Внешняя политика Веймарской республики

Размещено на http://www.allbest.ru

1

Размещено на http://www.allbest.ru

Содержание

Введение

Глава 1. Международное положение Германии после мировой войны

Глава 2. Внешняя политика Веймарской республики

2.1 Проблема репатриационных выплат и «политика выполнения»

2.2 Оккупация Рура и конец «политики выполнения»

2.3 Локарнская конференция и Ропалльский договор

Глава 3. Между Востоком и Западом от парламентской

демократии к нацистской диктатуре

Заключение

Список использованной литературы

Введение

История Германии периода Веймарской республики, мирного, но неспокойного промежутка между мировыми войнами, привлекает внимание исследователей до сих пор, и этот интерес обусловлен уникальными обстоятельствами существования веймарского парламентаризма под прессом социального, экономического и политического кризисов.

В начале прошлого столетия немецкое общество пережило поражение в глобальном военном столкновении, крах финансовой сферы, сопровождавшийся неудержимой инфляцией и имущественным расслоением, обострение социальных проблем и глубокий политический кризис.

Первая мировая война завершилась формальным преодолением межгосударственных противоречий, вызвавших конфронтацию. Однако не было и нет оснований, говорить об их реальном разрешении военным путем - стараниями дипломатии они были лишь приглушены, но по-прежнему требовали внимания. Международный статус проигравшей войну Германии претерпел значительный урон, и молодой республике пришлось фактически заново выстраивать и отлаживать собственный внешнеполитический образ. Значимыми моментами этого процесса стали проблема выплаты репараций, Версальский и Рапалльский договоры, Локарнская конференция, французская оккупация Рура, планы Дауэса и Юнга.

Актуальность темы настоящей работы обусловлена трагической уникальностью первого опыта немецкой демократии, которая выражалась в глубоком и, как оказалось, непреодолимом расколе общества. Социальное, экономическое и политическое состояние Веймарской республики, прежде всего и в значительной степени, зависело от воздействия внешнеполитических факторов. Внешнеполитические факторы довлели над внутренними в течение всего существования Веймарского государства. События веймарской истории постоянно привлекали внимание отечественных ученых, однако в советский период оно, как правило, акцентировалось на рабочем и коммунистическом движениях, формировании фашизма. Экономические и социальные вопросы вызывали меньший исследовательский интерес, а внешняя германская политика этого времени практически сводилась к анализу контекста исключительно советско-германских взаимоотношений.

Постсоветский этап принес определенные изменения в рассматриваемую проблематику. Изменился и подход к оценке советского компонента в историографии Веймарской республики. Такая переоценка мировоззренческих и методологических принципов позволяет объективно и критически относиться к исследовательским выводам советского времени. Крупными работами по историографии Веймарской республики в последние годы стали дис-сертационное исследование и монография Ю. В. Галактионова; диссертация и статьи П. В. Макаренко, статьи Орловой М.И., Овчинниковой Л. В., Баева В. Г. веймарская республика нацистская германия

Цель настоящего исследования - историографический анализ внешней политики Веймарской республики.

В связи с намеченной целью определены задачи курсового проекта:

рассмотреть международное положение Германии, сложившееся по окончании Первой мировой войны и обусловившее основные факторы внешней политики Веймарской республики;

изучить проблему выплат репарации и связанную с этим «политику выполнения»;

провести исследование взаимосвязи оккупации Рура и краха «политики выполнения»;

охарактеризовать итоги и последствия Локарнской конференции и Ропалльского договора;

провести комплексный анализ характера и сущности отношений Советского Союза и Веймарской республики;

сформулировать основные выводы и заключение.

Объект исследования - Веймарская республика 1919-1933 годов.

Предметом исследования являются источники внешнеполитической деятельности политических лидеров и руководителей Веймарской республики, практические шаги германского правительства по решению проблем в сфере международных взаимоотношений.

Хронологические рамки данного исследования ограничены периодом существования Веймарской республики, которая возникла вследствие военного поражения Германии и социально-политического кризиса в 1919 году, и прекратила свое существование 30 января 1933 года, когда рейхсканцлером Германии стал Гитлер.

Методологическую базу курсового проекта составляют принцип историзма и диалектико-материалистический метод, теоретически отражающий реальный исторический процесс развития государства и права. Для достижения сформулированных задач использованы историко-сравнительный и сравнительно-правовой методы.

Теоретической основой курсовой работы стали труды, монографии и статьи таких отечественных и зарубежных ученых, как Аветян A.C., Ахтамзян A.A., Баев В.Г., Виноградов В.Н., Гинцберг Л.И. , Греков Б.И., Драбкин Я.С., Петров И. А., Руге В., Садовская Г. М. , Ушаков В. Б., Хаффнер С. и др.

Цель настоящего исследования и сформулированные задачи определили структуру работы, которая состоит из введения, трех глав и заключения, списка использованной литературы из 28 источников. Объем курсового проекта - 34 машинописные страницы.

Глава 1. Международное положение Германии после мировой войны

23 июня 1919 года Национальное собрание Германии приняло решение принять безоговорочные условия мира, и через пять дней в Версале, в том самом Зеркальном зале, где Германия некогда была провозглашена империей, а Вильгельм I - императором, министр иностранных дел Г. Мюллер и министр юстиции И. Белл подписывают акт Версальского мирного договора.

Его 231-я статья, так называемая «оговорка о виновности в войне», констатировала, что именно Германия должна нести полную ответственность за развязывание мировой войны, вследствие чего подлежит суровому моральному осуждению. Этот посыл стал фундаментом большинства предусмотренных текстом договора карательных мер политического, экономического и военного характера.

