Во второй половине XX в. проимперские воззрения жителей Великобритании претерпели серьезную эволюцию. Унаследовав от имперского сознания такие его характерные черты, как идею о собственном мессианстве, представления о расовом превосходстве англичан, а также веру в социальный патернализм99, эти воззрения существенным образом изменились. Изменения в социально-политической сфере и экономике, а также в международном положении страны оказали существенное влияние на дальнейшее изменение восприятия имперских ценностей британским обществом.

Изменяясь, в течение второй половины XX в. имперские воззрения оказали существенное влияние на складывание нового, постимперского мировоззрения британцев. Естественно, что во многом постимперское мировоззрение отличается от своего предшественника, так как, хоть и основываясь на одинаковых изначальных представлениях, оно формировалось в других, более поздних исторических условиях. Тем не менее, большинство характерных черт имперского мировоззрения были перенесены и сохранены и после исчезновения империи.

Первой и самой характерной чертой данного мировоззрения можно назвать идею трансатлантизма. Постепенная трансформация Британской империи в Содружество наций, к которому присоединилось большинство бывших колоний, оставила в сознании британцев стремление к ассоциированию себя как членов большого культурного пространства, состоящего из обществ бывших колоний, самоорганизованных по образу британского общества.

Вторая черта, это та особенность британского мировосприятия, которая, применительно к имперскому периоду обычно называется «бременем белого человека». Вплоть до конца 70-х гг. в британском обществе сохранялась мысль о том, что как метрополия, так и выходцы из нее обязаны способствовать развитию колоний, и, в конечном итоге, привести их к независимости и союзу с метрополией.

В качестве третьей черты представляется возможным назвать такую особенность британского общественного сознания, как «превосходство белого человека».

Имперский менталитет поддержка консервативной партии.

Следующий момент - это довольно длительное сохранение европофобских настроений. Несмотря на постепенное экономическое, а концу XX в. и политическое сближение с Объединённой Европой, британцы долгое время сохраняли недоверие к европейцам и в целом воспринимали их достаточно комично, и со скепсисом относились к культурному сближению.

В целом, на протяжении второй половины XX в. британцы продолжали считать себя частью экономической и культурной систем атлантического мира. Более того, даже признав ведущую роль США в международных делах, британцы продолжили считать себя самой важной культурной частью мира. Популярность в США британской музыки и британского кинематографа, придавала британцам в собственных глазах статус древних греков, просвещенных учителей и философов в Римской империи.

Популяризации образования в Великобритании среди элит стран третьего мира также подталкивала к осознанию того, что, не смотря на физический распад империи, её дух продолжает жить в новых, не ограничивающихся пространствами государства формах. Однако, вполне естественно, что подобная трансформация «имперского духа», оказывала существенное влияние представления британцев о своем месте в мире.

Хронологически, представляется возможным вычленить несколько этапов на пути эволюции имперских воззрений британцев во второй половине XX в. Определяются эти этапы на основании поворотных моментов во временном периоде от Второй мировой войны до окончательного уничтожения империи.

Для Великобритании и британцев Вторая мировая война стала не просто войной национальной, это была война имперская, война за ее сохранение имперского статуса. Если угроза метрополии была так или иначе устранена, то угроза существованию колоний и экономическим связям с ними существовала на всем протяжении войны. За всё время войны Британская империя довольно успешно успела защитить себя на Ближнем Востоке, в Египте и в Северной Африке. Куда хуже обстояли дела на Дальнем Востоке - после череды ужасных поражений, одним из которых стал захват Сингапура японцами, дальневосточные колонии и, в первую очередь, Австралия, оставшиеся без прикрытия со стороны метрополии, осознали, как осознала и сама Великобритания, что империя не в силах сохранять своё прежнее влияние.

Тем не менее, победа в войне существенно повлияла на патриотический дух британцев, укрепив национальное самосознание. Естественным образом, как и в прежние эпохи, часть ветеранов, стремясь к улучшению собственной жизни, устремилась в колонии. Так, в послевоенные годы выезд из Великобритании в 2 раза превышал въезд, следовательно, сохранялось прежнее отношение к миграции и созиданию империи, несмотря на предшествующие проблемы.

Значительное участие доминионов и колоний привело к тому, что практически сразу же перед Британией встает вопрос о последующем их положении в империи.

