Проблемы истории архаической Греции в советской историографии

Настоящее обособление города от деревни происходит уже в условиях вполне сложившегося классового общества, окончательно порвавшего с традициями родового строя. На этом этапе подавляющее большинство городского населения составляли люди, не принимающие непосредственного участия в сельскохозяйственном производстве, хотя вплоть до конца античности многие из них владели землей и жили за счет получаемой ими земельной ренты Андреев Ю.В. Ранние формы урбанизации. С. 19..

По сути дела, Ю.В. Андреев оставляет открытым вопрос о формировании в древности города как центра промышленного производства и обмена. В одной из своих последних публикаций он, в целом, повторил свои прежние выводы, хотя в более четком виде. Историческое своеобразие греческого города определялось «конкретными формами его генезиса, в которых чисто экономические факторы играли, по-видимому лишь ограниченную роль, главенствующее же место принадлежало факторам демографического и военно-политического характера». Города представляли собой на этом этапе «более или менее крупные аграрные поселения или модифицированные сельские общины, в жизни которых ремесло и торговля еще долго занимали второстепенное, подчиненное положение». Ремесло развилось лишь в той мере, в какой было необходимо для обеспечения нормальной жизнедеятельности обособленных полисных общин. Немногие исключения встречаются только в V-IV вв., но и в этот период «нормальный греческий полис, по-видимому, не знал сколько-нибудь резких социальных контрастов между городом и деревней» Андреев Ю.В. Историческая специфика греческой урбанизации. Полис и город// Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995. С. 88-89. .

Публикуя статью Ю.В. Андреева «Ранние формы урбанизации», редакция «Вестника древней истории» предлагала начать дискуссию по проблемам возникновения города, однако дискуссии не получилось. Откликом на его статью стала лишь одна небольшая заметка Н.Е. Сазоновой. Она, по сути, отвергает определение города, данное Ю.В. Андреевым, на основании того, что основополагающим критерием у него является количественное преобладание одной из двух категорий населения - городского или сельского, а не качественное отличие «населения раннегородских центров от поселений земледельцев-общинников первобытности» Сазонова Н.Е. К вопросу о сложении города// ВДИ. 1988. № 2. С. 60.. Небесспорной представляется ей также методологическая посылка Ю.В. Андреева - появление главного сущностного признака лишь на поздних процессах урбанизации Там же.. Вместе с тем, Н.Е. Сазонова отвергает и попытки определять город как исключительно явление социально-экономической жизни и стремление ряда исследователей рассматривать «социально-экономические процессы, приведшие к сложению ситуации, в которой возник феномен города, за непосредственную причину его возникновения и главную характеристику городских центров». Город, утверждает автор, должен иметь везде и всегда одинаковую сущность, по крайнем мере, на этапе своего возникновения: «силой, организующей население будущего города, всегда становятся надстроечные интситуты», а уже наличие в складывающемся городе администрации и жречества создавало постоянный рынок, и это обеспечило городу приобретение функций торгово-ремесленного центра Там же. С. 61-62. Ср.: Андреев Ю.В. Указ. соч. С. 17. Прим. 66. Автор соглашается с тем, что в древности рынок был побочным продуктом концентрации населения в городах, а не наоборот.. Иначе говоря, не выделение ремесла из сельского хозяйства явилось непосредственной причиной градообразования, а градообразование послужило непосредственным катализатором этого процесса.

В итоге Н.Е. Сазонова приходит к выводу, что первоначальная и основная функция города на раннем этапе связана с тем, что он становится государственным центром: ранние города были политико-административными, культовыми и/ или военными центрами Сазонова Н.Е. Указ. соч. С. 62-63.. Естественно, что автор постулирует связь возникновения города и с процессом классообразования Там же. С. 64..

Очевидно, что позиция Н.Е. Сазоновой не так уж сильно расходится с точкой зрения Ю.В. Андреева, хотя последний больше склонен акцентировать внимание на исторической специфике возникновения города в разных регионах древнего мира.

Иной подход к проблеме города (социологический) демонстрирует Г.А. Кошеленко. Он рассматривает город прежде всего как социально-экономическую структуру, которая возникает и развивается в рамках полиса (в этом смысле полис является первичной структурой Кошеленко Г.А. Полис и город: к постановке проблемы// ВДИ. 1980. № 1. С. 24; он же. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М., 1979. С. 16-17., хотя реально формирование города и формирование полиса происходят почти одновременно Кошеленко Г.А. Полис и город. С. 24.).

«Город как особый общественный организм, - считает Г.А. Кошеленко, следует рассматривать в контексте следующих взаимосвязанных явлений: 1) разделение труда между сельским хозяйством и промышленностью…; 2) углубление специализации внутри самой промышленной сферы производства; 3) наличие развитого обмена, приобретшего форму существования рынка; 4) существование специального класса купцов; 5) существование частной собственности», то есть появление города является следствием развития общественного разделения труда. Город - это центр промышленного производства и обмена, соответственно «структуру общества уже можно рассматривать с точки зрения дихотомии “деревня - город”» Кошеленко Г.А. Полис и город. С. 11; он же. Греческий полис и проблемы развития экономики// Античная Греция. Т. 1. Становление и развитие полиса. М., 1983. С. 224..

В конкретно-историческом плане возникновение древнегреческого города Г.А. Кошеленко связывает прежде всего с Великой греческой колонизацией и ее влиянием на экономическое развитие Греции. Колонии, хотя и стремились к созданию самообеспечивающейся экономики, не могли обойтись без внешних связей (с метрополией и местным населением), так как на практике самодостаточность полиса - идеал, редко достижимый. В свою очередь, Греция нуждалась в зерне и металле. Однако апойкии, как правило, «жизненно необходимые потребности» удовлетворяли за счет собственных ресурсов, а Греция - в значительной мере за счет обмена с периферийными полисами, находившимися ближе к источникам металла и имевшими благоприятные возможности для развития сельского хозяйства. В обмен она должна была вывозить в апойкии товары, «удовлетворяющие культурные потребности», что привело к перестройке всей экономике в сторону усиления товарности производства в наиболее развитых полисах. Один из показателей этого - производство серийной продукции, например керамики, уже в архаическую эпоху. Кроме того, именно в позднеархаическую эпоху были сделаны все основные изобретения, обусловившие последующее развитие ремесленного производства в Греции Кошеленко Г.А. Полис и город. С. 12-13; он же. Греческий полис и проблемы экономического развития. С. 218-219..

