Евроинтеграция в свете геополитики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт мировой экономики и информатизации

Контрольная работа

по дисциплине Геополитика

Москва 2014 г.

План

Вопрос 1. Назовите основные противоречия европейской интеграции в свете геополитики

Вопрос 2. Россия и Восточная Европа в процессе общеевропейской интеграции

Вопрос 3. Проблемы европейской безопасности в начале XXI века

Вопрос 4. Эволюция американской геополитики и современная геостратегия США

Вопрос 5. Геополитика России в XXI веке

Вопрос 6. Геостратегия современного Китая

Вопрос 7. Геополитика арабского мира

Вопрос 8. Геополитика Азиатско-Тихоокеанского региона

Вопрос 9. Геополитика Латинской Америки

Вопрос 1. Назовите основные противоречия европейской интеграции в свете геополитики

Противоречия европейской интеграции.

Геополитическим центром, ответственным за западную оконечность Евразийского континента, безусловно, будет Европейский Союз. ЕС необходимо время для того, чтобы укрепиться в существующих границах, ощутив себя единой целостностью. "Единство - в многообразии", - гласит один из основополагающих принципов евроинтеграции. Европа занята поисками оптимального баланса между общеевропейскими интересами и интересами ее 27 членов.

Одну из ведущих ролей в ЕС будет играть Германия. В то же время Франция будет выполнять роль "патриарха" евроинтеграции, задающего тон в стратегии ЕС. Италия сосредоточится на лидерстве в Южной Европе. В Центрально-Восточной Европе лидирующую роль имеют реальные шансы достичь страны Вышеградской четверки (Чехия, Словакия, Венгрия, Польша). На эту роль с остальными "вышеградцами" претендует Польша, которая продолжит искать поиски самоидентичности скорее в истории времен Речи Посполитой, чем в существенно изменившихся с тех пор реалиях.

Противоречия европейской интеграции и атлантической стратегии США на европейском континенте позволяют прогнозировать два наиболее вероятных сценария развития геополитической ситуации.

Первый сценарий. В результате успешной интеграции европейских стран на геополитической карте мира возникнет сильная политически объединенная Европа, что будет означать базовое изменение в мировом распределении геополитических сил. И в США, и в Европе есть немало сторонников такого развития событий. Так, известный американский экономист Ф. Бергстен считает:

Евроленд будет равным или даже превзойдет Соединенные Штаты в ключевых параметрах экономической мощи и будет во все возрастающей степени говорить одним голосом по широкому кругу экономических вопросов.

Такой сценарий означает возрождение двуполюсной геополитической модели, где США и ЕС являются глобальными партнерами-соперниками. В пользу этого сценария в настоящее время свидетельствует только рост антиамериканских настроений на континенте: развитие движения антиглобалистов, выступлений европейских общественных и политических деятелей, встревоженных откровенно гегемонистскими устремлениями США.

Развитие международных событий все больше свидетельствует в пользу осуществления другого сценария.

Второй сценарий. Все более определенно проявляется тенденция подменить углубление интеграции на ее расширение, что делает процесс евроинтеграции противоречивым и многослойным. Известный французский геополитик Ж. Аттали полагает, что в ЕС через определенное время будут входить 35-40 государств (включая Украину и Грузию). Увеличение численности стран-участниц может привести к углублению уже имеющихся противоречий и новым столкновениям. Ситуация обострения противоречивых тенденций очень выгодна США, которые всегда могут претендовать на роль арбитра при разрешении европейских споров и тем самым держать весь процесс интеграции под атлантическим контролем.

В последнее время европейские экономисты обсуждают и такой пессимистический сценарий: если какая-то европейская страна не выдержит экономической гонки за подъем производительности, ее экономика неизбежно погрузится в кризис. Потребуются дотации из богатых стран в бедствующие регионы. Но если такая помощь является обычной в рамках национальных государств, то на общеевропейском уровне организовать ее будет весьма проблематично. Следовательно, трудности европейского роста огромны, и именно они заставляют обращаться за помощью к атлантическому партнеру. Все это позволило 3. Бжезинскому уверенно заявить: Европа, несмотря на всю свою экономическую мощь, значительную экономическую и финансовую интеграцию, останется де-факто военным протекторатом Соединенных Штатов. Европа в обозримом будущем не сможет стать Америкой. Бюрократически проводимая интеграция не может породить политической воли, необходимой для подлинного единства.

Вопрос 2. Россия и Восточная Европа в процессе общеевропейской интеграции

Ответ: Почти все восточноевропейские страны вступают в НАТО большинство из них в Евросоюзе. Иногда, кажется, что железный занавес никуда не исчез. Просто кто-то бережно его в свое время снял, несколько лет продержал в чулане, а сейчас повесил обратно. Примерно тысячу километров на восток от того места, где он висел раньше. И теперь он будет проходить не по границе Варшавского пакта, а по границе Советского Союза за вычетом прибалтийских стран.

В Европе нет четкого видения того, какими должны быть отношения с Россией. Безусловно, что Россия сейчас скорее партнер, чем противник. Однако в этом партнерстве есть что-то недосказанное, незаконченное.

1. В Брюсселе не видят Россию членом ЕС ни в среднесрочной, ни даже в отдаленной перспективе..

2. У разных групп внутри объединенной Европы различный взгляд на отношения с Россией и на их перспективу. Франция и Германия (и отчасти Италия, но в силу других причин) рассматривают особые отношения с Россией как некий козырь в длинных геополитических раскладах. Чехия и Венгрия относятся к России скорее нейтрально. Латвия и Эстония традиционно рассматривают Европу и США как гарантов своей независимости от имперских амбиций России, и в этом их поддерживают маленькие страны. Польша выступает, как конкурент России за право быть региональной державой. В свое время Польша даже пыталась выступать в качестве лоббиста Украины, но сейчас об этом уже почти забыли, отношения между крупнейшими восточноевропейскими странами переживают отнюдь не лучший период.

