Взаимоотношения Турции и Германии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. История отношений

1.1 Путь в Европу через Германию

1.2 Нужна ли Германии Турция в ЕС

2. Реакция на книгу «Германия-Самоликвидация», автора Тило Заррацина

3. Общественное мнение Германии

3.1 Отношение политических партий к проблемам

3.2 Отношение нации Германии к проблемам

3.3 Отношение турецкой общественности к проблемам

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Проблема отношений Турции с Европейским Союзом (ЕС) является одной из наиболее актуальных и острых для современного турецкого общества. Вот уже на протяжении более пятидесяти лет Турция пытается добиться статуса полноправного члена ЕС, демонстрируя при этом свой стратегический выбор в пользу европеизации как основного пути развития страны. Что же касается самого Евросоюза, то, как может показаться на первый взгляд, в какой-то степени он, несомненно, заинтересован в сотрудничестве с Турцией, прежде всего с точки зрения ее географического и геополитического положения. Как известно, начиная с 1945 года, Турция является стратегическим партнером Запада, играет роль сдерживающего фактора в Центральной Азии и на Ближнем Востоке. Турция противостоит фундаменталистскому Ирану и диктаторскому Ираку. Также у Европы есть масса аргументов, которые вынуждают идти на дальнейшую интеграцию с Турцией. В первую очередь это возможность расширения через Турцию своего влияния в странах Среднеазиатского региона, выход на новые источники энергоресурсов.

Привязка Турции к процессам евроинтеграции приведет к постепенному ее переходу в расчетах от традиционного для нее доллара на евро, что, учитывая положение Турции и ее давние связи в азиатских регионах, а также с другими странами СНГ, - к дальнейшему усилению новой европейской валюты по отношению к доллару. Данная тема является весьма актуальной и недостаточно изученной.

Цель работы - рассмотреть возможные достоинства и недостатки вхождения Турции в ЕС.

Задачи:

а) проанализировать историю взаимоотношений Турции и Германии;

б) Привести достоинства и недостатки вхождения Турции в ЕС;

в) раскрыть отношение политических партий к обстановке в стране;

г) рассмотреть отношение общественности Турции к проблемам страны.

Объект исследования: взаимоотношения Турции и Германии.

турция европа вхождение германия общественность

1. История отношений

1.1 Путь в Европу через Германию

Сближение Турции и Европы началось еще в период Османской империи. После образования Турецкой Республики линия на европеизацию страны была продолжена и усилена.

Продвижение Турции в ЕС прошло несколько разных стадий. Первую заявку на ассоциированное членство в Европейском экономическом сообществе (ЕЭС) ранее многих других европейских стран Турция подала еще 31 июля 1959 г. правительством Мендереса, буквально через год после основания данной организации. Однако же она была "забыта" Комитетом национального единства, возглавившим страну после переворота 27 мая 1960 г., но подана вновь при правительстве Иненю в 1961 и 1962 гг. Последовавшие переговоры привели к подписанию в Анкаре 12 сентября 1963 г. Договора об ассоциации, вступившего в силу с 1 декабря 1964 года. Это событие положило начало структурированному процессу движения Турции к интеграции в ведущую европейскую экономическую группировку, а сам Анкарский договор стал основополагающим, базовым документом турецко-европейского сотрудничества.

Экономическая цель ассоциации Турции с ЕЭС состояла, как декларировалось, в "создании постоянно укрепляющихся отношений между народом Турции и народами, объединенными в ЕЭС", и "ликвидации разрыва, существующего между турецкой экономикой и экономикой стран - членов Сообщества". Важной особенностью данного договора, на которую часто обращают внимание в Турции, является то, что в его статье 28 было предусмотрено получение Турцией статуса полноправного члена Сообщества в течение срока осуществления договора.

Отношения между Турцией и Европой всегда колебались между включенностью и исключенностью. Религиозные различия играли свою роль всегда, но это не мешало туркам нанимать на государственную службу византийских князей и венецианских вельмож. В начальный период султаната его правители притязали на мантию Византии и видели свои земли как Новый Рим, возникающую мировую империю. Теми же стремлениями характеризовалась и позиция Европы; и только после XVI века, и особенно в период Реформации, турки стали восприниматься как постоянно присутствующий «другой».

В европейское сознание постепенно проникало представление о том, что турки держат под ярмом христиан и те должны быть освобождены. После этого единственным типом отношений с турками могла быть только сегрегация и изоляция, даже если соображения целесообразности требовали временных компромиссов. Хотя XIX век дал примеры более «реалистического» отношения к Турции со стороны великих держав, определяющим в том, как европейцы понимали ее, оставались исключение и более-менее постоянная готовность к войне. Все это не представляло проблемы в изолированной Империи, но в середине XIX столетия реформистская бюрократия разработала модернизационный проект. Именно в этот момент столкновение с Европой -- символом модернизации -- стало представлять собой проблему. Турецкая элита почувствовала необходимость испытания по европейской мерке -- стремление, продолжавшее существовать и в период республики. Несмотря на постоянные напоминания массам, что их славное прошлое не хуже европейского, плохо скрытое переживание элитой своих недостатков передалось простым людям и стало разделяться ими. При таком положении вещей мнение Европы приобрело непропорционально большое значение. Положительного отклика добивались не только от государственных деятелей, но и от обычных путешественников и старлеток. Каждый футбольный матч становился испытанием национального достоинства, а каждое проявление неуважения -- поводом для обиды. Турецкая идентичность оказалась сложным образом связанной с этой постоянной проверкой «европейским жюри».

Только когда влияние элиты на национальную душу ослабло, личность стала развиваться, соединяя такие части, как этническое многообразие и религиозные чувства, в качестве аутентичных компонент современной идентичности. Вместо того, чтобы смотреть на себя через европейские очки, турки стали постепенно приобретать доверие к собственной истории и действительности. По мере того, как эти измерения выходили из-под спуда, моральная потребность в одобрении со стороны Европы убывала. Но на повестке дня появилась другая потребность. Когда в 1970-х годах произошел крах политики развития, Турция вступила в длительный период бесцельного блуждания.

