Приднестровье в эпоху раннего средневековья

Летописные сведения о «бродниках» восходят к середине XII в. Так, во время борьбы черниговского князя Святослава Ольговича в союзе с ростовско-суздальским князем Юрием Владимировичем Долгоруким против киевского князя Изяслава Мстисла-вича в 1147 г. бродники упоминаются в качестве союзников Святослава. В 1186 г. они уже известны в Нижнем Подунавье как сподвижники половцев. По свидетельству византийского историка Никиты Хониата, бродники вместе с половцами приняли участие в византийско-болгарской войне на Балканах на стороне восставших против империи болгар под предводительством Петра и Асеня.

В начале XIII столетия «бродники» и «Земля бродников» неоднократно упоминаются в письменных источниках, что позволяет говорить об их пребывании на территории Днестровско-Карпатского региона. Впервые бродники на этих землях встречаются в 1222 г. как восточные соседи тевтонских рыцарей, которым король Венгрии Энд-ре, или Андрей, II (1205-1235) предоставил во владение землю Бырса на юго-востоке Трансильвании. Следовательно, «Земля бродников» располагалась восточнее Карпат. Их соседями помимо тевтонов в это время были и половцы Придунайской кумании. Бродники, как и половцы, оказались объектом внимания римской церкви, стремившейся распространить католицизм в Восточной Европе.

«Земля бродников» не являлась политическим образованием. Само название «брод-ники» носит, несомненно, славянский характер и, по-видимому, отражает вольный, т. е. независимый от чьей-либо власти, образ жизни этого населения.

В конце XII - начале XIII в. численность древнерусского населения Днестровско-Дунайских земель возросла за счет притока беженцев из пределов Галицкой Руси - галицких выгонцев. Их социальный состав был достаточно сложным. Среди них выделялись знатные боярские роды Домажиричей и Кормиличичей, изгнанные из Галицкой Руси князем Романом Мстиславичем (1170-1205). Основную массу выгонцев составляли крестьяне.

Граница Галицкого княжества проходила в Верхнем Поднестровье и далее на запад, пересекая Прут, доходила до Карпат. На юг от нее простиралось Понизье, где власть галицких, а затем и галицко-волынских князей была неустойчивой, поэтому туда стремились выгонцы. Они поселялись в центральной части поречья Днестра, где сохранились с прежних времен древнерусские селища.

В начале XIII столетия галицкие выгонцы играли определенную роль в политической жизни Южнорусских степей. В 1223 г. во время первого вторжения монголов, возглавляемых Джебе и Субедеем, на территорию Восточной Европы галицкие выгонцы под предводительством Юрия Домажирича и Держикрая Володиславовича приняли участие в битве на р. Калке.

Накануне монгольского нашествия Днестровско-Дунайские земли были населены разными народами. В северных и частично центральных областях региона проживало древнерусское население, на юге в степной зоне кочевали тюрки, представлявшие собой соединение тюркоязычных народов - печенегов, торков, боендуров (берендеев), половцев. В домонгольский период в Поднестровье в небольшом количестве обитало также ираноязычное население - аланы, появившиеся в Днестровско-Дунайском междуречье еще в позднеантичное время - в III столетии. В средневековую эпоху они входили в число носителей салтово-маяцкой и балкано-дунайской культур.

3. Кочевники и древнерусское население Поднестровья

Социально-экономический строй кочевых обществ. Основу хозяйства печенегов и половцев составляло скотоводство. Зимой стада отгонялись в более теплые южные районы. Скот играл огромную роль в жизни кочевников - служил им пищей и тягловой силой при перекочевках. Значительное место в экономике занимал грабеж древнерусских, венгерских, болгарских и византийских земель с выкупами и откупами местного населения.

Кочевники-торки, передвигавшиеся по территории Днестровско-Карпатских земель в X-XI вв., находились на первом, так называемом таборном, этапе кочевания. У них

еще не сложились устойчивые маршруты кочевий и отсутствовали постоянные зимние становища - вежи. Для таборной формы в хозяйственных отношениях характерны круглогодичное кочевание, отсутствие земледелия и оседлости, а в общественных - военно-демократическое устройство. Основная цель на данной стадии заключалась в приобретении новых пастбищ и максимальном расширении территории для выпаса скота и охоты.

В XI-XII вв. кочевническое общество Восточной Европы претерпевает значительные перемены. Степняки переходят от таборного к так называемому вежевому (аильному) кочеванию с постоянными становищами - зимниками - и частичным заготовлением кормов. Полукочевому этапу присущи упорядочивание перекочевок, сезонность движения Шлем русского воина XII в. кочевых племен и наличие устойчивых маршрутов кочевий. Вторая форма кочевания означает прежде всего ограничение территории кочевий для каждого рода или орды и соответственно появление постоянных мест для сезонных становищ. На данном этапе завершается распад родового строя «военной демократии» и начинается развитие раннеклассового общества. Для скотоводов эта стадия была наиболее типичной формой хозяйствования.

Каждому этапу кочевания соответствовали определенные общественные отношения. Общности, характерные для первой стадии кочевания, являлись социально-политическими образованиями. Союзы второго этапа постепенно приобретают общие этнические черты, главными из которых становятся язык и культура. Таким образом, эти объединения способствовали формированию в степях этнических общностей - прообразов будущих народов.

В середине Х в. у печенегов существовали достаточно развитые общественные отношения, основанные на военно-демократическом строе с четкой родоплеменной структурой. Византийский император и историк Константин Багрянородный сообщает, что во главе восьми печенежских фем - объединений типа орд - стояли ханы. Орды делились на 40 частей, т. е. в каждую орду входило 5 родов, которые возглавлялись родовыми вождями. Роль племенных ханов и родовых предводителей сводилась в условиях «военной демократии» к функции военачальников. Ханы (князья) обладали, очевидно, исполнительной властью. В особых случаях печенеги, как сообщают более поздние письменные источники XI в., собирали народное собрание - сходку - важный военно-демократический орган.

