История возникновения и развития Литературно-художественного и общественно-политического журнала "Нева"

Произведения Хорхе Луиса Борхеса совсем непохожи на те, о которых мы говорили раньше. Он выбрал стиль притчи, воспоминания о былом для выражения своих мыслей. "Ундр" - это слово-чудо, составляющее смысл жизни одного человека, но весь фокус в том, что для каждого человека существует свое слово-чудо и у каждого оно имеет свой смысл. Слово-чудо в руках ученого способно воскресить из пепла розу, как в рассказе "Роза Парацельса". Еще автор хотел сказать, что слова - это нечто большее, чем звук, или информация, это сила, способная сделать больше, чем любое действие человека.

В стихах Ю. Колкера Санкт-Петербург выступает главным героем. Автор хорошо чувствует настроение города, его мрачную погоду, любит течение Невы, вспоминает о любви.

Наибольшее впечатление, до слез, на автора данной работы произвел роман С. Ласкина "Вечности заложник". Представьте себе только: преподаватель художественного училища, маленький смешной человек с огромным талантом и широкой душой, создающий невероятные, изумительные по силе воздействия на зрителя, картины, находящий единственно понятные для своих учеников-художников слова, по доброте души помогающий им из своей скудной зарплаты едва не умирает от голода один в своей комнате в блокадном Ленинграде. Он не покупает себе одежду, еду, не занимается бытом, на последние деньги он берет только холст и краски, или карандаш и рисует, пишет, творит. Он не достиг известности, при жизни он даже не выставлялся, его исключили из союза художников, он жил в нищете. Перечислить все беды, постигшие за жизнь художника Калужнина просто невозможно, но уже после его смерти нашелся человек, который взялся за поиск пропавших произведений художника и восстановил детали его жизни. Перед глазами читателя проходят страшные картины блокадного Ленинграда, несправедливости бюрократов министерства культуры, превосходство социального статуса над талантом. Если ты не член союза художников, то ты - никто. И ничего тебе "не положено" - ни выставки, ни пенсия, ни даже положительная критика на твои работы. По сути, неугодные советскому руководству художники переживали самое настоящее социальное убийство.

Созвучны предыдущему произведению стихотворения А. Чепурова. Снова осень, как неизменный спутник Ленинграда, вызывает тяжелые ночные переживания о невозможности принять происходящее, бередит воспоминания о блокадных ужасах. Утешает светлая память о друзьях и вера в доброе начало человеческой души.

К. Ваншенкин был знаком с очень многими знаменитыми советскими людьми, собирал очень интересные воспоминания и случаи. Смешные и не очень, они создают весьма интересную картину жизни советской богемы.

В рубрике "Исповедь сына века" данного журнала мы находим публикацию "Случайная смерть" авторов Е.Я. и О.В. Матюхиных. Первое, что хочется сказать по поводу данной работы - не опубликовали бы ее в советское время. Никогда. Письма и факты из жизни солдата, служившего в стройбате. Уже страшно. А то, что он погиб на стройке? И приславшие публикацию - его родители. Немыслимо. Что происходило в нашем обществе в 80-х годах? Почему молодой человек, попавший в стройбат рисковал своей жизнью на стройке, в казарме, рядом с пьяным руководством? Почему из него постепенно выбивали мозги, последние мысли из мозгов, нажитые за недолгую жизнь моральные принципы? На все эти вопросы я не нашла ответа, как наверное, и родители погибшего сына.

Рубрика "Политический клуб "Альтернатива" представлена в этом номере рассуждениями В.Васильева "Табель о рангах". Мы находим здесь уже встреченную нами мысль в романе "Вечности заложник" о превосходстве чина над умом и талантом человека. Васильев рассуждает о превосходстве власть имущих над учеными и творческими людьми, престиже науки как помощницы власти, гибели неугодных советскому руководству направлений науки. Автор утверждает, что в современном обществе признание и заслуги получают не по-настоящему талантливые ученые, а популярные, умеющие выслуживаться и добиваться признания. Автор довольно часто упоминает М. Ломоносова, как весьма талантливого в разных областях человека, очень популярного до сих пор в России, но так мало в целом сделавшего для науки, что зарубежные авторы даже не включили его в общий справочник о ученых мира.