В ситуации, когда в отношении России существуют различные, порой даже полярные позиции, ЕС не сможет выработать согласованную политику в отношении РФ, прежде всего в той части, которая касается перспектив и стратегического партнерства.

Сейчас в Европу приняли тех, кого сама Европа считает (или хотела бы считать) Европой. Болгария и Румыния завершают этот список. Далее идет то, что не совсем Европа - осколки Югославии (в разном состоянии и с разными перспективами на вступление) и западные республики Союза. И то и другое под вопросом. Безусловно, в ЕС допускают вступление в ЕС Украины, Молдовы, Белоруссии (в случае ухода Лукашенко). Однако, все это не вопрос сегодняшнего дня.

В конце 80-х и начале 90-х Россия уходила из Восточной Европы сама. Будучи не в силах успеть за стремительно меняющейся ситуацией, Советской Союз, а потом и Россия, просто сбросили страны СЭВ как ненужный хлам. В результате товарооборот между Россией и странами Восточной Европы сократился в разы, от недавней интеграции не осталось ничего, а главным потребителем российских энергоносителей стали богатые и платежеспособные страны Западной Европы.

Первый тревожный звонок прозвенел уже после появления Вышеградской четверки, но тогда его в России почти не заметили. Однако уже в 1995 стало ясно, что очень скоро двери НАТО откроются для недавних членов Варшавского пакта.

России было в то время не до того, поскольку элита была занята переизбранием Ельцина и затяжной войной с коммунистами. Россия, правда, попыталась возразить, что существовала договоренность, сформулированная во время объединения Германии относительно нейтралитета бывших советских союзников. России ответили, что никаких документов по этому вопросу никто и никогда не подписывал, а поскольку двери НАТО и ЕС открыты для всех, кто соответствует условиям, то торг здесь неуместен. На этом месте дискуссия закончилась.

Для всех без исключения стран Варшавского пакта и для Прибалтийских республик евроатлантическая интеграция стала безусловной самоцелью. Присоединение к блоку развитых стран, доминирующих на всем мировом пространстве после краха коммунизма, должно было подтвердить элитный статус бывших соцстран, окончательно убив воспоминания о пятидесяти годах советской доминации.

Тех, кого не сразу взяли (Румыния, Болгария) сразу вдруг осознали свою ущербность по отношению к более удачливым (Польша, Венгрия, Чехия) и развернули активную кампанию по присоединению к цивилизованному миру. Вся предвыборная кампания 1996 года в Румынии прошла под лозунгом "Хотим в НАТО", которую даже местная пресса прямо называла истерией. Тогда Румынию в НАТО не взяли, и даже не пообещали. Истерия потихоньку схлынула, цель осталась. И уже через несколько лет стало ясно, что не только Румыния хочет в НАТО, но и НАТО хочет видеть в своем составе все страны бывшего Варшавского договора. Ключевым здесь стал 1999 год и операция НАТО в бывшей Югославии. После этого вал принятия в НАТО восточноевропейских стран превратился в лавину.

Сейчас границы НАТО вплотную подходят, а в Прибалтике и переходят границу бывшего Союза. Официально заявили о своем желании вступить в НАТО Украина и некоторые бывшие Югославские республики. Они же плюс Молдавия заявили о намерении интегрироваться в Евросоюз. Теоретически новый раздел Европы вот-вот должен был бы окончательно оформиться, и совсем не в пользу России.

Решение о расширении НАТО и о принятии в Евросоюз сразу новых государств было суть политическим. По огромному числу критериев - от уровня развития экономики до прав человека в новых странах есть масса проблем. Все это говорит о том, что главной причиной столь скорого расширения евроатлантических структур было то, что называют геополитикой. Опыт Югославии показал, что сохранение "серой зоны" между Европой и бывшим союзом может быстро привести к маргинализации некоторых стран и к тому, что с их территории могут появиться угрозы для стран с устойчивой демократией.

Подобная поспешность сразу же обернулась ростом внутреннего напряжения, прежде всего в Евросоюзе.

1. Принимая в ЕС страны, которые существенно отличаются по уровню развития экономики от уже действующих членов, Европа на долгие годы ставит себя перед проблемой экономической нестабильности. Трудно проводить единую валютную политику, в результате Евро вырос, а экспорт сократился. Трудно обеспечить Польшу сельскохозяйственными дотациями, в результате появляется очаг серьезной социальной нестабильности.

2. Выступая за принятие новых членов, Франция и Германия имели в виду, прежде всего, новую собственную легитимацию как региональных супердержав. Подобная ситуация вряд ли соответствует интересам США, и Америка сделает все возможное, чтобы планы франко-германского альянса стали менее амбициозными. В частности США явно не в восторге от идеи создания в ЕС собственных вооруженных сил.

3. В подобной ситуации внутренние расслоения будет происходить постоянно. Вызвавший бурную полемику англо-франко-германский саммит, это только первая ласточка. Германия и Франция больше не могут быть донорами для восточноевропейских государств в прежнем объеме. На практике это означает, что как экономическая величина новый Евросоюз еще долго останется альянсом провозглашенным, но реально не функционирующим.

В подобной ситуации, а в первую очередь это относится к восточноевропейским странам, новые члены будут предоставлены сами себе. А их собственный экономический потенциал явно недостаточен для того, чтобы в течение 10 лет существенно сократить дистанцию, отделяющую их от западных партнеров.

Несмотря на то, что в Восточноевропейских странах (как считается) реформы шли гораздо быстрее, чем в России, собственных национальных капиталов там очень мало. В результате приватизации, большинство объектов оказались в руках западных инвесторов. Запад же финансировал развитие инфраструктуры. Теперь этого может стать недостаточно.

