Теоретические аспекты исследования стилистического приема аллюзии

Кроме того, они представляют пословицу «запретный плод сладок», которая более полно отражает суть аллюзивной единицы “forbidden fruit”. В ней имплицитно выражена мысль об искушении, вызванном исключительно запретом, что в полной мере отражает значение единицы “forbidden fruit”.

В приведенной цитате из газеты Guardian аллюзивная единица “forbidden fruit”, включает в себя идею о наказании, мучениях, следующих после вкушения «запретного плода». В данном случае эта аллюзия характеризуется не с точки зрения сильного искушения, вызванного строгим запретом, а с точки зрения наказания за неповиновение определенному табу.

Вследствие этого мы приходим к выводу, что данная аллюзивная единица может рассматриваться не только с точки зрения желания поддаться искушению, вызванному запретом, но и с точки зрения мучений, возникших вследствие «вкушения запретного плода».

Можно заключить, что представления аллюзивных единиц имеют множество различий в англоязычных словарях, несовпадение дефиниций, различие акцентов на тех или иных особенностях, разнообразие трактовок и диаметрально противоположные контексты употреблении. Это подтверждает неоднозначность понимания носителями языка аллюзивных единиц, а также многогранность свойств этих аллюзивных единиц.

На основании анализа можно сделать вывод, что словарь Oxford English Dictionary представляет наиболее традиционный подход к исследованию аллюзивных единиц, в то время, как словари Oxford Dictionary of Allusions и The Facts on File Dictionary of Allusions склонны к представлению оригинальных трактовок и поиску неоднозначных примеров использования описываемых аллюзивных единиц.

2.2 Эксплицитные аллюзии

2.2.1 Аллюзивные эпитеты

Аллюзивная единица может быть выражена эксплицитно в трех формах: в форме эпитета, сравнения и метафоры. Реализованные в контексте, аллюзии, имеющие форму эпитета, могут именоваться аллюзивными эпитетами.

Эпитет - “это выразительное средство, основанное на выделения качества, признака описываемого явления, которое оформляется в виде атрибутивных слов или словосочетаний, характеризующих данное явление с точки зрения индивидуального восприятия этого явления. Эпитет всегда субъективен, он всегда имеет эмоциональное значение или эмоциональную окраску. Эмоциональное значение в эпитете может сопровождать предметно-логическое значение, либо существовать как единственное значение в слове. Эпитет рассматривается многими исследователями как основное средство утверждения индивидуального, субъективно-оценочного отношения к описываемому явлению. Посредством эпитета достигается желаемая реакция на высказывание со стороны читателя” [Гальперин, 1997, 334]

Аллюзивный эпитет можно определить как лингвистическую форму аллюзивной единицы, реализующийся в виде атрибутов, причем аллюзивный эпитет не обязательно выражен прилагательным.

Аллюзивный эпитет, выраженный препозитивным прилагательным:

(10) Now the green blanket of which the baby was obsessionally fond has been cut down to make it more manageable. 'His Winnicottian transitional object,' Dr Hunter said mysteriously. 'Or perhaps it's his talisman.'

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

В данном примере аллюзивный эпитет реализован через производное прилагательное `Winnicottian'. Данная единица не зафиксирована в словарях аллюзий, однако встречается в Oxford Dictionary of Psychology: Of or relating to the theories and practices of the English psychoanalyst Donald Woods Winnicott. Как следствие, очевидно, что производной основой послужила фамилия британского психоаналитика Дональда Вудса Винникотта. Из его биографии следует, что Винникотт, будучи детским психоаналитиком и представителем теории объектных отношений, уделял особое внимание символическим деталям душевной жизни ребенка, в т.ч. играм, промежуточным объектам. В данном контексте аллюзивная единица `Winnicottian' реализует значение, которое коррелирует с детским психоанализом, в частности, с теорией объектных отношений. На это указывает упоминание “transitional object” в прямой речи персонажа и следующее за ним пояснение - “talisman”, что говорит о достаточном знании теории Винникотта, позволяющем сопоставлять понятия. Интерес представляет также тот факт, что в зарубежной теории психоанализа “transitional object”, который представляет собой не что иное, как “mother-substitute”, именуется также “ comfort object”или “security blanket”, что отсылает нас к самому переходному объекту, представленному в примере, которым является “green blanket” (зеленое одеяло).

Обращение к корпусным данным подтверждает тот факт, что данная единица используется в основном в научно-популярной литературе в словосочетаниях: “Winnicottian approach”, “Winnicottian analysis”, “Winnicottian work”. В данных словосочетаниях значение несколько отличается от представленного в примере, поскольку отсылает исключительно к фигуре человека, психоаналитика, автора работ, но не к глубинному пониманию его теории. Кроме того, особое значение имеет необходимость осведомленности читательской аудитории не столько об ученом, сколько о феномене им изучаемом.

Аллюзивный эпитет, выраженный номинативной группой в препозиции:

(11) “Throw your cross in the water if you're wanting to be free!”

So I drowned my load in the river in the shade of the Judas tree.

(12) There was something dank or suffocating about the Christian paraphernalia--the cross, the Judas tree, the trumpets.

[McEwan, Children Act]

Оба выделенных словосочетания включают в себя эпитет, детерминант существительного `Judas' и определяемое слово `tree'. Таким образом, аллюзивный эпитет представлен аллюзивным именем `Judas'.