Договор предписывал Германии вернуть Эльзас и Лотарингию Франции, левый берег Рейна с городами Кобленц, Майнц и Кёльн передать на 15 лет Антанте (Франция и Великобритания), на такой же срок управление областью Саарского бассейна передавалось Лиге наций, часть германских территории отошли Бельгии, Польше, Дании и Чехословакии [4, с.67]. Германия потеряла крупные балтийские порты Мемель (Клайпеда) и Данциг (Гданьск). Державы-победительницы поделили между собой немецкие колониальные земли. В общей сложности Германская империя лишилась 70 тысяч кв. км или восьмой части своей территории, людские ресурсы, в связи с этими потерями сократились на 1/12 [4, с. 72].

Версальский договор устанавливал полную демилитаризацию Германии как предпосылку всеобщего и повсеместного ограничения вооружения. По условиям соглашения распускался Генштаб, уничтожалась значительная часть фортификационных сооружений, соответствующие статьи договора отменяли в Германии всеобщую воинскую повинность, ограничивали численность сухопутной армий 100 тысячами добровольцев и офицерский контингент - 4 тысячами человек. Военный флот мог иметь не более 6 броненосцев, 6 легких крейсеров, 12 контрминоносцев, столько же миноносцев и 15 тысяч моряков. Но запрещалось иметь подводный флот, авиацию и дирижабли [6, с. 92]. «Лишние» военные корабли разобрали союзники.

Экономические требования договора также не отличались мягкостью. Заграничные активы и патенты Германии были арестованы и секвестированы. Германию обязали в течение послевоенного десятилетия поставить миллионы тонн угля во Францию, Италию и Бельгию, передать державам-победительницам половину своего ресурса химических продуктов и красящих веществ.

По мнению отдельных историков, победители Первой мировой войны не ставили своей целью тотальный демонтаж германского государства и устранение его с мировой политической как действующего политического игрока; намерения союзников предполагали лишь сдерживание, ограничение и низведение рейха из довоенного великодержавного статуса в положение среднего европейского государства [1, с. 207; 27, с. 116]. Пожалуй, действительно есть основания для такого заключения, в пользу которого свидетельствует и решение о ликвидации колониальных претензий Германии, равно как и последующая интеграция страны в Лигу наций. Однако, следует учитывать характерное отличие Венского конгресса от Парижской конференции, на которой не было представителей побежденных стран. Не была приглашена на этот форум и Советская Россия, подвергшая критике мероприятие. Хотя Германию вынудили отказаться от Бухарестского и Брест-Литовского соглашений, признать независимость всех российских территорий в составе бывшей империи, а 116-я статья Версальского договора гарантировала право России на получения у Германии определенной части репараций, очевидно, что два крупнейших на континенте государства - Германия и Россия, или более половины европейского населения, обладавшего значительным военным потенциалом - оказались фактически вне системы мирных соглашений. Довольно только одного этого факта, чтобы уверенно прогнозировать неудачу версальского урегулирования.

Особое значение имел размер репараций, для определения которого была сформирована специальная комиссия из представителей стран Антанты. В основу расчетов были заложены суммы всех военных долговых обязательств, в том числе рентные платежи союзников друг другу. Комиссия определила, что сумма репараций в течение 30 лет должна составлять 132 млрд. золотых марок [12, с. 129]. Условия платежей или борьба облегчение финансовой нагрузки, и стала для Веймарской республики ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно влияя, и в основном осложняя внутриполитическое состояние.

Рождение республики в атмосфере безнадежности военного будущего Германии стало своеобразной реакцией общества на неспособность правительства достойно завершить войну. Поражение на фронтах и Ноябрьская революция со всей очевидностью обнажили неготовность и неумение правящей элиты осознать необходимость реформ и приступить к ним.

Революционное движение вынудило кайзеровское правительство Макса фон Бадена на судорожные меры: для сохранения преемственности между прежним государственным аппаратом и новым правительством пост рейхсканцлера был предложен лидеру крупнейшей в стране социал-демократической партии Ф. Эберту. 19 января 1919 года прошли выборы в Национальное собрание, на которых убедительную победу одержали социал-демократы. Через месяц председатель СДПГ Ф. Эберт стал первым президентом Веймарской республики, правительство возглавил его однопартиец Ф. Шейдеман [13, с. 7].

Главной задачей внутренней политики этого правительства стала консолидация политических сил, на основе которой предполагалось отстаивать новую республику, в частности от претензий на власть со стороны течений левого толка. Это удалось сделать за счет опоры на рейхсвер, что в итоге привело к значительному усилению правонационалистического фланга и формированию в обществе сил, относящихся с недоверием к молодой демократии. Главной проблемой нового государства стало отсутствие в республике республиканцев: демократы, пребывавшие в меньшинстве, вынуждено шли на сотрудничество с прежней элитой, верхушкой рейхсвера, с крупным бизнесом и аграрными олигархами. Угроза срыва продовольственного снабжения блокировала земельные реформы. Правительство не решалось и на социальные реформы, считая целесообразным прежде добиться восстановления экономики. Не произошло принципиальных изменений в административных структурах.

Поражение Германии и тяжелейшие условия Версальского договора, возложившего на Германскую империю ответственность, моральную и материальную, за развязывание мировой войны, не могло не вызвать у немцев глубочайшего шока. В обществе не прекращали твердить о «непобедимости на полях сражений» германских солдат, которым, однако, нанесли «предательский удар в спину» революционеры, воспользовавшиеся удобным моментом для провозглашения Веймарской республики [5, с. 166].

Неизбежный в таких условиях коллапс национальной валюты зимой 1923 года стал самой впечатляющей экономической катастрофой двадцатого столетия. Безудержная гиперинфляция придала первому периоду функционирования Веймарской республики характер хаоса. Политическое значение, казалось бы, чисто экономического фактора, инфляции, было огромно, поскольку именно этот фактор способствовал выдвижению германских нацистов на первые строчки международного политического контекста. Этот эпизод экономической истории Веймарской республики наглядно и убедительно подтвердил, что финансовые трудности влияют и даже определяют направление политического развития.

