Борьба партий в период религиозных войн во Франции второй половины XVI века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

«Костромской государственный университет имени Н. А. Некрасова»

Кафедра Всемирной истории и историографии

Курсовая работа

Тема: Борьба партий в период религиозных войн во Франции второй половины XVI века

Выполнила: Веселова Е. М.

Научный руководитель: к.и.н., доц., Шигарева А. Н.

Кострома 2014

Оглавление

Введение

Глава I. Католики и протестанты: этапы противостояния

§1. От политики веротерпимости до Варфоломеевской ночи

§2. Апогей противостояния: Варфоломеевская ночь

Глава II. Деятельность партий до Нантского эдикта

§1. Протестанты: государство в государстве

§2. Католическая партия: Лига и лигисты

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Актуальность. Религиозные войны во Франции - совокупность острых идеологических и социально-политических конфликтов позднего Средневековья. Религиозные противоречия являются одной из основных проблем, сопровождающих человечество на протяжении всей его истории, потому как религия часто служит знаменем для политической борьбы как внутри стран, так и на международной арене. Кроме того, обострение данной проблемы в последние десятилетия, в частности вопрос об участии армии во внутренних общественных конфликтах, говорит сегодня о необходимости изучения религиозных конфликтов прошлого, для того чтобы суметь ответить на многие вопросы современности.

Объектом исследования стали религиозные войны во Франции второй половины XVI века. Предмет исследования - этапы противостояния католической и протестантской партий, периоды эскалации конфликта и деятельность обеих сторон на пути к примирению.

Хронологические рамки определяются 60 - 90 - ми годами XVI века, то есть непосредственно тем периодом, когда проходили все религиозные

Историография проблемы. Религиозные или гражданские войны, которыми обернулось реформационное движение во Франции, стали предметом широкого изучения среди исследователей. Различные аспекты этих конфликтов волновали особенно французских историков, как исключительно национальная трагедия.

Так, в зарубежной французской историографии можно выделить несколько этапов изучения данной проблематики.

В XIX веке историк, представитель романтической школы в буржуазной историографии 1830 - 40-х г.г., Жюль Мишле, создав в 1858 году «Историю Франции», где целый раздел посвятил религиозным войнам. Мишле делает своим главным героем народ и потому враждебно относится к католической церкви, и к католикам, виновным в резне.

Наиболее активно религиозно-политический конфликт во Франции изучался в XX веке. 1930 - 60-е г.г. - время плодотворного изучения различных аспектов французской Реформации: от Варфоломеевской ночи в книге «Резня в ночь на Святого Варфоломея» до судьбы последнего Валуа в книге «Генрих III», историка и дипломата Филиппа Эрланже, а также знаменитого представителя первого поколения историков «Школы Анналов» - Люсьена Февра.

В качестве серьезного исследования общего характера о религиозно-политическом конфликте во Франции, созданном в 1960-х г.г. следует назвать Жоржа Ливе и его монографию «Религиозные войны».

1970 - 80-е г.г. - период появления новых оценок и взглядов на устоявшиеся факты, Работа Жаннин Гарриссон «Протестанты в 1559-1598 г.г.», которая изучала феномен южного протестантизма. Другая ее работа - «Набат призывает к резне» Среди английских исследователей, которые занимались проблемами Реформации во Франции, в частности наиболее ее яркого аспекта - Варфоломеевской ночи, можно назвать Н. М. Сютерланд.

С 1990 - 2000-х г.г. - время выхода новых работ, подвергающих пересмотру старые интерпретации и знаменующих собой разработанность темы в совершенно новом ракурсе.

Так, исследователь Жан Луи Буржон в вопросе о всеобщей расправе над протестантами снимает всю ответственность с короля и правительства.

Другие историки, представляющие школу Дени Рише по исследованию социальных структур общества, - французский историк Роберт Десимон и немецкая исследовательница Барбара Дифендорф в своих статьях «Варфоломеевская ночь и парижская “ритуальная революция”» и «Варфоломеевская ночь и парижская буржуазия» соответственно считают, что антигугенотская реакция была спонтанна, а причины резни кроются в глубоких социальных изменениях в обществе.

Личности Маргариты де Валуа, как непосредственной очевидицы и участницы религиозных войн, исследователи стали уделять внимание сравнительно недавно в рамках нового направления в исторической науке - гендерной истории, в частности, профессор ренессансной литературы в Университете Сент-Этьен Элиан Вьенно выпустившая монографию «Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа», изданную в Париже в 1993 г.

В новом ракурсе взглянул на французскую Реформацию историк Дени Крузе, который давно работает над проблемой религиозного насилия в XVI веке. через все работы Крузе: «Ночь Святого Варфоломея: утраченная мечта о Возрождении», «Король и насилие: из истории французского абсолютизма», «Монархическая власть и таинство смысла: сообщение о Варфоломеевской резне» проходит мысль о «преступлении во имя любви» - превентивной акции по устранению вождей гугенотов ради поддержания всеобщей гармонии и мира.

К исследованиям, дающим общую характеристику ситуации во Франции второй половины XVI века, можно отнести «Историю Франции» Ж. Карпантье, Ф. Лебрена.

Таким образом, французская историография с некоторыми включениями в нее английской по данной проблеме достаточно обширна и продолжает сегодня развиваться, восполняя пробелы и затрагивая новые аспекты.

Отечественная историография религиозных войн во Франции делится на дореволюционную, советскую и современную.

В дореволюционной историографии изучением французской Реформации занимался И.В. Лучицкий. В своем труде «Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции» он рассмотрел социальный состав гугенотского движения.

Советская историография представлена рядом обобщающих работ по вопросам социально-экономических, политических и культурных проблем по истории Франции данного периода. Например, крупнейшей исследовательницей гражданских войн во Франции была А. Д. Люблинская, заслугой которой является собрание и публикация письма современников, рисующих общую социально-политическую ситуацию в королевстве в первый период гражданских войн: с 1562 - 1572 годов.

Постсоветская историография представлена трудами С. Л. Плешковой: «Екатерина Медичи. Черная королева», в которой смягчает классическую концепцию о виновности Екатерины Медичи в развязывании общенациональной трагедии. В статье «Реальности и мифы Варфоломеевской ночи» исследовательница предпринимает усилие найти и отделить объективную сторону действий в Варфоломеевскую ночь от устоявшейся мифологемы о ней.

