедре в течение еще 5 лет, после чего следовало новое переизбрание. Подобной мерой рассчитывали придать динамику процессу омоложения научно-педагогических кадров, поднять уровень преподавания.

Устав делал более легким путь к высшей ученой степени - доктора: для получения ее необходима была только публичная защита диссертации; экзамен на степень доктора отменялся как вредящая делу формальность. Облегчалось достижение звания приват-доцента. Для этого необходимо было кандидату (раньше магистру) представить и публично защитить диссертацию pro venia legendi (на получение права читать лекции). Приват-доценты, не будучи штатными преподавателями, не имели законодательно установленного жалованья и новый устав вопросы материального стимулирования этой категории преподавателей отдавал на откуп университетских советов, что вносило неопределенность в положение и перспективу приват-доцентов в университетах.

Управление университетами осуществляли министр народного просвещения и попечитель учебного округа, которому первый вверял наблюдение. Частью этого управления были признаны университетский совет(§ 5) и факультетские собрания, состоящие из всех профессоров университета. На совете избирали ректора, деканов, проректора (или инспектора), профессоров и других преподавателей, университетских судей, решали вопрос о допущении приват-доцентов к чтению лекций. Устав значительно расширял сферу полномочий университетского совета и определял вопросы, по которым решения совета были окончательными: распределение предметов и порядок их преподавания по факультетам; присуждение медалей, премий за научные успехи студентам и назначение им стипендий; утверждение в ученых степенях и звании действительного студента; отбор стипендиатов для приготовления при университете к профессорскому званию; распоряжения по изданию ученых сочинений; утверждение постановлений университетского суда; рассмотрение финансовой сметы университета и утверждение ежегодной сметы специальных средств, доходов и расходов; распределение сумм, назначенных по штату на учебные пособия по факультетам.

С согласия министра совет мог осуществлять изменения структуры факультетов: делить их на отделения, соединять и разделять кафедры, отправлять кандидатов и магистров за границу для приготовления к профессорскому званию, создавать ученые общества, определять перечень обязательных предметов для студентов. Устав делегировал университету составление правил о порядке испытаний на ученые степени, правил внутреннего распорядка (правила для студентов) и инструкции для проректора (или инспектора).

Возрастала роль факультетов в организации учебного процесса. Факультетские собрания были правомочны избирать декана (сроком на три года) и преподавателей, утверждать учебные программы, программы на конкурсы для занятия вакантных кафедр, одобрять издаваемые университетом сочинения, а также принимать меры к усилению учебной деятельности студентов.

Как видно из содержания статей устава об организации университетского самоуправления, в них нашли отражение многие идеи, высказанные подавляющим числом прогрессивно настроенных профессоров. Наиболее радикальные предложения (Кавелина, Стасюлевича и др.) остались нереализованными. Решение ряда важнейших вопросов не только учебно-научного, но и хозяйственно-административного характера зависело от попечителя и министра.

Анализ статей устава, определяющих компетенцию попечителей учебных округов, позволяет констатировать сохранение за ними значительной власти над университетами. В круг полномочий попечителя входило утверждение дел по назначению и увольнению преподавателей (за исключением профессоров), штата учебно-вспомогательных учреждений, университетских судей. Он санкционировал инструкции, предназначенные для проректора или инспектора, «меры и средства, ведущие к усилению деятельности университета», а также составленные советом правила: о порядке взимания, распределения и употребления суммы, собираемой за слушание лекций; о приеме студентов в университет; о допущении посторонних лиц к слушанию лекций; об обязанностях учащихся и порядке в университете; о взысканиях за нарушение этих обязанностей и порядка; о делопроизводстве в университетском суде. Намерения либеральной профессуры ограничить власть попечителя лишь контролирующими функциями в отношении университетов, таким образом, оказались реализованными не в полной мере. Многие вопросы, поднимаемые советами университетов, оказывались в зависимости от попечительской власти.

