Анализ становления системы образования на Кубани в XIX – начале XX веков
Зарождение и развитие системы образования на Кубани в предреформенный период (XIX - начало XX вв.). Открытие первых библиотек и просветительская деятельность декабристов. Школы, гимназии, училища, женское образование на Кубани в период с 1860 по 1917 гг.
Рубрика | История и исторические личности |
Вид | дипломная работа |
Язык | русский |
Дата добавления | 28.06.2011 |
Размер файла | 265,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Попытки связать школу с жизнью, дать детям некоторые практические навыки активно предпринимались деятелями профессионально-технического образования. Не принимая роли общего образования в подготовке учащихся к трудовой деятельности, они разрабатывали свою систему взглядов на содержание, методы и формы общего и специального образования, на сочетание общих и профессиональных знаний и практической выучки.
Одним из наиболее разработанных был проект члена Русского технического общества Ивана Алексеевича Анопова. По его мнению, такой школой могла бы стать реальная общеобразовательная школа с восьмилетним сроком обучения, с обязательным введением в учебные планы прикладной математики и ручного труда, который не только позволяет развивать у учащихся определенные умения и навыки, но и способствует лучшему усвоению любого учебного материала, применению полученных знаний на практике [41].
Школа должна обеспечивать доступ в высшие учебные заведения наиболее способным юношам, а остальным давать знания, необходимые для умелого руководства каким-либо делом на месте: ведение собственного сельского или городского хозяйства, промышленного предприятия, а также включаться в различные формы деятельности на фабриках, заводах, железных дорогах и т.д. Учебный план такой школы, по проекту И.А. Анопова, должен был включать изучение иностранных языков, географии, истории, математике, естественной истории, физики, химии при сокращении времени на изучение Закона Божьего. Все предметы он разделял на научные, практические занятия в учебных мастерских и лабораториях, ручной труд и искусства. Таким образом, сближая общеобразовательную и профессиональную школу, Анопов не упускал из виду взаимосвязь между теоретическими и практическими занятиями, дополняя теоретическое обучение практическими занятиями, проводимыми в учебных мастерских и школьных лабораториях. В учебный процесс он считал необходимым включать трудовую подготовку, которая является важным фактором профессиональной ориентации учащихся. Однако все это были частные инициативы, делавшие попытки реформировать среднюю общеобразовательную школу "снизу".
Первые шаги реформирования средней общеобразовательной школы "сверху" были сделаны министром народного просвещения Николаем Павловичем Боголеповым, издавшем 8 июля 1899 года циркуляр, в котором приводился перечень недостатков средней школы и объявлялось о создании специальной комиссии по их устранению. Комиссия подходила к реформированию средней общеобразовательной школы, по признанию министра, постепенно и осторожно, так как учебное дело не терпит глубокой ломки. Представленный комиссией проект сохранял основы классической гимназии и реального училища как основных типов средней школы. В нем указывалось на существование односторонней ориентации на умственное развитие учащихся и предполагалось основательно проработать вопрос о физическом воспитании детей. Проблема специальной подготовки должна была решаться путем расширения сети профессиональных заведений в системе Министерства народного просвещения. Идея же введения уроков ручного труда в средние общеобразовательные школы поддержки не получила [42].
Следующий шаг в реформировании средней общеобразовательной школы был сделан Министерством народного просвещения под руководством Петра Семеновича Ванновского, назначенного на пост министра 24 марта 1901 года. Комиссия под его руководством разработала проект "Основных положений устройства общеобразовательной средней школы". По этому проекту намечалось создать единый тип среднего общеобразовательного учебного заведения с семилетним курсом обучения. С четвертого класса предполагалось ввести бифуркацию: в одном отделении должен был изучаться латинский язык, в другом - дополнительный курс естествознания и графического искусства. Ручной труд, наряду с гимнастикой и военными упражнениями, как необязательный предмет, включался в программу всех классов, кроме последнего (в первых трех классах по четыре часа в неделю, в остальных - по два часа).
Попытки П.С. Ванновского, затрагивавшие самые назревшие вопросы реформирования школы, вызвали негативную реакцию защитников классической системы образования. Николай II, ознакомившись с проектом, высказал свое неудовольствие по поводу несвоевременной ломки школы, что представлялось ему крайне опасным и вредным. После отставки П.С. Ванновского все изменения, которые были им внесены в среднюю общеобразовательную школу (отмена преподавания русского языка и географии, введение в программу первого класса русской истории, отмена переводных экзаменов из класса в класс), были постепенно устранены [43].
Первая мировая война побудила общественные силы усилить требования радикальных перемен в области народного образования, переоценку взгляда на общеобразовательную подготовку молодежи. В этот период на пост министра просвещения был назначен граф Павел Николаевич Игнатьев, авторитетный общественный деятель и политик. Первые его шаги на этом посту были направлены на смягчение противоречий между стремлением общественности к коренным реформам в области образования и политикой правительственных верхов, которые пытались сохранить все по-старому. При министерстве были созданы различные комитеты и комиссии, такие как комиссия по реформе начальной школы (с участием городов и земств), комитет по средней школы (совместно с членами правительства и Государственной думы), комитет по профессиональной подготовке и т.д. В этих комиссиях и комитетах рассматривались предложения и записки от отдельных учебных заведений, ученых и частных лиц, желавших участвовать в преобразовании школы. В частности, в 1915 году для обсуждения был предложен проект нового "Положения о гимназиях", подготовленный под руководством самого П.Н. Игнатьева [44].
Данный проект реформы средней общеобразовательной школы предполагал внесение значительных изменений в ее задачи и структуру. Школа должна давать общее образование, а не ставить целью просто подготовку учащихся к поступлению в высшие учебные заведения. Ученики, окончившие среднюю школу, должны были получить возможность продолжать обучение или в высших учебных заведениях, или включаться непосредственно в практическую деятельность. В связи с этим по-новому ставился вопрос о содержании и построении обучения в средней школе, а также о специализации в ее старших классах. Выдвинутые перед средней школой задачи могли быть решены только путем широкого внедрения идей трудового начала во все стороны ее учебно-воспитательной деятельности.