Другая исследовательница гражданских войн во Франции - И. Я. Эльфонд боролась с мифами по данной тематике, в частности, в своей статье «Варфоломеевская ночь: рождение мифа». А также она затронула аспект - жизни и деятельности адмирала Колиньи.

Крупнейший исследователь средневековой Франции П. Ю. Уваров в статье «Новые версии старого преступления», открывающей сборник «Варфоломеевская ночь: Событие и споры» делает краткий обзор событий религиозных войн и проводит анализ концепций о Варфоломеевской ночи. Также в коллективном труде «История Франции» совместно с Арзаканяном М. Ц. и Ревякиным А. В. в главе 4 «Франция в XVI веке. Валуа-Ангулемы» разбираются сами религиозные войны.

Современный исследователь Артеменков М.И. в своей статье «Религиозная политика королевского двора накануне религиозных войн во Франции (1561 - 1562)» анализирует политику веротерпимости, курс на которую был взят королевской властью.

Сравнительно недавним исследованием на фоне обширной литературы о различных аспектах французской Реформации выглядит труд Метелкиной Ж. С. о военном лидере гугенотской оппозиции - Гаспаре де Колиньи,- «Великий план Гаспара Колиньи». В другой своей статье «Католики и гугеноты во Франции XVI в.: конфликты и пути их решения» Метелкиной представлен аспект религиозного конфликта во Франции в 60 - 70-х г.г. XVI века - усилия противоборствующих сил.

Таким образом, отечественная историография в сравнении с зарубежной французской характеризуется не слишком обширным спектром исследований, имея в своем запасе еще много аспектов, оставленных без внимания. Но, тем не менее, проблемы французской Реформации, явления, на первый взгляд, далекого от нас, продолжают волновать российских историков.

Цель работы - исследовать религиозные войны во Франции как следствие реформационного движения с точки зрения рассмотрения содержания и особенностей противостояния католической и протестантской партий.

Исходя из поставленной цели, в исследовании можно определить следующие задачи:

1. Показать основные этапы борьбы католической и протестантской партий.

2. Проанализировать политику веротерпимости, избранную королевской властью после окончания Итальянских войн.

3. Изучить причины, ход и последствия Варфоломеевской ночи на основе свидетельств современников.

4. Проследить деятельность обеих партий после Варфоломеевской ночи и до Нантского эдикта. Источники. Все источники, используемые в исследовании, можно разделить по видовому признаку на 3 группы:

I группа - законодательные акты

К этой группе можно отнести: - эдикты - королевские указы, «Январский эдикт» 1562 г, Амбуазский эдикт 1563 г., Сен-Жерменский эдикт 1570 г., Булонский эдикт 1573 г., эдикты в Болье 1576 г. и в Пуатье 1577 г.

- наказы и резолюции Генеральных Штатов, постановления Парижского Совета - Совета девяти и провинциального органа - Совета шестнадцати.

II группа - делопроизводственная документация

К этой группе относятся:

- деловая переписка, включающая в себя письма королевских особ - Карла IX, Екатерины Медичи королевским наместникам в провинциях и наоборот: письмо Карла IX виконту Жуайезу, письмо графа Танда Екатерине Медичи; письма духовных лиц - письмо, написанное отцом Иоахимом Опсером, заместителем приора коллежа де Клермон аббату Санкт-Галлена.

- донесения иностранных послов, их секретарей и агентов,- доклад Хуана де Олеги, секретаря посла Испании, донесение шевалье де Гомикура, агента герцога Альбы в Париже и т.д.

- мирные договоры, заключенные королевской властью с протестантами внутри страны, мирный договор в Лонжюмо 1568 г., Немурский мирный договор 1585 г., мир во Флеи 1580 г. и т.д.

III группа - документы личного происхождения

- мемуары и воспоминания политических и военных деятелей. В первую очередь, это мемуары Маргариты де Валуа, составленные ею в 1590-х г.г., спустя почти 20 лет после трагических событий, также мемуары непримиримого гугенота, солдата, поэта, публициста и историка Теодора Агриппы д'Обинье.

- рассказы очевидцев событий, в частности свидетелей резни, покушения и убийства Колиньи, дня баррикад в Париже 12 мая 1588 г.: резня глазами австрийского студента, рассказ об убийстве Колиньи капитана Штудера фон Винкельбаха, командира отряда швейцарцев; убийство Колиньи, описанное парижским кюре, день баррикад в свидетельстве участника, историка де Ту, которые также помогли нам лучше понять историческую обстановку того времени и объективно разобраться в мотивах поступков власти и обеих партий.

Таким образом, только комплексный и критический анализ источников позволил нам воссоздать объективную внутреннюю ситуацию во Франции в период религиозных войн второй половины XVI века, и, вместе с тем, проследить этапы противостояния католической и гугенотской партий в данный период.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее можно в дальнейшем использовать в научных исследованиях, а также в школьном курсе региональной истории.

Структура работы. Курсовая работа состоит из введения, 2-ух глав, подразделяющихся на параграфы, заключения, списка источников и литературы.

Глава I. Католики и протестанты: этапы противостояния

§1. От политики веротерпимости до Варфоломеевской ночи

Религиозные войны во Франции явились затяжным конфликтом, длившимся почти сорок лет с 1562 по 1594 г.г., который носил общенациональный характер, и в то же время был в своем составе политическим, экономическим и социальным кризисом. Современники, а также традиционная историография называли справедливо эти войны гражданскими, поскольку религия здесь была лишь ширмой для политических амбиций враждующих сторон.

После смерти Генриха II в результате несчастного случая на рыцарском турнире 10 июля 1559 года, обстановка в стране стала неспокойной вследствие ослабления королевской власти и роста волнений в среде дворянства, в том числе и провинциального (Итальянские войны были завершены очень невыгодным для Франции Като-Камбрезийским миром, по которому она по сути отдавала все завоеванные территории в Италии, и фактор, сдерживающий социальную напряженность в обществе исчез). Маргарита де Валуа, младшая дочь Генриха II, которой тогда было около 4-5 лет, писала позже в своих мемуарах, которые она посвятила своему придворному Брантому, о трагической смерти короля: «Это несчастное событие лишило покоя Францию, а нашу семью счастья». Страна оказалась на пороге будущего бедствия. «Прекрасный XVI век закончился».