Второй момент, который, по мнению исследователя, способствовал возникновению города почти одновременно с городом, - само возникновение полиса как социального организма было невозможно без определенного уровня развития ремесла: победа демоса была бы невозможна без участия в ней торгово-ремесленных слоев. Да и само существование полиса как автаркичного организма требовало развитого до известного уровня ремесла. «Тем самым можно считать, что до определенного момента объективные тенденции общественного развития действовали таким образом, что порождали одновременно и полис, и город» Кошеленко Г.А. Полис и город. С. 22..

Взгляды Ю.В. Андреева на возникновение и специфику древнегреческого города подверг критике Э.Д. Фролов в своей работе «Рождение древнегреческого полиса» Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988. В основу этой работы положена та концепция развития древнегреческого общества, которая утвердилась в отечественно историографии к концу 1950 - началу 1960-х гг. В 2004 г. вышло второе издание данной книги, в которое автор не счел возможным внести какие-либо изменения: «… едва ли целесообразно перекраивать произведение, главные параметры которого, по нашему убеждению, остаются верными». - Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. 2-е изд. СПб., 2004. С. 5. В данной работе поэтому ссылки будут даваться по второму изданию. . В принципе, он соглашается с той трактовкой протополиса, которую давал Ю.В. Андреев. В то же время он полагает, что уже в гомеровский период наметились важные экономические сдвиги, которые выразились в постепенном отделении ремесленных и торговых занятий от земледелия, и они же обусловили «обозначившуюся тогда оппозицию город - сельская округа, оппозицию, указывающую на рождение нового, настоящего города» Фродов Э.Д. Рождение греческого полиса. СПб., 2004. С. 80.. Следовательно, предпосылками формирования новой городской цивилизации у греков были социально-экономический прогресс и обусловленный им на исходе гомеровской Греции демографический взрыв. А это, в свою очередь, возбудило острую борьбу соседствующих этнических групп за обладание материальными условиями жизни и прежде всего землею, что способствовало возрастанию роли города как крепости и как политического центра. И эти же факторы ускорили социальное расслоение общества и рост противоречий между старыми и новыми социальными группами, в процессе разрешения которых и формируется окончательно полис Там же. С. 85-86..

Э.Д. Фролов отвергает «парадоксальную», по его выражению, трактовку Ю.В. Андреевым греческого города как явления исключительно преждевременного, возникающего «до сложения соответствующих фундаментальных предпосылок - до государства и даже до самого города в точном социологическом смысле этого слова». Этот вывод еще можно было бы применить к гомеровской эпохе, уточнив отличия гомеровского протогорода от возникающего в архаическую эпоху настоящего города, но никак ко всему периоду формирования античного общества, на чем настаивает Ю.В. Андреев Там же. С. 86-87..

Не приемлет Э.Д. Фролов и позицию Г.А. Кошеленко, хотя она в целом не противоречит его общей концепции. Он не соглашается с выводом последнего, что полис предшествует городу: неверно «отрицание существенной, в идеале, да и на практике доходящей до тождества, связи полиса с городом». Г.А. Кошеленко не учитывает того, что «исходное социологическое качество полиса заключалось именно в элементарном единстве города и сельской округе, что диктует признание и другого единства, разумеется, диалектического, но все-таки не дихотомии, - общины и города» Там же. С. 50..

В целом Э.Д. Фролов не принимает позицию т.н. «антимодернизаторского» направления, которое возобладало в зарубежном антиковедении к 1970-м гг. Он определяет это направление как «гиперкритическое» на основании его недоверия к античной традиции. В итоге, по его мнению, происходит искажение картины исторического развития античного общества Там же. С. 32сл.. Так, Г. Старр склонен к «упрощению» социальных отношений в архаической Греции, чему соответствует и другая тенденция - подчеркнутая примитивизация экономического быта, замалчивание роли в становление полиса экономических факторов Там же. С. 41..

Таким образом, решение проблемы характера и особенностей процесса греческой урбанизации связано с оценкой уровня экономического развития Греции, что, в свою очередь, является важным условием для трактовки и двух других ключевых проблем истории архаического периода - характера социальных процессов и причин и последствий колонизации.

2.2 Характер социального строя архаической Греции

В 1983 г. вышло в свет коллективное издание, о котором уже шла речь ранее, - «Античная Греция. Проблемы развития полиса». Специальная глава в нем была посвящена архаической Греции. Ее автор - В.П. Яйленко - попытался несколько скорректировать общепринятую в советской историографии точку зрения на характер социальных процессов в архаическом обществе. В дальнейшем он повторил свои основные выводы в монографии «Архаическая Греция и Ближний Восток» (1990 г.). Он не отвергает деления архаической эпохи на два периода - раннеархаический (VIII - начало VII вв.) и этап завершения оформления древнегреческого полиса (вторая половина VII - VI вв.)., однако у него отсутствует резкое противопоставление этих периодов.

В книге «Архаическая Греция и Ближний Восток» В.П. Яйленко дает развернутый анализ поэмы Гесиода «Труды и дни» - основного нарративного источника для характеристики раннеархаического времени. Мы дадим результаты его анализа в сравнении с выводами Я.А. Ленцмана, которые были им сформулированы в статье «Послегомеровский эпос как источник для социально-экономической истории ранней Греции» (1954 г.).