Мы вновь предположим, что творцы Версальского мирного договора не преследовали сознательно и преднамеренно цель активизировать нацистские настроения в Германии, организовав неудержимый финансовый оползень. Однако очевидно, что британские политики преднамеренно и сознательно воздержались на версальских переговорах от секвестрации сертификатов военного займа, и когда победители мировой войны принудили Германию к выплате огромной, вдвое превышавшей все доходы страны, суммы в иностранной валюте, стало совершенно очевидно, что державы-победительницы не могли не понимать какие у такого решения будут последствия и «отдача». А с учетом компетенции британских политиков в финансовых аспектах, которая не вызывает ни малейшего сомнения, есть все основания считать, что Лондон отчетливо осознавал какие экономические потрясения ожидают Германию в самое ближайшее время.

Таким образом, поражение в Первой мировой войне и тяжелейшие условия Версальского мирного договора, возложившего на Германскую империю всю меру моральной и материальной ответственности за развязывание глобального военного конфликта, способствовало активизации революционного движения в стране, провозглашению Веймарской республики, и в значительной степени определило перспективы и особенности существования нового государства. Социальное, экономическое и политическое состояние Веймарской республики, прежде всего и в значительной степени, зависело от воздействия внешнеполитических факторов. Внешняя политика довлела над внутренней в течение всего существования Веймарского государства. Условия выплаты репараций и борьба облегчение финансовой нагрузки стали для Веймарской республики ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно определяя, в основном осложняя внутриполитическое состояние.

Глава 2. Внешняя политика Веймарской республики

2.1 Проблема репатриационных выплат и «политика выполнения»

Правительственные структуры Веймарской республики с первых дней ее существования столкнулись с тяжелейшими экономическими проблемами, вызванными поражением Германии в войне, предшествующей блокадой союзниками и последующими огромными репарациями - 132 миллиарда марок. На республику, наследницу Германской империи, победители-союзники возложили полную и одностороннюю ответственность за начало военного конфликта, что и стало главным аргументом для взимания репарационных платежей, согласно 231-й статье Версальского мирного договора [17, с.217].

Все немецкие парламентские партии настаивали на отсутствие правовых оснований у решения стран Антанты. Однако, vae victis: реальность угрозы французской оккупации территории германского государства оставалось реальной и вполне осуществимой, поэтому сторонники «политики выполнения» условий мирного договора неизбежно должны были возобладать в веймарском парламенте, что и произошло в действительности. К такому развитию событий подталкивала и надежда на вероятную ревизию послевоенных соглашений в будущем и, подписывая Версальский договор в мае 1919 года, германская делегация рассчитывала использовать любую возможность для дальнейших переговоров, изменений и уточнений.

И в течение двух последующих лет германские политики на конференциях в Париже и Лондоне настаивают на сокращении размеров репарационных выплат. Министр иностранных дел Веймарской республики В. Ратенау пытается убедить державы-победительницы в нереалистичности и неосуществимости их требований [16, с. 11]. Ему удалось добиться отказа от претензий на репарации со стороны Советской России, но сколько-нибудь заметных и положительных для республики сдвигов в этом «репарационном противостоянии» правительству достичь не удалось.

Непрерывно растущие государственные долги и осуществление репарационных платежей подрывают стабильность немецкой валюты. Стремительная инфляция - осенью 1923 золотая марка стоила почти сорок миллионов бумажных марок - наносила сильнейшие удары по благосостоянию населения. В этих условиях правительственный кризис был неизбежен, что и случилось: к власти пришел кабинет Й. Виртом, сторонника и можно даже сказать родоначальника «политики выполнения»: именно позиция Вирта и Ратенау и получила такое наименование.

Выступление министра иностранных дел Веймарской республики в Генуе стало очевидной демонстрацией немецкой дипломатии приверженности условиям версальских соглашений и готовности на сотрудничество с державами-победительницами. Однако эта демонстрация вызвала негодование германских политиков реакционно-националистического толка [10, с. 107].

В прессе сразу же началась активная кампания, направленная против «безумного желания» рейхсканцлера Вирта и министра Ратенау продолжать «политику выполнения». Националистические круги требовали отказаться от выплаты репараций и призывали аннулировать условия Версальского договора. Инициатором кампании против репараций был германский «угольный король» Г. Стиннес вкупе с Национальной народной партией, выражавший интересы крупного бизнеса.

Внешнеполитическая деятельность правительства Веймарской республики заметно активизировалась к очередному сроку репарационных платежей в 1922 году: Й. Вирт пытался договориться с Лондоном и Парижем дополнительном займе или длительном мораториуме. Французским властям министром финансов республики была предложена обширная программа финансовых и экономических реформ в Германии, которые должны создать надежный фундамент для «политики выполнения». Однако совещание банкиров во французской столице высказалось против предоставления займа, и все переговоры немецких дипломатов завершились безрезультатно [9, с. 117].

Очевидно, что французские империалисты прямо и недвусмысленно подталкивали ситуацию к конфликту, намереваясь реализовать свои планы захвата Рурской области. Открыто угрожая оккупацией Рура, Париж подготавливал общественное мнение, поскольку решительный шаг мог спровоцировать серьезные международные осложнения.

Внешнеполитическую деятельность кабинета Й. Вирта затрудняла и позиция германских промышленников, которые не прекращали саботаж правительственных мероприятий по выплате репараций. На собрании бизнесменов германского Северо-Запада в июне 1922 года Стиннес открыто призвал срывать все попытки выполнения Германией репарационных обязательств, объявляя мифической и несостоятельной угрозу французской оккупации Рура [11, с. 13].