Основу хозяйственной жизни печенегов составляло отгонное скотоводство. Упорядоченности владения землей между отдельными печенежскими ордами не было, отсутствовало и рабство. Большую роль играл захват добычи во время военных походов. Печенеги так и не смогли, очевидно, перейти на вторую стадию кочевания.

Во второй половине XI в. уцелевшие после многочисленных военных поражений печенеги вошли в половецкую этническую общность. Включенные в нее печенежские группы кочевали по части Половецкой степи в междуречье Ингульца и Прута отдельными равноправными ордами, сохраняя некоторые собственные обычаи.

В XII в. половцы переживали период распада родоплеменных отношений и перехода к феодальному способу производства. Земли были распределены между несколькими большими соединениями, которые владели определенными территориями. В каждую орду входили группы поменьше, наделенные ханами более или менее устойчивыми кочевьями, обязательно включавшими зимник, летник и маршруты передвижения между ними. Эти подразделения представляли собой «курени», состоящие из нескольких, в основном патриархальных, родственных семей, близких семейным общинам земледельческих народов. Русские летописи именуют такие курени родами. Во главе половецких орд стоял правящий род - курень, в котором выделялась семья («аил», «кош») главного хана. В орду входило много куреней, причем они могли принадлежать нескольким этносам. Предводителями родов были беки (князья), племен (орд) - солтаны, союз племен управлялся ханом. Простые воины именовались беями. Власть ханов была выборной, ограниченной собранием старейшин, что свидетельствует о сохранении пережитков родоплеменного строя. Но хан уже обладал правом передать свою власть не только прямому наследнику, но и брату или племяннику.

Половцы прошли полностью через оба этапа кочевания: как через «таборный» - собственно кочевой, так и через «вежевый» - полукочевой, достигнув полуоседлости с параллельным развитием земледелия (третий этап).

К концу XII в. относятся первые попытки создания половцами государства при хане Кончаке, которого русский летописец называл «безбожным, богостудным и треклятым» за его частые набеги на Русь. Однако этот процесс не был завершен, и вплоть до монголо-татарского завоевания половцы так и не смогли построить прочное государство.

Борьба древнерусского государства и половцев. Во второй половине XI в. (1068-1096 гг.) началось широкое наступление на Русь половцев. Летописи упоминают о 46 больших половецких «ратях», более 30 раз половецкие ханы вмешивались в усобицы русских князей. В бурных событиях второй половины XI - начала XII в. выдвинулся князь Владимир Всеволодович по прозвищу Мономах (1053-1125), правитель пограничного со степью Переяславского княжества. В 1103 г. на Долобском княжеском съезде Владимир Мономах призвал русских князей к объединенному весеннему походу на половцев, который увенчался успехом. Крупные военные операции в Половецком поле были предприняты дружинами нескольких русских княжеств в 1109, 1110 и 1111 гг.

Походы Владимира Мономаха заставили половцев уйти на восток - за Дон и на юг - в Предкавказские степи. Часть разбитых орд откочевала на запад - в Византию, Болгарию и Венгрию, где они на правах вассалов получили пограничные степные участки земли. Одним из результатов походов Владимира Мономаха было физическое уничтожение большого числа половцев, разрушение у них кровнородственных (куренных) связей, разделение орд. Этот процесс привел к выделению у донских половцев «аилов» - больших семей и формированию новых орд, основанных уже не на кровном родстве. В XII столетии аил стал основной ячейкой половецкого общества.

В годы правления Владимира Мономаха как великого киевского князя (1113-1125) было восстановлено единство древнерусского государства, которое перешло в общее наступление против кочевников Северного Причерноморья. Его целью было устранение угрозы кочевнических набегов на восточнославянские земли и восстановление политического господства киевских князей в Южнорусских степях. Укрепление центральной власти позволило нанести поражение половцам, в результате которого часть из них признала власть Киева, остальные вынуждены были откочевать.

В первые десятилетия XII в. Киевская Русь предприняла попытку вновь утвердиться на нижнем Дунае. Поход на Дунай в 1116 г. возглавил зять Владимира Мономаха византийский царевич Леон. Он сумел овладеть рядом подунайских городов, но был убит в г. Доростоле двумя наемниками византийского императора Алексея I Комни-на (1081-1118), который попытался противодействовать закреплению Киевского государства на нижнем Дунае.

Завоеванные русскими в начале XII столетия города Подунавья недолго находились под их властью. Вскоре эти земли вновь были захвачены очередной волной тюркских кочевников. В XII столетии формируются новые степные объединения тюрков, чему способствовала их этническая близость. Данные союзы включали печенегов, берендеев, торков, боутов и другие, менее значительные тюркские племена. Очередное нашествие степных народов нанес-Великий князь Владимир Всеволодович сильный удар по позициям Древней Руси в Поднестровье и Подунавье.

Эти события имели трагические последствия для древнерусского населения той части Днестровско-Дунайских земель, которая оказалась на пути движения кочевников из Под-непровья в Подунавье. В первой половине XII в. многие древнерусские центры лесостепного Поднестровья прекратили свое существование: они были покинуты или разрушены.

Переселение печенегов, торков, берендеев и других тюркских племен через поречье Днестра - самое мощное в первой половине XII столетия - привело к упадку древнерусской культуры в регионе и заметному сокращению населения. От кочевнического разгрома уцелели лишь княжеские крепости верховий Днестра. Степная и частично лесостепная зоны Днестровско-Дунайских земель заселяются в конце XI - первой половине XII в. новыми тюркскими группами. Половецкие кочевья, расположенные в этот период в глубине Южнорусских степей, не соприкасались с Днестровскими землями. Половцы лишь эпизодически проходили через степную часть региона, направляясь в дальние набеги на Византию. В 1080 г. Византийской империи удалось заключить с половцами мирный договор, посредством которого она надеялась защитить от их вторжений свои владения на нижнем Дунае и Балканах.