Уже сейчас многие восточноевропейские страны активно предлагают российским инвесторам такие темы, о которых еще три года назад и речь идти не могла. Причина проста. Своих инвесторов нет, а западноевропейский интерес в Восточной Европе, в целом, все-таки ограничен. Да и свободных финансовых ресурсов в России сейчас много. Не столько, конечно, сколько в Западной Европе, но вполне достаточно, чтобы заинтересовать Восточную Европу. Хотя политическая целесообразность все время пока направлена не в пользу РФ, роль России (в том, что касается восточноевропейской экономики) постоянно растет. Уже сейчас российские инвесторы владеют значительным количеством объектов в Восточной Европе и объемы российских инвестиций будут только расти.

Влияние России в 21 веке в Восточной Европе будет расти, медленно восстанавливаясь после коллапса конца 80-х - начала 90-х, но уже на совершенно иной основе. При этом следует отметить, что пока российская политика в регионе значительно отстает от российского бизнеса.

Если успехи бизнеса во многих странах Восточной Европы уже сейчас заметны, то политические достижения носят скорее отрицательный характер. В принципе это нормально, политика должна идти вслед за интересом, а не наоборот. Однако, и сейчас это уже бросается в глаза, неподготовленность политической ситуации создает для бизнеса серьезные проблемы.

Вопрос 3. Проблемы европейской безопасности в начале XXI века

В последнее десятилетие XX и в начале XXI века произошла адаптация системы европейской системы безопасности к изменившимся геополитическим условиям при доминирующей роли ЕС.

В 1993 году Европейский Союз, созданный на основе ЕЭС, приступил к развитию своих внешнеполитических структур, призванных усилить позиции этого западноевропейского объединения во всем мире и Европе. Создание отдельной структуры в рамках ЕС - Общей внешней политики и безопасности (ОВПБ), т.н. "второй колоны" - указывало на стремления и возможности ЕС принять более активное участие в системе европейской безопасности. Появление ОВПБ стало закономерным следствием роста экономического потенциала Союза и целого ряда внешнеполитических инициатив, берущих свое начало с 70-х годов. Основными инструментами ОВПБ должны были стать общие позиции и совместные действия, принимаемые на основе консенсуса в рамках Совета ЕС.

Реализация ОВПБ стала качественно новой задачей для ЕС, имеющего богатый опыт на ниве экономической и внешнеэкономической интеграции, но лишенного навыков проведения общей внешней политики и политики безопасности, поэтому первоначальная отработка механизма "второй колонны" заняла несколько лет со дня вступления Маастрихтского договора в силу. Проведение межправительственных конференций 1995-1996 гг., подготовка Амстердамского договора о Европейском Союзе от 1997 года - все было пронизано переговорами между членами ЕС о механизме функционирования ОВПБ.

За время первого этапа реформирования ОВПБ (1993-1997 гг.) стали очевидными недостатки и преимущества механизма ОВПБ. Достоинство этой системы - в ее многоплановости, которая создает условия для тщательного анализа проблем и обеспечения взвешенности решений. Недостаток - в громоздкости бюрократического аппарата, дублировании функций, что подрывает его эффективность. Механизм принятия решения фактически вплоть до 1997 года базировался на принципе "консенсуса". Попытки внедрить принцип "голосования квалифицированным большинством" проваливались.

В том, что касалось оборонной составляющей ОВПБ первого периода, то она находилась в неразработанном состоянии, так как ключевая роль здесь отводилась Западноевропейскому Союзу, для которого были выработаны специальные "петерсбергские задачи", нацеленные на предотвращение конфликтов в Европе. Ставка ЕС на ЗЕС таила в себе свою опасность: в период 1992-1997 гг. возобладала инициатива, исходящая от США, и роль ЕС, не сумевшего сразу приспособиться к новой ситуации, сразу же подчинилась логике главенствующего тогда стереотипа: "Америка лидирует - Европа следует". Соединенные Штаты, используя ЗЕС как мостик между ЕС и НАТО, сумели навязать свое видение европейской безопасности через создание "европейской колонны" НАТО - Идентичности европейской безопасности и обороны (ЕИБО/ESDI). Та же самая участь была разделена Еврокорпусом (прототип единой европейской армии), которому незамедлительно "был навязан договор с НАТО, поставивший его под оперативный контроль последнего".

Подводя итоги первого периода существования ОВПБ, можно утверждать, что в первый период развития ОВПБ у Европейского союза не было ни опыта, ни стратегии, ни культуры формулирования и осуществления политики обороны и безопасности на европейском уровне. "Весь идейный багаж Западной Европы в этой области практического знания сводился к наличию нескольких экспертов по вопросу ядерного сдерживания". Поэтому неудивительно, что ОВПБ стала инерционным продолжением Европейского политического сотрудничества при опоре на все те же институты времен холодной войны.

Амстердамский договор от 1997 года привел механизм ОВПБ в то состояние, в котором он пребывает сейчас. В частности, был основан пост Высокого представителя по ОВПБ, и изменился подход к реализации ОВПБ, являющейся отныне прерогативой Союза в целом, обязывает членов ЕС принимать активное и согласованное участие в функционировании ОВПБ.

Неудовлетворительное состояние "оборонного" элемента ОВПБ в виде связки ЗЕС-НАТО привело к тому, что в 1997 году ЕС отказался от упования на ресурсы ЗЕС, сделав выбор в пользу развития своих автономных военных структур. На смену ЗЕС и натовским инициативам наподобие "Берлин Плюс" пришел институт Общей политики в сфере безопасности и обороны (ЕПБО), ставший интегральным компонентом ОВПБ.