Проект "Положение о гимназиях" предусматривал предварительный начальный курс обучения и семилетний курс единой средней школы. Последняя делилась на две ступени - первая с трехлетним сроком обучения и единым для всех учащихся учебным планом. "Закон Божий, русский язык, математика, история, география, естествознание с практическими занятиями, рисование, пение, физические упражнения (гимнастика и ручной труд - 9 часов); вторая с четырехлетним сроком обучения, которая делилась на четыре направления: гуманитарно-классическое, новогуманитарное, реальное с преобладанием естественных наук, реальное с преобладанием математических наук. Для юношей и девушек предусматривался равноценный гимназический курс. Проект позволял устанавливать преемственные связи между гимназиями и высшими начальными училищами, выпускники которых могли без экзамена поступать в старшие классы гимназии [45].
Пытаясь решить вопрос о месте каждого предмета в учебном плане средней общеобразовательной школы, авторы проекта разделяли их на воспитательные и образовательные. К воспитательным были отнесены рисование, пение, ознакомление с памятниками искусства, гимнастика, ручной труд и практические занятия по естествознанию, химии, физике. Все остальные предметы относились к образовательным. В общем, можно сказать, что авторы проекта реформы сделали некоторую попытку связать общеобразовательную подготовку учащихся с подготовкой к практической деятельности.
Особое внимание в проекте реформы средней школы уделялось использованию таких методов обучения, как иллюстративный, демонстрационный, опытный, которые позволили бы развивать у учащихся активность, инициативу, сознательную самодеятельность и творчество.
В проекте реформы была сделана попытка воплотить в жизнь требования демократических настроенного учительства и ученых-педагогов о введении ручного труда в школу как отдельного предмета. Специально созданной комиссией был подготовлен документ "О преподавании ручного труда в средней школе", в котором получили отражение теоретические разработки и практический опыт, накопленный отечественными и зарубежными педагогами. Введение ручного труда как учебного предмета в среднюю общеобразовательную школу должно было, по мнению реформаторов, стимулировать развитие межпредметных связей, что могло бы способствовать более глубокому освоению учащимися различных школьных предметов, воспитывало бы их самостоятельность, инициативу, творчество, содействовало бы нравственному, умственному, физическому, эстетическому воспитанию подрастающего поколения.
Недовольство чиновничьих кругов политикой либерального министра привело к тому, что дальнейшего развития реформа школы не получила. Однако поиски решения острых педагогических проблем продолжались и находили отражение в развитии частной и общественной инициативы по созданию школ нового типа, которые могли бы обеспечить развивающуюся промышленность кадрами руководителей производства и достаточно сведущими в нем рабочими. Именно поэтому усилилось открытие частных школ, хорошо оснащенных и обеспеченных высококвалифицированными педагогическими кадрами. Примерами такого типа учебных заведений могут служить общеобразовательная школа князя В.Н. Генишева (Геншевское училище) в Петербурге, гимназия П.Г. Шелапумина в Москве и другие.
В соответствии с "Положением" 1896 года получил распространение новый вид средней школы - коммерческие училища. Эти школы были подчинены отраслевым министерствам, что позволяло организовывать учебно-воспитательный процесс в них на новых принципах, привлекать к работе наиболее прогрессивную, творческую часть учителей [46].
Появление новых типов школ в конце XIX - начале XX века указывало на то, что различные слои российского общества стали активно участвовать в практическом реформировании школы, проявляя плюрализм педагогических подходов к решению задач образования и воспитания подрастающего поколения.
§ 2. Становление образования на Кубани в первой половине XIX века
Зарождение системы народного образования на Кубани берет свое начало со времени переселения сюда Черноморского казачьего войска. С 1792 года, когда Черноморское казачье войско переселилось на правобережье Кубани, и вплоть до 1803 года у него не было ни одной официальной школы, хотя частное обучение практиковалось сразу же после водворения куреней на Тамани. Черноморцы, занимая Прикубанье, несли с собой зачатки просвещения. Грамотные люди ценились, и обучение грамоте поощрялось казачеством. Имеются сведения, что в январе 1794 года в курене Платнировском была построена первая хата и тут же школа "У церковных причетников". Подобного рода "учебные заведения" возникали с закладкой станиц на территории Кубани. В них обучали лишь чтению и письму, а занятия вели лица духовного сословия и писари. Обучали грамоте и при казачьих канцеляриях, которые долгое время служили своего рода "учебными заведениями" [47].
Первая официальная школа была открыта в Екатеринодаре по инициативе тогдашнего войскового атамана Ф.Я. Бурсака. Согласно статье в журнале "Кубанская школа", открыта она была 1 августа 1803 года и для обучения детей вызваны из Московского университета студент Иваненко и гимназист Поляков [48]. Уже через год ее переименовали в войсковое училище, предоставив ему права официальной правительственной школы, но на этот вклад государственных органов в зарождение образовательной системы в Кубанской области завершился. Материальная база первого казачьего войскового училища формировалась за счет пожертвований и сборов средств, здание содержалось на средства казачьего войска [49].
Понимая недостаточность только одного учебного заведения передовые люди Черномории ставили перед вышестоящим училищным начальством вопрос об открытии новых учебных заведений. В июле 1805 года атаман Бурсак обратился к жителям Черномории, "изъявившим желание содействовать развитию образования", с предложением о денежных пожертвованиях на это дело. В числе жертвователей был и протоиерей Кирилл Россинский, назначенный смотрителем училища 24 февраля 1806 года [50].
Но на обучение в училище казаки смотрели довольно прозаически: едва научатся читать и писать, как немедленно стремятся на службу и уходят из школы. Грамотный и красивый почерк особенно ценился; это способствовало продвижению по службе и щедро оплачивалось.
Следующим этапом в деле становления и развития народного просвещения стало открытие в 1812 году первых в северокавказском крае приходских школ на Тамани, в Щербиновском и Брюховецком, а затем и в Гривенском (Новонижестеблиевском) куренях. В последующем, в течение двух лет (1818-1819 годы) были открыты еще шесть приходских школ: в куренях Темрюкском, Роговском, Кущевском, Медведомском, Леушковском и Пластуновском. К 1820 года в указанных десяти приходских училищах обучались свыше 300 учащихся [51].