Новый король - Франциск II, «болезненный юнец», был довольно слабым правителем, для того чтобы показать, подобно своему отцу, жесткую руку монарха, и фактически находился под влиянием своей супруги - Марии Стюарт, родственниками которой были Гизы - знаменитый старинный род Лотарингских принцев, издавна мечтавших о власти, что, конечно, способствовало их приближению к королю. Это не нравилось другой стороне - дворянам-кальвинистам, среди которых выдвинулся Антуан Бурбон - первый принц крови, король маленького государства на границе с Испанией - Наварры и его брат - Луи Конде, в отличие от Антуана, убежденный протестант. Поскольку Гизы в своей борьбе за влияние на короля опирались на католическую поддержку, то Бурбоны и их приверженцы идентифицировались с гонимыми протестантами.

Первым предвестником будущих конфликтов двух конфессий был так называемый «Амбуазский заговор» 19-20 марта 1560 года. Главной причиной его можно считать решение протестантской группировки, во главе которой помимо Бурбонов стоял адмирал Гаспар де Колиньи, окончательно удалить Гизов от короля, так как фактически они правили страной и были ярыми противниками новой религии. Заговор готовился уже давно, но не представлялось случая его исполнить. Организатором был провинциальный перигорский дворянин де Ла Реноди, гугенот, который разработал план и подготовил войска.

Однако вся грандиозная затея дворян-гугенотов рухнула, так как стало известно о месте нахождения заговорщиков, их собрании в замке Нуазе, что на полпути между Туром и Амбуазом, благодаря разведке. Взяты в плен несколько главарей. Атака же отряда заговорщиков во главе с Ла Реноди была отбита королевским патрулем, вышедшим из Амбуаза, а сам Ла Реноди был убит неподалеку в лесу, четвертован и повешен на главной площади у Амбуаза. Позднее было казнено еще несколько человек - всего около 60 человек. Для устрашения народа осужденные были повешены на зубцах крепостной стены, недалеко от замка.

Эти события ярко запечатлел в своих мемуарах историк и поэт Теодор Агриппа д' Обинье, который еще будучи ребенком (8 лет), поехал с отцом, убежденным сторонником нового учения, в Париж:

«Проезжая в ярмарочный день через Амбуаз, отец увидел головы своих амбуазских сотоварищей, которых еще можно было различить на виселице, и был так взволнован, что перед толпой в семь или восемь тысяч воскликнул: «Палачи! Они обезглавили Францию!» Ведя свое повествование от третьего лица, Обинье рассказывает о детской клятве, данной отцу, о выполнении которой никогда не забывал, участвуя в гражданской войне на стороне гугенотов: «Дитя мое, когда упадет и моя голова, не дорожи своей, чтобы отплатить за этих достойных вождей нашей партии. Если ты будешь щадить себя, да падет на тебя мое проклятие!».

Таким образом, Амбуазский заговор был первым серьезным выступлением дворян-кальвинистов, предварившим религиозные войны второй половины XVI века.

Однако такой жестокий урок не остановил протестантов, и после смерти Франциска II, оставившего после себя много нерешенных проблем, кальвинизм продолжал распространяться. Страной стала фактически править Екатерина Медичи, объявившая себя регентшей при малолетнем Карле IX. Екатерина, итальянка на французском троне, славная ученица своего Макиавелли, пыталась следовать политике лавирования, умиротворения между двумя конфессиями в королевстве. Ей был взят курс на веротерпимость.

Новым канцлером при королеве на смену старому Оливье, отличавшегося крайними взглядами (по его распоряжению были казнены остальные участники Амбуазского заговора) стал Мишель де Л'Опиталь, этот апостол веротерпимости, основной тезис которого заключался в том, что королевская власть должна быть светской и стоять выше конфессиональных противоречий. Выбор в пользу курса веротерпимости объяснялся у канцлера Франции скорее практическими взглядами, нежели философскими: желание порядка и мира, точное знание финансовой ситуации и тех бед, которые ждут королевство. Первым разумным шагом власти в политике веротерпимости был устроенный коллоквиум в монастыре Пуасси - религиозно-политический диспут католической и реформатской церквей, проходивший с 9 по 18 сентября 1561 года. Инициатором его созыва был сам канцлер, который считал, что истинной причиной всех несчастий является противостояние двух конфессий, поэтому не частные лица, а сами церкви должны прийти к согласию в вопросах веры. Ждать созыва вселенского собора долго, поэтому нужно созвать национальный собор для этой цели. Да и видимо сама Екатерина устала ждать повторного открытия Тридентского собора, решившись на национальный синод.

В Пуасси 9 сентября 1561 года собрались католические и протестантские теологи. Католические: представитель - Оде де Шатильон, кардинал Гиз-Лотарингский и Турнон, протестантские: Теодор де Без и Пьеро Вермильи. Цель - выяснить разногласия между учениями и попытаться прийти к консенсусу, основу для которого предстояло найти. Также на собрании присутствовали вся королевская семья во главе с Карлом IX и королевой-матерью. Первым выступил Теодор де Без, изложивший разногласия и общее мнение по основным догматам веры. Камнем преткновения стала Евхаристия: кальвинисты считали, что тело и кровь Христовы не присутствуют в Святых дарах причастия - в противоположность католицизму. Это вызвало настоящий скандал на диспуте. Католические кардиналы обвиняли кальвинистов в святотатстве. Выступление кардинала Лотарингского 16 сентября в защиту двух спорных моментов - теоретической власти католической церкви и догм Евхаристии - сделало невозможным дальнейшие дебаты. Пытались даже испросить помощи у лютеран. Было отправлено несколько экземпляров Аугсбургского религиозного вероисповедания во Францию, но кальвинисты стояли на своем в вопросе о Евхаристии. В итоге коллоквиум провалился, примирения двух конфессий не произошло, и его закрыли 18 сентября 1561 года.

