Язык - это то, что лежит на поверхности бытия человека в культуре, поэтому начиная с XIX века и по сей день проблема взаимодействия языка и культуры является одной из центральных в языкознании. На сегодняшний день в лингвистике и лингвокультурологии сложилась следующая, принятая большинством учёных, точка зрения.

Язык и культура являются разными семиотическими системами, которые имеют, однако, много общего:

1) культура, равно как и язык, - это формы сознания, отображающие мировоззрение человека;

2) культура и язык существуют в диалоге между собой;

3) субъект культуры и языка - это всегда индивид или социум, личность или общество;

4) нормативность - общая для языка и культуры черта;

5) историзм - одно из сущностных свойств культуры и языка;

6) языку и культуре присуща антиномия “динамика - статика”.

Различаются эти две сущности следующим:

1) в языке как феномене преобладает установка на массового адресата, в то время как в культуре ценится элитарность;

2) хотя культура - знаковая система (подобно языку), но она неспособна самоорганизовываться;

3) как уже отмечалось нами, язык и культура - это разные семиотические системы. Эти рассуждения позволяют сделать вывод о том, что культура не изоморфна (абсолютно соответствует), а гомоморфна языку (структурно подобна) [Маслова В.А. 2001: 59].

Картина, которую являет собой соотношение языка и культуры, чрезвычайно сложна и многоаспектна. В.А. Маслова пишет о трёх подходах, которые к сегодняшнему дню наметились в решении этой проблемы. Первый подход разрабатывался в основном отечественными философами - С.А. Атановским, Г.А. Брутяном, Е.И. Кукушкиным, Э.С. Маркаряном. Суть этого подхода заключается в следующем: взаимосвязь языка и культуры оказывается движением в одну сторону; так как язык отражает действительность, а культура есть неотъемлемый компонент этой действительности, с которой сталкивается человек, то и язык - простое отражение культуры.

Изменяется действительность, меняются и культурно-национальные стереотипы, изменяется и сам язык. Одна из попыток ответить на вопрос о влиянии отдельных фрагментов культуры на функционирование языка оформилась в функциональную стилистику Пражской школы и современную социолингвистику.

Таким образом, если воздействие культуры на язык вполне очевидно, то вопрос об обратном воздействии языка на культуру остается пока открытым. Он составляет сущность второго подхода к проблеме соотношения языка и культуры.

В. Гумбольдт и A.A. Потебня понимали язык как духовную силу. В. Гумбольдт считал язык опосредующим звеном между человеком и окружающим его миром: “Когда в душе воистину пробуждается чувство, что язык есть не просто разменное средство для взаимопонимания, но подлинный мир, который дух внутренней работою своей силы призван воздвигнуть между собою и предметами, - тогда она на правильном пути к тому, чтобы всё больше открывать в нём и вкладывать в него” [Гумбольдт В.О. 1984: 123]. Немецкий философ и лингвист выдвинул идею о том, что человек замкнут в своеобразном волшебном кругу своего родного языка, который сам по себе обладает определённым мировоззрением и навязывает это мировоззрение всем, пользующимся им: “Тем же самым актом, посредством которого человек создаёт язык, он отдаёт себя в его власть: каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступишь в другой круг” [Гумбольдт В.О. 1984: 82]. По В. Гумбольдту, язык есть “народный дух”, он есть “само бытие" народа. Иначе говоря, язык осуществляет “менталитетообразующую” функцию. Национальная культура являет себя, прежде всего в языке. Он есть истинная реальность культуры, он способен ввести человека в культуру. Язык есть фиксированный взгляд культуры ни мироздание и себя самоё.

В рамках второго подхода школа Э. Сепира и Б. Уорфа исследовала проблему взаимосвязи, взаимодействия языка и культуры, разработавшие так называемую гипотезу лингвистической относительности. Данная гипотеза основывалась на понимании неразрывности и единства языка и культуры в широком смысле этого слова и постулировала значительную зависимость мышления от языка.

В наиболее чёткой форме положения новой теории выразил один из самых значительных представителей американской науки о языке Э. Сепир: “Люди живут не только в объективном мире вещей, и не только в мире общественной деятельности; они в значительной мере находятся под влиянием того конкретного языка, который является средством общения для данного общества. Было бы ошибочным полагать, что мы можем полностью осознать действительностъ, не прибегая к помощи языка, или что язык является побочным средством разрешения некоторых частных проблем общения и мышления. На самом же деле “реальный мир" в значительной степени бессознательно строится на основе языковых норм данной группы. Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную форму выражения" [Уорф Б.Л. 1960: 135]

По Уорфу действительность представляет собой беспорядочный поток впечатлений, которые упорядочивает язык. Так как каждый язык обладает своей особой метафизикой, то он обрисовывает людям, говорящим на разных языках, действительность по-разному. В этом смысле язык представляет собой систему понятий для организации опыта. Навязывая человеку определённое мировоззрение, язык обусловливаем нормы его мышления, из всего этого делается вывод более общего порядка о том, что логика, как она фиксируется в мировоззрении языка, не отражает действительности, но, следуя за структурными особенностями языков, меняется от языка и языку.

Итак, по Сепиру-Уорфу, способ познания реального мира зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты. “Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны, напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка" [Уорф Б.Л. 1960: 174].

Гипотеза лингвистической относительности оценивается современными учеными далеко не однозначно. Тем не менее, к ней обращаются все исследователи, серьезно занимающиеся проблемой взаимоотношения языка и культуры, языка и мышления, так как именно с помощью данной гипотезы могут быть осмыслены такие факты языка, которые трудно объяснить каким-либо другим способом.

