Освещение действий террористов СМИ еще больше обострило споры о том, кого называть террористом, а кого - борцом за свободу. СМИ зачастую в одном сообщении обозначают террористов как партизан, вооруженных бандитов, налетчиков, боевиков и даже солдат.

Это зависит от множества факторов: от самих террористов, от их действий, от страны их действий, от политики государства по отношению к ним и к этой стране, от политики компании. Можно предположить, что даже от настроения репортера и его личного отношения к происходящему.

Неясность определения «терроризм» поддерживается в том числе и СМИ, чьи попытки передать сложную и запутанную информацию со всего света при наименьших затратах эфирного времени привели к беспорядочному клеймлению словом «терроризм» проявлений насилия самого широкого спектра.

Не особенно разбираясь в тонкостях ситуации и действиях террористов, корреспонденты или вообще избегают употребления слова «террорист» или, наоборот, называют всех участников теракта террористами, а все их действия терроризмом. Ответственность, в том числе и в выборе терминов, ранее лежавшая на редакторе телестудии, имевшем время для трезвого размышления или взвешенного суждения, теперь в погоне за «сенсацией в прямом эфире» перешла к репортерам».

Терроризм - тактика коммуникации (в широком смысле слова), которая совмещает использование и угрозу использования насилия с целью принудить отдельные группы к лояльности и одобрению. Подобную тактику могут применять как государственные, так и негосударственные акторы, как исключительно внутри конкретной страны, так и в рамках всего мира. Выбор конкретных слов для описания достаточно схожих действий может варьироваться в зависимости от легитимности актора и его места в социальной структуре.

Государственные акторы, использующие методы, которые могут быть признаны террористическими, более способны сопротивляться ярлыку «терроризм», в то время как негосударственные акторы террористической деятельности с большей степенью вероятности будут названы «террористическими» для того, чтобы противостоять их заявлениям о легитимности.

Кроме навязывания ярлыка «террорист», у государства есть две модели контроля, действующие не только в области правоприменения, но и на уровне коммуникативных стратегий (риторики контртерроризма):

- модель криминального правосудия, согласно которой террористы - преступники, и к ним, соответственно, применимы нормы уголовного, а не гуманитарного права;

- военная модель, предполагающая, что террористы - представители противоборствующей армии, и к ним, следовательно, должны применяться нормы гуманитарного права.

С этим связана другая проблема - террористы позиционируют себя как противоборствующая сторона, в идеале - равный соперник с государством. Поэтому они считают, что к ним должны относиться как к солдатам.

Из-за интенсивного освещения СМИ террористическая группа может оказаться изображенной как равный партнер в политическом диалоге между двумя одинаково сильными соперниками. Подобное произошло в России во время теракта в Буденновске, когда переговоры с террористами проводил премьер-министр В. Черномырдин. Участие в переговорах представителя государства подобного ранга автоматически возвысило и террористов до уровня равноправного участника диалога.

Вместе с тем государства не склонны рассматривать террористов как противоборствующую армию, поэтому с большей охотой привлекают модель криминального правосудия. Перемена модели «криминального правосудия» на «военную» ведет к смене дискурса «криминального правосудия», полицейской операции на дискурс войны. В свою очередь, смена модели и дискурса может привести к глобальным изменениям в коммуникационной ситуации.

В завершение следует отметить и еще одну немаловажную проблему, возникающую при освещении актов терроризма в СМИ - этическую.

Журналисту, работающему над освещением хода боевых действий, специальных операций по борьбе с терроризмом, мероприятий по ликвидации последствий катаклизмов природного и техногенного характера, постоянно приходится решать для себя нелегкую проблему.

Это проблема определения «главности» информации перед этикой или этики перед добытой им опасным трудом информации. Профессионализм требует от журналиста максимально полной и объективной передачи полученного материала, а этические установки накладывают на него определенные ограничения.

Найти баланс бывает подчас непросто, особенно в ситуации, когда жизни журналиста угрожает опасность, а на проверку, осмысление и обработку информации нет достаточного количества времени.