Обратимся к дефиниции, представленной словарем аллюзий “The Facts on File Dictionary of Allusions”:

(13) The allusion is to Judas Iscariot, who at Gethsemane betrayed Christ to the Romans for THIRTY PIECES OF SILVER (Matthew 26:14). He identified Christ to his captors by kissing him (Matthew 26:47-49), hence a Judas kiss signifies an act of betrayal disguised as a demonstration of friendship. Another adoption of the name of Judas may be found in the Judas slit or Judas hole, the name of the small peephole in a cell door through which a prisoner may be watched or inspected by his or her captors. The elder tree is sometimes known as the Judas tree because it was from an elder that Judas is supposed to have hanged himself in remorse for his actions (Matthew 27:5). A Judas goat, meanwhile, is someone who deceitfully leads others into danger (as one goat may lead others to slaughter).

[The Facts on File Dictionary of Allusions]

В настоящей словарной статье составители акцентируют внимание на единицах, напрямую связанных с аллюзией «Judas», таких как “Judas kiss” («поцелуй Иуды»), “Judas tree” - бузина (в других традициях: осина, саксаул), на которой Иуда повесился вскоре после предательства. Также описываются единицы, не получившие широкого распространения в русскоязычной культуре: «Judas hole» (дверной глазок), «Judas goat» (козел-провакатор, ведущий стадо на убой).

Можно сделать вывод, что единица “Judas tree” являет собой не сочетание аллюзивного эпитета и определяемого слова, а самостоятельную аллюзивную единицу, зафиксированную словарём аллюзий. Более показательным в этом отношении является второй пример, по причине отсутствия какой-либо метафоричности в использовании аллюзивной единицы. Здесь “Judas tree” не просто единица, имеющая конкретный денотат, а символ христианской веры, принятый европейской культурой сотни лет назад. На основании этого становится возможным использование этой аллюзии в качестве метафоры с целью передачи основного мотива, присущего данной единице, - предательства, что зафиксировано в ODA:

(14) “The term 'Judas' can be used to refer to a person who treacherously betrays a friend. A 'Judas kiss' is an act of betrayal”.

[Oxford Dictionary of Allusions]

Аллюзивный эпитет, выраженный существительным в постпозиции:

(15) Then a fish rose out of the water with rainbows on its scales.

Pearls of water were dancing and hung in silvery trails.

“Throw your cross in the water if you're wanting to be free!”

So I drowned my load in the river in the shade of the Judas tree.

I knelt by the banks of that river in a wondrous state of bliss

While she leaned upon my shoulder and gave the sweetest kiss.

But she dived to the icy bottom where she never will be found,

And I was full of tears until I heard the trumpets sound.

And Jesus stood on the water and this he said to me,

“That fish was the voice of Satan, and you must pay the fee.

Her kiss was the kiss of Judas, her kiss betrayed my name.

[McEwan, Children Act]

В выделенных сочетаниях ядром являются аллюзивные эпитеты “Judas”, “Satan”, предваряемые предлогом “of” и определяющие слова “kiss”, “voice”. Употребление аллюзий здесь обусловлено ключевым значением - значением искушения и предательства, что подтверждается в самом примере “you must pay the fee “, “her kiss betrayed my name”.

Рассмотрим дефиницию аллюзии “Satan” в словаре “The Facts on File Dictionary of Allusions”:

(16) The devil. The word is a Hebrew term that actually means “the enemy” or “the accuser” ( Job 1:6). In the New Testament Satan is described as a tempter (Matthew 4:1-11, Mark 1:11-13, and Luke 4:4-13), “the prince of this world” (John 12:31), and “the prince of the power of the air” (Ephesians 2:2).

[The Facts on File Dictionary of Allusions]

Образ, представленный в дефиниции и используемый в тексте, позволяет говорить о мотиве искушения. Герой наделяет рыбу свойствами сатаны, проще говоря, рассматривает ее как собственно воплощение зла. Представляется возможным назвать использование этой единицы в данном контексте максимально эксплицитным, поскольку осуществляется перенос первого и основного свойства единицы. Согласно словарям аллюзий единица “Satan” синонимична единице “evil”.

В данном примере, как и в предыдущем, актуален вопрос о том, является ли словосочетание “the kiss of Judas” самостоятельной аллюзией (оно же “Judas kiss”), а не слиянием аллюзивного эпитета с определяемым словом.

В Оксфордском толковом словаре и Оксфордском словаре аллюзий в дефинициях к данной единице освещается мотив предательства:

(17) He betrayed Christ to the Jewish authorities in return for thirty pieces of silver; the Gospels leave his motives uncertain. Overcome with remorse, he later committed suicide.

[Oxford English Dictionary]

(18) According to the Bible, Judas Iscariot was the disciple who betrayed Jesus for thirty pieces of silver. When he learned that Jesus had been condemned to death, he realized the enormity of his betrayal and repented, returned the money to the priests who had paid him, and then hanged himself (Matt. 27: 3-5).

[Oxford Dictionary of Allusions]

Однако ключевым является факт получения тридцати серебряников за предательство, поцелуй Иуды в описании опускается. В то же время словосочетание “Judas kiss” встречается в словаре “The Facts on File Dictionary of Allusions”:

(19) Judas kiss signifies an act of betrayal disguised as a demonstration of friendship.

[The Facts on File Dictionary of Allusions]

Как в русскоязычной, так и в англоязычной культуре неоспоримо автономное существование выражения “Judas kiss” («Поцелуй Иуды»), что подтверждается произведениями изобразительного искусства и литературы, вследствие чего можно утверждать, что данная единица представляет собой независимую аллюзию, соотносимую с определенным библейским фактом, а определяемое слово является неотъемлемой частью словосочетания и не может быть исключено без потери смысла.

2.2.2 Аллюзивные сравнения

К аллюзивным сравнениям можно отнести лингвистическую реализацию аллюзии, основанную на сходстве общего признака, который принадлежит всем участникам сравнения. Подобное объяснение основано на определении сравнения, данного Гальпериным: `раскрытие значения слова путем сопоставления его с другим по какому-то общему признаку' [Гальперин, 1958].