В этой же рубрике помещена работа В. Цуканихина "Железнодорожные грачи, или как работает закон о земле". Пожалуй, автор как нельзя лучше донес до читателя мысль, что единственное, что может заставить работать человека, живущего на земле - это обладание частью этой самой земли. Общественное владение хозяйством развращает и внушает человеку только одну мысль: "А почему я должен, а не другие?". И в самом деле, зачем женщине корова, если свою часть молока она сама без спросу возьмет в колхозе? И даже не будет считать это воровством. Зачем мужику напрягаться при просушке зерна, если свою булку хлеба он всегда притащит домой из колхозной пекарни? Зачем рационально использовать сельскохозяйственную технику и ухаживать за ней, если она не твоя, а общая? Все привыкли таскать из общей кормушки, работать вполсилы, получать взятки за свои прямые обязанности и никто не хочет ничего менять. Так то. Вот вам итог ударных пятилеток.

Раздел "Письма из эмиграции" представлен работой А. Терца "Отечество. Блатная песня". История нашей страны раскрывается в одном из очень интересных, распространенных и весьма неоднозначных видов народного творчества - блатной песне. Принято считать это творчество чем-то неприличным, чуждым культурному человеку (автор данной курсовой работы до сего момента такого мнения и придерживалась). Однако, есть несколько причин, и о них говорит А. Терц, по которым нельзя причислить блатную песню только к маргинальной культуре. Во-первых, за время репрессий и террора очень большая часть населения нашей страны провела годы своей жизни за решеткой. Во-вторых, сама форма блатной песни, или частушки позволяет выразить несогласие с режимом в достаточно несерьезной форме. В-третьих, за брутальным слогом и примитивным языком таких песен часто скрывался недюжинный стихотворный и музыкальный талант автора, который, может быть, никогда и не раскрылся бы, не проведи он часть своей жизни в неволе, где в свободное время и заняться-то нечем.

В рубрике "Литературный календарь" представлен критический обзор вновь выходящих произведений Е.Рейна, Ю.Корабчиевского, Б. Хазанова, Г.Э. Бейтса.

В "Седьмой тетради" мы находим очень интересное сочинение А.М. Эткинда "Лев Троцкий и психоанализ". Признаться, странно узнавать о столь пристальном интересе советских лидеров к психоанализу. А.М. Эткинд приводит интересные факты из биографии Троцкого, Иоффе, Адлера. Ведь действительно, в России более распространен марксизм, ленинизм, а вот о троцкизме гораздо больше знают за границей. Здесь опять же иллюстрируется уже встреченная в данной книжке журнала мысль о прямой связи науки и политики в СССР. Пока Троцкий лелеял мечты о "преобразовании" сознания советских людей, развитием данного направления психологии занимались очень серьезно. Но, как только было ликвидировано влияние Троцкого в политическом смысле, об этой науке забыли всерьез и надолго.

В рубрике "Эхо" недоумение автора данной курсовой вызвала работа М. Кабановой "Без вины ли виноватый?". Автор прямо говорит, что канонизация Николая II - это кощунство. В свою очередь, хочется заметить, что непогребение и хранение в мавзолее В.И. Ленина с общечеловеческих позиций - кощунство не меньшее. Более того, убийство царя во время революции вполне объяснимо (но не простительно) с той точки зрения, что во время войн и революций в первую очередь всегда стремились уничтожить правителя. Но расстрел его жены и детей, как каких-то преступников - это норма, это так ли уж было необходимо?

Перед тем как перейти к обзору следующего номера журнала "Нева" хочется заметить, что ни одна из публикаций уже прочитанных нами номеров не оставила нас равнодушными. Кое-что читать тяжело из-за насыщенного терминами и лекционным материалом текста, что-то остается непонятным из-за намеренной недоговоренности автора, либо незнания некоторых сторон советской жизни, но любой текст оставляет отпечаток и вызывает вопросы, на которые в современной насыщенной "информацией" жизни просто не остается времени.

Последний номер ушедшего тысячелетия (№ 12/2000г.) петербургский журнал "Нева" целиком отдал под укрепляющиеся связи с Америкой. На обложке в самом центре на металлическом шаре угнездился американский орел, вверху большими буквами - "Нью-Йорк-Петербург". В общем, "Нева" демонстрирует что-то вроде культурного гуманитарного десанта в европейскую столицу отечества.

