Православная церковь в годы становления советской власти

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Православие, одно из основных и старейших направлений в христианстве. Оно возникло с разделением в 395 году Римской империи на Западную и Восточную. Богословские основы Православия определились в Византии в IX-XI вв. Окончательно Православие сложилось как самостоятельная церковь в 1054 г. с разделением христианской церкви на католическую и православную.

На Руси православие по Византийскому образцу установилось с конца X века. Вероисповедную основу Православия составляют Священное Писание (Библия) и Священное Предание (решения первых 7 Вселенских соборов и труды отцов Церкви II-VIII вв.). Важнейшими постулатами Православия являются догматы: триединства Бога, Боговоплощения, искупления, воскресения и вознесения Иисуса Христа.

В 1721 г. Петр I ликвидировал институт патриаршества и на его месте основал Святейший Синод. С тех пор до 1917 г. церковь становилась рядовым институтом государства. Но уже после смерти императора Петра I влияние церкви вновь усиливается, но не в той мере, как прежде. Уже Екатерина II снова начинает притеснять РПЦ, проводит секуляризацию церковных земель и крестьян, сокращает количество монастырей. А наивысшего расцвета РПЦ приобретает во время правления императора Николая II.

В революционную эпоху Русская православная Церковь (РПЦ) вступала, будучи мощной организацией. К 1914 г. в Российской империи насчитывалось 117 млн. православных христиан, проживающих в 67 епархиях. 130 епископов и свыше 50 тыс. священников и дьяконов проводили службы в 48 тыс. приходских храмов. В ведении РПЦ находилось 35 тыс. начальных школ и 58 семинарий, а так же более тысячи действующих монастырей и 95 тыс. монашествующих. К моменту революции в России имелись значительные достижения и в области православного миссионерства, особенно на территории Аляски, Японии, Сибири и Дальнего Востока.

Переломный период отечественной истории 1917-1938 гг. положил начало коренному переустройству всех сторон жизни российского общества. Русская Православная Церковь не стала исключением. Таким образом, победившая в России революция в октябре 1917 г. круто изменила судьбу церкви, судьбу народа и всей страны в целом.

Отношения РПЦ с государством складывались веками. От государственной политики зависело положение самой церкви и доля ее участия в решении социальных и нравственных проблем. Последние десятилетия значительно изменили наше общество, изменилась и роль церкви в нем.

В истории взаимоотношений государства и церкви есть много «белых пятен» и одно из них - 20-30-е г. ХХ века. Отношения новой власти в первые десятилетия ее существования с традиционным институтом церкви складывались неоднозначно.

Возможность специального системного научного исследования истории РПЦ в России, в том числе на восточных ее территориях по существу появилась совсем недавно. Начало этому положили процессы демократизации в России. В течение нескольких десятков лет в нашей стране утверждался односторонний подход к религии и церкви, когда они рассматривались как отрицательное социальное явление, якобы тормозящее общественный прогресс и развитие культуры. Это повлекло за собой множество пагубных последствий. Огульная критика религии, разрушение церквей и монастырей нанесли величайший бред истории нашего народа, обеднили духовную жизнь людей. В последние годы были сняты жесткие запреты и ограничения на изучение истории религиозных объединений. Появился допуск к ранее запрещенным и малодоступным документам государственных архивохранилищ. В связи с этим стоит подчеркнуть, что только теперь открылась возможность рассматривать указанную тему как научно-исследовательскую и проводить ее всестороннее и объективное изучение. Все вышеизложенное свидетельствует об актуальности данной темы, которая до настоящего времени является «белым пятном».

Нельзя не учесть и современный общеисторический научный интерес, который вызывает данная проблематика. В последнее время возрастает внимание ученых к этнической и конфессиональной истории отечества. Актуальность избранной темы усиливает заинтересованность в ее разработке самого контингента верующих и духовенства как по всей России так и в регионах.

Выбранная тема исследования предполагает взаимосвязанное изучение отношений государства и РПЦ с привлечением местного материала. Исследование этой проблемы также является актуальным, потому что позволяет более полно и всесторонне раскрыть сущность этих отношений, пролить на них свет, рассмотреть взаимодействие центральных и местных органов власти (в том числе и карательных) в вопросах церковной политики, а также дает возможность проанализировать данный процесс и его последствия, чтобы избежать ошибок при осуществлении новой государственной политики в отношении церкви.

В работе исследуются отношения государства и Русской Православной Церкви в первые два десятилетия существования Советской власти, а также рассматривается отношение и политика карательных органов (ВЧК-ОГПУ-НКВД) в церковном вопросе.

Темой взаимоотношений государства и церкви в советское время интересовались многие ученые. Но многие десятилетия мы были введены в заблуждение довлеющей в русской научной литературе советской идеологией. «Атеистическая» литература, за редким исключением, обращаясь к данной тематике, использовала одни и те же сюжеты и исторические факты, выставляя в качестве «подпорок» для выводов и заключений бесконечный ряд переходящих от автора к автору «классических» цитат. Как итог - отсутствие объективной оценки этих отношений в отечественной историографии, засилье атеистического взгляда на данную проблему.

Анализ историографии предполагает краткий обзор важнейших трудов посвященных вопросу взаимоотношений церкви и Советского государства.

Историография вопроса ограничена кругом публикаций, посвященных рассмотрению общих вопросов отношений государства и церкви, что, в некоторой степени, подтверждает мысль об истории церкви в России как одной из наименее изученных областей отечественной историографии.

Непосредственно в рассматриваемый период не выходило серьезных работ, ставивших своей целью рассмотрение вопроса отношений церкви и органов власти в лице ВЧК-ОГПУ-НКВД. Так, «Известия ВЦИК» давали общую оценку отношения государства и церкви, сообщались факты насилия над духовенством и монастырями. В сборниках приводились отдельные факты осуществления декрета «Об отделении церкви от государства», сопровождавшихся разорением храмов и «революционным судом».

