2.1 Понятие пределов осуществления субъективных гражданских прав

Вопрос о пределах субъективного права является одним из самых сложных в юридической науке. Трудность его состоит в том, что пределы права так или иначе ограничивают свободу человека. Ответ на этот вопрос был впервые сформулирован в ст. 4 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в которой указано: "Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому; таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом".

В ГК РФ реализации гражданских прав посвящены ст. 9 "Осуществление гражданских прав" и ст. 10 "Пределы осуществления гражданских прав". В пункте 1 ст. 9 ГК РФ закреплен один из принципов осуществления гражданских прав - диспозитивность. Он означает, что лица, обладающие гражданскими правами, свободны в выборе форм и целей их реализации. Никто не вправе препятствовать субъекту осуществлять принадлежащие ему гражданские права или принуждать его к их реализации. О важности названного принципа говорит тот факт, что закрепляющая его норма помещена также в ст. 1 ГК РФ, в которой сформулированы основные начала гражданского законодательства. В пункте 2 ст. 1 предусмотрено, что граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.

Согласно пункту 2 ст. 9 ГК РФ отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом. Из этой нормы следует, что лицо не только свободно в активном использовании прав, но и имеет возможность воздерживаться от их реализации, если по каким-либо причинам оно заинтересовано в этом. Данная норма обеспечивает полную диспозитивность субъектов гражданских прав, подчеркивая, что на них не возложена обязанность осуществлять принадлежащие им права. Это качество отличает гражданские права от субъективных прав иного рода, например, должностных полномочий - прав, которые должностные лица не только могут, но и обязаны осуществлять. Отказ от осуществления права, о котором говорится в п. 2 ст. 9 ГК РФ, - это отказ не от права, а от его реализации. Отказ лица действовать определенным образом в пределах субъективного права не влечет за собой прекращения или ограничения права. Совершение действий, от реализации которых отказывается лицо, остается дозволенным.

В указанном пункте закреплено также правило, что в предусмотренных законом случаях отказ от осуществления прав влечет за собой их прекращение, т.е. в этих случаях на лицо возлагается обязанность осуществлять принадлежащее ему право. Необходимость подобных исключений из общего правила обусловлена важностью некоторых объектов гражданских прав для других лиц или общества в целом. Таким случаем может быть, например, неиспользование собственником в течение установленного законом срока земельного участка, предназначенного для сельскохозяйственного производства либо жилищного или иного строительства.

Свобода осуществления гражданских прав, представленная субъектам управомочивающими правовыми нормами и правилом диспозитивности, не может быть безграничной, она ограничивается интересами других лиц - физических и юридических, а также интересами общества. Объем субъективных гражданских прав поэтому определяется не только границами, установленными управомочивающими нормами, но и совокупностью норм различных отраслей права, содержащих запреты и предписания, которые ограничивают субъективные права. Так, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ устанавливает, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, а ст. 1064 ГК РФ закрепляет общее правило о том, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Несколько ограничений субъективных гражданских прав законодатель счел целесообразным поместить в общие положения ГК РФ (непосредственно за статьей, закрепляющей принцип диспозитивности) и назвал их пределами осуществления гражданских прав. Нормы, закрепляющие эти ограничения, объединены в ст. 10 ГК РФ. Пункт 1 этой статьи устанавливает, что при осуществлении любых гражданских прав запрещены: действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу (так называемая шикана); злоупотребление правом в иных формах; использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции; злоупотребление доминирующим положением на рынке.

Определения понятия "злоупотребление гражданскими правами" в законе не дано, в судебной практике оно пока также не сформулировано. На практике действия участников гражданских правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом, однако такие случаи все же встречаются.