И, тем не менее, нахождение баланса, умение донести до читателя, зрителя или слушателя максимальный объем материала при исключении ущерба для его героев и репутации самого журналиста - показатель профессиональной и гражданской зрелости представителя масс-медиа. Причем, принцип «не навреди» должен определять тактику и стратегию его поведения.

Различными российскими и международными общественными организациями разработаны правила работы журналиста в экстремальных ситуациях. Наиболее концентрировано они выражены в документе, который называется «Этические принципы профессионального поведения журналистов, освещающих акты терроризма и контртеррористические операции». Документ принят Федеративным Советом Союза журналистов России 30 октября 2001 года, одобрен VII Съездом Союза журналистов России 16 мая 2003 года, и основан на ряде международных документов.

Именно на журналисте лежит обязанность оценки последствий для читателя или телезрителя передаваемой им информации.

В последнее время психологи обращают внимание специалистов и широкой общественности на явление, которое получило название «травмогенность» освещения прессой боевых действий, террористических актов и катастроф. Делая читателя и зрителя свидетелем происходящего, СМИ распространяют на него стресс, который часто становится источником психической травмы или посттравматического стрессового расстройства.

Такие реакции наблюдались, например, у зрителей, регулярно смотревших информационные выпуски, рассказывавшие о теракте в Нью-Йорке, когда под обломками Всемирного торгового центра остались тысячи жертв. Ссылаясь на данные исследований соответствующих материалов газет «Коммерсант», «Независимая газета», «Известия» и «Московский комсомолец», «Ньюсуик», журнал «Меди@льманах» факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова в материале Ю. Болозеровой «Террористические акты в российской и американской прессе: психологические аспект» определяет факторы, усиливающие или ослабляющие травмогенность материалов СМИ.

Среди усиливающих:

- показ человека «врасплох» в момент острого горя или отчаяния;

- показ человека или группы лиц в состоянии паники;

- показ человека в ситуации унижения, оскорбляющего его человеческое достоинство;

- демонстрация пыток, моральных и физических издевательств;

- прямое или косвенное оправдание действий агрессора, явившегося причиной страдания жертвы;

- показ торжества и безнаказанности насильника;

- предоставления слова насильнику (прямое или косвенное, через публикацию телефонных разговоров и т.п.);

- поиск виновных в момент совершения события;

- дискредитация нации, самоуничижение от лица общества, попытки вызвать чувство вины, призывы к коллективному покаянию и искуплению;

- сарказм или юмор в адрес жертвы или нации, воспринимающей себя как жертву (в случаях крупных террористических актов);

- дискредитация спасателей в момент проведения операции, выражения недоверия в высокие чувства спасателей, разбор операции неспециалистами;

- акцент на чувстве страха и беспомощности среди жертв, а также населения (города, района, страны) и (или) акцент на отсутствии безопасности в обществе в целом;

- акцент на неопределенности, абсурдности происходящего, на неорганизованности, хаотичности применяемых мер;

- акцент на бездействии властных, силовых и иных структур, сосредоточение внимания на отсутствии попыток помочь или утверждение их невозможности;

- смакование жестокости, приведение «кровавых» подробностей;

- неверие в будущее, изображение ситуации как безвыходной (любое возможное решение - трагедия);

- дискредитация властных, силовых структур, медицинских работников;

- после завершения операции или по ходу ее проведения акцент на жертвах, а не на победе;

- в интервью с родственниками акцентирование внимания на невосполнимости утраты, подчеркивание бессмысленности потери близких;

- демонстрация агрессивного отношения к террористам, дискредитирующего общество, силовые структуры, спасателей и т д.