Балканские кризисы и приближающийся косовский продемонстрировали ЕС необходимость в ускоренном военном строительстве и развитии своего военно-политического института. Этот процесс, начавшийся с британско-французской встречи в Сен-Мало в 1998 году, продолжился созданием в 2003 году Сил быстрого реагирования (СБР) на основе национальных армий членов ЕС, принятием и поэтапной реализацией плана "Главная цель - 2010" по модернизации имеющихся вооруженных сил. По итогам первой половины 2006 года ЕС уже располагает четырьмя компактными и высокотехнологичными "боевыми группами" по 1500 чел. каждая, способных разрешать конфликты наподобие косовского. Закупка большими объемами военно-транспортных самолетов А 400М и заказы на новые авианосцы, тестирование системы космической разведки Galileo и открытие своего собственного военного Генштаба в г. Тервурен в 2004 году, создание Европейского оборонного агентства (ЭДА) в 2004 году, координирующего военно-промышленные усилия, - все это шаги, предпринятые ЕС по модернизации подотчетных вооруженных сил. Сложность задачи, поставленной перед ЕС, заключается в том, что устаревшие национальные армии территориальной обороны все еще отвлекают на себя значительную часть средств, выделяемых на оборону. В силу того, что ни одно правительство стран-членов ЕС не пойдет на увеличение расходов, успех комплексной модернизации определяется лишь расформированием национальных вооруженных сил, а вот в этом направлении еще не было сделано ни одного существенного шага. И все же на данный момент Европейский Союз уже способен адекватно отреагировать своими силами на любые угрозы нового типа на территории всей Европы.

По мере того, как оборонная составляющая ОВПБ продвигается вперед более или менее энергично, политический - он же основной - элемент претерпевал периоды кризисов и неясностей. Амстердамский договор создал полноценный механизм для проведения общей политики, но, как показывал анализ внешнеполитической деятельности Союза последних лет, это не оказалось достаточным условием. Кризис вокруг Ирака в 2003 году высветил более фундаментальную проблему - отсутствие платформы общих интересов членов ЕС привело к практике прямого игнорирования ОВПБ и ее принципов, что не способствовало реализации общей внешней политики.

Объяснение этой основной проблемы лежит в области политической экономики, определяющей внешнюю политику ЕС через совпадение / несовпадение долгосрочных экономических стратегий членов Союза, где выделяются две группы стран - т.н. "евро-капитал" и "мировой капитал". Подобный анализ выделяет такой фактор воздействия на формирование общей политики ЕС как европейских "атлантистов" (Великобритания, Нидерланды, Испания) в связке с США, которые осуществляют в отношении ОВПБ политику "предупреждающего разделения". Расширение Европейского Союза и включение в него стран, ориентированных в краткосрочной перспективе на США, усиление неолиберальных общественно-производственных отношений в самом "ядре" "старой Европы" привело к многократным фактам несогласованности общей внешней политики. Европейские чиновники предприняли тактические попытки по уменьшению степени этого деструктивного воздействия США на ОВПБ (через принятие Европейской стратегии безопасности и проведение военной операции Artemis в 2003 г.), однако общей картины это не изменило.

За работой "второй колонны" Евросоюза иногда стоят общие интересы консолидированной Европы, но это лишь редкие исключения. Для нейтрализации угроз региону требуется связная и последовательная деятельность, а ОВПБ платформы для этого предоставить не в состоянии. Следовательно, в этот очередной переходный период система европейской безопасности остается на уровне 1999 года: в виде сложного и неиерархического переплетения институтов, где Европейскому Союзу при попытке регионального доминирования приходится учитывать интересы третьих сторон, включая США и даже РФ. Максимальный уровень вовлеченности, который себе может позволить ЕС без оглядки на США и РФ, по-прежнему представлен "мягкой силой" экономического воздействия. Место же ОВПБ в системе европейской безопасности неопределенно, и его эвентуальное применение ставит ЕС в уязвимое положение.

Вопрос 4. Эволюция американской геополитики и современная геостратегия США

Американское мировое превосходство отличается стремительностью своего становления, своими глобальными масштабами и способами осуществления. В течение всего лишь одного столетия Америка под влиянием внутренних изменений, а также динамичного развития международных событий из страны, относительно изолированной в Западном полушарии, трансформировалась в державу мирового масштаба по размаху интересов и влияния.

Америка заняла доминирующие позиции в четырех имеющих решающее значение областях мировой власти: в военной области она располагает не имеющими себе равных глобальными возможностями развертывания; в области экономики остается основной движущей силой мирового развития, даже не смотря на конкуренцию в отдельных областях со стоны Японии и Германии; в технологическом отношении она сохраняет абсолютное лидерство в передовых областях науки и техники; В области культуры, несмотря на ее некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, - все это обеспечивает Соединенным Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство. Именно сочетание всех этих факторов делает Америку единственной мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова.

Американское глобальное превосходство подкрепляется сложной системой союзов и коалиций, которые буквально опутывают весь мир Американское превосходство породило новый международный порядок, который не только копирует, но и воспроизводит за рубежом многие черты американской системы. Ее основные моменты включают:

- систему коллективной безопасности, в том числе объединенное командование и вооруженные силы, например НАТО, Американо-японский договор о безопасности и т.д.;

- региональное экономическое сотрудничество, например APEC, NAFTA (Североамериканское соглашение о свободной торговле), и специальные глобальные организации сотрудничества, например Всемирный банк, МВФ, Всемирная организация труда;

- процедуры, которые уделяют особое внимание совместному принятию решений, даже при доминировании Соединенных Штатов;

- предпочтение демократическому членству в ключевых союзах;

- рудиментарную глобальную конституционную и юридическую структуру (от Международного Суда до специального трибунала по рассмотрению военных преступлений в Боснии).

Рассмотрим современную геостратегию США на Евразию, где и находится РФ. Америка в настоящее время является единственной супердержавой, а Евразия - центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки, а также для ее исторического наследия. В краткосрочной перспективе Америка заинтересована укрепить и сохранить существующий геополитический плюрализм на карте Евразии. Эта задача предполагает поощрение возможных действий и манипуляций, с тем, чтобы предотвратить появление враждебной коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки, не говоря уже маловероятной возможности, когда какое-либо государство попыталось бы сделать это. В среднесрочной перспективе вышеупомянутое постепенно должно уступить место вопросу, примером решении которого больший акцент делается на появлении все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством Америки могли бы помочь в создании трансевразийской системы безопасности, объединяющей большее число стран. И наконец, в долгосрочной перспективе все вышесказанное должно постепенно привести к образованию мирового центра по-настоящему совместной политической ответственности.