Экономическое продвижение застопорилось, политические реформы оставались далекой целью, коррупция усиливалась. Политики оказались ни к чему не способны; ряд наивных попыток создания альянсов -- с государствами Среднего Востока, с соседями по Черному морю, с тюркской цивилизацией -- кончились разочарованием. Не было лидера, способного указать направление движения: правилом стало мелкое политиканство, когда одни и те же фигуры бесконечно тасовались в разнообразных правительственных коалициях партий, обслуживающих чьи-то интересы. В этой ситуации перспектива вступления в Европейский Союз возникла как единственный проект, способный получить массовую поддержку. Вот почему отношения с Европой опять вышли на передний план общественного внимания.

1.2. Нужна ли Германии Турция в ЕС

Переговоры по присоединению Турции к ЕС, в последнее десятилетие являвшиеся для страны важнейшим стимулом к модернизации и реформированию, в 2009 г. практически зашли в тупик и оказались на грани свертывания. Это вызвано как особым подходом к Турции со стороны ЕС, так и резким замедлением после 2004 г. процесса демократизации турецкого общества. Продвижение этого государства к членству в Евросоюзе оказалось мало похожим на путь, пройденный другими кандидатами. Помимо стандартных требований ЕС к стране-кандидату здесь поднимаются цивилизационные вопросы, связанные с принадлежностью Турции к миру ислама, звучат сомнения в правомерности её отнесения к семье европейских стран, Германия и Франция предлагают альтернативную модель отношений - «привилегированное партнёрство», наконец, не остаётся забытой и застарелая тупиковая ситуация вокруг кипрского урегулирования.

С обретением статуса страны-кандидата отношения с ЕС получили и новое политическое измерение. Двусторонние контакты стали более систематическими и приобрели больший динамизм. Перед Турцией появилась перспектива войти в объединённую Европу. Это само по себе стало двигателем внутренних преобразований в стране. Одновременно, в отличие от времен холодной войны, ЕС начал гораздо больше интересоваться качеством турецкой демократии и ее «заслугами» в области прав человека. В центре диалога Анкары и Брюсселя оказалась сама природа турецкого политического режима.

В ноябре 2000 г. Еврокомиссия подготовила для Турции «Документ о партнёрстве на время процесса вхождения», принятый 8 марта 2001 г. Это была своего рода «дорожная карта» присоединения Турции к ЕС, представлявшая собой подробную разработку кратко- и среднесрочных реформ, которые должны быть проведены в стране. В ответ, в соответствии с рекомендациями Брюсселя, Анкара уже 19 марта 2001 г. обнародовала «Общую стратегию Национальной программы». Коалиционное правительство Бюлента Эджевита подготовило три пакета важных конституционных реформ - «Пакеты мер по адаптации» (первый был принят в октябре 2001 г., второй - в марте 2002 г., а третий - в августе 2002 г.) - и подвергло серьёзному пересмотру Гражданский кодекс.

В декабре 2001 г. ЕС принял первый рамочный документ, устанавливавший принципы выделения Турции финансовой помощи. С 2002 г. в государствах ЕС началась серьёзная политическая дискуссия на тему возможного открытия переговоров с Анкарой о присоединении. Дискуссия приобрела особую интенсивность после того, как 3 ноября 2002 г. на парламентских выборах в Турции победу с ошеломляющим результатом в 35,7% голосов одержала умеренно исламистская Партия справедливости и развития (ПСР), получившая две трети мест в меджлисе и впервые за десять лет создавшая однопартийное правительство. Но как ни парадоксально, крупный прорыв в отношениях Турции и ЕС произошёл именно после этого события, в конце 2002 г.

Еще в ходе предвыборной кампании 2002 г. ПСР создавала образ уверенной в своих силах реформистской партии, обещающей в рамках интеграции с ЕС устранить препятствия на пути полной демократизации в Турции. В противоположность коалиционному кабинету Б. Эджевита, правительство ПСР обладало мощным политическим ресурсом, было способно проводить твёрдый курс и не зависело от межпартийных компромиссов. Линия на присоединение к ЕС в то время завоевывала всё большее число сторонников в турецком обществе, и ПСР чутко уловила эту тенденцию. Кабинету ПСР также очень повезло с тем, что он унаследовал плоды экономических реформ и пакета мер, разработанных в 2001 г. министром экономики в правительстве Б. Эджевита Кемалем Дервишем. Эти меры радикально реструктурировали экономику Турции, и их позитивные результаты оказались благоприятны для имиджа правительства ПСР.

Первоначальные опасения европейских политиков по поводу возможной геополитической переориентации Турции были скоро забыты. Уже в одном из своих первых заявлений лидер ПСР Реджеп Эрдоган подчеркнул, что вступление в ЕС будет для нового правительства приоритетом [4]. Ещё до официального формирования правительства Р. Эрдоган совершил серию блиц-визитов по столицам стран ЕС, где обсуждал отношения между ЕС и Турцией с такими европейскими лидерами, как Костас Симитис и Йоргос Папандреу, Хосе Аснар, Герхард Шредер и Йошка Фишер, Тони Блэр и Джек Стро [5].

Меньше чем за два месяца, с декабря по январь, меджлисом были приняты и вступили в силу Четвёртый и Пятый пакеты мер по адаптации. С подобной авральной деятельностью исполнительной и законодательной власти современная Турция прежде не была знакома. Спешка объяснялась желанием как можно скорее добиться от ЕС определения даты начала переговоров о присоединении. Как отмечает директор Французского института международных отношений Тьерри де Монбриаль, «с тех пор ПСР делает все возможное, чтобы её считали партией «мусульманской демократии» (по аналогии с «христианской демократией»). К большому удивлению многочисленных наблюдателей, новое правительство Турции ускорило проведение реформ (подрывая тем самым позиции Народно-республиканской партии, хранящей верность заветам Ататюрка) и спокойно принимает группы инспекторов Европейской комиссии…» [6].

