В начале XX в. на арене общественно-политического противоборства в Приднестровье, как и во всей России, сформировалось три главных лагеря, состоявших из определенных слоев общества и защищающих соответственно их интересы. Правый лагерь - черносотенцы - представлял помещиков, бюрократию, офицерство, реакционное духовенство, всю самодержавную систему в целом. Либеральное течение объединяло буржуазию, высокооплачиваемую элиту научной и творческой интеллигенции, умеренно оппозиционные слои образованной части общества. Демократический лагерь составляли широкие круги угнетенного населения - пролетариат, крестьянство, разночинцы, радикально мыслящая интеллигенция. Внутри этих политических сил функционировало множество политических партий, каждая из которых была составной частью того или иного лагеря.

Монархический лагерь. На крайне правом фланге общественно-политической борьбы стояли монархисты, консервативно-охранительные силы, в состав которых входили правые буржуазно-помещичьи, клерикально-монархические и черносотенные организации. В регионе действовали всевозможные церковно-политические кружки и общества хоругвеносцев, местные отделения Русского собрания и Русской монархической партии, "Бессарабская патриотическая лига", общество "Круп" ("Кишиневские русские патриоты"), основанное братьями Крупенскими, и др. В 1905 г. все местные черносотенные организации объединяются во всероссийскую партию Союз русского народа (СРН), основателями которой стали бессарабский помещик В.М. Пуриш-кевич, кишиневский публицист П.А. Крушеван, издатель черносотенной газеты "Русское знамя" А.И. Дубровин и др. В течение первых месяцев своего существования СРН достиг численности 100 тыс. человек (по всей России), поскольку в его организации играли существенную роль православные священники, записывавшие в Союз всех своих прихожан.

В ряды черносотенцев в основном вступали мелкие лавочники, лабазники, деклассированные элементы, необразованное мещанское население городов и местечек, мелкие карьеристы из чиновников, уголовники, нищие, бродяги и т.д. Выступая под старым славянофильским лозунгом "православие, самодержавие, народность", они не признавали никаких прав за другими национальностями, кроме "православных", проповедовали пещерный антисемитизм, отвергали любые попытки ограничения самодержавия и реформирования страны по западным образцам, безусловно стояли за господство православной церкви и ущемление других конфессий, а в социальном плане выдвигали очень туманные требования единения царя с народом и избавления народа от кровопийц, под которыми подразумевались евреи, поляки, японцы, международный капитал и даже министры.

Активнейшую контрреволюционную деятельность местные реакционеры развили за несколько лет до начала первой российской революции, так что в глазах общественного мнения России и всего мира Прутско-Днестровские земли часто ассоциировались с контрреволюционной Вандеей благодаря величайшему злодеянию, совершенному черносотенцами в 1903 г., - Кишиневскому погрому.

В апреле 1902 г. пост министра внутренних дел и шефа жандармов империи занял В.К. Плеве - крайний реакционер, получивший возможность направлять всю политику режима в русло межнациональной розни, поощрения еврейских погромов. По замыслу творцов такая политика могла привести, по крайней мере, к двум желанным результатам: отвлечь нараставшее в стране недовольство в сторону "инородцев", "подсказать" пробуждающимся, но неопытным массам объект для нападения - "евреи-эксплуататоры", якобы извечные враги православных христиан; скомпрометировать революционно-освободительное движение в России как "дело еврейских рук" и создать у всего мира впечатление, что христианские народы России (в том числе и молдаване) мстят евреям за подготавливаемую ими революцию, противную, якобы, духу и целям государства. Тем самым самодержавие выводилось из-под удара, а революция подавлялась руками самого народа.

Города и местечки Приднестровья (как и в Бессарабии и Новороссии) представлялись в этом отношении довольно удобным полигоном, поскольку здесь была налицо искусственная скученность еврейского населения из-за запрета представителям этой национальности проживать в сельской местности, арендовать землю и заниматься сельским хозяйством. Кроме того, резкий скачок революционных настроений в регионе, который администрация традиционно рассматривала как сравнительно тихую гавань, образование в Кишиневе, Бендерах и других населенных пунктах социал-демократических, социал-революционных, бундовских, анархистских и прочих активных антиправительственных организаций, комитетов и тайных типографий привели в беспокойство власти региона.