Пункт 3 ст. 10 ГК РФ устанавливает, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. В данной норме, таким образом, закреплена презумпция разумности и добросовестности лиц, осуществляющих субъективные гражданские права, в соответствии с которой неразумность и недобросовестность лица, допущенные при осуществлении прав, должен доказать тот, кто это утверждает, и пока им не будут представлены достаточные доказательства, суд должен считать субъекта права добросовестным, а его действия - разумными. Помещение нормы, говорящей о разумности и добросовестности, в статью, посвященную пределам осуществления гражданских прав, свидетельствует о том, что законодатель относит требования разумности и добросовестности к пределам осуществления гражданских прав. Эти требования отличаются от пределов, перечисленных в п. 1 ст. 10 ГК РФ, тем, что формируют границы не любых гражданских прав, а только некоторых, специально указанных в законе. Под разумностью и добросовестностью следует понимать интеллектуальные и нравственные качества личности, проявляемые при реализации гражданских прав и имеющие правовое значение в указанных законом случаях. Таким образом, в ст. 9 и 10 ГК РФ содержатся, во-первых, правовые нормы, закрепляющие гарантии свободы реализации субъективных гражданских прав, а во-вторых, - нормы, ограничивающие возможность ненадлежащего использования этой свободы.

Субъективное право - это свобода субъекта, ограниченная конкретными пределами. Беспредельная свобода представляет собой произвол, не имеющий ничего общего с правом. Правовое положение управомоченного субъекта, выходящее за рамки установленных пределов, в зависимости от конкретных обстоятельств может быть квалифицированно как правонарушение (превышение права) или злоупотребление правом.

Пределы, устанавливающие рамки конкретных субъективных прав, могут иметь как объективный, так и субъективный характер. Объективные пределы очерчиваются действующим законодательством (объективным правом), субъективные - определяются самим субъектом права. Понятие "пределы осуществления субъективного права" характеризует главным образом субъективные аспекты правореализации. Они определяются самим носителем субъективного права, который осуществляет его по своему усмотрению для достижения своего интереса.

Осуществление субъективного права есть реализация этих возможностей. Содержание субъективного права всегда предопределено законом, который либо прямо предписывает управомоченному лицу определенное поведение, либо санкционирует его.

Объективные пределы субъективного права определяются законодателем исходя из конкретно-исторических условий. При этом учитываются социально-экономическое развитие общества, его религиозные, культурные особенности, национальные традиции, международные стандарты прав человека и множество других факторов. Государство само решает, какие права и в каком объеме предоставить своим гражданам. В зависимости от правовой системы той или иной страны пределы конкретного субъективного права могут существенно отличаться. Таким образом, законодатель, предоставляя субъекту конкретное право, определяет и его пределы, устанавливая их в нормативно-правовых актах. Однако в законе должны быть четко указаны и пределы субъективного права, т.е. те условия, при наличии которых субъект наделяется соответствующим правом, и те рамки, в которых он по своему усмотрению будет его осуществлять.

Если пределы субъективного права не ограничены законодателем, то в большинстве случаев его осуществить невозможно. В таких случаях принято говорить о декларативности права и отсутствии механизма его реализации.

Так, общество с ограниченной ответственностью "Веста" (далее - Общество) обратилось в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к Комитету по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга (далее - КУГИ) о регистрации дополнительного соглашения от 24.08.05 N 2 к договору от 10.04.2000 N 04-ЗК00961 аренды земельного участка.

Как следует из материалов дела, в соответствии с решением городской комиссии по распоряжению объектами недвижимости от 10.02.2000 КУГИ вынес распоряжение от 07.03.2000 N 490-р о передаче Обществу в аренду земельного участка площадью 2719 кв.м, расположенного по адресу: Санкт-Петербург, пр. Просвещения, д. 87а, сроком на 9 лет для размещения комплекса мелкорозничной торговли. На основании данного распоряжения КУГИ (арендодатель) и ООО "Веста" (арендатор) 10.04.2000 заключили договор N 04-ЗК00961 аренды земельного участка общей площадью 244 кв.м, расположенного по указанному адресу, сроком действия с 01.04.2000 по 01.04.03.

Договор аренды зарегистрирован в установленном законом порядке.

В дальнейшем срок действия договора был продлен на неопределенный срок в соответствии со статьей 621 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ).

Пунктом 7.1 договора предусмотрено следующее: арендатор обязан за свой счет осуществить закрепление границ участка в натуре и представить арендодателю проект границ, утвержденный в установленном порядке, в 6-ти месячный срок после заключения договора, после чего арендодатель обязан оформить дополнительное соглашение к договору об увеличении срока его действия до 01.04.09 и перерасчете арендной платы в случае изменения площади участка.

