Положение христианских конфессий в 1920-е гг. в СССР

Организовывается работа по замене религиозных праздников на советские, проводятся комсомольская Пасха, Рождество, в которых издевательски высмеивают эти праздники. В плане проведения антирелигиозной компании перед Пасхой 1925 года отмечалось: «Основной работой в пасхальной антирелигиозной компании должен быть разбор основных догматов вероучения, например 10 Моисеевых заповедей, но не с религиозной точки зрения, а с классовой, т. е. доискиваться в каждой из заповедей или каждого из догматов той практической цели, какой добивался ее составитель, имея ввиду, что эти заповеди составлялись представителем богатого класса с целью обуздать революционные инстинкты порабощаемого им бедняка» [Головко, могилев 2010,]. В канун Пасхи проводился вечер Коперника, «который должен отметить борьбу духовенства с представителями науки, в качестве материалов посылались: программа вечера «Огнем и кровью против бога». Комсомольские вечера: устная газета, посвященная антирелигиозному вопросу, чтение листовок, игры, хороводы, танцы, пьеса «Как я стал безбожником» [Циркуляры укома РКП(б) об агитационно-пропагандистской работе в партячейках ГАООГО. - Фонд 2. - Оп.1. - Д.495. - , л. 73].

Вот как писали о Христе в тезисах, о происхождении Пасхи за 1925 г.:

«Откуда же, в конце концов, взялась вера в какого-то Христа. Взялась она вот откуда. В далекие времена Иудея был самостоятельным государством, но потом было завоевано Римлянами, много раз восставала Иудея против Римлян, но безуспешно, нищета и бедствия после этого еще больше увеличиваются. У евреев была потеряна окончательная вера в свои силы и тогда появились мечты о том, что придет спаситель Мессия, Христос сын божий (хотя его считают не только сыном, а единым в трех лицах), что конечно очень глупо, который спасет и освободит угнетенных.

Это потом было перенято у евреев возникшей христианской веры, только немного на иной лад, но содержание было одно и тоже, ибо первые христианские апостолы, как Павел, Иоанн были раньше иудеями, потом перешли в христианскую веру. Они-то и передали всю эту самую историю.

Даже теперь еще в глухих деревнях темные бабы и вообще старики иногда говорят: что скоро конец света, и придет антихрист, а потом придет христос и спасет все человечество от грехов» [проведения предпасхальной кампании ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.11 - Л. 25.л. 26].

Судя по данным объяснением, откуда появился Христос и вера в него, можно сказать, что составитель этих тезисов был человек глуп и мало образован, да и рассчитаны были эти тезисы на «темные», неграмотные массы.

Так Пасха - этот праздник «освобождения», как его называют попы, несет закабаления сознания верующих. В эти дни церковники особенно много распевают о «всеобщем братстве во Христе» о любви и всепрощении. Призывают друг друга обнять и простить ненавидящих и т. п. Так затемняют они классовое самосознание трудящихся, проповедуя отказ от революционной борьбы» [Тезисы для антипасхальных докладов ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 12].

Подведя итоги антирелигиозной работы, Советская власть начинает понимать, что не было достигнуто ожидаемых результатов. К 1928 г. возникла ситуация, когда, с одной стороны, резкая идеологическая атака оказалась малоэффективной, с другой, неприменение быстрых мер противодействия внешним и внутренним антисоветским силам могло привести к изменению политического руководства страны. Накопленный к 1928 г. опыт антирелигиозной работы свидетельствовал, что эффективным может стать только жесткий, репрессивный метод. Особенно он начинает проявляться в 1929 г. с началом коллективизации. Начинаются репрессии относительно крестьян оказывающих сопротивление. Церковь тоже не избежала очередных репрессий. Все религиозные организации начинают причислять к контрреволюционной силе.

Заслушав очередной доклад о положении и задачах антирелигиозной работы в БССР в 1929 г., Секретариат ЦК КП(б)Б отмечал, что «антирелигиозная работа имела ослабление в таких центрах как Минск, Витебск, Гомель, проводилась она в виде кампаний, бессистемно, от случая к случаю, без необходимого учета обстоятельств и настроения масс… Союз Безбожников волочит жалкое существование, организационно не окреп и массовой организацией еще не является… Актив безбожников не усчитан и работа с ними почти никакая не ведется. Религиозные организации (особенно католические и сектантские) усилили свою работу, успели во многих местах окрепнуть, усилить свое влияние, иногда очень активно использовать наши методы работы и наши трудности по социалистическому строительству. Ослаблению антирелигиозной работы способствовали: слабость партийного руководства, недооценка и игнорирование задач по борьбе на антирелигиозном фронте, недостаточность квалифицированных пропагандистов антирелигиозников» [Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л. 126]. С этих причин Секретариат ЦК КП(б)Б считал религиозную работу неудовлетворительной и признал необходимым проводить следующие мероприятия: «усилить партруководство союзам Безбожников, втягивать в союз Безбожников как можно больше рабочих и работниц с предприятий. В школах, детдомах, детсадах вместо безрелигиозного воспитания обеспечить боевое антирелигиозное воспитание. Во всех крупных промышленных и культурных центрах организовать антирелигиозные музеи, кабинеты и выставки. Организовать в Минске центральный антирелигиозный музей. Поставить задачу перед Белгоскино об создании антирелигиозного фильма на местном материале, в репертуар Гостеатра внести пьесы с антирелигиозным содержанием…» [Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л. 126].