Статья (26), определяющая полномочия попечителя, составлена очень расплывчато. Согласно ей, попечителю предоставлено право принимать все нужные меры, чтобы принадлежащие университету учреждения, органы и лица исполняли свои обязанности; в ситуациях чрезвычайных он уполномочен действовать любыми доступными ему способами, хотя бы они и превышали его власть, с обязанностью в подобных случаях доносить немедленно министру; он разрешает, в установленных уставом пределах, представления по делам, превышающим власть университета, или входит по таким делам с соображениями к министру народного просвещения.

По вопросам управления университетом замыслы общественной мысли и реальное воплощение их в положениях устава оказались не совсем идентичными. Это признавалось и в самом МНП. «Само собою разумеется, что впоследствии университетская автономия может получить еще большее развитие; тогда, вероятно, окажется возможным некоторые из дел, ныне утверждаемых попечителем, предоставить окончательному утверждению советов», - отмечалось в официальной статье, помещенной в журнале министерства. Князев Е. А. Автономия и авторитарность (Исторический обзор реформ отечественного высшего образования). М., 1991.

И все же следует со всей определенностью признать, что в вопросах управления университетом, с точки зрения предоставленной университетским коллегиальным органам самодеятельности по новому уставу был достигнут значительный прогресс по сравнению с законодательством предшествующей эпохи. Это была несомненная победа прогрессивной общественной мысли, отстаивающей идеи автономии и самоуправления как надежной объективной основы для научного и учебного совершенства университетского образования. Несмотря на то что достигнуть полного воплощения замыслов об университетской самостоятельности не удалось, все же степень бюрократического вмешательства во внутреннюю жизнь этих высших учебных заведений была существенно ограничена.

Таким образом, формирование преподавательского кадрового состава теперь полностью доверялось университетскому совету. Устав значительно расширял сферу полномочий университетского совета и определял вопросы, по которым решения совета были окончательными: распределение предметов и порядок их преподавания по факультетам; присуждение медалей, премий за научные успехи студентам и назначение им стипендий; утверждение в ученых степенях и звании действительного студента; отбор стипендиатов для приготовления при университете к профессорскому званию; распоряжения по изданию ученых сочинений; утверждение постановлений университетского суда; рассмотрение финансовой сметы университета и утверждение ежегодной сметы специальных средств, доходов и расходов; распределение сумм, назначенных по штату на учебные пособия по факультетам.

2.3 Студенческий вопрос Устава 1863

Важной частью устава являлись статьи о статусе студентов. В нем (глава восьмая) закреплялось право юношей, достигших 17 лет и успешно окончивших гимназию, поступать в университет без вступительных экзаменов. Студент подписывал обязательство соблюдать правила; форма отменялась; вне зданий университета студент был подвластен полиции. На стипендии и пособия казна ежегодно отпускала значительные суммы: Петербургскому университету -41 500 рублей, Московскому - 42 880, Харьковскому - 28 250, Казанскому -- 32 ООО и Киевскому - 24 ООО рубля серебром. Кроме того, отдельно финансировался стипендиальный фонд имени Св. Кирилла и Мефо- дия. Для этой цели каждому университету ежегодно выделялось по 960 рублей серебром. Сохранялись переводные испытания. Закончившие университет с хорошими оценками и представившие диссертации получали степень кандидата (X класс), а не представившие диссертации удостаивались звания действительного студента (XII класс). Была ликвидирована категория казеннокоштных студентов и вводились стипендии для нуждающихся. За слушание лекций взималась плата в размере 40 р. в провинциальных университетах и 50 рублей серебром в год в столичных. Плата за обучение вносилась вперед за полгода. Если студент в течение двух месяцев не мог оплатить обучение, то его отчисляли из вуза с правом восстановления после внесения установленной суммы. Некоторые категории студентов освобождались советом от уплаты денег в полном объеме или частично в зависимости от доходов и других обстоятельств. Значительная часть бедных, но хорошо успевающих студентов освобождалась от платы за учебу. Никаких сословных ограничений для поступающих устав не предусматривал. Срок обучения на медицинском факультете университета составлял 5 лет, а на остальных - 4 года. Академический год продолжался с 15 августа до 1 июля. Устав 1863г. - режим доступа http://lib.ru/TEXTBOOKS/ustaw_18.txt (дата обращения 20.11.2012)

