Ставрополье и Кубань имеют богатейшее историческое прошлое, в том числе и церковное. Христианское православие пришло на нашу землю, скорее всего с миссионерской деятельностью апостола Андрея Первозванного. По сведениям из церковных источников, он проповедовал Слово Божие в "Скифии", в том числе и в Северном Причерноморье.

Археологические находки с христианской символикой на Кубани позволяют считать, что первые христиане появились здесь уже в I-II вв.52. Свидетельство тому - развалины храмов, зданий и гробниц в горах Предкавказья, в частности, Зеленчукского ущелья, где имеется немало артефактов, указывающих на то, что ущелье когда-то было населено христианами. Так, одна часть древнего захоронения густо заросла древесными породами, а другая размывается горным потоком, впадающим в р. Зеленчук. В русле потока оказались гробовые плиты, а в берегах остались более сохранные фрагменты гробниц, в которых еще лежат кости.

Гробницы составлены в виде ящиков из трех тесаных, но не скрепленных ничем между собою плит. Над головой погребенного находится небольшая четырехугольная плита, не скрывающая прочих частей тела, которые, очевидно, засыпались землей. Те захоронения, которые были обнаружены в берегах, лежат один над другим и выглядят, как ярусы, от двух до четырех гробов в каждом. Нижнюю часть всегда занимают самые большие гробницы, над которым находятся меньшие, а в верхнюю помещены самые маленькие, по всей видимости, детские.

Все эти признаки указывают на то, что это захоронение является христианским кладбищем, когда-то принадлежавшим греческому поселению, поскольку у греков до сих пор в Малой Азии существует сходная традиция захоронения.

Еще больший интерес для исследования представляют развалины древних храмов, веками стоящих в запустении, и уже заросших деревьями. Из храмов, сохранившихся до наших времен в таком состоянии, что их можно использовать по назначению, как культовые сооружения, в том первозданном виде, в каком они некогда существовали, уцелело только три. Все они расположены на пространстве двух верст. Кроме них, Александро-Афонской обители в пользование были переданы еще два древних храма, из которых один находится на левом берегу р. Кубани, у укрепления Хумаринского, а другой - на левом берегу р. Теберды, близ кабардинского аула Сенты. Оба храма расположены на высоких, с некоторых сторон неприступных, скатах, в 60 и 80 верстах от пустыни.

В эпоху раннего средневековья благодаря влиянию могущественной Византии переход в православие причерноморских племен Кавказа продолжался. На рубеже VII-VHI вв. зихский город Никопсий на р. Нечепсухе становится центром новой, Зихской епархии Константинопольского патриарха.

В документах конца IX - начала X вв. Тмутараканская и Никопская епархии именуются уже архиепископиями, а Аланская - митрополией. На территории последней, в верховьях рек Кубани, Теберды, Большого Зеленчука, Урупа, Большой и Малой Лабы, осталось большое количество (свыше 60) памятников христианского зодчества, относящихся к IX-XII вв.

В конце 50-х - начале 60-х гг. IX в. равноапостольные славянские просветители, братья Кирилл и Мефодий, очевидно побывали на кубанской земле, - во время их миссии к хазарскому кагану.

Вскоре после крещения Руси (в 988 г.) в Тмутараканском княжестве на Тамани князем Мстиславом Владимировичем была сооружена каменная церковь во имя Пресвятой Богородицы (1023 г.), а трудами преподобного Никона - монастырь.

После падения Тмутараканского княжества христианство на Кубани не исчезло. Оно сохранялось под влиянием Византии, Грузии, генуэзских колоний.

Возрождение на Ставрополье и Кубани официальной русской православной церкви начинается в конце XVIII в., после присоединения правобережья Кубани к России (1783 г.) и заселения ставропольских земель казаками и крестьянами (1792 - 1794 гг.).

Все последующее развитие гражданской и церковной истории края в XIX - начале XX вв. осуществлялось в самом тесном взаимодействии, специфику которого определяли многие факторы: особенности военного уклада, быта и системы духовных ценностей казачества; пограничное положение и сложный этно-конфессиональный состав населения региона; переселенческая, социально-экономическая политика государства и т.д.

Россия осваивала новые территории для выполнения одной из основных внешнеполитических задач обеспечения безопасности южных границ в конце XVIII - начале XIX вв. Результатом этих усилий стало создание Кавказской линии. До начала XIX века эта цепь, охраняющая Кавказскую область, разделялась на 3 части: Правый, Средний, Левый кордоны, и занимала весьма обширное пространство.

Начальным этапом в создании предкавказских укреплений стало основание в 1736 г. т. н. Моздокской линии вследствие заключенного договора с Персией. Она простиралась до г. Моздока (1763 г.), от которого в 1784 г. была установлена дорога в Грузию. К XIX в. этот кордон разделялся на 2 части и продолжался по р. Кубань до Изрядного источника, где, примыкая к Черноморскому войску, заканчивалась территория Кавказской линии. Пространство от Константиногорска до Баталпашинскои переправы (т. н. "Сухая граница") разделяло жителей Кавказской губернии от окружающих земель горских народов.

В середине 1777 г. разворачивается строительство Азово-Моздокской военной линии. Самыми укрепленными сооружениями на ней стали 9

крепостей, при которых были устроены казачьи станицы. При крепостях Донской, Московской, Ставропольской, Северной расположились одноименные станицы казаков Хопёрского полка. Остальные крепости: Александровская, Георгиевская, Павловская, Марьинская и Екатерининская строились силами регулярных частей и казаков Волгского войска.