В.П. Яйленко приходит к выводу, что гесиодовское общество «разделено на множество индивидуальностей, еще не составляющих в массе активное целое»; «частная инициатива не ограничена какой-либо регламентацией со стороны коллектива, общества; она - основной двигатель экономического развития общества» Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 40.. Основное население гесиодовского полиса - это земледельцы, и основное условие существования земледельца - труд. По мнению автора, хозяйство, описанное Гесиодом, - это зажиточное но среднее крестьянское хозяйство, трудовой процесс в котором предполагает личное участие земледельца (хотя у Гесиода используется и дополнительная рабочая сила, и хозяин выступает также как организатор производства) Там же. С. 41.. Я.А. Ленцман же полагает, что Гесиод имеет в виду скорее богатое - в масштабах того времени - крестьянское хозяйство, о чем свидетельствует количество скота, инвентаря, а также наличие судна Ленцман Я.А. Послегомеровский эпос как источник для социально-экономической истории ранней Греции// ВДИ. 1954. № 4. С. 61.. Но, по мнению Яйленко, само по себе наличие у крестьянина судна не является показателем того, что это хозяйство - крупное, так как в прибрежных районах все имеют плавучие средства, и показателем зажиточности должны выступать размеры судна Яйленко В.П. Указ. соч. С. 42.. Что касается Ленцмана, то для него признание хозяйства в описании Гесиода крупным должно подтвердить высказанную ранее мысль о процессе расслоения крестьянства: если в гомеровском эпосе почти нет данных об имущественном расслоении среди крестьянства, то в «Трудах и днях» «рисуется тяжелая картина прогрессирующего имущественного расслоения крестьянства» Ленцман Я.А. Указ. соч. С. 57. - были и разорившиеся земледельцы, и вполне состоятельные.

Оба автора признают, что гесиодовское хозяйство носит натуральный характер. Так, Яйленко отмечает, что оно нацелено на собственное потребление, продаются лишь излишки. Основные предметы первой необходимости также производятся дома. Ремесло выделено очень слабо, что, наряду с личным участием крестьянина в торговле, предполагает «примитивный меновый характер этих отношений в гесиодовской Греции». Статьями обмена были изделия из металла, скот, предметы сельскохозяйственного производства и земля Там же. С. 41-42.. Ленцман отмечает, что крестьянин продает произведенные продукты, но все же признает, что хозяйство было в основном натуральным Ленцман Я.А. Указ. соч. С. 66..

Естественно, что внимание исследователей привлекает упоминание Гесиода о том, что земля могла отчуждаться. Однако, отмечает Яйленко, гесиодовская поэма дает единственное свидетельство отчуждаемости земли в архаической Греции. Поэтому вполне понятно существенное расхождение во мнениях относительно развития частной собственности на землю уже в архаический период. Я.А. Ленцман признает, что не исключена возможность того, что у Гесиода речь идет о покупке и продаже земли, находящейся во владении, а не в частной собственности, что это нельзя считать доказательством свободы купли-продажи земли, хотя бы даже для одной Беотии. Но при этом ранее им уже было сформулировано утверждение: «Общая тенденция социально-экономического развития ранней Греции неизбежно вела в то время к усилению и победе частной собственности» Там же. С. 59-60.. Вместе с тем, хотя советский историк говорит об обеднении крестьян как о массовом явлении и не исключает возможность отчуждения земли, он не делает вывод о начавшемся уже в этот период обезземеливании крестьянства.

Однако, как отмечает Яйленко, подобная точка зрения присутствует в историографии Так, Э.Д. Фролов со ссылкой на Гесиода утверждает, что для рубежа VIII-VII вв. зафиксировано практически неограниченное право свободной купли-продажи земли (Указ. соч. С. 90), а с разложением сельской общины значительная часть рядовых общинников разорялась и попадала в долговую кабалу (Там же. С. 102). . Он не отрицает возможность ни аграрного, ни социального кризиса в отдельных областях Греции, однако, по его мнению, «говорить о них можно применительно ко второй половине VII-VI вв., не ранее, да и то с большими оговорками о масштабах кризиса» Яйленко В.П. Указ. соч. С. 47..

В связи с этим автор считает возможным остановиться на двух проблемах: соотношения труда свободных и зависимых и характера зависимости, - от решения которых зависит определение типологии раннеархаического общества.

Анализируя текст поэмы, он приходит к выводу, что дмои - это батраки, а не рабы, как это полагал Ленцман Ленцман Я.А. Указ. соч. С. 66. (для последнего это было важным показателем дальнейшего развития рабства, так как труд рабов начинает использоваться в земледелии, хотя и признает, что рабовладение было еще развито относительно слабо Там же. С. 67.). Фактически это феты; видимо, в статусе дмоев и фетов существовали какие-то различия, но для нас они неуловимы. На основании заключения о нерабском характере статуса дмоев Яйленко делает вывод, на его взгляд, принципиальный для определения типологии гесиодовского общества: «рабский труд здесь отсутствовал, и поскольку экономическая жизнь раннеархаического времени не зиждилась на нем, исторически это общество стояло на дорабовладельческой стадии развития» Яйленко В.П. Указ соч. С. 49..

Исследователь не отрицает имущественной дифференциации гесиодовского общества, но, во-первых, социальное положение индивидуума не стояло в прямой связи с обеднением, во-вторых, эта дифференциация не была устойчивой (основной рефрен поэмы - «работай и преуспеешь») Там же. С. 49-50..

Яйленко признает, что наличие батраков свидетельствует о существовании некоего слоя обезземеленных крестьян. Состояние крестьянского хозяйства зависело не только от упорного труда, на него влияли и внешние, природные, факторы: достаточно было неурожая, чтобы среднее хозяйство пошатнулось. Поэтому-то страх перед бедностью постоянно звучит в поэме.

В итоге автор приходит к выводу, что в поэме присутствуют «зачатки социального кризиса в виде крайней степени бедности - батрачества», но это необязательно должно было вылиться в социальный кризис, подобный афинскому Там же. С. 52..