Открывает журнал самый модный в России (если исключить Бродского) на сегодняшний день поэт - Уинстон Хью Оден. (Возможно, впрочем, что интерес к нему подогревается как раз их с Бродским дружественными связями.) За малым исключением - статьи писательницы Карсон Маккаллерс (известная переводившимися у нас романами "Часы без стрелок" и "Сердце - одинокий охотник") и отрывка из дневников поэтессы Лилиан Хеллман - все остальное в "Неве" произведено нашими бывшими соотечественниками.

Специально ли так подобралось, или эмигрантская проза действительно обладает довольно заметными "классификационными признаками" (последнее более вероятно, поскольку "Нева" не единственный источник информации о ней), но признаки эти просматриваются весьма отчетливо.

Классический рассказ "об эмигрантах" вышел из-под пера Ирины Безладновой ("Примадонна"). Некто Макс, бывший гитарист, ныне американец, владелец отельчика, узнав по телефону от своей бывшей коллеги-певицы об обступивших ее материальных трудностях, присылает ей визу и благодетельствует работой уборщицы. Певичка злится, что приходится драить сортиры, друг-работодатель недоволен халатным отношением к труду и пристрастием к крепким напиткам, жена исходит ревностью к бывшей любовнице своего мужа. Все расстаются, окончательно убедившись, что старого не вернешь и что Америка для человека, не готового расстаться с российской расхлябанностью, место не подходящее. Хотя в ней, российской расхлябанности, и есть свой шарм - но, возможно, это только следствие ностальгии.

В рассказе Дмитрия Крылова "Переводчик" повествователь сперва довольно толково излагает историю своих эмигрантских "мытарств" - как овладевал профессией переводчика для других эмигрантов - с характерными для эмигрантской же прозы "юмористическими сценками", а потом передоверяет свою функцию персонажу-американцу, который рассказывает фантастическую историю своего появления на свет - его мать неведомо зачем отправилась в турпоездку в СССР, там, не зная языка, без памяти влюбилась в ресторанного музыканта и вернулась в Америку с известного рода "сувениром".

Другой рассказ - "Возвращение" - более внятен. Герой из эмиграции возвращается в Петербург, переживая эффект неузнавания. Только случайная ночная встреча с молодыми людьми, с которыми он сперва пьет коньяк, а потом висит на перилах моста, возвращает все на свои места: он сам много лет назад сидел с другом на том же самом месте, они пили вино и ждали девушку. В финале девушка на роликах подъезжает и к его случайным знакомым. Ничего не изменилось. Город остался таким же, каким был.

Такой оборот выглядит скорее заклинанием, чем констатацией факта, и отражает, по всей видимости, что-то вроде невроза эмигрантского сознания: во что бы то ни было хочется, с одной стороны, усидеть на двух стульях - отечественного и зарубежного производства, а с другой - на всякий случай нахвалить как следует этот зарубежный стул, потому как сидеть на нем, судя по всему, придется уже до конца.

Хотя сидеть на нем не так чтобы очень комфортно. Эмигрантская проза насыщена в той или иной мере завуалированными жалобами на бездушную сущность западного мира. Потому, кстати, персонаж уже упоминавшейся "Примадонны" приглашает в гости бывшую подругу - хочется хоть "суррогатно" причаститься задушевности былых взаимоотношений (а заодно и утвердить себя в правильности принятого когда-то решения - я-то, мол, вон как устроился, а они-то только языком чесать да водку пить горазды, а как до практики, так выдайте нам скорей гуманитарную помощь).

Эмоциональная неудовлетворенность проявляется даже в вовсе "абстрактном" тексте Евгения Любина "Что нужно человеку...", где герой замораживает свое тело в американской фирме, чтобы, проснувшись три тысячи лет спустя, обнаружить вокруг себя лишенный эмоций и взаимоотношений стерильный мир, откуда он в конце концов бежит туда, где ему обещано хоть некоторое сходство с привычными когда-то обстоятельствами.

Самый объемный текст под обложкой 12-й "Невы" - это повесть Ильи Штемлера "Breakfast зимой, в пять утра". Рассказчик, почти идентичный автору, едет на поезде через почти всю Америку в гости к дочери и делает путевые заметки, присовокупляя к ним всякого рода воспоминания - американские и отечественные. Рассказчик не лишен наблюдательности и определенной эрудиции (хотя однажды смешно путает "эмбриона" с "вибрионом"), не лишен он также и известной иронии, по большей части направленной, правда, в сторону окружающих. Отношения его с Америкой не вполне однозначны - он живет там лишь от случая к случаю, наведываясь в гости то к дочери, то к жене, а так остается верен петербургской прописке. Америка вызывает у него своеобразное уважение как страна, демонстрирующая способность дать своим гражданам прожить спокойную жизнь. Как страна, дающая еврейским эмигрантам шанс почувствовать себя людьми не только не второго, но даже высшего сорта - по сравнению с эмигрантами, допустим, русскими или армянскими.

Вообще национальный вопрос для Ильи Штемлера, хотя он, кажется, старается как можно дольше притворяться нейтральным, оказывается достаточно болезненным. И он, как водится, выдает себя в мелочах. Так, излагая мотивы для эмиграции одной своей знакомой, он без тени иронии заявляет, что та вдруг заметила, как опустели музейные и концертные залы Ленинграда. (Речь идет о 70-х годах.) "Все уехали, - всполошилась она и бросилась собирать чемоданы..." Если кто забыл о многочасовых очередях в Эрмитаж, вившихся в тех 70-х годах, вольному, конечно, воля. Впрочем, возможно, по версии Штемлера это были как раз отъезжающие, которые прощались с никому тут кроме них не нужным искусством...

Приятно также встретить описание русского семейства туристов, способных изъясняться только матом и обнаруживающих такую тупость, что даже не могут встретиться друг с другом в заранее обговоренном месте. На этом фоне милое невежество американцев, не интересующихся, какой памятник высится над их родным городом, или сетования старого еврея: вот, мол, знал же, что в Америке все говорят по-английски, но не до такой же степени, выглядят просто умильными до паточной слащавости.

Беда эмигрантских текстов, которая особенно заметна в "Breakfast..", - их почти полная предсказуемость. Не в деталях, конечно, детали могут быть любыми. В общем настрое и общей тенденциозности. Конечно, эмигранту хочется убедить себя, что издалека лучше видно и вообще, как говаривал персонаж Довлатова, где водка, там и родина. Но видно-то на самом деле только изнутри. А пишущие по-русски американские жители как раз находятся между. Они внутри только своих достаточно мелких ассимилиционных проблем. Которые по большому счету им одним и интересны. Ну или тем, кто как раз рассматривает перспективу получения визы. Это, пожалуй, было интересно лет сколько-то назад, когда обладало качеством новизны. Сейчас этого рода литература, вне всяких сомнений, обрела качество маргинальности.

Выводы по последней главе:

1. С конца 80-х годов XX века литературно-художественный журнал "Нева" начал публикацию ранее запрещенных произведений (А. Кестлер "Слепящая тьма"), что вызвало необычайную шумиху и взрыв популярности журнала.

2. Для авторов "Невы" характерна потребность в поиске ранее малоизвестных, но талантливых людей ("Вечности заложник"), открытии не знакомых широкому кругу читателей событий ("Неотмеченный юбилей Швейка"), раскрытие малоизвестных фактов из жизни известных людей ("Слово, победившее смерть"). Очень часто эти изыскания оказываются связанными с Санкт-Петербургом.

3. Компоновка журнала очень гармонична - тяжелые, затрагивающие за живое произведения чередуются с легкими, нейтральными публикациями. Исторические романы - со стихами, резкие социальные очерки - с воспоминаниями о прошлом.

4. Несмотря на то, что журнал "Нева" - литературно-художественное издание, в нем очень мало ничего не значащих, пространных рассуждений ради публикации в известном журнале (иными словами, мало "воды"). Все публикации, выражающие несогласие, обращаются к конкретным лицам, приводятся конкретные факты, обвиняются конкретные структуры и дают очень откровенную оценку описываемому явлению ("Исповедь сына века", "Железнодорожные грачи, или как работает закон о земле").

5. Интересен подход аналитических статей журнала к рассматриваемым явлениям. В них не встречаются избитые трактовки, шаблонные рассуждения. Очень часто вместе рассматриваются казалось бы несопоставимые события и персонажи. Для авторов журнала характерна разно плановость точек зрения ("Троцкий и психоанализ").

6. Журнал был и остается доступным для небольшой, интеллигентной, прослойки населения. Во-первых, "Нева" насыщенна малопонятными обывателю терминами и лекционным материалом. Во-вторых, многие публикации журнала затрагивают не актуальные для простых людей проблемы ("Табель о рангах").

7. По мере приближения к XXI веку, издание все более насыщалось эмигрантскими публикациями, которые зачастую приобретают черты маргинальности и теряют свою актуальность. Люди уже изменились, изменился и взгляд на западных людей. Эта литература заполнена неудовлетворенностью западной "бездушностью" и потребностью хоть как-то получить общение с земляками. С другой стороны, авторы прямо, или косвенно говорят читателю о разумности выбора комфортных условий заграницы. Это как брак по любви или брак по расчету.

8. Нельзя сказать, чтобы авторы журнала стремились соответствовать требованиям современных читателей. На наш взгляд, проблема эмиграции - не единственная, которой можно уделять внимание в номере, посвященном Америке. Та же массовая культура, о которой много говорит Б. Никольский, главный редактор "Невы", вполне может дать пищу для весьма интересных критических статей.

Выводы:

1. Слово "журнал" произошло во Франции и означало сначала дневник, а потом ежедневную газету. В России журналы, как и все европейское, искусственно прививались. При Екатерине II они служили исключительно для увеселения и не пользовались общественным авторитетом. Однако, история русской литературной журналистики оказалась тесно связанной с политической историей страны. Зарождение ее произошло в Санкт-Петербурге и связано с первым и тогда единственным журналом на русском языке "Примечание к ведомостям". В конце 18 века лидерство в литературной журналистике перешло к Москве, где осуществлялись важнейшие литературные проекты Н.М. Карамзина. Довольно быстро литературные журналы приобрели определенные традиции, которые редко нарушались. Часто закрытие одного журнала означало лишь возникновение нового на его базе. В начале 20 века мощным идеологическим оружием стали беллетристические отделы крупнейших литературных журналов. В советское время новая идеология стала насаждаться с помощью них, но подобных изданий становилось все меньше. В Ленинграде журнал "Звезда" был долгое время единственным, лишь в 1955 появилась "Нева", а в 1969 - "Аврора". До середины 80-х годов эти журналы определяли литературный облик Ленинграда. Расцвет их популярности совпал с эпохой перестройки, когда стало возможным печатать ранее запрещенные произведения.

2. Характерной чертой развития культуры в послевоенные годы было усиление вмешательства партийно-государственного аппарата в культурную жизнь общества. В эпоху оттепели произошла либеризация общественно-политической жизни, что послужило толчком для развития литературы и искусства. Тогда возникло множество творческих союзов, которые в дальнейшем все же усложнили жизнь многим деятелям искусства, не поддерживающим идеологию. Это произошло в 60-х годах во время усиления идеологического нажима. Отличительной чертой литературы 60-80-х годов была ее "двусторонность". С одной стороны, существовала официально принимаемая литература, выходящая большим тиражом и не оставшаяся в памяти потомков, с другой стороны - была подпольная литература, выходящая в самиздате и за рубежом и признанная народом по сей день.

Литература 40-х годов прославляла культ личности, в 50-х писатели обратились к человеческой личности. Однако любые произведения должны были оставаться в рамках коммунистического воспитания. Писатели, не остающиеся в этих рамках, печатались за границей, потом в самиздате, а в наказание за эти "преступления" высылались за границу и исключались из Союза писателей. Эта организация перестала существовать во время перестройки, она распалась на демократические объединения литераторов.

3. И сегодня, так же, как и много лет назад, на страницах литературно-художественного журнала "Нева" предпочтение отдается петербургским прозаикам, поэтам, публицистам. Журнал стремится к тому, чтобы отражать судьбу современного человека, современного общества. Но главной целью "Невы" остается сохранение памяти о былом. Парадокс этого издания заключается в том, что раньше его редколлегия выступала за свободу слова, за возможность свободного творчества, противостояла идеологическому нажиму и журнал был очень популярным. А сегодня пришла та самая свобода слова, творчества без границ и принесла с собой массовую культуру, которой теперь противостоит журнал. Как оказалось, у всего есть обратная сторона, и массовая литература не может быть качественной. В этих условиях литературно-художественный журнал утратил былую популярность.

4. Обзор наиболее ярких событий в истории влияния цензуры на состав журнала привел к следующим выводам. Партийное руководство использовало двойные стандарты в своих указаниях. Цензура могла запрещать публикацию литературы для широких масс, но могла разрешить публикацию тех же изданий для партийного руководства. Критика сталинского террора со стороны лидеров партии не означала разрешения публиковать критические произведения на эту тему. Публицистические очерки, критикующие деятельность определенных структур должны были получить разрешение на появление в печати у этих же самых организаций.

"Нева" оказался очень "живучим" изданием. Несмотря на постоянное нарушение идеологических запретов, его не закрыли, а лишь сменили редколлегию. И даже после этого журнал остался верен своим принципам: печатать молодых литераторов, говорить о социальных проблемах, освящать запрещаемые произведения на своих страницах.

С конца 80-х годов XX века литературно-художественный журнал "Нева" начал публикацию ранее запрещенных произведений (А. Кестлер "Слепящая тьма"), что вызвало необычайную шумиху и взрыв популярности журнала.

Заключение.

Эта курсовая работа в первую очередь была посвящена недавней, круглой дате литературно-художественного и общественно-политического журнала "Нева" - в 2005 году он отметил свое 50-летие. Для интеллектуального журнала это очень большой срок существования.

Целью нашей работы был анализ специфики литературно-художественного журнала "Нева": основных принципов издания, новизны и значения для его современников. Данную цель мы поставили для того, чтобы проверить нашу гипотезу - журнал, возникший, как дитя определенной эпохи не может и не должен изменять изначальным принципам издания даже в целях своей популяризации. Его актуальность и новизна не должны определяться потребностями современного читателя. Скорее, данное издание само должно отвечать потребности узнать больше об истории своего народа и попытке читателя лучше понять специфику русской интеллигенции.

Для проверки гипотезы мы обозначили понятие "журнал" как вида публицистического издания; выполнили обзор истории развития литературно-художественных журналов в г. Санкт-Петербурге; а так же обзор культурной жизни СССР в 40-90 годах XX столетия (время возникновения и расцвета журнала "Нева") и выявили влияние политической цензуры на специфику журнала; раскрыли основные принципы издания литературно-художественного журнала "Нева"; выполнили анализ влияния современной политической картины России на содержание литературно-художественного журнала "Нева".

Для более эффективного выполнения поставленных задач мы проанализировали содержание нескольких номеров журнала и зафиксировали основные выводы. Мы выявили следующие особенности журнала "Нева". Для авторов "Невы" характерна потребность в поиске ранее малоизвестных, но талантливых людей ("Вечности заложник"), открытии не знакомых широкому кругу читателей событий ("Неотмеченный юбилей Швейка"), раскрытие малоизвестных фактов из жизни известных людей ("Слово, победившее смерть"). Очень часто эти изыскания оказываются связанными с Санкт-Петербургом.

Компоновка журнала очень гармонична - тяжелые, затрагивающие за живое произведения чередуются с легкими, нейтральными публикациями. Исторические романы - со стихами, резкие социальные очерки - с воспоминаниями о прошлом. Несмотря на то, что журнал "Нева" - литературно-художественное издание, в нем очень мало ничего не значащих, пространных рассуждений ради публикации в известном журнале (иными словами, мало "воды"). Все публикации, выражающие несогласие, обращаются к конкретным лицам, приводятся конкретные факты, обвиняются конкретные структуры и дают очень откровенную оценку описываемому явлению ("Исповедь сына века", "Железнодорожные грачи, или как работает закон о земле").

Интересен подход аналитических статей журнала к рассматриваемым явлениям. В них не встречаются избитые трактовки, шаблонные рассуждения. Очень часто вместе рассматриваются казалось бы несопоставимые события и персонажи. Для авторов журнала характерна разно плановость точек зрения ("Троцкий и психоанализ").

