Похоронное дело. Проблемы возникали и с захоронениями людей, погибших от обстрелов и голода. Осложняло этот процесс ряд причин, во-первых, трупов было очень много, несмотря на то, что зимой 1941 г. штат сотрудников, занятых рытьем могил, был увеличен до 200 человек. Во- вторых, зимой леденела земля, ее было невозможно раскапывать для могил. В-третьих, не было материалов для изготовления гробов, так как все, что могло гореть, шло на отопление комнат. В-четвертых, транспортировка умерших была сильно затруднена, так как в холодное время улицы были заметены снегом, транспорт не работал, а сил у изголодавшихся людей не было, чтобы вести тела на санках.

Постоянно нависала угроза эпидемии из-за нечистот и большого количества трупов. Это стало причиной «субботников» в марте - апреле 1942 года. Иждивенцев обязывали работать на безвозмездной основе по 8 часов в день. Были и оплачиваемые хлебом бригады, вспоминает Лисовская В.Н.:

«Весной ходила специальная бригада и выносила покойников, чтобы эпидемии не было. Бригаде за это 250 г. хлеба давали» .

Была создана противоэпидемиологическая комиссия. К работе привлекались дворники, и в холодное, и в теплое время. Дворники обходили оставленные квартиры, проверяли, остались ли в них трупы и опечатывали пустые квартиры. Чаще всего именно дворников за вознаграждение просили отвезти трупы до кладбища, когда силы были на исходе.

Ситуация менялась в зависимости от времени года, от периода блокады. В 1941 г., когда проблема только нарастала, еще была возможность перевозок, захоронений в индивидуальных гробах. Впоследствии захоронения совершались в траншеи, гробы стали редкостью, в связи с чем горожане закутывали трупы в простыни. Материал для гробов приходилось искать родственникам умерших. Выкуп досок за хлеб и поиск человека, который будет рыть могилу за хлеб или вязанку дров, стали обыденностью. Были случаи, когда работники кладбищ повторно перепродавали гробы. Все чаще люди оставляли умерших в квартирах, жили с ними в одной или соседних комнатах, оставляли на улицах, прямо у дома или по пути на кладбище. Отношение к этому было спокойным, живые привыкли к мертвым.

К концу 1941 г. скопилось около 7 тысяч незахороненных трупов. Было созвано совещание у заместителя начальника Управления НКВД по Ленинградской области т. Иванова, на котором было решено вывозить трупы в усиленном режиме и подключить для этого все имеющиеся силы. Был выделен транспорт и рабочие руки. Но на кладбищах не оказалось свободных траншей, трупы складывались в штабеля на кладбищах: Волковом, Серафимовском, Богословском, Большеохтинском и острове Декабристов. Проблемы не справлявшегося треста «Похоронное дело» переросли в общегородскую проблему, которую нельзя было разрешить без непосредственного участия исполкомов райсоветов, стройорганизаций и формирований МПВО, специалистов-подрывников. Но количество трупов в январе 1942 г. возросло в два раза, по сравнению с декабрем 1941 г, отмечались случаи воровства трупов и их частей с кладбища для употребления в пищу.

Только 20 января 1942 г. по решению исполкома Ленгорсовета было дано распоряжение направить на Пискаревское кладбище мощные экскаваторы типа «АК», что помогло улучшить ситуацию с захоронениями. Здесь на протяжении с 16 декабря 1941 г. по 1 мая 1942 г. вырыто и захоронено 129 траншей. На данном кладбище есть 6 траншей 4-5 метров глубиной, 6 метров шириной и до 180 метров длиной, которые вместили по 20 с лишним тысяч трупов каждая. По неподдающимся проверке данным, на этом кладбище только за два с половиной месяца, т. е. с 1 января по 15 марта 1942 г., похоронено около 200 тыс. покойных, а всего с декабря 1941 г. по 1 июня 1942 г. 371 428.

Захоронениями занимались бойцы МПВО, 4-ый полк НКВД, которые направляли на рытье траншей специалистов-взрывотехников. Положительно сказалось решение о выдаче хлеба и водки за вывозку трупов, что привлекло людей на эту работу.