Аллюзивное сравнение введенное указателем `like':

(20) The junior registrar, 'Dr Samms -call-me-Charlie,' looked like Harry Potter. Jackson didn't really want to be treated by a doctor who looked like Harry Potter but he wasn't in a position to argue.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

В данном примере аллюзивная единица предваряется индикатором “like”, что является признаком введения сравнения. Персонаж “the junior registrar” сравнивается с героем британской серии книг, написанных Дж.Роулинг, Гарри Поттером по внешнему признаку. Данная аллюзивная единица до сих пор отсутствует в словарях аллюзий, однако очевидно, что каждый британец знаком с данным героем, который, согласно описанию, отличался черными как смоль волосами и круглыми очками. Таким образом, аллюзивное сравнение осуществляет перенос значения по внешнему признаку.

(21) 'And you, too, probably, Reggie,' while 'Joanna' would have been 'swanning around upstairs like Lady Muck' because her family came from money.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

Здесь аллюзивная единица также вводится индикатором “like”, который предваряет аллюзивное сравнение. Обратимся к дефиниции, данной Оксфордским словарем:

(22) A haughty or socially pretentious woman

[Oxford English Dictionary]

Происхождение данной единицы относится к древнеанглийскому периоду, когда широко использовалось выражение `myki dung' (`more at mucus'). Действительно, в данном контексте реализуется первичное значение данной аллюзивной единицы и происходит сравнение героини с женщиной надменной и претенциозной. Более того, фраза 'swanning around upstairs like Lady Muck' идиоматична, и данная единица часто встречается именно в этом контексте.

Однако в современном англоязычном обществе “Lady Muck” - нечто большее, чем устойчивое выражение для обозначения высокомерной особы. Это музыкальная группа, а также косметический бренд, а потому можно предположить, что данная единица приобретает оттенок второстепенного значения, по причине того, что носители языка могут быть изначально знакомы с ней благодаря бренду и музыкальному коллективу.

2.3 Имплицитные аллюзии

В ходе исследования были выявлены аллюзии, которые не представляется возможным отнести к остальным аллюзивным единицам. К таким единицам относятся фактические упоминания, указания, аппликации т.н. квази-аллюзии. Эти единицы не являются в полной мере аллюзиями, вследствие того, что выходят за рамки традиционных определений. В то же время представляется возможным доказать их принадлежность именно к аллюзивным единицам.

1.Упоминания известных личностей (писатели, деятели искусства, ученые)

(23) She liked reading Danielle Steel and her favourite flower was a daffodil and she made a really good shepherd's pie. Actually all of these thing were true. It was just the being alive bit that was made up.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

В данном примере в качестве фактического упоминания использована фамилия американского романиста Даниэлы Стил, чьи произведения, согласно контексту, любит читать героиня. Можно предположить, что использование именно этого автора неслучайно. Из биографии Стил следует, что она пишет один бестселлер за другим, принимается за написание нескольких книг сразу и является более, чем популярной в англоязычном мире и не только. Вследствие чего можно предположить, что героиня не слишком разборчива в литературе и предпочитает современные бестселлеры другой литературе, что характеризует ее определенным образом.

2.Упоминания брендов (автомобили, торговые марки, продукция, оружие)

(24) He checked his watch, a gold Breitling, an expensive present.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

Аллюзивным упоминанием служит единица “Breitling” - дорогая марка часов. Это несложно доказать исходя из примера: “an expensive present”. Данный факт имеет безусловный вес в контексте, так как говорит о возможностях дарителя и об особенной ценности подарка для персонажа. Кроме того, данный бренд знаком читателям и ассоциируется с определенными категориями: богатство, роскошь. Таким образом, здесь использование данной единицы более, чем оправдано.

(25) She got into her own car, a silver 3 Series BMW that was a lot more stylish than Patrick's ubersensible Ford Focus. He was straight as a die, right down to the car he drove.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

Как и в предыдущем примере, здесь в качестве упоминаний выступают известные бренды, на этот раз автомобилей, что указывает в первую очередь на тот факт, что автору недостаточно только эпитета и определяемого слова (например, “stylish car”) - необходимо аллюзивное использование известной марки с целью вызвать у читателя ассоциацию, определенный образ. Прием работает не за счет неповторимых характеристик объекта, а за счет популярности и широкой известности, позволяющей не описывать что-либо, а лишь обозначить принадлежность к определенному производителю.

(26) It was no coincidence that Billy and the gun left home on the same day. 'Makarov,' he said proudly, waving it around and scaring the life out of Reggie. 'Don't tell Mum.'

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

В данном примере, в отличие от предыдущего, больший акцент сделан не на внешних признаках денотата фактического упоминания, а на внутренних характеристиках, подкрепленных общеизвестным стереотипом. Здесь единица “Makarov” - это не любое оружие, а пистолет хорошего качества, поскольку его марка называется намеренно и с гордостью (“proudly”).

3.Упоминания произведений искусства

(27) Alison Needler said her ex-husband would have kept her `in a locked box if he could have'. `The Mistletoe Bride', that was what it was called.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

В данном случае в качестве фактического упоминания выступает единица “Mistletoe Bride”. Старинная легенда о невесте, которая играя в прятки, закрылась в комоде, из которого не смогла выбраться. Семья не нашла ее, после чего она погибла от голода или удушения. Много лет спустя в комоде был найден скелет в подвенечном платье.

Интересна данная единица тем, что ей можно приписать свойство второстепенности. Мало, кому эта легенда известна из первоначальных источников. Большинство знакомы с ней, благодаря многочисленным фильмам, в частности фильму Альфреда Хичкока 1948 года «Веревка».

4.Географические упоминания

(28) Reggie couldn't think of anything better than living in Florence for six months. Or Paris, Venice, Vienna, Granada. St Petersburg. Anywhere.