В 1088-1091 гг. крупные силы половцев, возглавляемые ханами Боняком (1090-1167) и Тугорканом (1090-1095), проходят через Днестровско-Дунайские земли. Направляясь в поход на Балканы, они выступали теперь в качестве союзников византийского императора Алексея I Комнина в его войне с печенегами. Тугоркан не раз упоминается в русских былинах, именуясь там Тугарином или Тугарином Змеевичем. Хан Боняк из-за своей жестокости также вошел в восточнославянский фольклор как Боняк Шелудивый.

События 1088-1091 гг. показали резко возросшую активность половецких орд на юго-востоке Европы, что затронуло интересы соседних с Причерноморскими степями государств. Половецкий вопрос был вынесен на феодальные съезды русских князей. В 1094-1095 гг. Византия вновь столкнулась с войсками ханов Боняка и Тугоркана, которые поддержали мятежного претендента на императорский трон лже-Диогеновича, выдававшего себя за сына Романа IV Диогена. Половцы осадили Адрианополь, но были разбиты, и при отступлении через «Железные ворота» - главный проход на Балканы - понесли большие потери.

Вторая половина XII столетия характеризуется дальнейшим продвижением половцев в Днестровско-Дунайские земли, которому во многом способствовало их непосредственное участие в борьбе болгар и балканских влахов под руководством Петра и Асе-ня против Византии за восстановление болгарской государственности.

Активное участие половецких орд в войнах Второго Болгарского царства с Византийской империей, а затем и Латинской империей увеличивало их численность в Днестровско-Карпатских и Дунайских областях. В начале XIII в. Придунайская кумания, территория которой включала степные и частично лесостепные районы поречья Днестра, стала главной базой половцев для походов на Балканы и в Центральную Европу. В результате перемещения большого количества половцев в Поднестровье во второй половине XII столетия прекратили свое существование некоторые древнерусские поселения в центральной части региона.

В конце 20-х годов XIII в. половцы Днестровско-Карпатских и Дунайских земель становятся объектом политики римской курии, стремящейся распространить католицизм среди тюркских кочевых племен Южнорусских степей. В это время Венгерское королевство начинает активный натиск на половцев Придунайской кумании, пытаясь подчинить их своей власти. Воспользовавшись этим, римский папа Григорий IX (1227- 1241) провозглашает в 1228 г. создание Половецкой (куманской) епископской епархии во главе с епископом Теодориком, которая должна была обеспечить христианизацию половцев. Центр епископии находился предположительно на р. Милков - притоке Си-рета, поэтому ее называли иногда Милковской.

Территория, на которую распространялась церковная юрисдикция епископа Теодорика, включала в себя земли Нижнедунайской низменности, между реками Олт на западе и Сирет на востоке, а также часть юго-востока Трансильвании. Половецкая епис-копия прекратила свое существование в 1241 г. во время монгольского завоевания.

Итогом перемещения печенегов, торков, половцев и других кочевых племен стало образование в Днестровско-Дунайских землях своеобразного объединения тюркоязыч-ных скотоводческих народов, во главе которого периодически стояли то печенеги, то торки, то берендеи, а с середины XII в. - куманы-половцы.

4. Поднестровье в составе Золотой орды

Монгольское завоевание. В середине XIII столетия в истории Приднестровья начался новый этап, связанный с завоеванием Причерноморских степей монголами, которое вызвало изменения в этнополитической, экономической и социальной жизни региона.

Взятие в 1240 г. Киева открыло монголам дорогу на запад. В 1241 г. они двинулись на Галицко-Волынскую Русь, Трансильванию, Венгрию, Польшу и Чехию, а весной 1242-го вышли к границам Северной Италии и Германии. По сохранившимся источникам, повествующим об этом походе, - сочинению персидского историка второй половины XIII - начала XIV в. Рашид Ад-Дина и запискам итальянского монаха Роге-рия, взятого монголами в плен в Трансильвании, - можно установить примерный маршрут движения монгольских войск. Отряды монголов, которые шли на запад через Карпатские земли, не задели Приднестровье, так как их путь проходил по более северным территориям. В 1242 г. монгольские войска возвращались через Буджакские степи, поэтому волна разорительных набегов монголов прокатилась и по Приднестровским землям.

Вернувшись из Западной Европы, монголы во главе с Бату (Батыем) обосновались в степях Причерноморья и Прикаспия. Эти огромные территории стали частью западного улуса монгольской империи, которым владели потомки старшего сына Чингис-хана Джу-чи: Орда-Ичен (Западная Сибирь) и Бату (Причерноморье и Поволжье). В исторической литературе для основанного в 1243 г. ханом Бату государства утвердился встречающийся в русских летописях термин «Золотая Орда».

Так походы монгольских войск 40-х годов XIII в. положили начало монгольскому владычеству в Приднестровье. Когда именно и в каких формах оно установилось на данной территории, сказать точно пока невозможно. В письменных источниках сведений очень мало, да и те не всегда поддаются точной датировке. Что же касается археологического изучения кочевнических древностей в степях Северо-Западного Причерноморья, то оно стало проводиться сравнительно недавно.

Источником сведений о положении рассматриваемого региона спустя десятилетие после монгольского нашествия служит отчет францисканского монаха Гильома де Рубрука о путешествии в Монголию, которое он совершил в 1253-1255 гг. Рубрук неоднократно отмечал в своем сочинении, что западной границей Золотой Орды являлся Дунай. Монгольское государство, по его словам, простиралось «от Дуная до восхода солнца». В другом месте Рубрук указывает на принадлежность ордынцам всех земель «от устья Танаиса (Дона - авт. И.К.) к западу, до Дуная». С сообщением Рубрука о том, что Золотая Орда имела своей западной границей Дунай, перекликаются сведения Ибн Саида, арабского автора второй половины XIII в., которому Дунай был известен под его тюркским названием Туна. По сообщениям русских летописей, в 1254 г. в Поднестровье из Поднепровья перекочевывает со своей ордой монгольский военачальник Куремса, а в 1259 г. другой монгольский военачальник, Бурундай, совершает поход на Юго-Западную Русь, после которого кочевники занимают ведущее положение в Приднестровье.