После предоставления арендатором в КУГИ документов кадастрового учета названного участка и на основании пункта 7.1 договора стороны 24.08.05 подписали дополнительное соглашение N 2 к договору, в соответствии с которым внесли изменения в условия договора, уточнили его предмет, произвели перерасчет размера арендной платы, определили сумму увеличенного первого платежа и установили срок действия договора до 31.03.09. ООО "Веста" уплатило увеличенный платеж в размере, предусмотренном названным соглашением, и доплатило за аренду в размере, установленном в соглашении.

Учитывая, что соглашение об изменении договора аренды, подлежащего государственной регистрации, является его неотъемлемой частью, на него распространяется требование об обязательной государственной регистрации.

Ссылаясь на то, что КУГИ не исполнил возложенное на него пунктом 4.1.4 договора обязательство по государственной регистрации дополнительного соглашения к договору и отказался передать арендатору документы, необходимые для осуществления государственной регистрации соглашения, в том числе экземпляры кадастровых планов, квитанции об уплате арендатором государственной пошлины за регистрацию, Общество обратилось с настоящим иском.

В силу статьи 10 ГК РФ осуществление гражданских прав должно быть разумным и добросовестным.

Ограничение субъективного права - это изъятие некоторых правомочий из содержания данного права. Например, согласно ч. 4 ст. 29 Конституции РФ гражданин имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию. Пределы данного права установлены запретом на сбор, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также на разглашение сведений, содержащих охраняемую законом тайну. Ограничение права, предоставленного ст. 29 Конституции РФ, может касаться таких правомочий, как свободный поиск информации в условиях военного или чрезвычайного положения, распространение информации о дислокации подразделений спецназа, готовящихся к штурму захваченных террористами объектов, и т.п.

А.А. Малиновский считает, что особенность правового поведения по мнению, связанного с осуществлением права, заключается в том, что субъект может в любой момент отказаться от осуществления субъективного права. А поэтому юридические запреты и обязанности вне контекста конкретного права не являются для него необходимостью. Данные запреты и обязанности производны от субъективных прав и не носят самостоятельного характера. Например, студент, осуществляя право на образование в институте, обязан учиться (посещать лекции и сдавать экзамены). Оставив институт, он автоматически утрачивает все связанные с учебой обязанности. При этом право получить высшее образование у него сохраняется. Отказаться же от такой обязанности, как, например, служба в армии, он не может, поскольку данная обязанность носит самостоятельный характер и не производна ни от какого субъективного права.

По мнению В.П. Грибанова, пределы осуществления гражданских прав устанавливаются в гражданском законодательстве субъектными границами (определяемыми рамками дееспособности), временными границами (определяемыми сроками осуществления права), требованием осуществлять субъективные гражданские права в соответствии с их назначением, регламентацией способов осуществления права (способы реализации имущества - продажа, дарение и т.д.), предоставленными лицу средствами принудительного осуществления или защиты принадлежащего ему субъективного права (необходимая оборона, подведомственность спора и т.д.).

В.С. Ем определяет пределы осуществления субъективных гражданских прав как "законодательно очерченные границы деятельности управомоченных лиц по реализации возможностей, составляющих содержание данных прав".

В.П. Грибанов, осознавая необходимость ответить на этот вопрос, пытался сделать это следующим образом. Во-первых, он справедливо указывал, что "субъективное право представляет собой определенную меру возможного поведения управомоченного лица", а осуществление субъективного права "есть реализация этих возможностей". "А из этого следует, - отмечал автор, - что различие между содержанием субъективного права и его осуществлением состоит прежде всего в том, что содержание субъективного права включает в себя лишь возможное поведение управомоченного лица, тогда как осуществление субъективного права есть совершение реальных, конкретных действий, связанных с превращением этой возможности в действительность". Соотношение между "поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права", В.П. Грибанов видел как соотношение "между возможностью и действительностью", как "соотношение объективного и субъективного" и, наконец, как соотношение "общего и конкретного, как соотношение общего типа поведения и конкретных форм его проявления в условиях данного конкретного случая"

В итоге делается следующий вывод: "Если содержание субъективного гражданского права может быть охарактеризовано как общий тип возможного поведения управомоченного лица, санкционированный субъективным правом, то содержание процесса его осуществления сводится к совершению управомоченным лицом реальных, конкретных действий, в которых находят свое выражение как воля самого управомоченного лица, так и специфические особенности данного конкретного случая".

