Проблемы изучения каменных сверленых топоров-молотков Крыма (В контексте вопросов систематизации каменных сверленых топоров-молотков Причерноморья и Южнорусских степей)

Так, например, П. Глоб разделяет КСТМ датской культуры одиночных погребений на 11 типов от А до L и на 52 подтипа с дальнейшим делением на 125 групп, устанавливая шифровку для них в виде буквенно-цифровых обозначений типа А1а и т.д. [62, S. 18-48].

Другой скандинавский исследователь М. Мальмер предложил не морфологический, а метрологический метод деления КСТМ на типы путем определенных их измерений для получения цифровых показателей [65]. Весьма спорным представляется, какие части топоров пригодны для такого измерения и как производить эти измерения. Предлагаемая Мальмером система измерений, при которой имеет значение разница даже в миллиметрах, представляется неоправданной, поскольку такая точность изготовления была недостижимой при существовавшей в то время технике. Шесть типов от А до Е при десяти разновидностях, на которые делит Мальмер шведские КСТМ, в классификации Брюсова-Зиминой, например, сводятся всего к двум типам (что авторами никак не конкретизировано. - М.С.).

Классификация А. Олдеберга, так же использующая буквенно-цифровую кодировку, специализирована для циркумбалтийских ладьевидных (bootaxt) КСТМ. Узкая локальность темы делает актуальной ее применение только для означенного региона.

Классификационная система Д. А. Крайнова, значительно усовершенствованная по сравнению с классификацией Брюсова-Зиминой, является, в свою очередь, развитием системы В. А. Городцова [14, с. 7-25]. Используя его терминологию в названии типов, Крайнов добавляет и несколько новых наименований. Для деления КСТМ на типы он (Крайнов, - М.С.) использует не единый признак, а ряд признаков: очертания КСТМ en face et en sectio, форму обушка, лезвия, лопасти, расположение сверловины, поперечное сечение топора, раздутость плечиков, размеры и пр. При делении на подтипы Крайнов использует также и более мелкие признаки. Благодаря выделению разных признаков, КСТМ удалось разбить на ряд новых типов, как, например: длиннолопастные, ромбические, усеченные, узкообушные, ромбические, усеченно-конические и т.д. [27, с. 39].

В целом Д. А. Крайнов выделяет следующие типы КСТМ: клиновидные, молотковидные, короткообушковые, среднеобушковые (обушковые), длиннообушковые, обушковые грибовидные, втульчатые, обушковые усеченно-конические, ромбические молотковидные, ромбические усеченные, ромбические узкообушковые, ромбические лопастные, длиннолопастные, коротколопастные, пестиковидные и одиночные КСТМ, не входящие в основные типы. Им присваивается буквенная кодировка по первым буквам названия типа. В основу наименований типов положена не только общая форма en face, но и форма отдельных элементов КСТМ [27, с. 39, рис. 14]. Подтипы выделяются по мелким признакам, к коду наименования добавляется порядковая цифра [27, с. 40, рис. 15]. Данная система, безусловно, обладает целым рядом недостатков и несогласованностей, особенно при применении ее для КСТМ других КИО. Однако на сегодняшний день иной, более стройной и гибкой, системы классификации КСТМ не существует, по крайней мере в обиходе отечественных исследователей. По этой причине применение системы Городцова-Крайнова для причерноморских КСТМ носит скорее вынужденный характер. В то же время, ее использование не может дать необходимых качественных результатов, таких как простота (легкость к запоминанию) и доступность (понятность).

Из более современных нам исследователей следует упомянуть Э. Кайзер, которая также использует буквенно-цифровую кодировку. Однако система, которой она пользуется, напоминающая систему П. Глоба, большинству исследователей СНГ не известна [64]. Из опубликованных ею материалов по катакомбной КИО, однако, видно, что данная типологическая схема так же несовершенна. Например, морфологически однотипные КСТМ относятся к разным типам по второстепенному признаку - выступающим ребрам на щеках изделия [64, s. 171, Abb. 66, s. 173, Abb. 67, s. 176, Abb. 68].

Самым новым трудом по систематизации КСТМ является работа А. Гриссе, охватывающая типы КСТМ Центральной Европы [63]. Главным недостатком этого фундаментального труда, разрекламированного автором в интернете, можно назвать все ту же недоступность и ввиду значительной для наших исследователей цены, и тем, что рассылка производится только по Евросоюзу. Так что ознакомиться с этой работой, даже опосредованно, представляется для рядового исследователя трудноразрешимой проблемой.

Как можно видеть, все исследователи (за исключением Мальмера) строят типологические схемы по морфологическим признакам, однако внутривидовая изменчивость этих орудий такова, что приводит в тупик логические выкладки многих исследователей. Кроме переходных типов имеется еще и немало гибридных образцов, возникавших в контактной зоне различных культур [19; 40; 56]. Чтобы разобраться в этой путанице, нужно учесть возможные дифференты во времени и затем пространстве различных признаков КСТМ. Тогда трудность выделения видов в непрерывном ряду изменяющихся во времени форм станет очевидной. В таком ряду никогда не бывает внезапных разрывов. Производные карбунского каменного клевца V-IV тыс. до н.э. не могли сразу превратиться в великолепные топоры из клада L Трои II тыс. до н. э. В какой-то период эволюционного изменения КСТМ из определенных их групп наверняка создавалось столь неопределенное сочетание признаков, что отнести их к тому или иному виду было бы почти невозможно. Если собрать полную серию КСТМ от самых ранних Варненско-Гумельницких до позднебронзовых, существовавших на протяжении практически трех тысячелетий, то в видимом процессе их эволюционного преобразования мы вряд ли сможем даже приблизительно указать рубежный образец, от которого можно считать уже другой вид. По всей видимости, какие-либо переходные типы нужно рассматривать, имея в качестве точки отсчета какие-то конкретные типы топоров, обладающие базовым набором признаков, характерным только для определенных географических районов и, соответственно, археологических культур либо КИО.

Для выработки критериев классификационного отбора необходимо попытаться постигнуть возможные причины разнообразия и изменчивости форм КСТМ и наметить эволюционные схемы.

4.2 Вероятные причины разнообразия и изменчивости форм КСТМ

Возникновение значительного многообразия видов КСТМ А. Я. Брюсов и М. П. Зимина объясняют следующим образом, опираясь на миграционную концепцию М. Гимбутас [61].

„Несомненно, что оседая в различных удаленных друг от друга областях, племена культуры боевых топоров не уничтожали и в условиях того времени не могли уничтожить местное население какой-либо значительной территории. Также несомненно, что местное население не могло сразу изменить свою обыденную жизнь, обычаи и обряды. Наконец, сами пришельцы не могли не испытывать на себе в какой-то мере влияния сосуществовавших рядом с ними племен в течение десятков, а может быть и сотен лет ...