Еще один аспект поэмы Гесиода заслуживает внимания - это тема суда, который находился в руках знати. Отношение Гесиода к судьям резко отрицательное: во вступлении к поэме он говорит о злоупотреблениях судей и необходимости установления справедливого для всех судебного разбирательства. Ленцман на основании этого утверждает, что суд уже стал отчуждаться от общества, приобрел классовый характер, выражая интересы аристократии Ленцман Я.А. Указ. соч. С. 69.. Яйленко же полагает, что отношение Гесиода к суду следует рассматривать сквозь призму его личной тяжбы с братом. Они разделили имущество, доставшееся от отца, поровну. Однако в Беотии, как и в других частях Греции, существовал обычай, по которому наследственный клер переходил преимущественно к старшему сыну. Очевидно, Перс и был старшим и на этом основании потребовал большую долю наследства. Суд, следуя обычаю, принял решение в пользу Перса. В таком случае следует говорить о несовершенстве обычного права, особенно в сфере наследования: оно «допускало поливариантность толкования в зависимости от состава судей» Яйленко В.П. Указ. соч. С. 57-58.. В любом случае, на основании конфликта Гесиода и судей нельзя делать вывод о том, что суды в этот период выражали исключительно интересы аристократии, так как тяжущиеся принадлежали к одной семье.

Таким образом, отличие двух авторов заключается прежде всего в том, что Я.А. Ленцман подходит к источнику с уже готовой схемой развития Греции архаической времени, и содержание источника должно подтвердить эту схему. В.П. Яйленко, напротив, пытается идти от источника.

Хотя В.П. Яйленко, в конечном итоге, не отрицает наличия социального кризиса во многих греческих полисах, так как формирование самого полиса как гражданской общины завершалось в процессе преодоления этого кризиса Яйленко В.П. Архаическая Греция// Античная Греция. Т. 1. С. 173., он все-таки считает, что в целом греческое общество и в VII-VI вв. оставалось довольно простым. В примитивных материальных условиях архаической эпохи здесь не могло быть значительного имущественного расслоения. Отдельные случаи имущественного выделения не оказывали решающего влияния на развитие общества, ибо размеры концентрации богатства в архаическую эпоху были невелики Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. С. 101.. Перед человеком того времени стоял вопрос не столько о накоплении материальных благ, сколько о прожиточном минимуме. Повышение общего уровня благосостояния общества было связано с колонизацией и развитием торговли: сначала в колонизуемых областях создаются возможности для достижения более высокого жизненного стандарта, а затем уже и в материковой Греции. Таким образом, делает вывод В.П. Яйленко, «в условиях архаической эпохи, когда каждый человек противостоял один на один превратностям жизни и стихии, а коллектив как гражданское и экономическое сообщество еще только формировался, имущественная дифференциация на массовом уровне в то время практически еще отсутствовала» Там же. С. 103-104. .

Именно с бедностью и простотой образа жизни в архаический период, а следовательно, отсутствием основы для глубоких социальных противоречий (более высокий уровень жизни в колониях сочетался с массовой зажиточностью населения) В.П. Яйленко связывает эволюционный путь становления полиса Там же. С. 105; Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 174сл..

В.П. Яйленко, в сущности, отрицает и прочные социальные градации в архаическом обществе, то есть разделение его по линии знать - демос. В нем не было существенных преград для перехода из одного состояния в другое: «знать архаической, так же, как и позднейшей поры, чаще всего была постоянно возникающей фикцией». Главными признаками достойного человека были как знатность происхождения, так и сугубо индивидуальные качества и заслуги человека Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 162..

Сравним выводы В.П. Яйленко с выводами Ю.В. Андреева. Последний, анализируя гомеровское общество, которое в его периодизации охватывает и раннеархаическое время, выделяет следующие признаки родовой знати. Во-первых, происхождение: «ценность индивида… определяется тем, к какому роду он принадлежит, так как все качества рода переносятся на каждого из его членов» Андреев Ю.П. Гомеровское общество. С. 274.. Во-вторых, показателем высокого социального статуса являются богатство и власть, которые стоят «в эпической шкале социальных ценностей практически рядом, образуя, по существу, единый семантический комплекс» Там же. С. 276.. В верхушку греческого общества IX-VIII вв., кроме представителей старинной родовой знати, входили также и разбогатевшие выходцы из простонародья, которые занимали как бы промежуточное положение между рядовыми общинниками и знатью в собственном смысле этого слова, то есть вождями гентильных объединений Там же. С. 279.. Вместе с тем, как отмечает Ю.В. Андреев, процесс классообразования еще только начинался, и разрыв между высшими и низшими слоями еще не мог быть особенно большим, хотя факт имущественного и социального расслоения уже налицо. Кроме того, в обеих поэмах четко выражена «тенденция к генеалогическому размежеванию» между знатью и простонародьем Там же. С. 290.. Но все-таки нет «данных, которые позволили бы говорить о функциональной структуризации гомеровской общины и превращении знати в замкнутую касту профессиональных воинов или жрецов, как это было, например, в микенских дворцовых государствах». В итоге Ю.В. Андреев определяет знать в гомеровском обществе как «высший слой или разряд (ранг) свободных общинников, заключающий в себе лишь зачатки будущего класса или сословия» Там же. С. 293..

Таким образом, действительно можно говорить о незавершенности процесса формирования родовой аристократии как особого социального слоя к началу архаической эпохи, но нельзя не признавать и того, что этот процесс зашел уже достаточно далеко. Да и В.П. Яйленко все-таки признает его. Он называет источники формирования знати: наряду со старыми (гомеровской эпохи) она включала частью потомков завоевателей данной области, частью уцелевшую во время завоеваний местную знать, частью сформировавшиеся уже в архаическую эпоху новые знатные фамилии Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. С. 108-110; он же. Архаическая Греция. С. 162-163.. Так, применительно к Аттике выделение сословия евпатридов он связывает с появлением здесь пришельцев во второй половине X в. Этот процесс происходил путем сращивания пришельцев как знати по положению со старой родовой аристократией, рядовое же автохтонное население было низведено до положения зависимых землевладельцев. Это нашло отражение в афинском некрополе VIII в., преимущественно дифференцированном, в отличие от X-IX вв. Яйленко В.П. Архаоческая Греция и Ближний Восток. С. 20. Однако в связи с этим не вполне обоснованным выглядит утверждение В.П. Яйленко о совпадении первоначально евпатридов и геоморов (=демоса), и только потом, с превращением в VII в. евпатридов-геоморов в замкнутую олигархическую группу, сосредоточившую в своих руках землю и формальное право на политическое господство, возникают противоречия между евпатридами и демосом Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 187-188..