Стабильность геополитического плюрализма Евразии, препятствующая появлению одной доминирующей державы, должна быть укреплена созданием трансевразийской системы безопасности, что, возможно, произойдет в начале следующего века. Такое трансконтинентальное соглашение в области безопасности должно включать расширившуюся организацию НАТО - что связано с подписанием хартии о сотрудничестве с Россией - и Китай, а также Японию.

Со временем могла бы начать формироваться более формальная структура, стимулируя появление трансевразийской системы безопасности, которая в первые охватила бы весь континент. Америка, Европа, Китай, Япония, конфедеративная Россия и Индия, а также, возможно, и другие страны могли бы сообща послужить сердцевиной такой более структурированной трансконтинентальной системы. Окончательное возникновение трансъевразийской системы безопасности могло бы постепенно освободить Америку от некоторого бремени, даже если бы одновременно и увековечило ее решающую роль как стабилизатора и третейского судьи Евразии.

В конце концов, мировой политике непременно станет все больше несвойственна концентрация власти в руках одного государства. Следовательно, США не только первая и единственная сверхдержава в поистине глобальном масштабе, но, вероятнее всего, и последняя.

Это связано не только с тем, что государства-нации постепенно становятся все более проницаемыми друг для друга, но и с тем, что знания как сила становятся все более распространенными, все более общими и все менее связанными с государственными границами. Вероятнее всего, что экономическая мощь также станет более распределенной.

Вопрос 5. Геополитика России в XXI веке

В современных условиях центром морской цивилизации являются США и Великобритания, центром континентальной - Россия, в силу ее географического положения - континентального связующего звена между Европой и Азией, Западом и Востоком. Россия выступает основой евразийской геополитической оси. Поэтому с геополитической точки зрения США и Россия вечные антагонисты.

В основу Геополитики России в XXI веке положен глобальный промышленно-сырьевой дисбаланс, состоящий в том, что наибольший промышленный потенциал сосредоточен в США, странах Европы и Японии, тогда как основные энергетические и сырьевые ресурсы сосредоточены в России и странах третьего мира.

Россия, как геополитический субъект является основой Евразии, которая географически, ландшафтно, лингвистически, климатически, культурно и религиозно-идеологически объединяет евразийский Запад и евразийский Восток. Именно это определяет ее место, как географического связующего звена геополитического евразийского блока. Огромный интеллектуальный потенциал и географическое положение "евразийского центра", а также значительный военный потенциал (прежде всего в части ракетно-ядерного вооружения) и традиционная духовная ориентация на Православные ценности определяют роль России, как мирового центра силы - ядра консолидации других "традиционных цивилизаций" на пути строительства многополярного мира.

В связи с этим условием создания монополярного мира является устранение России как субъекта геополитики. Это порождает основную геополитическую угрозу России - ее устранение с геополитической арены, как континентального центра силы, ядра Евразийской оси. Следствием этого будет в экономическом отношении - утрата Россией экономического суверенитета, а в политическом - утрата ею государственного суверенитета. Основным источником геополитической угрозы для России является Западная цивилизация, прежде всего США, претендующие на мировое доминирование с устранением всех альтернативных центров силы в рамках монополярного мира. Исходя из этих выводов и основывается геополитика России.

Геополитической целью России в 21 веке является утверждение многополюсной модели устройства мира, исключив тем самым возможность создания любых форм монополярного мира.

Эта цель достигается решением следующих основных геополитических задач:

1. Разработка и внедрение в сознание национальных духовных, научных, политических и экономических элит концепции многополярного мироустройства.

2. Возрождения России, как геополитического центра силы.

3. Формирования континентального евразийского блока стран, который был бы способного эффективно противостоять установлению монополярного мира, а также содействие формированию геополитических союзов стран, ориентирующихся на многополярный мир в Южной Америке и на Ближнем Востоке, с созданием на их основе в дальнейшем оси Южная Америка - Ближний Восток - Евразия (Южноамерикано-евразийская геополитическая ось).

4. Нейтрализации (парировании) действий, направленных на создание монополярного мира с формированием основ многополярного мироустройства.

5. Формирование мировых систем управления и безопасности, а также международной нормативно-правовой базы, обеспечивающих развитие Цивилизации в целом на пути становления многополюсного мира с равноправным развитием всех цивилизаций в условиях цивилизационной взаимопомощи.

Вопрос 6. Геостратегия современного Китая

Возвышение Китая до статуса мировой державы наиболее отчетливо наблюдалось в последнее десятилетие XX в. Выход страны на первые роли в мировой геополитике изменил всю геометрию международных отношений. Усиление Китая не затронуло ни одну страну мира в большей степени, чем Россию. Поднебесная, или "Срединное царство", превратилась в важнейший фактор, способный повлиять на геополитическое положение России в мире и на ситуацию внутри РФ.

Китай на пороге XXI в. в отличие от нынешней России сосредоточен на самом себе. Его внешняя политика имеет подчиненное значение по отношению к внутренней, направленной на экономическую и социальную трансформацию страны. Но в условиях зависимости Пекина от внешних кредиторов, а также в силу потенциальной возможности создания структуры, аккумулирующей силы коалиции, направленной на сдерживание китайской мощи, Китай может вести свою сложную комбинационную игру. Конечно, в этих условиях политика добрососедства для Китая - не благотворительность, не жест доброй воли, а объективная необходимость.

Внешняя политика "Срединной империи" в конце XX и начале XXI вв. будет направлена на стратегический выигрыш времени для создания экономической и военной мощи, для превращения Китая в мировую сверхдержаву. Делаться это будет за счет присоединения (вслед за Гонконгом) Макао, а самое главное - Тайваня и островов типа Спратли с огромными морскими шельфами. На острова в Южно-Китайском море КНР предъявляет особые права, хотя не меньше прав на спорные острова имеется у Вьетнама, Японии и других приморских государств.