О вхождении приднестровских степей в монгольское государство уже в первые годы его существования свидетельствуют и археологические данные. В районе нижнего Днестра, а также по среднему его течению (Каменский могильник) обнаружено значительное число золотоордынских памятников 40-60-х годов XIII в. Именно в этих двух местах сконцентрированы памятники Золотой Орды указанного времени.

Кому из монгольских военачальников принадлежала территория Приднестровья в 40-60-е годы XIII в., неизвестно. Позднее, с середины 60-х годов, в Северо-Западном Причерноморье обосновался могущественный темник Ногай. Ядром его владений стало Днестровско-Прутское междуречье, а на западе пределы постоянных кочевий монголов в последние десятилетия XIII в. доходили до Сирета и нижнего Дуная. По археологическим данным установлено, что первоначально ставка находилась в Нижнем Поднестровье, а к концу 70-х - началу 80-х годов XIII в. она переместилась в Нижнее Подунавье, в район нынешнего г. Исакчи. К концу XIII столетия центр кочевий Ногая вновь сместился к Нижнему Поднестровью, в междуречье Алияги и Днестра. Не случайно на одной из итальянских морских карт XV в. (Андреа Бьянко, 1436) небольшой район в низовьях Днестра обозначен как «юрт Ногая». Ф.К. Брун полагал, что это становище золотоордынцы не покидали вплоть до XV в.

По локализации погребений последней трети XIII - первой четверти XIV в. археологи прослеживают существование в Северо-Западном Причерноморье двух этнокультурных зон, сложившихся в золотоордынское время и имевших естественной границей р. Днестр. У каждой зоны были свои центр и периферия, которые отличались друг от друга концентрацией памятников. К востоку от Днестра районом наибольшей плотности памятников является южная часть водораздела Днестра и Кучургана, где в окрестностях нынешних городов Бендеры и Тирасполь обнаружены датируемые этим временем погребения кочевой знати.

Сосредоточение в этом районе значительного числа погребений говорит о наличии кочевий золотоордынцев, временно отступивших к востоку от Днестра, так как в первой четверти XIV в. западные территории Золотой Орды вплоть до Днестра были заняты болгарским царем Тодором (Федором) Святославом Тертером (1300-1321). Ученые предполагают, что земли, примыкавшие к переправе через Днестр у Бендер, были превращены золотоордынцами в плацдарм для последующего наступления в поречье Днестра и Подунавье. Кроме того, обладание таким стратегическим пунктом, каким являлась переправа через Днестр, позволяло им извлекать немалые доходы от контроля над проходившим здесь торговым путем, связывавшим Восток со странами Европы.

Судя по датировке погребений, плацдарм у Бендер существовал до 20-30-х годов XIV в. Позднее, во время правления Узбек-хана (1313-1342), золотоордынцам удалось продвинуться к западу от Днестра, и они вновь стали контролировать переправу не только у Бендер, но и у Исакчи через Дунай. Однако в Нижнем Подунавье им пришлось столкнуться с экспансией Венгрии, которая уже в 40-е годы вытеснила монголов из этого района.

В Приднестровье позиции Золотой Орды оставались прочными вплоть до 60-х годов XIV столетия. В это время на нижнем Днестре и в центральной части Днестровско-Прутского междуречья переживают расцвет такие золотоордынские города, как Белгород, а также городища Старый Орхей и Костешты.

После 60-х годов XIV в. сведения о погребальных памятниках золотоордынцев в Приднестровье не известны. Политическая обстановка в регионе усложняется, поскольку Золотая Орда больше не в состоянии единолично контролировать эту территорию. В борьбу за Северо-Западное Причерноморье вступают Польша, Литва, Молдавия. Под их натиском погибают золотоордынские поселения Поднестровья и происходит постепенное вытеснение Золотой Орды из этого региона.

5. Экономическая жизнь Поднестровья XIII - XIV веков

Экономическая и градостроительная политика золотоордынцев в Поднестровье. Степные районы Северного Причерноморья непосредственно входили в состав Золотой Орды, став районами монгольских кочевий. Поэтому экономический и социальный уклад населения Приднестровья испытал на себе воздействие золотоордынских форм феодализма.

Местная аристократия была частично вырезана монголами, и завоеватели сами стали элитой. Общины кочевников, обитавших в степях Причерноморья до прихода монголов, попали в зависимость от ордынской аристократии. Эта зависимость выражалась в даннических отношениях и носила характер внеэкономического принуждения. Вот почему золотоордынцы, заинтересованные в регулярном получении дани от местного населения, стремились к обеспечению экономически стабильной обстановки в завоеванных ими регионах.

Сведения о сельских поселениях Поднестровья в золотоордынский период крайне скудны. Куда полнее данные о городах, которые уже длительное время являются объектом археологических исследований. Достаточно хорошо изучены такие ордынские города Западного Поднестровья, как Старый Орхей, Костешты, однако о городских центрах Днестровско-Бугского междуречья, которые пока не подвергались серьезному исследованию, имеется лишь фрагментарная информация.

На месте возникновения ордынских городов Поднестровья немонгольская городская традиция отсутствовала. Каких-либо объективных предпосылок для появления этих городов не было. Непосредственной причиной служила градостроительная активность ханов, типичная для всей территории Золотой Орды. Новые города служили для золо-тоордынской верхушки не только объектами наживы, но и административными центрами, позволявшими более эффективно управлять завоеванными землями.