Возникает альтернатива всему - Содружество, куда входят все доминионы, куда должна войти Индия, статус который представляется спорным, и куда, после обязательного приведения страны к демократии, должны постепенно присоединиться остальные колонии Великобритании. Изначально Содружеству придавался особый статус «заменителя империи». Так, Уинстон Черчилль однажды заявил, что «колонии могут обрести свободу только в союзе с Великобританией». Идея Содружества родилась ещё до второй мировой войны, но претерпела существенные изменения с той поры. Если в первое время Содружества представлялось как добровольный союз «белых» доминионов, объединённых общими культурными и историческими корнями под властью британской короны, то, как только началось реальное обсуждение вопроса о предоставлении независимости Индии, стало ясным невозможность сохранения прежнего плана по созданию Содружества. Ради сохранения связей с «цветными» колониями концепция Содружества была существенно пересмотрена.

На первом этапе, во взаимодействии Великобритании с колониями проявляются такие унаследованные от империи представления, как: исключительность англичанина, т.е. представления о расовом превосходстве; необходимости взращивания в варварских колониях правильной демократии и обязанность Великобритании помочь колониям, т.е. представления о «бремени белого человека».

Стоит отметить, что для рядового, рабочего класса Великобритании, империя, в первую очередь ассоциировалась с дешевым продовольствием и с идеей национального величия. Немаловажно и то, что белые жители колоний

воспринимались ими, как соотечественники, интересы которых прямым образом пересекались с их интересами. Кроме того, для рабочего класса поддержка Консервативной партии во многом выражалась как поддержка партии империи.

Про имперский миф: мессиантсво англичан, расовое превосходство, имперский патернализм, социал-империализм.

Практически сразу после окончания Второй мировой войны встал вопрос о дальнейшем будущем Индии. Требования о предоставлении ей независимости звучали и раньше, но именно им пришлось разрешиться, благодаря произошедшему перевороту в воззрениях о будущем империи. К этому моменту уже существовала первая версия британского Содружества, объединявшего под властью английской короны доминионы, населенные преимущественно белым населением. Однако, в 1947-1948 гг. предоставило независимость Индии, Цейлону, Пакистану и Бирме, основываясь на совершенно новых принципах. Если ранее Содружество воспринималось не иначе, как «клуб белого человека», то теперь, с принятием в его ряды вышеназванные бывшие колонии, был сделан серьезный шаг в том направлении, чтобы принять Содружество как будущее, уготованное самой Британской империи. Следующим, не менее важным шагом стало то, что в состав Содружества была официально включена Индия, ставшая после приобретения независимости республикой, что существенно изменило положение английской монархии в составе Содружества и преобразовало его в более номинальное, чем реальное политическое объединение.

В деле предоставления независимости Индии нашли отражение многие особенности имперского сознания британцев. Естественно, что среди них можно назвать как представление о собственном расовом и культурном превосходстве, так и воззрения о необходимости развития подчиненных стран. Представления эти самым причудливым образом сочетались, однако все же не устояли перед потребностями времени: рост национального самосознания в Индии, во многом возникший, например, благодаря Ганди, существенно поколебал отношение британцев к Индии, хотя бы в виду того, что и сам Ганди был для них «продуктом» британской культуры. Индия стала первой многорасовой колонией, вступившей в Содружество, тем самым ознаменовав новый этап в постепенном перевоплощении Британской империи. Последовавшие за этим предоставления независимости Цейлона, Пакинстана и Бирмы знаменовали начало нового этапа в истории деколонизации.

Послевоенные воззрения о будущем устройстве империи нашли отражение в политике Великобритании по отношению ко все еще остававшимся в сфере её влияния колониям, в первую очередь, к африканским странам. В отличие от доминионов, данные колонии были преимущественно населены представителями нескольких рас, также их экономическое и культурное развитие полностью зависело от метрополии. Основываясь на индийском опыте, Великобритания признала неизбежным предоставление подобным колониям независимости, однако, всё еще не растеряв веры в «обязанности белого человека», сочла нужным отложить данное решение на неопределенный срок, скорее всего, вплоть до того времени, когда население колоний сможет перенять традиции англо-саксонского самоуправления, и встать на равную ступень развития с «клубом белого человека».

Особенность проявления британцами имперских воззрений в данный период состоит в том, что, несмотря на общий спад интереса к имперской проблематике, проявленный обществом метрополии в данный период, имперский миф и имперское сознание продолжали оказывать влияние как на реализацию политики государства в колониях, так и на отношение к ней рядовых жителей метрополии. Здесь, как и прежде, нашли отражение и представления о собственном мессианстве, выразившаяся в необходимости подготовки данных колоний к принятию свободы, и идея расового превосходства, выраженная в особым образом понимаемом расовом партнерстве, зачастую выступавшем очередным поводом для оправдания расовой неполноценности не-белого населения.