В марте 1903 г. начальник Охранного отделения в Кишиневе барон Л.Н. Левендаль провел массовую ликвидацию революционных групп. В ночь с 13 на 14 марта 1903 г. было конфисковано более 6 пудов (около 100 кг) различных антиправительственных брошюр, книг, листовок, газет ("Искра", "Революционная Россия", "Вестник русской революции" и др.), арестованы десятки революционеров, изъято оружие. Таким образом была пресечена даже малейшая возможность какого-либо организованного сопротивления готовившимся погромам.

Кишиневский погром, в результате которого были убиты, искалечены, изувечены сотни мирных жителей, в том числе женщины, старики и дети, разгромлено более трети (1 350) общего количества домов (4 149), стал в сознании человечества в один ряд с такими злодеяниями реакции, как дело Дрейфуса, дело Бейлиса, Сорочинская трагедия, "мултанское жертвоприношение" и др. Он имел самый широкий мировой резонанс, вызвал волну общественных протестов, гнева и возмущения, в том числе запрос в английском парламенте, разрыв торгового договора между Соединенными Штатами и Россией, отказ от встречи в Риме короля Виктора Эммануила с императором Николаем II. Погром гневно обличали В.Г. Короленко, Л.Н. Толстой, А.М. Горький, Шолом-Алейхем, многие выдающиеся общественные деятели.

Гораздо в меньшей степени известно, что Кишиневскому погрому предшествовала намечавшаяся бойня в Дубоссарах. "Вот Дубоссарское дело - это Вальпургиева ночь изуверства накануне кишиневской Варфоломеевской ночи. За декорацией шабаша ведьм и ритуальных таинств виднеются фигуры газетных агитаторов из "Бессарабца" и "Нового времени", - говорится в одном из первых послереволюционных исследований трагических событий начала века. - <…> Правительство видело, как на юге разгорался костер, уготованный для евреев, и молчало; оно получило первую повестку о близкой вспышке в Дубоссарском деле, долженствовавшем служить ритуальным прологом к кишиневскому погрому, "прологом на небе" к кровавой трагедии на земле".

Суть этого дела состояла в следующем.13 февраля 1903 г. в Дубоссарах был обнаружен труп 14-летнего мальчика Михаила Рыбаченка, заколотого, как впоследствии выяснилось, на бытовой почве знакомым его матери Тимощуком. Однако по городу моментально распространились слухи, что ребенка убили евреи, чтобы получить кровь невинного христианина для изготовления мацы. Нашлись даже "свидетели", обвинявшие в данных "таинствах" несколько местных зажиточных еврейских семейств. Восприимчивость темного и забитого населения к такого рода слухам была очевидной. По словам проводившего расследование прокурора Одесского окружного суда, "в Дубоссарах считается 10 тысяч жителей, из коих более 7 тысяч евреев, остальные - молдаване и немного русских. В городе имеется два базара, где жители, по-видимому, проводят все свое время, приобретая особый характер и колорит озлобленности и цинизма, а грубость и невежество низводят огромное большинство из них до самого низкого умственного и нравственного уровня. Поэтому сплетни всякого рода, нелепые поверья, чудовищные верования, знахарки, ворожеи всегда найдут здесь для себя благодатную и восприимчивую почву". Быстрое расследование уголовного преступления позволило арестовать настоящего убийцу, доказать его вину и предотвратить политическое преступление, кровавые последствия которого могли быть по своим масштабам сравнимы с результатами кишиневской бойни, истинными виновниками которой являлись не только местные черносотенцы и администрация, но и власти центральные.

Недаром министр внутренних дел России Плеве заявил депутации кишиневских евреев, искавших у него защиту после погрома: "Передайте еврейской молодежи, вашим сыновьям и дочерям, передайте всей вашей интеллигенции: пусть не думают, что Россия - старый и разлагающийся организм; она одолеет и справится с революционным движением. Говорят много о трусости евреев. Это неверно: евреи - самый смелый народ. На западе России около 0,9 революционеров составляют евреи, а в России вообще - около 0,4. Не скрою от вас - революционное движение беспокоит нас; мы, по временам, когда то здесь, то там устраиваются демонстрации, приходим даже в замешательство. Но мы справимся с этим. Знайте же, что если вы не удержите вашей молодежи от революционного движения, мы сделаем ваше положение настолько несносным, что вам придется уйти из России всем до последнего человека".