Анализ соотношения между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права, проведенный В.П. Грибановым, по мнению Л.В. Кузнецовой, ничего не дает для выявления соотношения между пределами права и пределами осуществления права. Ведь и пределы права, и пределы осуществления права, если они существуют, устанавливаются законом, а закон всегда абстрактен и объективен в том смысле, что не зависит от поведения и воли участников правоотношений. А значит, соотношение между пределами права и пределами осуществления права не может, подобно соотношению между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права, характеризоваться как соотношение объективного и субъективного, общего и конкретного, как соотношение между возможностью и действительностью. И пределы права, и пределы осуществления права, поскольку и те и другие устанавливаются законом, всегда являются объективными, общими и действительными.

Учитывая абстрактный характер предписаний закона, на наш взгляд правильнее будет считать, что данные предписания устанавливают содержание права, границы самого права, а не порядок и границы его осуществления, которое всегда выражается в конкретных действиях конкретного лица в конкретное время и в конкретном месте.

Как подчеркивает А.В. Малько, проблема правовых ограничений в самом общем плане является проблемой пределов свободы человека в обществе, поскольку "свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарился порядок, основанный на свободе".

На сложность решения вопроса о составе и понятии ясно определенных критериев (параметров) пределов осуществления прав и свобод (что в определенной степени связано еще и с проблемой злоупотребления правами, свободами) обращается внимание и зарубежными учеными. Так, немецкий правовед К. Хессе справедливо указывает на то, что основные права должны использоваться только в соответствии с их духом, но не вопреки их духу (например, в целях устранения основ конституционного строя и демократического порядка), когда будет иметь место злоупотребление правами и свободами (в частности, свободой выражения мнения, свободой преподавания, свободой переписки, собственностью и т.д.). С другой стороны, К. Хессе говорит о том, что "ограничение основных прав является определением границ их осуществления, так как оно устанавливает значение содержания каждого из прав свободы". Развивая свою мысль далее, он обращает внимание на то, что "любое из основных прав обретает свою границу прежде всего там, где объективно кончается круг его вопросов". Поэтому вопросы объема какого-либо основного права ставят перед необходимостью тщательного анализа "сферы действия его нормы", который не всегда является легким.

Федеральным конституционным законом и федеральным законом могут быть установлены пределы пользования основными правами и свободами в соответствии с принципом правового равенства, сформулированным в ч. 3 ст. 17 и конкретизированным в ряде иных статей Конституции РФ; федеральным конституционным законом и федеральным законом могут быть установлены гарантии против злоупотреблений правами и свободами, но только в той мере, в какой это необходимо для пресечения таких злоупотреблений.

Норма ст. 10 ГК РФ является отражением конституционного положения о необходимости безвредного осуществления прав. Ее в полной мере можно было бы считать нормой-принципом отраслевого масштаба. Приемы юридической техники, которые использовались при ее формулировании, соответствуют декларативной модели. Выражение недозволенности поведения не конкретизировано, объективная сторона запрещенного деяния обозначена в самом общем виде.

Выясняется, что пределы осуществления прав, как следует из названия статьи, тяготеют одновременно и к возведенным в принцип условиям осуществления гражданских прав, и к необходимости подкреплять воспрепятствование нарушения пределов неотвратимостью гражданско-правовой ответственности.

Императив, который составляет принципиальные правила, не должен и не может обеспечиваться напрямую мерами государственного принуждения. Содержание принципа вытекает не из нормы объективного права, а из природы социальных отношений. Поэтому только при условии осознанного подчинения своих поступков общим идеям права можно превратиться в субъекта правоотношений.