После неудачного шага в политике примирения, позиции обеих партий ужесточились. Кальвинизм начинал распространяться еще больше, вовлекая все больше сторонников в свое движение: к гугенотской партии теперь принадлежали знатнейшие семейства королевства: Шатильоны, Роганы, Ларошфуко. Во главе партии стоял принц Конде, который будучи потомком Людовика Святого, был воплощением легитимности наряду с Гизами. Маргарита де Валуа также была свидетельницей диспута в Пуасси, которой было тогда 8 лет. Общую обстановку тогда Маргарита характеризует фразой: «Весь двор склонялся к ереси». Однако Екатерина и ее канцлер не оставляли попыток установить религиозный мир в целях государственного благополучия. По решениям Королевского совета в Сен-Жермене 17 января 1562 года был принят так называемый «январский эдикт». По этому эдикту протестантам делались следующие уступки:

- разрешена свобода вероисповедания вне стен города, т.е. протестантские проповеди, если их участники безоружны;

- запрещены протестантские проповеди днем и ночью в городах, но в частных домах такие собрания разрешались.

Таким образом, данный эдикт был в своей основе все же прокатолическим, так как уступки протестантам были минимальными и вызвали их недовольство. Гугеноты желали распространения своей религии повсеместно, обращения в нее короля и народа, искоренения идолопоклонничества католического культа. Католики были также возмущены эдиктом. До этого всякое государственное единство мыслилось как единство общины верующих. Недоволен был и испанский король Филипп II, а Парижский парламент вообще отказался регистрировать эдикт, и потребовалось личное присутствие короля для этого. Но январский эдикт останется действующей хартией терпимости по отношению к гугенотам, и последней попыткой примирить две враждующие партии.

Хрупкий мир, казалось, навсегда рухнул с наступлением 1562 года, который обычно связывают с началом гугенотских войн. В традиционной историографии выделяют три периода в хронологии гражданских войн:

1) 1562 - 1572 г.г. - рост протестантизма и обособление юга и юго-запада страны;

2) 1572 - 1576 г.г. - распространение кальвинизма в центральных и северных областях, усиление децентрализации;

3) 1576 - 1594 г.г. - постепенное восстановление королевской власти - абсолютизма.

Хотя современные исследователи, в частности, Ж. Ливе, дает иную периодизацию, выделяя 8 этапов религиозных войн, главным критерием которой служат королевские эдикты, мирные договоры с гугенотоами, главным образом - Амбуазский эдикт 1563 года, мирный договор в Лонжюмо 1568 года, Сен-Жерменский эдикт 1570 года, Булонский эдикт 1573 года, эдикт в Болье 1576 года, эдикт в Пуатье 1577 года, Немурский мирный договор 1585 года.

Историки условно говорят о двух группах дворян - участников гугенотских войн:

1) «политические гугеноты» - это верхушка протестантов. Для них вопросы религии стояли на втором месте, а захват власти на первом.

2) «религиозные гугеноты» - в первую очередь стремились провести реформу церкви.

Поводом к началу гражданских войн послужила резня в Васси 1 марта 1562 года в провинции Шампань на востоке Франции. Расправа, учиненная католиками, когда люди герцога Франсуа Гиза проезжая мимо, натолкнулись на амбар, где собрались протестанты для отправления культа, обросла множеством мифов и легенд. Так, протестантская историография говорила о 200 убитых и зарезанных, в то время как на самом деле было около 30 человек. Тем не менее, это послужило началом к первому серьезному столкновению двух сил. Письма того времени свидетельствуют, что власти на местах и само правительство весьма трезво оценивали обстановку и не только считали ее в высшей степени для себя опасной, но и прямо высказывали свой страх в связи с неповиновением именно народа. Карл IX (точнее Екатерина Медичи) писал 3 апреля 1562 г. виконту Жуайёзу: «во многих местах народ вышел из повиновения мне», а граф Танд в письме к Екатерине Медичи от 2 мая 1562 г. отмечал: «теперь в народе наблюдается меньшее повиновение, чем когда-либо». Сражения марта 1562 - марта 1563 г.г. происходили в основном в долине Луары и были отмечены успехами католиков и гибелью вождей обеих сторон: Антуан Бурбон, протестант, перешедший затем в католичество, Конде, попавший в плен, Франсуа Гиз, смертельно раненный на подступах к Орлеану 18 февраля 1563 года неким Польтро де Мере. После недолгих военных действий и вследствие ослабления обеих партий, военный лидер протестантов Колиньи решил во что бы то ни стало добиться подписания выгодного для себя мира, но так как на тот момент его не было в Париже, он не мог повлиять на ход событий.

19 марта 1563 года в Амбуазе был заключен мирный договор, начинавшийся так:

«Карл, милостью божьей король Франции, всем присутствующим и явившимся, привет». Эдикт вторично после январского эдикта узаконил существование протестантизма во Франции, но был менее либеральным, чем предыдущий. Согласно этому указу была дозволена свобода протестантского богослужения, хотя и с рядом ограничений, в соответствии с феодальной иерархией. Дворянство, обладающее правом уголовного суда, могло свободно отправлять богослужение вместе со своими семьями, слугами и подданными, подвластными их суду: «Чтобы впредь все дворяне, имеющие баронский титул, с правом высшего суда, далее сеньоры, держащие полный фьеф за военную службу, живущие в своих домах, могут по своей совести отправлять свою религию, которую они называют реформированной, вместе со своими семьями и подданными». На молитвенных собраниях низшего дворянства могли присутствовать только члены их семей, «все остальные дворяне» могли «отправлять свою религию в своих домах, исключительно для себя и своих семей». Для основной массы протестантов, гласил текст Амбуазского указа, «в каждом бальяже, сенешальстве и губернии, имеющей статус бальяжа, таких как Руа, Мо, Перонна… мы повелеваем, чтобы по ходатайству принадлежащих к этой религии был выделен город с предместьями для того, чтобы там могло осуществляться отправление указанной религии для всех тех, кто принадлежит к ней и желает прибывать, но никоим образом иначе или в другом месте». Таким образом, из текста договора следует, что в городах, которые не принадлежали кальвинистам, жители были лишены возможности отправлять протестантское богослужение. Члены реформированной церкви должны были теперь преодолевать большие расстояния просто для того, чтобы совершить какой-нибудь обряд или помолиться. Такой договор вызвал снова возмущение протестантов, а именно простого народа, у которого фактически не было свободы культа, их права умалялись здесь больше, нежели в январском эдикте. Данный мир был всего лишь передышкой, и вскоре конфликт вспыхнул с новой силой.