В дальнейшем тон выступлений лидера крупного капитала и принадлежащих ему печатных изданий становился откровенно вызывающим: «Deutsche Allgemeina Zeitung» опубликовала на первой странице номера от 7 июня 1922 года крупным шрифтом условия и принципы, на которых немцы могли бы согласиться выплачивать репарации: союзники выводят свои войска со всех оккупированных территорий, включая Саарский бассейн; отказываются от 26 процентов сбора с оборота внешней торговли, предоставляют Германии право свободной торговли с Данцигом, изменяют верхнесилезские границы в пользу Германии и отказываются от присвоенного союзниками «права наиболее благоприятствуемой нации» [20, с. 143].

Сочетание патриотических лозунгов с вызывающими провокационными высказываниями явно вело к неизбежному конфликту с Парижем.

Используя свой авторитет и капитал, подконтрольные средства массовой информации и широкую агентуру, Стиннес умело разжигал жажду реванша и мести, подчеркивая неплатежеспособность Германии и пропагандируя мысль о полезности и выгодности оккупации Рура, поскольку случись такое, это обязательно обострит взаимоотношения Великобритании и Францией, поспособствует англо-германскому сближению и неизбежно приведет к отмене выплат репараций и отказу от версальских условий.

Эти тезисы легли в основу «политики катастроф», к которой Стиннес активно подталкивал дипломатию и внешнюю политику Германии. Единственной преградой на этом пути была «политика выполнения» и ее сторонники, прежде всего Вирт и Ратенау, поэтому именно на них и направлялась атака Стиннеса и националистической оппозиции.

Обвиняя Ратенау, один из лидеров Национальной народной партии Гельферих потребовал от правительства Веймарской республики отказаться от выплаты репараций: «Перед нами только тогда откроется ясный путь к спасению, когда германское правительство повернется спиной при предъявлении невыполнимых требований. Наше спасение будет возможно тогда, когда весь мир поймет, что в Германии опять -- позвольте мне выразить свою мысль одним словом -- придется иметь дело с мужчинами» [22, с. 67].

На следующий день после провокационной речи Ратенау был убит членами реакционно-монархической организации.

Таким образом, тяжелейшие экономические проблемы, вызванные поражением Германии в войне, предшествующей блокадой союзниками и последующими огромными репарациями, неизбежно подталкивали правительство Веймарской республики к реализации «политики выполнения». Ее главные сторонники и организаторы, рейхсканцлер Вирт и министр иностранных дел республики Ратенау, видели перспективу такого направления в надежде на возможную ревизию послевоенных соглашений в будущем и смягчение финансового бремени. Однако попытки немецкой дипломатии изменить положение в лучшую сторону не увенчались успехом. Давление держав-победительниц лишь усиливалось, что в свою очередь способствовало активизации националистической оппозиции и сторонников «политики катастроф», не остановившихся даже перед физическим устранением своих политических противников.

2.2 Оккупация Рура и конец «политики выполнения»

К весне 1921 года Германия смогла выплатить только 40 процентов от предварительной суммы, определенной Версальским договором. Это означало, что остальные миллиарды долларов Германия должна выплачивать с ежегодной скоростью в два с половиной миллиарда только для погашения процента и еще половину миллиарда для уменьшения долга [8, с. 92]. Таким образом, ежегодный транш составлял шесть процента германского ВВП, и возместить все это золотом или валютой было абсолютно немыслимым [28, с. 7].

А тем временем, нерешенные и не решаемые проблемы репараций ударили и по другой стороне: межсоюзнические долги союзников также были не из числа простых трудностей. Франция, чья экономика и финансовая сфера наиболее ощутимо страдали от займов военного времени, пыталась добиться взаимного списания долгов, но в этом не преуспела.

Париж решается на импровизацию, хоть и не раз объявляемую, но, тем не менее, неожиданную для всех политических игроков на международной арене: 9 января 1923 года Франция предъявляет Германии обвинения в нарушении долговых обязательств, и через два дня франко-бельгийский военный контингент занимает Рур, главный угольный бассейн Германии и ее индустриальное сердце, где проживало 10 процентов населения и производилось три четверти немецкого чугуна, угля и стали и была самая плотная в мире железнодорожная сеть. Военные сопровождают группу горных инженеров, которые берет под свой контроль добычу и отгрузку угля, и все, кстати, согласно букве соответствующей статьи Версальского договора [14, с. 378].

МИД Веймарской республики отправил ноту послам Франции и Бельгии, Великобритания публично осудила французское вторжение, но никаких практических действий для противодействия не предприняла.

Политика «выполнения» не пережила своих сторонников - смерть Ратенау и падение кабинета Вирта в ноябре 1922 года подвели черту под этим правительственным периодом Веймарской республики, на смену которому пришло первое «капиталистическое без примесей» правительство Вильгельма Куно, немецкого предпринимателя и беспартийного политика. После французского вторжения в Рур, Куно сформулировал и провозгласил принципы нового курса внешней политики Веймарской республики, названный самим создателем «политикой пассивного сопротивления», суть которого сводилась к призыву не подчиняться незаконным требованиям [26, с. 182]. Выплата репарационных сумм была приостановлена, управленческий аппарат, промышленность и транспорт парализовала всеобщая забастовка. Отдельные ведомства и предприятия отказались выполнять распоряжения французов. Правительство объявило и своей поддержке бастующих, хотя единственным государственным мероприятием в этом направлении стал выпуск специальных денег.