[Kate Atkinson, When Will There Be Good News]

Здесь в качестве фактических упоминаний использован ряд городов (Париж, Венеция, Петербург), о которых существует стереотип - города для романтиков и эстетов. Желание героини проживать именно в одном из них характеризует ее как мечтательную особу. В данном случае, как и в некоторых других, аллюзивный эффект достигается за счет бытующих стереотипов и предубеждений об объектах.

В ходе исследования художественных текстов были найдены примеры, в которых не представляется возможным однозначно определить единицу как аллюзивную. Основываясь на традиционном определении понятия аллюзивной единицы, приведенном в теоретической главе данной исследовательской работы, эти единицы можно выделить скорее как вовсе не аллюзивные. Однако опираясь на последние данные исследований, в т.ч. Москвина В.П., [Москвин, 2013], можно предположить, что данные единицы находятся на границе между аллюзивностью и неаллюзивностью. Таким образом, возможно выделение неких единиц, т.н. квази-аллюзий, которые, в свою очередь, имеют определенный процент аллюзивности: меньше, чем у аллюзивных единиц, и больше, чем у полностью не аллюзивных.

Для доказательства данной теории будет проведен сравнительно-сопоставительный анализ использования одной и той же лексической единицы в различных художественных и публицистических контекстах с целью установления ее принадлежности или непринадлежности к той или иной стилистической категории.

Для анализа будет использована единица “Ophelia”, получившая стилистически неоднозначное представление в тексте И. Макьюэна:

(29) Fiona had written poetry when she was Adam Henry's age, though she had never presumed to read it aloud, not even to herself. She remembered quatrains daringly unrhymed. There was even one about death by drowning, of sinking deliciously backward among the river weeds, an improbable fantasy inspired by the Millais painting of Ophelia, before which she'd stood enraptured during a school visit to the Tate.

[Ian McEwan, Children Act]

В данном контексте очевидно выражен тот факт, что фактическое упоминание произведения искусства («Офелия» Милле) присутствует неслучайно. На этом полотне изображена героиня трагедии У.Шекспира «Гамлет», наложившая на себе руки, утопившись. В данном отрывке речь идет о героине, которая в юности написала текст об утопшей, будучи вдохновленной на написание именно полотном Милле. Однако представляется невозможным однозначно назвать данную единицу аллюзивной вследствие того, что фактически отсутствует перенос свойств, что является основной функцией аллюзии. Безусловно, в тексте речь идет о картине, на которой изображена юная девушка, наложившая на себя руки, однако какая-либо генерализация отсутствует. Напротив, присутствует конкретизация, акцентирующая внимание читателя не просто на часто используемом в искусстве сюжете и даже не на известном сюжете шекспировской трагедии, а на вполне определенном полотне определенного живописца, что лишает возможности утверждать, что эта единица может быть с легкостью заменена другой, в которой присутствует схожий сюжет. В то же время налицо одна из особенностей современных аллюзивных единиц: их непервостепенность. Нередко в художественных текстах встречаются аллюзии на всемирно известные художественные произведения и произведения искусства, известные читателю не из «первых рук», а по экранизациям, теле- и радиопостановкам, что, безусловно, находит отражение в контексте.

Обратимся к выдержке из Оксфордского словаря аллюзий:

(30) In Shakespeare's Hamlet (1604), Ophelia is the daughter of Polonius whose grief after her father's murder at Hamlet's hands drives her out of her mind. Later it is reported that, while making garlands of flowers by the side of a stream, she fell in and drowned. Ophelia's death scene is the subject of a famous painting (1851-2) by John Everett Millais, which depicts her floating face-upwards in the stream, surrounded by flowers, and about to slip beneath the water.

[Oxford Dictionary of Allusions]

В словарной статье упомянуто полотно Милле, указание на которое представлено в примере. Это дает основание полагать, что образ, созданный живописцем, есть не что иное, как новая единица, основанная на сюжете трагедии “Гамлет”, что наделяет ее собственными свойствами и в определенной мере дарует независимость от Офелии как архетипа.

Представляется разумным отнести данную единицу к разряду квази-аллюзий (фактических упоминаний, текстовых аппликаций) вследствие того, что здесь наличествуют все три элемента, необходимых для образования подобной единицы: источник, интертекстуальные включения (интерктекстема) и ассоциативное поле. В результате, в процессе наложения элементов друг на друга у читателя возникают именно те ассоциации, которые помогают автору в раскрытии замысла его произведения. Всё это вновь подчеркивает некую аллюзивность анализируемой единицы.

Обратимся к другому примеру, взятому из предисловия Д.Г. Лоренса к сборнику стихотворений:

(31) A flower passes, and that perhaps is the best of it. If we can take it in its transience, its breath, its maybe mephistophelian, maybe palely ophelian face, the look it gives, the gesture of its full bloom, and the way it turns upon us to depart - that was the flower, we have had it, and no immortelle can give us anything in comparison.

[D.H. Lawrence, Foreword to the Expurgated Edition of Pansies]

В данном контексте аллюзивная природа единицы “ophelian” неоспорима. Во-первых, здесь эта единица является аллюзивным эпитетом, представленным через производное прилагательное от имени собственного “Ophelia”. Во-вторых, реализована основная функция аллюзивной единицы - перенос свойств единицы из претекста на единицу, окруженную новым контекстом. В данном случае использовано внешнее свойство героини шекспировской трагедии - бледность ее кожных покровов.

Обратимся к американскому словарю аллюзий:

(32) Archetype of a tragic, trusting young woman. Ophelia, the daughter of Polonius, is the lover of the Danish prince hamlet in William Shakespeare's tragedy Hamlet (c. 1600). After Hamlet kills her father, Ophelia slips into madness, hastened by Hamlet's apparent rejection of her, and eventually drowns in a river while gathering flowers.