Тем не менее на саммите в Копенгагене 12 - 13 декабря 2002 г. государства-члены ЕС, напомнив что «ЕС поощряет Турцию к энергичному продвижению процесса реформ», вновь отложили решение вопроса об объявлении даты начала переговоров на два года. Как пишет аналитик Али Усуль (отражая взгляды, господствующие в среде турецкой элиты), «кандидатура Турции в ЕС всегда была окружена многочисленными трудностями и проблемами.

В корне этих проблем лежит известное нежелание ЕС взять на себя обязательства по вопросу членства Турции в ЕС, по всей вероятности, из-за уникального культурного и политического состава Турции, её размеров и нестабильности географического региона, в котором она расположена и с которым граничит» [8].

Ожидания Турции стали казаться близкими к исполнению спустя два года. «Европейская комиссия считает, что Турция в достаточной степени отвечает политическим критериям, и рекомендует начать переговоры о приёме её в Европейский союз», - такие слова произнес 6 октября 2004 г. в Европейском парламенте председатель Европейской комиссии Романо Проди.

Депутаты Европарламента призвали руководство ЕС начать переговоры с Турцией о вступлении. Турции было рекомендовано продолжать политические реформы, укреплять законодательную власть за счет ослабления политической роли Совета национальной безопасности и армии, признать Республику Кипр, улучшить отношения с Арменией и привести в соответствие с европейским законодательством правовое положение национальных и религиозных меньшинств, включая их право на информацию и получение образования на родном языке.

В самой Турции решение открыть переговоры о её присоединении к ЕС было расценено как «историческое» и как «главный поворотный момент». Но уже в ходе саммита развернулись жаркие дебаты между лидерами ЕС и турецкой делегацией по поводу условий начала переговоров. Вновь назначенный государственный министр Турции Эгемен Багыш, ответственный за переговоры с ЕС, вспоминает, что турецкая делегация даже покинула зал, где проходило заседание, но затем премьер-министр Нидерландов Ян Петер Балкененде убедил её вернуться [13]. Резкую негативную реакцию Турции вызвал ряд поставленных ей предварительных условий. Так, страна была вынуждена подписать протокол, адаптирующий Анкарский базовый договор об ассоциации с ЕС, заключённый ещё в 1963 г., с учетом вступления в ЕС десяти стран, включая Республику Кипр. Евросоюз трактовал это как первый шаг к формальному признанию Турцией Республики Кипр, но турецкие участники переговоров во главе с премьер-министром Р. Эрдоганом с этим не соглашались и, по оценке министра иностранных дел Люксембурга Ж. Ассельборна, вели себя в этом вопросе агрессивно и недопустимо, «как торговцы коврами».

Ещё в 1999 г. на саммите в Хельсинки Европейский совет, признав за Турцией статус страны-кандидата, объявил, что её следует рассматривать, как и любую другую страну-кандидата. Поэтому в самой Турции ожидали, что продолжительность переговорного процесса и его результаты будут зависеть в первую очередь от выполнения копенгагенских критериев, принятия корпуса законодательства ЕС и других объявленных условий вступления. Многочисленные сторонники вступления в ЕС были полны оптимизма.

Однако очень скоро наступило разочарование. Европейское единство и единомыслие, продемонстрированные на Брюссельском саммите, оказались вынужденными и мнимыми. Противники членства Турции замолчали лишь на время. Если премьер-министр Польши расценил принятие Турции как открывающее «фантастические возможности для экономики», то бывший президент Франции Валери Жискар д'Эстен заявил, что «выступает против членства Турции, поскольку у неё другая культура, другой подход, другой образ жизни».

Ряд европейских лидеров (среди которых были руководители Германии, Франции, Австрии) выступили с заявлениями, где давалась иная интерпретация уже согласованных договорённостей. В общественном мнении сомнения в обоснованности процесса присоединения Турции к ЕС превратились в своего рода отдушину, через которую выходили массовая озабоченность иммиграцией, беспокойство за рабочие места, страхи в отношении ислама и общая неудовлетворённость ситуацией в ЕС. Некоторые политики высказывали мнение, что Турция является по существу неевропейской страной. Поэтому, даже если она выполнит все условия, её всё равно нельзя принимать, ибо в противном случае Евросоюз окажется затопленным турецкими мигрантами и станет неуправляемым.

Застой в переговорах, возникший в декабре 2006 г. в связи с решением Европейского совета об их «замораживании», негативно сказался на проведении реформ в Турции, последовавших после признания за ней статуса страны-кандидата.

2000-2005 гг. стали для Турции «золотым веком» реформ, по масштабу сопоставимых с началом модернизации и принятием европейского законодательства в 1920-х годах при Кемале Ататюрке. Как пишет Али Усуль, «после того как ПСР сформировала правительство, активизация усилий по гармонизации с ЕС оказалась непосредственным приоритетом для руководства ПСР во внешней и во внутренней политике». Фактор Евросоюза играет исключительно важную роль во внутренних преобразованиях и обеспечивает руководство правящей ПСР аргументами для их оправдания. Чтобы соответствовать копенгагенским критериям, было принято девять пакетов законодательных реформ - «мер по адаптации». Эти изменения привели к переписыванию одной трети статей Конституции, принятию международного законодательства по правам человека, отмене смертной казни, улучшению положения с правами женщин, введению новых гарантий против применения пыток и реформированию пенитенциарной системы. Новые законы существенно смягчают прежние драконовские ограничения свободы слова, ассоциаций и СМИ. Более прозрачные военные бюджеты, уменьшение полномочий Совета национальной безопасности (СНБ) и упразднение судов государственной безопасности свидетельствуют о дальнейшем сокращении прежде доминирующей роли армии в государстве.

Ощущение, что Турция является теперь частью реального европейского проекта, дает ей уверенность в себе, смягчает турецко-курдский конфликт, способствует более открытым дебатам по армянскому вопросу. Доверие к новому курсу подкреплялось 7-процентным экономическим ростом на протяжении 6 лет и беспрецедентным притоком иностранных инвестиций. Партнёрство с ЕС подтолкнуло Анкару внести крупный вклад в международные миротворческие миссии и сделать шаги к урегулированию замороженного конфликта на острове Кипр.