Таким образом, в течение большего или меньшего времени в различных областях слагались свои особые культуры, в основе которых лежала культура боевых топоров; местные же культуры налагали на нее специфический отпечаток, чему способствовало не только влияние местных культур, но, вероятно, и физико-географические условия, например, различие в материалах, из которых изготавливались оружие, рабочие орудия, украшения. Кроме того, значительным фактором, создавшим эти различия, служило то обстоятельство, что все варианты культуры боевых топоров слагались в разных областях не компактной группой позднепалеолитических топоров или отдельной культурой, а различными, хотя и родственными племенными группами, к которым по пути присоединялись части еще других племен. Происходило это не в один прием, а, по-видимому, рядом последовательных волн экспансии.

В этих вариантах культуры боевых топоров видно наличие общей основы, характеризующей эту экспансию в целом. Но к ней, в качестве субстрата, где в большей, где в меньшей степени примешивались элементы местных культур. В дальнейшем же сложившиеся таким образом варианты культуры боевых топоров развиваются в различных областях различным образом, особенно в эпоху ранней бронзы” [10, с. 5].

Согласившись с таким определением объективных исторических первопричин, объясняющим многие вопросы, необходимо оговориться, учитывая время выхода в свет работы А. Я. Брюсова и М. П. Зиминой. Дело в том, что до недавнего времени ученые считали боевые топоры характерной чертой определенного вида культур и по ним объединяли эти культуры в единую историко-культурную область. Однако сейчас выясняется, что боевые топоры „сходных” форм распространены и вне этих культур: на Балканском полуострове, Аппенинах, Кавказе, в Малой Азии и т.д. Данный факт заставляет несколько по-иному взглянуть и на культурно-историческую общность культур боевых топоров. Их сходство надо объяснять по-разному и не объединять их всех в одну историко-культурную область [27, с. 37].

Кроме описанных объективных причин, безусловное и вероятно не менее значимое влияние оказывали и субъективные причины, связанные с мастерами, выделывавшими КСТМ, уровнем их искусства и возможностей. Древние мастера также оказывались перед диллемой типа: надо сделать и можно сделать, когда дело касалось изделий для родоплеменной старшины или для рядовых родовичей, которые, кстати, ради экономии могли и сами изготовлять топоры-молотки по своим потребностям. Важную роль, конечно, играла и преемственность мастерства.

4.3 Критерии классификационного отбора и проблемы выделения основных параметров

Значительная изменчивость всех характеристик КСТМ обусловливает большое число признаков, влияющих на классификационный отбор. Всем существующим классификационным схемам присущи определенные недостатки в той или иной мере. Мало того, исследователи, работающие по данной теме, сталкиваются с проблемой несовместимости региональных систем Северной Европы и Центральной России с причерноморскими КСТМ.

Все существующие типологии построены по морфологическим признакам, то есть на описании особенностей формы. В то же время КСТМ обладают еще рядом характеристик, которые так же необходимо учесть при выяснении возможных путей совершенствования типологии.

Итак, рассмотрим признаки КСТМ и попытаемся выделить наиболее существенные.

Наиболее логичным в самом начале представляется разобраться в оружейной классификации, поскольку у КСТМ признак оружия является доминирующим (над сакральными, магическими и иными свойствами). Если применить схему К. Линнея, простую и удобную, получается следующая классификационная вертикаль:

· тип - оружие;

· класс - холодное;

· отряд - древковое;

· семейство - ударной массы;

· род - КСТМ;

· вид - клиновидный, ромбический и т.д.;

· подвид - софиевский, бородинский и т.д. (либо усеченно-ромбический, треугольный и т.д.).

В этом случае виды и подвиды выстраиваются как горизонтальная ветвь такой классификации, могущая иметь множество параллельных отростков. Однако в случае такого построения придется проводить несколько хронологических шкал, что создает свои ощутимые неудобства.

Также здесь мы сталкиваемся с неудобством, присущим морфологическим схемам в чистом виде. Это обозначенная Д. А. Крайновым [27, с. 38] проблема разницы и сходства КСТМ разных культур. Сравнивая, к примеру, так называемые „короткообушные” КСТМ из разных регионов, можно увидеть, что внешне они очень похожи [27, с. 40, рис. 15, 10, 11; 51, стр. 121, рис. 3, 25]. Однако первые относятся к фатьяновской культуре, а КСТМ из Филатовки - катакомбной КИО. Известно, что взаимовлияние этих двух культур отражалось на КСТМ харьковско-воронежской группы катакомбных памятников [19; 42; 56]. В то же время, такое влияние на катакомбников Крыма более чем сомнительно. Основной морфологической разницей данных образцов является поперечное сечение: у фатьяновских - круглое, у крымских катакомбных - подпрямоугольное.

Таким образом, можно утверждать, что при существенном внешнем сходстве они происходят от различных типов, и вся схожесть их формы иллюзорна. Правомерно говорить о фатьяновском короткобушном и катакомбном короткообушном. Такие оговорки вполне отчетливо обозначают типологические различия.

Иными словами, для осознания общей картины развития и, соответственно, изменения КСТМ во времени и пространстве необходимо выделение регионов обитания культур с характерными формами КСТМ. Затем, для каждого региона следует обозначить опорные типы КСТМ с характерными оригинальными признаками, маркирующими данный тип. Такие КСТМ могут именоваться по археологической культуре, месту первой известной находки или наиболее яркому и характерному образцу. Примером такого типологического обозначения могут послужить типы медных и бронзовых втульчатых топоров, когда упоминаются, скажем, тип „Видра”, „Ясладань” или „Баньябюкк”, то респонденту совершенно очевидно, о каких именно особенностях орудия идет речь [35, с. 407-413].

Опорные типы КСТМ могут морфологически быть гибридными формами, но никогда не должны быть переходными образцами. Теоретически опорные формы каменных топоров могут являться начальными и конечными. Переходные формы должны использоваться для заполнения лакун в линиях развития.

Основная масса КСТМ в категории случайных находок относятся к переходным формам. Напротив, опорные типы должны происходить из культурно определеных датированных памятников, в идеальном варианте - из захоронений. Некоторые переходные формы КСТМ могут быть лишь боковыми тупиковыми ответвлениями от основных линий развития, не получившими распространения и, соответственно, дальнейшего развития.