При подготовке очередной антипасхальной кампании в 1929 г. в деревнях предлагалось взять курс на замену празднования Пасхи на дни урожая, день кооперации, на предприятиях добивались запрещения выдачи предпраздничных авансов, стремились также запретить продажу спиртных напитков в дни религиозных праздников [матар'яламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г. ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.95., л. 137]. В тезисах для антипасхальных докладов за 1928-1929 гг., говорилось о том, что «Пасха является язвой в нашем быту. Борьба за новый и трезвый быт есть борьба за социалистическое строительство. Религиозные праздники и особенно Пасха, как показывает статистика, несут особое пьянство, членовредительство, разврат, результатом праздничного веселья всегда являются в последующие дни прогулы и падение трудовой дисциплины на предприятиях. Так религиозные праздники причиняют миллионные убытки нашей промышленности. В прошедшую Пасху 1928 г. было выпито только в Москве 1. 800.000 бутылок водки и др. одурманивающих напитков - целое море, в котором можно утопить тысячи культурных начинаний, сотни школ и ликпунктов» [Тезисы для антипасхальных докладов ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 11]. Таким образом, Советская власть идеологически пыталась «очернить» религию, сделать ее виновницей пьянства и других грехов.

Особое внимание уделялось школе, учителей заставляли проводить антирелигиозные вечера с учениками, родителями. Добиваться, чтобы дети имели влияние на родителей, следить за тем, чтобы все дети посещали школу в дни религиозных праздников. Для строительства социализма нужны были новые революционные праздники, новые бытовые формы, помогающие строить социализм, возникающие в борьбе с пролетарским миром. «Борьба рабочего класса за свое освобождение ломает устои старого быта, беспощадно разоблачают его классовую сущность, срывают маску довольства и благополучия…Клубный быт постепенно становится необходимой составной частью в жизни рабочих масс. Физкультура, театр, музей, кино, научная лекция - постепенно завоевывают и должны завоевывать принадлежащее им по праву место в жизни каждого рабочего» [Тезисы для антипасхальных докладовГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 12]. Таким образом, получается, что создавалась новая партийная религия, у которой были свои «Боги», своя «религиозная атрибутика», свои «молитвы» и свои «святые мощи».

Жительница Минска вспоминала: «Там где построен Дом правительства, раньше была вокзальная церковь. Красивая. Я помню, как комсомольцы вели антирелигиозную пропаганду. На грузовых машинах они раскладывали огни и палили чучела попов. И получилась не антирелигиозная, а религиозная пропаганда. Заживо сгорел один комсомолец. На нем загорелась одежда, и его не смогли спасти, на нем все запылало. Я это видела. Было все возле церкви» [Шиленок, с. 48] .

Естественно одной идеологической работой все не ограничивалось. Стране нужны были деньги; запуганное население, покорные «двигатели» коллективизации и индустриализации. Началось массовое закрытие церквей, монастырей, аресты священнослужителей. Закрытые храмы использовались под производственные цеха, склады, квартиры и клубы, а монастыри -- под тюрьмы и колонии. Многие храмы уничтожались, разрушались православные святыни русского народа. Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами священнослужителей, их высылками и ссылками, отправлением в места заключения.

Репрессии, закрытие монастырей, усиление идеологической пропаганды показывало не силу, а слабость Советской власти в конце 20-х гг. Это свидетельствовало о том, что антирелигиозная работа, проводимая на протяжении всех 20-х годов, не имела успехов. Причисление религиозных деятелей к контрреволюции также не имело успеха, т.к. в основном население оказывало сопротивление при закрытии храмов, а не священнослужители. Советская власть все же добилась определенных успехов в частности в том, что количество действующих монастырей, церквей уменьшилось. Но количество верующих оставалось гораздо большим, чем требовалось для успешного завершения культурной революции.

4. СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Антирелигиозная политика Советской власти была направлена не только на Православную церковь, но и на другие конфессии, особенно, репрессии, аресты, декреты, постановления, ограбление храмов, коснулись Римско-католическую церковь. Но были некоторые отличия, Римско-католическую церковь всецело поддерживало католическое население, что вызывало у Советской власти трудности с проведением антирелигиозной пропаганды. К тому же РКЦ поддерживалась и Ватиканом.

Октябрьские события не сразу отразились на положении католиков, жизнь Церкви шла своим чередом. 19 ноября (2 декабря) 1917 г. Могилевским Митрополитом стал 66-летний епископ Эдуард Ропп. По мнению некоторых исследователей, на место архиепископа, вакантное с 1914 г., мог быть назначен и епископ Ян Цепляк, однако, кандидатура Роппа соответствовала периоду демократических преобразований в стране, а решающее значение при назначении сыграло его непольское происхождение, которое не могло спровоцировать межнациональных конфликтов. Э. Ропп был руководителем Римско-католической церкви в Беларуси, Эстонии, Латвии, Финляндии, России, без Саратовской диоцезии, и Украины, без Галиции. Резиденция митрополита находилась в Петрограде [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 112].

Октябрьская революция 1917 г. и приход к власти в России большевиков был воспринят католической церковью и Ватиканом, как надежда на создание благоприятных условий для католической миссии в России. Однако религии, как пережитку прошлого, не было места в социалистическом государстве [http://www.pravoslavie.ru/archiv/katolicinrus2.htm]. Она, по выражению В.И. Ленина, являлась «одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете» и «...есть невыразимейшая мерзость... самая опасная мерзость... самая гнусная «зараза» [5, 26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России с. 184].

Самым первым антирелигиозным декретом можно по праву считать Декрет «О земле» [20, с. 249 ], принятый по докладу В.И. Ленина на II съезде Советов в ночь с 25 на 26 октября 1917 г. Римско-католическая Церковь потеряла тысячи гектаров принадлежавших ей земельных угодий. Как правило, каждая католическая община имела от 33 до 120 десятин земли. Наибольшими земельными угодьями владели приходы юга России -- Зельц, Иозефсталь, Гейдельберг, Ландау, Мангейм, Кляйнлибенталь, Раштатт, Эйхвальд и др. [26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России , с. 185].

Вторым шагом большевиков, направленным на подрыв экономической основы церкви, стала национализация монастырей и других церковных учреждений: детских приютов, школ, богаделен и т.п. Были закрыты различные просветительские, благотворительные и иные общества, имевшиеся во многих католических приходах, прекратили существование приюты, больницы, кассы для бедных и другие подобные заведения.