Особое место занимает вопрос о чрезмерной роли армии в политической жизни Турции. Хотя армия демонстрирует признаки постепенного ухода из политики, особенно после того, как на парламентских выборах в июле 2007 г., всего лишь три месяца спустя после угроз Генштаба в адрес правительства, 47% турок проголосовало за ПСР, до её полного отказа от вмешательства в политику ещё далеко. Следует, в частности, покончить с практикой пространных высказываний и публичных заявлений высших офицеров и особенно начальника Генштаба на политические темы, - получая широкое освещение в СМИ, эти высказывания также являются инструментом влияния на политический процесс.

Во второй половине 2008 г., в условиях начинавшегося мирового экономического кризиса, руководство ПСР осознало необходимость покончить с «усталостью от реформ» и предпринять энергичные меры. Требовалось придать новый импульс переговорам с ЕС, устранить препятствия на их пути, вселить оптимизм в сердца сторонников европейского выбора Турции и повысить градус общественного доверия к правящему режиму.

Внутри страны, в частности, в конце декабря 2008 г. была принята «Новая национальная программа гармонизации с ЕС», предусматривающая серьёзные реформы в различных сферах турецкого законодательства, включая предоставление возможности парламентского представительства малочисленным политическим партиям. В январе 2009 г. правительство открыло на государственном телевидении специальный канал с круглосуточным вещанием на курдском языке. Кроме того, началось серьёзное обсуждение вопроса о создании курдских факультетов в университетах. Предпринимаются новые меры для включения в систему религиозного образования и другие официальные сферы, наряду с суннитским исламом, исповедуемым большинством мусульман Турции, алевитского культа (алевиты -- самое крупное религиозное меньшинство в Турции: по разным оценкам их насчитывается от 10 до 14 млн -- это примерно 20% населения - прим. ред.). В июле 2009 г. Турция сделала ещё один шаг в области расширения прав человека и сужения автономии армии, ограничив юрисдикцию военных судов принятием поправок к военно-процессуальному законодательству, наделяющих гражданские суды правом преследования военнослужащих за невоенные преступления.

В сфере внешней политики произошли кадровые замены в руководстве МИД, появилась отдельная структура, ответственная за переговоры с ЕС, Анкара выдвинула целый ряд внешнеполитических инициатив. В январе 2009 г. был учрежден пост ответственного за переговоры с ЕС в ранге государственного министра, на который был назначен Эгемен Багыш, в прошлом - вице-председатель ПСР, занимавшийся отношениями с США и уже имевший опыт участия в переговорном процессе с Евросоюзом (он входил в состав турецкой делегации на Брюссельском саммите ЕС в декабре 2004 г.). Багыш зарекомендовал себя как крупный специалист, хорошо знакомый со всеми тонкостями вопроса, и как напористый, энергичный политик. Усилия по присоединению к Евросоюзу как бы получили второе дыхание. В январе 2009 г., впервые за четыре года, премьер-министр Турции нанес визит в Брюссель, а затем и президент страны (А. Гюль) впервые за всю историю посетил штаб-квартиру ЕС.

Для переговорного процесса настал критический этап. События 2009 г. показали, что каждая из сторон ждёт уступок от другой. Как пишет авторитетный турецкий журналист М. Али Биранд, «2009 год был годом больших надежд…. Мы находились в состоянии возбуждения…Однако Меркель и Саркози, постоянно твердя о «привилегированном партнёрстве» вместо полного членства, добились своего, расхолодив Анкару. Кстати, нам не следует полностью винить ЕС за подобное поведение. Позиция ЕС убила возбуждение среди турецких масс, но Турция также несет ответственность за это. Самым важным фактором стали действия правительства ПСР в области экономики и политики, вызвавшие отчуждение со стороны Евросоюза. Экономический и финансовый кризис сократил ресурсы страны. Администрация не хотела забирать ресурсы из государственного или частного секторов на реформы, необходимые для соответствия стандартам ЕС. В такой трудный период, тем более не имея видимой перспективы полного членства, правительство не захотело тратить какие-либо деньги ради ЕС... 2009 г. был плохим для отношений между Турцией и ЕС. Де-факто переговоры зашли в тупик. Нынешняя ситуация не внушает оптимизма …».

На сегодняшний день главной проблемой является неурегулированность кипрского вопроса. Это в очередной раз подтвердила А. Меркель в ходе своего визита в Турцию 29-30 марта 2010 г., назвав ситуацию с Кипром основным препятствием к членству в Евросоюзе. Однако для Турции возможность пойти на односторонние уступки и полностью капитулировать на условиях ЕС исключена. Слишком чувствительным является этот вопрос с точки зрения как безопасности, так и, особенно, национальной гордости и престижа.

Настойчивые попытки Германии и Франции решить вопрос в туманном формате «привилегированного партнёрства» могут быть объяснены и серьёзным финансовым бременем, которое ляжет на ЕС в случае приема Турции, и страхом перед турецкой иммиграцией, но в первую очередь - причинами политическими. Париж и Берлин не хотят изменения расстановки сил внутри ЕС и ослабления позиций ФРГ и Франции в органах, определяющих политику и вырабатывающих стратегический курс ЕС. Суть «привилегированного партнёрства» в том, что Турция должна сотрудничать с Европой в вопросах торговли, иммиграции и энергоснабжения, но в то же время её по-прежнему не следует допускать к европейским механизмам принятия решений.

Тем не менее отношения между ЕС и Турцией принимают все более реальный политический характер. Вот одно из свидетельств: лица, осуществляющие турецкую внешнюю политику, включая министра иностранных дел Ахмеда Давутоглу, начинают считать, что конфликтные ситуации 2008 года на Среднем Востоке и Кавказе, как и активная политика России, сделали Турцию геополитически более важной для всеобъемлющей европейской безопасности и обеспечили ее новыми «козырными картами», которые она может использовать в ходе переговоров. Поэтому аргументация турецких правящих элит в отношениях между ЕС и Турцией начала сдвигаться из плоскости нормативной логики в сферу геостратегических расчётов. Этот сдвиг, конечно, не означает, что критерии демократической консолидации и улучшения положения с правами человека потеряли значение, но доминировать начали реальные вопросы «большой политики».