Результат выстраивания такой типологической схемы представляет собой по сути своеобразное генеалогическое древо, только трехмерное. Вертикальные ветви обозначают линии развития внутри культурных групп, отходящие от них горизонтальные ветки - видоизменения основых типов КСТМ. Корневой системой можно обозначить прототипы орудий и оружия, послужившие основой для появления КСТМ, то есть каменные молотки, булавы, роговые и костяные клевцы, кремневые транше и клиновидные топоры неолита и т. д.

При виде сверху такое дерево будет представлять собой карту движения и расселения племен с каменными сверлеными топорами-молотами.

Само собой разумеется, что приведенные выкладки еще потребуют значительного времени и усилий для приведения их к окончательному виду. Однако, благодаря этим наработкам, уже можно сделать некоторые обобщения.

В частности, можно представить себе в общих чертах структуру будущего корпуса КСТМ Причерноморья. Он, как нумизматические и керамические корпусы, должен быть выстроен по культурно-территориальному признаку в своих частях, а в главах - по хронологии. КСТМ из случайных находок, не могущие быть отнесенными к определенному подразделу по культурной принадлежности, внутри своей региональной части выделяются в отдельные главы с распределением по морфологическим признакам. При этом (и это чрезвычайно важно!) корпус обязан быть снабжен подробным указателем морфологических признаков, по которому легко было бы найти аналог в любом из разделов и частей.

В настоящий момент уверенно можно утверждать лишь одно: скорейшее создание корпуса КСТМ с гибкой и удобной структурой, позволяющей включать новые находки, решает важные проблемы по изучению эпохи палеометалла и решению целого комплекса проблем датировки и культурной атрибутации соответствующих памятников.

ВЫВОДЫ

Каменные сверленые топоры-молотки являются одним из важнейших исторических источников для изучения не только основного вида оружия ближнего боя племен палеометалла Крыма и Северного Причерноморья, но они важны и для выяснения вопроса о происхождении этих культур, их передвижениях, делении на группы и т.п.

Синтезируя данные, полученные из анализа подборки крымских КСТМ, можно придти к следующим заключениям.

Так же, как и на территории Северного Причерноморья, КСТМ в Крыму имели самое широкое распространение, являясь на протяжении практически всей эпохи палеометалла основным оружием ближнего боя. Абсолютное преобладание образцов исключительно военного назначения, говорит о том, что жизнь населения Крыма эпохи энеолита-бронзы была далеко не безоблачной, и боевые столкновения были обычным явлением. Очевидно, что в то время боевые столкновения носили не этнический, а экономический характер (междоусобные войны). Кроме того, присутствие образцов КСТМ, сходных с софиевским типом позднетрипольской культуры или непосредственно принадлежащих ей (КСТМ из Белогорска), наводит на мысль, что местное энеолитическое население участвовало в набегах на позднетрипольские поселения, локализуемые примерно в границах современной Одесской области.

Анализ каменных клевцов Крыма дает новые знания по вопросам расселения и взаимопреемственности культур нео-энеолитического населения. С достаточной долей уверенности можно утверждать, что племена так называемых „доямных” КИО в IV тысячелетии до н. э. уже заселили горную часть Крыма и развивались параллельно со своими степными единоплеменниками, со временем преобразовавшись в ямную КИО, очевидно, на всем протяжении этого периода не теряя связей с остальными региональными группами, населявшими степной Крым и Северное Причерноморье. Появление на рубеже III-II тысячелетий до н. э. на степных пространствах Крыма племен катакомбной культуры внесло свои коррективы в быт местных племен, отразившиеся также на типаже КСТМ. Налицо взаимопреемственность культур, обусловленная тесными контактами ямного и катакомбного населения, по крайней мере, в области военного дела. Можно утверждать, что это были не только боевые столкновения. Культура позднеямного времени (например, кеми-обинская культура ямной КИО) заметно отличается от раннекатакомбной (ингульская культура катакомбной КИО). Выражается это и в обряде погребения, и в морфологии керамики, и в типах КСТМ. Однако, на примере кургана Кеми-Оба, где присутствуют погребения и кеми-обинского типа, и катакомбного одновременно, видно, что обе археологические культуры существовали параллельно на одних и тех же землях. Таким образом, теория о последовательной смене культур не имеет под собой твердого основания. Мало того, в Северном Причерноморье известны курганы, в которых более поздние ямные захоронения перекрывают более ранние катакомбные. Можно вполне уверенно сказать, что упомянутые выше военные конфликты имели экономические причины, а никак не этнические.

Взаимопреемственность ямной и катакомбной культур III-II тысячелетий до н. э. хорошо прослеживается на примере каменных чеканов, хронологическое изменение типов которых и линия их развития, выведенная В. И. Клочко [20, с. 172, рис. 72] (см. прил. Б, рис. 14), в ряду которых КСТМ из Севастополя выполняют роль недостающего звена (см. прил. Б, рис. 3: 6, рис. 14: 4).

Со временем культурные признаки катакомбной культуры вытесняют из степной зоны ямные, сохраняющиеся только в „глухих углах”, таких как Юго-Западный и Южный Крым. Надо отметить, что взаимозаимствование и дальнейшее развитие отдельных типов КСТМ характерно для оружия вообще. Регионы расселения культур хорошо отслеживаются по находкам КСТМ: катакомбники тяготеют к степным районам, а ямники к предгорьям и горам, что, очевидно, объясняется их постепенным вытеснением или (и) ассимиляцией.

В горных районах начинают чаще встречаться КСТМ крупных размеров, по чему можно судить о возможном совмещении ими рабочих функций с боевыми, а для отдельных видов и преобладании рабочего назначения. Говорить же о применении крупных КСТМ в качестве рудодробильных молотов в Крыму не приходится: медных руд на полуострове нет, а металл был исключительно импортным. Бить каменным молотом по другому камню-наковальне можно в здравом рассудке только с целью расколоть один из них, что в дальнейшем и делали незадачливые потомки.

Присутствие среди находок грубо отделанных примитивных форм (см. прил. Б, рис. 13: 6-8) и упрощенных типов, вроде дергачевских образцов из Севастополя и Ялты (см. прил. Б, рис. 9) с бойками квадратного сечения, подтверждает предположение о возникавшем дефиците квалифицированных мастеров-камнеобработчиков или временных упадках этого искусства в эпоху средней бронзы.

Таким образом, проведенное в данной работе исследование крымских КСТМ помогает ответить на ряд вопросов, касающихся хронологии, культурогенеза, этногеографии, уровня развития военного дела и хозяйства, а также взаимодействий среди древних племен, населявших Крым в эпоху палеометалла.

