Казалось бы, географическое положение, соседство Турции с Грузией и Азербайджаном должно было давать Анкаре статус, положение кавказской державы, но такую роль Турция обрела совсем недавно, и такое положение дел может изменить региональный геополитический расклад. Если будут продолжаться улучшение отношений между Турцией, Азербайджаном и Грузией они будут идти по той же траектории, Турецкое влияние на Кавказе будет продолжать расти благодаря России, которая уже достаточно долгое время считается самой мощной по влиянию региональной державой, хотя которую Турция уже, наверное, превзошла.

«В результате энергетические транзитные коридоры и геополитические буферы, которые Турция получает в обмен на свои инвестиции, могут оказаться первым шагом к созданию системы регионального влияния». [38]

Отношения Грузии и Турции в свою очередь могут расширить участие в региональной торговле и инвестиционной деятельности, ко всему же получить то к чему Турция Азербайджан и Грузия стремятся, получить независимость от России.

Значение «Курдской проблемы» для Турции связано, в первую очередь, с пониманием турецкой национальной идентичности, которое было сформулировано еще в эпоху Ататюрка. В общих чертах этот подход к идентичности сохраняется и сегодня.

Тема «Курдской проблемы» присутствует в сознании турецкой политической элиты с самого начала существования Турции. Считается, что во время борьбы за независимости Турции курдские племена в основном выступали на стороне приверженцев М. Кемаля.

До определенного момента проблема образования "Великого Курдистана" воспринималась как навязанная, в том числе самим турецким курдам, внешними, враждебными силами с целью уничтожить Турцию. Но затем появились предпосылки для серьезных межнациональных разногласий. По конституции 1924 года, в полном соответствии с кемалистской концепцией «нации на основе гражданства», население страны было признано «турками» (под этим термином понимались все лица, проживающие на территории государства и имеющие турецкое гражданство). Но в реальности, как отмечают турецкие исследователи, негласной основой такого национального консенсуса стало принятие «полноценными турками» всех говорящих по-турецки мусульман-сунитов ханифитского направления: в глазах создателей Республики ханифитская ветвь суннизма ассоциировалась с «умеренным исламом».

Остальные группы населения, посути, оказались вне этого «национального большинства», носившего в значительной степени религиозный характер. Это касалось этнических арабов, курдов, исповедующих шафиитское направление суннизма либо шиизм. Ассимиляция путем перехода на турецкий язык и смены, как минимум, на внешнем уровне религиозной «ориентации» для этих групп была абсолютно неприемлема.

«С 1924 по 1938 годы курды совершили 16 восстаний в Восточной Анатолии. Но к 1939 году их выступления были подавлены, и центральная власть восстановила свой контроль над Восточной Анатолии. Одновременно были предприняты усилия по ассимиляции курдов, в том числе путем расселения в традиционно курдских районах тюрков с Балкан. К концу 1950-х годов часть курдов, действительно, стала считать себя турками.»[11. с. 71-72]

Согласно так называемо «солнечной теории происхождения языков», поддерживаемой Ататюрком, пратюркский язык и культура лежат в основе всех остальных языков и культур человечества, включая, естественно, и курдскую культуру. В рамках этих идеологических представлений «быть курдом» означало одновременно «быть турком», поэтому никаких противоречий между ними, возникнуть не могло. Однако после смерти Ататюрка и, в особенности, после второй мировой войны «солнечная теория» под влиянием западных лингвистических исследований утратила авторитет и стала признаваться антинаучной.

Изменилась внешнеполитическая ситуация. С образованием Ирака и ростом влияния левацких и националистических группировок в Иракском Курдистане и на юго-востоке Турции появилась и «Курдской проблемы». Она особенно обострилась в 1980-е годы, когда была создана и начала свою террористическую деятельность Рабочая партия Курдистана (РПК).

В 1993 году тогдашний премьер-министр Турции С.Демирель заявил о «признании курдской реальности». В стране были разрешены публикации на курдском языке, отменены запреты на курдские имена и топонимику. Однако наличие «Курдской проблемы» признал только новый премьер Р. Эрдоган в своей речи в Диярбакыре в августе 2005 года. [11. с. 73]

Серьезную обеспокоенность Анкары вызвали усиление РПК в Северном Ираке в условиях вакуума власти, возникшего в результате «первой войны в Заливе», а также вооруженное соперничество двух основных курдских организаций - Демократической партии Курдистана (ДПК) и Патриотического союза Курдистана (ПСК). Ответом официальных властей стал ряд трансграничных операций турецких вооруженных сил, крупнейшая из которых была проведена в марте 1995 года с участием 35 тыс. военнослужащих и продолжалась шесть недель.

В ноябре 1996 г. две ведущие курдские партии, не без посредничества турецкой стороны, заключили перемирие. В сентябре 1996 года лидеру ДПК М.Барзани было заявлено о категорическом неприятии Анкарой идеи превращения Ирака в федеративное государство. С этого момента тема воспрепятствования созданию «Курдского государства» стала неотъемлемым элементом турецкой внешней политики.

Тем не менее, турки уже в основном смирились с американскими планами федерализации Ирака, хотя они и не особенно устраивают Анкару: ведь со временем ей, скорее всего, также придется перестраивать свою политическую систему на федеративных началах. В официальных заявлениях турецкого МИД постоянно присутствует пожелание сделать нефтеносный район вокруг города Киркук. Отсюда же - постоянные ссылки на права туркменов (тюркоязычного населения Ирака), которым должна быть предоставлена возможность селиться в городах Иракского Курдистана, откуда, по мнению Анкары, их вытеснили курды. Прогнозы развития ситуации в курдских регионах в целом неутешительны для Анкары. [11. с. 74]

Пока большая часть Турецкой элиты явно не намерена идти на компромисс и поступаться принципами кемализма, хотя ее решимость постепенно размывается под влиянием новых политических реалий.