В августе 1818 года благодаря усилиям К.В. Россинского открылось Екатеринодарское духовное приходское училище, являющееся первенцем церковно-православного образования на Кубани. Открытие указанных учебных заведений представляло собой заметный качественный скачок от фактического отсутствия определенной образовательной системы к началу ее целенаправленного строительства. В этом отношении Черномория обогнала даже соседнюю, более заселенную, благоустроенную и находившуюся на значительном удалении от приграничной зоны с ее непрекращающимися боевыми стычками с горцами, область войска Донского, где существовало только три приходских училища. Однако открытые учебные заведения не были поставлены на прочную материальную основу и порой их существование зависело от частных пожертвований и других непостоянных источников финансирования. Вопросы нормального обеспечения их деятельности решались крайне мелено, поэтому, по свидетельству самого К.В. Россинского, "приходские училища, а особенно учителя, лишались способов к своему содержанию, доведены до последней крайности" [52]. Не составляло исключения и положение войскового училища в Екатеринодаре, содержавшегося, по свидетельству того же должностного лица, "на собственные войсковые средства, без всякого участия казны, за исключением правительственной опеки" [53]. Поэтому рост числа учебных заведений передавался с закрытием или перерывами в их функционировании: в 1819 году в Черномории было 11 учебных заведений, в 1835 году - только 5, а в 1860 году - снова 11. Но численность учащихся в них практически постоянно росла и составила в 1860 году 648 человек [54].
Динамика числа учебных заведений и учащихся в предреформенный период
Время |
Число учебных заведений |
Число учащихся |
|
1820 год |
11 |
300 |
|
1825 год |
8 |
220 |
|
1835 год |
5 |
243 |
|
1857 год |
12 |
570 |
|
1860 год |
11 |
648 |
Слабый уровень образованности вообще в России, и в особенности на окраинах государства, приводил к тому, что найти подготовленных учителей было крайне сложно, а порой и просто невозможно. Те же, кто изъявлял желание работать на стезе народного просвещения, не всегда имели профессиональную подготовку. Бывали случаи, когда место наставника занимал один из способных учеников "за неимением никого к замещению", как это было в апреле 1810 года в Екатеринодарском училище [55].
За недостатком учебных заведений вынуждено практиковалось "домашнее обучение", когда дети в основном непривилегированных слоев казачьего общества учились грамоте у писцов в канцеляриях.
Очень многое для развития образования сделал Кирилл Васильевич Россинский. Он был первым просветителем в Черномории, ученым, общественным деятелем, поэтом. Сохранившиеся исторические архивные документы свидетельствуют о большом безвозмездном труде этого человека по распространению "просвещения в земле войска Черноморского". На одни поездки по делам просвещения он израсходовал 18 тысяч рублей собственных средств, не требуя возмещения за казенный или войсковой счет [56]. Историк Ф. Щербина называл Россинского "фанатиком просвещения". "Протоиерей Россинский, - писал он, - был редкой для своего времени личностью. Он целой головой стоял выше той административно-служебной среды, в которой ему пришлось вращаться всю жизнь. По образованию и уму ему не было равного в войске. По энергии и бескорыстию он был единственным в своем роде деятелем" [57].
За успехи в просвещении казачества Россинский неоднократно отмечался начальством. Так, от училищного комитета Харьковского императорского университета за примерную ревностность и усердие к исполнению должностей и похвальные труды в распространении просвещения в земле войска Черноморского удостаивался неоднократно благодарностью.
Кирилл Васильевич Россинский был саном священника. Образование получил в Екатеринославской семинарии. Его карьера складывалась успешно, и двадцати девяти лет от роду он был переведен войсковым протоиереем в соборную Воскресенскую церковь города Екатеринодара. Сразу же занялся отец Кирилл сбором пожертвований и хлопотами по устройству первого казенного заведения в войске [58].
Желая поднять образование в Черномории на более высокую ступень, Россинский в своем рапорте от 23 февраля 1811 года ходатайствует перед училищным комитетом Харьковского университета об открытии при Екатеринодарском училище третьего класса, в котором преподавались бы предметы первого класса гимназии, а также артиллерия и фортификация, как предметы, нужные для военных людей, каково Черноморское войско. Россинский планировал преподавать в этом гимназическом классе логику, риторику, алгебру, геометрию и военные дисциплины. Благодаря инициативе и настойчивости первого кубанского просветителя в 1811 году Россинский организовал сбор пожертвований "для сооружения в городе Екатеринодаре гимназии и при ней строений для помещения штаб - и обер-офицерских детей-сирот, не имеющих способов обучаться на собственном содержании". Всего было пожертвовано на эти цели более 14 тысяч рублей.17 мая 1820 года состоялось официальное открытие гимназии в Екатеринодаре, на содержание которой правительственная казна ежегодно отпускала 5 тысяч 800 рублей [59].
Из воспоминаний преподавателя математики этой гимназии И.М. Сбитнева: "Невзирая на чрезмерные пособия многих благонамеренных особ, чувствующих цену воспитания общественного, невзирая на деятельность усердную тамошнего директора войскового протоиерея Россинского, сия гимназия находится еще в колыбели, но быстрыми шагами стремится к той степени совершенства, какую правительство предназначило сего рода заведениям. Библиотека в ней довольно порядочна, как равно и минералогический кабинет" [60]. В гимназии преподавали талантливые учителя. Так, деятельным помощником Кирилла Россинского был учитель словесности и латинского языка В.Е. Толмачев, которого наказной атаман Черноморского казачьего войска Н.С. Завадовский назвал "украшением гимназии". И.М. Сбитнев прибыл на Кубань из Новгород-Северской гимназии. Общими усилиями черноморская интеллигенция способствовала распространению просвещения в крае [61].
Учреждение войсковой гимназии в условиях абсолютной монархии состоялось согласно воле императора, изложенной в Уставе учебных заведений для "доставления средств приличного воспитания детей дворян и чиновников". Детям представителей других сословий не воспрещалось посещать это среднее учебное заведение. С учреждением гимназии закрывалось Екатеринодарское уездное училище, в котором оставались только младшие классы [62].