Результатом анализа существующих типологических схем, стало предложение иного подхода к решению проблемы, а именно комплексное изучение линий развития КСТМ и выявление общих и частных закономерностей. При этом морфологическому методу классификации КСТМ отводится роль только раздела, пусть и главного, в этой методике.

Это можно полагать первым шагом в сторону создания свода каменных сверленых топоров-молотов, призванного помочь исследователям в культурной и хронологической интерпретации как новых находок КСТМ, так и памятников палеометаллического времени в целом. В процессе работы было сделано два важных открытия. Во-первых, был выделен новый вид КСТМ, так называемый ,,дергачевский”, названный по месту первой находки - хутору Дергачи в Севастополе. Этот вид КСТМ встречается только в Севастопольском районе и Ялте, нигде более он не известен и не имеет прямых аналогов во всем Северном Причерноморье. Во-вторых, находка незаконченного клевца в Ялте дает совершенно новое представление об ареале расселения так называемых ,,доямных” археологических культур, до сих пор считавшихся исключительно степными, ведшими кочевой образ жизни. Данный факт указывает на то, что и Причерноморские степи, и Крымские горы в IV тысячелетии до н. э. были заселены племенами одной КИО.

В целом, проблемы изучения КСТМ требуют дальнейших исследований и более тщательной проработки, расширения используемой выборки, что должно обеспечить создание как можно более совершенного свода КСТМ. Кроме того, накопление материала и четкая систематизация отдельных видов КСТМ позволит понять и решить проблемы, касающиеся строительной камнеобработки, горного и землекопного дела. В более крупном масштабе данная тема представляет интерес для исследователей массовых передвижений населения в Европе в IV-III тысячелетии до н. э. и отчасти может способствовать решению проблемы формирования индоевропейской семьи народов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Адамар Ж. Элементарная геометрия. Ч. 2. Стереометрия. - М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1961. - 760 с.

2. Археологический альманах № 1 / Донецк: ДОКМ, 1993. - 239 с.

3. Археология Украинской ССР / [коллектив авторов под общ. ред. Телегина Д. Я.]. - Т. 1. - К.: Наукова думка, 1985. - 566 с.

4. Археология. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. - М.: Наука, 1994. - 384 с.

5. Асов А. Славянские боги и рождение Руси / А. Асов. - М.: Вече, 2000. - 288 с.

6. Белоцерковский Р. В. Каменные топоры из коллекции музея Луганского педуниверситета / Р. В. Белоцерковский // Матерiали та дослiдження з археологiп Схiдноп Украпни: Збiрник наукових праць (за ред. С. М. Санжарова). - Луганськ: Вид-во СНУ iм. В. Даля, 2005. - Випуск 5. - С. 310-315.

7. Березанская С. С. Ремесло эпохи энеолита-бронзы на Украине / С. С. Березанская, Е. В. Цвек, В. И. Клочко, С. Н. Ляшко. - К.: Наукова думка, 1994. - 189 с.

8. Братченко С. Н. Ливенцовская крепость. Памятник культуры бронзового века / С. Н. Братченко // Матерiали та дослiдження з археологiп Схiдноп Украпни: Збiрник наукових праць (за ред. С. М. Санжарова). - Луганськ: Вид-во СНУ iм. В. Даля, 2006. - Випуск 6. - 312 с.

9. Братченко С. Н. Матеріали з музейних колекцій Лівобережної Черкащині / С. Н. Братченко, М. Л. Сердюкова // Археологічні дослідження на Україні 1992 р. - К.: Наукова думка, 1993. - С. 112-115.

10. Брюсов А. Я. Каменные сверленные боевые топоры на территории Европейской части СССР / А. Я. Брюсов, М. Н. Зимина // САИ, В4-4. - 1960. - С.5-6.

11. Буров Г. М. Каменный боевой топор бронзового века из окрестностей Симферополя (Крым) / Г. М. Буров // ССПК. - Т. XII. - 2005. - С. 87-90.

12. Горбатов В. М. Древнее оружие и доспех (по материалам древних памятников Украины). Часть I. Время меди / В. М. Горбатов, М. В. Ступко, Е. Я. Туровский. - Симферополь: Новая Эра, 2005. - 196 с., ил.

13. Горелик М. В. Оружие древнего Востока (IV тысячелетие - IV в. до н. э.) / М. В. Горелик. - СПб: Атлант, 2003. - 320 с.

14. Городцов В. А. Культуры бронзовой эпохи в Средней России. Отчет Российского Исторического музея за 1914 г. / В. А. Городцов. - М.: Изд-во Сытина, 1916. - 215 c.

15. Граков Б. Н. Скифы. Научно-популярный очерк / Б. Н. Граков. - М.: Изд-во МГУ, 1971. - 210 с.

16. Данилевичъ В. Е. Остатки неолитической культуры на территоріи Херсонеса. (Изъ XIX т. Сборника Харковского Историко-Филологического Общества въ память проф. Е. К. Р?дина). - Харьков, типографія „Печатное Д?ло”, 1911. - 17 с.

17. Зиньковский К. В. Погребения с охрой в усатовских могильниках / К. В. Зиньковский, В. Г. Петренко // СА. - 1987. - № 4. - С. 24-39.

18. Качалова Н. К. Эрмитажная коллекция Н. Е. Бранденбурга (эпоха бронзы) // САИ, В4-12. - 1974. - С. 42.

19. Килейников В. В. Культурно-типологические традиции и функциональные новации в орудийных комплексах бронзового века лесостепного Подонья / В. В. Килейников // Проблемы изучения и преподавания истории культуры. Материалы международной конференции. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. - С. 9-21.

20. Клочко В. I. Озброєння та вiйськова справа давнього населення Украпни (5000 - 900 рр. до Р.Х.) / В. I. Клочко.- К.: АртЕк, 2006. - 336 с., ил.

21. Колотухин В. А. Горный Крым в эпоху поздней бронзы - начале железного века / В. А. Колотухин. - К.: Южногородские ведомости, 1996. - 160 с.

22. Колотухин В. А. Курганные древности Крыма. - III / В. А. Колотухин, Г. Н. Тощев. - Запорожье: Изд-во ЗГУ, 2000. - 245 с.

23. Колотухин В. А. Поздний бронзовый век Крыма. - К.: 2003. - 137 с.

24. Копьева-Колотухина Т. А. Курган у села Черноземное в Крыму / Т. А. Копьева-Колотухина // У Понта Евсксинского (Сборник научных статей памяти П Н Шульца) - Симферополь: 2004. - С. 69-78.

25. Кореневский С. Н. О металлических топорах майкопской культуры / С. Н. Кореневский // СА. - 1974. - № 3. - С. 24-43.