По мере движения по пути к вступлению в ЕС и развития ситуации в Ираке концепции национального единства страны будут подвергаться постоянному давлению с разных сторон и, как минимум, частичному пересмотру.[11. с. 75]

Но до тех пор, пока пути решения вопроса о национальной идентификации не определены, проблема «Курдского государства» останется серьезной нагрузкой для турецкой внешней политики, которая в целом носит прагматичный и рациональный характер. Это проявляется в следующем:

* турки вынуждены внимательно отслеживать все процессы, связанные с усилением курдских сепаратистских тенденций в Северном Ираке, и пытаться воздействовать на них, чтобы не допустить создания влиятельной курдской автономии;

* в отношениях с ЕС тема национальных меньшинств - одна из самых трудных для турецкой стороны, поскольку европейские стандарты предполагают совершенно иной концептуальный подход, нежели кемалистские принципы;

* в отношениях с США курдская проблематика оказывается одним из основных источников постоянных разногласий и не способствует продвижению к реальному «стратегическому партнерству»;

* страны, в которых имеется курдская диаспора (ряд государств ЕС, Россия и некоторые страны СНГ), также представляют для турецкой внешней политики определенную проблему, поскольку эта диаспора достаточно активно лоббирует свои интересы.

Иными словами, чисто идеологический концепт «турецкой национальной идентичности», сформулированный в 1920-1930-е годы и окончательно сложившийся в 1960-е годы, оказывает вполне реальное и крайне непродуктивное воздействие на внешнюю политику страны. Но поскольку политическая элита Турции пока не готова от него отказаться, он по-прежнему сильно «связывает руки» турецкой дипломатии. [11. с. 75-76]

В последнее время в региональной, да и, пожалуй, в глобальной политике Турция стала притягивать к себе все большее внимание. И дело здесь не в возрастающей экономической или военно-политической роли этого государства, являющегося членом НАТО. Просто Эрдоган, как и вся Турция, устал от ожидания решения Европы - кто же такая Турция? В этих условиях Эрдоган решил ввязаться в борьбу с Европой за свой «европейский имидж» ведь, все-таки 3% турецкой земли - это часть Европы и возродить авторитет прежнего османского государства. [9]

Эрдоган взял на себя инициативу показать Европе, что без Турции она никуда не денется в вопросе энергетической безопасности. Тем более, что удачно складывающиеся события вокруг запрета со стороны ЕС на строительство «Южного потока».

Анкаре вновь встала «на тропу войны» во имя интересов Турции. Это решение было озвучено еще в январе 2015 года премьер-министром Турции Ахметом Давутоглу, заявившем, что «…Турция не желает победы в Сирии ни ИГИЛ, ни президента Асада, и, если международное сообщество не собирается отправлять в Сирию наземные войска, единственной альтернативой будет подготовка и оснащение умеренных оппозиционных сил в Турции». [37=]

Эта же идея была подтверждена в конце января 2015 года и турецким президентом Р.Т. Эрдоганом, подчеркнувшим, что целью политики Анкары в отношении Дамаска является смещение президента Сирии Башара Асада и его правительства.

«В результате активного напора США,ЕС и Эрдогана, между Анкарой и Вашингтоном весной 2015 года было подписано соглашение о старте в марте 2015 года в Турции трехлетней программы военной подготовки сирийских оппозиционных сил. В ее рамках 400 американских военных будут обучать в год 15 тысяч представителей оппозиционных Дамаску сирийских группировок в Турции, Саудовской Аравии и Катаре. Турецкий этап пройдет на тренировочной базе жандармерии в Кыршехире, где планируется подготавливать ежегодно две тысячи оппозиционеров, которых отберет совместная комиссия, состоящая из турецких и американских военных специалистов.» [31]

Нельзя игнорировать и тот факт, что, пойдя на сговор с Вашингтоном, Турция всерьез обеспокоена складывающейся обстановкой внутри страны и вокруг нее. Естественно, в первую очередь речь идет о просчетах Анкары, принявшей участие в «арабской весне» в качестве одного из дестабилизирующих региональных элементов. Сейчас это чревато угрожающей перспективой создания на границах Турции еще одного курдского анклава и перенос борьбы курдов на ее территорию, что может привести просто к развалу страны. На границе с Турцией и в приграничных районах появилась армия радикальных исламистов, которые ранее были отделены от турецкой территории иракским Курдистаном и Сирией. Сегодня война ведется вплотную к Турции, а радикальные джихадисты даже теоретически не могут быть союзниками турецких исламистов.

В связи со всей сложившейся ситуацией Анкара совместно с Китаем пошла на создание «противоракетного щита, независимого от НАТО», который бы смог ей обеспечить защиту со стороны КНР, что подтвердил министр обороны Турции Исмет Илмаз.

Думается, что это не последние броски Анкары то вправо, то влево в надежде найти для себя региональное убежище. Однако вряд ли такая «компромиссная» политика Эрдогана добавит ему авторитета на международной арене.

2.3 Геополитические интересы и геополитика Грузии

Геополитика Грузии довольно сложная и её можно разделить на четыре геополитических аспекта: энерго-геополитический (нефтепроводы), международно-правовой (отношения с Россией и Западом), этно-территориально-геополитический (Южная Осетия и Абхазия), внутренний геополитический.

Во внутренней политике практически события весны 2013 г. развивались согласно логике противостояния прошлых и нынешних властей страны. Хотя появились и отдельные признаки снижения внутриполитической напряженности.

Так, 4 марта президент и премьер впервые провели переговоры лицом к лицу. До этого они общались только заочно. Встреча должна были помочь преодолеть существовавший в стране политический кризис. И, несмотря на то что после нее оба политика были настроены сдержанно, кое - какой прогресс был, достигнут. [27]

В частности, «Михаил Саакашвили заявил, что в любом случае не будет распускать парламент, поскольку «это правительство выбрал народ», и«было слишком мало времени, чтобы его оценить».Основным препятствием для заключения широкого соглашения между политическими силами остался вопрос об амнистии сторонникам«Единогонационального движения» (ЕНД) и президента.» [4]

Местные выборы.Несмотря на то что после парламентских выборов почти треть руководителей на местах предпочли дистанцироваться от партии М.Саакашвили или даже перейти в лагерьБидзины Иванишвили, многие по-прежнему остались лояльными ЕНД. Там же, где члены «Грузинской мечты»составили большинство, они сместили прежних глав муниципалитетов. Это произошло даже в Кутаиси, втором по численности населения городе, где БесикаБрегвадзе отправили в отставку 12 апреля.