Не вполне укладываются в общую схему «простого раннеархаического общества» рассуждения автора о влиянии товарно-денежных отношений на его развитие. В частности, он отмечает, что земля становится объектом купли-продажи, появляются новые сферы богатства - ремесленный и торговый капитал Там же. С. 173.; в Афинах - не самом развитом полисе в то время - «оборотистые люди» из низов составляли крупные состояния и посредством «ссуды под залог земли и тела» приобретают экономическую власть над частью гражданства Там же. С. 188..

Таким образом, взгляды В.П. Яйленко не лишены противоречий. Он пытается отойти от крайностей как модернизирующего, так и примитивизирующего подходов к оценке социально-экономического строя архаической Греции и в то же время отойти от схематизма в характеристике соответствующих процессов, присущего нередко работам в советской историографии. Он стремится строить свои исследования на основе сочетания различных видов источников - и нарративных, и археологических; довольно критически подходит к поздней античной традиции (Аристотель, Плутарх), отдавая предпочтение источникам, одновременным характеризуемой эпохе (Гесиод, Солон, аристократическая лирика VII-VI вв.). Наконец, он пытается проследить на примере отдельных областей особенности процессов, происходивших в архаический период, в зависимости от конкретных условий и влияние этого фактора на становление полиса. Однако ему не удалось в полной мере обосновать все свои положения, впрочем, это вряд ли было возможно в рамках проведенных им исследований.

Некоторые выводы В.П. Яйленко, изложенные в очерке «Архаическая Греция», вызвали резкую критику со стороны Э.Д. Фролова (на которую, кстати, первый не счел нужным ответить в своей более поздней работе). Фролов обвинил Яйленко в «гиперкритицизме по отношению к античной традиции и принципиальном отказе от интерпретации исторического развития Греции в век архаики с позиций материалистической диалектики» Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 116.. Он категорически отвергает попытки Яйленко преуменьшить степень расслоения греческого общества в архаический период, «затушевать существо исторической жизни - противостояние демоса и знати». В.П. Яйленко, считает Э.Д. Фролов, не может не видеть реалий, противоречащих его позиции; он признает определенное имущественное расслоение и социально-политические противоречия в обществе, но не объясняет их Там же. С. 117.. Отвергает Фролов и вывод Яйленко о преимущественно эволюционном пути становления полиса Там же. . Его выводы, по мнению Фролова, построены на одностороннем подборе источников: то, что не подходит к разрабатываемой схеме, отбрасывается как позднейшее измышление. Впрочем, сам он не идет по пути скрупулезного анализа и сопоставления источников, ссылки на источники у него играют, скорее, иллюстративную роль. «Мы позволим себе не согласиться с этой новейшей схемой и, не смущаясь возможными обвинениями в слепом следовании за античной традицией и в модернизаторстве, вернемся к рассмотрению т.н. “издержек” становления полиса, то есть той социальной напряженности, разрешавшейся вспышками социальной борьбы, которая… составляла характерную черту, если угодно - суть общественной жизни греков в век архаики», - заявляет автор Там же. С 118..

В конечном счете, выводы этих двух исследователей не расходятся в основном: само становление полиса стало результатом определенной ситуации роста общественных противоречий. Но если В.П. Яйленко считает, что такая форма социально-политической организации могла возникнуть только в относительно простом обществе (поскольку полис - это в определенной степени возврат к общинным нормам жизни, хотя и на более высоком уровне), то для Э.Д. Фролова окончательное оформление полиса стало результатом победы демоса над знатью, чему в немалой степени способствовал союз с новой, торгово-ремесленной верхушкой, а сама эта борьба - следствие острых социальных противоречий, порожденных далеко зашедшим процессом имущественного и социального расслоения, которое, в свою очередь, явилось следствием значительного ускорения развития производительных сил и утверждения частнособственнических отношений. Э.Д. Фролов - сторонник признания революционного характера изменений, происходивших в архаическую эпоху. «Архаическая революция», - пишет он, - это отнюдь не метафора, не условное обозначение для трехвекового периода греческой истории… Этот период и в самом деле был отмечен грандиозным - масштаба настоящей революции - историческим переворотом, в ходе которого в Греции вторично сложилась цивилизация, но теперь уже в особенной форме суверенной гражданской общины» Там же. С. 94. Э.Д. Фролов признает, что следует тому взгляду, который был выработан советской исторической наукой еще в 1930-е гг.. - Там же. Прим. 1. .

2.3 Предпосылки и значение Великой греческой колонизации

Колонизации в развитии древнегреческого общества в историографии традиционно рассматривалась как важнейший фактор, и особо подчеркивалось значение колонизации в архаический период, когда она развивалась особенно интенсивно практически во всех направлениях. В рамках исследования данного феномена древнегреческой цивилизации определился целый ряд проблем, решение которых и сегодня не может считаться окончательным. Среди них особенно много споров вызывали две проблемы - причины колонизационного движения греков в архаическую эпоху и характер взаимоотношений греков-колонистов с местным населением.

