Понятие языковой картины мира

Развивая и конкретизируя идеи Сепира, Уорф проверяет их на конкретном материале языка и культуры хопи и в результате формулирует принцип лингвистической относительности: «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. <…> Это обстоятельство имеет исключительно важное значение для современной науки, поскольку из него следует, что никто не волен описывать природу абсолютно независимо, но все мы связаны с определенными способами интерпретации даже тогда, когда считаем себя наиболее свободными… Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем».

Уорф придал более категоричную формулировку мыслям Сепира, полагая, что мир представляет собой калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашей языковой системой. Так, условия жизни, культура и прочие общественные факторы воздействовали на языковые структуры хопи, формировали их и в свою очередь подвергались их влиянию, в результате чего оформлялось мировоззрение племени. Уорф пишет в статье «Отношение норм поведения и мышления к языку»: «Между культурными нормами и языковыми моделями есть связи, но нет корреляций или прямых соответствий. <…> Эти связи обнаруживаются не столько тогда, когда мы концентрируем внимание на чисто лингвистических, этнографических или социологических данных, сколько тогда, когда мы изучаем культуру и язык (при этом только в тех случаях, когда культура и язык сосуществуют исторически в течение значительного времени) как нечто целое, в котором можно предполагать взаимозависимость между отдельными областями, и если эта взаимозависимость действительно существует, она должна быть обнаружена в результате такого изучения».

Но главное внимание Уорф уделяет влиянию языка на нормы мышления и поведения людей. Он отмечает принципиальное единство мышления и языка и критикует точку зрения "естественной логики", согласно которой «речь - это лишь внешний процесс, связанный только с сообщением мыслей, но не с их формированием, <…> а различные языки - это в основном параллельные способы выражения одного и того же понятийного содержания и поэтому они различаются лишь незначительными деталями, которые только кажутся важными».

Согласно Уорфу, языки различаются не только тем, как они строят предложения, но также и тем, как они членят окружающий мир на элементы, которые являются единицами словаря и становятся материалом для построения предложений. Для современных европейских языков, которые представляют собой одну языковую семью и сложились на основе общей культуры (Уорф объединяет их в понятии "общеевропейский стандарт" - SАЕ), характерно деление слов на две большие группы - существительное и глагол, подлежащее и сказуемое. Это обусловливает членение мира на предметы и их действия, но сама природа так не делится. Мы говорим: "молния блеснула"; в языке хопи то же событие изображается одним глаголом rеhрi - "сверкнуло", без деления на субъект и предикат.

В языках SAE одни слова, обозначающие временные и кратковременные явления, являются глаголами, а другие - существительными. В отличие от них в языке хопи существует классификация явлений, исходящая из их длительности. Поэтому слова "молния", "волна", "пламя" являются глаголами, так как все это события краткой длительности, а слова "облако", "буря" - существительные, так как они обладают продолжительностью, достаточной, хотя и наименьшей, для существительных.

В то же время в языке племени нутка нет деления на существительные и глаголы, а есть только один класс слов для всех видов явлений. Таким образом, определить явление, вещь, предмет, отношение и т. п. исходя из природы невозможно; их определение всегда подразумевает обращение к грамматическим категориям того или иного конкретного языка.

Языки SAE обеспечивают искусственную изоляцию отдельных сторон непрерывно меняющихся явлений природы в ее развитии. В статье «Лингвистика и логика» Б. Уорф пишет: «Мы делим на отрезки и осмысляем непрерывный поток явлений именно так, а не иначе в большой степени благодаря тому, что посредством нашего родного языка мы становимся участниками определенного «соглашения», а не потому, что эти явления классифицируются и осмысляются всеми одинаково. Языки различаются не только тем, как они строят предложения, но и тем, как они делят окружающий мир на элементы, которые являются материалом для построения предложений. Эти элементы представляют собой единицы словаря. Этими более или менее ясными определениями мы обеспечиваем искусственную изоляцию отдельных участков нашего восприятия. Английские обозначения sky «небо», hill «холм», swamp «болото» и им подобные убеждают нас в возможности рассматривать отдельные стороны бесконечного разнообразия природы как отдельные предметы почти так же, как table «стол» или chair «стул». Таким образом, английский и ему подобные языки дают возможность воспринимать мир как собрание отдельных предметов и событий, соответствующих отдельным словам».

