Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон

Чувствовалась и сознавалась потребность скорейшего прекращения смут в церкви. Удаление патриарха и долгое отсутствие верховной церковной власти активизировали деятельность противников преобразования, начатого Никоном. У них неожиданно появилось общее с сильными земли: царем, боярами, со всеми, кто ненавидел патриарха, главным виновником изменений церковной буквы и обряда.

3.4 Разрешение спора двух государей

2 Ноября 1666 года для рассмотрения дела Никона в Москву приехали александрийский патриарх Паисий и антиохийский Макарий. После первых церемоний и угощений они предварительно занялись исследованием дела, которое им предстояло решить. В помощь им были назначены два архиерея, Павел Крутицкий и Иларион рязанский и Паисий Лигарид, который стал докладчиком по делу Никона перед вселенскими патриархами. Он со-ставил обвинительную записку против московско-го патриарха, которая заранее настроила судей против обвиняемого. Следует отметить, что Паисий в своей записке старался настроить Паисия и Макария против Никона, утверждал, что будто московский патриарх посягал на право и власть вселенских патриархов, и в доказательство приводил весьма сомнительные факты, указывая, главным образом, на то, что Никон из высокомерия вымышлял се-бе разные титулы.

29 Ноября псков-ский архиепископ Арсений, ярославский архи-мандрит Сергий и суздальский Павел отправились звать Нико-на на собор. Московский патриарх сначала отказывался и всячески упирался. Однако, на другой день, 30 ноября, Никон отслужил заутреню, затем -- литургию, в архиерейском облачении, поучал братию о терпе-нии, а к вечеру выехал в санях. Но посланные за ним духовные лица успели дать знать в Москву, что Никон принял их нечестно, «не идет и не сказал, когда поедет». Тогда в столовой избе, в присутствии государя и бояр, собравшиеся вселенские патриархи и русские духовные лица послали другой вызов Нико-ну, с упреком за непослушание и приказанием прибыть в Москву 2 декабря, во втором или треть-ем часу ночи и остановиться в Кремле на Архангельском подво-рье. Никон был уже в дороге, когда его встретило второе посольство. Он остановился в селе Чернове, так как ему было приказано ждать до ночи 2 декабря, а 1 декабря к нему послали третье пригла-шение, но оно было уже излишним, так как Никон ехал ту-да, куда его звали, очевидно, враги хотели усугу-бить его вину и дать делу такой ход, будто Никон не слушался соборного призыва. Следует отметить, что по древнему обычаю, если призываемый на собор после третьего приглашения ослушивается, то его считали виновным.

В город московский патриарх въехал около полуночи, его поместили в дом, который находился у са-мых Никольских ворот, в углу Кремля и был окру-жён стражей, Никольские ворота не от-крывались, даже мост у этих ворот разобрали.

В 9 часов утра начался собор, Никон вошел в столовую избу торжественно, как патриарх, прочитал молитву, поклонился ца-рю, патриархам и всем присутствующим. Все, кроме царя приветствовали Никона стоя. Первым сои обвинения зачитал государь. Дело получало такой вид, как будто собор должен рассудить двух государей. Царь прежде всего жаловался, что Никон оставил церковь на девятилетнее вдовство, из-за чего восстали раскольники и мятежники. Московский патриарх, в свою очередь, вспомнил дело об обиде, нанесённой окольничим Хитрово патриаршему боярину. Но собор не счёл это оскорблением, направленным на Никона. Тогда государь велел прочесть перехваченное письмо Никона к константинопольскому патриарху Дионисию. Оно послужило нитью для целого допроса. Это послание перебрали пункт за пунктом, особенно тщательно разобрали ту часть, в которой Никон обвиняет Паисия Лигарида. Патриарх прямо обви-нял Паисия в латинстве перед Дионисием, нахо-дил незаконным собор, на котором Лигарид был председателем, и писал так: «С этого беззаконно-го собора прекратилось соединение святой вос-точной церкви, и мы от благословения вашего отлучились, а начаток волями своими приняли от римских костелов». За это место собор особенно уцепи-лся, потому что оно подавало повод обвинить Никона в самой тяжелой вине: в хуле на право-славную церковь. Затем его старались уличить во лжи и найти противоречие в том, что он отказывался от патриаршества, а потом называл себя патриархом.