Вот как высказался об этом в одном их своих интервью Э. Багыш: «Десять лет назад наша экономика была 27-й в мире - теперь мы находимся на 16-м месте. Мы можем стать одной из наиболее экономически развитых и благополучных стран мира, даже не становясь членом ЕС. Поэтому членство в ЕС - очень важный якорь, но не единственный выбор для нас. Турция согласится только на полное членство. Не больше и не меньше. Европа не представляет для нас единственно возможный выбор. Мы очень терпеливая нация, но я не думаю, что мы сможем ждать ещё 45 лет».

На первом этапе Турция не предоставляла странам ЕЭС никаких торговых преференций. На втором этапе, осуществление которого началось после подписания 23 ноября 1970 года Дополнительного протокола и Конвенции об ассоциации, вступившей в силу с 1 января 1973 года, начались поэтапное снижение пошлин, налогов и сборов, отмена ограничений в отношении товаров из ЕЭС. Кроме того, Турция в течение 22 лет, на которые был рассчитан этот этап, должна была адаптироваться к сельскохозяйственной политике ЕЭС и принять Единый внешний тариф, а ЕЭС - поэтапно снять тарифы и ограничения на турецкий промышленный импорт и установить преференции на импорт 90% сельскохозяйственного импорта из Турции.

На третьем этапе предусматривались завершение создания таможенного союза, принятие регламентов миграции турецкой рабочей силы и капитала. Реализация всех предусмотренных Конвенцией мер планировалась к 1995 году. Турция сумела реализовать все мероприятия, предусмотренные вышеупомянутыми документами, и с 1 января 1996 года Соглашение о режиме таможенного союза по торговле промышленными товарами вступило в силу.

При этом заявка на полноправное членство в ЕС была официально подана еще в 1987 году. Однако этот шаг фактически остался без последствий. Более того, Турция так и не получила от Евросоюза финансовой помощи в объеме 3,2 млрд долл. на реструктуризацию (предоставление помощи было блокировано Грецией).

Таким образом, отношения Турции и ЕС складывались весьма непросто. С одной стороны, ЕС был заинтересован в интеграции Турции. Со стратегической точки зрения, Турцию как восточный форпост НАТО и единственную светскую страну мусульманского мира было необходимо удерживать в рамках западноевропейских структур. С другой, она не соответствовала целому ряду требований как экономического, так и политического характера, предъявляемых Евросоюзом к своим членам.

Внутриполитическое положение Турции отличалось нестабильностью, особенно в 70-е годы, когда страну захлестнул массовый террор как со стороны ультраправых, так и со стороны ультралевых организаций. Однако военный переворот 1980 года позволил обуздать и правых, и левых, а начатые правительством Тургута Озала экономические реформы в промышленности, финансах, сельском хозяйстве дали возможность демонополизировать и приватизировать значительную часть государственного сектора, отличавшегося крайней неэффективностью, произвести революцию в сельском хозяйстве, поставив его на капиталистические рельсы. Реализация новой экономической программы Т. Озала позволила начать необратимый процесс перевода турецкой экономики на рыночные условия.

Вместе с тем и на нынешнем этапе вступления Турции в ЕС сохраняются серьезные препятствия. Условно их можно разделить на две группы: проблемы внутри Турции и за ее пределами.

К внутренним проблемам следует отнести недостаточный, по меркам ЕС, уровень экономического развития. Турецкая экономика все еще отстает от стран ЕС, и уровень ее развития только приближается к испанскому или португальскому. Если в крупных городах турецкого Запада -- Стамбуле, Анкаре, Измире и некоторых других -- развиваются современное промышленное производство и сфера услуг, а на юге страны функционируют современные туристические центры, то огромные восточные районы все еще далеки от уровня западного побережья, а в общественных отношениях здесь сохранились пережитки патриархального и феодального укладов.

Существенным фактором, препятствующим вступлению в ЕС, остаются некоторые неблагоприятные финансово-экономические показатели страны. Структура турецкого экспорта, на первый взгляд изменившаяся в пользу увеличения экспорта готовой продукции, базируется на трудозатратной продукции легкой промышленности, по ряду позиций более близкой к «традиционному экспорту», а сохраняющийся дефицит новых технологий в турецкой промышленности не позволяет в необходимом объеме интенсифицировать производственные процессы.

Несмотря на определенные успехи в экономическом развитии, страна во многом зависит от сельскохозяйственного сектора, половина ее жителей проживают в деревне и связаны с сельскохозяйственным производством. При этом, хотя 47% рабочей силы и приходится на аграрный сектор, он производил в первой половине 90-х годов только 14% ВВП. Сравнение же основных показателей сельскохозяйственных отраслей также не в пользу Турции. Так, член Европейской комиссии по сельскому хозяйству Франц Фишлер высказался против приема Турции в ЕС. В качестве аргумента на заседании комиссии он привел следующие факты. Внутренние цены на зерно в Турции на треть выше, чем в ЕС. Турецкие фитосанитарные и ветеринарные нормы не соответствуют европейским. В Турции, указал он, существует также огромная проблема развития сельских районов, которую нужно решать. По подсчетам экспертов ЕС, потенциальные издержки включения турецкого агрокомплекса в рамки европейских стандартов составят 11,3 млрд евро. Это больше, чем потребуется для интеграции в ЕС сельского хозяйства десяти стран, вступивших в ЕС в мае 2004 года.

Сохраняются различия и в финансовой сфере. «В течение почти всего периода 90-х годов прошлого века инфляция оставалась на уровне от 49% (1991 г.) до 149,6% (1994 г.), опустившись лишь к началу третьего тысячелетия. Такой уровень инфляции не позволял делать стабильные крупные капиталовложения в турецкую промышленность. В ЕС средний уровень роста цен в середине 90-х годов составлял 2,6% в год».

После очередного экономического кризиса 2000-2001 гг. существенное снижение инфляции (до 9,5%) было достигнуто лишь к октябрю 2004 года. К этому времени золотовалютные резервы страны выросли до 53 млрд долл., улучшилось и экономическое положение в целом. Это позволило турецкому правительству ввести в обращение с 1 января 2005 года новую турецкую лиру.