22 октября 1777 г. числится официальной датой основания Ставропольской крепости, а вместе с этим и г. Ставрополя. Здесь обосновалось 6 эскадронов драгун и 250 хопёрских казаков. Первый год, в связи с теплой зимой, казаки и драгуны жили по-походному, в палатках. Ими было построено укрепление на отроге Ставропольской горы, на водоразделе рек Ташлы (Члы) и Желобовки. У восточного подножья горы была основана станица, а к югу стал расти гражданский поселок.

Таким образом, со временем Кавказская линия оформилась в 3 основных участка, левым, из которых являлся участок пограничной стражи, а затем кордонной линии по левому берегу Терека от его устья до Моздока. Центральный фланг составила Азово-Моздокская линия, заложенная в 1777 г. Правым флангом стала Черноморская линия, основанная в 1792 г., простиравшаяся от Черного и Азовского морей до Усть-Лабы. В 1794 г. возникла еще одна вспомогательная линия, именуемая Кубанской (от Усть-Лабы до ст. Воровсколесской).

По точному замечанию современных исследователей, данная военная линия "имела не только оборонительное, но и колонизационное значение". Постепенно она заселялась казачьими полками и воинскими гарнизонами, присланными из центральных губерний. Среди них были Моздокский и Волжский казачьи полки, Хопёрский полк и др. В конце XVIII века из России к ним были высланы драгунские полки Нижегородский и Владимировский. Вместе с уже стоявшими на линии Астраханским и Таганрогским они образовали Кавказскую дивизию.

По описаниям современников оборонительная линия выглядела следующим образом: "по всей пограничной черте торчали казачьи вышки и стояли разбросанные по пустырям и буеракам различной физиономии хаты, обнесенные колючими плетневыми заборами. Это были посты и бекеты, а за ними по станицам и слободам стояли резервы. В первую очередь шли казаки всех наименований, во вторую драгуны. Нижегородцы занимали центральную позицию в Георгиевске, на правом фланге, в Григорополисе стояли таганрогцы, а на левом, в Кизляре - владимировцы".

Эта, по сути, новая система укреплений, крепостей и коммуникаций, окончательно созданная в первой четверти XIX века, потребовала от правительства существенных административных изменений. Итогом военного освоения земель Предкавказья стало появление Кавказской линии, чья основная база состояла из 3-х участков, именуемых флангами: левого - по р. Тереку, правого - по р. Кубани и центра - Азово-Моздокских укреплений.)

При каждой крепости, занимаемой частями регулярной армии, ставились оседлые казачьи поселения. Тем самым линия обретала своих постоянных жильцов и защитников. Не зря горцы говорили: "укрепление - камень, брошенный в поле, дождь и ветер снесут его; станица - это растение, которое врастает в землю корнями и постепенно застилает и охватывает все поле". Как отмечал В.Г. Толстов, одновременно с постройкой укрепленной линии, хоперцы с помощью солдат устраивали прочные оплаты для своих станиц, которые были названы теми же именами, как и крепости.

Следует заметить, что частая, быстрая смена позиций для обороны линий с одной первостепенной задачей - укреплять ее, не оставляли времени на организацию духовной жизни казаков и на разрешение такого немаловажного вопроса, как сохранение православной веры с помощью строительства культовых зданий. Ведь на новых местах казаки, разумеется, не находили для себя ничего приготовленного. Поэтому они, не имея стационарных храмов и подготовленных священнослужителей, не могли уделять должного внимания христианским обрядам и тем самым, уровень религиозности у казаков неизбежно снижался.

В условиях сохранившейся, довольно напряженной политической обстановки, роль Кавказской армии оставалась значительной. Занимаясь текущими военными делами, командование не вникало в своеобразие быта и духовной жизни населения, которое "представляло собой совершенно необособленную общину, как корабль в море". При многократной смене мест дислокации казачество должно было иметь все необходимое, хотя, на поддержание крепостей Кавказской линии казной ежегодно отпускалось всего лишь около 20 000 рублей, что не могло обеспечить их насущные потребности. В подтверждение этому, мы приводим слова командующего левым флангом линии И.Л. Дебу о том, что "нет необходимых для офицеров и нижних чинов квартир, часть их помещается в землянках, на отапливание же приходится столь малая сумма, что едва ли достает ее для гражданских строений".

Служба в гарнизонах, в состоянии постоянной боевой готовности, проходила однообразно, нарушаясь только известиями о предстоящих походах. Частые набеги горских народов подвергали русских поселенцев ежедневной опасности и "жестокие раны, самая смерть казались им выгоднее ожидающего их мучения в плену у необузданных варваров, Кавказскую линию окружающих.".

При таком положении дел огромное значение придавалось укреплению позиций России на новой территории, утверждению незыблемости власти, прославлению военной мощи русской армии.

В соответствии с волнами колонизации степного Предкавказья шло и строительство храмов. Строительство Азово-Моздокской линии привело, в первую очередь, к возникновению войсковых церквей в гарнизонах. Практически во всех крепостях и редутах были сооружены вначале походные, а затем стационарные церкви. Эти сооружения стали первыми очагами христианской культуры в Предкавказье. Они протянулись по всей оборонительной линии от Азова до Кизляра (Северная ветвь оборонительных сооружений) и от Георгиевска до Фанагории (южный отрог военной линии).