По уставу Черноморская войсковая гимназия была рассчитана на семь классов и в целом приравнивалась к губернским гимназиям, то есть имела почетного попечителя, директора-инспектора, законоучителя, учителя наук и искусств. Учебный план предусматривал преподавание Закона Божьего, российской грамматики, географии, истории, статистики, математики, физики, латинского и французского языков, а также рисования и черчения.
По окончании этого среднего учебного заведения учащиеся, удостоившиеся похвального аттестата, при поступлении на государственную службу производились: рядовые дворяне в первый официальный чин через один год, дети дворян - через три года, прочие через пять лет действительной службы, что еще раз подтверждало наличие многочисленных привилегий дворянства в условиях абсолютистского государства [63].
Но все же учебное дело развивалось медленно, и большинство учеников, общее число которых не превышало 20 - 30 человек, не доходило до окончания гимназического курса. Когда же, в 1827 году, Харьковский университет решился, наконец, послать для ревизии гимназии профессора Е.М. Филомафитского, то он убедился, что, вопреки высочайшему указу 1809 года, разные канцеляристы и грамотеи, не имеющие права на содержание училищ, решительно отбивают детей от правительственных училищ. Больше всего причиняла вреда гимназии, по мнению Филомафитского, войсковая канцелярия, куда родители определяли своих еще недоучившихся и несовершеннолетних детей канцеляристами, и где последние получали хороший заработок, набивали руку в делопроизводстве и выходили в члены даже ранее, чем их товарищи-гимназисты [64].
Ввиду всего этого университет должен был просить министра народного просвещения, а последний Главнокомандующего Кавказского, чтобы воспретить канцелярии прием на службу несовершеннолетних и закрыть все частные училища, где учили по часослову и псалтырю. Между тем, посещению учениками гимназии препятствовала также грязь, через которую и конному ехать было опасно. Учителя Войсковой гимназии назначались Харьковским училищным советом, на основании общего тогда закона 1804 года об управлениями училищами, но - выбор хороших учителей для столь отдаленного края был не менее затруднителен, чем и для Тифлиса. Нравы учеников были грубы, а влияние на них родителей скорее вредно, чем благодетельно. Директор черноморских училищ, протоиерей Россинский свидетельствует, что "учителя, приходя в свое время в классы, часто не находят в них ни одного из учеников своих и, дожидаясь через все определенное время, должны бывают возвращаться праздными" [65].
Просуществовала эта гимназия недолго: в конце 20-х годов XIX века она была закрыта. После подавления восстания декабристов реакция обрушилась и на просвещение. Екатеринодарская войсковая гимназия в 1828 году была ликвидирована по приказу царя. Также причину медленной "смерти" гимназии современники усматривали "в невнимании черноморцев к образованию юношества" и в недостатке воспитанников: в 1827 году в ней числился один воспитанник в четвертом классе, два - в третьем, четверо и один слушатель - в первом классе. Неаккуратное посещение занятий и слабые знания, высказанные учащимися на экзаменах, заставили администрацию гимназии оставить весь состав учеников на второй учебный год.
Также сократилось число приходских школ. "Ведомости об учебных заведениях, состоящих в земле войска Черноморского" за 1832 год констатировал: школ в войске Черноморском - шесть, учителей - девять, учеников - 202, окончило школу в 1832 году - 28 [66].
Негативные последствия закрытия Черноморской войсковой гимназии быстро сказались на "образовании юношества", так как в оставшемся Екатеринодарском уездном училище, и тем более в приходских школах, преподавались только "начала наук", что не удовлетворяло культурно-образовательных потребностей жителей Черноморского казачьего войска. Поэтому, идя навстречу запросам чиновной и старшинской верхушки общества, тогдашний наказной атаман Черноморского казачьего войска генерал-майор Н.С. Завадовский 25 ноября 1834 года поднимает перед своим начальством о преобразовании учебных заведений в Черномории, предусматривая в нем и восстановление гимназии. Дело это тянулось почти шесть лет и закончилось тем, что главнокомандующий Кавказской областью и Закавказским краем генерал Головин в своем ответе от 1 июня 1840 года на предложение атамана "не нашел а настоящее время особой надобности в устройстве гимназии, тем более что она существовала прежде в Екатеринодаре без видимой пользы, которая едва ли и впредь ожидаема быть может". Он порекомендовал подумать об учреждении в войске военного учебного заведения, которое "с несомненною пользою подчинено будет военному началу" и, следовательно, более важно для казачьего сословия. Своим постановлением от 18 июля 1840 года Черноморская войсковая канцелярия, "руководствовалась обстоятельствами", обращается к наказному атаману с просьбой об открытии военного учебного заведения в войске. Но такое учебное заведение так и было учреждено в Черномории. Что же касается войсковой гимназии, то она была восстановлена в 1851 году [67].
Основываясь на Высочайше утвержденных в 1803 году "Правилах народного просвещения", Россинский распределил все курени и поселения в войске на группы с центральным селением для школы в каждой группе. Таким образом, к Тамани отнесено было 5 селений, к Темрюку - 2 селения, хутор и рыбные промыслы, к Гривенскому - 6 сел, к Роговскому - 4, Брюховецкому - 7 и Щербиновскому - 3 селения, хутора и рыбные заводы. В этих шести центрах уже были училища. Вновь открытые училища охватили Кущевский курень с 7 селениями, Леушковский - с 5, Пластуновский - с 10 и Медведовский курень - с 3 селениями и близлежащими хуторами. Войсковой атаман и войсковая канцелярия утвердили это распределение. В 1812 году были открыты три училища, два в 1817 году и пять в 1819 году. Эти училища были приравнены к приходским и их содержание должно было обеспечивать само население [68].
В действительности положение этих училищ было не из легких. Школьные здания не отвечали даже самым элементарным требованиям, учащиеся жили на большом расстоянии от школы, материальных средств не хватало даже на необходимые нужды, учителя бедствовали.
Сам Россинский в своем рапорте сообщал, что в войске Черноморском из приходов только 10 имели приходские училища (в царской России учебные заведения назывались училищами). И только четыре из них (Таманское, Щербиновское, Брюховецкое, Гривенское) были более или менее обеспечены средствами от пожертвований [69].