Быстрое возведение городов как бы на «пустом месте» осуществлялось силами пришлого населения - ремесленников и рабов, согнанных монголами из других районов Золотой Орды. В Поднестровье внезапное возникновение ордынских городов в середине XIV в. было связано, скорее всего, с переселением большого числа городского населения из Поволжья. Правда, это переселение не носило принудительного характера со стороны ордынской администрации. По предположению исследователей, оно было вызвано пандемией чумы, свирепствовавшей в низовьях Волги в конце 40-х - начале 50-х годов XIV в., которая и заставила большие массы горожан сняться с насиженных мест в поисках более безопасного района для проживания. поднестровье кочевник славянский племя

Золотоордынские города: Старый Орхей, Костешты. В настоящее время археологами достаточно хорошо изучены два крупных золотоордынских городских центра: городище Костешты, остатки которого находятся у с. Костешты в долине р. Ботна, и городище Старый Орхей, расположенное в излучине р. Реут - правого притока Днестра, между селами Требужены и Бутучены. Никаких сведений об этих городах в письменных источниках нет. Однако полученные в результате раскопок материалы позволяют характеризовать их как довольно крупные ремесленные, торговые и административные центры. Археологические находки свидетельствуют о том, что Ко-стешты находились в некотором отдалении от основных караванных путей, а Старый Орхей являлся одним из наиболее значительных городов не только Поднестровья, но и Золотой Орды.

Точные названия обоих золотоордынских городов неизвестны. По мнению ряда исследователей, которое разделяют не все ученые, город, находившийся на месте городища Старый Орхей, носил название Шехр ал-Джедид, или Янги-Шехр, что означает Новый город. Эта гипотеза основана на изучении найденных в Старом Орхее монет, место чеканки которых обозначено как Шехр ал-Джедид (Янги-Шехр). Для материальной культуры Старого Ор-хея и Костешт, как и для других городов Золотой Орды, характерно смешение хозяйственных и культурных традиций местного населения с традициями монголов и покоренных ими народов. Особенно ярко сочетание разных традиций проявляется в домостроительстве. Археологи обнаружили в Старом Орхее остатки монументальных каменных построек - мечетей, церквей, дворцового здания, бани, которые были окружены жилищами рядового населения и ремесленными мастерскими. Среди городской застройки найдены остатки оснований круглых юрт, дополнявших восточный облик города. Топография Старого Орхея, его капитальные сооружения и жилища, орудия труда и предметы быта, по заключению исследователей, находят аналогии в золотоордынских городах Поволжья, Крыма, Закавказья.

Ремесло в Старом Орхее представлено гончарными и ювелирными мастерскими. Отмечается высокий уровень железообрабатывающего ремесла, литья цветных металлов, резьбы по камню. Большой клад сельскохозяйственных орудий, найденный в Старом Орхее, позволяет предполагать наличие у города значительной земледельческой округи с развитым сельским хозяйством, основанным на пашенном земледелии.

Старый Орхей и Костешты, как и многие другие города, построенные ордынцами в степных районах, пережив короткий расцвет, прекратили свое существование вместе с уходом монголов из этого региона.

Белгород-Днестровский и предпринимательская деятельность итальянского купечества в Поднестровье. Кроме собственно городских ордынских центров, какими были Старый Орхей и Костешты, в Поднестровье находился еще один город, который по характеру его материальной культуры - архитектуры, домостроительства, ремесленного производства, денежного обращения - относят к золотоордынским городам. Это расположенный на берегу Днестровского лимана Белгород, древнейший город Поднестровья, возникший еще в античный период. Белгород, в отличие от Старого Орхея и Костешт, избежал запустения после ухода из него монголов, так как был тесно связан с международной черноморской торговлей, игравшей заметную роль в его жизни: именно поэтому он стал широко известен купцам и путешественникам разных стран. Благодаря черноморским торговым связям мы знакомы с историей Белгорода конца XIII - XIV в. не только по археологическим материалам, но и по сведениям, содержащимся в самых разных источниках: итальянских нотариальных актах, сочинениях арабских авторов, документах Константинопольской патриархии, русских летописях, навигационных пособиях.

С конца XIII в. итальянские, главным образом генуэзские, купцы начинают обосновываться в низовьях Днестра, удобно связанных с аграрной периферией. К 90-м годам XIII столетия относятся первые известия о заходе итальянских торговых судов в Монкастро (так в итальянских источниках именовали Белгород). Самое раннее упоминание о Монкастро содержится в нотариальном акте от 28 мая 1290 г., оформляющем сделку двух купцов в Каффе. Джакомо де Финарио, получивший в кредит от Энрико Сальваторе 800 аспров, должен был реализовать их в районе Монкастро. Спустя четыре года в одном из генуэзских документов 1294 г. говорится о некоем корабле, направлявшемся в Белгород. В конце XIII в. итальянское наименование Белгорода впервые появилось и на морской карте - самой ранней из итальянских морских карт, так называемой Пизанской, где рядом с устьем Днестра надписано название города - M. Castro.

В конце XIII в. Монкастро хотя и входил в сферу интересов итальянских купцов, но, по всей вероятности, не играл еще сколько-нибудь заметной роли в итальянской торговле на Черном море. Согласно итальянской лоции Черного моря конца XIII в., обычный путь от нижнего Дуная шел в то время прямо к Днепру, минуя город в устье Днестра.

В первой половине XIV в. заметно выросло значение Белгорода как одного из крупных центров черноморской торговли. Европейские и восточные купцы стали частыми гостями в городе. Название «Монкастро» можно найти на всех итальянских морских картах XIV-XV вв. Написано оно, как правило, с заглавной буквы и красными чернилами, которые картографы средневековья использовали для обозначения наиболее важных портов.

Начиная с 20-х годов XIV столетия Белгород под названием Аккерман упоминается в арабских источниках. Краткую характеристику географического положения и состава населения города дает географ из Сирии Абул-Фида: «Аккерман - небольшой населенный пункт на берегу Черного моря. Он находится к западу от Сару-Кермана (Херсон - авт. И.К.) и между ними 15 дней пути. Аккерман расположен на равнине. Населяют его мусульмане и неверные. Неподалеку от него впадает в море Днестр, который по величине может соперничать с Хама. Между Аккерманом и Исакчей расстояние в пять дней пути». Содержание этого сообщения - описание примет рельефа, размеров города и численности его жителей, а также определение расстояний между городами в днях пути - говорит о том, что сведения об Аккермане Абу-л-Фида почерпнул из рассказов купцов и путешественников. Скорее всего, его информаторами были арабские торговые люди (возможно, даже его земляки, ибо кто, кроме них, стал бы сравнивать Днестр с довольно небольшой сирийской рекой Хама).

