На первый организационный съезд, который стал общим для двух ранее объединенных и тесно связанных между собою групп - земцев-конституционалистов и Союза освобождения - были приглашены представители Новороссии, Бессарабии, Херсонской губернии, Одессы. Организационное бюро просило прислать по три представителя от каждой губернии. Всеобщая стачка на железных дорогах помешала депутатам юга России приехать на съезд. Однако ЦК КДП назначил специальных уполномоченных для открытия губернских и городских групп, а в тех губерниях, откуда не смогли приехать делегаты, уполномоченными объявлялись лица, на имя которых послано приглашение: Л.Е. Сицинского - из Бессарабии, Д.К. Михальчи - Херсонской губернии, Н.И. Драго и А.И. Никольского - из Одессы. На земском съезде 6-12 ноября 1905 г. в Москве состоялось совещание центрального и местных органов партии, где началось ее структурирование.

В течение первых месяцев после съезда проходило конституирование местных кадетских организаций. В ноябре-декабре 1905 г. в губернском г. Кишиневе группа либеральных интеллигентов, объединившихся вокруг газеты "Бессарабская жизнь", образовала Бессарабский губернский комитет КДП, который насчитывал 60 человек. В январе 1906 г. были открыты уездные комитеты в двух днестровских городах - Хотине и Аккермане, а также ряд сельских партийных комитетов в Комрате, Ганчештах, Оргееве и др. Общая численность членов кадетской партии в Бессарабии составляла 572 человека. В октябре 1905 г. был образован губернский комитет в Херсоне (1025 человек), а в ноябре - уездные комитеты в Тирасполе, Ананьеве, Елисаветграде и один сельский комитет в с. Гофнунгенталь Тираспольского уезда, в декабре - городские в Одессе и Николаеве.

Лидером тираспольских кадетов стал член земской управы Никитин, его ближайшими сотрудниками - служащие Балитский и Гейзель. Однако заниматься организацией партии и проводить предвыборную агитацию в Государственную думу местные кадеты не могли по двум причинам: с 18 декабря 1905 г. в Тирасполе, Ананьеве и их уездах было объявлено херсонским губернатором Малаевым исключительное положение "усиленной охраны", которое, согласно Высочайшему указу от 29 ноября 1905 г., предоставляло местным властям право прекращать деятельность любой политической партии, конфисковывать имущество, обыскивать, арестовывать, держать в заключении без суда (сославшись на прекращение железнодорожного сообщения и народные смуты, губернатор воспользовался своим правом). Конец 1905 г. стал временем черносотенных выступлений, поддерживаемых полицией и местными властями. Одновременно правительство не позволяло вести легальную партийную работу либералам, к нелегальным же методам последние не прибегали.

Поэтому кадеты Приднестровья охотно вошли в созданную в мае 1906 г. региональную (областную) организацию, сплотившую как одесских, так и кишиневских кадетов. Совещание по вопросу о создании единой областной организации состоялось в Одессе, куда прибыли представители Кишинева, Тирасполя, Ананьева, Елисаветграда и Подольской губернии. Идея состояла в том, чтобы образовать организацию, состоящую из партийных групп Херсонской, Бессарабской, части или всей Таврической губернии и близлежащих уездов Подольской губернии, поскольку, по мнению представителей, "деление по губерниям не всегда совпадает с выработанными жизнью районами, а потому не разрушив губернских партийных организаций, признано желательным учреждение организаций областных".

Совещание, рассматривая вопросы партийной работы на местах, констатировало: "Наши земства и городские управления, особенно на юге, оставляют желать много лучшего, несмотря на то, что "третий элемент" в них настроен вполне прогрессивно, - следует прийти на помощь этим действительным работникам на пользу населения путем воздействия на руководящие органы". Другими словами, совещание ориентировало организации на усиление своего влияния в земствах и городских думах. Любопытным является и главный аргумент для создания единой региональной организации: "При образовании Новороссийской областной партийной единицы совершенно исключен национальный принцип; характерной особенностью данного края является, как известно, именно смесь племен, наречий, состояний; и тем не менее, эта-то пестрота населения, делающая крайне сложным изучение края во всех отношениях, налагает одну общую печать на всю Новороссию с ее столь же типичной столицей Одессой".

Кстати, именно в Одессе несколько ранее, в марте, вышел первый номер "Известий партии народной свободы", редактором-издателем которой стал известный в городе адвокат, присяжный поверенный О.Я. Пергамент. В редакционной статье сообщалось, что задача газеты - освещать происходящие события с позиции кадетской партии, считать одним из важных начал обновления деятельности партии - объединение всех либеральных сил Новороссии. Популярность приобрели и другие кадетские газеты: "Одесский листок", "Южная Россия", "Голос Юга".

Следует признать, что кадеты пользовались поддержкой не только городской и сельской интеллигенции, но и крестьянства, особенно колонистов - болгар, немцев, которые вели свои фермерские хозяйства по капиталистическому пути. Сравнительно широкой популярности кадетов способствовало несколько факторов. Во-первых, это царистские иллюзии крестьян, их наивно-монархические верования в доброго "царя-батюшку", которые шли из глубины веков. Этим слоям населения кадетская пропаганда - изданные в Кишиневе огромными тиражами листовки "За царя, за правду!", "За царя и за народ!" - была гораздо ближе и понятнее, а главное - "законнее", чем антисамодержавная борьба левых социалистических партий.

Во-вторых, кадеты в период первой (и второй также) российской революции не занимали ярко выраженных контрреволюционных позиций, а в некоторых случаях стремились даже подчеркивать свое движение к обновлению общества (используя псевдореволюционную фразеологию), которое, вкупе с их широковещательными и расплывчатыми обещаниями, не могло не привлекать к ним многие разночинные и интеллигентские силы, искренне стремившиеся к общественному прогрессу. Они-то и были наиболее верной опорой кадетской партии, в отличие от крестьян, которые быстрее других почувствовали ее неспособность и даже нежелание добиться справедливого распределения земли.