Римско-католические иерархи не сразу отреагировали официально на провозглашенный законодательно переход имущества Церкви в собственность государства. Отчасти это объяснялось мнением епископата, что национализации будет подвергнута лишь собственность бывшей государственной - Русской Православной Церкви. Весной 1918 г. официальный Ватикан провел переговоры о положении Римско-католической Церкви в России со своими представителями: в Варшаве -- А. Ратти (будущий Папа Пий XI) и в Мюнхене -- Е. Пачелли (будущий Папа Пий XII) [Каримова, Л.А. Социальный католицизм в первой половине ХХ века ].

26 июля 1918 г. архиепископ Ропп обратился в Ватикан и в дипломатическое представительство Германии в Москве с просьбой «предпринять шаги по защите имущества Римско-католической Церкви в России и уменьшить давление на Церковь со стороны Советских органов». Вслед за Роппом 12 сентября 1919 г. к приходам обратился епископ Могилевской епархии Я. Цепляк. В циркуляре он указывал, что национализация противоречит учению Католической Церкви; церковное имущество является неотчуждаемой собственностью храмов. Таким образом, получается, что католическая церковь поддерживалась Ватиканом [7,Мараш]. Ватикан выразил недовольство проводимой в России национализацией, однако, антирелигиозная политика в стране продолжала развиваться с устрашающей скоростью. Принятое 11 декабря 1917 г. постановление «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение комиссариата по народному просвещению» [с26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /. 188].

В первые месяцы после революции католики почти не вступали в открытое противостояние с Советской властью. Экзарх русских католиков Леонид Федоров в марте 1923 года, привлечённый к суду вместе с 14-ю другими духовными лицами и одним мирянином, плачевно свидетельствовал: «С тех пор, как я отдал себя католической Церкви, моей заветной мыслью было примирить родину мою с этой Церковью, для меня единственно истинной. Но мы были непонятые правительством. Все латинские католики вздохнули, когда произошла октябрьская революция. Я сам приветствовал с энтузиазмом декрет об отделении Церкви от государства. Только под советским правительством, когда Церковь и Государство были отделены, мы могли вздохнуть свободно. Как религиозно-верующий, я в этом отношении видел действие промысла(http://antipapism.kiev.ua/index.) В полнее возможно, что такое высказывание было сделано под давлением властей.

После принятия декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», епископы и священники Католической Церкви, как и представители других религиозных конфессий, выражали протесты против многих положений Декрета и осуществления антирелигиозной политики правительства. Церковные приходы теперь стали называться коллективами верующих, а необходимое число членов общины, получавших в пользование богослужебное имущество, по Инструкции не могло быть менее 20 человек. Все католические церкви, все имущество приходов с момента издания Декрета принадлежали государству. «Имущества, которые... находились в ведении вероисповедных учреждений и обществ, согласно декрету, переходят в непосредственное заведование местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов», -- регламентировала одна из статей Инструкции [1, с. 12].

Несмотря на это 1 октября 1918 г. в Минске была открыта Католическая духовная семинария, которую возглавил ксендз, профессор философии Ф. Абрантович. Из 29 клириков семинарии 25 были белорусами. Абрантович также возглавил и минскую организацию Христианского демократического союза, насчитывающего в своих рядах более 500 человек. Значительно активизировалась в этот период миссионерская деятельность. Безусловно, подобная ситуация не могла не волновать партийно-государственные структуры. Тем более что Ватикан не только ходатайствовал о судьбе царской семьи, но и открыто выступил с осуждением проводимой советским руководством агрессивной антицерковной атаки. В ночь с 16 на 17 апреля 1919 г. митрополит Э. Ропп был арестован. 27 апреля верующие попытались освободить своего пастыря. Несколько тысяч католиков Петрограда направились к зданию ВЧК. Туда же в срочном порядке были направлены войска. Им удалось разогнать демонстрацию, многие ее участники были арестованы. Митрополит отправлен в Москву, а затем в порядке обмена в Польшу [Мчедлов, М.П. Религия и политика, с. 182]. В 1920 г. был арестован и последний минский бискуп 3. Лозинский. Отбыв одиннадцать месяцев заключения в Бутырках, ксендз Зигмунт сумел уехать в Новогрудок. После подписания Рижского мирного, договора в границах бывшей Минской диоцезии осталось 7 деканатов, 55 парафий, около 160 тыс. верующих и 14 священников [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 112].

В борьбе с религией Советское правительство считало все эти меры вполне обоснованными и законными. Еще12 марта 1919 г. Папа Бенедикт XV обратился к Советскому правительству с радиотелеграммой: «Сообщают из серьёзного источника, что ваши приверженцы преследуют служителей Бога». В ответной радиотелеграмме Советское правительство указало: «Ни один служитель не пострадал за свои религиозные убеждения [http://www.blagovest-info.ru].

В ответ на запрос статс-секретаря П. Гаспарри от 12 марта 1919 г. Г.В. Чичерин передал в Ватикан некоторые сведения об арестованных в СССР католиках. Отношения Советского правительства с Католической Церковью еще более обострились после того, как эта информация была опубликована 2 апреля 1919 г. в римской газете «Оссерваторе Романо». Ватикан выступил с требованием прекратить гонения на священнослужителей, а Народный комиссариат иностранных дел по указанию В.И. Ленина заявил об отсутствии религиозных гонений в России. Однако массовые аресты продолжались [2526 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /, с. 198].