Так, можно с уверенностью заявить, что в конце 40-х - начале 50-х гг., несмотря на уже существующие представления о будущей трансформации империи в Содружество, реальная повседневная колониальная практика и отношение жителей к колониальным проблемам продолжали основываться на прежнем, имперском сознании, претерпевшем пока еще минимальные изменения, но уже начинающем постепенно развиваться.

Суэцкий кризис, произошедший в 1956 г., является ярким примером того, как сильно различались британское представление о могуществе нации и реальные политические возможности Великобритании в середине XX в. Не смотря на то, что на протяжении предыдущих лет империя постепенно предоставила независимость нескольким из своих колоний, именно столкновение с Египтом, результат которого стал неожиданностью для общественного мнения страны, которое было настроено относительно благожелательно по отношению к действиям собственного правительства.

Однако, в этот раз Великобритания потерпела политическое поражение, что означало одно: прежнее положение её и прежние претензии стали безосновательными. Естественно, что недовольных жителей Великобритании, привыкших к тому, что за их страной остается последнее слово в международной политике, не устраивала новая реальность. Скорее всего, здесь нашло проявление именно разочарования от потери части национального величия, от того, что был поколеблен миф о превосходстве британцев и то, что контроль над Суэцким каналом в прежние годы был крайне важен для сохранения единства империи. Потеря же его стала последним знаком того, что Британская империя неизбежно исчезнет в ближайшее время. Как уже говорилось выше, для рядового англичанина империя означала гарантию его личного благополучия. Осознание факта потери этой гарантии вызвало повышенное недовольство политической подоплекой событий.

Следующим этапом на пути эволюции про-имперских идей, стоит выделить кризис в ранее искусственно созданной британцами Центрально- Африканской Федерации Родезии и Ньясаленда. В конце 1964 г. Северная Родезия и Ньясаленд, колонии в Центральной Африке, как уже говорилось в предыдущей главе, ставшие полигоном для масштабного эксперимента по созданию общества расового сотрудничества, добились политической независимости. Преждевременное, с точки зрения предшествующих проектов по развитию Федерации, предоставление политических свобод еще не достигшему культурной зрелости народу, было вызвано активной борьбой местного населения против господства Британской империи и диаспоры белых колонистов. Привнесённые в управление колониями принципы английского мессианства и расового превосходства вызвали серьезные противоречия в политических действиях. Не смотря на решение всецело содействовать развитию Федерации и утверждению расового партнерства, был сознательно внесен принцип разделения сфер ответственности, создававший дисбаланс между расами.

В отношении британцев к данному событию вновь проявились многие из характерных для их массового сознания в предыдущие десятилетия «имперского мифа».

Во-первых, освободительная борьба жителей колоний воспринималась жителями метрополии как борьба людей некультурных против людей цивилизованных. Отношение к претензиям местного населения как к нежеланию неразумного народа цивилизоваться, естественным образом основывалось на укоренившемся представлении о признаках цивилизованности, которым, с точки зрения британцев, никак не могло соответствовать коренное население Федерации.

Во-вторых, здесь вновь проявилось особое отношение к белым колонистам: они, как и прежде, воспринимались как соотечественники, как часть британского общества, и их дальнейшая судьба лежала в руках Великобритании, а не оставлялась на откуп стране, где они фактически проживали и гражданами которой могли бы стать. Опять же, в подобном отношении находят свое проявление сразу два следа «имперского мышления» - идея об особой миссии белого человека, и, конечно же, идея о его расовом превосходстве над остальными. Исходя из данной идеи, Великобритания поспешила эвакуировать белое население Родезии с ранее предоставленных им земель.

Сама суть конфликта в Федерации Родезии и Ньясаленда как проистекала из имперской идеи, господствовавшей в умах британцев в указанный период, так и была разрешена исходя из данной идеи. Созданный в предшествующий период план по развитию и последующей деколонизации этих колоний проистекал, как уже было сказано выше, из присущих британцам особых воззрений, об особой роли англичан в привнесении культуры и цивилизации на подконтрольные им земли, из понятия о расовом превосходстве белого человека, из представления о необходимости воспитывать и взращивать ростки цивилизованности и демократии в малоразвитых, с их точки зрения, обществах. Столкнувшись же с кризисом в Федерации, британское мнение пусть и переменилось относительно задач, преследуемых в данном регионе, как

и изменилось осознание собственной политической выгоды, но основывалось оно на тех же имперских стереотипах, что и прежде. Из представления о необходимости развития подконтрольных земель родилась необходимость полного отступления в связи с крахом данной политики, из представления о расовых различиях - необходимость непременной эвакуации белого населения.