Таким образом, на Азово-Моздокской линии в 1777-1791 гг. были сооружены войсковые храмы в Азове, Преградном, Михайловском, Ставрополе, Сергиевском, Александровском, Георгиевске, Екатеринодаре, Моздоке, Кизляре и др. На южной линии возникли церкви и в гражданских поселениях: Константиногорске, Темнолесской, Григорополисской, Кавказской, Усть-Лабе, Екатеринодаре и Фанагории и т.д.

Так, например, в крепости Александровской вначале была построена церковь во имя Св. Архистратига Михаила. Впоследствии церковь была вновь отстроена из испанского кирпича на каменном фундаменте. Кроме главного престола был устроен второй престол во имя Св. кн. Александра Невского. Иконостас также был обновлен. Строительство церкви обошлось в 100 тыс. руб. В церкви хранилось два военных знамени казачьих полков - с. Северного и с. Александровского.

Православные храмы были также построены и во многих крепостях Черноморского войска. Мы приведем в пример такой архивный документ, как Ордер войскового судьи А.А. Головатого, выданный полковнику Лукьяну Тиховскому 17 апреля 1793 г., обязывающий его производить сбор сведений о церквах и священниках в селениях Черноморского войска:

"Всех подведомых войску Черноморскому селений господам начальникам сделать Ваше предписание, дабы они о состоящих в селениях церквах прислали рапорты с пояснением какой, в которой церкви, храме, сколько, каких именно в церковь от войсковых служителей устроено вещей и какой нации священники при оных, для донесения о сем его преосвященству Екатеринославскому епископу".

Строительство храмов служило практической поддержкой православных традиций, поднятию морально-нравственного духа воинства.

Как мы упоминали выше, организация храмостроительного процесса осложнялась напряженной военной обстановкой, существовавшей в то время, и частой сменой мест дислокации. Поэтому количественный недостаток культовых сооружений восполнялся использованием так называемых походных церквей, известных еще со времен принятия христианства на Руси в дружинах, ведущих боевые действия. На протяжении многих веков они представляли "обычную походную палатку с престолом и антиминсом, полотняным или деревянным складным иконостасом и обязательно иконой - покровительницей полка".

К этой традиции, применять для "исправления христианских треб" церкви упомянутого типа, вернулись и на территории Предкавказья в конце XVIII - начале XIX вв. Походные церкви привносили свою лепту в дело укрепления христианской веры в воинские гарнизоны, базировавшиеся в крепостях Кавказской линии.

Желая сослаться на неопубликованные архивные источники, мы хотим отметить, что иногда они упоминаются как "походный церковный намет", и включали в себя "палатку из двойного равендука, на толстой серой суконной подкладке и складной рамчаты и иконостас в 16 икон местных и малых изображений".

Сохранившиеся редкие, отрывочные упоминания о существовании таких храмов содержатся, преимущественно, в трудах военных историков. К примеру, когда части сорок четвертого драгунского Нижегородского полка, будучи на Кавказской линии и "в самую страстную пятницу, сделав шестидесятиверстный переход, остановились на берегу Сулака. Здесь встретили Пасху. В походной церкви была заутреня, под чужим небом пропели "Христосе воскреси" и разошлись по своим палаткам". Церковную службу в нем осуществлял полковой священник, находившийся при войске.

На время военных действий, согласно определению Священного Синода от 15 января 1733 г., для управления военным духовенством вводилась должность обер-полевого священника, которая, в связи с переустройством армии, проведенном Павлом I, стала постоянной. Он следил за подготовкой кадров и за порядком совершения всех церковных таинств. К примеру, за тем, "дабы не венчали никого кроме одних полковых и тех н иначе как с письменного позволения командиров" и т.п.

Этому служило и строительство православных храмов, осложнявшееся прежде всего напряженной обстановкой Кавказской войны и отсутствием самостоятельной епархии. Поэтому на первых порах русское военное население восполняло количественный недостаток культовых сооружений использованием т. н. "походной церкви", представлявшей собой обычную палатку с престолом и антиминсом, деревянным иконостасом.

По свидетельству Ф.А. Щербины, Черноморскому войску первая походная церковь была подарена князем Потемкиным, к которой архиепископ Екатеринославский Амвросий, посвятил иеромонаха Антония. Судя по письмам Головатого к епископу Иову и графу Платону Зубову, Антоний во все время Турецкой войны находился при казаках, участвуя во всех важнейших событиях и штурмах.

Позднее, в процессе захвата и освоения новых земель, с появлением территорий для постоянного проживания, стало возможным строительство стационарного полкового храма. Это было характерно для крепостей Азово-Моздокской линии, где такие храмы строились воинскими гарнизонами, прибывшими из внутренних российских губерний.

Первоначально казачьи полки тоже пользовались походной церковью или переносным иконостасом, размещавшимся во временном помещении. В станицах сооружалась, как правило, деревянная разборная церковь, которая при необходимости могла переноситься в соседние поселения.

При расформировании воинского подразделения походная церковь упразднялась, иконы и утварь возвращались в приходской храм, антиминс передавался местному архиерею. Последний, имеющий "боевую историю", впоследствии нередко переходил во вновь образованные церкви регулярных полков. Для его получения обер-священнику необходимо было предъявить рапорт на имя архиепископа. Затем духовная консистория распоряжалась о передаче антиминса полковому священнику.