Отбор детей горцев для обучения в российских учебных заведениях осуществлялся по специальным правилам. Во-первых, претенденты должны быть не моложе 6 и не старше 13 лет, а, во-вторых, и это главное, "все они должны быть детьми князей, первостепенных узденей и почетных мусульман, кои пользуются между единоплеменниками особым уважением, доказать на опыте преданность нашему правительству. То есть применительно к горцам действовал общероссийский сословный принцип, представлявший привилегии для верхушки адыгского общества.
Этот путь военно-учебного образования неоднозначно воспринимался самими адыгами. С одной стороны, он наиболее соответствовал природным наклонностям и общественным привычкам воинственных жителей гор. С другой, долгий обрыв от родных семейств не мог не сказываться отрицательно на их поведении, и, в конце концов, на самом качестве обучения.
В кадетские корпуса адыги поступали без всякой предварительной подготовки и соответственного знания русского языка. Эффективность обучения поэтому была невелика, что в конечном итоге и вынуждено было признать военное начальство, в ведение которого эти училища находились. В мае 1853 года военный министр сообщал главнокомандующему Отдельным Кавказским корпусом, что "благодетельная цель правительства образовать горцев через воспитание в военно-учебных заведениях вполне не достигается для них" [70].
Главным препятствием на пути приобщения горцев к образованию через военно-учебные заведения являлась, конечно, ведшаяся Кавказская война. Большинство не желало получать образование от своего противника. Следствием этого являлись трудности с набором в кадетские корпуса, которые ощущались постоянно.
Второй этап горского образования можно датировать, начиная с середины 40-х годов XIX века. Он характеризуется тем, что правительственные власти решили уменьшить число отправляемых горцев в корпуса и увеличить способы воспитания горцев ближе к местам их непосредственного происхождения [71].
В открывшемся в октябре 1845 года в станице Полтавской Таманского округа Черноморского казачьего войска окружном училище было предусмотрено отделение для детей черкес и татар, проживавших в Черномории. Для них выделялись десять вакансий за счет средств государственного казначейства. Взаимное обучение детей казаков и горцев, как отмечалось в приказе по Черноморскому кавказскому обществу от 21 октября 1845 года, проистекало от благих предначертаний монарха и относительно сближения с нами соседей и, уже отчасти, сограждан наших черкес" [72].
В этом училище стараниями окружного штаб-офицера Табанца было предусмотрено помещение "для жительства преподавателя азиатского языка, в намерении, чтобы желающие из детей черкес и татар учились нашему языку и грамоте, а взамен наши дети желающие, чтобы учились азиатским языкам".
Для горцев было также выделено десять мест в Уманском окружном училище. Однако, адыги не до конца использовали предоставлявшиеся им возможности для получения бесплатного образования за счет российской казны. "Дети черкесских дворян, - докладывал Г.А. Рашпиль своему начальству на Кавказской линии, - приискиваются для помещения в пансионе с большою трудностью".
Некоторые выдающиеся адыгские просветители XIX века своим образованием обязаны Кубанской гимназии. В марте 1861 года с Крым-Гирей Инатов окончил пансион для детей горцев при Кубанской войсковой гимназии, где изучал латынь, французский, немецкий и русский языки, и был зачислен по направлению Главного управления учебных заведений на Кавказе в Петербургский императорский университет по "математическому разряду" [73].
В конце 40-х годов XIX века горцев до отправления в Санкт-Петербургские военно-учебные заведения стали обучать в только что созданной Новороссийской азиатской школе с четырехлетним сроком прохождения программы.
С основание первых школ, училищ и Черноморской войсковой гимназии сразу остро стал вопрос о кадровом обеспечении учебного процесса. По инициативе войскового атамана Ф.Я. Бурсака из Московского университета были приглашены студенты Емельян Степанович Иванченко и Дмитрий Иванович Поляков, ставшие в 1803 году первыми учителями в Черноморском казачьем войске.
Кадровый состав педагогов был весьма разнообразен. Встречались учителя с высшим университетским образованием, имелись и малоподготовленные к такого рода интеллектуальной деятельности люди, как дьячки, пономари и малообразованные казаки. Встречались также большие энтузиасты своего дела. Так, Роговское училище своим открытием в 1819 году было обязано дворянину Василию Самусю, изъявившему желание содержать его на собственном своем иждивении и учить детей без жалованья. После же объезда в Киевскую губернию местный стихарный дьячок Василий Тараненко изъявил желание быть учителем также без жалованья. К.В. Россинский считал Тараненко, окончившего с отличным успехом при добропорядочном поведении Екатеринодарское училище, "к учительской должности способным" [74].
Педагогом от Бога был отставной урядник Черноморского казачьего войска Петр Павлович Головко, учительствовавший в конце 50-х - начале 60-х годов XIX века с начала в станице Кисляковской, а потом в Кущевской школе, и "за особое усердие в добровольно принятой на себя обязанности учителя" дважды награждавшийся приказом по Кавказской армии 100 рублей серебром.
"Прекрасный подвиг жертвующего усердия к пользам общественным", по мнению генерал-майора Г.А. Рашпиля, совершил окружной штаб-офицер Таманского округа полковник Георгий Табанец, по своей инициативе и большей частью, на свои собственные средства построивший окружное училище в станице Полтавском, которое было открыто в октябре 1845 года.
Наиболее подготовленные учителя работали в Черноморской гимназии и Екатеринодарском уездном училище. В первый период существования этих учебных заведений К.В. Россинскому удалось набрать довольно квалифицированных педагогов. Из 12 учтенных учителей семь окончили вузы, трое получили незаконченное высшее образование и только двое, в том числе и сам Россинский, имели среднее образование (окончили гимназию и семинарию). Но, принадлежавший к последним, К.В. Россинский до приезда в Черноморию уже имел десятилетний стаж педагогической работы и к тому же был талантливым педагогом от природы и энергичным организатором школьного дела.