Уорф исследует, каким образом категории пространства и времени фиксируются в языках SАЕ и хопи, и приходит к выводу, что хопи не знает такой категории времени, которая свойственна нашим языкам, тогда как категория пространства сходна в обоих случаях. Наш язык не склонен проводить различия между выражениями "десять человек" и "десять дней", хотя такое различие есть: мы можем непосредственно воспринимать десять человек, но сразу воспринимать десять дней мы не можем. Это воображаемая группа, в отличие от "реальной" группы, которую образуют десять человек. Такие термины, как "лето", "зима", "сентябрь", "утро", "рассвет", также образуют множественное число и исчисляются подобно тем существительным, которые обозначают предметы материального мира. Уорф считает, что в этом отражаются особенности нашей языковой системы, и называет такое явление "объективацией", поскольку здесь временные понятия утрачивают связь с субъективным восприятием времени как "становящегося все более и более поздним" и объективируются как исчисляемые количества, т.е. отрезки, состоящие из отдельных величин, в частности длины, так как длина может быть реально разделена на дюймы. "Длина", "отрезок" времени мыслятся в виде одинаковых единиц, подобно, скажем, такой актуальности, как ряд бутылок.Сравнивая выражение времени в языках SАЕ с хопи, Уорф отмечает, что множественное число и количественные числительные в языке племени хопи употребляются только для обозначения тех предметов, которые образуют или могут образовать реальную группу. Такое выражение, как "десять дней", не употребляют. Эквивалентом его может служить выражение, указывающее на процесс счета, а счет ведется с помощью порядковых числительных. Выражение "они пробыли десять дней" превращается в языке хопи в "они прожили до одиннадцатого дня" или "они уехали после десятого дня". Понятие "времени", свойственное языкам S АЕ, и понятие "длительности" у хопи, по мнению Уорфа, различны. Вместе с тем он настойчиво подчеркивает, что особенности языка хопи нисколько не препятствуют им правильно ориентироваться в окружающем мире.

В языковой картине мира Б. Уорф выделял прежде всего ее классифицирующий аспект. Это позволило ему сравнить языковую картину мира с научной. Как и в науке, с его точки зрения, в языковой картине мира отражена классификационная точка зрения на мир. Причем в разных языках эта точка зрения представлена по-разному. Так, в хопи имеются слова, с помощью которых все летающие предметы делятся на два класса: птицы и прочие летающие (самолеты, летающие насекомые и т.п.). Такой классификации нет в индоевропейских языках, как нет ее и в биологической науке. Выходит, с одной стороны, в разных языках заложены неодинаковые классификационные схемы, отражающие мир, а с другой, эти схемы могут отличаться от тех, которыми располагает наука в тот или иной период своего развития.

Как научная, так и языковая картины мира представляют собою, по Б.Уорфу, «систему анализа окружающего мира». Стало быть, как в первой, так во второй мы имеем дело с моделированием мира. В этом их сходство. Но между ними имеется и существенное различие: первая - результат деятельности ученых, а другая - результат деятельности рядовых носителей того или иного языка, которые этот язык и создали. Первая отражает научное сознание, а другая - обыденное.

В сравнении языка с наукой следует видеть большую заслугу Б.Уорфа. Оно позволило ученому выделить основные черты научной картины мира в сравнении с языковой. Так, языковые картины мира, с его точки зрения, неизмеримо старше научных, а стало быть, по степени информационной насыщенности языковые картины мира значительно превосходят научные. Кроме того, языковые картины мира всегда своеобразны, а стало быть, плюралистичны, тогда как научные стремятся к монизму, поскольку истина универсальна. Словом, языковые картины мира старше, информационно богаче и плюралистичнее научных. Указанные черты языковых картин мира привели Б.Уорфа к неоправданному выводу о том, что языковые картины мира, а не объективная действительность должна стать основным источником научных знаний. С его точки зрения, при объяснении сути, например, таких философских категорий, как явление, сущность, предмет, отношение и т.п. следует обратиться к их обозначениям в языке, а не к их объективному содержанию, поскольку «определить явление, вещь, предмет, отношение и т.п., исходя из природы, невозможно; их определение всегда подразумевает обращение к грамматическим категориям того или иного языка». Б. Уорф отдавал предпочтение языковым картинам перед научными. Это-то и привело его к игнорированию объективного фактора познания за счет преувеличения роли языка для развития науки.

Языковые картины мира могут выполнять лишь вспомогательную роль по отношению к науке, но они не могут претендовать на ведущую роль по отношению к научным картинам мира. Языковые картины мира не могут выступать в качестве главного источника научных знаний. Таким источником является объективная действительность. В стремлении указать языковую картину мира в качестве ведущей для научной картины мира концепция Уорфа созвучна концепции Лео Вайсгербера.

Дальнейшая судьба гипотезы Б. Уорфа оказалась необычной. Она была сформулирована в том виде, в каком сам американский исследователь ее не представлял, а затем многие лингвисты просто отвергали ту крайнюю формулировку, за которую сам Уорф не нес ответственности. В работах Уорфа было много неточностей и противоречий. Но это ничуть не умаляет важности поставленных им вопросов, которые продолжают обсуждаться и сегодня. Наука накапливает множество свидетельств как в пользу гипотезы лингвистической относительности, так и против нее. Однозначно этот вопрос до сих пор не решен, но наиболее взвешенной представляется точка зрения Ю.А. Левицкого о том, что гипотеза лингвистической относительности не применима к филогенезу, но в плане онтогенеза влияние родного языка на мировидение человека несомненно.

Заключение

языкознание лингвистический относительность

В качестве логического итога нашего изучения рассмотрим взгляды современных ученых на понятие языковой картины мира.

С точки зрения когнитивной лингвистики, концептуальная система, отображенная в форме языковой картины мира, непосредственно связана с человеческим опытом и национально обусловлена. В.И. Постовалова понимает под картиной мира «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека». Р.Й. Павилиенс дает следующее определение картины мира: это «непрерывно конструируемая система информации (мнений и знаний), которой располагает индивид о действительном или возможном мире». В определении акцентируется отражаемый опыт индивида как на языковом, так и доязыковом уровнях, язык рассматривается при этом одновременно и как часть концептуальной системы индивида и как средство построения и символического представления концептуальной системы. Существенно и то, что концептуальная система образуется не только в результате воздействия так называемой объективной действительности. Она есть и результат рефлексии как процесса самостоятельной работы мышления над структурированием своего содержания, причем процесса континуального.

Языковая картина мира есть исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности.

Понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи:

каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки;

картина мира, предлагаемая языком, отличается от научной.

Каждый народ по-своему членит многообразие мира, по-своему называет эти фрагменты мира. Своеобразие «конструируемой» картины мира заключается в том, что в ней опредмечивается индивидуальный, групповой и национальный (этнический) вербальный и невербальный опыт. Языковая картина мира задает нормы поведения человека, определяет его отношение к миру. По мнению Ю.Д. Апресяна, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая «навязывается» в качестве обязательной всем носителям языка.

Роль языка состоит не только в передаче сообщения, но и во внутренней организации того, что подлежит сообщению. Возникает как бы «пространство значений», то есть закрепленные в языке знания о мире, куда вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке, то есть языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике. Р.Й. Павиленис сопрягает содержание языка и мышления в единой модели: «Язык изначально связан непосредственно с мышлением, и в гносеологическом плане действительно отношение не “язык - мышление - мир”, а “языкомышление - мир”. Правильно поэтому говорить также не о языковой картине мира, а о языкомыслительной картине мира, т.е. о концептуальной картине мира».

Языковая картина мира не стоит в одном ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт - как общечеловеческий, так и национальный. Последний и определяет специфические особенности языка на всех его уровнях. Полемика относительно научной и наивной картины мира ведется не одно десятилетие. Словарный состав обыденной речи, по мнению одних ученых, отличается от лексики научных текстов, так как характеризуется неясностью, расплывчатостью и часто не выдерживает испытания логическим анализом. Тем не менее, по мнению ряда лингвистов, этот недостаток каждодневных слов не мешает им быть вехами на пути к научным понятиям, поскольку именно через них человек получает первое объективное и теоретическое представление о мире.

Как полагает Б.А. Серебренников, картина мира, отражаемая человеческим сознанием, с одной стороны, космологически ориентирована (она является глобальным образом мира), с другой стороны, она «антропоморфична (несет в себе черты специфически человеческого способа миропостижения, например, «дождь идет»). Автор справедливо замечает, что любая картина мира, которую создает и воспринимает человек, связана с возможностями воспринимающего. «Она не может быть выполнена в “языке”, незнакомом человеку. Картина мира должна быть обозримой; она не может быть бесконечной, последняя была бы лишена целостности и превышала бы визуальные возможности человека». Таким образом, наличие «человеческого начала» в картине мира составляет ее основную характеристику, вскрывающую антропоцентрическую сущность самого процесса познания человеком окружающей действительности.

Так, вода в представлении большинства людей - это жидкость, способная утолить жажду, соль - белое сыпучее вещество, придающее пище соленый вкус. Химик, а нередко и простой школьник, знают, что вода имеет определенный химический состав, выражаемый формулой H2O, а соль содержит натрий и хлор. Дж. Эйчисон уточняет, что даже если у экспертов и есть точное значение каких-либо слов, люди часто обходятся своими ненаучными, неточными понятиями. Например, ботаники говорят о том, что лук - просто вид лилии, но для «рабочего знания» о луке и лилии мы считаем эту информацию ненужной.

С авторами полемизирует И.А. Стернин, который считает, что на базе односторонне понятой концепции А.А. Потебни (мысль о несводимости значения к научному понятию) возникла концепция наивных понятий, постулирующая, что языковое значение надо отграничивать от научного понятия и энциклопедических сведений. И.А. Стернин полагает, что в значении, представляющем собой отражение действительности, нет ничего «наивного». Оно отражает тот уровень познания предмета, который достигнут общественным сознанием на современном этапе.

Особого внимания при рассмотрении понятия «языковая картина мира» заслуживает учение П.В. Чеснокова о статической и динамической картинах мира. Если первая обусловлена строем языка и закреплена в словарях, то вторая проявляется в речи, текстах, художественных произведениях. «Статическая языковая картина (модель) мира исторически изменяется в соответствии с изменениями, происходящими в языковой системе. Но в каждый данный период она устойчива, как и языковая система», - говорит П.В. Чесноков. Возникновение динамической картины мира связано с недостатками языковых систем, чаще всего лексического уровня, т.к. невозможно за каждым явлением закрепить единое нерасчлененное понятие. П.В. Чесноков подчеркивает: «Какой бы развитой и совершенной ни была система того или иного языка, закрепленные в ней средства не в состоянии удовлетворить потребности вечно развивающегося и усложняющегося процесса познания. Поэтому в живых коммуникативных и мыслительных актах <...> из единиц, зафиксированных в языковой системе, благодаря их беспредельно широким комбинаторным возможностям, формируется такое многообразие конкретных языковых построений, которое позволяет выразить любое доступное современному уровню познания и практики идеальное содержание как отражение объективной реальности». Это и составляет сущность динамической картины мира. Важную роль при ее реализации играет языковая личность, т.к. его уровень владения языком, объем его знаний, прагматическая цель, преследуемая им, непосредственно влияет на динамическую картину мира.