Другой арабский автор ал-Омари в 1338 г. записал рассказ арабского купца Му-хаммада ал-Карбали, который сам приезжал торговать в Аккерман. По свидетельству того же ал-Омари, еще один арабский купец Хасан ар-Руми знал Аккерман как пограничный город Золотой Орды. Днестр, известный арабским авторам XIV в. под тюркским названием Турлу, неоднократно упоминается в их сочинениях как одна из крупнейших рек Золотой Орды.

Богатый и разнообразный археологический материал конца XIII - XV в., обнаруженный при раскопках на территории Белгорода, подтверждает данные письменных источников о широких торговых связях Монкастро-Аккермана и о его процветании в этот период. Белгород находился в тесном контакте с городами Крыма, прежде всего с Каффой - крупнейшей генуэзской факторией Северного Причерноморья, откуда торговые пути вели на Восток: в Малую Азию, Закавказье, Поволжье, Среднюю Азию, Индию, Китай. Хотя пребывание генуэзцев в Белгороде подтверждено лишь единичными находками, археологический материал доказывает, что и западное направление торговых связей Белгорода развивалось достаточно интенсивно. На территории города обнаружены предметы керамики, происходившей из Византии, Болгарии, Италии, Испании.

Основным предметом вывоза из Поднестровья было зерно. Об этом свидетельствует сообщение флорентийского экономиста Пеголотти, сведения которого о черноморской торговле были собраны в 1324-1336 гг., когда он в качестве представителя компании Барди служил на Кипре. В одной из глав своего труда «Практика торговли», которая посвящена описанию конъюнктуры торговли зерном в бассейне Черного моря, Пего-лотти дает характеристику и товару, экспортировавшемуся через Нижнее Поднестровье. Он сообщает, что «пшеница из Монкастро примерно такая же по качеству, как и зерно из Анхиало, и идет почти по одной с ним цене, но, хоть она и не лучше анхиаль-ской, но все же пользуется большим спросом, ибо лучше сохраняется при транспортировке». Анхиальская же пшеница, с которой Пеголотти сравнивает вывозимое из Мон-кастро зерно, считалась, по его словам, лишь немногим хуже самого высококачественного зерна на Черном море - каффинского. Так что в черноморской «табели о рангах» белгородская пшеница занимала высокое место.

О большом значении экспорта зерна для экономики Белгорода говорит тот факт, что в связанные с ним торговые операции втягивались даже городские ремесленники. Известно, например, что белгородский пекарь Триандаффоло Готто владел совместно с жившим в городе итальянцем судном «Св. Николай», на котором компаньоны перевозили зерно.

Расцвет белгородской торговли зерном в середине XIV в. был во многом обусловлен экономическим подъемом золотоордынских городов в центральной части Днестровско-Прутского междуречья. Согласно данным археологических исследований, эти города были окружены многочисленными поселениями сельского типа. Занятия их жителей сельскохозяйственным производством подтверждаются обнаруженными при раскопках семенами культурных растений - пшеницы, ржи, ячменя и др. В этом же районе был найден крупный клад сельскохозяйственных орудий, датируемый 60-ми годами XIV столетия, в котором обнаружено больше сотни различных орудий для вспашки, обработки и уборки полевых и огородных культур. Для лесостепной зоны, где располагались золотоордын-ские поселения, была характерна система экстенсивного залежно-переложного полеводства, которая обеспечивала довольно высокие валовые сборы зерна.

Местные рынки, находившиеся на захваченной ордынцами территории, были связаны с Белгородом общими средствами обращения - джучидскими серебряными дирхемами и мелкой медной монетой. На период подъема итальянской торговли в СевероЗападном Причерноморье в середине XIV в. выпадает и массовое поступление монеты в денежное обращение из глубинных районов ордынской территории. Это свидетельствует о том, что юго-восточная часть Днестровско-Карпатских земель, входившая в состав Золотой Орды, находилась под сильным влиянием международной черноморской торговли.

Татарский и молдавский торговые пути. Золотоордынское купечество, получавшее немалые выгоды от контроля над торговлей в нижнем течении Днестра, занимало важные позиции на так называемом татарском торговом пути из стран Центральной Европы в Крым. Этот путь шел из Львова по Подолии и далее вниз по Днестру до нынешних Бендер, откуда после переправы через реку по степям Северного Причерноморья вел в Крым. Завоевание монголами степей Северо-Западного Причерноморья поначалу превратило днестровский путь, издавна являвшийся важной торговой магистралью, в непривлекательную, полную опасностей дорогу. Район Верхнего Поднестровья стал ориентирован в основном на обслуживание торговых отношений за-падноукраинских и русских земель со странами Центральной Европы. Нижнее Подне-стровье, и прежде всего Белгород, тяготело к черноморской торговле.

По наблюдениям археологов, в середине XIV столетия ареалы монет, использовавшихся в качестве средства обращения в золотоордынских областях Приднестровья, с одной стороны, и Юго-Западной Руси - с другой, сомкнулись на среднем Днестре в районе городов Старый Орхей и Костешты. Это свидетельствует о том, что торговое движение по Днестру начало восстанавливаться. Однако этот процесс не набрал силу, поскольку контроль над торговой магистралью осуществляли золотоордынцы. Условия торговли, навязываемые торгово-аристократической верхушкой золотоордынских городов Поднестровья, судя по всему, не вполне устраивали купцов Галичины, Подолии и стран Центральной Европы. При раскопках Старого Орхея и Костешт обнаружены лишь немногочисленные монеты XIV в., которые могли поступить туда через Верхнее Поднестровье из стран Центральной Европы и западноукраинских земель. Можно заключить, что торговое движение в районе верхнего течения Днестра в XIV столетии было менее интенсивным по сравнению с экономической активностью купцов в низовьях реки.