Среди снижающих:

- представление проблемы как решаемой, предложение конструктивных решений;

- вера в будущее (ориентация на преодоление трагедии, утверждение возможностей лучшего будущего);

- позитивное осмысление неопределенности;

- четкое нравственное ориентирование читателей, акцент на смыслообразующих ценностях жизни;

- примеры стойкости и мужества людей, попавших в экстремальную ситуацию, описание случаев активного сопротивления;

- акцент на активных действиях по разрешению ситуации;

- оказание психологической поддержки пострадавшим, чувство солидарности с ними, демонстрация социального одобрения;

- выражение поддержки спасателям;

- выражение поддержки властным структурам;

- призыв к единению всех сил общества, показ солидарности людей внутри страны, демонстрация поддержки мирового сообщества;

- попытка четкого анализа действий властей для спасения людей;

- информирование о ходе решения проблемы вплоть до полного ее разрешения;

- после завершения операции акцентирование внимания на победе и спасенных (а не на жертвах);

- показ мужественного принятия ситуации родственниками, представление погибших людьми, достойными светлой памяти;

- дегероизация агрессора;

- апелляция к чувству национальной гордости;

- примеры героизма и благородства людей, непосредственно не задействованных в операции;

- примеры помощи жертвам или демонстрации желания помочь.

Таким образом, СМИ должны ощущать определенную долю ответственности за то, как они освещают акты терроризма, помня о том, что их влияние в современном мире очень ощутимо. О того, как будет подана новость о совершенном теракте, зачастую зависит поведение полномочных участвовать в разрешении ситуации лиц, самих террористов и даже психическое здоровье зрителей, читателей, слушателей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение можно сделать ряд выводов.

Использование террористическими группами информационно-коммуникативной взаимосвязанности мира вывело терроризм из локальной в глобальную повестку дня, и сделало террористов активными участниками мировой политики в данном измерении. Они стали все более активно ориентироваться на получение освещения в СМИ, а в дальнейшем смогли самостоятельно производить медиапродукты, используя достижения прогресса в развитии средств массовой коммуникации.

В итоге террористы получили возможность полностью контролировать осуществляемую ими коммуникацию: содержание сообщения, его фреймирование, каналы распространения и механизмы получения реакции целевых аудиторий.

Средства массовой информации прошли в своем развитии несколько ступеней, которые почти полностью совпадают с этапами в развитии терроризма.

Терроризм напрямую зависит от коммуникации, а, следовательно, и от средств передачи сообщения. Возникновение новых СМИ (связанное в первую очередь с научно-техническим прогрессом) вызывало пусть и не мгновенное, но кардинальное изменение в системе коммуникаций. Вследствие глубинного изменения структуры коммуникации, вызванного подобными событиями, разумным представляется назвать их «революциями в СМИ».

Терроризм и СМИ неразрывно связаны между собой. Терроризм развивался параллельно со средствами коммуникаций, и его формы менялись вмести с ними. Основное качественное изменение произошло с появлением современного телевидения (с возможностью выхода в прямой эфир через спутниковую связь) и новостных каналов формата 24/7. Эпоха телевидения была связана с революционным и этнонациональным терроризмом, а наступающая эпоха Интернета - с сетевыми радикальными исламистскими (джихадистскими) организациями.

Таким образом, эволюция средств коммуникации шла параллельно с развитием терроризма, а зачастую обусловливая его. Именно Интернет, как наиболее развитая и «чистая» форма коммуникации, в значительной мере соответствует целям террористов. С другой стороны, Интернет является средством «добровольного» потребления информации - никто не заставляет сознательно искать сайты радикальных движений или посещать экстремистские форумы. Именно поэтому появление «новых СМИ» не отменило использование «традиционных», а «киберджихад» не подменил собой стремление террористов получить освещение своих действий в «традиционных СМИ».

К основным эффектам освещения терроризма в СМИ исследователи относят: «эффект заражения»; «спираль насилия», связанную с «балансом террора»; «эффект CNN».