В то же время политикой Советской власти была недовольна и Польша, т. к. нарушалась статья рижского мирного договора. Статья VII Мирного договора между Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей -- с другой, подписанного 18 марта 1921 г. в г. Риге, гласила: «Обе договаривающиеся стороны взаимно обязуются ни прямо, ни косвенно не вмешиваться в дела, касающиеся устройства и жизни церкви и религиозных обществ, находящихся на территории другой стороны. Церкви и религиозные общества, к которым принадлежат лица польской национальности в России, Украине и Белоруссии, имеют право, в пределах внутреннего законодательства, самостоятельно устраивать свою внутреннюю церковную жизнь. Вышеозначенные церкви и религиозные общества имеют право, в пределах внутреннего законодательства, пользоваться и приобретать движимое и недвижимое имущество, необходимое для выполнения религиозных обрядов, а также содержания духовенства и церковных учреждений. На тех же основаниях они имеют право пользования храмами и учреждениями, необходимыми для выполнения религиозных обрядов. Этими же правами пользуются лица русской, украинской и белорусской национальности в Польше» [Документы внешней политики СССР. М., 1959. Т.3.С.626 http://www.twirpx.com/files/politics/relations/relations_h/ussa_docs/]. По характеру политики Советской власти видно, что статья договора не соблюдалась, и как мне кажеться, особо и не имела влияния на руководство страны.

Вновь обострились взаимоотношения Советской власти с Римско-католической церковью в связи с проведением кампании по ограблению храмов весной-летом 1922 г., под предлогам помощи голодающим [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 113]. «В виду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье, и для обсеменения полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества постановил: Предложить местным советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомфина, со специальным назначением в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим» [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 74].

Поскольку речь шла и об изъятии ценностей в костелах в том числе, было решено провести агитацию и среди католического населения. Как свидетельствует протокол Польбюро Гомельского губкома РКП(б) от 12.04.1922 г., на обсуждение был вынесен вопрос о необходимости «приступить к агитационной работе среди польского населения об изъятии церковных вещей с Польского костела в пользу голодающих, что бы они не встречали препятствия к изъятию таковых». В итоге было вынесено следующее постановление: «провести ряд митингов и собраний граждан поляков, находящихся в г. Гомеле, об изъятии с местного польского костела ценных вещей, а также (...) находим необходимым (...) по всей губернии изъять из польских костелов ценные вещи, дабы тем помочь голодающим братьям Поволжанам в самом непродолжительном времени» [с Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине. 20].

Реакция населения на эти события, как свидетельствуют документы, была различной. В одной из информационных сводок ОГПУ за апрель 1922 г. Писалось: «Крестьяне выносят разного рода протесты выражаясь лучше отдадим последние рубашки для Поволжья - если нужно, но не дадим церковных ценностей т. к. последние пойдут только лишь для украшения коммунистов и т. п. По Минску протекает изъятие пока спокойно, но есть непроверенные сведения, что польское население - шляхта настроена во чтобы то ни стало не дать изъять ценности из костелов, надеясь на поддержку Польши» [Л 12/ с. 13. НАРБ д 933].

В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) зa июль 1922 г. указано, что кампания прошла «безболезненно». Обзор деятельности Гомельского губкома РКП(б) с апреля по сентябрь 1922 г. содержит следующее: «Общее настроение крестьянства можно считать вполне благоприятно», кампания «прошла успешно и без особых инцидентов». Однако встречаются и прямо противоположные оценки. В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) за апрель 1922 г. в разделе «Общий вывод»: «Некоторые волнения произошли при изъятии ценностей в Гомельском костеле и в Залинейном районе». В литературе приводится следующий довольно показательный пример по Гомельской губернии. Официальный источник отмечает, что на собрании католиков по случаю изъятия костельных ценностей женщины «подняли вой», бросали в докладчика песок, называли коммунистов-поляков жандармами [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 21]. «Сводка нр 17 за 20 и 21 апреля изъятие церковных ценностей. В Гомеле в последние дни задержано девять человек крикунов кроме один арестован ордеру которых семь человек освобождены недостаточностью материала, а три человека заключены под стражу. Ведется следствие дело будет передано Реватрибунал. Число задержанных два интеллигента служащие поляки один железнодорожник…» [15, л. 156]. Вот так католическое население неоднозначно реагировало на происходящие события.

Материальные результаты изъятия церковных ценностей были значительны. По сведениям Наркомфина, только к 1 июля 1922 г. и только в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим из церквей РСФСР было изъято: золота - 34 пуда (557 кг), серебра -- 23 998 пудов (393 тонны), прочих ценных металлов -- 82 пуда (1 тонна 343 кг), алмазов и бриллиантов -- 15 тыс. штук, жемчуга -- 1,5 пуда (24,6 кг), драгоценных камней -- 1,14 пуда (18,7 кг). В денежных знаках того времени сумма, полученная за церковные ценности, к осени 1922 г. определялась в 8 000 000 000 000 (8 триллионов) руб. На август 1923 г. всего было изъято церковных ценностей на 6 576 932 руб. 66 коп., из которых было продано на 46 48 217 руб. 57 коп. (70 %), передано в Главмузей на 426 514 руб. 31 коп., осталось в Гохране на 1 502 200 руб. 78 коп [, с. 26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] / 223]. Результаты внушительные и маловероятно, что такое несметное богатство было направлено на помощь голодающим Поволжья.

Среди законов в отношении церквей было постановление НКЮ от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей» [с. 121, Лебедев, гомель 2011]. 18 июля 1922 г., в Варшаве была составлена польская нота с протестом по поводу вскрытия в Полоцке раки с мощами католического святого -- блаженного А. Боболи. В этом акте советских властей Польское правительство вновь видело «неслыханное» нарушение ст. VII Рижского договора. Ответная советская вербальная нота была отправлена польскому посольству 15 августа 1922 г. На основе актов внутреннего законодательства РСФСР в ней пояснялось, что советское правительство в кампании по вскрытию мощей святых «борется не против законности квалификации тех или иных мощей с точки зрения их нетленности», «а только желает оградить народ от векового обмана и эксплоатации его религиозных чувств со стороны духовенства на почве всякого рода «чудес», неизменно сопутствующих культу мощей во все времена и у всех народов». Исполнение местными властями Полоцка «распоряжений центрального правительства», «вскрытие мощей Андрея Боболи, как разоблачение векового обмана» было сделано без нарушения седьмой статьи мирного договора, «в пределах внутреннего законодательства» [http://searchebookonline.com/book_409_glava_6_A.html]. Вскрытие святых мощей вызвало огромное возмущения не только со стороны Польши, но и со стороны Ватикана, а также местного населения. В результате этого мощи блаженного Андрея Боболи в срочном порядке были вывезены в Москву, в музей Наркомата здравоохранения. А оттуда, в силу резко негативной реакции общественности католических стран, приведшей к очередному международному скандалу, по постановлению Политбюро ЦК РКП(б) они были переданы в мае 1924 г. Ватикану [http://searchebookonline.com/book_409_glava_6_A.html].