Французы на оккупированной территории не стеснялись в выборе карательных средств: провокации, угрозы и применение военной силы стали обычным явлением. Между тем, темпы инфляции по-прежнему неудержимо росли, а безработица утроилась. В этих условиях вновь активизировались националисты, призывавшие бойкотировать забастовки, но впервые с 1919 года не они, но республика получила народную поддержку. «Нашим врагом в настоящий момент является не Франция, а Веймар! -- открыто взывал Гитлер.

Однако ни забастовки, ни саботаж не нанесли серьезного ущерба французским реквизициям. Германский бизнес, боясь утратить контроль рынка, предпочел возобновить поставки угля.

Министерство иностранных дел республики предупреждает правительства Франции, Бельгии, Великобритании, США, Италии и Японии о продолжении «политики пассивного сопротивления» до вывода войска Антанты с оккупированных германских территорий. Немецкая дипломатия выражает согласие на установление суммы репараций в 30 миллиардов золотых марок, но требует для покрытия долга иностранных займов. Окончательное решение репарационной проблемы республика предлагает возложить на специальную международную комиссию. Однако у союзников эти предложения отклика не находят [24, с. 78].

Коллапс рейхсмарки в конце 1923 года привел к отставке кабинета Куно и катастрофическому завершению «политики пассивного сопротивления.

Таким образом, смена правительственного кабинета и изменение характера внешней политики от «выполнения» к «пассивному сопротивлению» в условиях продолжающегося экономического кризиса и оккупации Рура не привела к каким-либо принципиальным изменениям и улучшениям в международном статусе Веймарской республики.

2.3 Локарнская конференция и Ропалльский договор

Хотя Рурский конфликт не закончился, политика «пассивного сопротивления» прекратилась. Но отношения Германии с Францией окончательно утратили перспективы, и Веймарская республика стала искать другие ориентиры в своей внешней политике. Тем более, что определить их не составляла особого труда.

Великобритания и США летом 1924 года инициируют проведение международной конференции для преодоления Рурского кризиса на основе решения репарационной проблемы, поисками которого уже занимались два экспертных комитета, изучавших аспекты стабилизации германской марки и пути «учета и возврата в Германию капиталов» [19, с. 11].

Густав Штреземан занимал пост канцлера Германии в самый пик кризиса 1923 года с августа по ноябрь. После вотума недоверия и смещения он возглавил внешнеполитическое ведомство, которым и руководил в составе семи кабинетов до 1929 года. Веймарская республика в этот период нуждалась в дальновидном и терпеливом политике, который сумел бы ликвидировать или ослабить дискриминационные путы Версальского договора, вернуть свою страну в круг влиятельных игроков международной политики. Таким человеком и деятелем оказался Г. Штреземан. Недаром историки определяют этот период Веймарской республики как «эру Штреземана» [19, с. 13].

Правительство Германии осознало, что самостоятельно преодолеть тяжелейший кризис не удастся, и необходимо искать помощь внешней силы, которую, как стало понятно, могли оказать только англосаксы. Веймарская республика начинает настойчиво искать поддержку у США и Великобритании. В конце 1923 года немцы смогли добиться от них крупного займа. Затем Веймарская республика подписывает с Соединенными Штатами торговый договор, отстраняя, таким образом, Францию от германских дел и решения проблемы репарационных выплат.

Весной 1924 года были выработаны рекомендации репарационной комиссии, известные как «план Дауэса», по имени руководителя экспертного комитета, предложившего для стабилизации рейхсмарки и инфляции выделить Германии большой международный заем и соотнести уплату репараций с восстановлением германской экономики. На Лондонской конференции, куда после обсуждения всех вопросов, были приглашены представители Германии, делегация Веймарской республики указала на необходимость «решения вопроса о военной эвакуации» Рура, занятой бельгийскими и французскими войсками [21, с. 194].

После начала действия «плана Дауэса» в Веймарскую республику хлынул поток заокеанских займов. Экспорт капиталов из США в Германию, осуществлявшийся в форме скупки американцами акций немецких фирм, позволил преодолеть кризисные явления в экономике. Германское правительство в этот период принимает решение о вступлении страны в Лигу Наций на определенных условиях, предусматривающих предоставление Веймарской республике постоянного членства, участия в работе секретариата и незамедлительное очищение Рурской области [21, с. 204].

Штреземан ведет интенсивные переговоры с Францией и Великобританией, неуклонно прокладывая республике «путь на Запад». В июне 1925 года Франция принимает германский проект гарантий и в преддверии Локарнской конференции французы даже досрочно покидают Рур.

5 октября 1925 года началась конференция в Локарне, где Штреземан потребовал для своей страны равного представительства в Секретариате и Совете Лиги и колониальных мандатов. От Германии же требовали согласия участвовать в экономических и военных санкциях против агрессора, каковым для всех участников конференции был СССР.

Германская делегация такого согласия не дала, и как объяснил Штреземан, в «случае войны Запада с Россией Германия не сможет помогать последней даже косвенно» [23, с. 77]. Между тем, в Москве советские и германские представители заключили торговый договор, демонстрировавший «особые дружественные отношения» между Берлином и Москвой [24, с. 129].

Официальным документом конференции стал проект коллективного письма к Германии, содержащее толкование статьи, позволявшей Германии участвовать в мероприятиях Лиги Наций в «той мере, в какой это было возможно, сообразуясь с ее военным и географическим положением» [25, с. 17].

Брокдорф-Ранцау, посол Германии в России, отрицательно оценивал итоги Локарно в записке германскому президенту: «Когда Локарнские соглашения будут заключены, мы лишимся того козырь, который имеется у нас со времени Рапалльского договора в отношении союзников, так как мы имели возможность указывать на перспективу более тесной связи с Россией, не отказываясь даже от военного сотрудничества» [26, с. 192].

За месяц до конца 1925 года документы конференции были подписаны в британской столице, а осенью следующего года Германия была принята в Лигу Наций с предоставлением постоянного места в Совете.