Тем не менее в последнем докладе ОЭСР (осень 2004 г.) отмечается, что турецкое правительство столкнулось с рядом препятствий в решении вопросов развития экономики. Среди них низкое доверие к перспективам макроэкономической и политической стабильности наряду с высоким дефицитом бюджета и большим внешним и внутренним долгом привели к высокому ссудному проценту и инфляции. Недостатки в секторе общественных служб и управления подорвали эффективность и качество его работы. Было также указано на переход значительной части бизнеса «в тень» из-за неблагоприятного делового климата. Это привело к увеличению налогового бремени на фирмы и работников «белого» сектора экономики.

В докладе была подвергнута критике идея перевода ряда бюджетных расходов в муниципалитеты и провинции, так как это неизбежно приведет к падению эффективности использования средств и их распылению. Рекомендовано «улучшить условия существования бизнеса, около 50% которого остается в тени, что снижает налоговую базу государства».

Все эти проблемы сформировали сегодня главный фактор сомнения - способен ли ЕС впитать финансово и политически такую огромную мусульманскую нацию. Критики утверждают, что нынешний бюджет ЕС в 100 млрд евро не справится с нуждами столь многочисленного и сравнительно небогатого народа. Именно поэтому в ЕС все чаще звучат предложения заменить членство Турции в организации на так называемое привилегированное партнерство, с чем Анкара категорически несогласна.

Определенными препятствиями на пути к интеграции с ЕС является нерешенность и ряда внешнеполитических проблем, таких как кипрская, сохраняющиеся турецко-греческие разногласия, неурегулированность турецко-армянских отношений, прежде всего по позиции трагических событий 1915-1923 годов, курдский вопрос.

В качестве примера серьезности этих препятствий приведем динамику развития событий последнего года, касающихся курдского вопроса. Как известно, 1 июня 2004 года было прекращено объявленное Рабочей партией Курдистана (РПК) перемирие. После этого количество жертв в результате террористических акций возросло в пять раз и достигло на сегодняшний день 100 человек убитыми и более 230 ранеными. С каждым днем увеличивается число боевиков, которые проникают на турецкую территорию из Северного Ирака. Много жертв среди мирного населения, представители которого подрываются на минах, установленных боевиками на дорогах. Боевики развернули на юго-востоке «рельсовую войну», в результате которой осуществляются подрывы пассажирских и грузовых поездов военного назначения. Меры по содействию Анкаре в пресечении их деятельности в Северном Ираке, обещанные Вашингтоном, так и не были приняты.

С целью нейтрализовать деятельность террористических групп в этом районе в мае 2005 года турецкие вооруженные силы начали широкомасштабную операцию, в результате которой уничтожены более 100 боевиков и погибли около 40 военнослужащих.

Очень сильны позиции противников вступления Турции в ЕС и среди сторонников Партии националистического действия (ПНД), которая классифицируется как одна из самых массовых и организованных политических организаций в стране. ПНД на предстоящих парламентских выборах может войти в парламент и принять непосредственное участие в формировании правительства, а это значит, что партия будет оказывать непосредственное влияние и на политику страны в отношении ЕС, в частности, на переговорный процесс по вопросу членства Турции в этой организации. А ведь партия придерживается крайне жесткой и бескомпромиссной позиции по вопросам курдского и кипрского урегулирования.

Из внешних факторов, препятствующих вступлению мусульманской Турции в христианский союз, выделим также страх европейцев перед исламом. При этом необходимо подчеркнуть, что эта боязнь неизмеримо выросла после трагических событий 11 сентября 2001 года. Жители Европы опасаются к тому же, что неравномерное экономическое развитие и свободный оборот товаров, услуг, капиталов и рабочей силы в совокупности окажут негативное воздействие на экономику их стран. Эксперты из Лондонской школы экономики подсчитали, в частности, что в первые годы после принятия Турции придется тратить до 11 процентов союзного бюджета в целях адаптации турецкой экономики и общества к принятым в ЕС стандартам. В их докладе утверждается, что Турция - это страна с большим и быстро растущим населением, уже сегодня превышающим 70 млн человек, что позволит ей получить самое большое представительство в Европейском парламенте. Кроме того, крупномасштабная иммиграция турок в страны ЕС после присоединения, считают противники членства Турции в ЕС, будет способствовать как возникновению серьезных проблем на европейском рынке труда, так и существенному изменению этнического баланса в ряде стран - членов ЕС.

В настоящий момент проект Евроконституции ратифицировали восемь стран. Литва, Венгрия, Словения, Греция, Австрия, Италия и Германия приняли его путем парламентского голосования, а Испания - в ходе референдума. После провала проекта Основного закона ЕС на референдумах во Франции и Нидерландах более половины оставшихся членов Евросоюза сохраняют намерение вынести Конституцию на всенародное голосование.

Такая перспектива говорит о том, что процесс расширения ЕС действительно может быть временно прекращен после вступления в союз в 2007 году Румынии и Болгарии.

В качестве предварительного условия для начала переговоров о вступлении в ЕС Турция приняла шесть законодательных актов, которые укрепляют права человека и принципы правового государства, приближают страну к европейским стандартам. Однако сегодня ЕС настаивает, по словам своего пресс-секретаря Кристины Наги, уже на том, что законы должны не только быть приняты, но и выполняться на практике. Контроль практического воплощения в жизнь принятых законов предусматривает проведение регулярных открытых проверок на местах.

Наряду с этим Анкара целенаправленно работает над решением внешнеполитических вопросов. Турецкая община Кипра сказала «да» плану генерального секретаря ООН по объединению острова. Анкара предприняла ряд существенных шагов и по урегулированию своих отношений с Грецией и Арменией. В мае 2004 года турецкий премьер впервые за последние десять лет с официальным визитом посетил Грецию по приглашению премьер-министра страны. За последние четыре года в результате переговоров в Анкаре и Афинах было подписано девять двусторонних соглашений о сотрудничестве в области туризма, охраны окружающей среды, поощрения и охраны взаимных капиталовложений, совместной борьбы против терроризма, организованной преступности и контрабанды наркотиков.