Характерно, что сами черносотенцы тесно увязывали Кишиневский погром и дубоссарскую попытку погрома в единый узел причинно-следственной связи. Вот что сообщала в июле 1903 г. социал-демократическая газета "Искра": "17 мая на станции Раздельная некий еврейский юноша сделался случайным свидетелем того, как одетый в европейское платье господин (впоследствии оказавшийся Прониным - одним из самых богатых людей в Кишиневе, крупным подрядчиком, оказывавшим денежную помощь "Бессарабцу", едва ли не самым деятельным после Крушевана антисемитом в Кишиневе, а по своим связям с рабочим людом - и самым опасным), окруженный почтовыми чиновниками (дело было в почтовом отделении), громко повествовал последним о причинах кишиневского погрома. По его словам, евреи вызвали озлобление в христианском населении тем, что убили с ритуальными целями мальчика в Дубоссарах, а 6 и 7 апреля первыми напали на христиан. Возмущенный этой ложью юноша вмешался в разговор и в завязавшемся споре заявил, что погром не был вызван нападением евреев, а был заранее кем-то подготовлен, так как до погрома еще были выпущены прокламации, призывающие христианское население к избиению евреев". Кстати, по требованию Пронина за такую "крамолу" этот юноша был тут же арестован жандармом.

Намечавшаяся и не состоявшаяся в Дубоссарах бойня явилась своего рода проверкой готовности "низов" к акциям устрашения приближающейся революции. Тогда как кишиневский погром был самой акцией и без стеснения использовался полицейскими властями разных городов России для предупреждения революционных действий. Бундовская газета "Последние известия" сообщала из Одессы: "Одна из главных причин, помешавших празднованию Первого Мая, - это Кишиневские события. Администрация грозила превратить демонстрацию в погром, если она где-либо произойдет". Из Житомира сообщалось о том же: "Кишиневская бойня всех ошеломила. Полиция усиленно распространяет слухи о том, что если будет демонстрация, то произойдут погромы". И газета Крушевана "Бессарабец" заявляла без стеснения: "Кишиневский погром является ответом христианского населения на еврейское революционное движение".

Несмотря на то что правительственный лагерь России и Приднестровья как ее части обладал огромной материальной мощью, которая шла на поддержку черносотенцев, местных групп и организаций Союза русского народа (СРН) и других монархических партий, последние не являлись четко функционирующей системой. Они возникали, не скрывая своих террористических целей, распадались, появлялись под новыми названиями, более или менее стабильно существуя лишь в Бендерах и Тирасполе. В остальных населенных пунктах черносотенное движение проявляло себя весьма редко, лишь в отдельных случаях (во время октябрьских погромов 1905 г., организованных с размахом по всей стране).

В ноябре 1905 г. СРН подчинил себе все местные "патриотические" общества и партии. В 1906 г. в России насчитывалось около двух сотен организаций Союза, а к концу 1907 г. - около 400. Из них примерно половина приходилась на губернские и уездные города, остальные - на сельскую местность. В Бендерах отдел СРН сформировался из членов Общества националистов города Бендеры, созданного еще в феврале 1905 г., и развивал энергичную деятельность по распространению большого числа прокламаций, весьма характерных для подобных обществ Киева, Николаева, Кишинева, Одессы и других городов региона, типа "Воззвания к русскому народу", в котором говорилось: "Знаете ли, братцы рабочие и крестьяне, что жиды всего мира, ненавидящие Россию, армяне и Англия составили союз и решили разорить Россию дотла, разделить ее на мелкие царства и раздать ее врагам народа русского, отобрать землю у мужика, а самого его обратить в раба жидовского, попов его расстричь, а православные церкви превратить в жидовские хлевы и свинарники". Руководил бендерским отделом Союза активный черносотенец Иван Савирко, угрожавший избить городских евреев, организовать погром в случае неудачи "союзников" на выборах в Государственную думу.

Бендерский отдел был известен и своей коммерческой деятельностью, которая ставила задачей "избавить народ от жидовской экономической кабалы, от безжалостной и бесчеловечной эксплуатации народного труда и производства и от произвольно раздуваемых и повышаемых цен". В 1908 г. городской отдел открыл пекарню, которая поставляла на очень выгодных условиях хлеб в казенные учреждения: полки, богадельни, Казачью батарею, управление бендерского воинского начальника и т.д. Население приглашалось записываться в состав членов черносотенного потребительского общества и "доставать по дешевым ценам хороший товар". Однако в конечном счете не оказалось ни товара, ни пекарни - она была закрыта в 1913 г. по причине полной разворованности.