В этой связи пределы осуществления, содержащиеся в ГК РФ, не могут формулироваться в декларативной, принципиальной форме по аналогии с нормой Конституции.

В своем стремлении объединить в норме ст. 10 ГК РФ границы осуществления прав с последствиями их несоблюдения законодатель столкнулся с проблемой сочетания принципов права и конкретных обязанностей управомоченных лиц, а также необходимостью выразить состав деликта и меры ответственности. В результате была создана правовая норма, парадоксальным образом соединяющая общие положения гражданского права с правилами о правонарушении, где принципы и презумпции, по существу, характеризуют состав деликта.

Такое положение вещей не могло не сказаться на применении указанной нормы судебными инстанциями. Статья 10 ГК РФ с введения в действие ч. 1 ГК РФ и до 2002 г. была практически не востребована правоприменителями. Для квалификации злоупотребления правом она имеет слишком абстрактный характер, а собственно перечня пределов не содержит вовсе. При отсутствии законодательных корректировок или толкования указанной статьи пленумом высшей судебной инстанции она будет примером разумного, но практически не действующего правового начинания, из опасения нарушить принцип законности при вынесении судебного решения.

Однако начиная с 2002 г. указанную норму стали применять столь активно, что создался определенный "бум" злоупотребления правами в юридической доктрине и практике. Нужно констатировать, что интерес юристов-практиков не может быть объяснен осознанием природы злоупотребления правом, разрешением всех противоречий, связанных с этим феноменом или усовершенствованием законодательства. Пределы осуществления гражданских прав все так же трудно выводимы из ст. 10 ГК РФ и иных норм и по-прежнему имеют оценочный характер. "Спрос" на ст. 10 ГК РФ в сегодняшней действительности еще более пагубен, чем долгий период полнейшего игнорирования правоприменителями этой нормы, поскольку ее применяют как средство быстрого реагирования на те спорные ситуации, когда применение иных специальных норм потребовало бы длительного разбирательства и доказывания.

Кроме этих наиболее широких запретов, обеспечивающих взаимное ограничение гражданских прав, законодательство содержит большое количество норм, уменьшающих объем конкретных субъективных прав.

Несколько ограничений субъективных гражданских прав законодатель счел целесообразным поместить в общие положения ГК (непосредственно за статьей, закрепляющей принцип диспозитивности) и назвал их пределами осуществления гражданских прав. Нормы, закрепляющие эти ограничения, объединены в ст. 10 ГК.

При обстоятельствах, когда понятие "злоупотребление гражданскими правами" не раскрыто ни в законе, ни в разъяснениях высших судебных органов, на практике действия участников гражданских правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом. Такой подход к использованию ст. 10 ГК представляется правильным, поскольку применение запрещающей правовой нормы, в которой не указаны признаки запрещенного деяния, может привести к нарушению принципа законности при вынесении судебных решений.

Исходя из сказанного выше, корректировка ст. 10 ГК РФ с учетом научных разработок и определения ее места в системе гражданского законодательства необходима.

Значение категории пределов осуществления прав для концепции злоупотребления правом велико. Злоупотребление правом не должно быть "правонарушением в зависимости от случая". Если же управомоченное лицо уже с момента приобретения субъективного гражданского права будет осведомлено о границах его деятельности по осуществлению правомочий, то есть будет одновременно и обязанным лицом, то для него не будет неожиданностью вывод судьи о злоупотреблении правом при несоблюдении субъектом какой-либо из границ осуществления.

В связи с изложенным, доказанное превышение пределов осуществления прав следует понимать как совершение лицом правонарушения в виде злоупотребления правом. Для облегчения квалификации состава этого правонарушения необходимо ввести в законодательство легальную классификацию пределов осуществления гражданских прав.

Проблема пределов ограничения прав и свобод граждан как наиболее важная теоретическая проблема прав человека в эпоху глобализации и усиления позиций международного терроризма нуждается в новом научном осмыслении (во взаимосвязи с проблемой определения критериев пределов осуществления прав и свобод граждан) в рамках специального исследования и законодательном закреплении в целях обеспечения баланса интересов личности, общества и государства на современном этапе развития Российской Федерации.