Нужно подчеркнуть, что специальных работ о взаимодействии центральных и местных властей и церкви не издавалось.

После войны научные труды и издания использовали разнообразный документальный материал для циркуляции положения религии и церкви в СССР. Подтверждением этому служат работы Е.Ф. Грекулова «Православная инквизиция в России», А.И. Виноградова «Свобода совести и религия», Н.С. Гордиенко «Современное православие», где авторы, критически оценивая место и роль РПЦ в советском государстве, не рассматривали детально вопрос отношений церкви и государства в первые годы правления большевиков, а лишь вскользь упоминали об этом периоде.

Эта же тенденция сохранялась и в последующее десятилетие. Так, в работе «Политика советского государства по вопросам религии и церкви»

А.И. Иванов и П.К. Лобазов уделили внимание значению декрета СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», рассмотрели деятельность 8-го отдела Наркомюста в проведении этого декрета, уделили некоторое внимание деятельности НКВД.

Следует отметить, что вышеназванные работы страдали некоторой тенденциозностью в оценке государственно-церковных отношений, особенно религиозной политики Советской власти внутри страны. При этом или вообще, или ничтожно мало внимания уделялось конкретной деятельности органов власти, в том числе ВЧК-ОГПУ-НКВД.

В 90-е годы появляются первые научные исследования, коренным образом пересматривающие прежнюю концепцию истории советского общества, основанные на привлечении ранее засекреченных архивных источников.

В работе А.Н. Лещинского «Время новых подходов. О советских государственно-церковных отношениях» идет речь об искривлениях в работе по отделению церкви от государства, о фактах давления на церковь со стороны государства.

В «Иллюзиях и догмах» В.А. Алексеева более полно рассмотрены проблемы взаимоотношений церкви и государства в первое десятилетие после 1917 года. На основе ранее неизвестных архивных материалов автор рассматривает вопросы о причинах массового закрытия церквей в 20-30-е годы, о репрессиях против духовенства и верующих. Привлечение новых фактов и документов, скрытой и запрещенной литературы позволило изучить влияние и значение ВЧК-ОГПУ-НКВД в расколе РПЦ.

Наиболее полно и серьезно взаимоотношения церкви и карательных органов власти были рассмотрены М.И. Одинцовым. В своих трудах «Государственно-церковные отношения в России. На материалах отечественной истории ХХ века», «Хождение по мукам» и «Государство и церковь. (История взаимоотношений. 1917-1938 гг.)» автор наиболее детально и полно рассмотрел и изучил специфику деятельности НКВД по отношению к церкви, оценил многоаспектность государственно-церковных «баталий» и многообразие подходов к изучению этой темы. Большой его заслугой стал анализ конституционно-правовой базы этих отношений в обществе.

Особого внимания заслуживают диссертационные исследования С.Н. Емельянова «Взаимоотношения государственной власти и Русской православной церкви в Центральном Черноземье в 1917-1922 гг.», где дается глубокий анализ результатов осуществления церковной политики государства на территории Центрального Черноземья, и Л.В. Тюриной «Государство и Русская православная церковь: эволюция отношений 1917-1920 гг.». В этой работе рассмотрен процесс развития диалога между государством и церковью в послеоктябрьский, советский и постсоветский периоды. Имеются достаточно интересные факты и по нашей проблеме.

В 1998 году в г. Курске вышел в свет коллективный труд местных историков Б.Д. Беспарточного, З.Д. Ильиной, В.Г. Карнасевича «Культура и власть: из рассекреченных архивов ВЧК-ОГПУ-НКВД», в которой предлагаются материалы историко-социологических исследований, проведенных по рассекреченным на сегодняшний день документам ФСБ РФ по Курской области. Авторы анализируют механизм политических репрессий и духовно-нравственную атмосферу в обществе в 30-е годы, рассматривая при этом взаимоотношения культуры и власти, государства и церкви. Большинство материалов было опубликовано впервые.

Н.А. Кривова в работе «Власть и Церковь 1922-1925 гг.» подвергла основательному анализу репрессивную политику властей по отношению к тихоновцам. На обширном материале, часть которого была введена в научный оборот впервые, исследователь показала, что основным органом противоречивой политики было руководство ВКП» б», решения которого проводились с помощью ВЧК-ОГПУ, а Советы были лишь ширмой, обеспечивающей прикрытие действиям карательных органов государства.

Русская православная церковь сама проводила исследовательскую работу. Широко привлекается современными историками собранная информация о церковных преследованиях и репрессированном духовенстве.

Не остались в стороне от изучения данного вопроса и современные зарубежные авторы. Так, в трудах немецкого историка Г. Штриккера

«Русская православная церковь в советское время (1917-1991 гг.): материалы и документы по истории отношений между государством и церковью» и канадского Д.В. Поспеловского «Русская православная церковь в ХХ веке» обобщаются идеологические и политические аспекты исследуемого вопроса.

Таким образом, современное состояние историографии проблемы предполагает лишь начало поворота в сторону глубокой научной разработки поставленных вопросов на конкретном историческом этапе с привлечением новейших исторических источников. Деятельность государства в сфере проведения антирелигиозной политики в Красноярском крае требует отдельного исследования.

Целью данной работы является исследование государственно-церковных отношений в первые два десятилетия существования Советской власти с решением следующих конкретных задач:

рассмотреть изменение государственной политики по отношению к церкви в ходе революции и гражданской войны;

рассмотреть государственную законодательную базу церковной политики и практику ее осуществления в первой половине 20-х гг.;

показать организацию, характер и последствия репрессивных мер советской власти против церкви в 1925-1937 гг.;

рассмотреть политику отделения церкви от государства, проследить политику репрессивных мер в Красноярском крае в интересующий период.