Тираспольский отдел Союза русского народа, помимо некоего Мороза - сотрудника крушеванской газеты "Друг", возглавлял священник отец Михаил (Вижевский). В этом не было ничего удивительного. По словам академика М.Н. Покровского, "царизм заставил верить, что религия и он - это одно и то же, что тот, кто поднимает руку на царя, поднимает руку и на бога, и он всякими средствами старался показать, что всякий мятежник против царя становится тем самым богоотступником". Известно, что церковь не только стояла у колыбели многих монархических и "патриотических" партий, но организовывала, вдохновляла даже такие погромные и террористические организации, как Союз порядка, Народная добровольная тайная охрана царя и благоденствие Отечества и др. Возглавлять местные погромные движения для священников не только не считалось делом богопротивным, но и всячески поощрялось высшими иерархами. Так, архиепископ Кишиневский и Хотинский Серафим обратился к своей пастве в ноябре 1908 г. (т.е. уже после подавления революции) с такими словами: "Для меня очень утешительно, что не только в Кишиневе, но и во всей Бессарабии русские люди соединялись в смутные для России дни, чтобы поддержать то, что дороже для русского народа - православную веру, царя самодержавного… Куда нам, архипастырям и пастырям идти, как не в этот, повторяю, священный союз? Вот почему при первом призыве организовать Союз русского народа я первым принял на себя покровительство Союза русского народа и для этого же прибыл сюда приветствовать вас, дорогие братья и сестры".

В октябре 1905 г. черносотенцы Тирасполя устроили еврейские погромы в городе и на станции Раздельная Тираспольского уезда (убито 10 и ранено 36 человек). Погром был организован также в селе Новопетровка Тираспольского уезда. Но в целом эти акции (по данным журнала "Право") не приняли такого широкого размаха, как в Кишиневе, Калараше, Томске, Одессе и других городах. Однако и здесь избивали рабочих, интеллигентов и всех казавшихся им "некоренными", "инородцами" или "смутьянами". Они помогали полиции в разгроме митингов и демонстраций под красным знаменем, помогали жандармам своими доносами на подозрительных "интеллигентов", запугивали и терроризировали население.

В период спада революционного движения царизм перестал нуждаться в широкой "демократической" партии своих защитников. Совет объединенного дворянства, возникший в 1906 г. и опиравшийся на озлобленных революцией провинциальных дворян-землевладельцев, стал защищать свои привилегии собственными силами, разговаривая с самодержавием подчас языком хозяина. Власти тяготились вмешательством "плебса" в дела местного управления и государственной политики. Массовую потерю приверженцев принес монархистам уход из черносотенных организаций представителей мелкой буржуазии. Попытки вновь вернуть ушедших в свое лоно зачастую приводили к политическим казусам. И несмотря на то, что они подчас носили почти анекдотический характер (жандармы были вынуждены арестовывать крестьян за их "монархическое" рвение в составе СРН), мы остановимся несколько подробнее на подобного рода парадоксах, поскольку они более рельефно отражают противоречивость как эпохи в целом, так и конкретной ситуации в Приднестровье.

Дело в том, что северная часть Приднестровья входила в зону притяжения Почаевской лавры на Волыни, которая являлась крупным центром черносотенного движения. Монастырь издавал даже собственную газету "Почаевские известия", которую редактировали архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор и в которой велась злобная разнузданная антисемитская пропаганда и пестрели призывы поскорее записываться в Союз русского народа. Кстати, даже такой убежденный монархист-черносотенец, как В. Пуришкевич, считал возглавлявшего Почаевский монастырь Илиодора психически неполноценным, призывал в своей газете "Русское знамя" "молиться господу Богу о просветлении помутнившегося разума отца Илиодора". Стекавшихся на праздник в лавру богомольцев записывали в Союз, а местные священнослужители становились на местах - в селах, местечках и городах - председателями и активистами Союза, о чем с гордостью писали монахи в своей газете: "Отрадно то, что крестьян ведут за собою, как это и следует, приходские батюшки".

Отношение многих церковных иерархов официального православия к черносотенным полубандитским формированиям было неоднозначным. Можно в связи с этим указать на речь архиепископа Димитрия, который руководил паствой в Херсонской губернии. В декабре 1906 г. он с неодобрением отзывался о тех монархистах, которые "захотели опереться на веру православную русскую, но и в то же время направляют свои удары на русскую церковь, хранительницу и выразительницу православия в лице высшей ее власти, в лице ее предстоятелей". При этом архиепископ Херсонский с горечью отметил, что церкви не впервой "выносить тяжесть глубоко оскорбительных недоразумений со стороны своих".