3 февраля 1942 г. исполком Ленгорсовета принял решение об использовании под братскую могилу имевшегося на Богословском кладбище песочного карьера, который был заполнен в течение 5-6 дней шестьюдесятью тысячами трупов. Для захоронений использовались бомбовые воронки на Богословском кладбище, часть противотанкового рва, расположенного рядом с песочным карьером с северной стороны, где было захоронено более 10 тысяч трупов. На северной окраине Серафимовского кладбища использовались ямы, подготовленные как противотанковые препятствия.

Весной 1942 г. под сжигание трупов была переоборудована печь на 1-ом кирпичном заводе Управления промышленности строительных материалов. Крематорий начал свою работу 15 марта, 16 марта было сожжено 150 трупов, 29 марта - 880, 18 апреля - 1425.

Уже в самом начале блокады вопрос контроля над инфекциями и антисанитарными условиями был взят под контроль городскими властями.

Один из блокадников, переживший войну в раннем возрасте, вспоминает:

«Неоднократно в этот период заглядывали люди в белых халатах, проверяли санитарное состояние жилища, здоровье детей» .

Удивительно, что за время блокады не возникло ни одной эпидемии, а даже наоборот, по сравнению с 1940 г. уменьшилось число инфекционных и острых заболеваний. В самое опасное время, а именно март-апрель, ежедневно работало 300 тысяч человек по очистке города. Осуществлялась проверка квартир, очистка дворов, сбор оставленных тел и нечистот.

К сожалению, нет точных данных о количестве захоронений в блокадное время, из-за огромного количества трупов, ежедневно поступавших для погребения. Но можно с уверенностью сказать, что была проведена огромная работа, в результате которой удалось избежать эпидемий. Зимой велась борьба с промерзшей на несколько метров землей, и транспортировкой, а в теплое время велась «доработка» зимних могил, засыпка землей обнажившихся захоронений и т.д.

Продовольственный вопрос. Продовольственная проблема была ключевой для блокадников. Еды катастрофически не хватало и со временем ее практически не стало. Жители могли приобретать продукты за деньги, только при условии наличия карточек. Между тем, карточки могли потеряться, быть украденными или закончиться раньше отведенного на них срока.

Важную роль в обеспечении продовольствием играл Сенной рынок, самый популярный в блокадное время. Там горожане могли обменять свои вещи на вязанку дров или кусок хлеба. Многие историки говорят о том, что без этой возможности пополнить запасы продовольствия, смертность от голода была бы более высокой.

Многих ленинградцев спасало употребление в пищу различных суррогатов. Варились ремни, столярный клей, продавалась земля пропитанная сахаром с разрушенных Бадаевских складов (цена зависела от слоя земли). Люди постоянно находились в поиске съестного.

Пожар на Бадаевских складах заметили многие. Пишет об этом и Вера Михайловна Инбер в своем дневнике 10 сентября 1941 года: «Зловещий дым, жирный, слоистый и тяжелый, - это были горящий сахар, мука, масло». Это была катастрофа, которая задела каждого. Огромные запасы растаяли в огне». Это произошло уже 8 сентября 1941 г., жители отмечали синий цвет пламени.

Основным продуктом был хлеб. Продажа белого хлеба закончилась в сентябре 1941 года. Со временем в хлеб добавлялось все больше примесей - от добавления овсяной, ячменной и соевой муки и до гидроцеллюлозы и мясокостной муки.

По карточкам можно было получить мяса от 100 до 200 граммов в месяц, что никак не сопоставимо с потребностью человека, особенно в зимнее время и занятого тяжелым трудом (во время блокады продолжали работать многие предприятия).

Масла также практически не было, оно заменялось гусалином - кулинарным жиром, смешанным с мукой. Молоко было соевым или овсяно- солодовым, которое выдавалось детям с декабря 1942 года.

Карточки на мясо, масло, сахар, крупы, жиры отоварить было труднее всего, очереди были многочасовыми, доходили до сотни и более человек в одном месте. Часто люди менялись с родственниками и близкими людьми местами и стояли «посменно». Нередко горожане умирали в очереди, и их тела оставались рядом с магазинами. Поход в магазин, как и поход за водой были самыми трудными дорогами, решаться на которые было необходимо93.