26. Кореневский С. Н. О металлических топорах Северного Причерноморья, Среднего и Нижнего Поволжья эпохи средней бронзы / С. Н. Кореневский // СА. - 1976. - № 4. - С. 16-31.

27. Крайнов Д. А. Древнейшая история Волго-Окского Междуречья. Фатьяновская культура, II тысячелетие до н.э. - М.: Наука, 1972. - 276 с.

28. Крайнов Д. А. Памятники фатьяновской культуры. Московская группа / Д. А. Крайнов // САИ, В1-19. - 1963. - С. 4-37.

29. Крис Х. И. Кизил-Кобинская культура и тавры // САИ, ДI-7. - 1981. - С. 15-17, 87.

30. Кузьмина О. В. Каменные сверленые топоры Самарского Поволжья // Вопросы археологии Поволжья. - Самара, 2006. - Вып. 4. - С. 334-349.

31. Кухаренко Ю. В. Первобытные памятники на территории Полесья / Ю. В. Кухаренко // САИ, Б1-18. - 1962. - С. 3-15.

32. Лагодовська О. Ф. Михайлівське поселення / О. Ф. Лагодовська, О. Г. Шапошникова, М. Л. Макаревич. - К.: Наукова думка, 1962. - 247 с.

33. Лесков А. М. Кировское городище // Древности Восточного Крыма. - К.: Наукова думка, 1970. - С. 7-59.

34. Малинова Р. Прыжок в прошлое / Р. Малинова, Я. Малина. - М.: Мысль, 1988. - 273 с., ил.

35. Маркус I. Я. Озброєння та знаряддя праці населення Західної Волині ІV-ІІ тис. До Р.Х. / І. Я. Маркус, Г. В. Охріменко. - Луцьк: ВАТ Волинська обласна друкарня, 2010. - 492 с., 44 іл.

36. Молева Н. В. Древности эпох камня и бронзы на античных памятниках Боспора / Н. В. Молева // АМА. - Саратов, 2002. - вып. 11. - С. 200-205.

37. Никулина Н. М. Ритуальные молоты - топоры из троянского клада L. (К вопросу о датировке археологического комплекса) / Н. М. Никулина // ВДИ. - 1999. - № 2. - С. 218-228.

38. Новичихин А. М. Каменные сверленые топоры-молотки из анапского и новороссийского музеев / А. М. Новичихин, Н. В. Федоренко // РА. - 2003. - № 4. - С. 141-148.

39. Полідович Ю. Б. Кам'яна сокира в пам'ятниках зрубной культурно-історичної спільності / Ю. Б. Полідович, В. В. Циміданов // Археологія. - 1995. - № 2. - С. 62-67.

40. Попова Т. Б. Племена катакомбной культуры Северного Причерноморья во II тысячелетии до н.э. / Т. Б. Попова // ТрГИМ. - 1955. - вып. 24. - 176 с.

41. Посредников В. А. О ямных миграциях на восток и афанасьевско-прототохарская проблема / В. А. Посредников // Донецкий археологический сборник. - Донецк, 1992. - вып. 1. - С. 67-78.

42. Пузаков Е. В. Каменные сверленые топоры-молоты в верхнем течении р. Северского Донца / Е. В. Пузаков // СА. - 1962. - № 1. - С. 102-123.

43. Пустовалов С. Ж. Знакова система населення iнгульськоп катакомбноп культури / С. Ж. Пустовалов // Науковi записки. - Том 18. - К.: КМ Academia, 2000. - С. 19-40.

44. Рыбалова В. Д. Поселение Каменка в Восточном Крыму // АСГЭ. - 1974. - № 16. - С. 19-49.

45. Санжаров С. Н. Каменные сверленые топоры молотки Донбасса / С. Н. Санжаров // РА. - 1992. - № 3. - С. 160-177.

46. Сергеев Г. П. Раннетрипольский клад у с. Карбуна / Г. П. Сергеев // СА. - 1963. - № 1. - С. 133-156.

47. Софронов В. А. Датировка Бородинского клада / В. А. Софронов // Проблемы археологии. - Л.: Из-во ЛГУ, 1968. - вып. 1. - С. 135-166.

48. Ступко М. В. Каменные сверленые топоры-молотки в системе ямно-катакомбных древностей / М. В. Ступко // История оружия. Альманах. - Запорожье: Артишок, 2008. - № 1. - С. 11-34.

49. Субботин Л. В. Орудие труда, оружие и украшения племен ямной культуры Северо-Западного Причерноморья / Л. В. Субботин. - Одесса: Полис, 2003. - 236 с.

50. Тощев Г. Н. Катакомбные памятники Крыма / Г. Н. Тощев // ДСПК. - 1990. - т. I - С. 116-127.

51. Тощев Г. Н. Крым в эпоху бронзы: Монография / Г. Н. Тощев - Запорожье: ЗНУ, 2007. - 304 с., ил.

52. Уваровъ С. А. Археологія Россіи. Каменный періодъ. Т. II / С. А. Уваровъ. - М.: Въ Синодальной Типографіи, На Никольской улиц?, 1881. - 218 с.

53. Фабрициус И. В. Археологическая карта Причерноморья УССР / И. В. Фабрициус. - К.: Наукова думка, 1957. - 248 с.

54. Фосс М. Е. К методике определения каменных орудий / М. Е. Фосс // КСИИМК. - 1949. - Вып. XXV. - С. 14-21.

55. Чекмарев А. А. Начертательная геометрия и черчение. - М.: ВЛАДОС, 2002. - 472 с.

56. Чивилев В А. Каменные топоры и другие сверленые орудия на Верхнем Дону / В. А. Чивилев // РА. - 2000. - № 2. - С. 127-139.

57. Щепинский А. А. Культуры энеолита и бронзы в Крыму / А. А. Щепинский // СА. - 1966. - № 2. - С. 10-23.

58. Щепинский А. А. Памятники Кеми-Обинской культуры (Свод археологических источников), 1983 / А. А. Щепинский. - Запорожье: ЗГУ, 2002. - 920 с.

59. Aberg N., 1918. Die Typologie der nordischen Streitдxte. Mannus / Nils Aberg. - Bibl., 17. Wьrzburg. - 1918. - 516 S.

60. Andrieєescu I. Nouvelles contributions sur l'age du bronse en Roumanie / Ion Andrieєescu // DACIA. - II. - Bucarest, 1925. - 499 P.