Источниковую базу исследования составляют печатные и архивные материалы. К числу печатных относятся периодические издания, указанные выше; опубликованные сборники официальных документов, касающихся деятельности правительства и церкви и религиозной жизни в стране. Среди них: «История советской Конституции. Сборник документов 1917-1957 гг.», «О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и советского правительства», «О религии и церкви. Сборник документов».

Хронологические рамки работы охватывают период с момента становления советской власти и первых декретов, касающихся церкви по 1941 год, начало Великой отечественной войны, когда государство использовало церковь для разжигания патриотических чувств в целях борьбы с гитлеровцами.

1. Православная церковь в годы революции и гражданской войны

Отречение Николая II от престола означало, что РПЦ оказалась не только разъединенной, но и обезглавленной. Церковь не имела к началу революции патриарха и тесной связи центра с периферией. Временное правительство, придя к власти, дало разрешение на созыв Всероссийского Поместного Собора, который и открылся в Успенском соборе Московского Кремля 15 августа 1917 г. Уже на следующий день в храме Христа Спасителя состоялось первое заседание Собора, председателем которого был избран митрополит Тихон. В общей сложности состоялось три сессии Собора: 1-я с 15 августа по 9 декабря 1917 г., 2-я с 20 января по 20 апреля 1918 г. и 3-я со 2 июля по 20 сентября 1918 г.

28 октября Собор вынес важное историческое решение, в соответствии с которым высшая законодательная, административная, судебная и контролирующая власть в РПЦ должна была принадлежать Поместному Собору. Восстанавливалось патриаршество, при этом патриарх подчинялся Собору. После четырех туров голосования Собор избрал трех кандидатов на патриарший престол. 5 ноября 1917 г. в храме Христа Спасителя, вмещавшем 12 тыс. человек, по жребию одиннадцатым патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Московский Тихон (в миру Василий Иванович Белавин). В обстановке Гражданской войны Собор почти не смог обсудить и принять других необходимых решений. В 1921 г. заседая более года, Собор не исчерпал всей своей программы. Это время стало периодом самоопределения РПЦ в новых исторических условиях. Упразднили изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановили патриаршество.

После событий октября 1917 г. советская власть пошла еще дальше. Была развернута борьба за «атеистическое государство». Первые государственные мероприятия по вопросу отделения церкви от государства были проведены уже на следующий день после свержения Временного правительства. Декретом о земле, принятым в ночь с 26 на 27 октября 1917 г., монастыри и церкви лишались своих земель. Этим подрывалось экономическое могущество РПЦ. Вскоре постановлением СНК от 11 декабря 1917 г. школы духовного ведомства передавались в ведение Наркомпроса. Передаче подлежали все церковно-приходские (начальные, одноклассные, двухклассные) школы, учительские семинарии, духовные училища, академии и все другие низшие, средние и высшие школы и учреждения духовного ведомства. При этом их движимое и недвижимое имущество (здания, земельные участки, библиотеки, ценные бумаги и т.д.) также уходило в ведение государства. Тревога служителей Церкви усиливалась еще и от того, что революционный процесс сопровождался значительным количеством эксцессов, жертвами которых становились православные храмы, монастыри, духовные лица. В Петрограде были закрыты дворцовые церкви, конфискована синодальная типография. Ряд облеченных властью деятелей говорили в это время о предстоящем изъятии из храмов священных сосудов, сравнивая причащение с «колдовским актом». Одновременно появляются лозунги: «Попы - это вши на народном теле», «священники - пособники мародеров и помещиков». Наиболее влиятельные представители РПЦ пытались привлечь внимание большевицкого руководства к ситуации, складывавшейся вокруг служителей культа. 10 января 1918 г. митрополит Петроградский Вениамин обратился с письмом в Совнарком, в котором призывал власть «не приводить в исполнение предполагаемого проекта об отобрании церковного достояния».

С резким обличением тех, кто осуществляет нападки на Церковь, выступил в январе 1918 г. патриарх Тихон. Он призвал всех верующих встать на защиту «оскорбляемой и угнетаемой ныне святой матери нашей», противопоставить врагам Церкви «силу властного всенародного вопля». В послании патриарха не содержалось суждений политического характера и не было оценок нового государственного строя с точки зрения политической целесообразности. Однако слова Тихона «анафемствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и, хотя по рождению своему принадлежите Церкви Православной» многими современниками были поняты как анафема советскому строю. Резкий тон заявления патриарха был обусловлен ошибочным убеждением, что новая власть падет в самом скором времени.

Государственный нажим на РПЦ продолжал усиливаться. 20 января 1918 г. Совнарком утвердил декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. Проект декрета, который официально назывался «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», готовился специальной комиссией, в составе которой были А.В. Луначарский, П.И. Стучка, П.А. Красиков, М.А. Рейснер и М.В. Галкин. Подписанный В.И. Лениным и рядом наркомов, декрет объявлял народным достоянием все имущество церковных и религиозных обществ и лишал их права на преимущества и субсидии от государства. Церковь теряла право юридического лица. Все здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдавалось по особым постановлениям местной или центральной власти в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ. Декрет устранял любое вмешательство духовенства в школьную жизнь. Преподавание религиозных вероучений в учебных заведениях запрещалось. Одновременно декрет, развивая положение Декларации прав народов России, провозгласивших свободу вероисповеданий, объявлял о свободе совести: граждане могли исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Запрещалось издавать какие-либо местные законы, которые устанавливали бы преимущества и привилегии одного вероисповедания перед другим. В декрете, однако, содержалось указание на то, что свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, «поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан и Советской Республики». Местным властям давалось право «принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности». Таким образом, декрет завершал серию государственных мероприятий по вопросу отделения церкви от государства. Не удивительно, что в среде священнослужителей он был встречен резко отрицательно.