Вытеснение золотоордынцев из степей Днестровско-Дунайского междуречья в 60-70-е годы XIV в. и упадок ордынских городов Поднестровья не привело к сокращению торговли через Белгород. Дальнейшему ее развитию через этот порт способствовало образование Молдавского княжества, на время стабилизировавшее политическую обстановку в регионе и вызвавшее перемещение международных торговых путей в Юго-Восточной Европе, которое привело к замене татарского торгового пути молдавским. По молдавскому пути восточные и европейские купцы везли свои товары из Каффы через Белгород и Сучаву во Львов, Краков и другие города Центральной и Западной Европы. К Белгороду сходились и основные торговые пути из Северо-Западной Руси, Белоруссии и Украины, через него следовали многие путешественники и паломники к святым местам Константинополя, Афона, Палестины.

По мере развития торговли по молдавскому торговому пути окрепли и приобрели стабильный характер связи между Белгородом и Каффой. Вывоз продовольственных товаров, прежде всего зерна, из Белгорода удовлетворял потребности Каффы в провианте. В свою очередь, торговля восточными товарами - шелками и другими дорогими тканями, пряностями, лимонами, рисом, вином и т. д., которая шла транзитом через Приднестровье, приносила большие доходы господарской казне. В частности, одним из пунктов сбора торговых пошлин был Тягянякяч (впоследствии - Тигина, совр. г. Бен-деры). Здесь взимали также плату за перевоз через Днестр и таможенный сбор, поскольку этот пункт был расположен на границе между Молдавским княжеством и Великим княжеством Литовским.

Транзитная торговля восточными товарами, которая велась через Днестровско-Кар-патские земли, имела чисто посреднический характер и не оказывала заметного влияния на развитие производительных сил региона. Подъем в XV в.сельскохозяйственно-го и ремесленного производства, наоборот, стимулировал развитие внутренней торговли, формировал широкий слой потребителей не восточных предметов роскоши, а сельскохозяйственных и ремесленных орудий труда, других массовых товаров. Их ввоз в регион обеспечивался благодаря связям со Львовом и трансильванскими городами, прежде всего с Брашовом, с украинскими и русскими землями, а не за счет торговли с итальянцами. В составленном в конце XIV в. «Списке русских городов дальних и ближних» назван ряд приднестровских городов, хорошо известных на Руси: «волошские» города Белгород и Черн на берегу Днестровского лимана, «польские» города Бакота на Днестре, Каменец и Скала на его левых притоках, «киевский» город Хотин и «волынский» Галич.

6. Состав населения Поднестровья во второй половине XIII - XIV в

Насильственное переселение ремесленников, широко практиковавшееся золотоор-дынскими ханами при строительстве новых городов, если и имело место в Поднест-ровье, то не играло решающей роли в возникновении городской жизни на Реуте (Старый Орхей) и Ботне (Костешты). Предполагается, что золотоордынские города на месте Старого Орхея и Костешт были построены руками спасавшегося от чумы торгово-ремесленного населения Нижнего Поволжья. Исследователи отмечают близость внешнего облика и материальной культуры Старого Орхея, Костешт и городов Нижнего Поволжья. Сохранившиеся фундаменты и стены монументальных построек Старого Орхея - мечеть, мавзолеи, бани, караван-сараи, жилища рядовых жителей, отапливавшиеся типично восточными печами-канами, а также совершенные по мусульманскому обряду захоронения свидетельствуют о том, что основным компонентом населения города были переселенцы, исповедовавшие ислам.

Заметную долю жителей Старого Орхея и Костешт составляли армяне, пришедшие из Крыма, а может быть, и из Закавказья. Кроме них в золотоордынских городах По-днестровья работали ремесленники из различных областей Северного Причерноморья и Средней Азии, внесшие свой вклад в формирование синкретической культуры Старого Орхея и Костешт.

Среди горожан небольшую часть составляли и представители местного разноэтни-ческого населения Поднестровья (аланы, славяне). Не случайно на фоне господствующих черт, характерных для пришлого восточного населения, в материальной культуре этих двух городищ выявляются элементы, которые исследователи относят к местным, традиционным.

Социальный состав населения золотоордынских городов Поднестровья включал ордынскую аристократию, служащих ханской администрации, купечество, значительный слой феодально-зависимых ремесленников, а также рабов.

Старый Орхей и Костешты были окружены многочисленными поселениями, жители которых занимались сельским хозяйством. Эти сельские поселения составляли административную округу, центром которой были золотоордынские города.

Этнический облик Белгорода. Как и все крупные причерноморские торговые центры средневековья, Белгород имел пестрое в этническом и конфессиональном отношении население.

В золотоордынский период в городе жили различные группы ордынцев - в источниках можно встретить упоминания о проживавших в Белгороде татарах и монголах. Судя по всему, их число должно было быть довольно значительным, недаром тюркское название Белгорода - Аккерман - достаточно часто употреблялось в средние века.

В начале XIV в., когда Белгород, оставаясь золотоордынским, подчинялся болгарскому царю Тодору Святославу, там создались благоприятные условия для болгарских купцов и ремесленников. Среди купцов, посещавших город по торговым делам или останавливавшихся в нем на неопределенное время, выделялись итальянцы, греки, арабы, евреи, армяне. В Белгороде, по-видимому, не было генуэзской фактории, такой, какая существовала, например, в Каффе или Килии, во главе с консулом Генуэзской республики. Однако в XIV в. генуэзские купцы часто приезжали в этот город, особенно по мере того, как крепли его связи с Каффой. Во всяком случае, в середине XV столетия в Белгороде уже существовало купеческое объединение, в котором ведущую роль играли именно итальянские торговцы, связанные деловыми операциями с Каффой. Итальянские и греческие купцы занимались преимущественно перевозкой зерна, вели дела совместно с торговцами из Килии и Константинополя. Греков, евреев, армян было немало и среди городских ремесленников.

В конце XIV в. после вхождения Белгорода в состав Молдавского княжества здесь появляются молдавские купцы. Какую-то часть горожан составляли славяне - недаром Белгород попал в летописный «Список русских городов дальних и ближних».