Журнал был и остается доступным для небольшой, интеллигентной, прослойки населения. Во-первых, "Нева" насыщенна малопонятными обывателю терминами и лекционным материалом. Во-вторых, многие публикации журнала затрагивают не актуальные для простых людей проблемы ("Табель о рангах").

По мере приближения к XXI веку, издание все более насыщалось эмигрантскими публикациями, которые зачастую приобретают черты маргинальности и теряют свою актуальность. Люди уже изменились, изменился и взгляд на западных людей. Эта литература заполнена неудовлетворенностью западной "бездушностью" и потребностью хоть как-то получить общение с земляками. С другой стороны, авторы прямо, или косвенно говорят читателю о разумности выбора комфортных условий заграницы. Это как брак по любви и брак по расчету. Нельзя сказать, чтобы авторы журнала стремились соответствовать требованиям современных читателей. На наш взгляд, проблема эмиграции - не единственная, которой можно уделять внимание в номере, посвященном Америке. Та же массовая культура, о которой много говорит Б. Никольский, главный редактор "Невы", вполне может дать пищу для весьма интересных критических статей.

Думаем, что наша гипотеза и не нуждалась в подтверждении. Действительно, как можно ставить вопрос о популярности данного издания. Журнал "Нева" сформировал мировоззрение двух поколений, посмел прорваться мнению единиц тогда, когда голос одного человека не значил ничего в сравнении с мнением большинства. Сегодня литературно-художественный журнал отличается от глянцевых, ярких журналов, насыщенных рекламой, но это интеллектуальный журнал, ориентированный не на потребителя, а на мыслителя. Тот, кто хочет, тот найдет, тем более, что сегодня его не обязательно покупать. Сайт издания есть в Интернете, он обновляется, есть форум, на котором читатели делятся впечатлениями от публикаций. Все постепенно приходит на прежние рельсы и один из самых читаемых ранее журналов медленно, но верно занимает прежнюю нишу.

Литература:

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1969.

2. Беляев А. На Старой площади // Вопросы литературы, 2002, №3

3. Берков П. Н. История русской журналистики XVIII века. М.; Л., 1952

4. Блокадная тема в цензурной блокаде // Нева. 2004. № 1. С. 238-244.

5. Богомолова Н. Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. М.: изд-во МГУ, 1991.

6. Документы свидетельствуют… Из фондов Центра хранения современной документации. О писателе Эрнесте Хемингуэе // Вопросы литературы. 1993. Вып. 2. С. 243.

7. Идеологические комиссии ЦК КПСС. 1958-1964. Документы. М.: Росспэн, 1998.

8. История в трех письмах и четырех телеграммах. Публикация и комментарии Б. Н. Никольского // Нева. 1995. № 4. С. 212-216.

9. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века, 1890-1904: Социально-демократические и общедемократические издания. М., 1981.

10. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века, 1890-1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982.

11. “Нева” накануне “второго Октябрьского переворота” // Нева. 1996. № 4. С. 214-216.

12. Очерки по истории русской журналистики и критики: В 2 т. Л., 1950-1965

13. Очерки истории русской советской журналистики, 1917-1932. М., 1966

14. Очерки истории русской советской журналистики, 1933-1945. М., 1968

15. Петров А.Н. Не постыдимся вовеки // Нева. 1995. № 4. С. 209-212

16. Рубашкин А. Эрнест Хемингуэй и ЦК ВКП(б) // Нева. 1999. С. 203-206

17. Русская литература и журналистика начала XX века, 1905-1917: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1984

18. Русская литература и журналистика начала XX века, 1905-1917: Большевистские и общедемократические издания. М., 1984

19. Савицкий С. А. Андеграунд: История и мифы ленинградской неофициальной литературы. М., 2002.

20. Серебровская Е. О нем, о гордости нашей // Нева. 1998. № 2. С. 216-221

21. Серебровская Е. Между прошлым и будущим. 4.2. СПБ., 1995.

22. Толковый словарь русского языка ХХ столетия. Языковые изменения/ Под ред. Г.Н. Скляревской. СПб., 1998.

23. www.nevajournal.spb.ru

Практическая часть работы выполнена по следующим источникам:

1). Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный журнал "Нева". 1988, № 7.

2). Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный журнал "Нева". 1991, № 4.

3). Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный журнал "Нева". 2000, № 12.