They found her sister in the lake, drifting among the lilies like the drowned Ophelia.

[The Facts on File Dictionary of Allusions]

В данной статье Офелия - архетип молодой девушки, переживающей трагедию. Архетип - прообраз, первообраз, наделенный определенными свойствами, что благоприятствует переносу этих самых свойств и, как следствие, использованию данной аллюзивной единицы в разнообразных контекстах. Офелия - это образ девушки, несчастной, влюбленной, наивной и верной, потерявшей рассудок и утонувшей в реке. Архетип - всегда образ, существующий в коллективном бессознательном визуально, вследствие его частого использования в изобразительном, кинематографическом искусстве. Следовательно, разумной является апелляция к зрительным ассоциациям реципиента, что и представлено в отрывке из текста Лоренса.

В приведенном примере помимо сравнения увядающего цветка с бледным лицом утопшей Офелии присутствует игра слов, основанная на созвучности двух аллюзивных эпитетов “Mephistophelian” и “Ophelian”, что укрепляет аллюзивную связь, расширяет спектр читательских ассоциаций, но в первую очередь акцентирует внимание на этих эпитетах, чье соседство уже примечательно.

Таким образом, стоит отметить безоговорочную аллюзивность единицы “ophelian” в данном примере, как единицы, имеющей репрезентант, соотносимой с исходным текстом и актуализирующей фрейм, который уже был представлен в источнике.

Теперь обратимся к примеру из American Monthly Magazine:

(33) There is nothing in Ophelia which could make her the object of an engrossing passion to so majestic a spirit as Hamlet.

[The American Monthly Magazine, V.4]

Здесь единица “Ophelia” не является даже частично аллюзивной. Отсутствует перенос свойств, представляется невозможной замена аллюзивной единицы именем нарицательным или иным именем собственным, наделенным схожими свойствами. Кроме того, здесь эта лексическая единица выражена эксплицитно и лишена какого-либо подтекста: в действительности автор имеет в виду именно героиню трагедии “Гамлет” безотносительно к особенностям ее образа.

Наконец, будет приведен пример, в котором единица “Ophelia” имеет выражение схожее с первым примером, в котором она выступает в качестве квази-аллюзии, но при этом аллюзией являться не будет:

(34) About the year 1873 “Ophelia” was exhibited at South Kensington, and Millais, going one day to have a look at it, noticed at once that several of the colours he had used in 1851 had gone wrong, notably the vivid green in the water-weed and the colouring of the face of the figure. He therefore had the picture back in his studio, and in a short time made it bloom again, as we see it today, as great triumphs of his Pre-Raphaelite days.

[The Life and Letters of Sir John Everett Millais]

В данном примере можно увидеть фактическое упоминание, схожее с тем, что представлено в первом примере. Однако в результате анализа становится очевидно, что в этих двух примерах аллюзивная единица “Ophelia” представлена по-разному. Здесь единица лишена аллюзивности, двусмысленности, имплицитности. В выдержке из жизнеописания живописца Милле представлен эпизод его биографии, в котором речь идет о его полотне “Офелия”. Как и в предыдущем примере, здесь единица лишена аллюзивных свойств, в отличие от примера из романа Макьюэна, где данная лексическая единица одновременно и находится под влиянием контекста, и оказывает влияние на него.

Таким образом, можно сделать вывод о градации, существующей внутри единицы, связанной с контекстом, в котором она представлена. Можно предположить, что абсолютные аллюзии имеют стопроцентную аллюзивность, а не аллюзивные единицы - нулевую. Однако некоторое количество единиц нельзя отнести ни к первой, ни ко второй группе, вследствие чего кажется вероятным выделение третье группы - квази-аллюзии.

Подобным образом проанализирована аллюзивная единица Judas. В произведении Тима Райса `Oh, What A Circus' можно заметить использование данной единицы в качестве фактического упоминания:

(35) Andrew was immediately intrigued by the Jesus idea. I explained that it would be the story of Christ's last week on earth as seen through the eyes of Judas Iscariot. As the apostle who betrayed Jesus is given extraordinarily scant attention in the Gospels, bearing in mind his crucial role in the founding of Christianity, we would be able to put words into Judas' mouth without fear of being scripturally inaccurate.

[Tim Rice, Oh, What A Circus]

Безусловно, в данном контексте единица Judas не является аллюзивной, так как в своей автобиографии Райс пишет о реальном мюзикле и реальных событиях. Таким образом, отсутствует перенос свойств, представляется невозможной замена аллюзивной единицы именем нарицательным или иным именем собственным, наделенным схожими свойствами. Кроме того, здесь эта лексическая единица выражена эксплицитно и лишена какого-либо подтекста: в действительности автор имеет в виду именно библейского персонажа, Иуду Искариота.

Однако в следующем абзаце мы встречаем иное упоминание:

(36) I found it very easy to write. I knew exactly the sort of questions I wanted Judas to ask.

[Tim Rice, Oh, What A Circus]

В данном примере единица не является полноценно аллюзивной, но в то же время ее нельзя отнести к однозначно не аллюзивной единице, поскольку имплицитно присутствует перенос свойств библейского персонажа не только на героя нового мюзикла, но и на образ этого персонажа в сознании автора. Таким образом, это является очередным примером единицы с частичной аллюзивностью, вследствие неоднозначности интерпретации контекста: Райс одновременно отсылает читателя и к прообразу, и к создающемуся персонажу мюзикла, и к видению этого архетипа в собственном сознании.

Для сравнения были проанализированы примеры с единицей Judas из романа Иэна Макьюэна, где она наделена абсолютной аллюзивностью:

(37) “Throw your cross in the water if you're wanting to be free!”

So I drowned my load in the river in the shade of the Judas tree.

(38) There was something dank or suffocating about the Christian paraphernalia--the cross, the Judas tree, the trumpets.

[Ian McEwan, Children Act]

Оба выделенных словосочетания включают в себя эпитет, детерминант существительного `Judas' и определяемое слово `tree'. Таким образом, аллюзивный эпитет представлен аллюзивным именем `Judas'.

В ходе анализа были проведены и другие сопоставления аллюзивного, частично аллюзивного и не аллюзивного использования одних и тех же единиц.

(39) His new ambition was to establish a new discipline--psychosoterica--with none other than Dr. Lйon Cantillon as its Darwin, its Freud, its Newton.

[David Mitchell, Slade House]

В данном примере упоминаются фамилии всемирно известных ученых: Дарвина, Фрейда, Ньютона. Контекст указывает на желание персонажа основать новую дисциплину, в которой сосуществуют наука и эзотерика, - психосотерику, вместе с доктором Кантийллоном, чье присутствие отождествляется с присутствием Дарвина, Фрейда, Ньютона. Интересно, что напрямую с данной дисциплиной мог быть связан психиатр Зигмунд Фрейд и антрополог Чарльз Дарвин, чей труд об эволюционном развитии оказал первостепенное влияние на мировоззрение Фрейда. Кроме того, оба чрезвычайно высоко ценились как мировые светила именно в конце двадцатого века с распространением атеизма и веры в научный прогресс. При изучении биографии Исаака Ньютона не было найдено никаких деталей, напрямую связывающих его с вышеназванными учеными. Кроме того, в данном ряду он упомянут последним, что противоречит хронологии. Однако все вышесказанное подчеркивает не случайность появления именно этого имени в тексте.

Говоря о единице “Darwin”, стоит отметить, что в примере из книги Р. Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» данная единица также обладает подобной частично аллюзивной природой:

(40) I want you to meet Jonathan Swift, the author of that evil political book, Gulliver's Travels! And this other fellow is Charles Darwin, and this one is Schopenhauer…

[Ray Bradbury, Fahrenheit 451]

Здесь она также является фактическим упоминанием, однако очевидно наличие импликации. Автор упоминает фамилию именно этого ученого в связи с известностью его антропологической теории и учении об эволюции.

Полностью аллюзивной можно считать эту единицу в следующем примере, взятом из корреспонденции Роберта Саути:

(41) I have the whim of making a Darwinish note at the close of the poem, upon the effects produced in our globe by the destruction of the Doin Daniel.

[Robert Southey, The Life and Correspondence]

В данном контексте аллюзивная природа единицы “darwinish” неоспорима. Во-первых, здесь эта единица является аллюзивным эпитетом, представленным через производное прилагательное от имени собственного “Darwin”. Во-вторых, реализована основная функция аллюзивной единицы - перенос свойств единицы из претекста на единицу, окруженную новым контекстом. В данном случае использовано свойство, отсылающее читателя к научным работам ученого.

В данной главе были рассмотрены наиболее репрезентативные случаи функционирования стилистического приема аллюзии в произведениях И. Макьюэна, К. Аткинсон, Д. Митчелла и некоторых других англоязычных произведениях. Текст этих произведений являет собой явление культуры, которое обладает многоуровневыми связями с другими феноменами культуры, например, с другими текстами.

1. В данной части исследования было рассмотрено представление некоторых аллюзивных единиц в англоязычных словарях разных типов. С точки зрения лингвокультурологического анализа структура словарных статей и репрезентация аллюзий имеют существенные отличия.

2. В данной главе рассматривались эксплицитные и имплицитные аллюзии. Эксплицитные аллюзии реализуются в виде аллюзивных тропов: метафоры, сравнения и эпитета.

3. Аллюзивные эпитеты могу быть выражены:

· препозитивными прилагательными;

· существительными в постпозиции (of- phrase);

· номинативной группой в препозиции;

· прилагательным в составе аллюзивного сравнения;

4. Аллюзивные сравнения могут быть выражены :

· словосочетанием, оформленным с помощью притяжательного падежа;

· `of-phrase' и предваряющим указателем`like';

· словосочетанием (аллюзивное имя) с предлогом `of'.

5. Имплицитные аллюзии выделяются на основании признака частичной аллюзивности, вследствие того, что они с трудом вычленяются из контекста, однако наделены аллюзивными свойствами.

6. Абсолютные аллюзии имеют стопроцентную аллюзивность, а неаллюзивные единицы - нулевую. Однако некоторое количество единиц нельзя отнести ни к первой, ни ко второй группе, вследствие чего была выделена третья группа - квази-аллюзии.

7. Квази-аллюзии в процентном соотношении своей принадлежности или непринадлежности к аллюзиям не могут занимать центральную позицию между аллюзивностью и неаллюзивностью: они всегда склоняются в ту или иную сторону.



Заключение

Объектом данного исследования стал стилистический прием аллюзии, являющийся единицей интертекстуальности, для которого характерны многоуровневые связи внутри и вне текста, а также синтаксическая функциональность. Суть интертекстуальности заключается в том, что смысл одного текста полностью или частично формируется посредством ссылки на другой текст.

Целью настоящего исследования являлся комплексный анализ стилистического приема аллюзии, его типологии, а также выявление специфики реализации аллюзий в словарях и художественных англоязычных текстах.

В данной работе рассмотрены примеры репрезентации аллюзивных единиц, взятые из романов И.Макьюэна, К.Аткинсон, Д.Митчелла, а также словарей и корпусных данных.

Анализ реализации аллюзий в разных текстах позволил прийти к следующим выводам:

1. В отличие от других приемов, аллюзия подразумевает владение определенными знаниями, которые позволяют установить связь между объектами.

2. Наряду с анализом интертекстуальных связей необходим анализ экстралингвистических факторов: биографии автора, времени, в котором он жил и в котором происходит действие произведения, жанровой принадлежности.

3. Для анализа реализации аллюзивной единицы необходимы энциклопедические факторы, отражающие экстралингвистическую реальность, которая обуславливает значение единицы.

4. В ходе анализа реализации аллюзивных единиц было замечено, что одна и та же единица может выступать в разных формах: в качестве аллюзивного эпитета, сравнения, в качестве частично аллюзивной единицы. Безусловно, были рассмотрены и те единицы, употребление которых ограничено одной определенной реализацией. Однако большинство проанализированных единиц обладают, по меньшей мере, двумя формами.

5. Была проведена классификация аллюзивных единиц. Были выделены эксплицитные и имплицитные аллюзии. Эксплицитные аллюзии реализуются с помощью аллюзивных метафор, сравнений и эпитетов. Имплицитные аллюзии неочевидны в тексте и зачастую не относятся к аллюзивным единицам, несмотря на то, что наделены аллюзивными свойствами. Единицы в переходном состоянии именуются квази-аллюзиями.

6. К квази-аллюзиям относятся все упоминания (личностей, мест, произведений искусства, брендов), у которых при анализе выявляется свойство переноса характеристик. Кроме того, к квази-аллюзиям относятся спорные единицы, выраженные имплицитно, для определения которых необходимо более глубокое знание текста-оригинала.

Таким образом, в данном исследовании стояла задача проследить и проанализировать реализацию аллюзии, установить факторы для семантической актуализации единицы. В результате решения этих задач были выявлены общие закономерности, применявшиеся в анализе каждого примера, был сделан вывод, что свойство аллюзивности может быть не только полноценным, но и частичным, стремясь при этом либо к полноценной аллюзивности, либо к ее отсутствию.



Список используемой литературы

1. Андреева Л.Н. Лингвистическая природа и стилистические функции "значащих" имен (антономасия): Автореф. дис. ...канд. филол. наук / Л.Н. Андреева. - М., 1965. - 20 с.

2. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. ст. - СПб., 1999. - 443 с.

3. Арутюнова Н.Д. Диалогическая цитация: К проблеме чужой речи // Вопросы языкознания. - 1986. - №1. - С. 28-41.

4. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. - 608 с.

5. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. - 500 с.

6. Болдырева Л. В., Гюббенет И. В. Учебный словарь цитат из англоязычных авторов. МГУ, 2000. - 448 с.

7. Будагов Р.А. Введение в науку о языке / Р.А. Будагов. - М.: Добросвет, 2003. - 544 с.

8. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. - 411 с.

9. Велединская С.Г. Интертекст как проблема перевода. 1997, C. 20.

10. Виноградов В. В. История русских лингвистических учений. М.: Высшая школа, 1978. - 366 с.

11. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

12. Владимирова Н.Г. Условность, созидающая мир, 2001, - 270 с.

13. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М.: Наука, 1981. - 140 с.

14. Гальперин И.Р. `Стилистика английского языка'/ И.Р. Гальперин, - 4- изд., М,: Высшая школа, 1997, - 334 с.

15. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. - М., 1958. - 460 с.

16. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию, (пер. с нем. под ред. Г. В. Рамишвили), М.: Прогресс, 1984. - 396 с.

17. Гюббенет И.В. К проблеме понимания литературно-художественного текста (на английском материале).-- М., 1981.

18. Дронова Е.М. Интеретесктуальность и аллюзия: проблема соотношения, 2004, C. 92-96.

19. Дронова Е.М., Стилистический прием аллюзии в интертекстуальности: на материале языка англо-ирландской драмы первой половины XX в., Воронеж, 2006, C. 17-19.

20. Евсеев А.С. Основы теории аллюзии, 1990, - 578 c.

21. Ирисханова К.М. Стилистические ресурсы и парадигмы их исследования// Стилистические аспекты языка. - М., 2000. - С. 16-17.

22. Камовникова Н.Е. Антропонимы как интертекстуальные аллюзии в поэтическом тексте: Дис. канд. филол. наук. - СПб., 2000. - 200 с.

23. Киосе М.И. Лингво-когнитивные аспекты аллюзии: (На материале заголовков английских и русских журнальных статей): Автореф. дис. канд.филол.наук. - М., 2002. - 22 с.

24. Клочкова И. М. Лингвистический аспект механизма действия аллюзии. Автореф. на соиск. уч. ст. к.ф.н. Тбилиси, 1990. - 21 с.

25. Красных В.В. Лингвокогнитивный подход к коммуникации // Язык, сознание, коммуникация. - М., 2000. - Вып.12. - 148 с.

26. Кристева Ю. Избранные труды: разрушение поэтик / Ю. Кристева. - М.: РОССПЭН, 2004. - 578 с.

27. Лузина Л.Г. Виды информации в дискурсе // Дискурс. Речь. Речевая деятельность. - М., 2000. - С. 137-151.

28. Мамаева А.Г. Аллюзии и формы ее выражения в английской художественной литературе // Сб. научн. тр. МГПИИЯ. - М., 1976. Вын. 98.-С. 16-23.

29. Мамаева А.Г. Лингвистическая природа и стилистические функции аллюзии (на материале английского языка): Автореф. дне. ...канд. филол. нау / А.Г. Мамаева. - М., 1977. - 24 с.

30. Машкова Л.А. Аллюзивность как категория вертикального контекста. // Вест. МГУ. Сер. 9. Филология. - М., 1989. - № 9/2. - С. 25-33.

31. Машкова Л.А. Литературная аллюзия как предмет филологической герменевтики, 1989, - 24 c.