Важность динамической картины мира подчеркивается П.В. Чесноковым: «Картина мира в целом охватывает не только концептуальное (логическое) отражение объективной действительности, осуществляемое с помощью языка, но и ее чувственное, наглядно-образное отражение с помощью непосредственных восприятий, представлений, обобщенных наглядных изображений (карт, схем и т.д.), с помощью произведений изобразительного искусства. Концептуальная (а значит, динамическая языковая) картина мира - лишь часть всеобщей картины мира, но часть ведущая, определяющая, без которой невозможно подлинное понимание событий, происходящих в мире, ибо понимание (осмысление) возможно только при рассмотрении объективных фактов в свете общих категорий и закономерностей, т.е. при их логических оценках, что неосуществимо без помощи языка». Значимость деления картин мира на статическую и динамическую для нас заключается в возможности проанализировать одно и то же явление в аспектах языка и речи с последующим сопоставлением выводов.

Итак, с одной стороны, любое толкование понятия языковой картины мира не может претендовать на абсолютную истинность, поскольку это не объективно существующая реалия, а умозрительное построение, используемое его создателями для решения каких-либо теоретических или практических задач. С другой стороны, важнейшей особенностью картины мира является ее внутренняя безусловная достоверность для субъекта этой картины. Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Языковая картина мира (примитивная или научная) - это результат переработки информации о среде и человеке. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные.

Языковая картина мира, являясь гештальтом высокой степени сложности, имеет многоуровневую организацию (ср. картина мира отдельного человека, группы, народа, общечеловеческая), соединяя общечеловеческое и национально-специфическое, общее и индивидуальное, фундаментальное и исторически обусловленное, глобальное и частное. Язык же оказывает стимулирующую роль по отношению к формированию у человека единой картины мира, поскольку именно через лексику языка можно и нужно изучать концептосферу, национальную и языковую картины мира.

Литература

1. Алпатов В.М. История лингвистических учений: Учеб. Пособие [Текст] / В.М. Алпатов. - 4-е изд-е, испр. и доп.- М.: Языки славянской культуры, 2005. - 368 с.

2. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Интегральное описание языка и системная лексикография. [Текст] / Ю.Д. Апресян. Т. 2.- М., 1995.

3. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Лео Вайсгербер в когнитивной перспективе [Текст] / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка, т. 49, 1990, № 5. - С. 451-458.

4. Вайсгербер Й.Л. Язык и философия. [Текст] / Й.Л. Вайсгербер // Вопросы языкознания. - 1993. - № 2.

5. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях [Текст] / сост. В.А. Звегинцев, ред. Г.П. Смолицкая. В 2 ч. - М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства РСФСР, 1960.

6. Новое в лингвистике. Вып. I. М., 1960.

7. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека [Текст] / В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М.: Наука, 1988. - с. 8-69.

8. Радченко О.А. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. Т.1.- М., 1997.

9. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи: пер. с англ. [Текст] / Общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика - М.: Издательская группа «Прогресс, «Универс», 1993. - 656 с. - (Филологи мира).

10. Чесноков В.П. О двух картинах мира - статической и динамической [Текст] / В.П. Чесноков // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки. - 1989. - №3. - Ростов н/Д: Изд-во РГУ. - С. 63-69.

11. Даниленко В.П. Языковая картина мира в гипотезе Сепира-Уорфа [Электронный ресурс] // http://www.islu.ru/danilenko/articles/sepirkart.htm

12. Даниленко В.П. Действенность языковой картины мира в концепции Лео Вайсгербера [Электронный ресурс] // http://www.islu.ru/danilenko/articles/dejstvennost.htm

13. Даниленко В.П. Языковая картина мира в концепции Л. Вайсгербера [Электронный ресурс] // http://www.islu.ru/danilenko/articles/vaiskart.htm

14. Песина С.А. Языковая картина мира в философском и лингвистическом осмыслении [Электронный ресурс] // ftp://lib.herzen.spb.ru/text/pesina_5_10_358_362.pdf

15. Пищальникова В.А. Содержание понятия картина мира в современной лингвистике [Электронный ресурс] // http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/1998-01/13/pap_13.html

16. Серегина М.А. Понятие языковой картины мира в когнитивной лингвистике: аспекты и виды [Электронный ресурс] // http://tverlingua.by.ru/archive/006/section_3_6/3_3_6.htm

Размещено на Allbest.ru