Одновременно с ограблением церкви и осквернением мощей, активно проводились и аресты священнослужителей. Секретарь ЦК КПБ В. Г. Кнорин отсылал шифротелеграмму в ЦК РКП(б), с просьбой дать указание о суде над католическими священниками в Беларуси: «9/5-22 года ЦБ постановил передать дело польских ксендзов -- выступивших против изъятия ценностей суду Ревтрибунала производством на польском языке. Суд назначить в двадцатых числах мая. Проводится широкая агиткампания, взволновано все польское население, добились принятия собранием с преобладанием верующих женщин делегаток резолюции о необходимости предать к суду ксендзов. Процесс будет иметь громадное значение не только [в] Белоруссии, но и отзовется также заграницей. Ввиду этого прошу срочно сообщить мнение ЦК РКП, так же указать до каких мер суд должен идти, ввиду особого положения Католического духовенства и ввиду того, что местными польскими силами процесса, когда на стороне противника много людей и церковных доводов, мы провести не сможем. Прислать хотя Бобинского и Лещинского, если Бобинского нет, тогда Барвин-екого. Ждем по этому вопросу Вашей телеграммы» [с. 214-115, Архивы кремля кн2]. На этом документе была сделана рукописная запись Л.Д. Троцкого: «Приговорить к высшей мере, - обменять на польских коммунистов. Троцкий» [с. 115, Архивы кремля кн2]. Ответ И.В. Сталина: «Т. Троцкий! Какую дерективу следовало бы дать по Вашему мнению в ответ на приложенную тел[егра]мму? Т. Дзержинский в основном за привлечение, оговариваясь, однако, что высшая мера наказания опасна» [с. 215, Архивы кремля].

Было решено возбудить уголовный процесс. «Значение процесса будет тройное: а) может дать фактический материал для антирелигиозной пропаганды, однако при условии хорошо обставленного процесса; б) будет противодействовать могущим возникать на религиозной почве антагонизмам (православные наказываются, к католическим относятся снисходительно); в) укажет местным властям, что католический костел не является привилегированным, как это в связи с рижским договором зачастую комментируется. Одновременно, однако, следует подчеркнуть: роль католической религии в значительной степени другая, чем православная (католическая религия, пожалуй, глубже проникает в частную и общественную жизнь, она не знает никаких расколов и сектантства, носит более универсальный характер, связывается населением с национальным вопросом и, что самое .главное, до 1917 г. была религией притесняемой, за которую страдали тысячи верующих. В виду этого рассчитывать на значение процесса для антицерковной пропаганды или же наедятся на раскол среди верующих (как это уже происходит среди православных) не приходится. Вопрос еще осложняется каноническими особенностями католицизма, на которые уже указал в своей ноте польский министр иностранных дел Скирмунт» [224-225, архивы кремля]. Далее идут записи об опасении, что судебный процесс вызовет отклики во всех католически странах, а также о необходимости привлечения к ответственности архиепископа Цепляка (На подобие Тихона) [с. 226 Архивы кремля].

Одним из громких процессов того времени был суд над Я. Цепляком. Преемника Э. Роппа Я. Цепляка ждала та же участь, что и его предшественника, однако события развивались гораздо драматичнее. Процесс над архибискупом и 14 активными католическими священнослужителями по решению Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) проходил в Верховном суде Москвы 21--26 марта 1923 г. Комиссия решила; что «материалов для обвинения вполне достаточно, только центр тяжести обвинения должен быть Перенесен на чисто контрреволюционную деятельность...». Цепляку ставилось в обвинение то, что он давал указания духовенству не допускать создания «двадцаток», не заключать соглашений об аренде церковного имущества. Я. Цепляк и настоятель костела св. Екатерины в Петрограде К. Буткевич были приговорены к высшей мере наказания. Процесс вызвал протест в христианском мире. Учитывая тот факт, что патриарх Тихон также находился под следствием и ему тоже выдвигались обвинения, могла сложиться ситуация, когда две исторические конфессии могли остаться без руководства. Однако бросить такой вызов мировому сообществу и миллионам верующих внутри страны, большевики еще не могли. Многие руководители партии не считали подобные методы антирелигиозной борьбы целесообразными. Учитывая сложившуюся конъюнктуру, ВЦИК 29 марта 1923 г. заменил смертный приговор Цепляку на 10 лет тюрьмы, К. Буткевич 31 марта был расстрелян. 21 марта 1924 г. Президиум ЦИК принял постановление о высылке из пределов СССР католического архиепископа Я.Г. Цепляка [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 113].

Кампания по изъятию церковных ценностей, а так же связанные с этим аресты духовенства и прихожан вызвали массовое возмущение среди населения. Во избежание дальнейших осложнений власти в 1923 гг. несколько меняет политику в отношении религии и Церкви.