61. Gimbutas M. The Prehistory of Eastern Europe / Maria Gimbuas. - I. Cambrige. Massach. USA. - 1956. - 380 p.

62. Glob P. V. Studier over den jutske Enkeltsgravskultur / Paul V. Glob // ANOH - 1944. - Kшpenhavn, 1945. - S. 18-48.

63. Grisse A. Frьh- und mittelkupfеrzeitliche Streitдxte im westlichen Mitteleuropa / Andrй Grisse // Saarbrьcker Beitrдge zur Altertumskunde. - Band 82. - Bonn: Dr.Rudolf Habelt Verlag GmbH, 2006. - 506 S.

64. Kaiser Elke. Studien zur Katakombengrabkultur zwichen Dnepr und Prut / Elke Kaiser // Archеologie in Eurasien. - Band. 14. - Mainz am Rhein, 2003. - 425 S.

65. Malmer M., Jungneolitische Studien / Magnus Malmer // AAL - № 2 - Bonn - Lund, 1962. - 960 S.

66. Oldeberg A., 1952. Studien ьber die schwedisсhe Bootaxtkultur / А. Oldeberg. - Stockholm, 1952. - 282 s.

67. Pвslaru I. Cultura Delacвu-Babino / Ion Pвslaru. - Mangalia.: Callas print, 2006. - 278 p.

68. Raetzel-Fabian D. Typentafeln zur Ur- und Frьhgeschichte Mitteleuropas Neolitikum / Dirk Raetzel-Fabian. - Gцttingen: Jungsteindrьck, 1983. - 111 S.

69. Schmidt H. Trojanischer Altertьmer. Heinrich Schliemann's Sammlung / Hubert Schmidt. - Berlin: Georg Reimer, 1902. - 379 S.

70. Stone Axe Studies // CBA Research Report - No23. - London, 1979. - 137 p.

71. Tallgren A. M. La Pontide prescythique apres l'introduction des metaux / A. M. Tallgren // ESA (Eurasia Septentrionalis Antiqua). - II. - Helsinki, 1926. - 248 p.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение А

Методика графической обработки и реконструкции КСТМ

Графическая фиксация внешнего облика КСТМ

Графическая фиксация, иными словами, прорисовка орудия является очень важным этапом в ходе получения и обработки информации о КСТМ. Решение этой задачи требует серьезного методического подхода для получения точного результата, влияющего на качество исследования. В публикациях часто встречается положение, когда КСТМ относятся к материалу третьего сорта, не дающему какой-либо ценной информации. Соответственно, прорисовки в таком случае выполняются „спустя рукава”, по наитию, что называют в народе „на выпуклый глаз”. При этом изображение искажается вплоть до возможности отнесения орудия к другому виду или же, вообще, затруднения идентификации. Напротив, тщательно выполненные, качественные прорисовки являются настоящим подарком для исследователя, возможностью их уверенного использования в работе. Замечательным примером такого отношения может служить статья О. В. Кузьминой о КСТМ Самарского Поволжья [30, с. 334-349].

Графическая фиксация бывает двух вариантов: 1) при работе с фото- или графическим изображением; 2) при работе с натурным объектом. Представляет собой построение графического образа в двух или более проекциях, достаточных для получения полного представления об объекте.

Наиболее простой является работа с фотоизображениями. Она заключается в масштабном их копировании и построении копируемого изображения в заданном масштабе.

Проблемой при работе с фотоизображениями является часто встречающееся в публикациях отсутствие достаточного числа проекций, что не позволяет составить достаточное представление об орудии, и, соответственно, достоверно оценить культурную принадлежность, датировки и пр. Еще одним камнем преткновения для исследователя является невнимательность или небрежность публикаторов. Относится это к недостаточности информации о линейных размерах КСТМ, как-то отсутствие в тексте описания размеров, отсутствие масштабных линеек при изображениях или же существующие линейки не соответствуют действительности.

Достаточное число проекций определяется в зависимости от типа КСТМ.

* Для наиболее простых по форме клиновидных, симметричных относительно двух плоскостей (диаметральной и полушироты) КСТМ достаточно 3-х проекций: вид сверху, вид сбоку и вид сзади (либо сечение по плоскости миделя).

* Для топоров симметричных только относительно диаметрали - чеканов, с обратной седловатостью, усеченно-челночных (некоторых) ладьевидных и т.п. - желателен (а часто и необходим) вид снизу. Кроме того, для КСТМ с формой тройной кривизны и сложной отделкой стоит добавить сечение по миделю, а также сечения по клину и по бойку, особенно если на них имеются ребра, каннелюры, грани и пр.

* Для орнаментированных (всех) или асимметричных КСТМ вводятся дополнительные виды или проекции, достаточные для отображения различий.

Следует отметить, что большая часть прорисовок в публикациях, к сожалению, не дают достаточного представления об упоминаемых КСТМ. Мало того, фрагментированные топоры в подавляющем большинстве случаев даются лишь в одной проекции. Таким образом, ни о какой реконструкции, кроме общего определения типа КСТМ, не может быть и речи [21, с. 127, рис. 27, 24, 25, с. 136, рис. 36, 13, с. 140, рис. 40, 24; 23, с. 132, рис. 65, 12].

При работе с прорисовками следует относиться к ним с определенной долей критичности, поскольку во многих случаях они не совсем точные, если вообще не искажают действительность. О значении максимальной точности изображения уже упоминалось выше.

Сравнительно большие возможности для воссоздания облика КСТМ предоставляют так же часто встречающиеся в публикациях аксонометрические изображения. Они встречаются двух видов. Первый - более простой в обработке, сделанный под углом сверху в плоскости миделя. Второй вид, более сложный для преобразований, когда изображение сделано с передних или задних курсовых углов под углом сверху между диаметралью и миделем.

В первом случае для получения двух основных видов (сбоку и сверху) производится простой поворот в плоскости миделя, которая находится в линии зрения и представляется вертикальной линией [1, с. 110-112; 55, с. 61-68]. При этом в качестве базового размера нужно использовать диаметр втулки, видимой в аксонометрии как овал. При этом больший диаметр, находящийся в диаметрали, является значением constanta и неизменен для аксонометрических видов.

Во втором случае, как уже упомянуто, производятся более сложные преобразования, включающие доворот в горизонтальной плоскости до приведения плоскости миделя в линию. Несмотря на сложность, во втором случае появляется возможность получить хотя бы одно поперечное сечение.

Важным этапом является работа с натурным объектом. Построение графических проекций с непосредственным использованием образца КСТМ возможно двумя способами.

Способ с фотофиксацией как промежуточным этапом требует больших затрат времени, но, одновременно, более прост, так как не требует каких-то особых художественных навыков.