Об этом свидетельствует, в частности, письмо кошевого атамана Черноморского казачьего войска З.А. Чепеги епископу Феодосийскому и Мариупольскому Иову с просьбой прислать священников в войско:

"4 ноября 1793 г. [гор. Екатеринодар] "

Бывший у нас при церкви, выпрошенный из города Черкасска на время, священник, отец Петр Степанов, возвратился в свой дом, а прибывший было к нам иеромонах, отец Варнава, вчерашнего числа помер. И так мы теперь остались беспоповцы, через что многие по войску люди без довлеемаго преподаяния христианских треб умирают".

Далее в документе содержится просьба прислать как можно скорее священников для отправления необходимых обрядов: "покорнейше просим отправленных от нас ставленников во священники архипастырски рукоположив, скорейше отправить; а буде зачем сего в скорости сделать не можно, то кого вашему преосвященству заблагорассудится, из священников, одного к нам на время с сим нарочно посланным, прислать милостиво не оставить".

После окончания военной кампании или очередного похода все составные части временной "церкви-палатки" помещались в полковую церковь. Так, по мнению Исакова Е.В., свою историю она начала с момента формирования регулярной армии, постепенно превращаясь в стационарный храм.

К примеру, непосредственным строителем самой первой православной церкви Ставропольской крепости был командир Владимирского полка Щульц, но после ухода драгун, она была разобрана и продана г. Георгиевску. Уже новым Таганрогским полком под руководством полковника Беклешова был возведен храм, наименованный в честь св. Николая. Позднее эту церковь разобрали и перенесли в центр крепости. Именно в таком положении она запечатлена на одном из сохранившихся планов 1805 г., в примечании, к которому указано: "полковая церковь в центральной части крепости".

Зачастую возводилось подобное сооружение культового назначения без специальных проектов и планов, предполагающих соблюдение архитектурных правил и церковных канонов. Для поселений Кавказской линии это объяснялось сложной военно-политической обстановкой, отсутствием самостоятельной епархии, мастеров храмоздания, а также "кочевым" образом жизни населения. Впоследствии Синод разработал специальный "штандарт" для строительства полевых и сельских церквей.

Развитию храмового строительства на Азово-Моздокской линии способствовал программный "Указ Святейшего Синода о причислении земель Черноморского казачьего войска к Феодосийской епархии и устройстве в войске церковной жизни 12 января 1794 г. гор, С. - Петербург", который гласил: "Сего генваря 11 дня Святейшему Правительствующему Синоду господин тайный советник синодальный обер-прокурор и кавалер Алексей Иванович Мусин-Пушкин, предложа присланное в Святейший Синод от онаго войсковаго правительства прошение, относительно повеления от Святейшаго Синода преосвященному епископу Феодосийскому дозволять в населенных и населяющихся казаками сего войска в острове Фанагории селениях строить вновь церкви и рукополагать к ним священнослужителей, объявил: что Ея Императорское Величество, по всеподданнейшему о сем его господина обер-прокурора докладу, Высочайше указать соизволила Святейшему Синоду, означенные селении, согласно прозьбе помянутаго войсковаго правительства, причислив по духовным делам к епархии Феодосийской, как о созидании в них храмов Софии.". Таким образом, Екатерина II, проводя достаточно дальновидную политику укрепления власти России на завоеванных территориях, разрешает строительство новых православных храмов в Фанагории.

Далее в документе говорится о том, что Святейший Правительствующий Синод приказал во исполнение вышепрописаннаго именного Ея Императорскаго Величества Высочайшаго повеления, викарию Екатеринославской епархии, преосвященному Иову, епископу Феодосийскому, на острове Фанагории причислить селение к епархии Феодосийской, а также было предписано:

"1. - дабы тех селений жители, за явлением у себя священников, не могли лишаться самонужнейших христианских треб, то и до устроения тамо церквей, когда от помянутаго воисковаго правительства избранные и для произведения во священники с надлежащими свидетельствами представлены будут, во-первых, учинить о природе, свободности и о достоинстве каждаго из них к сему чину неупустительное, на основании святых апостол и отец правил, духовнаго регламента и государственных узаконений разсмотрение, и есть ли по всему тому и по испытанию духовному никакова препятствия не окажется, и те представляемые воинскою службою и никакими государственными податьми не обязаны, а рождены и воспитаны в нашем православном христианском законе, и ко вступлению в духовной чин совершенную они имеют свободу, из таковых на первый случай без излишества, но сколько необходимость потребует, во священники, а одного и во диакона рукоположить, и снабдя их, как им в преподавании христианских треб поступать пастырским наставлением, отпустить в те селении немедленно, но дабы в преподавании ими оных треб, за неустроением еще настоящих церквей, не могло последовать затруднения или и остановки, то для священнослужения, ныне же дозволить им походную изготовить и поставить в удобном покое церковь и в оную выдать святый подвижный антиминс, а при всем том предварительно от воисковаго правительства требовать, чтобы сим священнослужителям для жительства в тех селениях, где церкви строить назначается, устроены или готовые отведены были выгодные домы непременно. И тоже имянно, откуда природою и из каких чинов произведены будут, также и о самых селениях, в которых имянно полагается строение церквей, сколько в них и других, назначенных к ним же в приход, обоего пола порознь жителей находится? О том, покуда сие определяемыми священниками в надлежащем порядке исполняемо быть может, ныне натребовать от войсковаго правительства сведения, доставить и Святейшему Синоду ведомость".