Основные военные действия 1567 - 1568 г.г. разворачиваются в окрестностях Парижа, шедшие с переменным успехом. Очень скоро обе стороны начали склоняться к миру:

23 марта 1568 года был подписан мир в Лонжюмо. Текст договора гласил: «И до того момента как благодаря милосердию Бога его подданных объединит одна религия, он [король] забудет ,,все прошлые дела” и будет обращаться с принцем Конде,”как со своим хорошим родственником и верным подданным”, а так же возвращал всем протестантам всё их имущество, должности и звания. Кроме того, было решено, что король заплатит деньги ландскнехтам, которые им должны были гугеноты. 27марта договор был зарегистрирован.

Мир в Лонжюмо восстанавливал Амбуазский эдикт. Но политика умеренности королевы-матери потерпела крах. Канцлер Лопиталь, как виновник этого, был отправлен в отставку.

Поскольку оба мира не увенчались успехом, «несколько лет спустя гугеноты возобновили войну». По другой хронологии - это третья религиозная война 1568 - 1570 г.г. В этот период протестантская партия сменила своих вождей. После смерти Конде в битве при Жарнаке 13 марта 1569 года, лидерами партий и армий становятся Генрих Бурбон и его сводный брат - Генрих Конде. После непродолжительных военных действий, был заключен Сен-Жерменский договор 1570 г. Согласно нему протестантам предоставляли «в качестве залога их безопасности города Ла- Рошель, Монтобан, Коньяк и Ла-Шарите». Необходимо отметить, что основным содержанием мира была не легализация протестантизма как государственной религии, а предоставление гугенотам гражданских прав: «Повелеваем, этих людей [протестантов]… допускать в университеты, а так же в больницы. Точно таким же образом им позволяют впредь любые общественные должности: государственные, сеньориальные и полицейские».

После подписания этого мирного договора Гаспар де Колиньи был опять включен в состав Королевского совета и получил 150 тысяч ливров.

Таким образом, заключенными мирными договорами остались недовольны обе стороны, поскольку эдикты не решили конфессиональных проблем. Как католики, так и протестанты были виновны в неудаче мирных соглашений 60-70-х г.г. XVI века во Франции. Иван Клулас писал: «Только что закончившаяся война показала, что Франция стала полем сражений для двух враждебных в Европе идеологий. После заключённого мира эта война перешла на поле дипломатии. Теперь война сконцентрировалась вокруг выгодных брачных альянсов». И, пожалуй, последней попыткой установить мир в королевстве, был как раз один из таких брачных альянсов - свадьба гугенота и католички, приведшая к национальной трагедии.

§2. Апогей противостояния: Варфоломеевская ночь

религиозный война реформационный противостояние

Екатерина Медичи, несмотря на череду неудач, потерпевших ею в попытках найти общий язык с реформированной религией, отважилась на последний и беспрецедентный шаг в своей, как ей казалось, политике умиротворения в расколовшемся на две части королевстве - устройство династического брака, до сих пор неслыханного, между протестантом и католичкой, который также и другую имел политическую причину: страх перед испанской угрозой - испанский монарх Филипп II мечтал о всемирной католической монархии во главе с собой. Предполагалось, что свадьба дочери Екатерины - Маргариты де Валуа и гугенотского принца и лидера - Генриха Наваррского (этот титул он получил после смерти отца, передавшего ему королевство Наварра на юге), назначенная на 18 августа 1572 года, примирит католиков и протестантов, и этот союз Марса и Венеры навсегда установит во Франции «Золотой век».

Приготовления к пышным празднествам начались задолго до самой свадьбы. Празднества должны были идти целую неделю со дня свадьбы. В Париж съехались несколько тысяч дворян-кальвинистов, в том числе прибыл и сам Генрих Наваррский, который, однако, как отмечала Маргарита, еще не оправился от смерти своей матери - ревностной гугенотки Жанны д' Альбре: «Несколько месяцев спустя принц Наваррский, отныне ставший королем Наварры, продолжая носить траур по королеве, своей матери, прибыл сюда [в Париж] в сопровождении восьмисот дворян, также облаченных в траурные одежды, и был принят королем и всем двором со многими почестями». Наконец, настал день свадьбы - 18 августа, когда весь цвет гугенотского дворянства съехался поздравить своего будущего короля, оказать ему в случае чего, необходимую поддержку. Все были подготовлены как нельзя лучше, и даже королева-мать, всегда носившая черное платье в память по усопшему королю, за что ее называли «черной королевой» сменила его на праздничные одежды. Маргарита писала о наряде своем и двора: «Король Наваррский и его свита были в праздничных и богатых одеждах; разодет был и весь двор. Я была одета по-королевски, в короне и в накидке из горностая, закрывающей плечи, вся сверкающая от драгоценных камней короны; на мне был длинный голубой плащ со шлейфом, который несли три принцессы». По специальному церемониалу, разработанному для этой свадьбы, Генрих Наваррский как протестант не венчался в Соборе, его заменил брат Маргариты - герцог Анжуйский, будущий король Польши, о чем отмечала Маргарита: «Мы приблизились к вратам Собора, где в тот день отправлял службу кардинал де Бурбон. Когда перед нами были произнесены слова, мы прошли по помостам до трибуны, разделявшей неф и хоры, где находились две лестницы - одна, чтобы спускаться с хоров, другая, чтобы покидать неф. Король Наваррский спустился по последней из нефа, и вышел из Собора». Свадьба прошла с пышным великолепием и длилась несколько дней. Однако далее произошла трагедия, ставшая одной из самых громких среди событий позднего Средневековья - в ночь с 23 на 24 августа 1572 года было убито несколько тысяч дворян-протестантов в Париже, а по всей Франции не менее 30 тысяч.