Для этого необходимо соблюсти ряд основных условий. Главное - это правильная пространственная установка образца. Для этого потребуются своеобразные „кильблоки”. Лучше всего использовать пластилин, обложенный пищевой фольгой, чтобы не оставлять следов на образце. Такие пластичные „кильблоки” могут деформироваться под поверхность КСТМ. Лучше при этом использовать модульные конструкции из набора мелких брусков призматической и прямоугольной формы, устанавливая их таким образом, чтобы они не выглядывали за края образца и не попадали в объектив.

Для плановой съемки КСТМ устанавливается в положение, когда ось втулки вертикальна. Так же - для вида снизу. Поскольку КСТМ является объемным предметом, масштабную линейку необходимо размещать на одном уровне с точкой (точками) фокусировки фотоаппарата. Освещение при фотографировании предпочтительно рассеянное, поскольку фотовспышка дает очень резкие тени в размер разноса линии объектива и точки вспышки. Величина их незначительна, но достаточна для искажения изображения при печати.

Для минимизации искажения перспективы съемку надо производить с расстояния 1,5-2 м, используя увеличение („zoom”).

Фотографирование боковых видов производится подобным же образом с установкой КСТМ так, чтобы диаметраль представляла собой горизонтальную линию.

Виды спереди и сзади лучше всего делать в горизонтали, когда ось объектива находится на одной линии с плоскостью полушироты.

Горизонтальное фотографирование всех проекций изделия предпочтительнее, так как позволяет производить его со штатива.

Полученные снимки обрабатываются в графическом редакторе в зависимости от поставленных задач. Это могут быть и простые Microsoft Office Picture Manager 2003, Xn-View или же многофункциональные Adobe Photoshop, Corel Drаw для получения отмасштабированного изображения для печати необходимого качества. В дальнейшем с распечатанных изображений делаются прорисовки на светокопировальной технике.

При прорисовке с натуры так же потребуется фиксация изделия, как было указано выше, на листе черновика. Далее с помощью угольника делаются проекции основных опорных точек, которые затем соединяются сплошной линией. При этом линия зрения должна находится строго вертикально и следовать за абрисом (контуром изделия). На полученном контурном изображении наносятся осевые линии и далее с помощью измерительного инструмента переносятся детали конструкции и поверхностей: ребра, выступы, долы, каннелюры и т.д.

Такой способ хорош для фиксации КСТМ относительно простых форм. Для КСТМ сложной формы, КСТМ с орнаментальными элементами более надежным является способ с промежуточным фотографированием. Сами по себе фотографии являются уже вполне информативным источником, однако применение их в публикации возможно только при хорошем качестве полиграфии.

Реконструкция фрагментированных КСТМ

Весьма значительная часть находок КСТМ является фрагментами той или иной степени целостности (см. прил. Б). При этом они чаще всего относятся к категории случайных находок. По этой причине исследователи, как правило, не уделяют сколько-нибудь значительного внимания данному типу артефактов, в лучшем случае упоминая об этих находках в контексте работы лишь вскользь. В то же время, фрагментированные КСТМ могут быть и часто бывают не менее информативны, чем целые образцы. По этой причине реконструкция КСТМ имеет большое значение для идентификации орудия и решения всего круга вопросов, связанных с этим: принадлежность к определенной культуре или КИО, датировка и т.д. Задачей реконструкции является по возможности наиболее полное и точное воссоздание внешнего вида изучаемого объекта, в данном случае - КСТМ.

Реконструкция должна основываться на максимально возможно точных изображениях проекций, позволяющих составить не просто общее представление о КСТМ, а максимально точное, доставляющее возможность получения максимальной информации об объекте исследования. Реконструкция делится на два этапа - графической реконструкции и, если имеется возможность и необходимость, пластической реконструкции. Графическая реконструкция более доступна, требует меньших затрат и, по-своему, проще, поскольку позволяет работать с изображением, не используя сам объект. Однако результатом такой реконструкции будет только плоское изображение в нескольких проекциях.

Пластическая реконструкция подразумевает использование самого КСТМ, точнее его фрагмента, на который доращивается из пластического материала недостающая часть. Результат такой работы более представителен и нагляден, поскольку является трехмерным предметом. Рассмотрим более подробно оба варианта реконструкции ниже.

Графическая реконструкция. Достаточная информативность фрагментированных образцов КСТМ в особенной мере относится к изделиям четко выраженных типов таких, как, допустим, каменные клевцы, усеченно-ромбические КСТМ катакомбной культуры, вообще топоры-молотки, локализуемые в круге определенной культуры или КИО (в меньшей степени). Показательным примером может служить опубликованный И. Пыслару орнаментированный КСТМ Ингульской культуры катакомбной КИО, найденный в Симферополе [67, р. 272, Pl. 93, 12]. Особый интерес представляет то, что это первый и единственный из найденных в Крыму орнаментированных КСТМ. Имея неплохой типологический ряд как орнаментированных, так и обычных КСТМ Ингульской культуры, можно с определенной долей уверенности реконструировать топор из Симферополя, украшенный „радужными” дугами так же, как КСТМ со значительно более богатой орнаментацией, происходящий из Родионовки, Рядовые могилы к. 7, п. 9 (см. раздел 3.12.).

Для построения графического изображения анализу подвергаются все проекции реконструируемого изделия, и по характерным чертам, выделяемым для исследуемого изделия, определяется с той или иной степенью вероятности принадлежность к определенному типу, имеющему свои характерные особенности.

Существенно помогает в решении задачи реконструкции внешнего облика наличие на обломке сегмента втулки (сверловины), которая позволяет восстановить окружность отверстия на проекции сверху. Вычисление окружности по сегменту производится по формуле:

R = (lІ+ 4hІ)/ 8h,

где R - радиус окружности,

l - длина хорды дуги фрагмента сверловины,

h - высота сегмента отсекаемого хордой.

Через центр полученной окружности требуется построить диаметральную (продольную) ось, проводимую через острие клина или середину торцовой части бойка, в зависимости от того, какая часть КСТМ сохранилась. Построение обводов проекции вида сверху необходимо соотносить с боковой проекцией, которая зачастую реконструируется даже проще. Вычисление центра окружности втулки дает возможность построить ее вертикальную ось на боковой проекции, после чего можно правильно расположить в пространстве профильное изображение КСТМ, что имеет немаловажное значение для большинства орудий. Следует учитывать, что ось втулки не всегда параллельна образующей стенки. Втулка может быть как цилиндрической, так и конической или биконической. Поэтому следует тщательно изучить сохранившуюся часть сверловины. Как подручное средство можно использовать слепок, сделанный со сверловины.

Пластическая реконструкция. Пластическая реконструкция предваряется графическими построениями. При работе с натурными образцами нужно использовать материалы, нейтральные по своим химическим свойствам, чтобы не оказать вредного влияния на экспонат.