2.2 Виды пределов осуществления гражданских прав

Итак, предметные ограничения. Они были заимствованы цивилистами из разработок общей теории права. Считается, что эти границы обусловлены предметом субъективного права. Они позволяют обратить внимание на то, что субъективное право на совершение одних действий не может распространяться на другие действия. Тем самым очерчивается круг поведенческой активности управомоченного лица, то, что в гражданском праве справедливо называют "общим типом поведения".

В.В. Лазарев, поясняя суть предметных ограничений осуществления субъективных прав, обращал внимание на то, что наличное субъективное право предполагает заранее известный круг деяний, допустимых для лица на его основе, и соответственно невозможность совершения любых иных действий в рамках того же права. Так, покупатель, имея право требовать замены недоброкачественного товара в установленные сроки, не может требовать замены в эти же сроки вещей, соответствующих нормальным качественным характеристикам.

Насколько можно судить, предмет, таким образом, приравнивается к объему содержания субъективного права и воздействует на процесс осуществления только в той мере, в какой осуществление зависит от содержания права. Учитывая, что осуществить можно только то, что попадает в границы правомочий, связь между содержанием (предметом права) и его использованием очевидна. Но суть этой связи не позволяет сделать вывод о том, что содержание права может одновременно служить пределом его осуществления.

Значение несоблюдения предметных границ заключается в том, что лицо действует не в статусе управомоченного, а без права. Поведение субъекта, вышедшего за границы предмета своих возможностей, не может рассматриваться как злоупотребление своим правом. Такое поведение не способно вызывать юридического эффекта, тождественного осуществлению наличного субъективного права. Пользуясь ранее приведенным примером, можно пояснить, что лицо, желающее вернуть вещь надлежащего качества, не совершает ничего предосудительного, но его намерение не основывается на субъективном праве и отсутствуют основания для удовлетворения подобного требования.

Таким образом, предметные границы целиком поглощаются содержанием субъективного гражданского права, и если и влияют на его использование, то опосредованно. Они не могут выступать пределом осуществления и влечь последствия, предусмотренные для несоблюдения пределов, главным из которых является совершение лицом гражданского правонарушения (злоупотребления правом).

Перейдем к анализу так называемых субъектных факторов, которые, по мнению некоторых ученых, также способны воздействовать на осуществление субъективного гражданского права. Речь идет о характеристиках правового статуса лица, обладающего правом, которые в той или иной мере влияют на использование правомочий.

Трудно отрицать тот факт, что гражданское право реализуется определенными лицами, каждое из которых обладает своеобразным набором статутных характеристик, позволяющих ему действовать в гражданском обороте, такими как: объем дееспособности, возраст, образование, гражданство, профессия, статус индивидуального предпринимателя и т.п. Нередко наличие у субъекта какого-либо гражданского права еще не означает возможность его самостоятельного осуществления.

Использование прав может зависеть от объема дееспособности лица, в ряде случаев права осуществляются при условии принадлежности к российскому гражданству и т.п. Более того, у субъекта в обладании может оказаться право на объект, извлечение полезных свойств которого и распоряжение которым связано с определенным уровнем образования либо профессиональной принадлежностью и получением соответствующего разрешения (лицензии). В таких ситуациях принадлежащее лицу право им непосредственно осуществляться не может.

Ответить однозначно на вопрос, являются ли элементы правового статуса субъектными ограничителями осуществления права, сложно. При определенных обстоятельствах характеристики субъекта могут обладать правопрекращающим свойством, в частности, если лицо приобретает право на имущество, которое в силу закона не может ему принадлежать (ст. 238 ГК РФ). Это изъятие из правового статуса лица является поводом не к квалификации его действий по осуществлению права в качестве ненадлежащего поведения, правонарушения, а к невозможности осуществлять право с момента его приобретения. Единственный вариант поведения, который действительно существует у лица в этой ситуации, продиктован обязанностью совершить отчуждение этого имущества в течение одного года с момента возникновения права собственности.