На местах реализация декрета также встретила существенные трудности. Крестьянство выступило против насильственного «обмирщения» своего традиционного уклада жизни, против ломки незыблемых, как ему казалось, священных православными канонами устоев.

Во исполнении декрета от 20 января 1918 г. у церкви начинают отбирать храмы и монастыри. Эксперт Наркомюста М.В. Галкин, бывший священник и один из авторов проекта декрета, побывав в конце 1918 г. в Новоладожском уезде Петроградской губернии, сделал заключение, что «монастыри благоденствуют по-прежнему. Так, например, в Зеленецком монастыре 28 монахов владеют 42 коровами». Вывод Галкина был категоричным: «Необходимо, не разрушая прекрасно поставленной молочной монастырской фермы, выселить из Зеленецкого монастыря монахов и устроить здесь санаторию или для детей петроградского пролетариата, или же для больных туберкулезом».

В развернувшейся гражданской войне РПЦ оставалась на позиции политического нейтралитета. Еще до прихода большевиков Поместный Собор принял решение не участвовать в сиюминутной борьбе за власть, отказавшись послать делегатов в Парламент. В ноябре 1917 г., к концу восстания московских юнкеров, Собор обратился к обеим сторонам с призывом не мстить, прекратить кровопролитие и проявить милосердие к побежденным. Тогда же было принято решение об отпевании погибших с обеих сторон и выдвинуто обращение ко всему русскому народу покаяться в грехе братоубийства.

Стремился избегать вовлеченности в политические события и патриарх Тихон. Весной 1918 г. перед отъездом на юг к Деникину его посетил известный церковный деятель князь Трубецкой. Тихон дал понять, что отказывает в благословении войскам белого движения. В своем послании от 8 октября 1919 г. патриарх запрещал духовенству становиться на сторону белых и публично их поддерживать. В тот момент это обстоятельство очень беспокоило вождей контрреволюции.

Серьезным потрясением для Церкви стало повсеместное вскрытие мощей, с особой силой развернувшееся в 1919 г. Специальное постановление по этому поводу было издано Наркоматом юстиции в феврале 1919 г. Вскрытия производили особые комиссии в присутствии священнослужителей. В ходе операции составлялись протоколы. Если в результате вскрытия обнаруживалось, что мощи не сохранились в целостном виде, это обстоятельство использовалось для атеистической пропаганды и выдавалось за сознательный обман и подделку. Всего до осени 1920 г. было проведено 63 публичных вскрытия. Эти акции продолжались и в последующие годы.

Попытки верующих и духовенства оказывать сопротивление властям заканчивались, как правило, арестами, судами и высылками. Общее количество «погибших за Церковь» в годы гражданской войны составило около 12 тыс. мирян, несколько тысяч человек приходского духовенства и монашествующих, а так же 28 архиереев (высшего духовенства РПЦ).

Таким образом, в период революции и гражданской войны большевики сразу же начинают медленно, но верно разрушать веками складывавшийся привычный уклад жизни русского человека. Декрет о свободе совести, по которому человек мог исповедовать любую религию, или мог не исповедовать никакой, положил начало антирелигиозной политике. Затем начинается вскрытие мощей и уничтожение множества людей. Дальнейшая политика по отношению к церкви не предполагает послаблений, а наоборот, ужесточается.

2. Советская власть и православие в первой половине 1920-х гг.

Весной-летом 1921 г. на Советскую Россию обрушилась катастрофа - засуха и губительный голод охватил обширные территории Поволжья, Приуралья, Северного Кавказа, Украины и Крыма. Свыше 33 млн. человек оказались затронуты этим бедствием, несколько миллионов погибли от голода.

Под председательством патриарха Тихона в стране был образован «Всероссийский общественный комитет помогающий голодающим» (Помгол), в который вошли известные общественные деятели, большей частью бывшие кадеты: Прокопович, Кусков, Кишкин (комитет тут же получил в народе наименование «Прокукиш» (по первым буквам его организаторов). Комитет помощи голодающим производил сбор средств и распределял помощь, поступавшую из-за рубежа. В конце августа 1921 г. Помгол был распущен, а на его месте возникла «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИК. Не смотря на это, Церковь продолжала работу по сбору средств для пострадавших. Советская власть со своей стороны дала указания на места о том, чтобы «никаких препятствий церковным сборам не ставить». Собранные деньги могли сдаваться приходами «или непосредственно в местные финотделы, или направляться по желанию приходов в распоряжение высших органов».

В середине февраля 1922 г. Патриарх Тихон призвал церковноприходские советы жертвовать на нужды голодающим драгоценные украшения, не имеющие богослужебного употребления. Вслед за этим 23 февраля 1922 г. ВЦИК принял декрет «О порядке изъятия церковных ценностей, находившихся в пользовании групп верующих». Начавшаяся реализация декрета привела к кровавым столкновениям представителей власти и верующих. Политбюро ЦК РКП (б) было вынуждено принять решение о временной приостановке изъятия ценностей. Однако уже 19 марта В.И. Лениным было подготовлено письмо для членов Политбюро, в котором указывалось, что «именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией». В письме подчеркивалось, что в сложившихся условиях «громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае не будет в состоянии поддержать горстку черносотенного духовенства». Указание Ленина, таким образом, преследовало две цели: обеспечить помощь голодающим районам страны и в тоже время подорвать значение Церкви, уменьшив ее влияние на население.