«27 апреля прошли промежуточные выборы в трех мажоритарных округах. Наибольший интерес представляли выборыв столичном районе Надзаладеви: за голоса140 тысяч избирателей там боролись 10кандидатов. Победила представительницаГМ Тамара Кордзаиа с 39,5% голосов. Кандидат от ЕНД занял третье место, набрав лишь 15% голосов. В двух других округах (Багдати, Самтредия) представители ГМ получили более высокие проценты - 62% и 81%, соответственно. Во всех трех случаях представители прошлой власти набрали 15-21% голосов. Наконец, по-видимому, на коренное изменение ситуации направлены поправкик Избирательному кодексу, согласно которым промежуточные выборы вБюллетень о странах Европы и СНГ Грузия 2муниципальные советы будут проводиться раз в три года. ЕНД выступало против законопроекта, но не смогло помешать его принятию: поправки были одобрены 3апреля 82 голосами«за»при 19«против».» [27]

В январе-апреле в Грузии наблюдалась дефляция (-1,7%). Рост ВВПв первом квартале 2013 г. по сравнению спервым кварталом 2012 г. составил 1,7%. Учитывая эффект низкой базы национальной экономики, это немного. Тем более что ожидался рост на 6%. Примечательно также и то, что темпы роста падали от месяца к месяцу: если в январе они составляли 2,9%, то в марте - 0,2%. Стагнирует и предпринимательская активность: было зарегистрировано 4184коммерческих предприятий, а их суммарный оборот составил 3,4 млрд. лари, что показывает незначительное сокращение по сравнению с прошлымгодом.Показатели государственного бюджета примерно соответствуют прошлогодним, причем доходы существенно превышают расходы. Расходная часть вообще сократилась по сравнению с прошлым годом примерно на 5%, поскольку были свёрнуты многие проекты предыдущего правительства, которые сочли нецелесообразными. [13]

После распада СССР изменилась не только политическая карта мира, но и мировой баланс сил. На месте одного большого государства образовались пятнадцать республик, а также рухнула идеология коммунизма, разделяющая Европу на два лагеря. После образования новых республик начались национальные и территориальные конфликты, что более усугубляло и так уже тяжелое положение. Исключением не стала и молодая Грузия, в которой начались сепаратистские движения малых народов, желающих отделится от неё. Начиная с этого времени, главной задачей Грузии становится воссоединение своей территории и сохранение стабильности внутри государства. Именно эти интересы и будут главными факторами, определяющими внешнюю политику государства.

Чтобы понять механизм современных процессов в Грузии, нужно обратиться к истории. Особо ярко это описывает старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований А.А.Куртов.

«Проблема состоит в том, что непредвзятый взгляд на маятниковые колебания государств Кавказа от одной державы к другой на протяжении весьма длительного исторического периода недвусмысленно показывает, что именно в период нахождения данных государств под покровительством северной державы (то есть России) многие вопросы, в том числе безопасности и социально-экономического благополучия большинства населения, решались более эффективно, чем в периоды, когда эти страны попадали в зависимость от своих южных соседей.»[13]

В принципе любая империя стремится к обеспечению порядка в своих провинциях. В этом, в частности, и состоит политико-правовая особенность имперской формы организации власти. В нашем случае западные и восточные империи не останавливались ни перед чем, чтобы поддержать власть центрального правительства в регионе Южного Кавказа. Однако проблема не сводится только к безопасности. Сохранение же интереса к данному региону со стороны центральных властей империй было вызвано преимущественно внешнеполитическими факторами. Данные страны выступали дальними форпостами империй, своего рода потенциальными полями сражений с внешними врагами, а на таких полях, естественно, никто серьезно и не пытался организовать высокопродуктивное хозяйство, поскольку слишком велик был риск потерять вложенные средства в пламени новых войн. На рынках северной России продукция сельского хозяйства Кавказа была востребована наилучшим образом. В результате государства Южного Кавказа именно из-за своей периферийности в составе северной державы, мощь которой гарантировала безопасность развития, превратились в процветающие провинции.

Одно из главнейших направлений внешнеполитической программы Бидзины Иванишвили это урегулирование отношений с Российской Федерацией с сохранением западной ориентации, включая интеграцию в Североатлантический альянс. Разрыв отношений с Россией, последующий за войной 2008 года и признанием грузинских территорий в качестве независимых со стороны Москвы, является самым тяжелым наследством, доставшимся от режима Саакашвили. Какие бы добрые отношения ни сложились между новым руководством Грузии и руководством России, как бы ни дружили грузины и русские на человеческом уровне, режим Саакашвили создал проблему, которая будет очень обременять двухсторонние отношения и в будущем.

Хотя российский фактор по отношению к Грузии не исчерпывается лишь территориальным вопросом. Б. Иванишвили хорошо осознал и подтвердил, что в деле экономического возрождения Грузии огромное значение приобретает возвращение грузинской продукции и грузинской рабочей силы на российский рынок. Если бы Грузия могла развивать свою экономику без России, тогда можно было бы сперва делать акцент на развитие экономики, а диалог с Россией можно было бы отсрочить на более поздний, удобный момент. Однако быстрое восстановление отношений с нашим северным соседом необходимо для грузинской экономики. Возобновление торговых сношений даст возможность вздохнуть среднему классу - настоящим бизнесменам, а не монополистам, очередь которых стала у двери Иванишвили, после его впечатляющей победы на выборах.