Аналогичная ситуация складывается у субъекта, если отсутствует лицензия на занятие определенной деятельностью. Следовательно, при определенных условиях субъектные границы влияют на само существование субъективного гражданского права, но они не служат при этом пределами его использования, в их непосредственном понимании. Более правильно рассматривать элементы правового статуса управомоченного лица в качестве предпосылок правообладания и правореализации.

Если осуществляется право при отсутствии надлежащего объема дееспособности, то сделки, связанные с таким осуществлением, либо ничтожны, т.е. наступают последствия, соответствующие действию без права, и отсутствует какой-либо правовой эффект от поведения лица (ст. ст. 171 - 174 ГК РФ), либо могут быть признаны недействительными по заявлению заинтересованных лиц (ст. ст. 175 - 177 ГК РФ). Нужно обратить внимание на тот факт, что и в первом, и во втором случае осуществление права с пороком субъекта может быть сочтено надлежащим (например, ч. 2 ст. 171, ч. 2 ст. 172 ГК РФ).

Все сказанное позволяет заключить, что нет причин относить этот вид границ к пределам осуществления в том их смысле, какой мы определили исходя из толкования легального закрепления обсуждаемой категории и правовых последствий, связанных с их превышением.

Выделяя среди пределов осуществления субъективных гражданских прав временные границы, мы снова оказываемся в сложной ситуации. Трудно утверждать, что осуществление права никак не связано со сроками. Фактор времени имеет большое значение как "мера оценки социальных процессов и явлений и как средство целенаправленного регулирования человеческой деятельности".

Существование прав и обязанностей во времени есть одно из средств юридического воздействия на поведение участников гражданских отношений. Воздействие, понимаемое в качестве ограничения активности управомоченного лица, выражается, по общему мнению, в пресекательных по своей природе сроках. Затруднение вызывает осознание правовых последствий истечения различного вида сроков в зависимости от их назначения (порождающих права, установленных для осуществления прав и исполнения обязанностей, сроков для защиты). Еще более интересную систематику сроков предлагают ученые, которые выделяют два больших блока - сроки осуществления прав и сроки для исполнения обязанностей. При этом сроки осуществления, в свою очередь, подразделяются на время существования права, преклюзивные (пресекательные), претензионные, гарантийные и т.д.

Таким образом, классификация пределов осуществления прав не должна содержать тех границ, которые по своей природе являются свойствами содержания права, либо хотя и относятся к характеристикам процесса осуществления, но не в состоянии приводить в случае их несоблюдения к злоупотреблению правом как единственному юридическому последствию, с которым следует связывать категорию пределов осуществления. Критерий соотнесения пределов осуществления с предусмотренным в случае их несоблюдения правонарушением, на наш взгляд, есть самый понятный ориентир для систематизации пределов.

Думается, что как с практической, так и с теоретической точек зрения необходимо объединить все возможные варианты пределов осуществления изначально в два класса: универсальные и специальные.

Универсальные - это те, которые применимы к любым субъектам права, в рамках всяких гражданских правоотношений безотносительно к типу осуществляемого гражданского права. Они не имеют исключений, распространяются в безусловной форме на процесс использования всех правомочий, т.е. обладают в этом смысле качеством всеобщности (универсальности), не заставляют делать выбора. К универсальным пределам, на наш взгляд, следует относить: права третьих лиц, интересы третьих лиц, средства защиты принадлежащего лицу права.

Специальные пределы, напротив, находятся в тесной обусловленности с видом правоотношения, в котором реализуется право, зависят от содержания самого субъективного гражданского права. Нередко для их применения в качестве критерия осуществления имеют значение статусные характеристики управомоченного лица, а также дополнительные обстоятельства конкретной жизненной ситуации. Специальными пределами можно признать добросовестность и разумность при осуществлении прав (исходя из их настоящего легального закрепления); назначение права; средства и способы осуществления.

Предложенная классификация призвана облегчить квалификацию злоупотребления правом в зависимости от вида предела, который был нарушен. Разграничение основывается на том обстоятельстве, что пределы, относящиеся к первому классу, распространяются на все без исключения субъективные гражданские права, а пределы второго класса предусматриваются законодателем относительно конкретного вида гражданских прав.