В мировом антиковедении еще во второй половине XIX - начале ХХ вв. было выдвинуто две теории относительно причин греческой колонизации - «аграрная» и «торговая». Суть торговой теории, по Э. Мейеру, заключается в признании неразрывной связи между колонизационным движением греков и расцветом товарного производства, которое пришло на смену ойкосному хозяйству гомеровской эпохи. Во всех крупных греческих центрах, по мнению немецкого историка, развивалось широкое производство товаров массового потребления и предметов роскоши. Рост производства вызвал увеличение спроса на сырье (металл), запас которого был в Греции ограничен; кроме того, в VIII в. до н.э. в Греции получила значительное развитие морская торговля, сделавшая возможным экспортирование товаров. Э. Мейер также указывал на рост населения в городах Греции в рассматриваемый период, что в итоге привело к дефициту зерна. Совокупность всех этих факторов и послужила для греков толчком к поиску источников сырья и рынков сбыта на побережьях Средиземного и Черного морей Яйленко В.П. Греческая колонизация VII-III вв. до н.э. (По данным эпиграфических источников). М., 1982. С. 8-9..

Против такого подхода выступили сторонники концепции аграрной колонизации. Они исходили из того, что в рассматриваемый период торговые интересы не могли играть какой-либо существенной роли, так как греческая промышленность, а значит и торговля, находились еще в зачаточном состоянии. На первый план, по мнению этих исследователей, выступали проблемы, связанные с ростом населения греческих полисов и обеспечением граждан землей. Так, Ю. Белох полагал, что к VIII в. до н.э. фонд свободных земель в Греции был исчерпан, поэтому люди, лишенные наделов, были вынуждены осваивать далекие территории.

Иное объяснение предлагали Поль Гиро и Джон Бэри, отмечавшие, что главной причиной появления безземельных была семейная система землевладения. По мере разрастания семьи, часть ее членов (родственники по боковым линиям) утрачивала право на землю. Именно эти люди и составляли основную долю переселенцев. Кроме того, одной из причин греческой колонизации являлась политическая борьба в ряде полисов Яйленко В.П. Указ. соч. С. 9-10..

Несмотря на полемику внутри аграрной теории, тезис о земледельческом характере колонизационного процесса оставался незыблемым. Приверженцы ее не исключают, что на следующем этапе колонизации некоторые земледельческие поселения могли превратиться в крупные торговые центры, но в таком случае торговля являлась лишь второстепенным фактором, не обуславливающим первоначальное колонизационное движение греков Каллистов Д.П. Северное Причерноморье в античную эпоху. М., 1952. С. 5..

В советской историографии 1930-1950-х гг. предпочтение отдавалось торговой теории, что было обусловлено оценкой характера и уровня развития греческого архаического общества. Так, С.А. Жебелев, признавая, что древнейшая колонизация была исключительно земледельческой, заявляет, что в VIII-VI вв. она была уже вызвана изменением исторических условий развития самих греков. Именно те города-государства, которые в VII-VI вв. играли руководящую роль в экономической жизни и соответственно нуждались в новых рынках, играли основную роль и в процессе колонизации. Хотя это не исключает влияния других факторов, в том числе обезземеливания крестьянства, последствий социальной борьбы и т.п., но все-таки главную причину историк видит в экономическом перевороте в греческой жизни История древнего мира/ Под ред. С.И. Ковалева. Т. 2. Ч. 1. С. 151-152.. Это, по его мнению, подтверждается самими темпами колонизации (сравнительно медленные в VIII в., достигают апогея в VII в., когда в Греции активно развиваются промышленность и торговля и постепенно затухают с середины VI в. из-за внешних факторов), тем, что греки в основном обосновывались на приморских территориях, старались вступать в товарный обмен с местным населением, а образованию колоний, как правило, предшествовало создание торговых факторий, эмпориев Там же. С. 152-153. См. также: Жебелевв С.А. Возникновение Боспорского царства// Жебелев С.А. Исследования и статьи по истории Северного Причерноморья античной эпохи. М.; Л., 1953. С. 52; Он же. Народы Северного Причерноморья в античную эпоху// Там же. С. 262, 265. .

В начале 1950-х гг. К.М. Колобова еще более определенно заявляла, что колонизация была выражением того этапа общественного развития, когда в основных чертах закончилось формирование рабовладельческого полиса. Развитие городов вело к росту потребности в рабах, сырье и привозном хлебе Колобова К.М. Из истории раннегреческого общества (О. Родос IX-VII вв. до н.э.). Л., 1951. С. 154-155.. Торговый характер греческой колонизации подтверждается тем, что греческие колонии возникали по трассам древних догреческих морских путей либо на сухопутных путях, связывающих материк с морем Там же. С. 159, 161.. К.М. Колобова не отрицает того, что значительную часть переселенцев составляли крестьяне, но не видит здесь противоречия: без привлечения крестьянства колонизации не могло быть, так как это обеспечивало стабильность колоний и увеличение численности их населения, без чего невозможно было бы длительное существование греков на чужой земле Там же. С. 160..

Делая следующий шаг в развитии торговой теории, советские историки выдвинули тезисы о «двустороннем характере колонизации», что означало отказ от рассмотрения греческой колонизации только с точки зрения развития греческого общества, а также об обязательности «эмпорального периода». Согласно оценке В.В. Лапину, обе теории являются конкретными вариантами теории торговой колонизации и отличаются тем, что сторонники первой ищут свою аргументацию в основном в уровне экономического и социального развития местного населения, а последователи второй - преимущественно ориентируются на собственно греческий материал Лапин В.В. Греческая колонизация Северного Причерноморья (Критический очерк отечественных теорий колонизации). Киев, 1966. С. 7-8..

«Теория двусторонней колонизации» наиболее полно представлена в небольшой работе А.А. Иессена «Греческая колонизация Северного Причерноморья». В VII в. население Северного Причерноморья перешло со средней ступени на высшую ступень варварства, что создавало новые возможности для развития торговли, которые определялись в основном двумя чертами нового хозяйственного уклада, формирующегося в степях: во-первых, прослойка племенной знати систематически предъявляла спрос на предметы роскоши, во-вторых, та же знать сосредотачивает в своих руках военнопленных-рабов (следствие постоянных военных столкновений), могущих служить эквивалентом, наряду со скотом и продуктами животноводства, при меновой безденежной торговле. В условиях VII-VI вв., скорее всего, именно возможность приобрести рабов могла привлечь торговцев с юга Иессен А.А. Греческая колонизация Северного Причерноморья. Л., 1947. С. 35..