Если рассматривать мнения современников, то они разошлись по разные стороны враждующих лагерей. Католическое объяснение мотивов поступка Екатерины было таково: основной причиной такого неожиданного поворота событий от политики веротерпимости к применению жесточайшего насилия было желание Екатерины Медичи спасти Францию от войны с Испанией, подстрекал к которой протестантский военный лидер Колиньи, убеждавший короля в необходимости оказать военную помощь нидерландским протестантам. Адмирал приводил в Королевском совете такой довод, что оказание помощи Нидерландам сплотит французов в общем деле и тем самым устранит конфессиональную рознь между ними, что позднее было названо Великим планом Гаспара де Колиньи. Поэтому необходимо было убрать опасного адмирала, т.е. расправиться только с протестантскими вождями. Но неудачное покушение на Колиньи, боязнь гражданской войны заставило Екатерину пойти на крайние меры - истребить всех гугенотов в королевстве. Позднее после завершения резни, в народе, конечно, никто не знал о такой «благой цели» королевы, и потому это трактовалось как справедливая миссия Божественного суда, свершившегося в лице короля, который просто наконец-то расправился с неугодными Богу еретиками. Доказательство тому - название сочинения неизвестного автора «Рассуждение…о суде Бога над мятежниками…» - протестанты обвинялись в заговоре против короля, и король их наказал, ибо имел на то божественное право. Протестантское же видение событий крайне резко и в ярких красках лепило из королевы-матери образ флорентийского чудовища, которому чужды интересы всех французов, кроме своих собственных. Это было ярко отражено в гугенотском памфлете Ф. Отмана «О французских неистовствах»: черная коварная королева Екатерина Медичи, злобный, мстительный Гиз, услужливые итальянцы, полубезумный Карл IX, мученик Колиньи, исступленный народ Парижа и чудовищные зверства католиков.

Прежде, чем наступил гражданский и религиозный хаос, явившийся прямым следствием Варфоломеевской ночи, произошло ряд важных событий. Буквально через несколько дней после свадьбы 22 августа было совершено покушение на Колиньи, так различно описанное в источниках, (главным образом, католических), в зависимости от принадлежности их автора к той или иной партии, но все сходятся в одном - во всех подробностях описание ранения и имени преступника. Из доклада Хуана де Олеги, секретаря посла Испании:

«В четверг 22 августа в 11 часов утра, в то время, как адмирал, выйдя из дворца, остановился, чтобы прочесть письмо, которое дал ему дворянин-гугенот, в него выстрелили из соседнего дома из аркебузы, и ему выстрелом оторвало палец с правой руки и пронзило левую руку: кисть и выше кисти, пуля вышла в области локтя; как только он почувствовал, что ранен, он не сказал ничего, кроме того, чтобы установили, кто виновен». Предположительно современники называли убийцу как некоего Моревера, якобы подосланного Гизами. Имя преступника было важно, поскольку протестанты, собравшиеся у постели раненного адмирала, подозревали в этом если не короля, в последнее время благоволившего адмиралу, то королеву-мать, а убийца, нанятый Гизами, прямо бросал тень и на нее. Протестантский взгляд на этот случай говорил также о том, что это была личная месть Гизов в знак отмщения за смерть отца герцога Гиза, устроенную будто бы по наущению адмирала. Возможно, если это было так, то тогда вполне объясним поступок Екатерины, решившей расправиться уже со всеми приверженцами новой религии, иначе могла бы быть запятнана ее репутация. Маргариты спустя 20 лет в своих мемуарах писала, что ничего не знала о готовящейся резне: «Что касается меня, то я пребывала в полном неведении всего. Я лишь видела, что все пришли в движение: гугеноты пребывали в отчаянии от покушения, а господа де Гизы перешептывались, опасаясь, что им придется отвечать за содеянное. Гугеноты считали меня подозрительной, потому что я была католичкой, а католики - потому что я была женой гугенота, короля Наваррского».

Так или иначе, но это неудавшееся покушение, взбудоражило гугенотов, пребывающих в Париже, которые требовали либо найти преступника, либо ответственности за все от самого короля. В пятницу и в субботу заседал своеобразный "кризисный комитет": король, Екатерина Медичи, брат короля герцог Анжуйский, маршал Таван, канцлер Бираг и еще несколько вельмож. «Совет это сначала не был одобрен королем Карлом, который весьма благоволил к господину адмиралу и иным руководителям этой религии, и рассчитывал, что они послужат ему во Фландрии», - писала Маргарита, говоря о том, как было трудно Карлу принять подобное решение в отношении уже успевшего стать ему другом адмирала и его товарищей.

Роковое решение было принято не на Совете, а в личном кабинете короля, под влиянием королевы-матери. Поставив Карла перед выбором, что если он не решится на уничтожение вождей гугенотов, то они уничтожат его в отместку за адмирала, Екатерина Медичи добилась от короля согласия на то безумство, за которое власть позднее будет вынуждена задним числом взять на себя ответственность: «После этого, отправившись в покои королевы-матери, он послал за господином де Гизом и другими католическими принцами и капитанами, и там у королевы-матери было принято решение учинить резню той же ночью - ночью на Святого Варфоломея».

Началась подготовка католиков к так называемой «массовой операции»: были собраны войска, наемники-швейцарцы расставлены по всем улицам Парижа и вокруг дворца, а горожане были предупреждены о возможной опасности, и им было приказано вооружаться. Первым актом трагедии было убийство Гаспара де Колиньи ночью с 23 на 24 августа, приказ о котором был отдан Карлом IX под влиянием королевы-матери. С утра зазвонил колокол церкви Сен-Жермен О'ксерруа, который дал сигнал к началу операции по устранению адмирала, а вовсе не к началу всеобщей резни, о чем говорила традиционная католическая литература, стараясь таким образом придать священный смысл бесчинствам католиков. Жестокая расправа над гугенотским военным лидером также очень различно описана современниками, опять же в зависимости от их субъективных взглядов и от религиозной принадлежности. К отелю на улице Бетизи, где находился больной адмирал, были подосланы наемные швейцарцы под руководством - Гиза, д'Омаля и д'Ангулема: «Они поднялись в покои хозяина и, в то время как он лежал в кровати, герцог де Гиз выстрелил из пистолета ему в голову; затем его выбросили из окна во двор его отеля, где он получил немало ударов шпагами и кинжалами. Когда его хотели выбросить из окна, он сказал: «О, сударь, сжальтесь над моей старостью!» Но ему не дали времени сказать больше». В других источниках, также носящих прокатолический оттенок, убийство адмирала описывается как жертвоприношение, которое должно быть угодно Богу и само по себе справедливо, поэтому жесткость его вполне себя оправдывает: из донесения Ф. Кавриана, мантуанского врача на службе у Екатерины Медичи: «Названный адмирал был безжалостно выброшен в окно. После этого его на решетке поволокли по городу. Ему отсекли голову ножом, и один дворян, воздев ее на острие шпаги, нес по городу, крича: «Вот голова злодея, который принес столько бед Французскому королевству!.. он один был зачинщиком гражданских войн и причиной смерти ста тысяч человек. Нужно учесть пример этот и понять, что если Бог отсрочивает наказание, значит, оно будет более серьезным и оттого запаздывает». Называется также и имя убийцы практически во всех прокатолических источниках - некий чешский дворянин Бем, пребывающий на службе в королевской страже. Протестантское изложение событий по поводу смерти военного лидера сделало из него настоящего мученика, честно и стойко встретившего смерть лицом к лицу. Так, Агриппа д'Обинье писал в своей созданной позднее «Всеобщей истории»: «Вот герцог де Гиз во дворе, и Кассен с другими капитанами и немцем по имени Бем добрались до крыльца. Адмирал стоял со своим пастором Марленом и говорил ему: «Это моя смерть, которой я никогда не боялся, ибо это от бога; не нужно мне более человеческой помощи. Ради бога, спасайтесь». Пока они испытывают сломанные двери, Бем входит в комнату; он находит адмирала в ночном платье и спрашивает его: «Ты адмирал?» Ответом было: «Молодой человек, уважай мою старость: пусть по крайней мере я умру от руки дворянина, а не этого денщика». Но на эти слова Бем пронзил его шпагой. Герцог де Гиз спросил, сделано ли дело, и когда Бем ответил, что да, ему приказали выбросить тело за окно, что он и сделал».