Пестрый этнический состав белгородского населения дополнялся и конфессиональными различиями. Часть золотоордынцев исповедовала ислам, другие оставались язычниками. Наряду с католиками-итальянцами в Белгороде проживало значительное число католических миссионеров и даже существовал францисканский монастырь, засвидетельствованный документами 20-30-х годов XIV столетия. В городе действовал православный храм, а также размещалась епископия, которая в церковном отношении с начала XIV в. зависела от галицкой митрополии, а с начала XV - от молдавской. Наконец, исповедовавшие иудаизм евреи образовывали отдельную замкнутую социальную общность.

Социальные отношения в Белгороде. В различных письменных источниках, содержавших сведения о Белгороде, имеются данные, на основе которых можно представить себе общественную жизнь этого города. Социальным конфликтам, типичным для средневекового городского центра, этноконфессиональная пестрота белгородского населения придавала особую остроту. Информация об одном из таких социальных конфликтов сохранилась в итальянском источнике - постановлении специальной комиссии, ведавшей всеми делами генуэзцев в Крыму и на Черном море, так называемой Оффиции Газарии.

Как известно, в начале XIV в. после гибели Ногая Белгород вместе со степными районами Днестровско-Дунайского междуречья перешел под управление болгарского царя при сохранении верховного владычества Золотой Орды над этими землями. Зо-лотоордынские ханы, только что отпраздновавшие победу над Ногаем и опасавшиеся нового усиления сепаратистских тенденций в западных районах Золотой Орды, были вынуждены для сохранения своей реальной власти в Северо-Западном Причерноморье сделать ставку на сотрудничество с местной аристократией. Передача земель Днест-ровско-Дунайского междуречья в управление Тодору Святославу позволила на время стабилизировать обстановку в этом регионе. Однако в городах, освободившихся от непосредственной опеки ордынцев, укрепление власти болгарского царя привело к росту социальной напряженности и серьезным конфликтам с иноземным купечеством.

Болгарский царь и его администрация, вероятно, поощряли предпринимательскую активность местных, в частности болгарских, купцов как в самом Белгороде, так и на всем побережье Северо-Западного Причерноморья. А поскольку к началу XIV в. этот район уже вошел в сферу интересов генуэзских торговых людей, они оказались для болгар нежелательными конкурентами. Соперничество между болгарами и итальянцами обрело столь острые формы, что Оффиция Газарии приняла в 1316 г. постановление об эвакуации генуэзских купцов из Белгорода и всех прочих населенных пунктов, подвластных болгарскому царю. Последнему был предъявлен иск о возмещении ущерба, нанесенного его подданными итальянским торговцам в Белгороде.

Как разрешился этот конкретный случай с итальянскими купцами, неизвестно. Однако очевидно, что конфликты такого рода не ограничивались экономическим соперничеством, а имели и религиозную подоплеку. Болгары преследовали не только итальянских купцов, чиня им препятствия в торговле, но и их соотечественников - католических миссионеров. Например, в одном из документов ордена францисканцев, разные списки которого относятся к 1314-1329 и 1339-1343 гг., говорится о монахе Анд-жело де Сполето, убитом в Белгороде болгарами.

С окончанием правления Тодора Святослава в 1321 г. происходит постепенное отстранение Болгарии от управления землями Северо-Западного Причерноморья. Социально-политическая, а в известной мере и экономическая и религиозно-культурная жизнь Белгорода вновь оказалась в непосредственной зависимости от золотоордынцев. Возобновляется торговая деятельность итальянского купечества в городе.

О господстве золотоордынцев в Белгороде повествует агиографическое сочинение «Мучение Иоанна Нового». И хотя об авторстве и времени написания жития, дошедшего до нас во множестве списков XV-XIX вв. на церковнославянском, молдавском и греческом языках, существуют различные точки зрения, реальность описанных в нем событий не вызывает сомнений.

В центре повествования стоит трапезундский купец грек Иоанн, приехавший по торговым делам в Белгород, оклеветанный там капитаном судна, на котором он прибыл в город, и принявший мученическую смерть за веру. Согласно тексту жития, властителем города («епархом») был «перс-язычник», под которым мог подразумеваться только золо-тоордынец. К нему-то и поспешил с наветом на Иоанна капитан корабля - итальянец-католик. Что побудило его пойти на такой шаг, осталось за рамками повествования, но надо думать, что тут могла сыграть роль не только личная неприязнь к Иоанну, но и конфессиональные различия и торговое соперничество. Капитан сообщил «епарху» о том, что Иоанн якобы намеревался публично проклясть православную веру и стать язычником. Представ на суде перед городским владыкой, Иоанн, вынужденный выбирать между вероотступничеством и смертью, не предал православную веру и даже обратился к «епарху» со страстной проповедью православия и призывал отречься от язычества. Отданный правителем на расправу воинам городского гарнизона, Иоанн после стоически перенесенных страданий скончался. Над его трупом глумились сначала язычники, а затем евреи. С разрешения «епарха» единоверцы Иоанна погребли его останки в православном храме Белгорода.

В рассказе о пребывании Иоанна в Белгороде содержатся красноречивые детали, позволяющие составить представление об организации власти в городе при золотоор-дынцах. В руках «епарха» были сосредоточены все властные функции: он вершил суд, командовал расквартированными в городе воинами-золотоордынцами, а также ведал религиозными делами, будучи язычником К ордынцам, занимавшим верхнюю ступеньку социальной лестницы в Белгороде, апеллировали по поводу своих конфликтов представители различных этнических и религиозных групп горожан. Все они находились в одинаково зависимом положении от ставленников (наместников) хана. Благодаря приверженности к язычеству, с одной стороны, и пестроте этноконфессионального облика населения Белгорода - с другой, властным структурам золотоордынцев удалось стать силой, стоявшей над остальными группами городского населения и при необходимости использовавшей противоречия между ними в своих интересах. Представители ханской администрации получали высокие доходы от сбора налогов с горожан и торговцев, но сами не занимали ведущего положения в экономической жизни города и, по-видимому, особо не вмешивались в торговую деятельность местных и иноземных купцов, что, несомненно, должно было способствовать притоку в Белгород торговцев из разных стран Востока и Запада.