Изъятие церковных ценностей сопровождалось многочисленными эксцессами. В результате в апреле-мае 1922 г. В Москве прошел процесс 54 священников и мирян РПЦ, обвиненных в отказе от выдачи ценностей, на котором 11 человек были приговорены к высшей мере наказания. Сразу после того, как трибунал вынес свое решение, Л.Б. Каменев внес в Политбюро вопрос об отмене приговора. В отношении 6 осужденных было принято решение наказание смягчить. Каменев продолжал настаивать на помиловании остальных обвиняемых. Письменное предложение в Политбюро было рекомендовано внести Л.Д. Троцкому. 14 мая 1922 г. Он представил заключение, в котором указывалось, что оснований для смягчения участи пяти осужденных не имеет. Спустя несколько дней Политбюро согласилось с этим выводом. Патриарха Тихона, выступавшего свидетелем на суде, в тот момент не рискнули привлечь к ответственности.

Настаивая на суровом наказании организаторов антиправительственных выступлений, советское руководство в то же время стремилось заручиться поддержкой рядового духовенства. В секретной директиве, адресованной партийным и советским органам Петроградской губернии «Об отношении к сектам и политике в отношении религиозных групп вообще» прямо указывалось: «Ни в коем случае не применять к рядовому духовенству исключительных мероприятий, как, например, назначение на особенно тяжелые, грязные работы, как чистка отхожих мест».

Одной из главных задач большевистского руководства в начале 1920-х гг. стал подрыв РПЦ в массах. Еще в 1920 году ВЧК участвовало всеми силами в развале РПЦ. Об этом писал Дзержинский (председатель ВЧК) М.Я. Лацису (зав. отделом ВЧК) в декабре 1920 года:

«…Мое мнение: церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику должна вести ВЧК, а не кто-либо другой… Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов».

Эта же мысль подчеркивается в записке Т.П. Самсонова (зав. отделом ВЧК) в декабре того же года:

«Линия, принятая ВЧК, по разрушению религии с практической стороны, в принципе, верна, за исключением вопроса о возможности разложения религии из центра, через лиц, занимающих высшие посты церковной иерархии.

Секретный отдел ВЧК за последнее время в своих планах по разложению церкви сосредотачивает все свое внимание именно на поповскую массу, и что только через нее мы сможем путем долгой напряженной и кропотливой работы разрушить и разложить церковь до конца».

25 марта 1922 г. на места была разослана секретная циркулярная телеграмма ЦК РКП(б) за подписью секретаря ЦК В.М. Молотова, в которой указывались пути решения этой проблемы: «нужно расколоть попов или, вернее, углубить и заострить существующий раскол». Действительно, в 1922 г. раскол в Православной Церкви стал фактом. Группа петроградских священников: А.И. Введенский, А.И. Боярский, Е. Белков и другие в мае 1922 г. потребовала от патриарха Тихона оставить патриарший престол. Обновленцы (обновленческое течение в РПЦ оформилось еще в дооктябрьский период) выступили за организацию суда над «виновниками церковной разрухи» и объявили о создании Высшего Церковного Управления (ВЦУ), которое 15 мая приняло на себя ведение всех церковных дел в России. Тогда же обновленцы созвали учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование группы под названием «Живая Церковь». Деятельность «Живой Церкви» негласно поощрялась властью, официально заявлявшей о своем невмешательстве во внутренние дела служителей культа. Ареной ожесточенной борьбы обновленчества с РПЦ стал очаг раскола - Петроград. В 1923 г. из 123 Петроградских храмов 113 принадлежали обновленцам.

О том, что партии большевиков уделяли огромное значение «церковной работе», свидетельствует тот факт, что Троцкий в одном из своих писем членам Политбюро в мае 1922 г., критикуя недостаточно активную работу газет «Правда» и «Известия», отмечал: «Мельчайшая генуэзская дребедень занимает целые страницы, в то время как глубочайшей духовной революции в русском народе отводятся задворки газет». Ленин, ознакомившись с письмом Троцкого, эту фразу подчеркнул и сделал приписку: «Верно! 1000 раз верно! Долой дребедень!».

Попытки расчленить Церковь начались уже в 1919 г., когда был образован Исполнительный комитет по делам духовенства, так называемый «Исполкомдух». Однако он, по мнению чекистского руководства, «принял ложное направление» и стал приспосабливать РПЦ к новым условиям, за что был распущен. Несостоятельным оказались в этом отношении и попытки ВЧК раскола Церкви через некоторых духовных деятелей, каким был, например Владимир Путята (Пензенский). Осенью 1919 г. После неудачной попытки примирения с патриархом Тихоном Путята возглавил «Свободную народную Церковь» и объявил о разрыве с РПЦ.

Активную работу по разложению Церкви развернул Секретный отдел ВЧК. Заведующий этим отделом Т.П. Самсонов в конце 1920 г. докладывал Ф.Э. Дзержинскому о том, что «религию не сможет разрушить никакой другой аппарат, кроме аппарата ВЧК». Данный путь считался верным по той причине, что «низшее поповство, освободившись от волчьих когтей больших церковных волков», иногда совершенно искренне работало с советской властью.