В феврале 1942 г. благодаря устоявшемуся льду на Ладожском озере удалось увеличить интенсивность снабжения города. Положительно сказывалась и американская помощь некоторыми продовольственными продуктами. Тем ни менее вся блокада проходила в условиях постоянного голода. В марте 1942 г. отмечается улучшение в снабжении, но с перебоями, один из блокадников, оказавшийся в стационаре, описывает свой дневной рацион: «Записываю для истории. Итак, хлеба на день 500 г.; сахара - 80 г. плюс по 20 г. в порцию каши; 45 г. сливочного масла плюс по 10 г. в кашу. К своему описанию блокадник добавляет поправку о том, что полагающееся по рациону выдают не каждый день. Конечно, в стационаре кормили лучше, тем ни менее, можно сказать, что продовольственное положение незначительно улучшилось.

Во время тревог магазины закрывались, но очередь не расходилась, даже под угрозами милиции. Потерять место в очереди могло стать смертельным.

Из воспоминаний блокадников видно, что в городе было распространено людоедство, об этом пишет и Д.С. Лихачев в своих воспоминаниях. Чаще всего использовали трупы, находившиеся на улицах, но были и случаи убийств для продажи мяса. А.В. Болдырева вспоминает, как соседка в разгар блокады предложила ее семье мясные котлеты, и ее мама сразу определила, что они из человеческого мяса, так как другого достать было неоткуда, да и делиться хорошим мясом с соседями стал бы не каждый: «Мама ее выпроводила и захлопнула дверь» .

Большой популярностью пользовались столовые. В них мечтал попасть каждый, ради них горожане ходили на предприятия и работали, так как общедоступных пунктов питания было крайне мало. Уровень питания также зависел от снабжения по Ладоге, времени года, обстановки в городе. Качество еды часто зависело от самой столовой, очевидцы отмечают, что лучше всего можно было поесть в столовых Союза советских писателей, Дома ученых, Дома Красной Армии.

Работали столовые специального, усиленного, лечебного питания, которые положительно отличались калорийностью и разнообразием блюд, хоть и в условиях того времени. Получать карточки в такую столовую могли люди в крайне тяжелом состоянии, по назначению врача, хотя бывали и исключения для служащих, рабочих и иждивенцев. Важно отметить, что практически все жители находились в крайне тяжелом состоянии и деление их на группы истощения - 1, 2 и 3 - были очень условными и не всегда соответствовали истине. Получить первую группу истощения и карточки на усиленное питание было большой удачей.

Несмотря на то, что большинство столовых отличались неблагоприятной обстановкой - грязь, копоть, темнота, очереди - горожане стремились в них попасть, они были местом, где можно поесть самому и тайком забрать что-то для близких, местом, внушающим надежду на жизнь.

Само снабжение проходило по ледовой дороге Ладожского озера. В самом начале блокады немецкие войска оккупировали сухопутные коммуникации, и снабжение было полностью прервано. Нормы хлеба были очень низкими, для рабочих 250 г, 125 г для детей и других категорий, до 500 г. для личного состава войск первой линии и 300 г. для войск тыловых частей.

Военный совет Ленинградского фронта 3 ноября решил ударными темпами строить дорогу в южной части озера через Ваганово, Осиновец, Коккорево, затем по льду Ладожского озера до Кобоны и далее на Заборье. Перевозки начались 21 ноября, как только лед стал крепким. Руководили перевозками начальник дороги генерал-майор интендантской службы А.М. Шилов, комиссар дороги бригадный комиссар И.В. Шикин, начальник политотдела дороги старший батальонный комиссар М. Д. Орловский и начальник ледового участка дороги, капитан 2 ранга М. А. Нефедов.

Благодаря совершенствованию дороги, прокладке новых маршрутов, водителям, которые отрабатывали по два рейса в сутки, удалось увеличить количество перевозок. На трассе были организованы авторемонтные мастерские, пункты технической помощи, санитарные палатки. Работа шла полным ходом, перевозки осложнялись морозами и обильными снегопадами, а также обстрелами с вражеских самолетов.

Попасть на дорогу мог далеко не каждый, на выезде из города были установлены заградительные линии и требовались пропуска. В городе были очереди ожидающих возможность покинуть город.