5 декабря собор вновь был созван. У Никона на этот раз отняли крест, который раньше носили пе-ред ним. Никона допрашивали вперебивку о разных происшествиях, но больше всего его старались ули-чить в том, что он будто бы сказал: «Будь я ана-фема, если захочу патриаршества!» В этом свидетельствовали новгородский митрополит Питирим, твер-ской архиепископ Иоасаф и Родион Стрешнев. Никон по-прежнему уверял, что не произносил таких слов. Собор длился довольно долго, московский патриарх отрицал свою вину по всем пунктам обвинений. В конечном итоге александрийский патриарх задал вопрос греческим духовным лицам: «Чего достоин Никон?». Ему отвечали, что московский патриарх заслуживает отречения от церкви и лишения священнодействия. Александрий-ский патриарх в звании судьи вселенной, произнес приго-вор, в котором было сказано, что, по изволению Святого Духа и по власти, данной патриархам, с согласия других патриархов, по-становляют, что «отселе Никон, за свои преступле-ния, более не патриарх и не имеет права священ-нодействовать, но именуется простым иноком, старцем Никоном».

12 декабря собрались вселенские патриархи и все духовные члены собора в небольшой церкви Благовещения, в Чудовом монастыре. Привели Никона. Приговор был произнесён повторно, в нём обвиняли бывшего московского патриарха глав-ным образом за то, что он произносил хулы: на госу-даря, называя его латиномудренником, мучите-лем, обидчиком; на всех бояр; на всю русскую церковь, говоря, будто она впала в латинские дог-маты; а в особенности обвинения, направленные на газского митропо-лита Паисия, к которому питал злобу за то, что он говорил всесветлейшему синклиту о некоторых гражданских делах Никона. Ему поставили в вину низвержение коломенского епископа Павла, об-виняли в жестокости над подчинен-ными, которых он наказывал кнутом, палками, а иногда и пытал огнем. «Призванный на собор Ни-кон, -- говорилось в приговоре, -- явился не сми-ренным образом, как мы ему братски предписали, но осуждал нас; говорил, будто у нас нет древних престолов, и наши патриаршие рассуждения на-зывал блудословиями и баснями». С Никона сняли клобук и панагию.

На другой день утром царь прислал к Никону Родиона Стрешнева с запасом денег, мехов и одежд. Однако Никон ничего не принял. Стрешнев сказал, что царь просит прощения и благословения. На что бывший патриарх ответил: «Будем ждать суда Божия!» 13 декабря толпы народа стали собираться, чтобы поглазеть, как повезут низвержённого патриарха. Его провожало 200 стрельцов. На пути одна вдова поднесла Никону теплую одежду и двадцать руб-лей денег. Он принял это, как милостыню, при этом, отказавшись взять подачки от царя.

В Ферапонтовом монастыре (находившемся недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря) Никон содержался под надзором присланного архимандрита Новоспасского монастыря. Ему за-прещено было писать и получать письма. Он долго не хотел принимать никаких государских запасов. Однако влияние Никона его было так велико, что и ферапонтовский игумен и архимандрит, приставлен-ные к нему, и, наконец, сам царский пристав Наумов величали его патриархом и принимали от него благословения. Царь по прошествии некоторого времени через пристава за-говорил со своим прежним другом о примирении. Никон написал царю: «Ты боишься греха, про-сишь у меня благословения, примирения, но я те-бя прощу только тогда, когда возвратишь меня из заточения».

В сентябре 1667 года царь повторил свою про-сьбу, и Никон отвечал, что благословляет царя и все его семейство, но если царь возвратит его из заточения, то он простит и разрешит его окончательно. Но царь не возвращал Никона. Приставлен-ный к бывшему патриарху архимандрит Иосиф в 1668 году сделал донос, что к нему приходили воровские донские казаки и намеревались освободить его из заточения. Никона стали содержать строже. Перед его кельей всегда стояло двадцать стрельцов с ду-бинами, много людей было схвачено и подвергнуто пыткам по подозрению в сно-шениях с опальным патриархом.