Наличие доколониального (эмпорального) периода торговли греков с местными племенами А.А. Иессен рассматривает уже как общепризнанный факт Там же. С. 54..

Подводя итоги, А.А. Иессен писал: «Колонизация явилась выражением двустороннего исторического процесса, она была обусловлена предшествующим развитием как самих греков, так и местного колонизируемого населения» Там же. С. 82.. Другими словами, поскольку торговля - процесс двусторонний по определению, следовательно, греческие купцы не стали бы основывать торговые фактории рядом с территориями тех племен, которые еще не достигли уровня товарообменных отношений. «Только с переходом местного населения на высшую ступень варварства создались условия для основания и развития греческого полиса» Там же..

Следующий шаг в развитии данной теории сделал Д.П. Каллистов. Согласно А.А. Иессену, колонизация была возможна везде, где развитие местных племен достигло уровня возникновения товарообменных отношений, -достаточно наличия небольшого локального центра. Каллистов же полагал, что уже в архаическую эпоху греческий спрос на северочерноморские товары был настолько большим, что его не мог удовлетворить отдельный прибрежный район. В связи с этим он обращает внимание на важность межплеменных связей: «То, что было не по силам населению одного прибрежного района, оказалось вполне возможным для совокупности многих племен, связанных многовековыми узами взаимного общения» Каллистов Д.П. Северное Причерномрье в античную эпоху. М., 1952. С. 63..

Таким образом, следуя торговой теории, можно заключить, что в качестве основных причин колонизации выступали, с одной стороны, необходимость поиска греками источников сырья и рынков сбыта, а с другой - потребность варварских обществ, а точнее их верхушки, в ремесленной продукции.

В отечественной науке первых послевоенных лет отдавалось предпочтение торговой теории, однако некоторые исследователи стали склоняться к точке зрения об аграрном характере греческой колонизации VIII в., полагая, что развитие ремесла и торговли могло оказывать влияние на движущие силы колонизации только с конца VII - начала VI вв., когда бум ремесленного производства охватил уже большинство греческих городов. Однако это нельзя рассматривать как отказ от торговой теории по существу.

Решительно против данной теории выступил В.В. Лапин. По его мнению, теории двусторонности и эмпорального периода имеют общую посылку - гиперболизацию роли торговли, степени развития товарного производства в древнем обществе, то есть сугубо модернизаторский подход Лапин В.В. Указ. соч. С. 22.. Поэтому необходимо выработать четкий методологический подход в рамках марксистской методологии. Отталкиваясь от многократно цитируемых в работах советских историков словах К. Маркса о вынужденной эмиграции в античности Вся система древних государств в Греции и Риме основывалась на определенном ограничении численности населения, предел которой нельзя было превысить, не подвергая опасности самих условий существования античной цивилизации. […] Чтобы сохранить свою цивилизацию, их граждане должны были оставаться немногочисленными. В противном случае им грозило подчинение игу того изнурительного физического труда, который превращал тогда свободного гражданина в раба. […] Единственным спасением была тогда вынужденная эмиграфия. - Маркс К. Вынужденная эмиграция// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8. С. 567-568., В.В. Лапин приходит к выводу, что основной причиной вывода колоний было перенаселение - не только относительное (что не отрицалось советскими авторами), но в первую очередь абсолютное Лапин Н.Н. Указ соч. С. 25сл.. Он признает, что в той или иной степени торговля могла оказать влияние на колонизацию, но в основном зависимость была обратной - колонизация стимулировала развитие торговли. Доминирует аграрная направленность колонизации, поэтому основной социальной ее силой были беднейшие слои греческого населения Там же. С. 31-32.. Поэтому-то основным содержанием колонизационного процесса было сначала возникновение сельских поселений. Собственно город-колония формируется как поселение аграрно-ремесленное. Ремесло первоначально было ориентировано на удовлетворение внутренних потребностей, и только потом его роль возрастает Там же. С. 235..

Соответственно автор отрицает и существование особого эмпорального периода - находки отдельных греческих предметов в лесостепи не могут рассматривать как свидетельство в пользу данного факта Там же. С. 76..

Позиция В.В. Лапина была реакцией на преувеличение роли торговли в процессе колонизации. Вместе с тем, хотя аграрный характер греческой колонизации в целом не вызывает сомнения, это не снимает вопрос об особой роли торговли на раннем этапе колонизационного движения Марченко К.К. «Стихийная линия» греческой колонизации или к вопросу о характере и путях формирования сельского населения Северо-Западного Причерноморья позднеархаического периода// ВДИ. 1994. № 4. С. 94.. Видимо, поэтому большинство историков и археологов в дальнейшем отказались от крайностей того и другого подходов и вообще от попыток выяснить какую-либо основополагающую причину колонизационного движения греков, придя к выводу, что оно было «многообразным гетерогенным процессом» Виноградов Ю.Г. Полис в Северном Причерноморье// Античная Греция. Проблемы развития полиса. Т. 1. С. 379. См. также: Античные государства Северного Причерноморья. (серия «Археология СССР»). М., 1984. С. 8-9; Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 132-133.; Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 147-148. . Отказались исследователи и от эмпоральной теории, которая в целом не подтверждается археологическими материалами.

Вторым дискуссионным вопросом, связанным с исследованием древнегреческой колонизации, является проблема взаимоотношений греков с местным населением.

Как отмечает П.Г. Виноградов, в Северном Причерноморье этот процесс происходил достаточно мирно, возможно, потому, что на черноморской побережье практически отсутствовало оседлое население. Иной была ситуация только на Гераклейском полуострове, да и то в более позднее время. Вместе с тем, он обращает внимание на то, что апойкии основывались на защищенных самой природой местах. Причем это прослеживается и в других районах Средиземноморья Виноградов Ю.Г. Полис в Северном Причерноморье. С. 373-376. и косвенно указывает на то, что контакты греков с местным населением могли быть далеко не всегда дружественными.