Указ содержал подробные инструкции о строительстве церквей и храмов на Кубани: "2. - что следует до строения в сих селениях святых церквей, то по вступающим о сем от войсковаго правительства прозьбам, хотя ныне по необходимости на первый случай Святейший Синод и дозволяет оныя строить и освящать без представления Святейшему Синоду, однако смотреть, чтобы в том излишества, на основании запрещающаго сие имяннаго Высочайшаго указа 1722 г. июля 13 дня и присяги архиерейской отнюдь не было, но по числу жителей, коих в каждом приходе для одного священно и церковнослужителей причта узаконено быть не менее ста дворов, дворы же считать по наблюдаемому при таких случаях положению, в каждом по четыре души мужеска пола. Есть ли же где толикаго числа жителей и не окажется, а необходимость к построению церкви по каковым-либо особливым обстоятельствам настоять будет, то хотя и дозволить оныя строить, однако с тем, чтобы со временем к населению приходов полным количеством дворов, прилагаемо было со стороны войсковаго правительства старание, а сверх того наблюдать, чтобы в каждом приходе под строение церкви и для довольствия будущих при ней священно и церковнослужителей, под селидьбу, также хлебо-пашенной и сенокосной земли не менее положенной в межевой инструкции 1766 г. февраля 13-го дня в 69-м пункте пропорции, то есть не менее во всех трех полях тридцати трех десятин отведено и в действительное церковное владение надлежащим от войсковаго правительства порядком утверждено было, прежде освящения церкви неотменно, и где сие действительно исполнено будет, к таковым церквам и впредь священно и церковнослужителей без излишества же по числу приходских дворов, на точном основании общаго от Синода и Сената последовавшаго в 1722 августа 10-го и имянным указом в 1723 г. генваря 19 числа утвержденнаго постановления, производить, но не инако, как с вышепрописанными предосторожностями. Когда же в котором именно селении, и в коликом числе жителей состоящем и на каком во всем основании церковь строить дозволено будет, о том тогда же обстоятельно рапортовать Святейшему Синоду. О чем к нему преосвященному Феодосийскому, а для ведома и к местному преосвященному Гавриилу, митрополиту Екатеринославскому указы из Святейшаго Синода посланы".

Издание вышеназванного Указа повлекло за собой выделение средств и необходимых строительных материалов для строительства храмов и обустройства военных городков вокруг них.

Так, Нижегородскому драгунскому полку было отпущено 23 тыс. руб. и на эти средства был построен городок, представлявший собой по большей части грубые глинобитные постройки, крытые камышом. А полковая церковь отличалась от остальных построек лишь крестом наверху. И справедливо заметил В.А. Потто в своей книге, что "едва ли найдется архитектор, который из турлука и глины построит что-нибудь элегантное".

Но, несмотря на это, в условиях многолетней войны, сопровождавшейся кровопролитием и неисчисляемыми жертвами, даже такой храм оказывался единственным очагом духовной культуры, местом, способным объединить русское православное население, дать возможность почувствовать себя защищенным на незнакомой земле.

Прихожанами полкового храма были офицеры, солдаты, члены их семей, которые вместе отмечали религиозные праздники, служили благодарственные молебны за дарованные победы, молились за спасение живых, поминали погибших. Церковная служба в нем осуществлялась полковым священником, назначаемым с одобрения местного архиепископа и указом Священного Синода.

К этому времени усиливается значение одной из функций данных церквей как памятников воинской доблести полка. Первоначально содержимое их собраний пополнялось преимущественно за счет предметов, имевших культовое значение (иконы, походные иконостасы и т.п.). Данные "Сборника сведений о Северном Кавказе" подтверждают, что". в Ставропольской крепости была выстроена первая "Церковь Божия" для градского протоиерея запрещения отправлять по неимению места там для полковой церкви священнослужения в Георгиевском соборе".

В связи с таким положением, Духовная консистория Астраханской епархии, в ведении которой до 1843 г. находились все армейские церкви Кавказской линии, распорядилась, чтобы "воинские чины ходили в приходские церкви и без крайней надобности не было отводить по городам церквей, а отправляли бы службу полковые священники в приходских же церквях по сношению с местным духовным начальством".

Определенную последовательность и дисциплину в организацию церковного устройства у военного населения вносил указ Духовной консистории "О порядке богослужения для полков", изданный в 1827 г. В нем оговаривалось, что "в летнее время при нахождении полков в лагерях или же на квартирах, отправлять Службу Божию в подвижных полковых церквях, обыкновенно при штабе состоящих., а в зимнее время отводить для сих церквей помещения в обывательских домах или назначить приделы в приходских церквах, в коих и будет отправляемо Богослужение для чинов. уже не в то время, когда бывает оное в приходских церквах, но после развода".

Этот и аналогичные ему указы местного епархиального управления значительно упрочили положение войскового духовенства. И уже во второй четверти XIX века полковые храмы получили постоянное подчинение и постоянный причт.

Об этом можно судить по основному документу Кавказской Духовной консистории - клировой ведомости, своеобразному паспорту церкви, где содержатся сведения о дате постройки и освящения храма, дате открытия штата причта, его составе и т.п.

Согласно сохранившейся клировой ведомости 20-й пехотной дивизии Тенгинского полка за 1844 г., полковые храмы, имеющиеся на территории Кавказской линии, подчинялись теперь уже самостоятельной Кавказской епархии и часто возводились на средства самих прихожан или на средства, отпущенные из войсковой казны для общественных построек, но, из-за непрочности строительных материалов, быстро ветшали и приходили в негодность.