В результате предоставления в 1960-х гг. независимости большинству колоний Британской империи, на первый план выходит Содружество наций. Сама идея нового объединения, в которое должна была превратиться Британская империя, возникла ещё до Второй мировой войны, но в 50-х - 60-х гг. она претерпела существенные изменения. Если первоначальная идея британского Содружества представляла собой централизованное объединение под властью Великобритании всех бывших колоний, организованных на подобие «белых» доминионов, то, после предоставления независимости Индии, суть его существенно изменилось. Главенство Великобритании осталось практически номинальным, да и политическая власть британской короны существенно ограничивалась суверенитетом других участников Содружества. Тем не менее, с этих пор «хотя и расшатанное, Содружество представляло собой одно из главных средств притязаний Англии на статус великой державы».

В 70-е годы имперское сознание начинает особо ярко отражаться на внутренней жизни Великобритании. Причиной этого было то, что обратная миграция, то есть появление на территории самой метрополии выходцев из бывший колоний, привела к появлению расовых диаспор. Естественным образом, основываясь на имперской идее расового превосходства, в повседневной практике расовая неприязнь находила выражение в постоянной маргинализации цветного населения Великобритании.

Также, именно в этот период наблюдается спад интереса к атлантическим вопросам и все больший интерес к европейским делам. Начинается постепенно сближение с Европейской зоной, поддержанное большинством населения по результатам референдума. Связано такое отношение было с экономическим застоем в самой Великобритании, которому никак не могли помочь экономические связи со странами Содружества.

Также, в этот период для британцев становятся важными неполитические способы проявления национального превосходства. Не случайно, крайне важной, можно даже сказать культовой, становится победа английской сборной по футболу на кубке мира. По меткому выражению Оруэлла, высказанному за 20 лет до этих событий, международный спорт становится заменой войне. Замечательные успехи в культуре, приобретенные в предшествующее десятилетие, оказавшие огромное влияние на весь западный мир, знаменуют появление новых воззрений. Появляется тенденция признания того, что в современном мире империей являются США. Великобритании же отводится место культурной столицы мира, своеобразной Древней Греции при новом Риме.

В 80-е годы произошло ещё одно, крайне важное для Великобритании политическое событие: пусть и скоротечная, но вызвавшая большой переполох война за Фолклендские острова. Это, по сути дела локальное, столкновение с Аргентиной стало первым военно-политическим успехом международного масштаба со времен Суэцкого кризиса.

Естественным образом, для многих британцев известия о результатах Фолкледской войны стали символом возрождения национального величия, знаком того, что, несмотря на свой островной изоляционизм, Великобритания все еще была в состоянии «править морями» и оказывать поддержку своим заморским территориям.

Конечно, для некоторых, этот успех стал знаком возрождения империи, но, по сути, большинство британцев не связывали его именно с этим вопросом. На самом деле, Фолклендская война стала первым ярким успехом международной политики Великобритании, связывавшимся в сознании британцев не с империей и королевским домом, а с национальным престижем и правительством.

Немаловажной причиной вышесказанному было то, что истинной героиней войны стала премьер-министр, затмившая своей политической харизмой любое освещение военных действий членами королевской семьи. Для британцев даже прошёл практически незамеченным факт участия в боевых действиях на Фолклендских островах сына королевы Елизаветы, Эндрю. Немаловажно, что именно в этот период среди молодых британцев начинают приобретать популярность республиканские идеи.

Другая особенность ситуации с Фолклендами состоит в том, что побудительной причиной для их защиты стал, в первую очередь, факт того, что большинство населения островов были мигрантами с Британских островов, и, соответственно, здесь все же вступили в игру все те же элементы «имперского сознания», что и прежде: вера в расовое превосходство англичан - никто из британцев и представить себе не мог, чтобы предоставить аргентинцам, людям другой культуры, право контроля над британским обществом. Второй элемент - восприятие британцами чуждой им аргентинской государственности как неразвитой и отстающей. Неоправданная с британской точки рения аргентинская агрессия только подтвердила уверенность британцев в собственной правоте.