Сложнее было подобрать учителей для куренных (станичных) школ. Из десяти приходских училищ, открытых в 1819 году, в курене Таманском учителем стал казак Базилевич-Капитанский, окончивший Киевскую духовную академию, в Медведомском - священник Гаевский - выпускник Екатеринославской семинарии, а в курене Роговском - упоминавшийся В. Тараненко. Всех их Россинский характеризовал как людей "к учительской должности способных". "В прочих же училищах, - с горечью писал в училищный комитет Харьковского университета Россинский, - казаки или дьячки на время, мало к сей должности или вовсе не способны" [75].
Рапорты с "мест" надзирателей первых черноморских училищ дополняют безотрадную картину народного образования в некоторых куренях. Так, надзиратель Старощербиновского приходского училища в своем рапорте в канцелярию Черноморского войска от 19 ноября 1835 года писал: "Старощербиновское приходское училище совсем упадает по слабому радению оного училища учителя-урядника Ивана Лавровского, который уже допустил себя до такого крайнего состояния чрез хмельные напитки, что совершенно училище похоже на питейный дом и пьяных людей пристанище, что невозможно оного никакими способами воздержать или усовестить, и окошек не настачим, что пьяный часто временно выбивает". Поэтому, писал старощербиновский надзиратель, "дети остаются без наук".
Примерно в таком же бедственном положении находились и другие приходские училища Черномории. Так, в новонижестеблиевском училище накануне его окончательного закрытия 2 июня 1843 года количество учащихся резко упало с 37 в феврале 1841 года до 5 в январе 1842 года. Учитель его жаловался, екатеринодарскому начальству на то, что "он не получает никакого содержания, отчего чрезвычайно нуждается и бедствует; учеников в училище очень мало, общество отказалось давать содержание ему, родители взяли из училища детей…" [76].
К числу наиболее выдающихся специалистов своего дела относился, к сожалению, ныне совершенно забытый учитель Черноморской войсковой гимназии, выпускник Харьковского университета Василий Емельянович Толмачев, преподававший словесность и латинский язык. После смерти К.В. Россинского, самым близким сподвижником которого он был, Толмачев восстановил Кущевское приходское училище, где на практике применил ланкастерскую систему взаимного обучения. Передавая по тем временам Белл-Ланкастерская система взаимного обучения применялась преимущественно в начальной школе, где старшие и более успевающие ученики являлись помощниками учителя и под его руководством вели занятия с остальными учащимися.
Предметом повседневных забот Россинского являлось обеспечение учебного процесса необходимой литературой. Если в 1806 году в библиотеке Екатеринодарского училища имелось 26 гражданских и 64 книг, среди которых, были пособия по математике, физике, геометрии, "Древняя история" Ролленя в десяти томах, "Слова и речи" Феофана Прокоповича, "Священная история Ветхого и Нового завета" Писарева, "Соборное уложение" царя Алексея Михайловича, Труды Вольного экономического общества, "Философия" Теплова, "Синопсис", "Повествования Геродота, жития святых и другие, то уже на следующий год она получила очень ценные книги из ризницы Межигорского Киевского монастыря, недавно упраздненной, а также от разных благотворителей. Число томов увеличилось до 210. К 1820 году, когда уездное училище было преобразовано в Черноморскую войсковую гимназию, в библиотеке уже насчитывалось свыше 700 томов.
От церквей и куренных обществ Россинский добивался предоставления бесплатных помещений для школ. Борется он и "с препятствием, едва преодолимым" - почти полным отсутствием учителей. Эта преграда не являлась особенностью Черномории, она была всероссийского масштаба. Устав 1804 года пытался преодолеть ее, обратившись к помощи многовекового организатора и системе просвещения - русскому духовенству. Россинский, как духовное лицо, широко использовал этот источник, опираясь на специальное постановление Священного Синода и на свое положение войскового протоиерея, совмещавшего к тому же в своем лице должности директора Черноморской гимназии, смотрителя и преподавателя. Не случайно, поэтому заметный процент учителей приходских школ и уездного училища составляли люди духовного звания, священники, дьячки и т.д. [77].
Россинский пробует искать учителей и в другом сословии, в войсковом, но находит их мало и ненадолго. Сначала сказывалось отсутствие образованных людей, потом, когда уездное училище и гимназия смогли подготовить некоторые кадры грамотных людей, приток казаков в народное образование оказывался все равно слабым. Главной причиной, наряду с особенностями войсковой жизни, являлось недостаточное вознаграждение за трудный учительский труд. Не делало привлекательной педагогическую деятельность и не особенно почетное положение учителя в тогдашнем казачьем обществе, выраженное, между прочим, в малых чинах. Архивные документы сохранили немало рапортов войскового протоиерея, хлопотавшего о чинах учителям, повышении им жалованья, отпуске денег на дрова, квартиры, о бесплатной выдаче бумаги и чернил от училища.
Молодые учителя, назначенные из студентов и выпускников Харьковского императорского университета в черноморскую глушь, часто менялись. Они не выдерживали убийственного климата болотистого города, некоторые не могли стерпеть удушливой нравственной атмосферы в Черномории. Учитель гимназических классов Филиппов умирает от горячки, молодой физик Сбитнев пишет Россинскому заявление о переводе: "… я уже целый год здесь и могу похвалиться, что употреблял все усилия для перенесения многих неудовольствий, как со стороны жителей, так и со стороны климата. Жители возроптали на меня за речь, произнесенную мною при публичном экзамене. В ней я попытался доказать, сколь полезна физика для искоренения предрассудков, и что человек, занимающийся ею, исполняет свою душу священным благовонием к Творцу. Я мнил, что можно возбудить в них рвение к поддержанию нашей гимназии как заведения, необходимого для воспитания детей. Но я ошибся. Жители подумали, что я, забывая Бога, пытался их осмеять. Поздно я узнал, как опасно истреблять предрассудки, составляющие существенное достоинство черноморцев. Одним словом, казаки не хотят ничему учиться и ничему верить" [78].
Этого-то отношения к школе жителей черноморских куреней больше всего боялся и сам Россинский. В одном из своих посланий председателю Харьковского училищного комитета он роняет характерное саркастичное замечание: "… мне известна охота к учению черноморцев: они не рады, что и сие училище имеют, отпуская ежегодно по 1500 рублей" [79].