Свидетельство Маргариты, которая как уже говорилось, ничего не знала о предстоящей расправе, не слишком изобилует подробностями и отличается крайней сдержанностью, и оттого само по себе очень ценно: «Господин де Гиз направил к дому адмирала немецкого дворянина Бема, который, поднявшись в его комнату, заколол его кинжалом и выбросил из окна к ногам своего господина, герцога де Гиза». Как видим, исходя из вышесказанного, главными виновниками так называемого первого акта «Варфоломеевской бойни» названы, главным образом, Гизы, что будет позднее либо приниматься, либо оспариваться историками.

Далее начинается второй акт Варфоломеевской ночи - массовое истребление протестантов в Париже, враждебном к ним, распаленном проповедями и, вероятно увидевшем в ночных расправах образец для подражания, которое продолжалось несколько дней и которого избежали очень немногие реформаты. Даже королевская семья заперлась в Лувре, «откуда король, безо всякого результата, отдавал прево, эшевенам и милиции приказы прекратить эту бойню». Один из мифов, прочно утвердившийся в протестантской литературе о том, что дома протестантов были заранее помечены мелом и что горожане нашивали себе на одежду белые кресты, дабы их можно было отличить от еретиков, является ложным, так как власти ни к чему было отмечать дома гугенотов - они, приезжая в Париж, сразу становились на довольствие при Лувре, (образ крестов возник в гугенотских описаниях позже как реминисценция из Библии -- они отождествляли себя с еврейскими младенцами, вырезанными фараоном в Египте), а о таких мелочах, как украшение шляпы белыми крестами, тогда вряд ли кто думал. Украшать шляпы крестами могли лишь те заговорщики, которые убивали Колиньи и других видных гугенотов. К тому же гугенотов легко можно было узнать по черным одеждам, которые те, как правило, носили. Источники описывают подробно эту «священную миссию», устроенную католическим населением Парижа, с большой долей субъективизма и оттого становящейся все более противоречивой: из доклада Хуана де Олеги, секретаря посла Испании: «В воскресенье в день Святого Варфоломея в 3 часа утра пробил набат; все парижане начали убивать гугенотов в городе, ломая двери домов, населенных таковыми, и разграбляя все, что находили». Бойня нарастала, были слышны крики: «Бей их, бей их!», - писал Ф. Кавриан, королевский врач. - «Не щадили никого. Ни пол, ни возраст не вызывали сострадания. То действительно была бойня. Улицы оказались завалены трупами, нагими и истерзанными, трупы плыли и по реке. Настолько зрелище было жутким, что не позволяло выразить победителям даже смеха».

Агриппа д'Обинье, историк и поэт, убежденный гугенот, был помилован судьбой в том смысле, что когда начались эти события, его не было в Париже, так как в день резни была назначена дуэль его друга, которые уже тогда, правда не повсеместно, задолго до указа Ришелье, были запрещены, и он поссорился с секундантом и был вынужден во избежание ареста, уехать из столицы, как оказалось, к большому счастью для себя. Однако, и, не будучи свидетелем жестоких расправ, он знал о них не понаслышке, оставив потомкам свои «Трагические поэмы», созданные по горячим следам. Он писал о резне в Париже: «Французы спятили. Им отказали разом и чувства, и душа, и мужество, и разум». Как видим, бесчинства католиков достигли своей высшей точки, когда стали убивать не только гугенотов, но и всех подозреваемых в приверженности кальвинизму. Масло в огонь подлило одно событие, случившееся на следующий день 25 августа: на кладбище Невинноубиенных младенцев расцвел сухой боярышник, а красный цвет лепестков напоминал кровь. Толпы парижан желали убедиться в этом чуде. Смысл его был очевиден -- Бог показывает, что католики начали святое дело. Однако местная парижская милиция поначалу еще пыталась предотвратить резню, пряча гугенотов в тюрьмах и башнях, однако она была бессильна против всеобщего гнева разгулявшейся толпы, и вскоре сама присоединилась к кровавым погромам.

Третий акт резни - ночь ужасов в Лувре, о чем оставила потомкам свой уникальный и захватывающий рассказ Маргарита, поскольку она ничего не знала о резне и поскольку, находясь в самом сердце конфликта, осталась целиком вне его. Когда готовилось убийство Колиньи, Маргарита находилась вместе со своим мужем Генрихом Наваррским во дворце в своих покоях. Королева-мать прекрасно знала, как пишет Маргарита, о предстоящей бойне, и потому запретила ее сестре что-либо говорить, когда та пыталась ее предостеречь: «Сестра ответила, что нет никакой надобности приносить меня в жертву, поскольку, без сомнения, если что-нибудь откроется, они [гугеноты] выместят на мне всю ненависть. Королева приказала мне идти отправляться спать, дабы не вызвать у них никаких подозрений, которые могут помешать делу». Всю ночь королева Наваррская не сомкнула глаз, так как «тридцать или сорок гугенотов, находившихся возле кровати моего мужа, только и делали, что обсуждали покушение, совершенное на господина адмирала, решив, как настанет день потребовать от короля правосудия». Когда настало утро, Маргарита так и не увидела никакой опасности, думая, что все прошло, и успокоилась, решив вздремнуть, когда король Наварры со свитой дворян пошел к королю Карлу, решив затребовать от него ответ. Но через несколько минут ее разбудил «какой-то мужчина», который «стал стучать в дверь руками и ногами, выкрикивая: «Наварра! Наварра!». Это был дворянин по имени Леран». Он спасался от преследования и был сильно ранен, и потому решил найти спасение в спальне Маргариты: «Ища спасения, он бросился на мою кровать. Чувствуя, что он схватил меня, я вырвалась и упала на пол, и он вслед за мной, крепко сжав меня в своих объятьях…Мы оба закричали и были испуганы один больше другого». Но благодаря капитану гвардейцев Нансею недоразумение было улажено, и раненому была оказана помощь. Предводителям гугенотов - Генриху Наваррскому и принцу Конде в ту ночь по милости Карла IX была сохранена жизнь.