«Победа блока Иванишвили в России была встречена сдержанно, но все же вызвала в основном положительные оценки. На уровне премьер-министра Медведева, а также влиятельных представителей Государственной Думы был высказан осторожный оптимизм в связи с будущим русско-грузинских отношений. Это сигнал со стороны российской власти. Россия не будет против, восстановить дипотношения с Грузией, а это обязательно повлечет за собой и восстановление торгово-экономических отношений. Хотя другой вопрос, насколько скоро это может случиться. В данном вопросе грузинской стороне следует проявить дипломатические способности.». [36]

Что касается муссирования вопроса НАТО, это может помешать успешному развитию диалога с Россией уже на раннем этапе. Существует геополитическая реальность: в концепции своей безопасности Россия особое значение придает южному - кавказскому флангу. Для российских интересов неприемлемо нахождение какого-либо южно-кавказского государства, в том числе и Грузии, в составе НАТО. Это реальность, которая не нуждается в особом обосновании и не выдумано мною. Вопрос вступления Грузии в НАТО может негативно отразится на геополитическом пространстве России, в отличии от ситуации со странами Прибалтики. И вот почему:

а)Кавказ выступает неким буфером России, в отличие от Прибалтики, где у России нет слабых точек и членство балтийских стран в НАТО ей не сможет создать настолько больших проблем. Поэтому у России будет иная реакция на членство Грузии в НАТО, нежели имела в момент вступления Прибалтики.

б) У прибалтийских стран, особенно у Эстонии, а также Латвии, вовсе не хорошие отношения с Россией. Эти отношения натянуты и зачастую имеют скандальный характер. Прибалтийские республики с самого начала пытались использовать Грузию в своем антирусском курсе, постоянно подстрекая нашу общественность и власть против России. Именно поэтому имела место такая сильная поддержка со стороны Эстонии и Латвии, а также влиятельных литовских политиков в пользу Cаакашвили - они не хотели, чтобы ругающая Россию власть Грузии сошла с политической сцены.

в) НАТО не сможет защитить неприкосновенность этих республик от России, они могут быть легко смыты Россией в Балтийское море в случае серьезного конфликта. Мотивация России в таком конфликте будет значительно выше, чем у Запада, который не будет рисковать собой из-за периферийного региона, и не объявит атомную войну России, а по-другому остановить российскую армию будет невозможно. Это тем более касается Грузии. Членство в НАТО вовсе не означает гарантию нашей безопасности.

г) И, что самое главное, у балтийских стран нет потерянных территорий, как у Грузии, и конфронтационный режим с Россией для них не смертелен хотя бы с этой точки зрения. В нашем же случае, абхазы и осетины наотрез отказываются рассматривать вариант дистанцирования от России и интеграции в НАТО. Получается, что нахождение Грузии в составе НАТО вместе с Абхазией и Южной Осетией, как минимум на данном этапе, невозможно.

Вместе с тем следует учесть, что электорат Иванишвили скептически смотрит на размещение военных баз НАТО в Грузии и отправку грузинских солдат в разные горячие точки мира.

«22 апреля начались переговоры об упрощении визового режима для бизнесменов, которые будут заняты экспортом грузинской продукции. Стоит отметить, что на сегодня визовый режим для въезда в Россию довольно строг, в то время как сама Грузия отменила визовый режим для граждан России в начале2012г.» [27]

2015 год можно смело назвать активным и продуктивным для руководства Грузии и декларируемых им основных внешнеполитических приоритетов. Последний месяц минувшего года не уступил предыдущим по событийной насыщенности. Среди них необходимо отметить следующие декабрьские внешнеполитические события, на которых мы остановимся вкратце.

«В декабре 2015 года Грузия приступила к работе над Соглашением о свободной торговле с Китаем, о чем руководство страны говорит в последний год. Цель Тбилиси - воспользоваться возможностью выхода грузинской продукции на 1,5-миллиардный рынок Китая. Согласно исследованию грузинской компании PMCG, соглашение о свободной торговле увеличит экспорт Грузии в Китай почти на 9%, а размер китайского импорта возрастет примерно на 2%.» [33]

Договор о свободной торговле у Китая оформлен с 32 странами мира, в том числе с Чили, Новой Зеландией, Сингапуром и Пакистаном. После оформления этих договоров экспорт этих стран в Китай рос высокими темпами. По данным за первые девать месяцев 2015 года, Китай является третьим крупнейшим торговым партнером Грузии, общий товарооборот с которым составил $ 534,8 млн. Из Китая в Грузию в основном поступают стальные изделия, компьютеры и мобильные телефоны. Из Грузии в Китай вывозится в основном медная руда, металлолом и вино.

«23 декабря, в армянской столице представители Армении, Ирана, Грузии и России договорились о совместной работе по развитию системы передачи электроэнергии и содействии развитию торговли электроэнергией между четырьмя странами. Таким образом, по итогам встречи стороны подписали Меморандум «О сотрудничестве в энергетической сфере», который касается сотрудничества в изучении технических и законодательных рамок для синхронной работы систем передачи электроэнергии в четырех странах. По словам генерального директора ПАО «ФСК ЕЭС» России Олега Бударгина, энергетический коридор Россия-Грузия-Армения-Иран будет «стратегическим маршрутом для передачи электроэнергии между государствами-участниками», а реализация подписанного меморандума станет «еще одним шагом для развития интеграционных процессов».» [36]

Вообще, вопрос обеспечения энергобезопасности страны является приоритетный для руководства Грузии. Необходимость в дополнительных объёмах электроэнергии, особенно в зимний период - вопрос, над которым работает министерство. По словам вице-премьера, министра энергетики и природных ресурсов Грузии Кахи Каладзе, кроме выгод от энергообмена, у Грузии также будет возможность импортировать электроэнергию из Ирана в зимний период, когда из-за высокого потребления электроэнергии в стране появляется ее дефицит. Министр энергетики Армении Ерванд Захарян в свою очередь отметил, что запланированная 400 кВ линия электропередачи в сочетании с синхронной работой энергосистем четырех стран будет способствовать региональной трансграничной торговле электроэнергией. Все это также даст сторонам возможность осуществлять транзит 1000-1200 МВт электроэнергии по линии Север-Юг (Иран, Армения, Грузия и Россия) и обратно. [36]