В одном из воззваний, распространявшихся кадетами на молдавском языке в селах Бессарабии и Приднестровья, - "Чего хотят люди, которые ходят с красным флагом" - говорилось: "Люди, которые ходят с красным флагом, хотят, чтобы вся земля дворянская, купеческая, казенная, удельная и другая была бы дана в пользование всему трудящемуся народу …". Далее следовало требование основных буржуазных свобод - собраний, слова, печати, "товариществ", религии, забастовок, а также положение о том, что "губернаторы, исправники, старшины городов и другие начальники должны быть выбранными и утвержденными всем народом". Подобные воззвания, листовки, брошюры, газеты и другие издания распространялись кадетами не только в молдавских селах, но и в болгарских, гагаузских, украинских, русских, немецких, а также в городах и местечках Приднестровья и Бессарабии.

Отметив, что в течение ноября 1905 г. (после съезда) кадетские группы образовались в Могилеве-на-Днестре, в Херсонской и других губерниях, Центральный комитет КДП в своих документах подчеркивал: "В некоторых губерниях сразу же завязались довольно широкие связи с крестьянами (особенно в губерниях: Херсонской, Таврической, отчасти Бессарабской на юге, в Архангельской и Вологодской на севере)". При этом в ЦК и близкую к нему газету "Биржевые ведомости" стали поступать решения крестьянских обществ о присоединении их к партии кадетов. Конечно, эта организация привлекала к себе внимание населения и его симпатии, хотя на практике борьба за землю и даже за основные свободы была для кадетской партии тактическим ходом с целью усиления влияния на массы, получения большинства мест в Государственной думе, где, как считали кадеты, и должна развернуться их сватка как с самодержавным деспотизмом, так и с анархией революционной стихии.

Справедливости ради надо отметить прозорливость кадетской партии в ее осторожном и уважительном отношении к остаткам царистских иллюзий в крестьянской массе. Ибо есть свидетельства достаточной обоснованности такого подхода. Когда, например, левый кадет, депутат распущенной I Думы вернулся на Родину и стал, как докладывал в служебной записке от 31 июля 1906 г. жандармский офицер, "будоражить крестьян к восстанию, объясняя, что правительство их обманывает и не даст обещанной земли", крестьяне отвечали ему, "что раз царь обещал, безусловно исполнит и агитации вредных людей они не должны слушаться; при этом говорят, - с удовлетворением отмечал жандарм, - что к ним постоянно являются разные агитаторы с целью поднятия к восстанию, но они твердо решили ждать дальнейших результатов, объясняя, что ждали 12 месяцев, подождут и 7 месяцев". По утверждению офицера, "настроение среди крестьян, русских и молдаван, совершенно спокойно".

Тем не менее местная администрация относилась к кадетам враждебно. Что касается правых партий, черносотенцев, то они вообще усматривали в кадетах главных виновников революции, обвиняя их в ее разжигании и подстегивании. Интересно, что руководство местных кадетских организаций с возмущением и негодованием отвергало эти обвинения в свой адрес. Оно энергично открещивалось от своей какой бы то ни было причастности к революционному движению, заявляя, что эти слухи имеют цель "отождествить конституционных демократов с насильниками, анархистами и тем отторгнуть от них умеренное большинство прогрессивно мыслящего населения".

На деле, несмотря на беспрецедентную пропагандистскую кампанию (а Приднестровье являлось ареной деятельности как кишиневской, так и одесской партийных организаций, несравненно более сильных, чем Тираспольский комитет), кадеты действительно не только не способствовали развитию революционного процесса, но и всеми способами тормозили его, проповедуя конституционные настроения и веру в способность и желание Думы и самодержавия удовлетворить нужды и чаяния народа. В десятки и сотни молдавских, русских, украинских, немецких и прочих сел выезжали агитаторы кадетской партии с отпечатанными типографским способом листками, на которых нижняя часть была оставлена для подписей, а верхняя - заполнена следующим текстом: "Ознакомившись с программой конституционалистов-демократов, мы пришли к заключению, что партия стоит за такое государственное управление, которое при династическом государе находит необходимым народное представительство, избранное прямой подачей голосов всем народом без различия состояния и ставит своей целью защиту интересов трудящегося класса населения, в какой бы форме труд не выражался; поэтому мы, нижеподписавшиеся, присоединяемся к партии конституционалистов-демократов и заявляем, что во всем будем действовать согласно с целями и задачами нашей партии и против партии центра, партии правового порядка и других, идущих против интересов трудящегося класса, а выступающих в защиту дворянства и богачей".

О том, как проходила и к чему в конечном счете вела эта пропагандистская кампания кадетов в период думских выборов, можно судить по статье в официальном органе ЦК КДП "Вестник партии народной свободы", издававшемся членом Центрального комитета В.Д. Набоковым: "В селе Дороцком у 35 крестьян отбираются конституционно-демократические листки и, не вдаваясь в суждения, легальны они или нет, полиция всех арестовала и этапным порядком отправила в стан, в Дубоссары, где после конфискации листков (SIC!) крестьяне были отпущены на свободу. По нашим временам это еще благоприятный исход. Не правда ли?" Дальше сообщается о менее "благоприятном исходе", связанном с кадетской агитацией в селе Гояны Тираспольского уезда, где "были произведены урядником обыски у крестьян и приблизительно у сорока человек обнаружены к. - д. листки. Но здешние крестьяне оказались более развитыми и находчивыми и запротестовали, урядник же в бешеной ажитации умчался "по начальству". Помня осиповское дело, в результате которого явилось 20 человеческих жертв, к. - д. приложили все старания и пустили в ход все влияние, дабы внушить гоянцам не оказывать сопротивление. Теперь их погнали в стан, в Захарьевку, а оттуда в уезд - в Тирасполь. Что с ними в конце концов сталось, еще неизвестно".