Геостратегической целью Китая в этом регионе станет достижение преобладающего влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе: от Филиппин, Индонезии до Бирмы. На севере внешняя политика Китая держит в поле зрения Монголию и Россию. КНР станет активно добиваться фактического признания "особых отношений" с Монголией, т. е. присоединения более 1,5 млн. квадратных километров территории с менее чем 2 млн. жителей. Это станет возможным, если Китай заставит своих соседей отказаться от участия в антикитайских коалициях, признать его ведущую роль в регионе. Одной из конечных целей Китая является проведение другими странами торгово-инвестиционной политики, дружественной Поднебесной.

Эта цель выступает как средство достижения глобальной цели - превращения Китая в супердержаву, способную бросить вызов не только США и Западу в целом, но даже коалиции ныне самых могущественных стран. Нет оснований утверждать, что для достижения своих целей Пекин прибегнет к военной силе. Он будет стремиться не вступать в открытую борьбу, а подавлять волю других стран своей мощью (демографической, экономической, военной), разделять потенциальных конкурентов, не вступая в связывающие его действия союзы, отдавая тем самым приоритет коренным интересам Китая, а не мирового сообщества.

Отсюда вытекает, что взаимодействие России со своим соседом должно быть связано прежде всего с экономической, научно-технической и информационной сферами. Для России Поднебесная - это огромный рынок, где можно выгодно реализовать как сырье, так и промышленную продукцию и услуги. Немаловажное значение имеет КНР как источник рабочей силы для развития Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока. В перспективе Китай может стать источником инвестиций.

Но завоевать такой огромный рынок можно только в жесткой конкурентной борьбе. Пекин заинтересован в современной технике и технологиях. Такое современное оборудование у России пока что есть в атомной и авиакосмической промышленности, в гидроэнергетике, в военно-промышленном комплексе. Другие же российские товары, услуги, кроме сырья, Китай в конце XX в. практически не интересуют. Таким образом, объективно КНР не испытывает нужды в союзе с обескровленной и непредсказуемой Россией, поэтому самая действенная политика - политика коммерческих контрактов не задействована. А тесное политическое партнерство с Китаем для России - абсолютная необходимость. Более тесные геополитические отношения с гигантом - Поднебесной - дали бы РФ более широкие возможности для внешнеполитического маневра.

Китай объективно заинтересован возникновение односторонней зависимости РФ от КНР в экономике и политике. Это приведет Россию к утрате внешнеполитической, а в перспективе и внутриполитической свободы, к превращению РФ в сырьевой придаток не только Запада, но и Китая. А такая зависимость Приморья, Хабаровского края, Забайкалья от торговли, поставок продуктов питания, изделий легкой промышленности из КНР видна уже невооруженным глазом. Демографическая сфера тоже вызывает много тревог и опасений. Здесь иммиграционная политика центральных и региональных властей вызывает большие опасения: тихая китайско-корейская экспансия может привести к тому, что В ближайшие 10-15 лет в силу объективных причин это влияние возрастет еще больше, что во многом объясняется специфическими условиями развития Китая.

Вопрос 7. Геополитика арабского мира

Арабский мир имеет общую территорию в 12,3 млн. кв. км. На начало 80-х годов XX в. здесь насчитывалось около 250 миллионов человек. Каждые 20 лет арабские страны почти удваивают численность своего населения. Арабский мир объединяет культурная однородность, лингвистическое единство, общие духовные ценности, история. Географически народы арабского мира занимают области, имеющие огромную международную стратегическую важность.

Что же касается в целом мира ислама, который простирается от Филиппин и Пакистана до стран "Магриба", т.е. Северной Африки, то его общая площадь составляет более 30 млн. кв. км. Всего в 54 странах, причисляемых к миру ислама, проживает 1,2 млрд. человек.

Мусульманские государства обладают колоссальными природными богатствами. Только в арабском мире добывается 62,4% нефти и 21% газа. Но эти богатства распределены крайне неравномерно: некоторые страны лишены вообще или добывают ничтожно малое количество нефти, не удовлетворяющее даже их внутренние потребности.

Арабский мир отличается повышенным уровнем нестабильности. Конфликтный узел в Персидском заливе все туже стал затягиваться после распада Британской империи и ухода оттуда Англии в послевоенный период. В настоящее время взаимные территориальные претензии предъявляют друг к другу почти все образовавшиеся там "субъекты" и независимые государства. На их границах, которые в старые времена сознательно не демаркировались, насчитывается около 50 спорных районов. Скрытая конфронтация, пограничные столкновения и войны отражают не только борьбу за нефть, но и исторически сложившуюся напряженность в межэтнических и межрелигиозных отношениях. В частности, между суннитским большинством арабского мира и шиитами Ирака, между курдами, арабами, турками и персами.

Исламский мир крайне разобщен. В нем существуют разнообразные идеологические и политические тенденции, а также противоположные друг другу геополитические проекты.

Самыми глобальными являются следующие течения:

1) иранский фундаментализм (континентального типа, антиамериканский, антиатлантистский и геополитически активный);

2) турецкий светский режим (атлантистского типа, акцентирующий пантюркистскую линию);

3) панарабизм, проповедуемый Сирией, Ираком, Ливией, Суданом, отчасти Египтом и Саудовской Аравией (довольно разноплановые и противоречивые проекты в каждом конкретном случае);

4) саудовский ваххабитский тип фундаментализма (геополитически солидарный с атлантизмом);

5) разнообразные версии "исламского социализма" (Ливия, Ирак, Сирия, модели близкие к панарабизму "левого" толка).

Геополитические проблемы арабского мира.

1. Палестинская проблема - ключевой вопрос ближневосточного урегулирования, связанный с необходимостью обеспечения прав четырехмиллионному арабскому народу Палестины на самоопределение и создание собственного государства.