Тех священнослужителей, которые отказывались примкнуть к обновленцам и пользовались популярностью у широких народных масс, нередко ждала печальная участь. В своей книге «Архипелаг Гулаг» А.И. Солженицын описывает эти события так: «Весной 1922 года Чрезвычайная Комиссия по борьбе» с контрреволюцией и спекуляцией, только что переназванная в ГПУ, решила вмешаться в церковные дела. Надо было произвести еще и «церковную революцию» - сменить руководство и поставить такое, которое лишь одно ухо наставляло бы к небу, а другое к Лубянке. Такими обещали стать живоцерковники, но без внешней помощи они не могли овладеть церковным аппаратом. Для этого арестован был патриарх Тихон и проведены два громких процесса с расстрелами: в Москве - распространителей патриаршего воззвания, в Петрограде - митрополита Вениамина, мешавшего переходу церковной власти к живоцерковникам. В губерниях и уездах там и здесь арестованы были митрополиты и архиереи, а уж за крупной рыбой, как всегда, шли косяки мелкой - протоиереи, монахи и дьяконы, о которых в газетах не сообщалось. Сажали тех, кто не присягал живоцерковному обновленческому напору.

Священнослужители текли обязательной частью каждодневного улова, серебряные седины их мелькали в каждой камере, а затем и в каждом Соловецком этапе».

Так, летом 1922 г. в Петрограде состоялся процесс по делу о церковных ценностях. На скамье подсудимых в этот раз оказалось 86 обвиняемых. По мнению властей, они так или иначе были причастны к волнениям, которые происходили при изъятии ценностей из петроградских церквей. Главным свидетелем обвинения выступил протоирей В. Красницкий. Трибунал приговорил митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), профессора Ю.Л. Новицкого, И. Ковшарова к смертной казни. Часть осужденных получила различные сроки лишения свободы, а 22 человека были оправданы. В ночь с 12 на 13 августа 1922 г. приговор в отношении четырех осужденных был приведен в исполнение. Спустя 70 лет (1992 г.) митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин был причислен к лику русских святых.

После Петроградского процесса 1922 г. борьба с Тихоновской Церковью была продолжена. 13 октября Секретариат ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос о создании комиссии по антирелигиозной пропаганде (антирелигиозной комиссии). После своего оформления эта комиссия выработала правила о ввозе в страну религиозной литературы, установила порядок регистрации религиозных обществ. Каждые две недели председатель комиссии должен был представлять в Политбюро доклад о проделанной работе.

Вопросы антирелигиозной пропаганды были предметом специального обсуждения и на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. В резолюции «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды» предусматривалось увеличение издания научно-популярных книг и брошюр, расширение устной пропаганды, введение антирелигиозного просвещения в систему школьного образования. К этому времени уже сложились основные формы антирелигиозной работы. Первомайские демонстрации вместо крестных ходов, октябрины вместо крестин. Советская власть искала не стандартных способов борьбы с религией: Насаждения нового социалистического быта, от матери к пионеру, от пионера к комсомольцу. Новые лица, новой социалистической России. Идеологи совершенной пролетарской культуры собирались из несовершенного людского материала создавать невиданного нового человека, (но большинство из таких обрядов не прижилось, а в 30-е годы были отменены).

С 1919 г. издавался журнал «Революция и церковь», в 1922 г. начался выпуск популярной газеты «Безбожник». В 1925 г. создается «Союз безбожников», который в 1929 г. превратится в «Союз воинствующих безбожников».

В эти годы развернули свою деятельность: Общество воинствующих материалистов, Петроградское научное общество марксистов и другие организации. В газетах того времени публикуются целые подборки пословиц и поговорок, раскрывающих «истинное» отношение народа к служителям Церкви: «Попы, что клопы», «Попы да черти - одной шерсти», «Завистлив, что поповские глаза», «Поповского брюха не наполнишь» и т.д.

Патриарх Тихон в условиях разворачивавшихся гонений на Церковь отказался покинуть Россию, несмотря на предложения близких к нему людей. С декабря 1918 г. он находился под домашним арестом на своем подворье, в нижнем этаже которого располагались 3 красноармейца. 16 июня 1923 г. Тихон был освобожден из-под ареста. В печати появилось заявление, в котором он раскаивался в «антисоветских поступках». В послании от 1 июля патриарх отмечал: «Сознавая свою виновность перед Советской властью, выразившуюся в ряде наших пассивных или активных антисоветских действиях, т.е. в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, анафемствовании Советской власти, возражении против Брестского мира, мы каемся и скорбим о жертвах, получившихся в ряде этой антисоветской деятельности… Церковь аполитична и не желает быть «ни белой, ни красной» церковью».

В конце 1924 г. здоровье Тихона резко ухудшилось. 7 апреля 1925 г. после состоявшейся незадолго до этого операции на зубах патриарх скончался (он был причислен к лику русских святых в 1989 г.). В своем завещании Тихон призывал всех «не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть - действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебима.

Таким образом происходит эволюция отношений советского государства и церкви. Советская власть и в этот период не дает никаких послаблений в отношении церкви, и даже наоборот, усиливает гонения на священнослужителей, ужесточает антирелигиозные меры. Со стороны духовенства в этот период происходит осознание того, что вряд ли им удастся добиться каких-то серьезных послаблений от властей, тем более после смерти патриарха Тихона, в лице которого священнослужители видели единственного защитника церкви.

2. Отношения церкви и советской власти во второй половине 20-х -30-е гг.

В день погребения патриарха, 12 апреля 1925 г., стали известны имена трех митрополитов, которые по завещанию Тихона должны были возглавить РПЦ. Поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел, находясь вне Москвы, не могли этого сделать, в обязанности патриаршего местоблюстителя вступил митрополит Петр. Однако уже в декабре 1925 г. он был арестован. После этого руководство Церковью перешло к заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию.

Во второй половине 20-х гг. давление на Церковь со стороны государства усилилось. В это время главным местом заключения для священнослужителей был Соловецкий лагерь особого назначения. К 1926 г. там находились 24 епископа. 7 июля 1926 г. появилась знаменитая «Памятная записка Соловецких епископов», обращенная к правительству СССР. В ней говорилось о необходимости «положить конец прискорбным недоразумениям между Церковью и Советской властью, тягостным для Церкви и напрасно осложняющим для государства выполнение его задач».