В июне 1929 года на Парижской конференции директивы «плана Дауэса» заменили новым планом, разработанным группой финансовых специалистов под руководством американца О. Юнга, и отражавшим интересы частных, преимущественно заокеанских, кредиторов Веймарской республики. «План Юнга» предусматривал определенное снижение годового размера выплат до двух миллиардов марок, отменял репарационный налога на промышленность и сокращал размеры обложения транспорта, предусматривал ликвидацию иностранных контролирующих органов. Важным пунктом плана и его следствием стало досрочное выведение оккупационного военного контингента из Рейнской области Германии.

Таким образом, промышленно-финансовый кризис и оккупация Рура заставили правительство Веймарской республики искать помощи США и Великобритании. Поддержка этих стран позволили Германии справиться с экономическими проблемами и обрести статус активного игрока в международной политике. По итогам Локарнской конференции Веймарская республика была принята в Лигу Наций с предоставлением постоянного места в Совете. Во многом, этому способствовали личные и профессиональные качества руководителя внешнеполитического ведомства Веймарской республики Г. Штреземана и реализация директив «плана Дауэса» и «плана Юнга».

Глава 3. Между Востоком и Западом от парламентской демократии к нацистской диктатуре

Особого внимания и отдельного рассмотрения заслуживает тема отношений Веймарской республики и Советского Союза. Россия, активная союзница Антанты в Первой мировой войне, в одностороннем порядке прекратила военные действия и установив сепаратный мир с основным и главным противником, выпав, таким образом, из круга потенциальных победителей, и оказавшись в категории поверженных. Брест-Литовский договор устанавливал дипломатические отношения и фиксировал признание Берлином Советской России де-факто и де-юре в качестве субъекта международного права. И хотя позднее правительство принца Баденского расторгло эти дипломатические отношения, после завершения гражданской войны в России и установления демократии в Веймарской республики обе страны выразили понимание неизбежности и необходимости двустороннего сотрудничества.

Зимой 1921 года велись активные переговоры по трем германо-российским соглашениям, предусматривающим возобновление торговых отношений, обмен интернированными и военнопленными, а также учреждение курьерской службы на регулярной основе между странами. В мае того же года в Берлине было заключено «Временное соглашение между РСФСР и Германией», закреплявшее все договоренности о восстановлении и налаживании политических и торгово-экономических контактов. Его уникальность заключалась в «глубине» германского признания советского государства, поскольку фиксировало представительство Российской республики в Веймарской республике «единственным представительством России в Германии» [3, с. 44]. Курс на сближение имел обоснованную и очевидную историческую перспективу, поскольку его сторонники как в Москве, таки в Берлине занимали ответственные посты.

Несмотря на военное поражение и послевоенные экономические трудности, Россия и Германия, как европейские политические «тяжеловесы», начали относительно быстро избавляться от депрессии и опять занимать ведущие позиции среди континентальных держав. Мы полагаем, что точкой отсчета внешнеполитического восхождения Советской и Веймарской республик к вершинам мировой политики следует считать 16 апреля 1922 года, день подписания Чичериным и Ратенау в итальянском Рапалло договора, особенность которого составляло взаимное неприятие условий Версальского договора. Попытки урегулирования остававшихся спорных вопросов предпринимались и ранее, в ходе встреч Чичерина с рейхсканцлером Виртом и министром иностранных дел Веймарской республики Ратенау. Немецкая дипломатия довольно долго колебалась - все-таки, сепаратный договор с Россией, содержащий отказ от претензий за убытки, причиненные революционными событиями, существенно осложнял восстановление отношений с державами-победительницами.

Договор между Веймарской республикой и РСФСР предусматривал восстановление полного объема консульских и дипломатических отношений сторон, предполагал урегулирование всех имеющихся спорных вопросов на основе взаимного отказа от предъявления претензий, устанавливал первоочередность отказа от возмещения убытков, связанных с войной и военными расходами. Стороны достигли договоренности способствовать развитию торговых и экономических отношений между Веймарской республикой и Советской Россией, руководствуясь при этом принципом максимального благоприятствования. Отношение Берлина к урегулированию двусторонних отношений было смешанным, но в основном имело позитивный характер. Немецкий писатель Бернхард Келлерман писал: «Встретив Вальтера Ратенау после Рапалло, я поздравил его с мужественным поступком, который открыл ворота на Восток… Было ясно, что Россия и Германия созданы для экономического сотрудничества. Германия - это большая мастерская, оборудованная великолепными машинами, которые день и ночь изрыгают продукцию, а таинственная и громадная Россия была крупнейшим производителем аграрных продуктов и неисчерпаемой кладовой всевозможных запасов сырья… Нелегко найти еще две такие страны, которые столь удачно могли дополнить бы друг друга...» [2, с.17].

Заключение Рапалльского договора было неизбежно уже потому, что западные державы предопределили событие, «подвергнув остракизму эти две крупнейшие континентальные державы путем формирования целого пояса малых и враждебных друг другу стран, а также посредством расчленения как Германии, так и Советской России. Это создавало множество побудительных мотивов и для Германии, и для Советской Республики преодолеть рамки идеологической вражды и начать сотрудничать в деле демонтажа Версаля» [14, с. 417].

Хотя этот договор так и не стал образцовой моделью для урегулирования спорных вопросов и отношений Германии с остальными европейскими странами странами, тем не менее, он стал значимым событием и важной вехой в политических и экономических отношениях между Советской Россией и Веймарской Германией, событием, наложившим отпечаток на все их взаимоотношения с внешним миром. Договор сформировал политическую, правовую, экономическую и психологическую платформу под отношениями двух стран, обеспечив Германии практически на целое десятилетие в восточной Европе лояльный фактор силы и дипломатического партнерства, расширения торгово-экономических связей и военно-технического сотрудничества. Но самым значимым для Веймарской республики было то, что договор нанес решающий и критический удар по версальской системе, да так, что ее попечители ни сразу и осознали все значение и последствия этого удара.