Второй акт резни оказался затяжным, а эффект получился прямо противоположный. Резня продолжалась еще неделю, перекинувшись из Парижа в некоторые провинциальные города (Бордо, Тулузу, Орлеан, Лион) - всего 12 провинций, за исключением Дижона, где избиений не было. Причина этого - сознание того, что истребление гугенотов - не лучший способ избавить страну от ереси. В Дижоне было применено иное средство обуздания ереси: тюремное заключение и арест имущества ради сохранения социально-политического порядка. Полагают, что в Париже погибли около 2 тыс. человек -- гугенотская знать и члены их семей, парижане, подозреваемые в кальвинизме. Общее число погибших по всей Франции в погромах конца августа - начала сентября составляет не менее 30 тыс. человек. уже утром 24 августа король отдает приказ о немедленном прекращении беспорядков. Ведь главной целью вдохновителей резни было устранение вельмож, и метили не столько в гугенотов, сколько в принцев крови, но получилось как всегда. Затем Карл утверждает, что все случилось по его воле. Но не аннулирует прежний Сен-Жерменский мир, а, напротив, подтверждает его статьи о религиозной свободе на специальном заседании Парламента, отменив лишь право гугенотов иметь собственные крепости и собственные войска. Таким образом, Варфоломеевская ночь явилась тем апогеем противостояния, после которого Франция долго отходила, ища сквозь череду новых гражданских войн долгий путь к желанному миру, и осталась ничем не увенчавшимся эпизодом религиозных войн

Глава II. Деятельность партий до Нантского эдикта

§1. Протестанты: государство в государстве

Варфоломеевская ночь ужаснула Европу. Результат ее вопреки желанию власти полностью искоренить ересь в королевстве был прямо противоположный: количество протестантов быстро росло. Нейтральные гугеноты теперь выступают против короля. Гугеноты-легисты обосновывают тезис: короля-тирана можно свергнуть, если он не соблюдает свой долг, свои обязанности по отношению к подданным. Гугеноты вооружаются и начинают открыто выступать против короны, требуя возмездия за кровавую резню, учиненную над ними «добрыми католиками».

В 1573 г. гугеноты создали собственное политическое объединение - «Соединенные провинции юга». Раньше они надеялись подчинить себе короля и навязать свою веру королевству, теперь же практически создали независимое государство и отказывались признавать власть короля-тирана.

В том же году королевская армия, в рядах которой был и сам Генрих Наваррский, принужденный к тому своим новым положением, осадила гугенотскую Лa-Poшель, однако командующий армией брат короля герцог Генрих Анжуйский вскоре заключил с гугенотами мир. Он поспешил закончить войну, поскольку получил известие о своем избрании на польский престол. Булонский эдикт завершил в июле 1573 г. четвертую религиозную войну. По нему свобода совести предоставляется всем протестантам, свобода осуществления культа разрешена лишь в Ла-Рошели, Ниме, Монтобане, а также в домах некоторых высокопоставленных сеньоров.

Протестанты на юге создают свое государство - Гугенотскую конфедерацию в 1575 г., но также не складывают и оружие. На собраниях в Ниме и Монтобане они требуют реабилитации жертв Варфоломеевской ночи, свободы отправления культа во всем королевстве, гарантий со стороны протестантской Европы - главным образом их будущим союзником стала английская королева Елизавета в ответ на объединение католиков с испанцами. Также гугеноты находят себе союзников в королевской семье. Герцог Алансонский, четвертый сын Екатерины Медичи, руководитель партии «политиков» - новой силы, образовавшейся сразу же после резни, сторонники которой имели свои интересы, направленные на восстановление мира, - подумывает о короне и сближается с гугенотами. В эту партию входили не слишком убежденные гугеноты и католики: Генрих Наварский, герцог Алансонский, а также многие знатные дворяне, оставшиеся в живых после Варфоломеевской ночи, Однако смерть больного 24-летнего Карла IX, случившаяся 30 мая 1574 г., положила конец политике равновесия. Массовые убийства разрушают единство нации и создают против правительства союз «политиков» и протестантов, закрепившихся в Ниме и Ла-Рошели.

На протяжении десяти лет, с 1573 г. по 1584 г., три войны следовали одна за другой. Новый король Генрих III был коронован в Реймсе в феврале 1575 г. Его блестящие достоинства вполне уравновешивались бесхарактерностью и дурной наследственностью. На него возлагались самые лучшие надежды, но он оказался не способен вернуть трону престиж и авторитет. 15 сентября 1575 г. вождь «политиков» и гугенотов, герцог Алансонский, ставший герцогом Анжуйским, бежит из Лувра, где брат удерживал его. Пришедшая на помощь немецкая армия угрожает Парижу. Мир брата короля, подписанный в Болье 6 мая 1576 г. был похож на капитуляцию правительства. По нему жертвы Варфоломеевской ночи были фактически реабилитированы. Отправление протестантского культа запрещено лишь в Париже и в городах, являющихся королевскими резиденциями, но разрешено «во всех городах и местностях королевства, страны, покорной королю и находящейся под его защитой, без ограничения времени и личностей». Протестантам предоставлено 8 крепостей, кроме уже имеющихся у них четырех - Монтобана, Ла-Рошели, Коньяка и Ла-Шарите. В это время король Наварры бежит из Лувра и возвращается в протестантизм после своего перехода в католичество в Варфоломеевскую ночь.