Рассматривая эти эффекты, можно прийти к выводу о том, что СМИ должны ощущать определенную долю ответственности за то, как они освещают акты терроризма, помня о том, что их влияние в современном мире очень ощутимо. О того, как будет подана новость о совершенном теракте, зачастую зависит поведение полномочных участвовать в разрешении ситуации лиц, самих террористов и даже психическое здоровье зрителей, читателей, слушателей.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Авдеев, Ю.И. Терроризм как социокультурное явление [Текст] / Ю. И. Авдеев // Современный терроризм: состояние и перспективы / Под ред. Е. И. Степанова. - М., 2010. - С. 34-45.

2. Бассиуни, М.Ч. Арабская весна: попытка анализа [Текст] / М. Ч. Бассиуни. - М., 2012. - 176 с.

3. Белозерова, Ю. Террористические акты в российской и американской прессе: психологический аспект [Текст] / Ю. Белозерова // Меди@льманах. - 2004. - № 1. - С. 17-29.

4. Белоножкин, В.И. Информационные аспекты противодействия терроризму [Текст] / В.И. Белоножкин. - М.: Горячая линия Телеком, 2009. - 303 с.

5. Гладковская, Е.С. Журналистский дискурс терроризма (сравнительный анализ публикаций в качественной прессе России и США) [Текст]: дис. … канд. филол. наук. Урал. гос. ун-т им. А.М. Горького/ Е. С. Гладковская. - Екатеринбург. 2006. - 198 с.

6. Глюксманн, А. Философия ненависти [Текст] / А. Глюксманн. - М.: АСТ, 2006. - 233 с.

7. Голубин, Р.В. Место средств массовой информации в борьбе с терроризмом [Текст] / Р. В. Голубин // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. - 2007. - № 3. - С. 218-223.

8. Даулинг, Р. Искусство и наука политического маркетинга [Текст] / Р. Даулинг. - М.: АСТ, 2006. - 212 с.

9. Дондурей, Д. ТВ в механизме террора [Текст] / Д. Дондурей // Отечественные записки. - 2005. - № 3. - С. 12-18.

10. Журавлев, Д.А. Международный терроризм в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики [Текст]: Автореф. дисс. … канд. полит. наук / Д.А. Журавлев. - М.: Издательство РГТУ, 2011. - 25 с.

11. Зубков, К. «Пояс Шахида» - оружие Третьего Тысячелетия [Текст] / К. Зубков. - М., 2005. - 113 с.

12. Лебедева, Н.Б. Борьба с терроризмом: глобальные и региональные аспекты [Текст] / Н.Б. Лебедева // Терроризм - угроза человечеству в XXI веке / Отв. ред.: Р.Б. Рыбаков. - Сб.ст. М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «Крафт+», 2003. - С. 222-248.

13. Маклюэн, Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека [Текст] / Г. М. Маклюэн. - М.; Жуковский: «КАНОН-пресс Ц», «Кучково поле», 2003. - 464 с.

14. Маркин, В.Д. Использование сети Интернет террористическими организациями [Текст] / В.Д. Маркин // Современная армия: оружие, тактика, боевой опыт. - 2011. - № 10. - С. 19.

15. Оганян, Р. Театр террора [Текст] / Р. Оганян. - М.: Грифон, 2006. - 196 с.

16. Панарин, И.Н. Информационная война и дипломатия [Текст] / И. Н. Панарин. - М.: ОАО «Издательский дом «Городец», 2004. - 233 с.

17. Старова, О.А. Медиапсихология [Текст] / О.А. Старова. - М.: Психологос, 2011. - 390 с.

18. Требин, М.П. Терроризм в XXI веке [Текст] / М.П. Требин. - Минск: Харвест, 2003. - 245 с.

19. Хоффман, Б. Терроризм: взгляд изнутри [Текст] / Б. Хоффман. - М.: Ультра. Культура, 2010. - 312 с.

20. Шмид, А., Грааф, де Я. Терроризм и масс-медиа [Текст] / А. Шмид. - М.: Эксмо, 2011. - 299 с.

21. Crelinsten, R.D. Images of Terrorism in the Media: 1966-2006 [Text] // Studies in Conflict and Terrorism. - 2009. - Vol. 12, Is. 3. - P. 167-198.

Размещено на Allbest.ru