2. Ближневосточное урегулирование - одна из важнейших международных проблем, связанная с необходимостью снятия напряженности в отношениях между рядом арабских государств и Израилем.

3. Исламский фундаментализм.

Арабский мир мучительно ищет своего места в новом мире. Этот процесс идет драматически.

Человечество в ХХI веке должно жить в условиях многополярности, а не однополярности. Однополярный глобализм несет в себе смертельную угрозу человечеству, и ему должна быть предъявлена реальная альтернатива. И одним из полюсов может стать и Арабский мир.

Вопрос 8. Геополитика Азиатско-Тихоокеанского региона

Стремительный экономический рывок стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) на рубеже XX-XXI вв. сделал этот район земного шара важным геополитическим центром силы, где пересекаются интересы крупнейших мировых держав. Экономическое процветание "азиатских драконов" было достигнуто такими стремительными темпами, что до сих пор этот случай является беспрецедентным в мировой истории. Всего несколько десятилетий назад, в 1970-е гг., доля Восточной Азии (включая Японию) составляла лишь около 4% совокупного объема мирового валового национального продукта (ВНП), в то время как Северная Америка занимала ведущее положение в мире и ее доля составляла 35-40% мирового ВНП. Однако уже к началу XXI в. оба региона имели примерно равные результаты (около 25%). Кроме того, сегодня Китай достиг рекордно высоких темпов роста ВВП - 9,6% в год - и успешно продолжает удерживать этот уровень даже в условиях мирового экономического кризиса, все более определенно заявляя о своей роли регионального лидера.

Для сравнения: начальный период индустриализации Великобритании занял более 50 лет, Америки - чуть менее 50 лет, в то время как и Китай, и Южная Корея добились этого результата примерно за десять лет. По мнению многих экспертов, если в регионе не произойдет какого-либо массового потрясения, то в течение четверти века Азия по показателям ВНП, по-видимому, обойдет и Северную Америку, и Европу.

Подобные тенденции позволяют сделать вывод о том, что новые геополитические вызовы XXI столетия придут из Азиатско-Тихоокеанского региона, и именно поэтому так важно отслеживать динамично меняющиеся геополитические реалии в этом ареале мира. Геополитический баланс здесь определяют сложные отношения между четырьмя главными геополитическими акторами, образующими стратегический параллелограмм сил: Китай - США - Япония - Россия.

Долгое время, для того чтобы держать ситуацию в АТР под контролем, США стремились всячески усиливать двухсторонний союз с Японией, создали тихоокеанское мини-НАТО (Япония - Южная Корея - Австралия - Новая Зеландия), препятствовали возвращению Тайваня Китаю, оказывали существенную военную помощь в обороне тайваньскому режиму, продавая последнему большие количества современных вооружений. Американская стратегия в отношении Японии и сегодня является очень гибкой и динамичной. Дело в том, что геополитическая переориентация Японии в сторону либо перевооружения, либо обособленного сближения с Китаем означала бы конец роли американцев в регионе. США стремятся через тесный альянс с Японией направить в нужное русло региональные устремления Китая и сдержать их непредсказуемые проявления. Именно поэтому американцы считают сокращение в обозримом будущем существующего уровня войск США в Японии (и в Южной Корее) нежелательным.

Кроме того, американцы всячески препятствуют любому значительному увеличению в геополитическом масштабе и реальном исчислении объема военных усилий Японии. Основной геополитический маневр Америки в отношении Японии состоит в том, чтобы заставить эту мощную экономическую державу повернуть свое лицо к миру и отвернуться от Азии. Тем самым (по идее американских стратегов) Япония удовлетворит свои растущие амбиции, но оставит за США пальму первенства в Азиатско-Тихоокеанском регионе - самом перспективном в геополитическом отношении районе мира. Это тонкая игра, и она ведется весьма последовательно.

Однако при всей важности американо-японских отношений сегодня, по заявлениям крупнейших американских геополитиков, они перестали играть первостепенную роль для США в этом регионе. По мнению Киссинджера и Бжезинского, новым стратегическим партнером США в АТР стал Китай.

В настоящее время Китай превратился в доминирующую региональную державу, и очевидны его усиливающиеся стремления к статусу мировой державы. По прогнозам некоторых экспертов, после завершения современного мирового экономического кризиса уже не США, а Китай будет претендовать на роль мирового гегемона.

Оптимисты считают, что темпы экономического развития Китая и масштабы иностранных капиталовложений в КНР - и те и другие в числе самых высоких в мире - обеспечивают статистическую основу для благоприятного прогноза относительно того, что в течение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равной Соединенным Штатам и Европе. К этому времени по показателям ВВП Китай может значительно обогнать Японию (в 2010 г. ВВП Китая стал выше ВВП Японии). Этот экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрозой для всех своих соседей, и вероятно даже для более удаленных географически противников.

Еще более укрепив свои позиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, возможно, в недалеком будущем политическому подчинению Тайваня, Великий Китай превратится не только в господствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга. Совокупные активы 500 ведущих компаний Юго-Восточной Азии, владельцами которых являются китайцы, уже сейчас составляют около 540 млрд. долл. США.

Проживающие за границей китайцы контролируют около 90% экономики Индонезии, 75% экономики Таиланда, 50-60% экономики Малайзии, а также полностью контролируют экономику Тайваня, Гонконга и Сингапура. Все это свидетельствует об "экономической интервенции" Китая в регионе, результатом которой может стать создание поддерживаемых Китаем "марионеточных правительств".

Однако пессимисты полагают, что нельзя так однозначно использовать в прогнозах политического развития механическую зависимость от статистического анализа. Именно эта ошибка была допущена много лет назад теми, кто предсказывал, что Япония обойдет, Соединенные Штаты как ведущая экономически развитая страна мира и что ей суждено стать новой геополитической сверхдержавой. Известно, что этот прогноз не осуществился, поскольку не были приняты во внимание факторы экономической уязвимости Японии от притока иностранных капиталов и рынков сбыта, а также отсутствие непрерывности в политическом развитии.