Начиная с конца марта, в течении месяца постепенно сокращались перевозки из-за таяния льда. За 157 дней (с 19 ноября 1941 г. по 24 апреля 1942 г.) по дороге в Ленинград было доставлено 361 109 т. различных грузов, осуществлен ряд оперативных перевозок, составлявших около 20 % общего объема перевозок. Из города было эвакуировано 514 069 ленинградцев (детей, больных и других) и около 3700 вагонов оборудования демонтированных заводов, культурных ценностей, медицинского оборудования и имущества. Это неоценимый подвиг всех работников Ладожской дороги, благодаря которому сохранялась ниточка, связывающая Ленинград с внешним миром.

В теплое время грузы перевозили по воде, несмотря на нехватку судов, предназначенных для озер. Государственный Комитет Обороны по представлению Военного совета Ленинградского фронта принял постановление от 11 марта 1942 г. о выпуске металлических и деревянных озерных барж. В навигацию 1942 г. для бесперебойного снабжения горючим Ленинградского фронта и города Ленина на Ладожском озере был выстроен подводный трубопровод.

В блокадное время продолжали свою работу сберегательные кассы, интересно, что «в период блокады отчётность кредитных учреждений города стала гораздо лучше, чем в довоенное время».

Ленинград в захватнических планах Германии занимал особое место. Значительные силы были брошены, чтобы вывести из строя один из главных промышленных центров СССР, стратегический центр, прикрывавший с севера московское направление. РККА вела ожесточенные бои в попытках защитить город и не дать врагу взять его штурмом. Начиная с 1943 года, советским силам удалось не только успешно отразить нападки противника, но и перейти в наступление, разорвать блокаду и в 1944 г. полностью ликвидировать окружение.

Для победы над противником требовались не только успешные действия Красной армии, но и слаженная работа в городе. Жители, оказавшиеся в тяжелейших условиях, были вынуждены самостоятельно искать пропитание, очищать город от грязи во избежание эпидемий, налаживать работу водопроводов, транспортной сети, электросети, снабжать фронт боеприпасами с ленинградских заводов, оставшихся в черте города.

В зимнее время года оказалось практически невозможным использование водоснабжения в городе. Замерзающая вода разрывала трубы изнутри. Обезвоживание и антисанитария стали главными последствиями нехватки пригодной для использования воды. Большинство жителей отправлялись за водой к Неве, так как другие источники были менее пригодны для питья и могли нанести вред здоровью. Долгий путь по заснеженному городу, через минные обстрелы и разрушенные дома, становился для многих слишком трудным. Вскоре на улицах города стали появляться множество тел тех, кто не смог дойти до дома и умер на пути к нему, или тех, чьи родственники ослабли и были не в состоянии доставить тела к кладбищу. В городе начинают работу бригады по сбору трупов, и массовые захоронения на кладбищах.

Бомбежками разрушались не только дома ленинградцев, но, в первую очередь, - складские помещения с припасами, коммуникации, транспортные узлы. Взрыв главного пищевого склада - Бадаевского - видел весь город, по сильнейшему зареву от огня. Нехватка пищи приводила к высокой смертности. В пищу начали употреблять суррогаты, что нередко приводило к отравлениям. Город наводнили крысы. Карточная система и увеличение числа столовых стали подспорьем для жителей. Но огромные очереди, риск потерять карточки из-за нападения или в силу обстоятельств омрачало и без того тяжелейшее положение горожан.

Единственным путем отступления из холодного Ленинграда стала «Дорога жизни», попасть на которую было непросто из-за нехватки техники, большого количества желающих, обстрелов эвакуационного пути по озеру. Несмотря на отсутствие света, тепла и необходимого количества еды люди начали приспосабливаться к жизни: делать печи, искать пропитание, выходить на субботники и пр. Производство для фронта не остановилось даже в самые тяжелые времена благодаря стойкости горожан.

Ленинград, ставший одной из главных целей для немецкой армии, за счет своей производительности, был выведен из строя и взят в блокадное кольцо. Несмотря на героическое сопротивление фронта, противнику удалось лишить жителей города самого необходимого: продовольствия, электроэнергии, тепла и водоснабжения, безопасности и возможности покинуть город.

Перед коммунальным хозяйством стояла главная задача: обеспечить горожан жизненно необходимыми условиями. Таким образом, обеспечение теплоснабжением и водоснабжением, являясь ключевыми задачами городского хозяйства, в блокадных условиях получают первоочередное значение. Теплоэлектросети, введенные в строй накануне войны, в условиях постоянных бомбежек города были фактически уничтожены. Город перешел

на топку углем. В условиях нехватки топлива комнатная температура была постоянно пониженной. Жители были вынуждены решать эту проблему самостоятельно. Водоснабжение и канализация так же пострадавшие от авианалетов практически не функционировали.