Однако сущность дискуссии заключается в другом. На начальном этапе развития советской историографии, при всех оговорках о принципиальном различии колониализма нового времени и древнегреческой колонизации, имела место тенденция подчеркивать экспансионистский характер последней. Правда, С.А. Жебелев отмечал взаимную заинтересованность в контактах греков и местных племен, но речь шла о верхах туземного населения (эту же позицию мы видели и у А.А. Иессена) История древнего мира/ Под ред. С.И. Ковалева. Т. 2. Ч. 1. С. 153.. Более определенно указанная выше тенденция обнаруживается у К.М. Колобовой: «Развитие за счет периферии характерно для всех рабовладельческих обществ. Прежде всего, оно обусловлено необходимостью (при развитом рабовладении) приобретать рабов вне территории своего полиса, а на определенной стадии развития греческих полисов -- и вне Греции» Колобова К.М. Указ. соч. С. 154..

Уже в 1980-е гг. вспыхнула заочная дискуссия по данному вопросу между В.П. Яйленко и Э.Д. Фроловым.

В уже упоминавшемся очерке «Архаическая Греция» В.П. Яйленко отмечает, что археологические материалы из Великой Греции и Нижнего Побужья свидетельствуют о том, что в экономическую деятельность греческих колоний широко вовлекались туземные элементы, однако отсутствуют твердые доказательства порабощения местного населения до конца VI в. Автор выделяет четыре основных типа отношений греков с местным населением в архаическую эпоху. Первый относится ко времени миграций, это - приведение местного населения к зависимости от коллектива завоевателей (например, лакедемонские илоты). Образование слоя киллириев в Сиракузах, по мнению исследователя, является «рецидивом древней практики». Второй тип связан также с неполноправным статусом, но с меньшей степенью зависимости - периеки. К ним близки каллипиды в Нижнем Побужье, мариандины в Геракле, возможно, мисахеи и перкофарии в Навпакте. Третий - это сектор частновладельческих рабов, формировавшийся как из числа греков-военнопленных, так и из числа туземцев. И, наконец, четвертый вариант, называемый автором «одним из наиболее продуктивных», - «добровольная трудовая кооперация» между греческим колониальным и туземными мирами. Взаимодействие обоих миров облегчало то, что архаическое греческое общество еще не знало противопоставления эллин - варвар. Туземцы были заинтересованы в «сотрудничестве», так как это предоставляло им более высокий жизненный стандарт, а греческие колонии, в свою очередь, удовлетворяли потребность в трудовых ресурсах Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 150-152..

В своей работе 1990 г. В.П. Яйленко фактически дословно повторил указанные выводы Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. С. 87-88., несмотря на то, что его точка зрения была подвергнута критике со стороны Э.Д. Фролова. Более того, он обходит молчанием критику последнего, не вступая в открытую дискуссию.

Между тем, Э.Д. Фролов высказывается достаточно категорически. «Нет ничего естественнее, - пишет он, - заключения об империалистическом характере греческой колонизации», так как в большинстве своем поселения основывались греками в местах, уже занятых местным населением Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 152.. Э.Д. Фролов критикует В.П. Яйленко за игнорирование свидетельств античных авторов. Так, в Сицилии в трех из четырех случаях, когда традиция фиксирует внимание на первоначальных контактах греков с местным населением, речь идет о насильственном изгнании последних из мест их обитания Там же. С. 155-156.. В тех же случаях, когда греки шли на «конструктивное сотрудничество», то делали это ввиду своей слабости. О судьбе местного населения, по мнению автора, можно судить на примере Сиракуз: происходит деградация местной культуры, превращение туземного населения в категорию зависимых людей. Но и в отношении свободных сикулов сиракузяне демонстрировали «неуклонность агрессивных устремлений» Там же. С. 156-157..

В Южной Италии характер взаимодействия также носил враждебный характер, только там греки были вынуждены очень скоро после переселения «перейти к обороне, к отражению жесткой реакции италийских народов на их вторжение» Там же. С. 160..

Таким образом, делает вывод Э.Д. Фролов, источники свидетельствуют (это относится и к другим районам греческой колонизации), «о далеко не мирном и не сотрудническом характере контактов, которые буквально были навязаны одним миром другому, в конечном счете - скажем об этом со всей определенностью - об империалистическом характере греческой колонизации. […] Без преувеличения можно сказать, что так называемая великая колонизация и открытая ею эксплуатация варварской периферии явились для греков важнейшими материальными предпосылками реализации античного способа развития, но зато с гражданскими правами и привилегиями для соотечественников» Там же. С. 163..

Схожую, но более взвешенную оценку значения колонизации для развития Греции дал В.Н. Андреев в статье, опубликованной в «Вестнике древней истории» в 1996 г. Колонизация, открыла перед греками чрезвычайно широкие возможности разносторонней эксплуатации варварского мира, обеспечив дешевой рабочей силой рабовладельческую экономику, что способствовало вызреванию классового общества более прогрессивного, чем на Ближнем Востоке и в Евразии. Таким образом, «варварский мир стал той питательной средой, на которой вырос единственный в своем роде феномен классической античной цивилизации» Андреев Ю.В. Греки и варвары в Северном Причерноморье (Основные методологические и теоретические аспекты проблемы межэтнических контактов)// ВДИ. 1996. № 1. С. 5-6..

Вместе с тем, продолжает свои рассуждения историк, если в масштабе глобальной системы греко-варварских контактов отношения между двумя мирами складывались благоприятно для греков, то на уровне отдельных регионов, в которых осуществлялось их непосредственное взаимодействие, ситуация не была однозначной Там же. С. 6.. Так, на западном и серном побережье Черного моря характер отношений греков с местным населением можно было бы определить «как длительное балансирование на грани взаимного недоверия и взаимной же заинтересованности в тяготении друг к другу» Там же. С. 10..