Показательным является тот факт, что тогда впервые в истории турецко-греческих отношений совместное заявление сделали лидеры лоббистских организаций двух стран в США, которые оказывают существенное влияние на общую атмосферу турецко-греческих отношений. Они приветствовали результаты переговоров Турции и Греции на различных уровнях, назвав их фундаментом мирных отношений двух стран, важным вкладом в укрепление стабильности и безопасности в Восточном Средиземноморье. Процесс потепления в двусторонних отношениях 3 июля 2005 года был отмечен еще одним заявлением. В ходе торжественных мероприятий, посвященных закладке газопровода, который свяжет Турцию и Грецию, было объявлено о предстоящем визите главы греческого правительства в Турцию. Это будет первый визит за последние 45 лет.

Влиятельную группу сторонников вступления Турции в ЕС составляют также транснациональные компании, которые заинтересованы в стабильных поставках энергоресурсов, прежде всего нефти и газа. Турция же после ввода в эксплуатацию «Голубого потока» и трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан, а также в результате весомого участия в других региональных проектах становится важнейшей транзитной страной для их поставок в страны региона, Европу и США. Значимым для Анкары, по мнению турецких экспертов, является и то, что с 1 июля председательство в ЕС перешло от Люксембурга к Англии, которая поддерживает Турцию по ряду аспектов процесса ее вступления в союз.

В этой связи, думается, важным является вопрос о позиции России по вопросу вступления Турции в ЕС. По мнению российских экспертов, Москва поддерживает это стремление Анкары. Так, президент Торгово-промышленной палаты России Евгений Примаков в ходе учредительного заседания российско-турецкого Делового совета в конце октября 2004 года отметил, что Москва и Анкара сделают все возможное, чтобы, учитывая предыдущий опыт расширения ЕС, заранее обойти все «острые углы» в двусторонних отношениях в случае вступления Турции в эту организацию. Кроме того, он добавил, что «хотя это дело Турции и Евросоюза, но если это будет осуществлено, то все друзья Анкары будут рады». Такую позицию разделяет и известный тюрколог, доктор исторических наук, профессор, директор Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова Михаил Мейер. Он уверен, что Москве даже выгодно присоединение Анкары к ЕС, так как партнерство в треугольнике Россия - Турция - ЕС, по мнению ученого, неизбежно.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что вступление Турции в ЕС является одним из ключевых вопросов, стоящих на геополитической повестке дня грядущих десятилетий. К выбору путей его решения все заинтересованные страны и международные организации должны подойти очень ответственно. Ведь от этого зависит, сможет ли Турция стать моделью демократических преобразований для всего мусульманского мира, своеобразным мостом между двумя мировыми цивилизациями, ключом к налаживанию и укреплению их мирного сосуществования и сотрудничества.

2. Реакция на книгу «Германия-Самоликвидация», автора Тило Заррацина

31 августа прошлого 2010 года в Германии разгорелся громкий политический скандал. Тило Сарацин - член правления Бундесбанка, влиятельное лицо в социал-демократической партии - в понедельник презентовал в Берлине свою книгу «Германия - самоликвидация» («Deutschland schafft sich ab»). В книге автор приводит и конкретизирует с привлечением статистических данных свои неоднократно озвученные идеи о губительности демографической, социальной, миграционной и образовательной политики, на протяжении многих лет проводимой либеральными властями Германии. Общий вывод таков, что при сохранении динамики существующих процессов население ФРГ не только сократится до минимума, но станет качественно хуже. Так, нетто-коэффициент рождаемости (сколько дочерей приходится на каждую женщину) в Германии в настоящее время составляет 0,7. Это означает, что поколение внуков будет численно вполовину меньше поколения дедов. Ежегодная рождаемость в Германии сократилась с 1,3 миллиона с шестидесятых годов до 650 тысяч в 2009 году. Если так будет продолжаться, через 50 лет рождаемость упадет до 200-250 тысяч в год. При этом только половина новорожденных из этого числа будет потомками немцев, живших в середине 60-х годов XX века. Сарацин отмечает, что на протяжении последних 45 лет рассуждать о демографическом кризисе считалось неприличным, и лишь когда поколение молодых бунтарей 60-х состарилось и обеспокоилось своими пенсиями, мало-помалу положение изменилось и об этом стало можно говорить. Однако, по мнению Тило Саррацина, это произошло с опозданием лет на 40. При этом в Германии продолжают замалчивать существующие сложности, прикрываясь политкорректностью. Кстати, выводы Тило Сарацина полностью подтверждаются официальными цифрами: согласно данным Федерального статистического ведомства за 2009 год, в Германии проживает 82 млн. человек, из которых 15,5 млн. - не немцы.

30 августа президиум СДПГ принял решение исключить его из партии. Правление Бундесбанка подвергло жесткой критике члена правления Саррацина, однако отказалось сообщить президенту ФРГ о его отставке. Как результат - книга бьет все рекорды продаж.

Вполне стандартной оказалась реакция либералов. Прежде всего со стороны немецких политиков и бизнесменов турецкого происхождения. Один из лидеров «Зеленых» Джем Эздемир заявил, что если бы он позволил себе сказать что-то подобное и столь значительно навредил бы своим товарищам, то уже давно был бы вынужден уйти из партии. Крупный турецкий бизнесмен Вураль Эгер заявил, что слова Сарацина о турках являются «дикостью и пошлостью». «Это слова ультраправого экстремиста, а не социал-демократа», - добавил он. Скандал докатился до Турции: вице-президент турецкого центрального банка Ибрагим Турхан в интервью газете «Sabah» заявил, что «Аллах мог бы дать Сарацину побольше ума». Ряд собственно немецких политиков, бизнесменов и общественных деятелей также негативно отнеслись к книге Сарацина. Министр труда Нижней Саксонии Филипп Резлер, сам имеющий вьетнамские корни, заявил, что вопрос с мигрантами, разумеется, приукрашивать не надо, но слова Тило Сарацина направляют дискуссию в неправильное русло. В полемику весьма резко вмешался генеральный секретарь Центрального совета евреев Германии Штефан Крамер, который заявил, что Сарацин действует в соответствии с идейными установками национал-социализма. Он поставил банкира в один ряд с Гитлером, Герингом и Геббельсом, заметив, что они были бы ему благодарны. Наконец, стало известно, что прокуратура начала предварительное расследование в отношении Тило Сарацина по факту разжигания межрасовой розни. Но и это в глазах коренного немецкого населения только добавляет ему популярности.