Вскоре царь опять сжалился над Никоном: умерла царица Марья Ильинишна, и государь отправил к нему Стрешнева с деньгами, но Никон ничего не принял. Но долгие страдания стали подламывать волю Никона. В конце 1671 года он написал царю при-мирительное письмо и просил прощения за все, в чем был виноват перед царем. «Я болен, наг и бос, -- писал Никон, -- сижу в келье затворен чет-вертый год. От нужды цынга напала, руки больны, ноги пухнут, из зубов кровь идет, глаза болят от чада и дыму. Приставы не дают ничего ни про-дать, ни купить. Никто ко мне не ходит и мило-стыни не у кого просить. Ослабь меня хоть не-много!»

На Никоне в то время лежало подозрение в сно-шениях со Стенькой Разиным. Сам Стенька говорил, что к нему приезжал старец от Никона, но последний уверял царя, что этого никогда не было. Алексей Михайлович поверил и, хотя не перевел Никона, по его желанию, ни в Иверский, ни в Воскресенский монастырь, однако приказал содержать его в Ферапонтовом без всякого стеснения. Тогда Никон отчасти примирился со своей судьбой, принимал от царя содержание и подарки, завел собственное хозяй-ство, читал книги, лечил больных и любил ездить верхом. Стол его в это время не только был обильный, но и роскошный, Кирилловскому монасты-рю было приказано доставлять ему все необходимое. Несмотря на некоторые улучшения жизни Никона, он заметно слабел умом и телом от старости и болезней; его стали занимать мелкие дрязги: он ссорился с монахами, постоянно был недоволен, ругался без толку и писал царю странные доносы, как, например, на кирилловского архимандрита, который ему «в келью напускает чертей».

В последние годы жизни царь был особенно милостив к Никону, посылал ему щедрые подарки и лакомства.

Заключение

Подводя итог спора двух государей, следует отметить, что, не смотря на широту власти, дальновидные взгляды и стремление к управлению страной, патриарх Никон не смог добиться желаемых целей. Он не стал олицетворением светской и духовной власти, и едва ли кому-нибудь удалось бы этого достичь, учитывая укрепление позиций самодержавия в правление Алексея Михайловича. Да и нужно ли было это делать? Какие бы благие намерения ни преследовала светская власть при управлении огромной страной, она никогда не смогла бы дать людям умиротворение души, веру в чудо и справедливый суд. И наоборот, церковь, по своей природе, направленная выполнять эти функции, не сможет заниматься управлением государством, иначе духовной власти рано или поздно придётся применять силовые методы регулирования отношений: будь то война или подавление мятежа; в этом случае церковь уже перестаёт выполнять свои основные обязанности перед людьми. Исторически в России не могла сложиться теократическая форма правления, при которой высшая государственная власть принадлежит духовенству, функции главы государства и главы церкви принадлежат одному лицу. Наивысших достижений во всех сферах жизни общества наше государство добивалось только при сильных правителях, жёстко регулировавших все процессы, протекавшие внутри государства, теократия привела бы Россию в запустение, сделала бы её отсталой, по сравнению с другими.

Итак, исход спора Алексея Михайловича и Никона был предрешён. Если бы Никон пошёл на уступки царю и не старался бы занять его место, то каждый из них остался бы государем в своей сфере деятельности: Алексей Михайлович в управлении страной, а Никон - церковью.

В данной работе были детально проанализированы объект и предметы изучения, выявлены причины, итоги и последствия спора.

Cписок используемой литературы

1. Костомаров Н.И. Русская история. М.: Эксмо, 2006. 1022 с.

2. Котомин О.Н. Романовы. Иллюстрированная хроника. СПб.: Петроградский и К^о, 2005. 18с.

3. Озерский В.В. Правители России . От Рюрика до Путина. История в портретах. Ростов н/Д.: Феникс, 2004. 347с.

4. Перевезенцев С.В. Россия. Великая судьба. М.: Белый город, 2006. 704с.

5. Сахаров А.Н., Троицкий С.М. Живые голоса истории. М.: Молодая гвардия, 1978. 348с.

6. Шалаева Г.П., Колязич Т.М. Всё обо всех в 12 т. Т.2. М.: АСТ, 1999. 446с.