Примечательно, что рейхсканцлер Вирт в беседе с Г. В. Чичериным, высказывал «желание восстановить границы образца 1914 года», и в этом отношении он был не одинок - подобное настроение было присуще многим представителям правящих кругов Германии. Советской дипломатии, однако, пришлось приложить немало усилий для того, чтобы вывести Рапалльский договор в практическую плоскость, поскольку РКП (б), верная принципам пролетарского интернационализма, провозгласила курс на подготовку социалистической революции в Германии, и это не могло ни привести к определенному охлаждению германо-советских отношений.

Переговоры проходили сложно и длились более года. Лишь на четыре дня раньше Локарнских соглашений СССР и Веймарская республика заключили и подписали экономический договор, разрешивший ряд важнейших юридических вопросов хозяйственного сотрудничества. Банк Германии подписал соответствующее соглашение с советским торгпредством в немецкой столице о предоставлении краткосрочных кредитов СССР.

Советский Союз и Веймарская республика продолжили политику Рапалло и в Берлинском договоре 1926 года, обязывавший партнеров к строгому соблюдению нейтралитета в том случае, если на одного из них будет произведено военное нападение. Обе страны договорились не входить ни в какое политическое объединение и не присоединяться к какому-либо экономическому бойкоту, направленным против другой договаривающейся стороны. Практически это означало, что Германия и СССР, в отношении друг с другом, исключали себя из существующей или возможной системы коллективной военной безопасности. К тому же Веймарская республика уже вывела себя из сформированной системы, готовой применять экономические санкции против кого бы то ни было [3, с. 51].

Мотивация внешнеполитического ведомства Веймарской республики представляла собой осознанную необходимость проводить сбалансированную между Востоком и Западом политику, и Советская Россия оказалась для немецкой дипломатией отзывчивым переговорщиком, поскольку и у СССР был повод опасаться чрезмерной западной ориентации и возможного вовлечения Германии в антисоветский фронт. Не маловажным для обеих сторон было их обоюдное стремление к ревизии польских, восточных и западных, границ - в решение этого вопроса обе страны были последовательно постоянны и единодушны, равно как и в решительном неприятии условий Версальского договора. После военного поражения в 1920 году Советская Россия вынуждено признала смещение польских рубежей на 300 км восточнее «линии Керзона». Немцы же не могли смириться с потерей Верхней Силезии и установлением «польского коридора». В начале 20-х командующий германскими сухопутными войсками генерал Ганс фон Сект настаивал на «тесном союзе с великой Россией», который поможет Германии вернуть утраченные земли и статус мировой державы. Эту позицию разделял и поддерживал рейхсканцлер Й. Вирт, который был активным сторонником сотрудничества рейхсвера и РККА. В 1922 году Вирт неоднократно призывал к разгрому Польши для восстановления российско-германской границы.

Берлинский договор 1926 года де юре закрепил фактическую заинтересованность государств в полноценном развитии комплекса отношений во всех сферах, создал политический каркас и предоставил дополнительные стимулы для влиятельных в Германии групп интересов - военные, промышленники - к дальнейшему расширению взаимовыгодного сотрудничества с СССР. Внешняя политика обеих стран, направленная на ревизию условий Версальского договора, основывалась на контактах Красной Армией и рейхсвера, установленные зимой 1920 года и сохранявшиеся в тайне шесть лет. Фон Сект инициировал создание в военном министерстве Веймарской республики и генеральном штабе рейхсвера «Зондергруппы Р(оссия)», в которой сконцентрировалась вся деятельность немецкой стороны в рамках сотрудничества с Красной Армией. Через три года филиал зондергруппы открылся в Москве и приступил к активной работе, осуществляя постоянную связь рейхсвером и РККА, контроль за немецкими военными концессиями, за практической реализацией соглашений о формировании и функционировании специальных учебных центров немецкой армии в Советском Союзе (танковая и летная школы, аэрохимическая станция) и финансовый, административный и хозяйственный контроль их деятельностью. Московская зондергруппа информировала германский генеральный штаб о военной политике союзника и действовала как организационно-административный центр всего немецкого персонала, задействованного в СССР.

Интерес советской стороны к военно-технической кооперации заключался в возможности использования достижений немецкой технической мысли, для германской стороны важным было то, что Россия помогала избавиться от оков Версальского договора, запрещавшего немцам вести подготовку военных кадров и производство военной техники в авиа- и кораблестроения, боеприпасов и отравляющих газов.

Первые германо-советские соглашения по реализации военного сотрудничества были заключены осенью 1922 года: советское правительство и руководство фирмы «Юнкерс» подписали договор о производстве цельнометаллических самолетов и авиационных моторов, устройство транзита Швеция-Персия и проведению аэрофотосъемки. К концу 1925 года на заводе Филях в рамках совместного производства было выпущено около 200 самолетов. В мае 1923 года в советской столице был подписан договор о запуске завода акционерного общества «Берсоль» по производству боевых отравляющих веществ [2, с.18]. По условиям договора о реконструкции военного производства и поставках снарядов для артиллерии рейхсвера, германская фирма «Круп» помогает советским заводам наладить производство гранат и снарядов.

Военное сотрудничество Веймарской республики и Советского Союза достигло пика к концу 20-х годов. К этому времени Германия опять, как и до начала мировой войны, вновь стала крупнейшим торговым партнером России, теперь Советского Союза. Правовой фундамент этого сотрудничества составляли пакеты экономических соглашений 1925 и 1933 годов. В 1923 году советская доля в структуре германского импорта составляла полтора процента, в 1932 году она увеличилась в четыре раза, при этом половина импорта СССР в этот год приходилось на Германию, точно также, как это было в 1914 году у Российской империи [3, с. 53].