В течение 1923-1924 гг. ЦК РКП(б) рассылает на места директивы и постановления, в которых в категорической форме требует прекратить репрессии против духовенства и закрытия храмов, а также призывает к необходимости «самого осторожного отношения к религиозным предрассудкам населения». В тоже время аналогичные решения принимаются и в отношении Католического костела [, с Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине. 27]. «Принимая во внимание: 1) сильный национализм польского населения питающийся воспоминаниями о национальном гнете царской России, а также нашептыванием польских контрреволюционеров и белогвардейцев особенно в связи с советско-польской войной 1920 года; 2) клерикализм населения выращенный религиозными гонениями царского правительства, умелой и крепкой организацией католического костела, причем католические ксендзы являлись проводниками просвещения и культуры на польском языке. (…) Полное фактическое равноправие польских советских школ со школами на других языках явится главным стимулом советизации польского населения» [3, л. 16]. Между тем, в 1925 году был взят курс на безрелигиозное воспитание, однако в некоторых польских школах были сведения о развитии клерикальных течений [Лебедев, http://www.inst.by/basis/publ/XII20.pdf]. Что нарушало уголовный кодекс РСФСР 1922 и 1926 года, в котором перечислялись нарушения правил об отделении церкви от государства: преподавание религии в учебных заведениях, совершение религиозных обрядов в госучреждениях, принудительный сбор средств в пользу религиозных обществ и т. д.[c/ 121 Лебедев Гомель 2011]. Еще в 1922 году в записке ЦК КПБ и а Политбюро ЦК РКП(б) И.В. Сталину писалось о том, что нужно центральное внимание антирелигиозной пропаганды уделять борьбе с польским клерикализмом [с. 232, Архивы кремля кн2].

Антирелигиозная пропаганда не сильно отличалась от проводимой в отношении Православной церкви. Также проводились дни Пасхи, Рождества, читались доклады на антирелигиозные темы, ставились пьесы [л. 384, 10,НАРБ д 1788]. Издавались пособия в помощь антирелигиозным работникам. В одном из словарей Римская церковь определялась так: « это церковь, в которой народ, давно уже не знающий латыни, продолжает петь по-латыни. Обычай этот весьма мудр, ибо в интересах духовенства, чтобы христиане, подобно попугаем, не понимали того, что сами говорят, и не смущались теми несуразностями, которыми кишит распеваемая ими псалтырь» [с. 326, Католицизм без маски]. Также распространялись антирелигиозные пословицы: и в царство небесное даром не пустят; не всякий в старцы стрижется ради Иисуса, иной и для хлеба куса; бога молить - лбом колотить [с. 287, Католицизм без маски].

На служителей культа обрушились не только репрессии, грабеж, антирелигиозная пропаганда, а также проблемы с получением образования. Для того, чтобы обучаться в советских школах, дети духовенства должны были проживать отдельно от своих родителей [с. 207, Крапивин, непридуманная церковная история]. В докладе о работе Минской деревенской пропгруппы ЦК ВКП(б) за 1926 год отмечалось: «Проявляется деятельность духовенства, в особенности католическое. Так в Логойском районе сельский священник (порядочный контрреволюционер) никак не может устроить своего сына в Высшее учебное заведение. Он испробовал все способы, чтобы добиться от сельсовета удостоверения о том, что его сын пролетарий, но благодаря «проклятым» комсомольцам это ему никак не удалось. Тогда он послал своего сына на службу к крестьянину в качестве батрака. Прослужив 6 месяцев, сын попа явился в сельсовет за удостоверением о том, что он является батраком, но и тут ничего не вышло [л.126, НАРБ, д 2325]. Кроме того в том же Логойском районе наблюдалась агитация против православия, для того чтобы отнять у православных церковь под костел, прикрываясь якобы словами которые были сказаны Лениным: « Ленин был очень хороший человек, он даже когда умирал, то сказал, что все церкви, которые раньше были костелами обязательно должны быть превращены опять в костелы» [л.127, НАРБ, д 2325].

С середины 20-х гг. внимание властей к РКЦ значительно усиливается. Судебный процесс над Я. Цепляком, его высылка из СССР в некоторой степени ослабили жесткое противостояние Москвы и Ватикана. Папа изъявил готовность идти на некоторые уступки в вопросе деятельности РКЦ в СССР. Многие приходы, ранее отказывавшиеся от государственной регистрации, начали проходить эту процедуру. Папа дал согласие на замену ксендзов-поляков немцами и итальянцами. Видимо, были даны некоторые указания и по политическим вопросам, «хотя варшавский епископ Ропп, явный ненавистник советской власти, продолжал рассылать приказы ксендзам о сопротивлении советской власти» [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства с. 114].

После суда над Цепляком две диоцезии в БССР пустовали. Руководство ими осуществлялось временными администрациями. Могилевской диоцезией, которая после реформирования Костела на территории СССР состояла из 11 деканатов, 60 парафий со 115 000 верующих и 35 священнослужителями, руководил ксендз С. Пржырэмбэль. Затем его место занял прелат А. Малецкий, в 1926 г. назначенный бискупом для управления Ленинградской Апостольской администрацией. Его место занял Б. Слокон, являвшийся одновременно и администратором Минской диоцезии. Б. Слокон был сторонником белорусизации Костела. Местные власти чинили ему препятствия для организации встреч с верующими, а в 1927 г. он был арестован и отправлен на каторжные работы [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 114].

Все лица духовного звания, для которых их религиозные занятия являлись основной профессией, были лишены активного и пассивного избирательного права (причем с 1924-1927 гг. круг лишенцев из числа людей церкви расширился). Даже после снятия сана служители культа полностью в гражданских правах не восстанавливались. Священники не получали государственных пенсий (с. 206, дополнить, Крапивин).

Одним из основных направлений в работе советов депутатов была регистрация религиозных обществ и заключение договоров на право пользования костелами и каплицами. Кроме договора для регистрации составлялись также устав религиозного общества, список верующих, список служителей культа и опись имущества, находящегося в молитвенном доме [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 30].