В числе наиболее активных организаций, установивших самые тесные отношения с Почаевской лаврой, был и Союз русского народа Ольгопольского уезда Подольской губернии, разбросавший свои отделы в Приднестровье, по словам демократической газеты "Киевская мысль", "по самым глухим селам и деревням". "В некоторых деревнях число примкнувших к "Союзу", - писала газета, - достигает 600-700 человек. Идут сборы на приобретение союзнического флага и союзнических значков… Агитаторы "Союза" рекомендуют спешить запасаться значками, обладатели которых будут-де освобождены от земских сборов и примут участие в предстоящем в самом близком будущем разделе панских земель. Спешат обзаводиться значками самые малоимущие крестьяне, зачастую закладывающие последнее имущество; в особенности усердно раскупаются эти новоявленные индульгенции крестьянами, имеющими большое количество сыновей: чем больше значков, тем больше наделов…"

В селах Ольгопольского и Балтского уездов Подольской губернии в результате активной агитации началась массовая запись крестьян в Союз русского народа, причем принимали их местные священники, а утверждали архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор. Активисты Союза из крестьян ходили по селам и взимали по 2 р.50 к. на черносотенную партию: "Собирая деньги, лица эти стали распространять слухи, что с учреждением союза не надо будет никакого начальства и земства, не будут платить налогов, а сами во всем распоряжаться, а также настаивали, чтобы к помещику ходили на работу не иначе как за плату по 1 руб. в день; нарушивший же это будет выселен из села".

Аресты и допросы полицией наиболее активных членов Союза показали, что беднейшее крестьянство по-своему трактовало монархическую пропаганду Почаевской лавры и сельских батюшек, ожидая скорого наделения их землей, как только царь соединится с народом в едином Союзе русского народа. Арестованный крестьянин с. Соколовки Чеботарской волости Иван Яковенко, например, утверждал: "В книгах СРН написано, что Государь-император давно хотел бы крестьянам землю отдать, да паны не позволяют, а вот когда крестьяне объединятся в СРН, окажут царю помощь, то земля будет наша".

Другой крестьянин, Марин Мурзак из с. Христиц Балтского уезда, на указание полицейского урядника о необходимости сдать квартиру под наем местному торговцу ответил: "От бачты, люды, чего мы не можем ничего зробиты; начальство дало волю жидам и панам, напустыло их на нас, а воны и повзаются по нашим шиям". Священник с. Севериновка на следствии в м. Каменка показал, что в Севериновке, Дмитра-шовке и Каменке осенью 1913 г. проводил агитацию какой-то субъект, объяснявший крестьянам, что они могли бы "овладеть землей", если бы сплотились, сорганизовались. В результате среди крестьян начались разговоры о том, что "если Государь не пойдет на выручку крестьянам, то они, уничтожив начальство, могут постановить выбирать себе Государя на три года".

Наивный монархизм крестьян удивительным образом сочетался с пропагандой почаевских деятелей. Во время массовых обысков у крестьян приднестровских сел было найдено множество пропагандистских изданий черносотенцев: "Почаевские известия" и "Почаевский листок", брошюры "Союзная наука", "О ревнителях Союза русского народа", "Русский инок", "Казацкие могилы", "Катехизис Союза русского народа" и др. Каковы же были пропагандистские штампы, вызвавшие массовое возмущение крестьян Приднестровья и Юго-Западной Украины? Рассмотрим наиболее типичные образцы из книжки почаевского архимандрита Виталия "Союзная наука".

В главе "В чем сила русского народа и спасение России" сказано: "Конституцию паны завели. Значит, старая история повторяется, паны рвутся опять завести свою конституцию, чтобы своевольничать и народ порабощать, а народ заводит свой русский Союз, чтоб от беды избавиться и лучшей доли добиться". В главе "Ой смотри, как бы не прозевать" эта мысль развивается: "Наш народ очень прост и доверчив, всегда у него находятся доброжелатели, которые сбивают его с пути. Так было за дедов наших, когда царь дал им волю и наделил их землею… Царь задумал такое дело, чтобы жить с народом дружно, советоваться с уполномоченными народа и своею самодержавною властью запомогать всякой беде народной. Он и зовет на это свой народ, он и просит его объединиться вокруг царского престола. Тогда скоро народ от беды и тесноты избавится".