Следует признать, что заложенные в условиях Рапалльского договора предпосылки формирования прочного германо-советского альянса, не были, однако, полностью реализованы, да и не могли реализоваться в силу существенных объективных причин. Прежде всего, сказалось влияние несовместимости общественно-государственного устройства, антисоветизм германской социал-демократии как ответная реакция на отношение советского руководства и положение советских немцев. После ослабления Версальской системы соглашений, изменилась и вся международная обстановка, и одним из признаков и следствий этого изменения стало укрепление международного статуса Германии. Падение Веймарской республики особенно значительно повлияло на характер и форму российско-германских отношений: взаимовыгодное сотрудничество осложнилось идеологическим противостоянием, которое в итоге привело к прямому противоборству тоталитарных режимов [7, с. 52; 15, с. 106; 18, с. 109].

Последний период существования Веймарской республики вновь сопровождается резким ухудшением экономического положения; скачкообразный ростом уровня безработицы стремительно ведет развалу политической устойчивости демократического устройства. Радикальные партии интенсивно пополняются безработными и разочарованными. Кризис 1929 года разорил и остановил половину промышленного производства, и примерно таким же было падение заработной платы и, как следствие, прожиточного минимума. На треть сократился товарооборот. Инвесторы стали выводить капитал из экономики Германии.

Рейхстаг не мог сформировать правительство большинства, и отсутствие дееспособной исполнительной власти привело к фактическому переходу республики к прямому президентскому правлению: в марте 1930 года рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург назначил канцлером Х. Брюннинга с правом формировать беспартийное правительство. Это был первый и серьезный шаг к ликвидации всей парламентской системы и неизбежному укреплению авторитарного режима.

Малозначимое ранее национал-социалистическое движение Гитлера, на волне антидемократических тенденций, сочетая псевдореволюционные лозунги с антисемитизмом, значительно прибавило в политическом весе и к 1932 году стало практически сильнейшей и влиятельнейшей партией Германии. После выборов 1932 года НСДАП получила самую многочисленную фракцию в рейхстаге, и Гитлер потребовал от президента всю полноту исполнительной власти. В стране начался период национал-социалистической диктатуры, изменившей и саму страну, и ее внешнюю политику.

Таким образом, несмотря на военное поражение и послевоенные экономические трудности, Россия и Германия, как европейские политические «тяжеловесы», начали избавляться от депрессии и занимать ведущие позиции в Европе. Мотивация внешнеполитического ведомства Веймарской республики представляла собой осознанную необходимость проводить сбалансированную между Востоком и Западом политику, и Советская Россия оказалась для немецкой дипломатией отзывчивым переговорщиком, поскольку и у СССР был повод опасаться чрезмерной западной ориентации и возможного вовлечения Германии в антисоветский фронт. Не маловажным для обеих сторон было их обоюдное стремление к ревизии польских, восточных и западных, границ - в решение этого вопроса обе страны были последовательно постоянны и единодушны, равно как и в решительном неприятии условий Версальского договора. Берлинский договор 1926 года закрепил заинтересованность государств в полноценном развитии комплекса отношений во всех сферах и предоставил дополнительные стимулы для влиятельных в Германии групп интересов к дальнейшему расширению взаимовыгодного сотрудничества с СССР. Внешняя политика обеих стран, направленная на ревизию условий Версальского договора, основывалась на контактах Красной Армией и рейхсвера и военно-техническом сотрудничестве. Последний период существования Веймарской республики вновь сопровождается резким экономическим кризисом, приведшим к национал-социалистической диктатуре, изменившей и саму страну, и ее внешнюю политику.

Заключение

В данной работе на основе теоретического исследования научно-исследовательских трудов, посвященных внешней политике Веймарской республики, изучены ее характерные особенности.

Основные научные результаты исследования можно сформулировать следующим образом.

Поражение в Первой мировой войне и тяжелейшие условия Версальского мирного договора, возложившего на Германскую империю всю меру моральной и материальной ответственности за развязывание глобального военного конфликта, способствовало активизации революционного движения в стране, провозглашению Веймарской республики, и в значительной степени определило перспективы и особенности существования нового государства. Социальное, экономическое и политическое состояние Веймарской республики, прежде всего и в значительной степени, зависело от воздействия внешнеполитических факторов. Внешняя политика довлела над внутренней в течение всего существования Веймарского государства. Условия выплаты репараций и борьба облегчение финансовой нагрузки стали для Веймарской республики ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно определяя, в основном осложняя внутриполитическое состояние.

Тяжелейшие экономические проблемы, вызванные поражением Германии в войне, предшествующей блокадой союзниками и последующими огромными репарациями, неизбежно подталкивали правительство Веймарской республики к реализации «политики выполнения». Ее главные сторонники и организаторы, рейхсканцлер Вирт и министр иностранных дел республики Ратенау, видели перспективу такого направления в надежде на возможную ревизию послевоенных соглашений в будущем и смягчение финансового бремени. Однако попытки немецкой дипломатии изменить положение в лучшую сторону не увенчались успехом. Давление держав-победительниц лишь усиливалось, что в свою очередь способствовало активизации националистической оппозиции и сторонников «политики катастроф», не остановившихся даже перед физическим устранением своих политических противников.

Смена правительственного кабинета и изменение характера внешней политики от «выполнения» к «пассивному сопротивлению» в условиях продолжающегося экономического кризиса и оккупации Рура не привела к каким-либо принципиальным изменениям и улучшениям в международном статусе Веймарской республики.