19 августа 1927 г. «Известия» опубликовали обращение временного патриаршего Синода, которое было подписано рядом известных митрополитов и архиепископов. В нем священнослужители заявляли, что они хотят «быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи». Делая шаг навстречу советской власти, служители Церкви порицали часть верующих за недостаточное осознание ими «всей серьезности совершившегося в нашей стране». Утверждение новой власти, отмечалось в обращении, многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и поэтому недолговечным. При этом люди забывали, что «случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предначертанной ему цели». Данное послание далеко не всеми иерархами Церкви было принято и одобрено, однако заявление о лояльности в отношении советской власти никем не бралось под сомнение.

В последующие годы РПЦ в значительной степени разделила судьбу всего советского народа. В начале 1929 г. Л.М. Кагановичем на места была направлена директива, в которой подчеркивалось, что религиозные организации являются единственной легально действующей контрреволюционной силой, имеющей влияние на массы. Начинается широкое применение административных мер в борьбе с религией. 8 марта 1929 г. ВЦИК и СНК издали новое постановление о религиозных объединениях, которым запрещалось осуществлять благотворительную деятельность, обучать религии частным образом и т.д. По стране прокатилась волна массового закрытия церквей. К 1928 г. РПЦ имела более 30 тыс. приходов - 2/3 от дореволюционного количества. После этого число храмов стало резко сокращаться. В 1928 г. было закрыто 534 церкви, в 1929 г. 1119. В Москве из 500 храмов к началу января 1930 г. оставалось 224, а через два года - 87 церквей. В Орле к 1930 г. не осталось ни одной действующей православной церкви.

Закрытые храмы нередко использовались под производственные цеха, склады, квартиры и клубы, а монастыри - под тюрьмы и колонии. Разворачивавшееся социалистическое строительство требовало в те годы огромного количества средств, которых катастрофически не хватало. По этой причине церковные ценности, как сравнительно легкий и доступный источник пополнения бюджета, вновь стали привлекать все более пристальное внимание государства. 24 февраля 1930 г. хозяйственный отдел ОГПУ направил в секретариат председателя ВЦИК письмо с просьбой о разрешении снять позолоту с куполов храма Христа Спасителя. В ходатайстве отмечалось, что на купола этого храма в свое время было израсходовано свыше 20 пудов золота «прекрасного качества». В документе подчеркивалось, что 20 пудов золота, или «1/2 миллиона валюты», остающиеся на куполах, являются «излишней для СССР роскошью, а реализация золота будет большим вкладом в дело индустриализации страны». Наркомат финансов возражений против проведения этой операции не имел. Закрашивать купола, как предполагалось первоначально, не стали. В 1931 г. храм Христа Спасителя был просто взорван.

Колокола снимались с колоколен по всей стране. Часто это делалось под предлогом того, что они мешают слушать радио. В 1932 г. в связи с тем, что в Москве ударными темпам» шло строительство здания Публичной библиотеки им. В.И. Ленина, было принято решение о снятии с восьми московских церквей колоколов с целью получения 100 т металла, требующегося «для бронзовых горельефов» по фасаду здания.

В целях законодательного ограничения религиозной пропаганды в 1929 г. в Конституцию СССР была внесена поправка, которая ограничивала религиозную деятельность церковными стенами. В то же время право на антирелигиозную пропаганду было оставлено в силе. В 1930 г. в своем интервью иностранным корреспондентам митрополит Сергий был вынужден заявить, что религия в СССР не преследуется и что все аресты священнослужителей являются следствием их противозаконной деятельности. Положение патриаршего местоблюстителя некоторые тогда сравнивали с положением кур «в садке кухни повара. Приходит день, и из садка выхватывается следующая жертва».

В 1932 г. «Союз воинствующих безбожников» принял свой пятилетний план, в котором намечал поэтапно добиться закрытия всех духовных школ, лишить священнослужителей продовольственных карточек, провести массовое закрытие церквей, запретить написание религиозных сочинений и изготовление предметов культа, выслать всех «служителей культа» за границу и закрепить достигнутые успехи. После приостановления в 1931 г. волны массового закрытия церквей в 1934 г., она вновь прокатилась по стране и сопровождалась арестами, высылками священнослужителей и активных прихожан.

Несмотря на широкое распространение практики административного давления на религиозные организации, были силы, которые делали попытки привлечь руководство партии и страны к неблагополучной обстановке в государственно-церковных отношениях, к ошибкам антирелигиозного движения. И большая роль здесь принадлежит Постоянной комиссии по вопросам культов, в состав которой входили представители НКВД и ОГПУ. После того, как в 1930 г. были упразднены союзные, республиканские Наркоматы внутренних дел, Комиссия оставалась единственным государственным органом, на который возлагалась обязанность общего руководства и наблюдения за проведением в жизнь законов о культах на всей территории РСФСР.

В своей деятельности центральная и местные комиссии по вопросам культов руководствовались инструкцией «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах» (утверждена Президиумом ВЦИК 30.01.1931 г.), в которой были определены их права и обязанности. Так, им предоставлялось право давать советским органам разъяснения по религиозным вопросам, рассматривать жалобы верующих и вести общий учет религиозных объединений, требовать от них различные отчеты и статистические данные.

Соприкасаясь с реальной религиозной обстановкой в стране, анализируя информацию с мест о практике проведения в жизнь положений и норм постановления «О религиозных объединениях», Комиссия оперативно информировала центр о выявляемых нарушениях, вносила предложения по урегулированию конфликтных ситуаций. Комиссия настояла на принятии специального циркуляра в адрес местных органов, в котором осуждались перегибы в осуществлении религиозной политики и предписывалось не предпринимать никаких мер, направленных вопреки законам против служителей культа.