В БССР, особенно в приграничных районах и местах компактного проживания католиков и поляков, антисоветские настроения преобладали. Способствовала этому и несбалансированная антирелигиозная работа, католики-белорусы в большинстве своем желали присоединения к Речи Посполитой. И Москва, и Варшава нарушали положения Рижского договора в сфере национальной и конфессиональной политики. Необходимо отметить, что большинство священнослужителей, многие из них коренные жители Польши, не ограничивались сугубо пастырской деятельностью. Руководитель ОГПУ в БССР И. Опанский сообщал в ЦК КП(б)Б, что в республике 36 священнослужителей РКЦ враждебно настроены против Советской власти [Мчедлов, М.П. Религия и политика, с. 184]. Вместе с тем на всех католических клириков вешался ярлык польских шпионов и контрреволюционеров: «… Барацьбу з уплывам каталіцкага духавенства, якое зьяўляецца агентам польскага фашізму» [л. 2, НАРБ д. 3508] «Римско-католическая церковь является крупнейшим фактором нестабильности, как в силу того, что ее влиянием охвачены значительные слои населения (не менее 200--250 тыс.), так и, в особенности, в силу того, что она выполняет роль прямой агентуры польского государства» [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства с. 115]. Отсюда видно, начало очередного усиления антирелигиозной политики.

Но в то же время, в предложениях по антирелигиозной пропаганде среди католиков за 1927-1928 гг. отмечалось, что «теперь значительная часть католиков стала лояльно относиться к революции, нужно разделить религиозные массы и установить другой подход в антирелигиозной пропаганде среди католического населения». Отмечалось так же то, что была большая сплоченность между духовенством и населением, т. к. при царизме католическое население находилось в угнетенном положении. Всякие антирелигиозные мероприятия очень часто считают неуважением к ним же самим. И это связано с тем, что духовенство было одновременно проводником польского языка, культуры, преследования католической церкви воспринималось как национальный гнет. В этом кроется корень причисления себе белорусов католиков к польской национальности. Поэтому проводить антирелигиозную работу нужно специально подготовленными людьми и желательно уделять больше внимания индивидуальной пропаганде. Вместе с антирелигиозной работой необходим объяснять белорусам-католикам историю католицизма в Беларуси [5, л. 134.].

С 1929 г. началось «развернутое наступление социализма» на религию и Церковь по всей стране. По городам и деревням прокатилась волна арестов священнослужителей, их высылок в места заключения, где томились уже десятки проповедников различных конфессий. Связано это было с принятием 8 апреля 1929 г. на заседании Президиума ВЦИК рассмотренного Секретариатом ВЦИК и СНК РСФСР Постановления «О религиозных объединениях», которое являлось действовавшим законом в области религии и Церкви в нашей стране с учетом определенных поправок и изменений на протяжении 60 лет (до 1990 г.) [, с26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /. 249].

Судьба почти всего католического духовенства России, миллионов прихожан и сотен приходов была предрешена. 1929 год открыл собой последнее и самое печальное десятилетие официального существования Римско-католической Церкви при Советской власти. Вслед за усилением государственной антицерковной политики последовало ухудшение внутренней жизни Католической Церкви.

Отличительными чертами от гонений на Православную церковь было то, что РКЦ поддерживал Ватикан и Польша, к тому же были акции протеста со стороны католического населения, поскольку население очень уважительно относилась к своим священнослужителям и к церковному имуществу. Это заставляло власть постоянно менять свою политику по отношению к католической церкви, переходить от более лояльной к реакционной. Но к концу 20- х гг. деятельность Костела на территории СССР была практически полностью загнана в подполье.

5. ПРОТЕСТАНТЫ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНЕИЕ С СОВЕТСКИМ ГОСУДАРСТВОМ

С приходом к власти большевиков начинается активная борьба власти против церкви. В первую очередь большевистская агрессия распространялась на традиционную православную церковь, поскольку в прошлом она поддерживала царскую власть. И соответственно, все указы распространялись именно на православную церковь. Позже взялись и за другие конфессии. В данной главе своей курсовой работе, я бы хотела осветить проблему взаимоотношения власти и протестантской церкви, или «сектантства», как называли ее большевики.

Протестантская церковь представляла собой разные течения - евангельские христиане, евангельские христиане-баптисты, адвентисты 7 -го дня («субботники»), христиане веры евангельской («пятидесятники»), богомолы («краснодраконовцы»), шерстинцы («истинные христиане») и др. [Пичуков, протестанская церковь на Гом. с. 267].

Первоначально Советская власть в лице сектантства видела союзника в борьбе с Православной церковью. В отличие от руководства и населения империи. В.И. Ленин еще на II съезде РСДРП предложил принять по сектантам следующую резолюцию: «Принимая во внимание, что сектантское движение в России является во многих его проявлениях одним из демократических движений России, II съезд обращает внимание всех членов партии на работу среди сектантства в целях привлечения их к социал-демократии». Ленин видел в сектантах союзника в борьбе с традиционными конфессиями. Отношение к религии вождь революции определял в подчинении ее практическим лозунгам, которые выдвигало политическое руководство [Янушевич, с. 120].

В Россию баптизм проник в 20-е гг. XIX в. В 70-е гг. получил свое массовое распространение, в том числе и в Беларуси, в основном среди немецких колонистов и латышей. Первой была создана баптистская община в д. Уть Добрушского района. В 1905 г. там был построен первый молитвенный дом. Первые группы пятидесятников, берущих начало от американской церкви «Ассамблея Бога», образовали в республике реиммигранты из США, а также бывшие военнопленные и миссионеры во время Первой мировой войны. Адвентисты развернули свою деятельность в начале 20-х гг.

Массовое распространение протестантизм получил только с приходом Советской власти. Провозглашенная новым атеистически настроенным руководством страны борьба со всеми религиозными культами на практике выражалась в агрессивном наступлении на Православную церковь. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. подрывал экономический базис традиционных конфессий и, по мнению протестантов, полностью отвечал их требованиям: «Свершилось поистине историческое событие: некогда «презренные сектанты» -- баптисты оказались на равных условиях с некогда привилегированной православной церковью» [Янушевич, с. 116- 117].