Заметной личностью на ниве кубанского просвещения в 50-е годы XIX века был Николай Семенович Рындовский. В 1838 году он окончил филологический факультет Харьковского университета и стал работать старшим учителем исторических наук в Воронежской гимназии, затем был библиотекарем Харьковской губернской гимназии, инспектором и директором Ставропольской гимназии, где активно участвовал в создании 1850 года на должность директора училищ земли войска Черноморского уже являлся автором "Историко-статистического описания города Задонска", подробной генеалогического описания таблицы государей, царствующих в Европе с 400 по 1840 годы, сочинения о начале театра в России.
Из сохранившихся формулярных списков, относящихся к рубежу 50 - 60-х годов XIX века, видно, что с высшим образованием в Дирекции народным училищ работало девять человек (шесть окончили Харьковский университет, являвшийся тогда учебно-научным центром всего юга России, двое - Санкт-Петербургский и один Лазаревский институт восточных языков), одиннадцать учителей имели среднее образование, в том числе восемь - светское и придуховное; пять окончили уездные или окружные училища; не показано образование в семи случаях, а в двух формулярных списках было отмечено, что лицо, его заполнявшее, "в казенном учебном заведении не воспитывалось, российскую грамоту читать и писать "знает".
Наиболее квалифицированные кадры были сосредоточены в восстановленной Кубанской войсковой гимназии. Шесть преподавателей из девяти имели высшее образование. Здесь работали известные не только на Кубани, но и в России в целом деятели. Так, в нем трудился будущий редактор первой газеты на Кубани ("Кубанских войсковых ведомостей", смотритель войсковой типографии и газетного стола Л.Ф. Прага (до поступления на работу в гимназию работал учителем в Уманском окружном училище) [80].
Учителем русского языка и географии, а затем комнатным надзирателем и учителем истории работал с января 1859 года Степан Дмитриевич Демченко, закончивший со степенью кандидата историко-филологический факультет Харьковского университета. Кроме преподавательской деятельности, он занимался общественной работой. В близких отношениях с ним находился преподаватель Кубанской войсковой гимназии Николай Иванович Воронов, старший учитель словесности, писатель, этнограф, первый кубанский корреспондент герценовского "Колокола". Он окончил Валковское трехклассное училище, затем Харьковскую губернскую гимназию, после чего, в сентябре 1849 года поступил на первый курс историко-филологического факультета Харьковского университета. По окончании работал в Кубанской войсковой гимназии учителем русского языка и географии. Являлся автором таких произведений, как "Дорожные заметки на разных путях южной России", очерк "От Екатеринодара до Ставрополя", опубликованные в "Одесском вестнике".
В целом, в решении проблемы учительских кадров на рубеже 50-х годов был заметен определенный положительный сдвиг: более половины учителей имели высшее и среднее образование. По тем временам - достижение немалое. Если на начальной стадии становления народного образования часто встречались случайные люди, то теперь кадровое обустройство школьного дела в основном удовлетворительным. Произошло это по двум причинам. С одной стороны, Харьковский императорский университет стабильно поставлял педагогов высшей квалификации. Кубанская войсковая гимназия и Кавказская духовная семинария выпускали специалистов средней квалификации, которые после сдачи экзамена на звание учителя могли работать в начальных и уездных училищах. С другой стороны, сравнительно малое количество учебных заведений позволяло рассредоточиться даже небольшому числу более или менее подготовленных педагогов между гимназией, окружными и начальными училищами. И ущерб, возможно наносимый малоподготовленными педагогами (их было немного), был минимальный [81].
Свою специфику имеет становление и развитие библиотечного дела на Кубани. Выделяют особенности становления книжного дела на Кубани: позднее административно-управленческое оформление Кубани (Черномории) на территории России, заселение ее запорожскими казаками, ориентированными не столько на письменную культуру, сколько на традиции и обычаи, отсутствие на заселяемых территориях каких-либо книжных собраний, что дает исследователю возможность проследить процесс формирования местного книжного дела с "чистого листа". И это не историческая литература. Первые книги и первые библиотека появились вместе с первыми переселенцами-казаками. До конца 30-х годов XIX века столетия на Кубани общественных и ведомственных библиотек не было: имелись книжные собрания, которые носили функционально-прикладной характер. В регионе складывались церковные и учебные собрания книг. Книги хранились в войсковых и станичных правлениях. Они присылались или привозились с оказией из Петербурга, Харькова, Херсона, представляли (и набор книг, без которого невозможны реализация управленческих функций, проведение церковной службы, обучение грамоте [82].
Ни одного книжного собрания начала XIX века, как единого целого, не сохранилось: одни вошли в состав различных библиотек, другие полностью или частично увезены из Кубани, третьи - погибли. Тем не менее, сохранившиеся каталоги, реестры, описи имущества, экслибрисы, дарственные и владельческие записи, письма и дневники кубанцев (черноморцев) позволяют реконструировать состав ряда библиотек того времени. Такая реконструкция дает возможность проследить книжные и культурные связи черноморского и кубанского казачества, пути миграции книг на Кубань, расширяет круг источников для изучения истории науки Кубани.
Первой крупной коллекцией книг, перевезенной на Кубань, была библиотека Межигорского монастыря. Особый интерес для реконструкции состава перевезенной библиотеки предоставляет реестр гражданских и славянских книг, переданный в библиотеку Черноморского войскового училища. Судя по реестру, в училище было передано 135 книг, из них славянских (кириллических) - 102. Все книги кириллической печати, за исключением трех, религиозного содержания.84% этих книг напечатано на Украине, в Прибалтике, Белоруссии. Широко представлены издания Киево-Печерской Лавры и Львовской братской типографии.
Сегодня выявлено более 10 изданий из книжной коллекции Межигорья. Книги эти хранятся в отделе редких книг Краевой научной библиотеки имени А.С. Пушкина, в фондах Государственного архива Краснодарского края, Государственного историко-археологического музея-заповедника имени Е.Д. Фелицина.