Комиссия, как никакой другой орган, могла оперативно оценить, какие из принимаемых законов, инструкций и циркуляров, регулирующих сферу деятельности религиозных организаций и духовенства, требуют срочной корректировки или отмены. Так было, к примеру, с практикой налогообложения молитвенных зданий и духовенства. Подтверждение тому находим в архивах УФСБ Курской области.

К середине 1937 г. в настроениях партийного и советского актива получило широкое хождение и поддержку мнение о необходимости полной ликвидации законодательства о культах и постановления «О религиозных объединениях» ВЦИК и СНК РСФСР, который якобы создал организационную основу для оформления наиболее активной части церковников в широкую и разветвленную организацию, враждебную Советской власти.

Выступая против настроений такого рода, П.А. Красиков от имени Комиссии по культовым вопросам настойчиво указывал, что главная причина обострения религиозной ситуации заключается не в самом факте наличия «антисоветской деятельности», а в перегибах при решении религиозного вопроса, неправильном применении закона, форсировании процесса ликвидации религии. Он предупреждал о росте недовольства среди верующих, о нарастании волны беззаконий и нарушений местными властями законодательства о культах. Им же было внесено предложение о совершенствовании последнего. Проекты союзного законодательства «Об отправлении религиозных культов и о молитвенных зданиях» из 18 и 24 статей были направлены в директивные органы в августе 1937 г., однако ответа не последовало. И более того, центральная и местные Комиссии по культовым вопросам при Президиуме ЦИК СССР были упразднены. Единственной государственной структурой, занимающейся Церковью, стал специальный отдел НКВД.

30 августа 1937 г. вышел оперативный приказ Ежова за №00447, в результате которого было уничтожено множество людей. В этом приказе «церковники» были отнесены к «антисоветским элементам». С 5 августа по заранее установленным лимитам по всей стране начались массовые расстрелы. Становилось ясным, что в условиях обостряющейся внутриполитической и международной обстановки конструктивное решение религиозного вопроса и отношений власти и церкви откладывается на неопределенный срок. Поэтому вопросы о церкви переходят на задний план, а, далее во время Великой Отечественной войны, церковь приобретает довольно значимую роль в борьбе народа против фашистов, и власти успешно это используют. Но по окончании войны Церковь, как известно, снова подвергается гонениям.

Заключение

Отличительной особенностью дореволюционной России была высокая степень ее религиозности. Стремление большевиков оторвать народ от исторической традиции явилось одной из причин их жестокого давления на Русскую православную церковь. С первых дней Советской власти началось активное вмешательство государства в церковные дела, что подтверждают принятые правительством «юридические акты».

Борьба с религией представляла собой своеобразную «битву за умы». Коммунисты частично преуспели в своей агитации среди молодежи, но сломить пассивное сопротивление церкви им не удавалось. Воинствующее, зачастую безграмотное безбожие, насаждаемое административными методами, не имело шансов на успех. В конце двадцатых годов большая часть населения страны, особенно старшее поколение, оставалась верующей и не намерена была рвать с православием. Моральный и нравственный авторитет церкви был еще высок. Она выступала реальной, едва ли не единственной силой, препятствующей революционному экстремизму. Бесцеремонное вмешательство государства в права церкви не могло не вызвать, как среди служителей культа, так и просто верующих, движение протеста. Конфликту властей с православной церковью, другими религиозными течениями в значительной мере способствовало и состояние дел в деревне. Поэтому новый виток репрессий в отношении духовенства, связанный с крестьянскими волнениями, сопровождавшими сплошную коллективизацию, был неизбежен.

Придя к власти, большевики рассматривали борьбу с религией как часть своего просветительского долга. В лице же церкви уничтожался «идеологический конкурент».

Параллельно разгрому церкви шло тотальное разрушение традиционной народной морали и нравственности. Образовавшийся вакуум на долгие годы был заменён верой в коммунистическую партию, в её идеалы. Эта «псевдорелигия» лежала в основе жизнерадостного мироощущения значительной части советских людей. Отказ от веры в Бога привел к обожествлению вождей, на смену библейским заповедям «Не убий!» и «Возлюби ближнего своего!» пришли лозунги «Смерть диверсантам!» и «Берегись шпионов!». На постулатах вседозволенности, жестокости, насилия и революционной целесообразности воспитывались новые кадры, развернувшие геноцид против собственного народа.

Позитивной приметой произошедших в стране преобразований стало предоставление исследователям и общественности документов из архивов российских спецслужб. Стали доступны архивные материалы ВЧК-ОГПУ-НКВД, что позволило ознакомиться с директивами государственных и партийных инстанций о задачах органов безопасности по контролю над политическими настроениями различных слоев советского общества, с данными о количестве, социальном и национальном составе, вероисповедании арестованных, осужденных и высланных по обвинениям в контрреволюционных преступлениях граждан.

Православные священнослужители и верующие были одной из наиболее значительных категорий граждан, подвергшихся гонениям и террору. И это неслучайно, потому что изначально большевики рассматривали борьбу с религией как часть своего просветительского долга.

Изучение так называемых «церковных дел» показывает, что все они имеют ряд особенностей: всем проходящим по ним предъявляются обвинения, как правило, по статьям антисоветская агитация и контрреволюционная деятельность Повод находился легко, например: разговоры о том, что времена настали смутные, церкви закрываются, духовенство притесняют; тайный постриг или предоставление своего дома для ночевки священнику, изгнанного из родных мест. Часто следователи не задумываясь, а может в силу уверенности в непогрешимости в своих деяниях, вносят в обвинительные заключения фразу-штамп «клеветал, что священники арестовываются, а церкви закрываются».