Недостаток стационарных церквей на линии восполнялся походными церквями представлявших собой обычную походную палатку со складным рамчатым иконостасом. После окончания очередной военной кампании упомянутая временная "церковь-палатка" помещалась в полковой храм.

Зачастую возводилось подобное здание культового назначения без специальных проектов и планов, предполагающих соблюдение архитектурных правил и церковных канонов. Для поселений Кавказской линии это объяснялось отсутствием самостоятельного епархиального управления, мастеров храмоздания, а также "кочевым" образом жизни населения.

Однако, в условиях многолетней войны, сопровождавшейся кровопролитием и неисчисляемыми жертвами, даже такой храм оказывался единственным очагом духовной культуры, местом, способным объединить русское православное население, дать возможность почувствовать себя защищенным на незнакомой земле.

Определенную последовательность и дисциплину в организацию храмоздания у военного населения вносили распоряжения епархиального управления (Астраханской духовной консистории), которые значительно упрочили положение войскового духовенства.

Итак, в начале XIX века в крепостях и гарнизонах Кавказской оборонительной линии появляется стационарный полковой храм, который, являясь единственным очагом духовной культуры военных поселенцев, выполнял, прежде всего, культовую функцию как место для совершения богослужений, а также общественную в качестве памятника воинской доблести.

Во второй четверти XIX века, после учреждения самостоятельной Кавказской епархии, полковые храмы получили постоянное подчинение церковной линии. Большинство из них, по описаниям, сооружалось деревянными, крестообразной формы на каменном фундаменте, без колокольни. Нередко церковью служил молитвенный дом без престола, устроенный в обычном жилом помещении.

Строительство храмов рассматривалось царским правительством не только как средство поддержания морального духа русских солдат и офицеров, но и как важнейшее средство колонизации Предкавказья. Об этом свидетельствует, в частности "Предписание войскового правления Кубанского казачьего войска станичным правлениям о постройке церквей в новых станицах предгорий западной части Кавказского хребта 29 мая 1868 г." (г. Екатеринодар), в котором говорилось: "По указу Его Императорского Величества в войсковом правлении слушали: доклад. На основании Высочайше утвержденного 10 мая 1862 г. положения о заселении предгорий западной части Кавказского хребта № 54 литера "г" в новых станицах этого края определено устроить на первое время 50 церквей в течение 10 лет, т.е. ежегодно по 5 церквей, полагая на каждую церковь 10 тыс. руб. с отпуском одной половины сей суммы от казны и другой от Кубанского войска.

Со времени поселения по правилам означенного положения в западной части Кавказского хребта новых казачьих станиц разрешено строить с 1862 по 1867 г.25 церквей и одну полуцерковь. Для постройки их было отпущено 125 тыс. руб. от казны и 125 тыс. руб. от войска и, кроме того, в 1866 г. по распоряжению генерал-адъютанта Карцова, содержащемуся в отзыве бывшего начальника штаба Кавказского военного округа от 24 июня 1866 г. № 1670, фрагмент которого мы здесь приводим:". из войсковых сумм Кубанского войска выдано заимообразно 5 тыс. руб. на достройку церкви в ст-це Ярославской (бывшей Нижнефарской) в счет суммы, подлежащей к ассигнованию для постройки церквей в закубанских станицах в настоящем 1868 г. Таким образом, из суммы 1868 г. на постройку церквей: 25 тыс. руб.

от войска и 25 тыс. руб. от казны от Кубанского войска уже израсходовано 5 тыс. руб., следовательно, за возвратом долга сих последних денег, войско должно отпустить на возведение церквей в закубанских станицах только 20 тыс. руб., от казны же должно быть отпущено полностью 25 тыс. руб., всего 45 тыс. рублей".

В другом документе начальник Кубанской области, признавая полезным устроить в 1868 г. церкви в станицах Адагумского полка - Неберджаевской, Абинского - Северской, Псекупского - Смоленской (бывшей Афинской) и 24 полка - Пшехской по чертежам, утвержденным в 1861 г. главнокомандующим армией генерал-фельдмаршалом князем Барятинским, для 8 церквей в закубанских станицах с отпуском на каждую церковь по 10 тыс. руб., а для четырех 40 тыс. руб.; остальные же 5 тыс. руб. в запас для устройства полуцеркви в одной из горных станиц, рапортом от 31 января сего 1868 г. № 3662 просил разрешения его императорского высочества главнокомандующего Кавказской армией по означенному предмету.

В том же документе войсковое правление за № 5660 предписало войсковому архитектору составить чертежи и сметы на постройку упомянутых четырех церквей и представить в войсковое правление. Далее начальник штаба Кавказского военного округа от 29 февраля 1868 г. № 597 сообщает, что "его императорское высочество главнокомандующий армиею изволил приказать: согласно предположения Начальника Кубанской области, приступить в 1868 г. к постройке церквей в станицах конных полков: Адагумского Неберджаевской, Абинского Северской, Псекупского Смоленской и № 24 Пшехской и вместе с тем разрешить ассигновать для сего из войсковых сумм Кубанского войска 25 тыс. руб. с выдачею из них обществам названных станиц 20 тыс. руб. и обращением остальных затем 5 тыс. на пополнение употребленных, заимообразно из войсковых же сумм на достройку церкви в станицеце Ярославской, причем присовокупил, что следующие, на основании Высочайше утвержденного 10 мая 1862 г. положения о заселении предгорий западной части Кавказского хребта § 54 пункт "г" от казны деньги в количестве 25 тыс. руб. на устройство церквей в 1868 г. в новых станицах войска Кубанского, по сделанному сношению, будут высланы по распоряжению окружного интенданта Кавказского военного округа"