Однако либералы и правозащитники не учли, что их донельзя затасканные, набившие оскомину ярлыки давно уже не действуют. Немецкое информагентство DPA привело данные социологического опроса, согласно которым 51 процент опрошенных граждан Германии оказались согласны с утверждениями Тило Сарацина о том, что турецкие и арабские мигранты не хотят либо просто не способны интегрироваться в немецкое общество. Лишь 39 процентов заявили о своем несогласии. Больше всего несогласных оказалось среди сторонников «Зеленых», в то время как избиратели СДПГ, ХДС/ХСС, СвДП в пику политическим боссам в большинстве своем поддержали Сарацина.

Напомним, что 12 июня Тило Сарацин заявил об угрозе интеллектуальной деградации. «С простой статистической точки зрения высокий уровень рождаемости среди иммигрантов и низкий уровень образования среди них означает, что Германия становится тупее», - отметил он. Фактически, это скандальное заявление стало продолжением большого интервью на тему угрозы нелегальной миграции и исламизации Германии, которое Сарацин дал в октябре прошлого года. Поскольку данное интервью исходило от признанного эксперта в сфере экономики, уместно процитировать некоторые его фрагменты.

Интервью появилось 2 октября 2009 года в еженедельнике «Lettre International», номер которого был посвящен экономическому, социальному и культурному положению Берлина спустя 20 лет после объединения. Одна из главных мыслей, высказанных Сарацином, состояла в том, что при имеющейся динамике Берлину, как городу, грозит деградация, Большая часть турок и арабов, проживающих в Берлине, по словам Сарацина, не выполняют «никакой производственной функции, кроме торговли фруктами и овощами». Мелкие турецкие «забегаловки», в больших количествах появляющиеся на берлинских улицах, не могут стать основой для дальнейшего развития города. Ситуация осложняется тем, что турецкие и арабские иммигранты ничего не приносят городу не только в экономическом плане, но также и в социальном, потому что многие из них не желают, а порой просто неспособны в силу низкого образовательного уровня интегрироваться в немецкое общество. При этом, как отмечает Сарацин, уровень рождаемости у них значительно выше, чем у немцев.

«Турки завоевывают Германию точно так же, как косовские албанцы захватили Косово», - подчеркнул Сарацин.

Досталось и германским властям. Помимо сложностей, связанных с миграцией, еще одним больным вопросом Берлина Тило Сарацин назвал тот факт, что общественная и интеллектуальная жизнь пропитана леволиберальным духом 1968-го года, а политическая культура по большей части является «плебейской». Одним из главным препятствий успешного развития Берлина и главным источником его проблем Сарацин назвал резкое понижение интеллектуального уровня берлинцев, которые «от поколения к поколению становятся тупее».

В ответ представители турецкой общины Германии потребовали уволить Тило Сарацина из правления Бундесбанка за критические и оскорбительные заявления в адрес проживающих в ФРГ мигрантов. Федеральный представитель общины Кенан Колат направил директору Бундесбанка Акселю Веберу официальное письмо, в котором отметил, что высказывания Сарацина дискредитируют банк, немецкое общество и государство. А вот коренные немцы, особенно в свободных от либеральной цензуры интернет-блогах поддержали его, как «человека, открыто говорящего то, что думает».

Совершенно очевидно, что затронутая Тило Сарацином тема выходит далеко за рамки ситуации в Германии. И, возможно, правильнее было бы ее назвать «Европа самоликвидируется», в унисон со знаменитым трудом Освальда Шпенглера, мрачные пророчества которого сбываются на глазах. В тот самый день, когда в Берлине проходила презентация книги Сарацина, ливийский лидер Муамар Каддафи, находившийся с «визитом дружбы» в Италии заявил, что жителям европейских стран следует принять ислам.

Однако еще более поразительны проявления подобного либерального маразма во Франции. Так, 27 августа Управление верховного комиссара ООН по правам человека осудило действия французских властей в отношении цыган и призвало правительство страны приложить все усилия для их интеграции, вместо тог, чтобы высылать их в Восточную Европу. Правозащитники и леволиберальная оппозиция увидели в этом желание президента Николя Саркози укрепить собственную популярность. Ооновские эксперты по расовой дискриминации выразили обеспокоенность тем, что «некоторые из сотен высланных цыган не были должным образом проинформированы о своих правах и не были полностью согласны с решением властей» и призвали «искать долгосрочные решения для того, чтобы решить проблему цыган на основе полного уважения их прав».

При этом правозащитники как-то позабыли, что послужило причиной для решения президента о депортации. 19 июля в Гренобле цыгане-нелегалы устроили массовые беспорядки. Две ночи подряд жгли машины после того, как 27-летний цыган погиб в перестрелке, убегая от полицейских после ограбления казино.

За две ночи в городе сгорели десятки машин, были сожжены коммерческие заведения. Преступники нападали на полицию, набрасываясь на стражей порядка с камнями и бейсбольными битами, несколько раз в полицейских стреляли.

Проблемы, связанные с нелегальной иммиграцией, будоражат и США. 4 августа о необходимости отменить закон, дающий американское гражданство любому, рожденному на территории США, заявили влиятельные сенаторы Джон Маккейн, Джон Кайл, Джеф Сешнс и Линдси Грэхем. «Не знаю, о чем думали авторы 14-й поправки, но сомневаюсь, что о том, чтобы кто-то мог прилететь из Бразилии, родить ребенка, а потом вернуться с этим ребенком домой, сделав этого ребенка навсегда гражданином США», -- говорил Джеф Сешнс.