По данным Национальной комиссии по регулированию энергетики и водоснабжения Грузии, общий объем трансграничной передачи мощности Грузии по состоянию на конец 2014г. составил 2230 МВт. Согласно годовому отчету комиссии, который охватывает календарный 2014г., в результате реализации запланированных инфраструктурных проектов, ожидается, что трансграничная пропускная способность Грузии увеличится до 5770 МВт к 2020г. [36]

Из того, что не удалось реализовать во внешней политике Грузии в декабре минувшего года, нужно отметить перенос тбилисской трехсторонней встречи глав МИД Азербайджана, Грузии и Турции, о которой было заявлено по итогам азербайджано-турецкой встречи в Баку 26 ноября 2015 года на уровне глав МИД двух стран. Уже в рамках заседания Совета глав МИД стран НАТО в Брюсселе 1?2 декабря министр иностранных дел Грузии пригласил турецкого коллегу принять участие в трехсторонней встрече в Тбилиси. Однако причиной, помешавшей реализации встречи, явилась отставка премьер-министра Грузии и утверждение на данный пост экс-главы МИД страны Георгия Квирикашвили.

2 декабря 2015 года в Брюсселе завершился двухдневный министериал глав внешнеполитических ведомств стран-членов НАТО, по итогам которого были сделаны важные заявления. Согласно одному из них - после нескольких лет ожиданий страна-аспирант в НАТО Черногория получила приглашение начать переговоры о вступлении страны в Североатлантический альянс. [33]

В преддверии министериала в Грузии анонсировалось, что по итогам встречи будут сделаны позитивные заявления, касающиеся «политики открытых дверей» и перспектив Грузии в НАТО. Позиция правительства Грузии сводится к тому, что страна ожидает от государств-членов и от Брюсселя получения ПДЧ в 2016г. на саммите НАТО в Варшаве или заявления о том, что План действий по членству (ПДЧ) уже не представляет собой предпосылки для окончательного ее членства в организации. Однако по итогам министериала страны-члены НАТО еще раз выразили позицию организации, отметив, что для вступления в НАТО Тбилиси должен пройти этап ПДЧ, который был обещан стране еще на бухарестском саммите 2008г.

Относительно последнего документа главы МИД стран-членов НАТО также приветствовали «существенный прогресс» по имплементации Существенного пакета, в том числе активное проведение совместных учений и открытие Совместного тренировочного и оценочного центра Грузии и НАТО (летом 2015г.). Было также обещано, что страны-члены НАТО и впредь продолжат обеспечение всех ресурсов, которые необходимы для имплементации Существенного пакета, и направлены на укрепление возможностей Грузии.

Можно констатировать, что во взаимоотношениях Грузии с НАТО прошел еще один этап. Если раньше грузинские чиновники делали заявления о том, что Грузия опережает Черногорию по готовности к членству в организации, а выбор в пользу только лишь Черногории может навредить взаимоотношениям закавказской страны с Брюсселем, то сегодня критика правительства стихает, уступая место прагматике. Все это осложняется и тем, что во взаимоотношениях Грузия-НАТО всегда присутствует фактор России, обозначившей расширение НАТО на Южном Кавказе как угрозу своей национальной безопасности. В этой связи следует отметить заявление грузинских экспертов, которые отмечают, что на данном этапе интеграция Грузии в НАТО прямо зависит от России, так как некоторые страны НАТО, такие как «Франция, Германия и Италия, не хотят вмешиваться в возможный конфликт между Россией и Грузией». По их словам, «балтийские и польские партнеры» Грузии отмечают, что между членами НАТО ведется серьезная борьба по поводу расширения организации и взаимоотношений с Россией.

Параллельно процессу европейской интеграции в рамках Плана действий по либерализации визового режима с ЕС (VLAP) правительство Грузии не раз выражало надежду на введение безвизового режима со странами Шенгенской зоны к концу 2015 - началу 2016г. В этой связи, в преддверии публикации очередного отчета Еврокомиссии по реализации VLAP, 8 декабря на объединенном заседании комитетов парламента Грузии был принят проект обращения к Еврокомиссии, Европарламенту, Совету Европы, Совету Евросоюза и службе по внешним связям Евросоюза по поводу либерализации визового режима для граждан Грузии в ускоренном порядке. Еврокомиссию призвали представить официальное предложение о введении безвизового режима для граждан Грузии. Также выражена надежда на то, что это предложение поддержат Европарламент и Совет Евросоюза. [36]

Из-за переговоров с Киевом Еврокомиссия выла вынуждена отложить публикацию очередного отчета VLAP с 15 декабря на более поздний срок. Уже 18 декабря Еврокомиссия заявила, что Грузия выполнила все задачи по Плану действий либерализации визового режима с ЕС. Еврокомиссия заявила, что после опубликования ее предыдущего доклада о выполнении Грузией Плана действий по визалиберализации в мае 2015г. страна достигла необходимого прогресса и «законодательная и политическая база, институциональные и организационные принципы, и реализация процедур во всех четырех блоках соответствует европейским и международным стандартам». Тем самым завершился технический процесс либерализации визового режима с ЕС. [36]

По словам уже экс-премьер-министра Грузии Ираклия Гарибашвили, данный шаг ЕС является «победой грузинского народа». Поздравляя граждан страны, он отметил, что это стало «подтверждение доверия к грузинскому народы со стороны Европы и со стороны современного цивилизованного мира». Грузинские эксперты, в свою очередь, не видят в этом шаге того позитива и отмечают, что сейчас Грузия может получить лишь четверть той выгоды, которую получила бы 10 лет назад.

Среди прочих проблем, безвизовое сообщение с ЕС может стать причиной оттока населения из Грузии и привести к миграционному шоку. По подсчетам экспертов, в случае отмены визового режима со стороны ЕС и России, до 320-400 тысяч граждан страны могут мигрировать из Грузии. «25% жителей Грузии в возрасте 20-50 лет (их количество составляет 1,624 млн. человек) хочет надолго эмигрировать из Грузии, а в случае отмены визового режима их часть сможет воспользоваться этим и уехать из страны», - отмечают они. [36]

Кроме миграционной проблемы, есть и финансовая: как и Молдова с Украиной, Грузия обязалась перед ЕС собственными средствами вернуть своих граждан-нарушителей обратно, что ляжет бременем на государственный бюджет страны.

В конце года, 24 декабря, председатель грузинского парламента Давид Усупашвили заявил на заседании правительства, что парламент последней из стран-членов ЕС - Бельгии - ратифицировал Соглашение об ассоциации Грузии с Евросоюзом, став 28 страной-членом ЕС, одобрившей данный документ. Таким образом, уже с начала 2016г. данный документ войдет в силу, включая Соглашение о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли с ЕС.

Грузия вместе с Молдавией и Украиной 27 июня 2014г. подписала Соглашение об ассоциации с ЕС, которое включает в себя также Соглашение о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли с ЕС. Парламент Грузии утвердил документ 18 июля 2014г., а Европарламент - 18 декабря 2014г. Соглашение, которое с 1 сентября 2014г. уже действует в режиме временного использования, полноценно будет задействовано уже с начала 2016г. [36]

Самыми интересными в грузино-российских отношениях за минувший месяц можно считать два события: заявление Ираклия Аласания о новом формате межгосударственных отношений и либерализация Россией визового режима для граждан Грузии. Далее подробнее.

В декабре экс-министр обороны и лидер грузинской оппозиционный партии «Свободные демократы» Ираклий Аласания выступил с инициативой создания нового формата грузино-российского диалога в формате «Тбилиси - Берлин - Москва», при посредничестве ФРГ. Свое предложение политик объяснил тем, что Германия является партнером, который может «конкретно работать в направлении урегулирования отношений Грузии и России». Треугольник «Грузия - Германия - Россия», согласно Аласания, начнет диалог о путях решения самых проблемных грузино-российских вопросов. Комментируя данную инициативу, глава МИД Грузии Георгий Квирикашвили (нынешний премьер-министр) отметил, что существующий на сегодняшний день формат диалога с Россией дает возможность достичь прогресса при наличии «воли Москвы». [33]

Еще одним событием года ушедшего стало то, что российская сторона заявила о либерализации визового режима для граждан Грузии с 23 декабря 2015г. Ранее, 17 декабря, на итоговой пресс-конференции 2015г. президент России Владимир Путин в ответ на вопрос грузинского журналиста заявил, что Россия готова рассмотреть вопрос снятия визового режима для граждан Грузии, введенного страной в 2000г. Комментируя заявление российской стороны, премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили (уже бывший глава правительства) отметил, что заявление президента РФ Владимира Путина о готовности отменить визовый режим для грузинских граждан является «шагом в верном направлении», грузинская сторона, в свою очередь, готова продолжать прагматичный курс в отношении России.

По информации МИД России, «в контексте продолжающегося процесса нормализации российско-грузинских отношений и в интересах стимулирования позитивных тенденций между странами, начиная с 23 декабря 2015г. гражданам Грузии будут оформляться деловые, рабочие, учебные и гуманитарные визы любой кратности, а также частные визы вне зависимости от наличия родства между приглашающим и приглашаемым по действительным приглашениям, выдаваемым в установленном порядке органами ФМС России». В то же время российская сторона отметила, что «твердо настроена на дальнейшие шаги, направленные на облегчение условий общения граждан двух стран, не исключив в последующем введения безвизового режима на основе взаимности». [33]

По словам спецпредставителя премьер-министра Грузии по взаимоотношениям с Россией Зураб Абашидзе, несколькими месяцами ранее грузинская сторона на очередной российско-грузинской встрече в формате «Карасин - Абашидзе» была проинформирована о том, что с российской стороны готовится упрощение визового режима. Тем не менее, сам факт последовательной и оперативной работы МИД по упрощению визового режима говорит о том, что в России готовы на дальнейшее сотрудничество с Грузией, и на данный момент идет зондаж почвы перед дальнейшими шагами. В Тбилиси данную идею поддержали и, в свою очередь, пожелали, чтобы в 2016 году Россия и вовсе отменила визовый режим для Грузии.

Глава 3. Двухсторонние геополитические отношения в треугольнике «Азербайджан - Турция - Грузия»

3.1 Геополитические отношения «Азербайджан - Турция»

Политическое руководство Азербайджана сейчас понимает, что расстояние от ЕС и США, ориентация на Турцию как на главного партнера, может привести к улучшению собственной политики на внешнем уровне.

«Поговорка «у турок нет друзей» успешно пережила столетия и остается актуальной в 21 веке, когда Турция, приобретя позиции региональной макро-державы, набрав экономическую, политическую и военную мощь, находясь в числе Североатлантического альянса, как и прежде, испытывает дефицит в друзьях, партнерах и союзниках. В Турции предпочитают связывать неудачи своей региональной политики в различных регионах с кознями США и их европейских партнеров, но уровень ее отношений с государствами Центральной Азии и Кавказа, Ближнего Востока и Балкан, сформировался, главным образом, в соответствии с реальными обоюдными интересами со странами данных регионов». [24]

Сейчас, не обращая внимания на некоторые успехи в региональной политике, нехватка партнерства и союзников до сих пор существует, и в этом положении особое значение приобретает Азербайджан, как братское для Турции государство, имеющая значительные резервы углеводородов. Отношения Турции с США и ЕС, и с Западом в целом, обусловливают одну из самых интересных интриг современной мировой политики. Запад рассматривает нынешнюю Турцию как весьма перспективное государство, пытающее проводить завоевательную политику с целью установления контроля и доминирования в нескольких регионах. Эта ситуация предполагает выход Турции из контроля со стороны США и Запада, возникают проблемы со сдерживанием амбиций Анкары. Из-за этого, все станы, которые выразили пожелания укрепить отношения с Анкарой до уровня союзничества вне рамок неформальных правил, которые установили США и силы Запада, сразу же, попадали на «особый учет» и рассматривались, как возможные участники различных нежелательных региональных инициатив.

С самого начала развертывания отношений США, Великобритании и ЕС с Азербайджаном, эти центры силы пытались дистанцироваться, но этот процесс происходит весьма неоднозначно в связи с осуществлением значительных энергокоммуникационных проектов, связывающих Азербайджан и Турцию. Со второй половине 90-тых годов Азербайджан не пытал особых надежд в решении проблем с Россией, хотя роль Турции как конкурента для России в отношениях с Азербайджаном была закончена, ко всему же, Россия и Армения, заключили военно-политический договор. Отмечу, что Американцы всегда рассматривали Турцию и Южный Кавказ как достаточно отдалёнными в том смысле, что, несмотря на декларативное «продавливание» американцами Турции в Евросоюз, они относили Турцию не к Европе, а к Ближнему Востоку, тогда как Южный Кавказ относили к Европейской части. Эти взгляды на амбиции, не находили отражения в американской и европейской политике и в дискуссии в виду деликатности темы, но это всегда имелось, введу по умолчанию в политике США и ведущих европейских государств. Именно такая посылка в будущем легла в основу американско-европейского «заговора» по поводу сдерживания амбиций Турции, когда между США и Европой сложились серьезные противоречия, недопонимания по многим другим вопросам.

Столкнувшись с игнорированием своих интересов, в связи с инициативами США и ЕС по вопросу улучшения турецко-армянских отношений, Азербайджан хочет в ускоренном режиме выстроить другую, много-векторную внешнюю политику и показывает готовность установить более тесные отношения с Россией и Ираном. В Европе эти попытки рассматриваются как несостоятельными, и никто не воспринимает возможность установления отношений стратегического значения между Азербайджаном и Россией, и с Ираном. «Азербайджан слишком сильно «привязан» к западным партнерам, его жизнедеятельность связана с уже сооруженными энергетическими коммуникациями западного направления, его безопасность связана вовсе не с Турцией, а с Западным сообществом, даже поставка значительных объемов газа в Россию не представляется чрезмерно опасным для США и Великобритании. Основные вопросы ориентации кавказско-каспийских энергоресурсов на Запад уже решены, что связанно не только транспортно-техническими, но и финансовыми и политическими вопросами. Россия сможет установить свое ощутимое влияние на Азербайджан только тогда, когда основные ресурсы нефти и газа в этой стране будут исчерпаны, то есть через 15 - 20 лет. Что касается отношений Азербайджана с Ираном, они являются настолько антагонистическими, что их даже частичное урегулирование требует кардинальной коррекции всей геополитической и социально культурной обстановки в регионе. В настоящее время и в обозримой перспективе главной геополитической проблемой и проблемой безопасности для СЩА и ЕС в отношении Азербайджана останется недопущение сближения и подпадание его под влияние, и зависимость от Турции. Принимая во внимание намерения и стиль политику Турции на Южном Кавказе, демонстративное игнорирование интересов самых сильных держав, готовность игнорировать интересы Грузии и вовлечение Армении в зону своего влияния говорит о том, что Турция может пойти очень далеко в осуществлении политики превращения Азербайджана». [24] [36]

Всё-таки Азербайджан не настолько влиятельное государство, чтобы мировые центры стали бы вести с ним политические переговоры. Западное сообщество скорее предпочтет сохранение статуса-кво точнее нынешнего положения Азербайджана как страны играющего по правилам Западного сообщества, сотрудничающее с ЕС, и с НАТО, с различными структурами Западного сообщества. Всё-таки, в основе отношения между Азербайджаном и Европа должны находить задачи по добыче и транспортировке нефти и газа в западном направлении.

Если Баку начинает вести политику, которая не нравится Западу, конкретные представители Государственного департамента разъяснили руководителям Азербайджана, что высокие доходы от добычи нефти - это заслуга, в первую очередь, западных держав, а не самого Азербайджана, и данные высокие доходы не могут рассматриваться как аргумент применения военных действий в решении политических проблем. Война лета 2008 года России и Грузии также продемонстрировала Азербайджану его реальную значимость, а также настоявшие возможности в регионе.

«При определении и разделении политических и геоэкономических функций государств Южного Кавказа в середине 90-тых годов, что было осуществлено политическими проектантами и политическими функционерами в США, Азербайджану были приданы функции добычи и транспортировки нефти и газа, и военного транзита. Возможно, при этом предполагается и использование Азербайджана как площадки для проведения разведывательной деятельности (в основном, в направлении Ирана и России). При этом, подразумевается, что Азербайджан должен стать не очень демократичным, очень авторитарным и вполне предсказуемым государством, не входящим в чрезмерно тесные обязывающие отношения с крупными государствами не Западного сообщества, а также в альянсы военно-политического значения вне рамок НАТО. Азербайджан активно вовлекался в ГУАМ, в Черноморское сообщество, в настоящее время - в «Восточное партнерство», что представляют собой некие суррогаты структур Западного сообщества. Смысл осуществления энергокоммуникационной и военно-транзитной функций заключается в том, что Азербайджан остается преимущественно не обусловленным отношениями с Россией, Ираном, а также Турцией, которая уже давно вошла в «клуб» ненадежных, непредсказуемых партнеров Запада». [24]

Тесные отношения с ЕС и членство в НАТО не стали гарантией уверенности Турции как партнера. В Турции происходят довольно сложные социальные и политические мероприятия, процессы, появляются совсем новые для США и ЕС реалии. США и Европа пытаются снова выстроить традиционных для себя и новых партнеров и союзников в Восточной Европе и на Ближнем Востоке.