Пессимисты указывают на ряд факторов, которые станут препятствием на пути превращения Китая в сверхдержаву мирового масштаба.

Во-первых, КНР будет сложно сохранить бурные темпы роста в течение двух ближайших десятилетий. Для сохранения этих темпов в течение исторически продолжительного периода времени потребуется необычно удачное сочетание эффективного национального руководства, политической стабильности, социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохранения очень высокого уровня иностранных капиталовложений и региональной стабильности. Ничто не может гарантировать Китаю сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительного времени.

Во-вторых, настоящей проблемой для Китая может стать вопрос о новых источниках сырья и энергии. Потребление Китаем энергии растет такими темпами, что уже сейчас они намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрыв может увеличиваться, если темпы экономического роста КНР будут оставаться очень высокими.

Наконец, еще одну сложность для Китая представляет продовольственная проблема. Даже с учетом снижения темпов демографического роста население Китая продолжает увеличиваться в абсолютном выражении, в связи с этим импорт продовольствия приобретает все более важное значение для внутреннего благополучия и политической стабильности КНР. Зависимость от импорта не только увеличит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению.

Помимо этого международная обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом остается нестабильной.

Можно назвать несколько наиболее значимых взрывоопасных вопросов, каждый из которых так или иначе способен втянуть Китай в международные конфликты:

- Парасельские острова и острова Спрэтли в Южно-Китайском море создают опасность столкновения между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии по поводу доступа к потенциально ценным энергетическим ресурсам морского дна. Китай при этом в последнее время рассматривает Южно-Китайское море как свою законную национальную собственность;

- Острова Сенкаку оспариваются Японией и Китаем, при этом соперники;

- Тайвань и материковый Китай - яростно отстаивают единую точку зрения по этому вопросу. Исторически сложившееся соперничество за господство в регионе между Японией и Китаем придает этому вопросу также символическое значение;

- Раздел Кореи и нестабильность, присущая КНДР, которая приобретает

еще более опасный характер из-за ее стремления стать ядерной державой, создают опасность того, что внезапное столкновение может втянуть полуостров в войну. В свою очередь, это вовлечет в конфликт Соединенные Штаты и косвенным образом Японию и Китай;

- В число других скрытых территориально-этнических конфликтов входят русско-китайские, китайско-вьетнамские, японо-корейские и китайско-индийские пограничные вопросы (этнические волнения в провинции Синьцзян, а также китайско-индонезийские разногласия по поводу океанских границ).

Все эти факторы позволяют предположить возможность наступления этапа политической нестабильности в КНР, о чем предупреждают как китайские, так и международные эксперты. В некоторых исследованиях даже содержатся выводы о том, что Китай может оказаться на одном из исторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановить его продвижение к мировому могуществу. Однако нельзя не отметить, что до сих пор китайскому руководству удается достаточно успешно справляться с политическими и экономическими трудностями. Уже сегодня Китай является доминирующей региональной державой в Восточной Азии, и его дальнейшему движению вперед на пути к мировому лидерству могут помешать только внешнеполитические факторы. Для того чтобы стабилизировать ситуацию, Китай стремится расширять свои политические связи с США, Россией, Пакистаном, Бирмой и Северной Кореей.

Союз с Пакистаном и военное присутствие на Бирме необходимо Китаю, чтобы создать противовес влиянию Индии в регионе. Военное сотрудничество Китая с Пакистаном развивается достаточно успешно, и это создает серьезные проблемы в сфере безопасности для Индии, ограничивая ее возможности стать лидером в Южной Азии и геополитическим соперником Китая. Военные контакты с Бирмой необходимы Китаю, чтобы получить доступ к военным объектам на нескольких бирманских прибрежных островах в Индийском океане. Это открывает для китайцев новые стратегические возможности в Юго-Восточной Азии и особенно в Малаккском проливе. Речь идет о стремлении Китая контролировать Малаккский пролив, что позволило бы ему удерживать под своим контролем подходы Японии к ближневосточной нефти и европейским рынкам.

Геополитические процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе и отношение к ним Российской Федерацией обусловлены следующими обстоятельствами:

- во-первых, возрастанием роли АТР, усилением влияния региональных геополитических процессов на изменение геополитической обстановки в мире. АТР по многим показателям вышел на передовые позиции в мире. Азиатско-Тихоокеанский регион - это 60 процентов мирового промышленного производства, почти 60 процентов мировой торговли, 40% реализации мирового экспорта, стабильно высокие темпы роста ВВП, почти 40 % населения Земли, три из пяти крупнейших ядерных держав. В настоящий момент доля СП ТА в мировом ВВП составляет примерно 21%, Европейского союза - 21%, Японии - около 8%, Китая - около 7%, Российской Федерации - 1,7%. По прогнозу на 2015 г., США вместе с Канадой и Мексикой будут обладать примерно 19% мирового ВВП, Европейский Союз - 16%, Китай обгонит Японию, его доля достигнет 10%, доля Японии - примерно 7%. Выйдут на авансцену новые группы государств, такие как страны АСЕАН, которые, скорее всего, будут иметь 7% и азиатско-тихоокеанские "тигры" - Южная Корея и Тайвань, чья доля в совокупности может составить около 5%.1. В этом регионе пересекаются интересы крупнейших государств мира. Китай, Япония, ряд новых индустриальных стран соперничают как между собой, так и с США, со странами Запада. Для России такие тенденции предполагают, что новые геополитические вызовы ей следует ожидать от АТР и необходимо налаживать более тесное и многостороннее взаимодействие со странами региона. Всё это ставит новые задачи в сфере обеспечения международной безопасности с учетом как возможного сценария доминирования США в качестве "супердержавы", так и возможности установления многополярного мира с элементами сетевого устройства: