Казахастанско-китайское двустороннее сотрудничество

Учитывая все эти обстоятельства, сделка ConocoPhillips с ONGC Videsh Limited была временно приостановлена. Акционеры NCOC должны были определиться до 25 января, правительство Казахстана до 2 июля 2013 года.

В начале февраля акционеры сказали свое слово - во-первых, никто из них не собирался приобретать долю ConocoPhillips; во-вторых, они не возражали против вхождения в консорциум нового акционера, будь то Индия, Китай либо кто-то иной.

Правительство Казахстана взяло тайм-аут, просчитывая варианты. В апреле Сауат Мынбаев не исключил, что Республика Казахстан все-таки воспользуется своим приоритетным правом и выкупит долю у ConocoPhillips, хотя он тут же дал понять, что КМГ не заинтересовано в увеличении своей доли в проекте, поскольку это делает его главным акционером, и соответственно накладывает на него финансовые и иные обязательства за работы на месторождении. Естественно, вставал вопрос, кому и на каких условиях правительство Казахстана перепродаст долю в Кашаганском проекте. казахстан китай финансовый нефтегазовый

Претендентов было два - Индия и Китай. Поскольку и Индия и Китай относятся к стратегическим партнерам Казахстана, а Казахстан заинтересован в развитии нормальных отношений с обоими государствами, оставалось ждать, кто из них предложит более выгодные условия.

Конечно, можно было согласиться с звучащими со стороны оппозиции и некоторых депутатов предложениями оставить долю за Казахстаном. Однако становиться главным акционером проекта Казахстану вряд ли было целесообразно. Во-первых, он не обладает опытом освоения столь сложных месторождений, каковым является Кашаган. Во-вторых, как основной акционер КМГ берет на себя повышенные обязательства по финансированию проекта и всем работам по освоению месторождения. В-третьих, правительство Республики Казахстан теряет свои права в качестве независимого арбитра в довольно сложной и противоречивой деятельности NCOC. Наконец, КМГ нужно где-то найти 5 млрд. долл. для выкупа доли.

Что касается Индии, она предприняла колоссальные лоббистские усилия, чтобы сохранить контракт с ConocoPhillips. Но в вежливой форме руководству Индии и ONGC Videsh Limited объяснили, что она уже имеет свою долю в проектах Казахстана на Каспии, причем получила она эту долю на льготных условиях и не участвуя в тендерной процедуре. В случае с приобретением доли ConocoPhillips все должен решать рынок - кто предложит лучшие условия, тот и приобретет продаваемый пакет.

Китай пошел апробированным путем. В конце июня в СМИ появилась информация, что он готов по-серьезному вложиться в инвестиционные проекты в Казахстане. Речь шла о 15 млрд. долл. инвестиций, часть из которых пойдет на выкуп доли ConocoPhillips, а часть - на другие проекты в Казахстане. Кроме того, Китай предложил Казахстану свободный доступ к китайскому порту Хайлугань с прямым выходом в Тихий океан. Это был серьезный козырь. Во всяком случае, анонимный источник в NCOC сообщил, что два основных акционера NCOC Shell и ENI ведут переговоры о поставках будущей кашаганской нефти на рынок Китая, а именно на НПЗ в Сычуане.

2 июля, как и ожидалось, Министерство нефти и газа Республики Казахстан направило ConocoPhillips уведомление о намерении воспользоваться преимущественным правом и приобрести ее долю 8,4% в NCOC. Приобретение доли ConocoPhillips должно было осуществить АО НК «КазМунайГаз». Как тогда сообщило агентство КазТАГ, сделка завершится в IV квартале 2013 года, сумма сделки 5 млрд. долларов. Главный вопрос: где КМГ будет искать эти деньги?

Днем ранее тогдашний глава КМГ Ляззат Киинов косвенно ответил на этот вопрос, сообщив агентству Reiter о том, что долю в казахстанском нефтяном месторождении Кашаган на шельфе Каспия купит CNPC, заплатив за нее более 5 млрд. долларов. Продавцом пакета выступит КМГ, при этом сам КМГ получит пакет другого участника - ConocoPhillips, который выйдет из проекта.

Таким образом, предполагаемая схема выкупа доли ConocoPhillips обозначилась более отчетливо. АО «ННК КазМунайГаз» от имени правительства Казахстана выкупает долю ConocoPhillips и одновременно продает CNPC половину принадлежащей ему в NCOC доли в 16,81%. Сумма сделки оценивалась в 5,5 млрд. долларов.

Главная «изюминка» этой схемы заключалась, во-первых, в том, что она позволяла избежать необходимости согласования с другими участниками проекта, хотя было ясно, что против этой сделки основные акционеры возражать не будут. Во-вторых, доля КМГ в NCOC сохраняется на уровне 16,81%, а на сделке компания зарабатывает 500 млн. долл.; CNPC получает 8,4% в NCOC и осуществляет свою заветную мечту - выход китайской компании на шельф Каспийского моря. В-третьих, за все платит Китай, предоставляя не только искомые 5 млрд. долл., необходимые для выкупа правительством Казахстана доли ConocoPhillips, но и гарантируя столь необходимые КМГ инвестиции в другие проекты.

В сентябре 2013 года во время визита Си Цзиньпина в Казахстан эта схема была применена на практике. Заветная мечта Китая выйти на шельф Каспийского моря материализовалась за 8 млрд. долл., из которых 5 млрд. долл. он заплатил за долю в Кашаганском проекте и 3 млрд. долл. выделил КМГ для финансирования очередного этапа освоения Кашагана.³³ Возвращать эти 3 млрд. долл. КМГ будет за счет поступлений от реализации проекта.

Что остается в «сухом остатке»? После завершения двух сделок у АО «ННК КазМунайГаз», Exxon Mobil Corp., Royal Dutch Shell Pic, Total SA и Eni SpA (ENI) в проекте остается по 16,81 %, у китайской CNPC - 8,4%, у японской Inpex Corp. 7,55%. NCOC получает акционера, готового инвестировать в проект, а главное - имеющего практически неограниченные возможности для этого. Кроме того, консорциум получает огромный рынок для сбыта своей продукции, правда, с одной оговоркой - какова будет цена поставляемой нефти. АО «ННК КазМунайГ аз» получает необходимые ему для реализации второй фазы освоения Кашагана инвестиции.

Что касается интереса Китая, он вполне объясним. Кашаган - одно из наиболее перспективных месторождений Казахстана, а потому участие в этом проекте открывает перед китайскими компаниями гигантские возможности по сокращению зависимости Китая от поставок нефти из стран Ближнего Востока и Африки. Причем, что весьма существенно, потечет эта нефть по трубопроводам, проходящим через территорию Казахстана и Китая, то есть - в обход проблематичного маршрута через Малаккский пролив.

Во-вторых, существенно увеличивается доля Китая в объемах добычи нефти и газа в Казахстане. Причем, поскольку Кашаган является новым месторождением, снимается больной для китайских компаний на сегодняшний день вопрос о сокращении объемов добычи на тех месторождениях, на которых они работают в настоящее время.

В-третьих, реализацию Кашаганского проекта можно рассматривать как некую «казахстанскую мечту», и то, что Китай помогает ее реализовать, знаково для имиджа Китая не только в Казахстане, но и в регионе.

Наконец, в случае успеха проекта это дополнительные миллионы тонн нефти и миллиарды кубометров газа, существенно снижающие растущий дефицит Китая в углеводородах. Что остается Казахстану, покажет время. Во всяком случае, от вхождения нового акционера в консорциум пока он ничего не потерял. Все остались, что называется, при своих.

2.2 Оценка присутствия Китая в нефтегазовом секторе Казахстана

Неоспоримым фактом является то, что число компаний с участием китайского капитала в нефтегазовом секторе Казахстана постоянно растет, а доля Китая в добыче казахстанской нефти в последние годы имела тенденцию к росту. Плохо это или хорошо, вопрос спорный, и ответ на него остается за читателем, беру на себя труд лишь вооружить его необходимой информацией.

Сразу оговорюсь: эта информация, скорее всего, неполна и в чем-то, возможно, ошибочна в силу ее закрытости, а приводимые расчеты приблизительны, так как не все компании открыто сообщают о добываемых объемах, а доля в добытой нефти не всегда соответствует доле в капитале того или иного СП. Тем не менее, тенденции вполне очевидны.

О чем говорят доступные факты и цифры? Во-первых, начало присутствия Китая в нефтегазовом секторе Казахстана датируется 1997 годом, но истинный его интерес начинает отчетливо проявляться с 2003 года.

Объясняется это двумя обстоятельствами: с одной стороны, изменением энергетической стратегии Китая, в которой одним из самостоятельных направлений предусматривается освоение зарубежных энергетических рынков, а с другой - изменением характера казахстанско-китайских отношений, в которых уже в этот период закладывается основа будущего стратегического партнерства-расширение сотрудничества в энергетической сфере.

Во-вторых, расширяется география китайского присутствия в нефтегазовом секторе Казахстана. Если в 1997 году оно ограничивалась лишь Актюбинской областью, то в настоящее время китайские компании имеются во всех нефтедобывающих регионах Казахстана, за исключением Западно-Казахстанской области. И это, по-видимому, не предел, о чем свидетельствует приобретение Китаем доли в АО «РД КМГ».

Список работающих в нефтегазовом секторе Казахстана компаний с участием китайского капитала достаточно объемен, поэтому интересующихся я отсылаю к моей книге. А вот список компаний, связанных с добычей нефти и газа, приводится ниже. В комментариях он не нуждается, как говорится, разумному достаточно.

Таблица 2.3

Присутствие китайских компаний в нефтегазовом секторе Казахстана (добыча нефти и газа, конец 2012 г.)

Примечание

*Ввиду неперспективности месторождения FIOC и «Роснефть» в июне 2011 г. вышли из этого проекта

** Павлодарский НПЗ исключен из сделки

Некоторые источники в группе компаний с участием китайского капитала называют ТОО «Жамбай» (12,5% акций), ТОО «Урале Ойл и Газ» и Caspian Investments Resources. Подтвердить или опровергнуть эти данные я не могу. Все возможно. Впрочем, поскольку эти компании отсутствуют в списке нефте- и газодобывающих компаний, ежегодно публикуемым журналом Petroleum, по-видимому, они погоды не делают.

Что касается опубликованной в журнале «Forbes-Казахстан» информации о том, что «у China Investment Corporation и у ряда других подконтрольных ей компаний уже почти 30% в компании «Разведка Добыча КазМунайГ аз», а потому «у Китая доля в казахстанской нефти больше, чем у самого Казахстана и вообще чем у кого-либо в стране: она перевалила за 30 млн. тонн и продолжает расти», - то эта информация из разряда «пугалок».

Во-первых, состав акционеров АО «РД КМГ» известен: АО «ННК КазМунайГаз» принадлежит 57,9% акций, на казначейские акции приходится 8,1%, на Азию (или на КНР) - 10,4%, Великобритании принадлежит 5,4%, Континентальной Европе - 5,3%, США - 4,5% акций; казахстанским инвесторам-3,1%, привилегированных акций в свободном обращении - 2,8%, прочих - 2,5%.

Во-вторых, как узнает читатель далее, объемы добычи нефти компаниями с участием китайского капитала, хотя и немаленькие и постоянно растут, но пока до 30 млн. тонн не дошли. Особенно, если при расчетах учитывать, что, за исключением АО «СНПС - Актобемунайгаз», все остальные крупные нефтедобывающие компании с участием китайского капитала - это СП, созданные совместно с АО «ННК КазМунайГаз».

Что действительно вызывает обоснованные опасения, так это оценка доли компаний с участием китайского капитала в объемах добычи нефти и газа по отдельным регионам, а, следовательно - по их значимости в формировании бюджета этих регионов и решении в них социальных проблем.

В-третьих, на сегодняшний день вполне очевидна тенденция роста доли компаний с участием китайского капитала в общем объеме добычи нефти и газа в Казахстане. В 2012 году эта доля составляла, соответственно, 36,46 и 15,92%.

Чистая доля Китая составляла по добыче нефти 23,75%, по добыче газа - 12,73%.

Это, конечно, не 40%, которыми пугает казахстанцев оппозиция, однако весьма существенно, особенно, если учитывать географию присутствия китайских компаний в Казахстане и тот факт, что нефтегазовый сектор является основой казахстанской экономики и основным плательщиком в бюджет.

С учетом данных обстоятельств, стремительно растущее китайское присутствие в нефтегазовом секторе Казахстана действительно представляет угрозу национальной безопасности. Правда, как говорилось выше, здесь необходимо иметь в виду, что, поднимая вопрос об угрозе национальной безопасности от иностранного присутствия в нефтегазовом секторе, желательно было бы посчитать процентное соотношение всех присутствующих в Казахстане «иностранцев». Причем не только в добыче нефти и газа, но и в доле принадлежащих этим компаниям балансовых и извлекаемых запасов.

Китай в этом списке занимает далеко не первые позиции. Например, показательна доля только двух крупнейших в Казахстане газо- и нефтедобывающих компаний, принадлежащих, главным образом, западным инвесторам - СП ТОО «Тенгизшевройл» и Karachaganak Petroleum Operating В. V. По добыче нефти в 2012 году она составляла 46,01%, а по добыче газа - 75,3%, при этом чистая доля иностранных акционеров составляла, соответственно, 38,24% и 64,61% в общем объеме добычи нефти и газа в Казахстане.

Существенное значение имеет ответ и на другие вопросы: что за компании приобрели китайские инвесторы (прогнозируемые и извлекаемые запасы, а также начало эксплуатации месторождений); как и на каких условиях приобретались эти компании; как эти компании работают при новом инвесторе; наконец, в чем состоял интерес Республики Казахстан.

Все это - довольно непростые вопросы, постановкой которых не обременяют себя некоторые «борцы» за национальные интересы.

Однако, если попытаться на них ответить, то присутствие компаний с участием китайского капитала в нефтегазовом секторе Казахстана будет смотреться несколько иначе.

Во-первых, по оценке прогнозируемых и извлекаемых запасов углеводородов Китай серьезно уступает другим иностранным компаниям. В качестве альтернативного примера опять же приведу данные по СП ТОО «Тенгизшевройл» и Karachaganak Petroleum Operating B.V. «Тенгизшевройл» разрабатывает два месторождения в Атырауской области - Тенгизское и Королевское. Их суммарные запасы оцениваются в 0,75--1,1 млрд. тонн нефти. Прогнозируемый объем геологических запасов нефти месторождения Тенгиз оценивается в 3,1 млрд. тонн. Месторождения, разрабатываемые Karachaganak Petroleum Operating B.V., содержат более 1,35 трлн. куб. м газа и до 1,15 млрд. тонн нефти и конденсата.

Практически все приобретенные Китаем месторождения нефти в Казахстане имеют небольшие балансовые и извлекаемые запасы. Во-вторых, значительная их часть находится в разработке с конца 1980-х - начала 1990-х годов, а потому, по прогнозам специалистов АО «ННК КазМунайГаз», в перспективе доля компаний с участием китайского капитала в объемах добычи нефти и газа в Казахстане будет снижаться.

На прошедшем в начале октября 2013 года VIII Евразийском форуме Kazenergy министр нефти и газа Казахстана Узакбай Карабалин выступил с сенсационным заявлением о том, что в ближайшее десятилетие доля Китая в нефтедобыче Казахстана снизится до 7-8 процентов. Правда, он не пояснил, на чем базируется данный прогноз.

Таблица 2.2

Активы Китая в нефтегазовом секторе Казахстана (на конец 2012 г.)

См.: Карабалин У. Доля Китая в нефтедобыче Казахстана в ближайшее время сократится до 7-8%. 1/ИА «Новости-Казахстан», 8 октября 2013 г.

Что касается деятельности китайских компаний, работающих в нефтегазовом секторе Казахстана, она мало чем отличается от деятельности остальных «иностранцев», особенно в контексте увеличения объемов добычи нефти и газа, а также их экспорта, когда это, безусловно, выгодно. Однако есть и некоторые отличия.

Так, Китай более активен в исполнении инвестиционных обязательств, хотя так же скуп в отношении решения местных социальных проблем. Впрочем, в последнем обвинять иностранные компании было бы глупо, решение социальных проблем -- обязанность государства, которое должно сформировать такие «правила игры» для иностранных инвесторов, которые отвечали бы прежде всего интересам народа Казахстана. Если государство этого не делает - вопрос к государству.

Производственная деятельность на предприятиях с участием китайских компаний осуществляется с привлечением преимущественно казахстанских трудовых ресурсов. В частности, по данным компании Kazenergy, на 1 января 2010 года численность рабочего персонала, привлеченного по контрактам на предприятия с участием китайских компаний, составила 17 733 человек, из них численность казахстанских кадров 17 519 человек - или 98,8%.

По данным бывшего главы АО «ННК КазМунайГаз» К. Кабылди- на, в АО PetroKazakhstan при общей численности 2 тыс. 360 человек только 25 человек - китайские специалисты, это всего лишь 1,1%. В головном офисе этой компании из 440 работающих только 20 человек (4,5%) - китайские менеджеры.

В СП ТОО «Казгермунай» при общей численности персонала 660 человек китайцев только 12 человек (1,8%). Офис - 200 человек, 11 человек китайцев (около 5%). В АО «МангистауМунайГаз при общей численности в 6 тыс. человек китайцев в управлении работает 33 человека (0,6% общей численности и 2,2% численности администрации компании). В ОАО «Каражанбасмунай» при общей численности 2 тыс. 100 человек - китайцев 21 человек.

Две наиболее серьезные проблемы, связанные с деятельностью иностранных компаний (Китай в данном случае не составляет исключения) в Казахстане, неравенство в условиях и оплате труда между иностранными и казахстанскими специалистами, а также так называемое «казахстанское содержание» - использование продукции казахстанских предприятий.

Касательно первого, трудовые конфликты на АО «CNPC - Ак- тобемунайгаз» и ОАО «Каражанбасмунай» доказывают, что в большинстве случаев китайские компании ведут себя точно так же, как и другие «иностранцы». Однако здесь в большей степени следовало бы апеллировать к казахстанским властям. В их компетенции вопросы регулирования трудового законодательства и деятельности иностранных инвесторов на территории страны.

Что касается «казахстанского содержания», большая часть этих вопросов регулируется контрактными соглашениями, в которых Китай всегда оговаривает, что предоставляемые им инвестиции даются преимущественно на условиях использования в дальнейшем китайской техники, материалов и продукции, произведенной в Китае. Однако и это не «камень преткновения», все зависит от умения переговорщиков и их способности предложить Китаю такие инвестиционные условия, при которых его требования теряли бы экономический смысл.

В конечном счете, любой инвестор играет по тем правилам, которые устанавливает для него правительство. Если эти правила невыгодны Казахстану, то это вина правительства и конкретных переговорщиков, а не инвестора. Китайские же «страшилки» используются лишь для того, чтобы отвлечь внимание общественного мнения от истинных виновников. Во многих наших бедах виновен вовсе не Китай, а мы сами. Примеров, думаю, здесь достаточно, и они все на слуху.

Настоящую угрозу национальной безопасности представляет повышающаяся с пугающей скоростью бездарность и коррупция чиновников, которые позволяют заключать невыгодные для страны контракты и наносят удар по экономической безопасности Казахстана. И хотя в наличие в казахстанском правительстве прокитайского лобби я не очень верю - это еще один миф, говорить о высокой коррупционной составляющей казахстанско-китайских отношений можно вполне определенно. Игра стоит свеч.

И в этом контексте невозможно не согласиться с часто озвучиваемым оппозицией тезисом о том, что все заключенные с иностранными компаниями контракты (Китай здесь не составляет исключения) должны быть открыты для общества.

Оценивая присутствие Китая в нефтегазовом секторе Казахстана, нельзя не упомянуть распространенный тезис о «превращении Казахстана в сырьевой придаток КНР». В этом тезисе есть большая доля правды. Растущий внутренний спрос в КНР на практически BQio группу сырьевых товаров закрепляет превращение Средней Азии и Казахстана в сырьевой придаток не только европейской, но и китайской экономики. Глобальная неконкурентоспособность среднеазиатских экономик в сравнении с географически близкой китайской предельно затрудняет для них, если не полностью закрывает, возможности диверсификации экономической структуры внесырьевого сектора.

Закрепление за Центрально-Азиатским регионом этой функции имеет объективную природу, и в конкретных исторических условиях не имеет альтернатив. Сырьевая специализация среднеазиатских экономик проявляется в их отношениях не только с КНР, но со всеми другими странами современного мира. И это не столько проблема двусторонних отношений с Китаем, сколько наша внутренняя проблема, которая означает, что вне сырьевого добывающего сектора и некоторых отраслей сельского хозяйства в Центральной Азии и Евразии имеются крайне суженные возможности для производительного использования населения.

Наконец, для меня, как человека занимающегося геополитикой, больший интерес представляет конкуренция геополитических акторов в нашем регионе. С учетом растущих «аппетитов» Китая можно предположить, что конкуренция между китайскими, западными и российскими компаниями, работающими в государствах Центральной Азии, в особенности в нефтегазовом секторе, будет нарастать, что поставит эти государства в ситуацию недвусмысленного выбора приоритетного партнера.

При этом не вызывает сомнений, что Китай будет стремиться делать преимущественно то, что отвечало бы его интересам. А эти интересы на определенном этапе могут вступить в открытый конфликт с интересами и стратегией России, и в этом случае Китай наверняка попытается поставить перед государствами региона дилемму выбора между его «инвестиционными возможностями» и «имперскими амбициями» России. Предсказать, как проголосует элита среднеазиатских государств в данной ситуации, достаточно сложно.

Вполне возможно, что этот выбор будет сделан в пользу Китая, особенно с учетом его долевого участия в создании новых нефтегазовых, транспортных и инфраструктурных проектов и наметившихся изменений в имидже Китая в общественном мнении государствах региона. И поэтому главный вопрос звучит несколько парадоксально: насколько долго продлится идиллия в отношениях Китая и государств Центральной Азии и как поведет себя Китай в Центрально-Азиатском регионе, когда у него здесь не останется конкурентов в лице западных и российских компаний?

Заключение

Сотрудничество между Казахстаном и Китаем в финансовой области имеет обширные перспективы.

Во-первых, потоки товаров, услуг, инвестиций и технологий по линии Китай - Центральная Азия будут нарастать, однако в силу несопоставимости масштабов экономик значимость экономических связей для участников этого процесса будет оставаться резко асимметричной.

Для стремительно превращающегося в глобальный центр экономического притяжения Китая экономические связи с Центральной Азией не имеют сколько-нибудь серьезного макроэкономического значения. Для государств же Центральной Азии, учитывая более чем скромные размеры местных экономик, фактически разрушенные легкую и обрабатывающую промышленность, деградирующее сельское хозяйство, экономическое взаимодействие с КНР имеет важнейшее значение для поддержания положительной экономической динамики.

Во-вторых, усиливающаяся зависимость экономик государств региона от кредитных ресурсов Китая. Проблема в том, что, с одной стороны, все кредитные ресурсы, которые Китай выдает государствам Средней Азии и Казахстану, носят связный характер, должны осваиваться с обязательным участием китайских компаний и главным образом в интересах Китая. Другими словами, наращивая долг Китаю, мы подспудно содействуем его экономическому развитию. С другой стороны, увеличение объема кредитов ведет к попаданию государств региона (яркий пример - Таджикистан) в долговую зависимость от Китая со всеми вытекающими отсюда экономическими и политическими последствиями.

Не составляют исключения и так называемые «торговые кредиты», поскольку значительная и растущая часть платежеспособного спроса населения во всех странах региона удовлетворяется за счет импорта китайских промышленных изделий, а в последние годы и сельскохозяйственной продукции. Причем, как показывает дисбаланс в цифрах китайской и казахстанской таможенной статистики, в существенной мере это происходит в обход легальных торговых каналов.

Поскольку китайские кредиты поступают главным образом в нефтегазовый сектор и в строительство нефтегазовой инфраструктуры, растет зависимость национальных компаний перед Китаем, а следовательно - общая задолженность государств региона перед ним.

Причем это уже не только интерес к нефтегазовому сектору Казахстана, но и к углеводородным ресурсам Узбекистана и Туркменистана, а также гидроресурсам и инфраструктурным проектам в Кыргызстане и Таджикистане.

В целях расширения и создания более благоприятных условий для сотрудничества в финансовой области между банками и другими финансовыми учреждениями Казахстана и Китая, укрепления нормативно-правовой базы в данной области, а также стимулирования обмена опытом и информацией в области финансов и экономики, в 2004 году в рамках Казахстанско-китайского комитета по сотрудничеству по инициативе Национального банка Казахстана и Народного банка Китая был создан Казахстанско-китайский подкомитет по финансовому сотрудничеству.

В ходе ежегодных заседаний Подкомитета представители центральных и коммерческих банков, различных министерств и ведомств, финансовых организаций и компаний Казахстана и Китая обсуждают проблемные и актуальные вопросы двустороннего финансового сотрудничества, пути их решения, а также определяют направления для дальнейшего взаимного и перспективного сотрудничества между финансовыми кругами обеих стран.

В целях укрепления сотрудничества в области надзора за банковской деятельностью 14 декабря 2005 года в Пекине был подписан Меморандум о взаимопонимании в сфере банковского сектора. Кроме того, в целях расширения и развития казахстанско-китайских торговых отношений в приграничных районах было подписано Соглашение между Национальным банком Казахстана и Народным банком Китая о межбанковских расчетах в торговле в приграничных районах.

11 июня 2006 года в городе Алматы был подписан дополнительный протокол к указанному соглашению, определяющий конкретные приграничные районы пункты пропуска, в которых будут осуществляться соответствующие расчеты по торговле товарами и услугами с обеих сторон.

Согласно данным таможенной статистики Казахстана, внешнеторговый оборот между Казахстаном и Китаем в 2008 году значительно увеличился по сравнению с 2007 годом. Китай является ныне третьим торговым партнером Казахстана.

Одним из перспективных направлений сотрудничества Национального Банка РК и Народного банка Китая, как сказал Г. Марченко, является налаживание взаимного обмена информацией и практическим опытом по вопросам формирования платежного баланса, макроэкономической статистики, а также разработки мер валютного регулирования и финансовой стабильности.

Что касается экономической ситуации внутри Казахстана мировой кризис ликвидности, начавшийся в августе 2007 года, привел к тому, что для большинства развивающихся рынков, в том числе и для Казахстана, доступ к внешним заимствованиям оказался практически закрыт. Потеряв возможность фондирования за рубежом, казахстанские банки в 2008 году практически прекратили выдачу новых кредитов. Развитие отраслей, зависящих от банковского кредитования, практически остановилось.

Текущая ситуация открывает перед Казахстаном новые возможности. Это развитие аграрного сектора и переработки сельскохозяйственной продукции как базовых, не сырьевых экспортных специализаций. Кроме того, нынешний кризис дает возможность по-новому взглянуть и решить накопленные системные проблемы, негативно влияющие на конкурентоспособность отечественных производителей и качество жизни казахстанцев.

В целях стабилизации внутригосударственной финансовой системы и обеспечения стабильного развития экономики страны в целом властями Казахстана был предпринят ряд мер, например, в ноябре 2008 года в Казахстане был принят План совместных действий по стабилизации экономики и финансовой системы на 2009-2010 гг. Для финансового обеспечения плана использованы средства Национального фонда Республики Казахстан в объеме 1200 млрд. тенге.

Поскольку Казахстан и Китай являются близкими соседями, между двумя странами сохраняются тесные торгово-экономические связи, и развитие Китая непременно окажет благоприятное воздействие на развитие Казахстана.

В заключении нужно отметить то, что сотрудничество между Казахстаном и Китаем в финансовой области, а также традиционная дружба между двумя государствами и их народами будут выведены на новый этап.

Список использованной литературы

1. Абдрахманов А., Каукенов А. Отношения Китая и стран Центральной Азии глазами казахстанских экспертов. Казахстан в глобальных процессах. - 2007. №3. С.119-128.

2. Садовская Е.Ю. Китаю нужно больше знать мир, а миру - больше знать Китай. ПКазахстан-Спектр. - 2013. №3. С.36.

3. Ху Цзиньтао. Высоко неся великое знамя социализма с китайской спецификой, бороться за новую победу в деле полного построения среднезажиточного общества. Доклад на XVII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая.

4. 15 октября 2007 г.; Ху Цзиньтао. Неуклонно следовать вперед путем строительства китайского специфического социализма, бороться за всестороннее создание общества сяо кан. Доклад на XVIII Всекитайском съезде КПК.

5. Кузык Б.И., Титаренко M.JI. Китай - Россия-2050: стратегия соразвития. - М.: Институт экономических стратегий, 2006. С.520.

6. See: Military Power of the People's Republic of China 2007. Annual Report to Congress. Washington, D.C.: Office of the Secretary of Defense, 2007. P. 12.

7. Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности /Отв. ред. Чуфрин Г.И., ИМЭМО РАН. - М.: Наука, 2007. С.47

8. Сыроежкин К., Кривоногое В. Синьцзянский производственно-строительный корпус СУАР КНР: настоящее и будущее. ПКазахстан- Спектр. - 1998. №1. С.42-57.

9. Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности. С.47-48; Китай: угрозы, риски, вызовы развитию. С. 161.

10. Азиатские энергетические стратегии 2030 /Под ред. С.В. Жукова. - М.: Магистр, 2012. С.26, 30, 51, 54.

11. Беляева Е. Нефтяники не могут поделить Кашаган. Китайцы хотят купить доли Exxon и Shell. Голос Республики, 1 сентября 2012 г.

12. Нигматулин А. Казахстан - Китай: Ускоренные темпы сотрудничества. // Интернет-портал «Номад», 11 сентября 20013 г.

13. Сыроежкин К.Л. Казахстан - Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству. Книга 2. «В формате стратегического партнерства». Приложение 11. - Алматы: КИСИ при Президенте РК, 2010. С.378-383.

14. Petroleum. - 2013. №1, February.

15. Жуков С.В., Резникова О.Б. Центральная Азия и Китай: экономическое взаимодействие в условиях глобализации. - М.: ИМЭМО РАН, 2009. С. 102

16. Нефть Казахстана. Аналитическая служба «Нефтегазовой Вертикали». // Нефтегазовая Вертикаль. - 2008. №17. С. 73-74.

Размещено на Allbest.ru