Таким образом, кадеты Приднестровья в целом вели ту же политику, что и их единомышленники в центре страны и в других ее регионах. Эта политика может быть сформулирована одним термином - посредничество. По словам В.И. Ленина, "кадеты готовились посредничать между "исторической властью", т.е. царским самодержавием, и борющимися массами рабочего класса и крестьянства. Депутация к царю летом 1905 года была началом этого низкопоклонства - ибо иного посредничества, кроме низкопоклонства, не понимают русские либералы".

Гораздо правее кадетов были октябристы, члены либеральной партии крупных помещиков и торгово-промышленной буржуазии, лидерами которой в России были А.И. Гучков, М.В. Родзянко, П.А. Гейден, Д.Н. Шипов и др. Образованный в ноябре 1905 г. "Союз 17 октября" выступал за немедленное прекращение революции, ограничиваясь достигнутой победой - Манифестом 17 октября, за "сильную монархическую власть", способную служить "умиротворяющим началом" в борьбе классов и партий. В Бессарабии группа земцев - либеральных помещиков (К.Ф. Казимир, А.Ф. Алейников, Н.Н. Гафенко и др.) основала Прогрессивную земскую партию в октябре 1905 г., которая впоследствии составила ядро бессарабского отдела "Союза 17 октября" и близких к нему праволиберальных групп. Впоследствии лидером бессарабских октябристов стал А.А. Видмер.

В Приднестровье правое крыло либералов представляла газета "Тираспольская жизнь", печатавшаяся в типолитографии "Конкурент" на Покровской улице в доме Бочковского. Редактор - издатель газеты И.С. Зеликович - следующим образом обрисовал необходимость издания в сложившейся к тому времени политической ситуации (ноябрь 1906 г.): "Конституция в опасности. На нее ополчаются враги справа и слева. Справа стремятся вернуться к дореформенному строю, слева угрожают всеми ужасами революции. Год анархии вконец измучил страну, и теперь народ все надежды возлагает на новую Государственную думу. Последняя прежде всего должна стать на защиту конституции на строго законной почве. Борьба с врагами свободы - свободы разумной, основанной на законе и праве, - должна вестись самая беспощадная, кем бы эти враги ни были, под каким бы флагом они ни выступали.

Вот - задача момента, которую очень верно определил Союз 17 октября.

В программе Союза - с точки зрения беспристрастной критики - нет ничего реакционного. Его программа вполне конституционна и прогрессивна и по условиям действительности наиболее теперь применима. … Нужно принимать все меры к объединению разрозненных сил умеренных прогрессистов".

"Тираспольская жизнь" как рупор октябристов города просуществовала недолго - меньше месяца, в течение которого вышло всего 18 номеров. Рабочие типографии постоянно бастовали, отказываясь печатать эту газету. Печатник "Тираспольской жизни" Бобрик был избит своими товарищами за отказ примкнуть к забастовке. Редактор срочно объявил: "Мною приглашен новый состав сотрудников для "придания газете более прогрессивного направления". Однако "Тираспольская жизнь" так и не вышла больше в свет. Впоследствии, с 1913 по 1917 г., Зеликович издавал в Тирасполе газету "Днестровский край" - той же направленности, что и предыдущая.

В целом Союз 17 октября и близкие к нему партии (Мирного обновления, Правового порядка и др.) представляли собой достаточно немногочисленные замкнутые группы. Их влияние на общественно-политическую жизнь было минимальным. Несмотря на это, правые либералы в силу существовавшего закона о выборах (деление избирателей по куриям, различные цензы, многоступенчатые выборы и др.) могли проводить в Думу депутатов при полном отсутствии сколь-нибудь широкой общественной базы для поддержки своей программы. Кадетский еженедельник "Вестник народной свободы" накануне выборов во II Государственную думу так охарактеризовал предвыборную кампанию в регионе: "Союз 17-го октября молчит; в некоторых местах, как, например, Бендерах, имеются незначительные группы прогрессистов типа мирно-обновленцев. Руководит предвыборной кампанией в городах губернии Партия народной свободы и Союз достижения полноправия евреев, и выборщики от городов несомненно будут прогрессистами".

Действительно, по Тираспольскому уезду на 16 мест в I Думу прошли 5 беспартийных, 10 прогрессистов и 1 кадет. Во II Думу было избрано 5 беспартийных, 5 умеренных, 3 октябриста, 2 кадета и 1 правый. Интересно, что от крестьян выступали беспартийные, от землевладельцев - прогрессисты, а затем кадеты, умеренные и правые, от горожан - октябристы.

Демократический лагерь. Третий общественно-политический лагерь, вышедший на арену борьбы и громко заявивший о себе в Приднестровье, составляли революционные демократы. Он имел самую широкую социальную опору, представляя интересы рабочих, крестьян, ремесленников, средних городских слоев, учащихся. Этот лагерь объединял на этапе буржуазно-демократических революций как демократию пролетарскую, представленную большевиками с их стремлением к социалистической революции и построению коммунистического "царства свободы", так и демократию буржуазную, представленную многочисленными и разношерстными мелкобуржуазными социалистическими партиями, объективная цель которых заключалась в максимально возможном освобождении страны от анахронизмов феодальной эпохи, кардинальном рас-чищении путей для свободного развития буржуазного строя и установления власти широкой коалиции демократических сил при сохранении частной собственности на основные средства производства.

Конечные цели борьбы у демократии пролетарской и демократии буржуазной были различны, как и способы достижения их, и тактика политической борьбы. Однако наиболее сильным объединяющим фактором демократического лагеря было решение первостепенных задач буржуазно-демократической революции, прежде всего - свержение ненавистного всем самодержавия. Левоблокистская тактика в Думе, совместные выступления во время Октябрьской политической стачки, Декабрьского вооруженного восстания, "техническая" работа по доставке нелегальной литературы и оружия показали, что большевики серьезно, с пониманием и честно шли на временный союз с революционной мелкой буржуазией. Одновременно большевики вели яростную и бескомпромиссную борьбу с меньшевиками, эсерами и группировками за чистоту своей идеологической доктрины и разработанной В.И. Лениным тактики, в конечном итоге - за влияние на массы и место гегемона, вождя освободительного движения.

В Приднестровье, как и в Бессарабии, отдельной большевистской организации не было. Большевистски настроенные революционеры здесь входили в единые организации Российской социал-демократической рабочей партии. В отдельных комитетах социал-демократы объединялись даже с Еврейским социал-демократическим рабочим союзом (Бундом), руководители которого после I съезда РСДРП в Минске отказались от создания единой пролетарской партии.

Как известно, в России самые крупные и сильные большевистские организации существовали в индустриальных центрах с высококонцентрированным рабочим классом. Таких центров в Приднестровье, как и в других районах Молдавии, не существовало. Не случайно поэтому и отсутствие самостоятельной большевистской партии и ее организационных структур. От лица рабочего класса здесь выступали социал-демократы (меньшевики), Бунд, еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей-Цион" и другие мелкобуржуазные по своей сути партийные организации, являвшиеся составными частями общероссийских партий. На большевистской платформе революционного марксизма стоял лишь партийный комитет железнодорожников Бендер, созданный узловым бюро Юго-Западной железной дороги и представлявший собой достаточно боеспособную организацию рабочих-железнодорожников.

Объединяющим фактором для демократии пролетарской, представленной большевиками, и демократии буржуазной, состав которой определялся мелкобуржуазными демократами, рабочими и реформистскими партиями, служила общая цель - свержение царизма. Ее большевистскую оценку образно сформулировал В.И. Ленин: "Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей собственностью, а потом с опростанной телегой вернуться на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу - начать убирать сор капиталистической эксплуатации". Отсюда вытекала и задача объединения вокруг многонационального российского пролетариата, руководимого революционной марксисткой партией, всех разнохарактерных сил, выступающих за "очищение двора" от первой кучи мусора, ратующих за решение первоочередных задач революционно-освободительного движения народов России.

Другие рабочие партии, и прежде всего социал-демократы (меньшевики), отрицали уникальность сложившейся в стране ситуации и особое соотношение классовых сил, невиданное до тех пор нигде на Западе, а также особое самосознание пролетариата России, его готовность к радикальной борьбе, жертвам и самопожертвованию. Лидеры социал-демократии были убеждены в том, что российская революция будет проходить по схеме Великой французской революции: там якобинцы довели революцию до логического конца, чтобы затем передать власть буржуазии, здесь революция должна быть совершена пролетарскими революционерами, чтобы затем передать власть в руки революционно-буржуазной демократии. "Отсюда, - писал один из лидеров революции Л.Д. Троцкий, - меньшевистская философия, направленная к тому, чтобы социал-демократия фактически выполняла ту роль, которая не по плечу выморочной буржуазной демократии, то есть чтобы социал-демократия действовала не как самостоятельная партия пролетариата, а как революционная агентура стремящейся к власти буржуазии".

Кстати, и позиция самого Л.Д. Троцкого расходилась не только с меньшевистской, но и с большевистской доктриной задач и перспектив буржуазно-демократической революции в России. Он считал: "Победа революции может передать власть только в руки той партии, которая сможет опереться на вооруженный народ городов, то есть на пролетарскую милицию… Перед революционной властью будут стоять объективные социалистические задачи, но разрешение их на известном этапе столкнется с хозяйственной отсталостью страны. В рамках национальной революции выхода из этого противоречия нет. Перед рабочим правительством с самого начала встанет задача: соединить все силы с силами социалистического пролетариата Западной Европы. Только на этом пути его временное революционное господство станет прологом социалистической диктатуры. "

Таким образом, в рядах формально единой партии, причем наиболее авторитетной социал-демократической рабочей партии в России, существовало как минимум три направления в оценке целей революции. По мнению Г.В. Плеханова и меньшевиков, целью является революционная диктатура буржуазии; по мнению В.И. Ленина и большевиков - революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, курс на социалистические преобразования; по мнению Л.Д. Троцкого и его единомышленников - социалистическая диктатура пролетариата, курс на мировую революцию. Несмотря на резкие внутренние разногласия, социал-демократическая оставалась не только самой зрелой, но и старейшей из всех партий.

Первые марксистские кружки появляются сначала в Кишиневе в 90-е годы XIX в., а потом распространяют свое влияние на крупный железнодорожный узел Бендеры и на Тирасполь, которые к тому же испытывали и сильнейшее влияние марксистов Одессы, так как были расположены на очень важном пути, по которому революционеры перевозили нелегальную литературу и оружие. Руководителю созданной профессиональными революционерами первой в России подпольной типографии газеты "Искра" Л.И. Гольдману В.И. Ленин советовал создать при ней распорядительный комитет: "Надо только, чтобы распорядительный комитет непременно думал о всей России, отнюдь не об одном районе, ибо все будущее "Искры" зависит от того, сумеет ли она побороть местное кустарничество и районную обособленность и стать на деле общерусской газетой". "Районная обособленность", о которой говорилось выше, была в то же время в определенной мере явлением необходимым, ибо Бессарабская, а также Херсонская и Подольская губернии, куда входило и Приднестровье, составляли некую историческую новороссийскую общность, и объединение всех усилий, координация партийной работы представляли собой актуальную проблему. Тираспольская группа РСДРП была создана одесскими социал-демократами еще до первой российской революции и находилась в тесной связи с кишиневскими социал-демократами. Социал-демократическая группа в Рыбнице создавала кружки в северных районах Приднестровья - в Каменке, Рашкове, Резине. По документам Департамента полиции, "их представительница жила в м. Рыбница, вела агитацию и собирала деньги на организацию". Существуют и другие свидетельства о координации и совместной деятельности социал-демократов региона. Вот некоторые из них.

В марте 1906 г. жандармский офицер докладывал, что, по агентурным сведениям, получено сообщение о намечающейся в Могилеве-Подольской губернии или в м. Атаки Бессарабской губернии конференции социал-демократических организаций "Искра" Южного района. От Кишинева предполагалось направить С. Суриса, Н. Долгалева и Ф. Гольденштейн, от Резины - И. Штермана, от Сорок - Я. Тойбермана, от Рыбницы - П. Гольденштейна (о других участниках полиция сведений не имела). Конференцию должен был проводить известный своей активной деятельностью в организации "Искра" Ф. Тепер.

В другом донесении полиции сообщается, что 15 июня в Балте состоится съезд южнорусских организаций "Искры" вместо назначенного ранее съезда в Могилеве, поскольку тамошняя организация почти полностью была ликвидирована жандармами.

На этом съезде будут обсуждаться вопросы: "о крестьянстве, о вооруженном восстании, о том, достаточны ли в организации средства к борьбе с правительством, кроме того, будет прочтен реферат об устройстве взрывчатых веществ". Как сообщил жандармский офицер, "на этот съезд командирован кишиневской организацией "Искры" наш сотрудник, почему является желательным съезд не трогать, а установить только за ним наблюдение".

Процитируем донесение жандармского агента и далее, поскольку никаких других документальных свидетельств в нашем распоряжении не имеется. Он пишет: "Первое заседание продолжалось до половины первого ночи, причем собрание вел Тау (он же Рязанов); сначала прочел доклад о съезде, затем объяснил, что был съезд в Швеции, где их приняли радушно, причем заявил, что когда они там подняли вопрос о подконфе-ренциях, которые теперь будут в России, то съезд в Швеции ничего не решил, почему Тау

предложил Балтскому съезду выразить порицание съезду в Швеции за такое отношение к подконференциям; дальше указал, что будут прочитаны 4 химических лекции, что каждый из представителей должен дать отчет деятельности технических организаций".

В последующие дни съезд заслушивал отчеты делегатов о работе, а Тау зачитал доклад Центрального комитета о вооруженном восстании, заявив при этом, что "в настоящее время невозможно поднять к восстанию ввиду отсутствия подготовки, почему предложил стараться работать с к. - д. и требовать кадетское министерство, во время коего можно приготовиться к вооруженному восстанию. Резолюция принята и решено выпустить прокламацию о задержании вооруженного восстания и поддержке требования кадетского министерства". Как видно, съезд принял чисто меньшевистскую тактику поддержки буржуазного правительства. Тем не менее социал-демократы Кишинева направили в Приднестровье А. Крылова, который, по мнению полиции, "пользуется репутацией выдающегося агитационного деятеля среди крестьян и может достигнуть вызова аграрных беспорядков". В августе 1906 г. полиция установила, что А. Крылов, выпущенный из сорокской тюрьмы, где социал-демократическая организация находилась в полном составе, прибывает в Рыбницу. Одновременно его вызывают в Кишинев "на суд товарищей организации "Искра" по поводу провала им во время ареста в сорокской тюрьме деятелей этой организации, но … Крылов в Кишинев пока не возвратится, а останется митинговать в окрестностях Рыбницы, где сейчас настроение крестьян крайне тревожное, чтобы поднять на восстание последних и тем загладить свой промах, сделанный им в Сорокской тюрьме". Несколько ранее представитель социал-демократического комитета Кишинева прочел доклад в Тирасполе и объявил, что местную организацию следует укрепить профессиональными революционерами.

Эти эпизоды достаточно зримо рисуют ситуацию, когда в условиях полицейских репрессий и нелегальщины местные социал-демократы вели активную деятельность среди крестьян, рабочих и солдат для привлечения их на сторону революции. Сегодня нельзя не констатировать следующее. Активная работа местных социал-демократов в гуще народа, организация забастовок и стачек, распространение листовок, брошюр и другой революционной литературы, пропагандистская, агитаторская и просветительская их деятельность расширяли число приверженцев РСДРП, поднимали авторитет социал-демократии в глазах населения и, несмотря на полицейские репрессии - облавы, обыски, аресты, "ликвидации", тюрьмы и ссылку, укрепляли организацию.

Особенно успешной была работа местных социал-демократов по организации профсоюзов. В августе 1906 г. начальник жандармского управления констатировал, что в Рыбнице "была всеобщая политическая забастовка, а затем забастовка приказчиков, причем все удовлетворены согласно предъявленным требованиям". Отмечается также как "очень сильная" крестьянская секция комитета, в которую входили Р. Рашковская, студенты М. Шварц и Г. Трахтенберг, бондарь А. Кондорар, столяр Ш. Френк и "Михаил" - пролетарий, который был "задержан, но рабочими отбит у стражников".

Наибольшим влиянием и авторитетом пользовались социал-демократы в рабочей среде, особенно в Бендерах, где на железнодорожном узле работало свыше тысячи человек и где концентрировались участковые мастерские, в которых трудились рабочие-металлисты - наиболее развитая и активная часть промышленного пролетариата края. Последние являлись застрельщиками практически всех крупнейших забастовок, железнодорожных стачек. Не случайно Особый комитет при Управлении Юго-Западных железных дорог издал специальное постановление, запрещавшее существование "комитетов, бюро и других организаций"; не случайно и то, что он в июле 1906 г. затребовал от военного командования в кратчайшие сроки установить на Бендерском и Ок-ницком железнодорожных узлах охрану (по одной роте) и сверх того для контроля и защиты железнодорожных мостов через Днестр ввести воинские караулы у Бендер (18 человек), Могилева (15 человек) и Рыбницы (49 человек). И это при наличии трех карательных поездов с платформами для орудий и пулеметов, вагонами для жандармов, санитарными и арестантскими, зоной действия которых были линии Бирзула-Знамен-ка, Одесса-Слободка-Окница, Раздельная-Унгены, Бендеры-2 - Рени. Начальнику бен-дерской узловой станции было дано указание держать наготове не менее двух паровозов, в любой момент готовых доставить войска в места революционных выступлений.

Суровые полицейские репрессии приводили к периодическим арестам членов бен-дерской организации РСДРП, но она возрождалась вновь и вновь. Так, в начале 1906 г. на совещании Херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП (этот комитет был создан в 1905 г. в Одессе и просуществовал более двух лет, координируя работу социал-демократов Бессарабской, Херсонской, Подольской, Таврической губерний по пропаганде среди крестьян) было отмечено, что в Бендерах имеется группа Бунда, но нет группы РСДРП. Поэтому на общем заседании Тираспольской социал-демократической группы и бендерской группы Бунда было решено образовать Федеративный совет, объединяющий Бендеры и Тирасполь (по два человека от каждого города), для успешного использования имеющихся сил. Члены этого Совета "будут вести общие дела и стремиться к образованию там, в Бендерах, группы рабочей партии на тех же началах". Чтение в Тирасполе реферата "Программа и тактика социал-демократии" сопровождалось сбором денег на устройство клуба и укрепление материальной базы организации. Социал-демократическая группа в Бендерах не должна была зависеть от Бунда.

Помощь бендерским социал-демократам оказывалась и с другой стороны. В феврале 1906 г. социал-демократы Киевского железнодорожного узла с помощью группы московских большевиков начинают работу по созданию партийных комитетов в коллективах наиболее крупных станций Юго-Западной железной дороги - Кишинева, Бен-дер, Раздельной. Узловая ячейка РСДРП функционирует в Бендерах с апреля 1906 г. Ее организации способствовала помощь одесских социал-демократов, подверженных влиянию большевиков, а также тираспольских социал-демократов, которые были тесно связаны с бендерскими железнодорожниками и составляли сильную и дееспособную организацию. Согласно постановлению Первой конференции узловой организации РСДРП (апрель 1906 г.) Юго-Западных железных дорог, Одесса должна направлять определенную часть средств на поддержку социал-демократических комитетов в Бендерах, Кишиневе, Раздельной и Бирзуле. В свою очередь, партийные группы этих станций отправляли в Одессу 20% своих поступлений, благодаря чему они снабжались партийной литературой, газетами, листовками, прокламациями.

Активными членами социал-демократической партии являлись более 30 рабочих и служащих Бендерского железнодорожного узла, в том числе конторщик станции Варница А.А. Гарнье, котельщик депо М.Е. Ширяев, монтер А.Н. Рудковский и др. Гарнье был одним из организаторов профессионального союза железнодорожников Бендер и пользовался высоким авторитетом среди рабочих как помощник председателя стачкома И.Р. Левицкого. Революционные активисты социал-демократической организации Бендер - машинист В. Шталь, слесари И. Самойлен-ко, Г. Смольский, К. Василенко и другие - часто собирались на квартире слесаря Бендерских железнодорожных мастерских К.И. Ревина - члена первых социал-демократических рабочих кружков, впоследствии (с 1916 г.) одного из руководителей Бендерского комитета профессионального железнодорожного союза. В эти же годы (1910-1915) Ревин был помощником Г.И. Старого, работая в социал-демократическом подполье; затем в 1917 г. был связан с большевистской организацией 24-го железнодорожного батальона, расквартированного в Бендерах; в дальнейшем вошел в штаб по обороне Бен - Л.А. Кулик - член местной организации РСДРП дер от румынских оккупантов, в 20-е годы

трудился на заводе в Тирасполе. Большое внимание уделяли социал-демократы распропагандированию солдат, для чего постоянно вели среди военных революционную работу. Активным агитатором был Л.А. Кулик - вольноопределяющийся 22-го драгунского Астраханского полка. В Бен-дерах действовал филиал Одесской военной организации РСДРП. Согласно жандармским донесениям, один из руководителей бендерской организации РСДРП М.Е. Ширяев "публично возбуждал воинских чинов к нарушению обязанностей военной службы и указал… что солдаты в случае возникновения беспорядков должны присоединиться к участникам беспорядков, а не стрелять в них по приказанию начальства". В результате в Бендерах взбунтовались солдаты Ларго-Кагульского пехотного полка (август 1906 г.). В другом жандармском донесении сообщается, что "на ж. д. станции Бендеры среди железнодорожных служащих замечается в настоящее время приподнятое настроение, причем ждут в скором времени всеобщей забастовки и предполагают безусловно примкнуть к ней.

Столяр Яков Смушков стоит близко к интеллигенции, принадлежащей к преступным организациям, и является соединительным звеном между нею и рабочим классом. В г. Бендеры из Одессы на этой неделе (в сентябре 1906 г. - авт. Н.Б.) приезжала неизвестная личность и на частной квартире прочла реферат о настоящем положении текущих событий с точки зрения противоправительственных организаций; на этом собрании было очень много железнодорожных служащих и нижних чинов частей, расположенных в г. Бендерах".

Другим важнейшим направлением деятельности социал-демократов была работа с крестьянами, революционная пропаганда в сельской местности. По воспоминаниям одного из руководителей большевистского Узлового бюро РСДРП В.П. Новикова, работавшего в Киеве, "работа Узлового бюро не ограничивалась только железнодорожной работой. Там, где была возможность, мы налаживали связь и работали среди рабочих других отраслей промышленности и даже по селам. Такого именно характера была наша организация в Бендерах". Таким образом, социал-демократы соединяли в единое целое общедемократическую борьбу против самодержавия, пролетарскую - против буржуазии и аграрное движение крестьян за землю - против полуфеодальной системы эксплуатации, помещичьего землевладения.

Особенно активную деятельность развернула в сельской местности тираспольская организация РСДРП. Под руководством Херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП революционеры распространяли среди крестьян Приднестровья листовки с требованиями о безвозмездной передаче всей казенной, кабинетной, удельной, монастырской и помещичьей земли в руки крестьян, объясняли необходимость созыва Учредительного собрания, выступали за союз пролетариата и крестьянства. Судя по отчету херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП, из всей отправляемой на места печатной продукции для распространения среди крестьян наибольшее количество "потребляли" тираспольские социал-демократы. Только за два месяца (апрель-июнь 1906 г.) в Тирасполь было отправлено свыше 2 тыс. экземпляров газеты "Письма к крестьянам" и более 1,6 тыс. - социал-демократических брошюр: "О налогах", "Кому нужен крестьянский банк", "Крестьянское бесправие", "Ни земли, ни воли", "Кто такие социал-демократы" и др.

Непосредственным результатом активной деятельности социал-демократов края в сельской местности стало мощное аграрное движение, приобретавшее характер крестьянской войны и особенно опасное для самодержавия тем, что под влиянием социал-демократической пропаганды оно имело четкие программные цели и становилось грозным союзником пролетарского движения. Кадетская газета "Бессарабская жизнь" сообщала в июне 1905 г., что из-за аграрного движения Тираспольский уезд, представляет собой ныне военный лагерь в миниатюре. Об этом же писала большевистская газета "Пролетарий", издававшаяся в Женеве под редакцией В.И. Ленина: "Приведу несколько фактов для иллюстрации, знаменательны они тем более, что имеют и имели место в местах заброшенных, глухих, с населением мирным, забитым. В с. Рыбнице Подольской губернии владелец его Грушецкий (отчаянный изверг) должен был прибегнуть к защите роты солдат, так как крестьяне заявили, что не считают нужным спрашивать его дозволения и к жатве будут убирать его хлеб. С солдатами произошла метаморфоза. Сначала на вопрос, будут ли они стрелять, когда им прикажут, они отвечали: "Чаво же нет? Пущай не бунтуют". Но через некоторое время они стали такими "надежными защитниками" престола и дорогих ему грушецких ("Бей помещиков, режь их!" - кричали они, уезжая поездом по окраине деревни), что их пришлось отослать, заменив новыми".

Об успешной работе местных социал-демократов среди военнослужащих говорит и другая заметка в "Пролетарии". Рассказывая, как к Одессе стягивались войска из Бендер, Тирасполя и других городов, автор отмечает, что солдаты открыто роптали: "Они охотно и сочувственно слушали социал-демократическую агитацию, которая велась совершенно открыто на улицах. Солдаты сами связывали рабочие движения с аграрными беспорядками в Одесском уезде и других губерниях (так в тексте - авт. Н.Б.), связывали свое собственное положение с бесправием в России и говорили, что стрелять в рабочих не будут… Товарищ из участка сообщает, что солдатский патруль, отправляясь на пост, сговаривался под окном здания участка: "Помните же ребята - не стрелять”".

Как уже отмечалось, к числу партий социал-демократического направления примыкал и еврейский Бунд, организации которого имелись в некоторых городах и местечках Приднестровья, входившего в черту оседлости еврейского населения. Руководителями Бендерской социал-демократической организации Бунда являлись в годы первой революции М. Учитель, И. Хазацкий, М. Гельфанд, И. Вайсбурд. Бундовцы были сильны своими вертикальными и горизонтальными связями, нередко помогали искровцам - меньшевикам и большевикам, иногда составляли с ними единые организации. Однако национальная ограниченность Бунда и сознательная политическая пассивность этой партии существенно уменьшали ее влияние в рабочей среде, которое ограничивалось главным образом созданием и поддержкой профсоюзных организаций в полупролетарских и мелкобуржуазных слоях населения городов и местечек. По агентурным сведениям полиции, активную агитацию и сбор денег для социал-демократов проводила в Рыбнице местная учительница Роза Рашковская, которая была представительницей кружков Рыбницы, Резины, Рашкова и Каменки. О нерешительности и безынициативности бундовцев свидетельствует следующий эпизод, описанный жандармской агентурой в августе 1908 г.: "Профессиональный союз приказчиков-мануфактуристов из м. Рыбница Подольской губернии запросил письмом Кишиневскую организацию о мнении последней по вопросу применения экономического террора по отношению одного хозяина в Рыбнице, который не желает пойти на уступки и удовлетворить бастующих. Предполагается отрицательный ответ".

Сравнительно низкую активность проявляла и еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей-Цион", организации которой имелись в Приднестровье. Эта партия мало чем отличалась от Бунда и искала поддержку в среде мелких коммерсантов, ремесленников, подмастерьев, приказчиков, домашней прислуги. Сионистская идея создания еврейского государства в Палестине, которую эта партия пыталась пропагандировать, по-видимому, не вызывала особого энтузиазма в рядах ее низовых звеньев. Местные организации распадались. Об этом сообщали агенты полиции: "В Бендерах произошел раскол подобно кишиневскому между интеллигенцией и рабочей массой. Последние начали было заниматься работой в кружках, но за недостатком денежных средств решили за лето собрать денег и лишь с осени (1908 г. - авт. Н.Б.) начать работу, не связывая своих действий с интеллигенцией".

Тем не менее, несмотря на ряд заметных успехов в практической работе, на разветвленную сеть партийных организаций в Приднестровье, социал-демократы не смогли стать истинным авангардом революционного движения в силу кустарности, стихийности, а подчас и нерешительности, оппортунистической тактики в борьбе с правительством. Поэтому некоторые наиболее радикальные общественные силы, желающие фанатично и бескомпромиссно сражаться с режимом до его окончательного сокрушения, вынуждены были искать выход своей энергии не в рядах социал-демократов, а в партийных организациях эсеров и анархистов.

В эпоху буржуазно-демократических революций партия социалистов-революционеров развернула в Приднестровье весьма активную деятельность. Она являлась наиболее многочисленной и популярной из мелкобуржуазных партий и опиралась прежде всего на крестьянские массы, в меньшей степени - на рабочих, средние городские слои, радикальную интеллигенцию, учащихся. Лидеры эсеровской партии в России - В.М. Чернов, Е.К. Брешко-Брешковская, М.Р. Гоц и другие, считая себя наследниками героев-народовольцев, подхватили их главную утопическую идею и верили в самобытный путь России к социализму: стоит только "критически мыслящим личностям" убить царя и его сатрапов, как "стихийный социалист" - крестьянин начнет по справедливости делить землю и обрабатывать ее своим трудом так, что социализм сам по себе как-нибудь устроится.

Руководствуясь этой доктриной, радикальные круги неонародничества объявили террор самым действенным способом борьбы против царского самодержавия. Весной 1902 г. в Кишиневе возникла эсеровская группа, а в 1903 г. - Бессарабский комитет партии, влияние которого стало быстро распространяться, эсеровские группы появились в других городах, в том числе и приднестровских. Воззвание "1 января 1904 года", отпечатанное местными эсерами в подпольной типографии, ясно показывает, на какой путь они пытались направить зарождающуюся революционную энергию широких народных масс: "Кровь смывается кровью, гнев ищет мести и слезы не высыхают. Разве проснувшийся народ простит надругательство и убийство, разве могилы погибших зарастут пыльной травой, разве тюрьмы и казни усыпят пробужденную честь и не засыпавшую совесть?.

Волна террора, организованного и стихийного, систематического и случайного поднимается все выше и выше. Наступает время, когда рука об руку с волнующимся народом идут отдельные единицы, дети того же народа, те передовые застрельщики, которые "за други своя полагают живот свой". Кто остановит их? Они непобедимы. Самодержавию наступает конец, за это ручаются энергия и отвага, самоотвержение и единение".

Социалисты-революционеры на словах не отказывались от массовой борьбы. Наоборот, призывали рабочих в своих листовках ("К оружию!" и др.) браться за оружие, создавать боевые дружины и смело бросаться вперед "на пир кровавый"; требовали "на обиды, грабежи и насилия ответить вооруженной борьбой". Для этого эсеры ввозили из-за границы оружие, массу радикальной революционной литературы, печатали сами в подпольных типографиях издания и прокламации, пропагандирующие их бунтарское понимание вооруженного восстания. Эсеры активно работали в Крестьянском союзе, в меньшей степени, но достаточно широко - в профессиональных рабочих союзах. Они прилагали много усилий к расширению социальной основы революционного движения, вовлечению в него все новых сил. Однако главную свою задачу эсеры, верные народовольческим иллюзиям, видели в терроре, и решению этой задачи они посвятили всю свою революционную деятельность.

В наше время расцвета циничного и разнузданного террора, как государственного, так и группового, и индивидуального, необходимо заметить следующее. Эсеры крайне ревниво относились к моральному аспекту террора, усматривая в покушениях не только политический, но и большой нравственный смысл, а поэтому старались всеми силами избежать бессмысленного кровопролития. Если при террористическом акте могли случайно пострадать посторонние люди, покушение, как правило, отменялось, даже если на его подготовку было затрачено много сил, времени и средств. Бывали случаи, когда боевики переносили террористический акт, чтобы не приводить приговор в исполнение на глазах жены, детей или родственников, случайно оказавшихся поблизости от объекта покушения.

Тем не менее эсеры, превозносившие индивидуальный террор, пытались сочетать его с другими видами революционной борьбы, которые представлялись им как одна из форм все того же террора. В феврале 1907 г. на II съезде Партии социалистов-революционеров (ПСР) делегат от Бессарабии зачитал резолюцию Кишиневской конференции южной области: "Принимая во внимание, что партия участвует в жизни и деятельности Государственной думы лишь постольку, поскольку она является трибуной для пропаганды программы и тактики партии, что только активное выступление масс в форме вооруженного восстания может привести нас к Учредительному собранию, партия во время действия второй Государственной думы должна употребить все усилия к тому, чтобы сплотить и сорганизовать широкие трудовые народные массы как внутри Думы, так и вне ее под единым партийным знаменем, продолжая единичные активные выступления сообразно требованиям момента, развивая их переход через партизанскую борьбу к вооруженному восстанию, для чего должно широко использовать самодеятельность трудовых масс как в их стремлении к собственному объединению, так и в поддержке партийных депутатов посылкой наказов. В случае разгона Думы партия должна использовать народное негодование, стараясь облечь его в форму вооруженного восстания".

В Приднестровье первая эсеровская группа появляется в Бендерах после организации Комитета ПСР в Кишиневе и в ходе распространения влияния ее на весь регион в 1902-1903 гг. Среди основателей бендерской группы был Петр Гоманюков, по словам местных жандармов, "видный революционер на юге России, самый опытный и деятельный член Кишиневской организации Партии социалистов-революционеров". Он и его брат Антон, как установила полиция, часто вели разговоры с рабочими "о несовершенстве существующего в России правительственного строя, благодаря чему тяжело живется рабочему; что надо требовать уменьшения рабочего дня и увеличения заработной платы, что этого можно добиться только восстанием, ниспровергнуть самодержавное правительство и заменить его народным. Возвращаясь с работы, они пели рабочую Марсельезу - только то и делали, что пропагандировали в приведенном выше смысле среди рабочих …" Кроме того, П. Гоманюков установил личные связи с проживающим в Бухаресте известным народническим деятелем Замфирием Ралли (Арборе) и с его помощью стал руководить ввозом в Россию из-за границы нелегальной революционной литературы. Местные эсеры поддерживали также тесные связи с главой одесской организации партии В. Сухомлиновым и руководителем курской организации - Е. Фортунатовой, а также с киевской, екатеринославской, харьковской, николаевской, пензенской и другими партийными группами и комитетами. П. Гоманюков транспортировал литературу, полученную от П. Ралли, в румынское село Бумбата, нелегально перевозил через границу и направлял в Леово и Ганчешты. Отсюда меньшая часть литературы распространялась в регионе, большая же часть шла в Кишинев и Бендеры.

Начальник Охранного отделения, отмечая успешную пропагандистскую деятельность эсеров среди рабочих и даже солдат, докладывал: "В настоящее время эти лица обращают на себя постоянное внимание ввиду стремлений перенести свою преступную деятельность в уезды Бессарабской губернии, имея в виду в зимние месяцы пропаганду среди крестьян, что ими может быть исполнено довольно успешно вследствие знания местных условий и молдавского языка. Фактически это подтверждается нахождением в упомянутом задержанном транспорте преступных брошюр, исключительно предназначенных для крестьян и солдат, а также постоянным выездами тех же лиц в г. Бендеры и уезды Бессарабии".