Похоронное дело не допустило распространения эпидемий за счет привлечения дополнительного числа рабочих, техники и перехода на массовый тип захоронений.

Продовольственный вопрос решался путем введения карточной системы, но, не смотря на это размер пайка постоянно уменьшался, в связи бомбардировкой складов и затруднениями в поставках продукции через ладожское озеро. Возникшие «черные» рынки и спекуляция активно распространились по всему Ленинграду.

Глава 2. Повседневная жизнь блокадного города

В блокадном Ленинграде женщин было численно больше, чем мужчин. Мужчины отправлялись на фронт, в условиях блокады они умирали чаще, чем женщины: «на каждые 100 смертей приходилось примерно 63 мужчины и 37 женщин». В 1942 году, после перерегистрации паспортов в конце лета, определилось соотношение мужчин (25.5%) и женщин (74.5%). Уже с 1942 года женщины составляли основную часть городского населения.

Ленинградки выполняли очень тяжелую работу, трудились на производстве и строительстве оборонительных сооружений, воспитывали детей, помогали родственникам. Одна из таких тружениц, сотрудница школы, писала: «Директор школы договорился, чтобы я и моя приятельница не поехали на окопы, и направил нас работать в госпиталь в хирургическое отделение общественницами. Работали мы бесплатно, дежурили по полсуток».

Тяжело было не только физически, но и морально. Ситуацию усугубляла постоянная агитация и пропаганда со стороны противника. В тяжелейших условиях на глаза попадались листовки с кричащими надписями, ориентированными на жен, девушек, матерей: «Кровавая сталинская власть гонит на убой ваших отцов, сыновей и мужей. Мы несем Вам мир и свободу». В большинстве случае реакции на эти лозунги и призывы не было, но как сложно осознавать, что никто не придет на помощь, что все приходиться делать самой и принимать сложные решения. Женщины находились в самом уязвимом положении, так как на их хрупкие плечи свалилась не только задача оборонять город изнутри, но и забота о самых близких: стариках и детях. Тяжелее было семьям, в которых было двое и более детей. Матерям нередко приходилось выбирать, какого ребенка кормить, а какого нет. Лидия Охапкина рассказывает про свою знакомую, которая сама поступала так и предлагала подобную тактику и ей:

«Получишь, дескать, три карточки и выбери, кого спасать, кого хоронить - мальчика или дочурку, иначе все погибните».

Большинство женщин работало на фабриках. Некоторые из них находились на казарменном режиме, т.е. домой никого не отпускали. Заняты были и на оборонительных работах, копали противотанковые рвы. Когда отправляли рыть окопы, так же приходилось переходить на казарменное положение, потому что путь был долгим, голод и бессилие не позволяли ходить домой каждый день, а дети оставались в городе одни. В. М. Глинка отзывалась о таких работах крайне негативно, считая, что они не только мешали солдатам отступать, обороняясь, но и лишали тружеников личного имущества и инвентаря, когда приходилось быстро покидать места работ. В книге Т.Л. Модзалевской приведён отрывок письма Г.А. Князева, в котором тот сетует на нехватку подходящей обуви для работников, отправляемых на рытье окопов. В подобных условиях заболевали даже самые крепкие горожане, болезни дыхательных путей переходили в хронические состояния и приводили к смертям.

Дома матерям приходилось видеть голодных детей, согревать их, распределять еду. Было необходимо не падать духом, всегда думать о завтрашнем дне и не давать слабины. Именно такие качества проявила мама Людмилы Волковой, когда они получили долгожданные 2 килограмма хлеба и брат Вова просил отдать ему всю его долю, чтобы сразу ее скушать, у мамы хватило сил и мужества поступить иначе. Она смогла разделить все на маленькие порции и давала по кусочку каждый час.

Также поступила и Лидия Охапкина, когда надежды на спасение уже не было из-за потери карточек, в дверь постучал посланец с фронта от ее мужа с посылкой. Сын Толик стал просить ее: «Мама, свари кашку, только погуще», Лидия понимала, что сразу тратить все нельзя, может окончиться голодной смертью, и сварив один раз кашу погуще, снова стала экономить.