В идеальном варианте стоит все-таки изготовить слепок с оригинала, несмотря на большую трудоемкость процесса в целом. Более дешевым способом изготовления слепка представляется формирование разъемной двухчастной формы. Для этого изготавливаются две одинаковые коробки, превышающие на 10-15 % габаритные размеры копируемого изделия. Образец в горизонтальном положении погружается до половины в алебастр или иную подобную формовочную смесь, залитую в одну из коробок. Во избежание прилипания формовочной смеси образец следует покрыть вазелиновым маслом, которое впоследствии удаляется с помощью этилового спирта. Вторая половина формы изготавливается погружением в нее выступающей части образца, не вынимая его из правой коробки с формовочной смесью. В застывших половинках формы протачиваются литник и выпоры (каналы для отвода воздуха). Рабочая поверхность формы во избежание диффузии при отливке покрывается пищевой фольгой на клею. Алебастр либо стоматологическая формовочная смесь заливается в литник соединенной формы. После застывания с полученной отливки удаляются литники и шовный облой. В качестве формовочного материала очень удобен Stomaflex, дающий идеальное копирование даже фактуры поверхности. Однако из-за относительно высокой стоимости его применение оправдано только для уникальных находок вроде орнаментированных КСТМ.

Следует помнить, что слепок втулки изготавливается как отдельная деталь и используется в форме как вставка, которую затем возможно извлечь из отливки.

При работе с фрагментом, разбитом по втулке, предварительно графически выстраиваются основные виды, по которым можно сделать контрольные шаблоны-трафареты. Далее с помощью вычислений, приведенных выше, рассчитывается и изготавливается модель слепка втулки, должна быть хорошо пригнанной к остатку сверловины. Модель сверловины, обернутая фольгой, фиксируется по месту у фрагмента при помощи скотча либо пластилина. После этого производится ручная формовка недостающей части КСТМ. Для этого возможно использование нежирного пластилина или, лучше всего, пасты для моделирования DAS (pasta per modelare) итальянского производства. При ее приобретении следует обратить внимание на наличие свойства обратимости. В противном случае на экспонате могут остаться трудноудалимые следы формовочной массы.

После высыхания окончательная доводка производится с помощью стеков, или, допустим, скальпеля и наждачной бумаги с мелким зерном. Для контроля формы при этом применяют заранее изготовленные шаблоны, прикладывая их по месту.

Вопрос окрашивания реконструируемой части решается по необходимости. Не следует, однако, добиваться идеального сходства цвета и тона с оригинальной частью, так как реконструированная часть сделана из неоригинального материала и отражает лишь в достаточной мере обоснованное представление автора реконструкции о данном изделии.

В последующем пластическая реконструкция может использоваться и как самостоятельный (окончательный вариант) объект для экспозиции, и в качестве промежуточного объекта для графической фиксации.

Непременным условием для качественной реконструкции фрагментированного КСТМ должно быть наличие представительной типологической выборки, позволяющей провести первоначальный морфологический анализ, дающий, в свою очередь, возможность соотнести реконструируемый КСТМ с наиболее вероятными типами и сузить круг поисков соответствующих аналогов. Это еще раз подтверждает насущную необходимость создания корпуса КСТМ Северного Причерноморья в целом и Крыма в частности. Это значительно расширит возможности исследователей данной категории изделий и их культурно-хронологической интерпретации.

Наличие качественных типологических таблиц сводит к минимуму возможность искажения при реконструкции внешнего облика КСТМ и подмены действительности личным воображением и фантазией автора реконструкции.

Приложение Б

Рис. 1: КСТМ грацильных форм (чеканы):

1 - Курган у хутора Краснопартизанский Красногвардейского р-на, п. 7; 2 - Севастопольский р-н, с.н.; 3 - Черноземное-85, к. 1, п. 1; 4 - Курган Кеми-Оба, катакомба 2; 5 - Симферопольский р-н, курган Абдал, к. 1, п. 1; 6 - Ромшино, к. 1, п. 16а; 7 -Симферопольский областной краеведческий музей; 8 - Лозовое Симферопольского р-на, с.н.; 9 - Аккермень-I, к. 8, п. 7; 10 - Билозерка, к. 8, п. 13; 11 - Острая Могила, п. 6; 12 - Овр. Голенький ст. Ачрединской, Кубань; 13 - хут. Рубежный ст. Еланской, Подонье; 14 - Бахчисарайский р-н, с.н.; 15 - из сборов А. А. Щепинского; 16 - Старомихайловка, Подонье; 17 - Дырдино, к. 1, п. 3.



Рис. 2: КСТМ грацильных форм (чеканы):

1 - Северная сторона Бельбекской долины над селом Фруктовое, погребение в каменном ящике; 2 - Белогорский р-н, с.н.; 3 - кеми-обинский тип памятников, из сборов А. А. Щепинского; 4 - Сакский район, погребение в каменном ящике; 5 - Казанки, к. 2, п. 1; 6 - Малокатериновка, Запорожский район; 7 - Чкаловка, кг. 4, к. 6, п. 12; 8 - Луганск; 9 - Дзинилор, к. 1, п. 27, реконструкция Л. В. Субботина [49, с. 194, табл. 2, рис. 3]; 10 - Восточное Приазовье, Роговская-70, к. 17, п. 5; 11 - Семеновка, к. 8, п. 16; 12 - Саратены, к. 4, п. 4; 13 - Кривой Рог, к. 10, п. 10; 14 - пос. Каменка; 15 - Керченский п-ов, Ивановка; 16 - Карбунский клад; 17 - Бернашевка.



Рис. 3: КСТМ грацильных форм (чеканы):

1 - Планерское; 2 - Гераклейский п-ов, Севастополь, усадьба надела 11; 3 - Гераклейский п-ов, Севастополь, усадьба надела 43; 4 - Севастопольский р-н, с.н.; 5 - Планерское; 6 - Севастопольский р-н, фонды НЗХТ № 16540; 7 - Севастопольский р-н, фонды НЗХТ № 16531; 8 - Крым, кеми-обинский тип памятников; 9 - Приазовье, кеми-обинский тип памятников; 10 - Алкалия, к. 5, п. 6, Ямная культура; 11 - Приазовье, памятники кеми-обинского типа; 12 - Кривой Рог, к. 10, п. 10; 13 - Западнее с. Оборонное (Камары), Балаклавский р-н.



Рис. 4 : Энеолитические стелы: 1 - Федоровка; 2 - Верхоречье (Крым); 3 - Керносовка (Днепропетровская область); 4 - Бахчи-Эли (Крым).