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Совокупность знаний о мире, запечатлённую в той или иной языковой форме, специфическое “языковое мировидение”, присущее каждому народу, принято называть “языковой картиной мира”.

Языковая картина мира - это отраженные в категориях (отчасти и в формах) языка представления данного языкового коллектива о строении, элементах и процессах действительности [Васильев Н.В., Виноградов В.А. 1995: 49]. По мнению Караулова Ю.Н. языковая картина мира представляет собой целостное изображение языком всего того, что существует в человеке, вокруг него [Караулов Ю.Н. 1998: 278]. Яковлева Е.С. считает, что языковая картина мира - это осуществляемое средствами языковой номинации изображение человека, его внутреннего мира, окружающего мира и природы [Яковлева Е.С. 1994: 333]. Таким образом, языковая картина мира эксплицирует различные картины мира человека и отображает общую картину мира.

Человеческая деятельность, включающая в качестве составной части и символическую, т.е. культурную, вселенную одновременно и универсальна, и национально - специфична. Эти ее свойства определяют как своеобразие языковой картины мира, так и её универсальность. Языковая картина мира создается разными красками, наиболее яркими являются мифологемы, образно-метафоричные слова, коннотативные слова.

Гипотеза лингвистической относительности утверждает, что картина мира зависит от языковой системы, в которой она описывается. Каждый конкретный язык представляет собой самобытную систему, которая накладывает свой отпечаток на сознание его носителей. Отсюда представители разных национальностей видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка.

Также уместным было бы осветить основные положения теории о языке М. Хайдегерра. Немецкий философ противопоставляет своё учение языкознанию, психологии, истории, философии, логике, которые включают язык в число объектов исследования.

Сущность языка - это недосягаемая высота, до которой не может подняться ни одна наука - таков исходный тезис Хайдеггера. Он представляет сущность языка как язык сущности. По Хайдеггеру, сущность языка, как и бытие, - это тайна всех тайн, хотя она и определяет науки и всё существующее. Язык - монолог, он говорит только сам с собой. M. Хайдеггер вводит понятие “сказ”, что является нашим общим глубинным языком.

Слушая это “глубинное”, мы воспроизводим его в речи. Язык как таковой начинает говорить именно тогда, когда мы не находим подходящего слова для того, чтобы выразить то, чем мы взволнованы до глубины души. И здесь на помощь нам приходит слово поэта. Только поэт, благодаря своему высокому дарованию, способен проникнуть в недра языка и приоткрыть завесу его сущности, заставить сам язык заговорить. Хайдеггер говорит о смешении языка и мышления, из-за которого так трудно отделить их друг от друга; в результате и благодаря их сложному переплетению, мы имеем язык, наделённый мыслью, осмысленное употребление языка. Но для осмысленного употребления языка, предупреждает Хайдеггер, главным является не то, что мыслится при его обычном употреблении, не его обычный смысл, а то, что является неприкосновенным в сокровищнице языка, то, что скрыто в его глубинах. Из этой сокровищницы и черпает поэт. Поэзия и мышление робко “заимствуют" друг у друга. Но определить, в чём же состоит различие между ними, по мнению Хайдеггера, совершенно невозможно, это - тайна слова. Одно он считает установленным: поэтический язык и мышление - это два способа высказывания. Итак, М. Хайдеггер находит свой путь к языку, который проходит вдоль путеводной нити, названной в формуле: дать слово языку как именно языку [Хайдеггер М. 1993: 273].

Третий подход к решению проблемы взаимосвязи языка и культуры занимает промежуточное положение между двумя, описанными выше.

Данное направление рассматривает язык как факт культуры, так как он является:

1) составной частью культуры, которую мы наследуем от наших предков;

2) основным инструментом, посредством которого мы усваиваем культуру;

3) фактором формирования культурных кодов.

Язык - составная часть культуры и ее орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнажённом виде специфические черты национальной ментальности.

Итак, с точки зрения сторонников третьего подхода к проблеме взаимоотношения языка и культуры, культура живет и развивается в “языковой оболочке”. Если примитивные культуры были “вещными”, то современные становятся все в большей степени вербальными. Язык не только связан с культурой: он растет из нее и выражает ее. Язык одновременно является и орудием создания, развития, хранения (в виде текстов) культуры, и её частью, потому что с помощью языка создаются реальные, объективно существующие произведения материальной и духовной культуры. Язык является условием, основой и продуктом культуры.

Язык и культура находятся в отношениях двунаправленных взаимозависимости и взаимовлияния. Язык не может существовать вне культуры, а культура - вне языка. Они представляют собой единое целое, любое изменение одной части которого ведет к изменениям другой его части. Такое единство ведет к тому, что язык - это важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Это формирование происходит через призму той культуры, к которой принадлежит человек. Каждый язык создает особую картину мира, в соответствии с которой языковая личность использует средства языка. Эта картина мира формирует тип отношения человека к миру, задает нормы его поведения, обусловливает его принадлежность к определенной культуре. Поскольку каждый носитель языка одновременно является и носителем культуры, то языковые знаки приобретают способность выполнять функцию знаков культуры и служат средством представления основных ее установок. Именно поэтому язык способен отображать культурно-национальную ментальность его носителей.

Глава 2. Прецедентные феномены и единицы с метафорическим значением как средство отображения базовых ценностей американского лингвокультурного сообщества

2.1 Определение понятий “прецедентный текст”, “прецедентное имя”, “прецедентное высказывание”, “прецедентная ситуация”