«Руководство баптистской церкви отдельных общин было настроено враждебно по отношению к Советской власти. Имелись, хотя и немногочисленные, случаи открытого участия баптистов в борьбе против Советской власти». После октября 1917 г. руководители русского баптизма, как и других сектантских организаций - адвентистов, молокан, евангельских христиан и т. д. категорически выступали против участия своих последователей в гражданской войне, против несения ими службы в частях Красной Армии. Баптистские руководители призывали верующих отказаться от несения воинской повинности, доказывали, что вероучение баптизма запрещает участвовать в войнах [Калиничева, с. 49]. Однако в вероучении баптизма нет пункта об обязательном для верующих отказе от несения воинской повинности. В свое время баптисты сражались в войсках индепендентов, позднее принимали участие в борьбе против английского господства в Америке [Каушанский, с. 64].

Но, несмотря на это, 4 января 1919 г. был издан декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям. Для того чтобы освободиться от этой повинности, нужно было предъявить удостоверение о принадлежности к секте [Митрохин, с.723].

В то время за отказ от службы в Красной Армии Революционный трибунал выносил смертный приговор, но таковой отменялся при своевременном обращении религиозных организаций во ВЦИК. На III Всемирном конгрессе баптистов П. Павлов назвал этот декрет «выдающимся но своему значению актом в области религиозной свободы, не имеющим прецедента в законодательствах других стран». Однако призывы лидеров некоторых сектантских направлений отказываться от военной службы представляются совершенно надуманными. К примеру, баптисты. 13-й пункт вероучения, принятый Всероссийским съездом баптистов в 1905 г., гласил: «Мы веруем, что правительство установлено Богом... Мы считаем себя обязанными, когда потребует нас к этому начальство, нести повинности воинской службы» [Янушевич, с. 120-121]. После принятия декрета случаи отказа сектантов от воинской службы по религиозным убеждениям участились, а в некоторых местах приобрели массовый характер. Несомненно, многие начали вступать в сектантские общины, чтобы таким образом избежать службы в Красной Армии.

Литература о сектантстве в начале 20-х гг. продвигала соглашательские идеи, несмотря на то, что «мировоззренческие воззрения сектантов принципиально расходятся с научно-коммунистическими, необходимо, преодолевая православно-миссионерские оценки, выявлять неоднородность и классовое расслоение внутри религиозных общин; стараться, так или иначе, вовлечь рядовых верующих в дело социалистического строительства». Неоднозначной была позиция по сектантскому вопросу среди высшего руководства страны. Частыми были случаи обращения лидеров протестантов с жалобами на действия местных властей напрямую к В.И. Ленину, который давал лично указания удовлетворять требования баптистов и евангельских христиан. Например, Исполком Витебской губернии получил указания отменить практику испрашивания разрешения на проведение молитвенных собраний евангельских христиан-баптистов. М.И. Калинин, А.И. Рыков, В.Д. Бонч-Бруевич и, что с сектантством не следует конфронтировать, а необходимо налаживать сотрудничество и партийным, и государственным структурам. М.И. Калинин поддерживал трудовой характер общин. По его данным, в стране в целом было около 10 млн. сектантов, среди которых необходимо было активизировать работу по поддержке коллективных, артельных форм хозяйствования [Янушевич, с. 121] .

Однако все четче начала осознаваться и для самого существования власти проблема массового распространения сектантства и усиления его политического, экономического влияния, особенно в деревне. В декабре 1925 г. пленум баптистов отметил, что «в Союзе баптистов СССР имеется «приблизительно 3200 общин, 3700 мест проповеди, 1100 молитвенных домов, 600 пресвитеров и 1400 прочих служителей церквей». Относительно общей численности баптистов в те годы Б. Тихомиров пишет: «...баптист Гордон Бекер говорит в своей проповеди, что до войны в России насчитывалось около 100 тыс. баптистов, теперь же более 2 млн. человек. Это, конечно, явное преувеличение... Общую численность баптистов можно определить без преувеличения в 400 тыс. человек. По данным Федеративного совета баптистов, в 1927 г. в 6500 общинах насчитывалось 500 тыс. членов» [Митрохин, с. 74].

Таким образом, за годы нэпа баптизм заметно вырос и превратился в крупную религиозную организацию. Прежде всего росту баптистской церкви способствовало изменение ее правового положения, уравнивание в правах всех вероисповеданий в стране, отмена привилегированного положения православной церкви. Баптистские общины пополнялись за счет людей, которые и ранее сочувствовали баптизму, но не вступали в общины, боясь преследований, которым баптисты, как и все религиозные «инакомыслящие», подвергались при царизме [Калиничева, с. 40].

Увеличение количества «сект» обеспокоило Советскую власть и изучением сектантства вплотную занялись и в ОГПУ. Начальник 6-го отделения Секретного отдела Е. Тучков считал главной причиной популярности сект возможность уклонения от службы в Красной Армии: «Приступив вплотную к этой работе с середины 1923 г. и поставив себе задачей заставить сектантов принять для себя обязательным военную служу в Совроссии, лишить единства их организации и тем самым приостановить рост сектантства». Был использован «наиболее благоприятный случай» для вербовки руководителя евангельских христиан И.С. Проханова, а именно его арест за распространение антимилитаристского воззвания. В сентябре 1923 г. был созван Всероссийский съезд евангельских христиан, на котором присутствовало 300 делегатов, причем большинство из них высказывались против признания воинской службы обязательной, Проханов, также решил не вступать в противостояние с этими делегатами. Присутствие на съезде «нашего осведомителя» позволило вернуть его мнение в нужное русло. Съезд согласился с необходимостью прохождения службы, чем внес раскол в ряды союза. Активные противники Проханова по просьбе его помощника арестованы, так как они были «вредны Советской власти только в военном вопросе, но и в политическом отношения, буржуазные элементы» [янушевич, с. 120].