Вслед за этим Окружное интендантское управление Кавказского военного округа от 8 марта № 6532 сообщило командующему войсками Кубанской области, что в его распоряжение был открыт кредит по отношению за № 6533 из Екатеринодарского расходного отделения, согласно § 17 ст.13 сметы Интендантского управления Кавказского военного округа на 1868 г., для постройки церквей в станицах, учрежденных в 1864 г. в Кубанской области, всего в количестве 25 тыс. руб., для расходования которых интендантское управление, "препровождая 50 экземпляров номерованных прямых бланков ассигновок с № 4056 по 4105 включительно, просит распоряжения, чтобы в расходовании этих денег на основании 119-150 ст. правил счетоводства для распорядительных управлений велась надлежащая отчетность".

Архивные документы свидетельствуют, что при поселении станиц, для которых были отпущены деньги на постройку церквей на основании разрешения командовавшего Кавказской армией от 22 сентября 1862 г. № 2654, и дополнительно было выделено из войсковых сумм по 850 руб. на покупку церковной утвари для каждой станицы.

При этом подробно определялся порядок расходования этих средств и строительства церквей. На основании разрешения его императорского высочества главнокомандующего Кавказской армией, сообщенного в отзыве начальника штаба Кавказского военного округа от 29 февраля 1868 г. № 597, войсковое правление определило: "1-е, по получении от войскового архитектора порученных ему к составлению проектов и смет на постройку церквей в станицах конных полков: Адагумского Неберджаевской; Абинского Северской; Псекупского Смоленской и № 24 Пшехской, препроводить эти проекты и сметы в полковые правления упомянутых полков для передачи станичным обществам Неберджаевской, Северской, Смоленской и Пшехской станиц с тем, чтобы общества, по внимательном обсуждении дела на полном сборе избрали из среды себя на предмет постройки церквей по два, по три или более, по своему усмотрению, самых благонамеренных и понимающих дело попечителей, с обязательством их неукоснительно наблюдать за успешною и прочною постройкою церквей и заботиться как о правильном расходе денег и материалов, так и о сборе собственно в своем обществе доброхотных приношений, для чего выдать по фтри шнуровых книги по предварительном представлении их для засвидетельствования в войсковое правление: одной на записку войсковых церковных денег, другой - материалов и третьей - приношений, собственно жителей своей станицы, к выполнению чего попечителями предписывается станичным правлениям оказывать полное содействие со своей стороны".

Далее в этом документе отмечалось, что станичным обществам необходимо предоставить, непременно и обязательно в полном их составе, приискать вместе с попечителями благонамеренных известных, занимающихся строительною частью, преимущественно церквей, подрядчиков, избегая заподряда лиц из евреев выкрещенных, или невыкрещенных, так как в Кубанском войске не один уже был пример, что люди эти, действуя на чужие залоги, строят церкви недобросовестно, стараются только вперед забирать деньги и потом скрываются, при этом общества со своей стороны должны принять полное живейшее участие для лучшего и благолепного по своим средствам устроения церковных храмов с иконостасами и вообще церковною утварью и принадлежностями в том соображении, что кроме отпущенных для каждой церкви по 10 000 руб. войсковая казна, ввиду других огромных расходов и, между прочим, на церкви же во множестве других станиц вновь заселенного края, не может делать добавок сумм".

Кроме того, в нем предписывалось обществам и станичным правлениям Неберджаевской, Северской, Смоленской и Пшехской станиц заключать с договоренными подрядчиками постройки в их станицах церквей самые подробные и обстоятельные условия в станичных правлениях как относительно времени начатия работ, производства их, выдачи денег, правильности постройки, так и окончания возведения церквей и о дополнительных средствах, если они потребуются от обществ. Условия станичных обществ с подрядчиками, как условия предварительные, должны быть рассмотрены в полковых правлениях и представлены для того же в войсковое правление. В основание условий предписываются к руководству для возможного применения "общие условия на отдачу в оптовый подряд новых построек и капитальных перестроек инженерного ведомства, по одному экземпляру которых препроводить в полковые правления Адагумского, Абинского, Псекупского и № 24 полков. Пособия подрядчикам со стороны обществ сверх условленных денежных средств, преимущественно, могут заключаться на примере в следующем: в рабочих людях, в доставке и приготовлении материалов как-то: бревен, камня, извести, песку, глины и прочего".

В подобных документах оговаривалось ведение строгого учета всех расходов. В частности, по окончании всех церковных работ необходимо было представлять приходорасходные книги в Войсковое контрольное отделение для ревизии.