Как видно из приведенных цитат, подобная "программа" не отличалась ни конкретностью, ни определенностью, ни ясностью. Но когда на ярмарках и базарах черносотенцы бесплатно раздавали "Почаевские известия" и другие аналогичные издания крестьянам, а в них говорилось: "Вас (т.е. крестьян - авт.Н. Б.) эксплуатируют жиды и паны и вы должны от этого освободиться!", то становятся понятными причины этого феномена, т.е. массового вступления крестьян в организацию, которая рьяно выступала за сохранение в неприкосновенности помещичьего землевладения, сословной структуры общества и т.д. В конечном счете, крестьянские идеалы и крестьянские интересы вошли в непримиримое противоречие. Так же массово, как они вступали в Союз русского народа под влиянием почаевских монахов, крестьяне северных районов Приднестровья стали выходить из этой партии, как только смогли убедиться в абсолютной антикрестьянской направленности ее политики. Начальник Подольского губернского жандармского управления Балтского уезда сообщал в мае 1914 г., что "в настоящее время деятельность Союза русского народа крайне слабая", крестьяне же говорили следующее: "Мы и без союза преданы царю, а значок хлеба не даст".

Либеральный лагерь. Либеральный лагерь в Приднестровье был маломощным с самого своего зарождения. Объективно он являлся выразителем интересов сторонников развития капитализма. Отстаивая демократические свободы, либерализм мог иметь поддержку лишь там, где существовали общественные силы, нуждающиеся в свободе как условии буржуазного развития. Именно этой социальной опоры буржуазный либерализм в Приднестровье и в Бессарабии не имел из-за малочисленности промышленной буржуазии, которая тяготилась своим политическим бесправием. Здесь также не существовало зрелой буржуазной интеллигенции, "элиты" образованного общества, имеющей достаточно прочные традиции либерального вольнодумства, борьбы против самодержавной тирании. Однако идеологи буржуазии терпели поражение в борьбе за право возглавлять массы, так как демократические партии были сильнее и многочисленнее либеральных. А разгоревшаяся в новую эпоху борьба пролетариата с буржуазией, т.е. борьба революционная, отталкивала и пугала идеологов буржуазии сильнее, чем самодержавие.

Тем не менее в Приднестровье на этапе буржуазно-демократических революций довольно активно действовали либеральные партии, и прежде всего - Конституционно-демократическая партия народной свободы

(КДП). Как и в целом по России, местные либералы стремились утвердить свою гегемонию в освободительном движении, а для этого следовало учитывать реальные интересы народных масс, на основе которых можно было бы посеять конституционные иллюзии, т.е. внушить веру в то, что решить имеющиеся проблемы можно реформами "сверху". С этой целью еще в самом начале 1905 г. видный российский либерал П.Б. Струве заявлял, что перед конституционалистами-либералами стоит дилемма: либо они "станут во главе революции, либо они будут раздавлены революцией". Поэтому он предлагал "развернуть широкую аграрную программу", чтобы "из нужды крестьян" в связи с "социалистическим перевоспитанием рабочего класса" получилось такое движение, с которым было бы немыслимо бороться.

Первый учредительный съезд, на котором были приняты программа и устав КДП, состоялся в Москве 12-18 октября 1905 г. Принятая, а впоследствии уточненная программа кадетов провозглашала все буржуазные свободы, равенство граждан перед законом и упразднение сословных различий, существовавших ограничений личных и имущественных прав, а также отмену смертной казни. Идеальное политическое устройство общества кадеты видели в конституционной монархии по английской модели. Аграрный вопрос они собирались решать путем наделения всех безземельных и малоземельных крестьян участками, выделенными из государственных, монастырских, кабинетных и удельных владений, не исключая также отчуждения части помещичьих земель для этой цели "по справедливой оценке". Программа кадетов была ориентирована на восьмичасовой рабочий день, вводимый постепенно, "по мере возможности", законодательную охрану труда, свободу организации профсоюзов, стачек, собраний. Признанными лидерами партии являлись П.Н. Милюков, С.А. Муромцев, В.Д. Набоков, И. Петрункевич и др.

Кадеты отлично понимали, что самодержавие сковывает Россию и мешает ее быстрой капиталистической эволюции. Тем не менее, учитывая твердые, как им казалось, монархические настроения народа, веками утвердившийся менталитет, кадеты считали наиболее оптимальным для страны конституционно-монархическое правление. Выступая против царского абсолютизма, революционные методы борьбы против него кадеты считали неприемлемыми и собирались легальными мирными реформами добиваться осуществления своей программы через Думу.