Новый устав возлагал воспитательные функции на университетские коллегии, в том числе и в вопросах надзора за студентами. Теперь не чиновник из гражданских или военных лиц, назначаемый попечителем, был, как прежде, вершителем судеб студенческой молодежи, а проректоры- профессора или инспекторы с университетским образованием, назначаемые советом и действовавшие по инструкции, составленной им (глава шестая). В задачу проректора (инспектора) входило лишь наблюдение за тем, чтобы студенты выполняли установленные самим советом правила поведения. В случае их нарушения степень ответственности устанавливал вновь возрожденный (со времен устава 1804 г.) университетский суд, вердикты которого по наиболее значительным проступкам утверждал совет, а по менее значительным - правление. Новый порядок устанавливал строгий контроль и ответственность советов и университетского суда в отношении студентов.

Формально устав 1863 г. не запрещал создания студенческих организаций, однако в конфиденциальном циркуляре министра Головнина, направленном попечителям учебных округов сразу же после утверждения царем университетского законопроекта, были высказаны необходимые требования к составлению советами правил для студентов. Среди них в числе обязательных был и запрет на создание студенческих организаций, проведение сходок и т.п.

Устав не регламентировал формы организации учебного процесса и контроля над занятиями студентов (сроки и периодичность экзаменов). Все это передавалось в ведение университетских коллегий, но утверждалось у попечителя учебного округа.

Устав обошел молчанием «женский вопрос». Последующие распоряжения Министерства Народного Просвещения и составленные университетами на их основе правила о допущении посторонних лиц к слушанию лекций такого права женщинам не предоставили.

Таким образом, устав 1863 г. восстановил университетскую автономию, способствовал укреплению позиций университетов как центров науки и образования, значительно поднял социальный статус преподавательского корпуса. В то же время достаточно сильным осталось влияние властных структур на университетскую жизнь, так как права попечителей были определены крайне нечетко. Не получила правового оформления студенческая корпорация, что не отвечало студенческим интересам и создавало повод к новым студенческим выступлениям.

Можно считать, что устав 1863 г. был временным компромиссом между либералами и правительственной бюрократией, которая в тех социально- экономических и политических условиях не могла позволить себе поступиться принципами и сохраняла перспективу реванша в этом важнейшем вопросе Аврус А.И. История российских университетов: Очерки. - М.: Моск. обществ. науч. фонд, 2001. - 86 с..

Крупным недостатком устава 1863 г. было полное отрицание студенческих корпораций, которое настойчиво подчеркивалось в министерских предписаниях и с чрезвычайной строгостью исполнялось во все последующие годы. Уже 20 июля 1863 г. последовало циркулярное предложение министра народного просвещения попечителям учебных округов, в котором настоятельно указывалось, чтобы студенты, безусловно, считались отдельными посетителями университета. Строго запрещались не только сходки и подача адресов властям, но и театральные представления, благотворительные концерты, студенческие библиотеки, кассы взаимопомощи и даже... курительные комнаты, где иногда собирались студенты и вывешивались различного содержания листовки. Министерский документ настоятельно требовал от университетских советов при составлении университетских правил добиваться того, чтобы они исключили возможность повторения студенческих беспорядков. «...Весьма желательно воспользоваться настоящим случаем, - отмечалось в циркуляре, - чтобы устранить от университетов самые поводы к прискорбным событиям, подобным тем, которые вынуждали прекращение чтения лекций и закрытие целых факультетов, дабы впредь ничего не нарушало обычного спокойного хода научной деятельности университетов» Устав 1863г. - режим доступа http://lib.ru/TEXTBOOKS/ustaw_18.txt (дата обращения 20.11.2012).