Возвращаясь к вышеуказанному документу, обратим внимание на следующие пункты: "5-е, об отпуске денег, определенных для постройки церквей в станицах Неберджаевской, Северской, Смоленской и Пшехской сделать особое распоряжение в то время, когда будут договорены подрядчики и окончательно одобрены заключенные с ними условия, за точным и строгим соблюдением которых, кроме обязательства всего станичного общества под круговою поручительною подпискою, вменяется неусыпно: следить полковым правлениям под ответственностью всех его чинов с тем, что полковые правления обязаны содействовать обществам всеми зависящими от них мерами к успешному, прочному и правильному возведению церковных храмов и наблюдать как за употреблением денег по прямому их назначению, так и вообще за самим ходом этого дела, и чтобы по расходу денег, отпускаемых от казны и войска, и тех средств, какие будут даны жителями, был веден самый строгий, правильный и аккуратный отчет и 6-е, войсковой архитектор или помощник его по временам при объездах по войску обязываются осматривать в вышеупомянутых станицах работы церквей, сличать эти работы с проектами и сметами и указывать для своевременного исправления недостатки, неудобства, или отступления от проектов, об исполнении, в чем следует всего вышепропиеанного, послать указы: Вам и командирам Адагумского, Псекупского и 24 полков и войсковому архитектору, подтвердив последнему о возможно скорейшем составлении и представлении в войсковое правление на постройку в станицах Неберджаевской, Северской, Смоленской и Пшехской церквей проектов и смет во всем согласно таковых же, утвержденных в 1861 г. на постройку 8 церквей в Закубанском крае; для известности же о постройке означенных церквей сообщить в подробности Кавказской духовной консистории".

Священники Русской Православной Церкви в период Кавказской войны несли все тяготы фронтовой жизни и подвергались опасностям также как и военнослужащие. Об этом, в частности, свидетельствует "Рапорт воинского начальника Константиновского укрепления подполковника Рутецкого Адагумскому полковому правлению о выкупе плененного священника Полчанинова 13 марта 1864 г." (укр. Константиновское): "Пожертвование произведено по освобождении и прибытии в укрепление Константиновское в дом мой священника из плена, и он был свидетелем как при передаче первоначально собственно моих денег горцам, доставившим священника, так и при подписке, по которой собрано 51 руб.60 коп., и более того денег за выкуп азиятам не дано. Кроме того, по разрешению начальника Натухайского округа выдана пленная вдова азиятка с 5 малолетними детьми".

Неоднозначно складывались отношения Православной Церкви с другой мировой религией, представленной на Северном Кавказе, - исламом. Военная и политическая обстановка в первой половине XIX в. не способствовала активной миссионерской деятельности среди горцев; кроме того, несмотря на религиозные аспекты Кавказской войны, местные власти (в том числе и духовные) проявляли свойственную российской политике лояльность к национальным традициям народов, обращаемых в подданство, и не вмешивались в их самоуправление и религиозную жизнь.

При Екатерине II муллам в Российской империи было назначено содержание из государственной казны, а по указам 1788 и 1794 гг. мусульмане получили свободу строить мечети и религиозные школы.

На бытовом уровне межрелигиозные отношения на Северном Кавказе имели свои особенности. По российским законам, крещение в православие принадлежавших горским князьям рабов и крепостных освобождало их от крепостной зависимости. Практика приема в казачьи войска беглецов, не поощряемая официально, существовала на протяжении всей первой половины XIX в. По документам ГАКК известны также случаи усыновления детей-сирот из адыгских семей казаками. с последующим их крещением, и наоборот, воспитания казачьих детей горцами с обращением их в мусульманство.

Поэтому широкой миссионерской работы здесь не проводилось. На Кавказе в это время активно действовали только Осетинская духовная миссия (устроенная еще в XVIII в. и воссозданная в 1814 г. с наименованием - Осетинская комиссия по обращению осетин и других горцев в православие) и учрежденное после ее закрытия в 1860 г. "Общество восстановления православия на Кавказе", ставившее целью открытие школ, издание религиозных книг на языках кавказских народов, восстановление древних христианских храмов. Однако влияние общества распространялось, в основном, на Закавказье и черноморское побережье Грузии. Руководство миссионерской деятельностью в епархии осуществлял епархиальный миссионерский совет, которому подчинялись окружные миссии. В Кубанской области таковых в начале XX в. было три - в Екатеринодаре, Армавире и Майкопе. На местах создавались братства - центры зашиты и пропаганды православия. В 1873 г. в центре Кавказской епархии - г. Ставрополе было основано миссионерское братство святого апостола Андрея Первозванного, которое занималось, главным образом, обращением в православие буддистов-калмыков и в 1892 г. слилось со Свято-Владимирским братством. В Майкопе с 1890 г. действовало Свято-Осиевское братство. В Екатеринодаре - Александро-Невское религиозное братство, основанное в 1892 г., ставило своей задачей "ограждать городское население от вредных влиянии на него лжеучении различного рода сектантов и раскольников". В некоторых монастырях организовывались антисектантские миссионерские курсы. Миссионерскую работу в крае (наряду с организацией паломничества и благотворительностью) проводил и открытый в г. Ставрополе в 1895 г. Ставропольский отдел Императорского Православного Палестинского общества.

Таким образом, краткий обзор религиозных обществ существовавших на Ставрополье и Кубани, свидетельствует, что в исторической действительности реально существует множество религий у разных народов, находящихся на разных ступенях развития. Одна из основных и нелегких в силу обилия материала и задач заключается в описании, каталогизации, классификации и систематизации религий народов Северного Кавказа, включая особенности храмового строительства у этих народов. Решение этой задачи сталкивается с трудностью, имеющей принципиальный характер. Нужно найти путеводную нить, которая помогла бы разобраться в многообразии религий в регионе (христианство, мусульманство, буддизм) и ответить на вопрос, существует ли между ними связь, представляют ли они собой некое единство, включая храмостроительство, его архитектуру и социальные функции.

2. Начало церковного строительства в казачьих и сельских поселениях