Серьезные разговоры о необходимости создания библиотеки в Черномории начались в 1818 году. В Черноморском (Кубанском) войсковом училище библиотека была сформирована в 1805 году, основную часть которой составляли книги по истории, географии, математике, религиозного содержания. Реестр книг в библиотеке этого училища был составлен в 1808 году и содержал 165 наименований. У истоков книжного дела находились полковые библиотеки Кубанского казачьего войска. Уже с начала 40-х годов кубанскую казачью интеллигенцию не устраивает "прикладной" характер, функциональность существующих в области книжных собраний. Средств, возможностей, да и потребности в открытии войсковых библиотек еще нет, но разрушение "функциональности" происходит. Отельные станичные атаманы приобретают для своих правлений книги исторического и политического содержания. Одновременно, на Кубани в семьях казачьей интеллигенции происходило интенсивное формирование личных книжных коллекций, которые тоже позволяли удовлетворить потребности населения в "нефункциональных" книгах.
Общественная библиотека в Новороссийске была открыта в 1844 году. Читатели подразделялись на действительных членов и вольных подписчиков. К первым относились генералы, штаб - и обер-офицеры всех ведомств, а также гражданские чиновники, состоящие на службе в укреплениях Новороссийском и Кабардинском, ко вторым - частные лица купеческого звания, предприниматели других сословий.
В 1840 - 1850-х годах на Кубани постепенно шло распространение библиотек, росло число читателей. Анализ путей формирования книжных коллекций и книжной культуры края во многом отражает процессы формирования культуры края в целом, выявляет роль, которую в этих процессах играла военная интеллигенция. Под влиянием общественного мнения, сформировавшегося деятельностью ссыльных декабристов, началось движение за организацию общественных библиотек и открытие для широкой публики училищных фондов. Были узаконены библиотеки в войсковых соединениях. Интерес общественности к книге возрастал, но библиотечное дело развивалось очень медленно и лишь к концу XIX века количество библиотек на Кубани значительно увеличилось.
§ 3. Открытие первых библиотек и просветительская деятельность декабристов
По мере развития системы просвещения на Кубани, получило развитие и дело общественных библиотек. Книги играли большую роль в становлении народного образования и распространения необходимой научной информации. Разными путями попадали книги на Кубань. Черноморцы, переселявшиеся на Кубань, видели в старинных книгах один из залогов сохранения прежних культурных традиций и бережно везли их с собой. Старые книги привозили с собою и раскольники, переселявшиеся на Старую и Новую Линии. В старообрядческих станицах существовали солидные коллекции рукописных и старопечатных книг. Книги брали с собою офицеры-книжники и чиновники-интеллектуалы, отправлявшиеся служить на Кавказ. Историческая ценность старых книг хорошо была известна образованному российскому дворянству, хранившему в личных библиотеках уникальные собрания книжных раритетов, читавшему и изучавшему их [83].
Из собраний рукописных и старопечатных книг на Кубани более других известны книги Межигорского монастыря. Он был упразднен через 11 лет после роспуска Запорожского войска, в 1786 году. С просьбой о переводе библиотеки Межигорского монастыря на пожалованные земли казака обратились прямо в Петербург, но к тому времени книги оказались разграблены. Следы находились постепенно [84].
П.П. Короленко, занимавшийся историей библиотеки Межигорского монастыря, считал, на Кубань ее доставил в 1804 году член Черноморской войсковой канцелярии Евтихий Чепеча. Ряд документов позволяет предположить, что первые книги на Кубань привез Котлоревский Т., затем из Таврии часть книг доставил С. Белый. В 1804 году библиотека приобрела прописку на Кубани [85].
Подобные документы
Социально-экономические отношения накануне Гражданской войны. Основные события Гражданской войны на Кубани. Процесс создания первых повстанческих отрядов. Причины прекращения бело-зеленого повстанчества. Последствия Гражданской войны на Кубани.
курсовая работа [67,4 K], добавлен 09.06.2014Герои Великой Отечественной войны. Проблема безнравственного отношения к героическому прошлому страны. Известие о войне. Патриотический подъем населения Кубани и добровольческое движение. Оккупация Кубани фашистами. Освобождение от фашистских захватчиков.
доклад [16,8 K], добавлен 19.12.2011Чрезвычайная комиссия на Кубани. Органы объединенного государственного политического управления и народного комиссариата внутренних дел. Органы госбезопасности Краснодарского края в годы Великой отечественной войны. Чекисты Кубани в послевоенные годы.
контрольная работа [25,3 K], добавлен 11.05.2012Этапы и целесообразность освоения Российской империей прикубанских земель. Влияние России на территории, экономику и народы Правобережной Кубани. Особенности заселения новых земель Кубани казаками, их роль в укреплении южных рубежей Российской империи.
реферат [829,2 K], добавлен 23.08.2010Александр Суворов во главе Кубанского корпуса. Создание кордонной линии, обеспечение регулярной связи между Кубанью и Астраханским корпусом. Строительство военных поселений на правом берегу Кубани. Приведение ногайцев к присяге на верность России.
реферат [58,8 K], добавлен 07.05.2016Система образования русского государства в период самодержавия и в период выдающихся научных открытий (конец XIX–начало XX в.). Образование РСФСР в первое послеоктябрьское десятилетие, ликвидация неграмотности. Деятельность системы образования в СССР.
контрольная работа [23,2 K], добавлен 09.11.2009Археологические находки с христианской символикой на Кубани. Развитие гражданской и церковной истории края в XIX - начале XX веков. Ранние храмы на Азово-Моздокской военной линии. Начало церковного строительства в казачьих и сельских поселениях.
реферат [83,9 K], добавлен 21.03.2012Обеспечение начального образования для населения губернии как главная задача в области народного просвещения. Открытие народных бесплатных библиотек в начале ХХ века. Основные цели культурно-просветительской деятельности интеллигенции на Смоленщине.
презентация [975,9 K], добавлен 14.04.2015Период становления отечественного математического образования. Идея ценности образования в России. Использование научно-образовательного потенциала Европы. Основание школы математико-навигацких наук. Ее преподавательский состав. Организация обучения.
презентация [2,0 M], добавлен 20.09.2015Развитие начальной и средней женской школы на территории Беларуси во второй половине XIX – начале ХХ вв. Устройство средних женских школ Мариинского ведомства. Концептуальные основы управления и учебного процесса в женских училищах духовного ведомства.
курсовая работа [66,8 K], добавлен 19.12.2010