Многие женщины ухаживали и за сиротами, которые не смогли попасть в детский дом. Чаще всего это были знакомые дети, т.е. дети родственников, соседей, но бывало так, что таких детей встречали на улице, и отказаться от помощи было невозможно. О таком случае рассказывает Александра Осиповна Змитриченко: в самом начале войны от голода погибла ее мама, их квартиру разбомбили, и девочка стала жить у чужой женщины: «Она взяла к себе, хотя имела четырёх детей. Я в конце войны называла ее мамой».

Перед многими женщинами вставал вопрос, отправлять ли в эвакуацию детей. С одной стороны, это давало надежду на их спасение, с другой - большой риск отправить в такой трудный путь ребенка, без знакомых ему людей. Многих терзали вопросы: что с ним будет дальше? Как я его найду?

В.Н. Лисовская вспоминала: «Мама решила нас отправить, сложила вещи, но когда мама увидела эту плачущую толпу, огромную, как отбирали детей, она передумала нас отправлять. И хорошо сделала, этот эшелон, который увозил детей из нашего дома, бомбили немцы. Немногие выжили». Нередко матери говорили: «Умирать так вместе, а одних я их не отпущу никуда» .

Лидия Сергеевна Охапкина решила отправить своего сына в эвакуацию, но потом захотела вернуть. Чудом она встретила женщину, которая собиралась отправиться за своим внуком, его отправили вместе с сыном Лидии: «Я, вначале нерешительно, стала просить ее привезти и моего. Потом взяла ее руки и стала их целовать. А сама все говорю: ну пожалуйста, прошу вас, пожалейте». Когда Лидия Сергеевна стала собирать документы на разрешение возвратить ребенка, у Московского райсовета было много женщин-матерей, кричавших: «Верните наших детей!».

Ленинградки, заранее предугадывали плачевный исход эвакуации и прятали своих детей, дабы избежать принудительного вывоза. По этому поводу Е.Д. Якубович вспоминает, как детям из ее семьи приходилось залезать под стол при каждом звонке в дверь, похожие истории были и у Д.С. Лихачева, и у Е.А. Скрябиной. Главной причиной для отказа эвакуировать своих детей стала уверенность в непродолжительности военных действий.

Перед женщинами всю блокаду стояли очень важные задачи: сохранить жизнь себе и детям, принимать быстрые, верные решения, переносить тяжелейшие физические испытания. Все, что сейчас кажется легким и естественным, например, выпить стакан воды, в Блокадном Ленинграде было очень трудном делом. Для этого необходимо было принести воды, а путь до нее порой был очень долог, нагреть ее или просто не дать замерзнуть, превратиться в лед. Все эти испытания женщины проходили, старались не упасть духом и помогали продержаться другим. Большинство блокадниц, вспоминая о том времени, говорят о безотказности, взаимопомощи и выручке, о том, что блокада сплотила всех жителей города, и это помогло выжить.

Таким образом, измененная система ценностей, перемены в образе жизни способствовали выживанию блокадников. В попытках найти пропитание люди шли на крайние меры, посещали черные рынки, торговали собой, воровали.

Свои дома горожане приспосабливали к военной жизни. Жизнь протекала теперь не во всей квартире, а в одной комнате, чаще всего кухне. Подвальные помещения использовали как бомбоубежище.

Несмотря на всю тяжесть такой жизни, ленинградцы пытались держаться. Продолжала работать оперная труппа в театре, ставились спектакли, несмотря на холод, темноту и обстрелы, в летнее время работали кинотеатры. Зимой устраивались новогодние елки для детей, искали способ хотя бы на вечер помочь детям забыть о страхе и голоде, удивив их конфетой или мандарином.

Женщины, дети и старики - основные жители Ленинграда в блокадное время. Все тяготы жизни легли им на плечи. Женщины были заняты на производстве, рыли окопы, занимались поиском еды. Всеми силами горожане пытались выжить, отправить близких в эвакуацию, что, к сожалению, не всегда удавалось из-за подступавшего к городу врага. Так, многие ленинградцы находили способы выживания: работать, трудиться, заботиться о ближних, стремиться к жизни через действия.

Глава 3. Стратегии выживания в условиях блокадного города