32. Миловидов В.А. Текст, контекст, интертекст: Введ. в проблематику сравн. литературоведения: пособие по спецкурсу / В.А. Миловидов. - Тверь, 1999. - 169 с.

33. Минц З.Г. «Забытая цитата» в поэтике русского постсимволизма / З.Г. Минц // Семиотика и история: Труды по знаковым системам. Вып. XXV (936). - Тарту: Изд-в ТГУ, 1992. - С. 123-136.

34. Москвин В.П. «Интертекстуальность. Понятийный аппарат. Фигуры, жанры, стили», 2013, - с. 36.

35. Москвин В.П. «Интертекстуальность. Понятийный аппарат. Фигуры, жанры, стили», Изд-во «Наука-Флинта», 2014. C. 43.

36. Новикова А.Г., `Цитаты, цитации и аллюзии как маркеры категории интертекстуальности', 1983, C. 46-49.

37. Нодье Ш. `Вопросы литературной законности', 1832, C. 35-37.

38. Олизько Н.С. Интертекстуальность как системообразующая категория постмодернистского дискурса: (На материале произведений Дж.Барта): Дис. канд.филол.наук. - Челябинск, 2002. - 193 с.

39. ПерепелицаЗ.В. Семантико-синтаксически средств реализации подтекста: Автореф. дис. ...канд. филол. наук Минск, 1986.-22 с.

40. Полубиченко Л.В. Филологическая топология в английской классической поэзии: Спецкурс. - М., 1988. - 145 с.

41. Потылицина И.Г. Дискурсивный аспект аллюзивной интертекстуальности английского эссе: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М., 2005. - 17 с.

42. Разинкина Н. М. `Функциональная стилистика английского языка' Высшая школа, 1989. - 182 c.

43. Ронен О, Подражательность, антинародия, интертекстуальность и комментарии / О, Ронен // Ново литературно обозрение, - № 42, - 2000, - С. 255-261.

44. Рогозина 1993, 69 Аллюзия как составная часть конвергенции стилистически приемов: ( На материале произведений Дж. Кэр «Из первых рук») - Вологда, 1993. - С. 67-73.

45. Сильман Т.И. Подтекст - это глубина текста / Т.И. Сильман // Вопросы литературы. - М., 1969, № 1. - С. 26 - 35.

46. Степанов Ю.С. Теоретико-литературные итоги XX века. 2003, с.82.

47. Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике 2000. C. 25.

48. Тухарели М.Д. Аллюзия в системе художественного произведения: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.08. Тбилиси, 1984, - 25 с.

49. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. - М., 2000. - 280 с.

50. Фоменко И.В. Цитата // Введение в литературоведение: Основные понятия и термины - 1999. - 294 с.

51. Хализев Е.В. Теория литературы. 1999, стр. 48.

52. Химунина Н.А. Тематическая принадлежность аллюзии в англоязычных рекламных текстах / Н.А. Химунина // Вестни СПбГУ. - 1992. Сер. 2, Вып. 4 (№23).-С. 39-43.

53. Христенко И.С. Лингвостилистические особенности аллюзии как средства создания подтекста: (на материале романа М. де Сервантеса «Дон Кихот» и произведений Б.Переса Гальдоса): Автореф. дис. канд. филол. наук. - М., 1993. - 23с.

54. Цырендоржиева Т.Б. Дискурсивная модель аллюзивных средств: (На материале соврем. англ. яз.): Автореф. дис. канд. филол. наук. - М.,1999. - 16 с.

55. Чулкова В.С. Один из способов интеграции текста // Науч. докл. выш. шк. Филол. науки. - М., 1978. - № 1 - С. 47-57.

56. Atkinson K. When Will There Be Good News. Doubleday Canada, 2008. - 348 p.

57. Bradbury R. Fahrenheit 451: A Novel. Simon and Schuster, 1951. - 190 p.

58. Galperin I.R. Stylistics. - Moscow, 1981. - 334 p.

59. Kristeva J. Desire in Language: A Semiotic Approach to Literature and Art / Ed. by L.S. Roudiez. New York: Columbia University Press, 1980. - 305 p.

60. Lawrence D.H. Pansies: Poems. Fredonia Books, 2002. - 156 p.

61. Manser M. H. The Facts On File Dictionary of Allusions. NY, 2009. - 532 p

62. Martin R.M. The Meaning of Language. Cambridge etc.: The MIT Press, 1987. - 230 p.

63. McEwan Ian. Children Act. Random House, 2014. - 224 p.

64. Millais J.G. The Life and Letters of Sir John Everett Millais of the Royal Academy. Methuen, 1899. - 536 p.

65. Mitchell D. Slade House. Hachette UK, 2015. - 240 p.

66. Oxford Dictionary of Allusions. Oxford, Oxford University Press, 1993. - 453 p.

67. Oxford English Dictionary// http://www.oed.com.

68. Perri C. On alluding // Poetics. - The Hague; Paris, 1978. - Vol. 7, N 3. - P. 189-307.

69. Rice T. Oh, What A Circus. Hachette UK, 2012. - 464 p.

70. Southey R. The Life and Correspondence: In Six Volumes, V.6. Longman, Brown, Green & Longmans, 1850. - 408 p.

71. Tcherniavskaia V.E. Intertextualitat als textgestaltende Kategorie der wissenschaftlichen Texte. // Герценовские чтения. Иностранные языки: Материалы конференции (12 14 мая 1998 г.). - СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1998. - P. 150-151.

72. Ullmann S. Semantics: An Introduction to the Science of Meaning. New York: Barnes & Noble, Inc., 1962. - 278 p.

73. Weinreich U. On Semantics. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1980. - 420 p.

Размещено на Allbest.ru