«За политикой администрации Дж.Буша, которая пыталась нарочито игнорировать Турцию, придав ей роль второстепенной региональной державы, не могущей, более-менее основательно влиять на политику США. После некоторых фрагментарных «реплик» Б.Обамы, преследующих подать сигналы Турции о готовности США принципиально скорректировать свою политику в отношении этого традиционного партнера, американцы, без сомнений, продолжили политику сдерживания Турции, практически повторяя стилистику и цели Дж.Буша. Это говорит о наличии осмысленной стратегии США в отношении этой страны. Еще ранее иракской войны 2003 года, США довольно убедительно выстраивали политику в Южном Кавказе, как в отношении военно-транзитного полигона, который призван стать альтернативой Турции». [9]

Между Азербайджаном и Турцией есть ряд договоров, которые предполагают, некоторые обязательства и предполагают определённые задачи в сфере обороны и безопасности. «Турция сыграла определенную роль в «прикрытии» Азербайджана в один из критических моментов его отношений с Ираном, и выступает неким гарантом безопасности Азербайджана на случай очередной войны с Арменией, хотя публичных соглашений на этот счет, вроде бы, все еще нет. Турецкие руководители неоднократно заявляли, что Турция не оставит в беде Азербайджан и предоставит ему поддержку и помощь в оборонной сфере. В ответ на это никогда ни США, ни ЕС, ни Россия не высказывали свое мнение. В 1992 году и позже, во время предыдущей карабахской войны, США и Россия практически согласовано предупредили Турцию о чреватости ее вмешательства в военные действия, совершая агрессию в отношении Армении. Договоренности в оборонной сфере публичного характера, имеющий высокий уровень ответственности, между Турцией и Азербайджаном стали бы сильным фактором в дезорганизации военно-политического баланса в регионе, вызвали бы пересмотр многих принципиальных позиций и обязательств ведущих государств региона и держав Западного сообщества». [1]

Однако, Турция убедительно показала, что она, как и раньше, не придает значения официальным договоренностям, предпочитая делать конкретные шаги в оборонной сфере и в сфере безопасности. Такая позиция показывает довольно хрупкое равновесие в регионе и на фоне Европы, Восточная Европа включительно, и ближайшие регионы, окружающий Турцию, является самым непредсказуемым, и самым опасным.

«Азербайджан не может не рассматриваться, как «узловая» страна в плане управления поведения Турции во многих политических направлениях. В настоящее время ситуация, сложившаяся в связи с интересами и безопасностью Азербайджана, устраивает Турцию. Несмотря на коррекции во внешней политике Турции, ее попытки более радикально относиться ко многим старым и новым проблемам, Турция скорее, стремиться, не защищать интересы Азербайджана любой ценой, а предъявить свои стремления и получить новые позиции». [1]

Отметим, что экспертное сообщество ЕС восприняло реакцию Турции на недовольство Азербайджана турецко-армянскими переговорами, за «чистую монету», хотя официальные структуры государств, как США, Франция, Великобритания и Россия нормально восприняли такое поведение Турции.

«Визит Государственного секретаря США Х.Клинтон в Баку в рамках регионального визита, наряду с другими моментами, продемонстрировал стремление США отдалить Азербайджан не только от России, но и от Турции». [24]

Тем не менее, визиты Р.Гейтса и Х.Клинтон в Баку подтверждают не только то, что США сохраняют свои позиции в регионе и продолжают поддерживать условия безопасности военного транзита, но и сохранение дистанции Азербайджана от больших соседей в более широком политическом плане. Западные державы, Россия и Иран весьма удовлетворены ситуацией, которая сложилась в турецко-армянских отношениях после наблюдаемого этапа процесса урегулирования. Данные отношения при всем соблюдении правил партнерства между «близкородственными» странами выявили готовность Турции одновременно и игнорировать, и использовать «азербайджанский фактор» как фактор давления на интересы Запада и России. Данные события в известной мере продемонстрировали американцам и европейцам демагогическое отношение Турции к Азербайджану, но и необходимость реагировать на данную ситуацию.

Принимая во внимание данную ситуацию, американцы и их ведущие партнеры в Европе не могут принять иного решения, как продолжать политику геополитической изоляции Азербайджана, что означает известное дистанцирование Азербайджана от трех ведущих соседей - Турции, России и Ирана, причем, задача дистанцирования Азербайджана от Турции стала теперь приоритетной. Азербайджан не должен стать сателлитом или геополитическим «мостом» Турции в ее экспансии в регионах, при этом, вовсе не только в энергокоммуникационном функциональном аспекте. Конечно, как поставщик нефти и газа, Азербайджан должен оставаться под полным контролем Запада, но речь идет не об отстаивании прав на «керосиновую бочку», а о сдерживании рвущейся к вершинам успеха в 21 веке Турции. Союзничество и партнерство Турции и Азербайджана пока что носит весьма ущербный характер и никак не вписывается в кардинальный интерес Запада и Востока. Нынешнее политическое руководство Азербайджана понимает, что дистанция от Запада и ориентация на Турцию как на ведущего партнера, так или иначе, приведет к устранению от власти данного руководства. Природа нынешнего руководства в Баку вовсе не предполагает тесные и обязывающие отношения с Турцией.

Отношения между Турцией и Азербайджаном имеют глубокие корни - они зародились еще во времена становления государственности на территории современных Турции и Азербайджана и продолжаются до сих пор. Временами они были напряженными, порой приводили к войнам, но в общем и целом им можно дать положительную оценку.

После получения Азербайджаном независимости в 1991 году поток турецких предпринимателей и дельцов в эту страну резко возрос, что естественно и закономерно. К середине 90-х годов в Азербайджане для турецких бизнесменов были созданы все условия для процветания их бизнеса, чему способствовало налаживание хороших отношений между двумя странами, а также давняя дружба тогдашних лидеров стран Сулеймана Демиреля и Гейдара Алиева. Именно тогда был провозглашен лозунг «Одна нация - два государства». геополитический треугольник региональный

В тот же период начался и процесс вливания турецких инвестиций в экономику Азербайджана. Одним из первых и самых крупных инвестиционных проектов стала основанная в 1991 году компания «Azersun Holding», на сегодняшний день лидирующая в области производства продовольственных товаров, торговли и сельского хозяйства. Турки также заняли ведущие позиции и в ресторанном, текстильном и других видах бизнеса. Кроме того, были вложены средства и в нефтяной сектор. В целом 90-е годы можно охарактеризовать лишь с положительной стороны.

Начало XXI века ознаменовалось заметным ухудшением отношений между странами. Первые проблески похолодания отношений стали заметны после прихода в 2002 году к власти Партии справедливости и развития и назначением в 2003 году лидера партии Реджепа Тайипа Эрдогана на пост премьер-министра. Особенно отчетливо разногласия стали наблюдаться после прихода в 2003 году к власти в Азербайджане Ильхама Алиева. [16]