Таким образом, свобода в осуществлении гражданских прав имеет свои ограничения, и эти ограничения в силу ст. 55 Конституции РФ допускаются только законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Законом, ограничивающим пределы осуществления гражданских прав, является прежде всего Гражданский кодекс РФ. Такая норма ограничения гражданских прав содержится в п. 1 ст. 10 ГК РФ. Пределы осуществления гражданских прав ограничены требованиями о соблюдении основ правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), а также о запрете заниматься деятельностью, создающей опасность причинения вреда другим лицам (ст. 1065 ГК).

Преобладающей точкой зрения в цивилистике является положение, согласно которому злоупотребление правом есть тип гражданского правонарушения.

Таким образом, государству (в лице законодателя) с целью не допустить противоправного поведения максимально (насколько это возможно) необходимо разработать четкие правовые основы осуществления права, определив границы возможного поведения. Пределы осуществления гражданских прав должны включать оценку законности реализуемого субъектом права интереса во взаимосвязи с оценкой законности чужих интересов. Преодоление интересов различных лиц должно быть основано на приоритете права, имеющего наибольшую социальную ценность.

ГЛАВА 3. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

3.1 Понятие и сущность злоупотребления субъективным гражданским правом

В научной литературе обращалось внимание на то, что лексическое толкование слова "злоупотребление" указывает на возникновение некоего "зла" в результате осуществления права способами, запрещенными ст. 10 ГК РФ.

В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о связи права и зла и о возможных формах проявления зла в праве.

Синтезировав эти подходы, можно дать следующее определение права - признанная и защищенная государством свобода в осуществлении интереса.

Прежде всего необходимо обратить внимание на то, в какой жесткой императивной форме сформулировано правило п. 2 ст. 1 ГК РФ: "Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе". Поэтому заслуживает внимания позиция тех ученых, которые раскрывают сущность злоупотребления правом, основываясь на категории интереса безотносительно к наступлению каких-либо последствий для других лиц. Исходят они при этом из того, что лицо, обладая субъективными правами, должно иметь интерес в их осуществлении. Два эти элемента (субъективное право и интерес в его осуществлении) существуют неразрывно друг от друга. Осуществление права при отсутствии интереса противоречит принципу, установленному п. 2 ст. 1 ГК РФ. Значит, такое действие выходит за пределы осуществления гражданских прав, очерченные законом, и должно квалифицироваться как злоупотребление правом.

По вопросу о том, являются ли действия по осуществлению права при отсутствии у субъекта права интереса в их осуществлении правонарушением, необходимо отметить следующее.

Противоправным является действие по осуществлению права, совершенное субъектом либо до возникновения у него этого права, либо после его прекращения.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является обстоятельством, препятствующим возникновению права, то есть при наличии предусмотренных законом юридических фактов право возникает у субъекта вне зависимости от того, имеется ли у него в настоящее время интерес в получении тех выгод, которые ему даст осуществление данного права.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является основанием прекращения права, то есть если субъект утратил по каким-то причинам интерес в получении тех выгод, которые ему может дать осуществление права, то данное обстоятельство не предусмотрено законом в качестве юридического факта, влекущего прекращение субъективного гражданского права.

Иными словами, обстоятельства, дающие основания для квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом, не тождественны обстоятельствам, являющимся препятствием для возникновения права, и не тождественны обстоятельствам, являющимся основанием для прекращения права.

Следовательно, действия управомоченного субъекта по осуществлению принадлежащего ему права при отсутствии в этом интереса по своей правовой природе не являются правонарушением. Противоправными они станут только в том случае, если будут до конца осуществлены, то есть будет достигнут результат осуществления права. Такой результат будет противоправен, как противоречащий ст. 10 ГК РФ. Задача суда не допустить этого. Отказывая лицу в принудительном осуществлении права, суд препятствует превращению действий по реализации данного права в противоправные. Если суд это не сделает, то мы получим ситуацию, когда право осуществлено при отсутствии интереса в таком осуществлении. Границей между правомерностью и противоправностью является решение суда.

Следовательно, злоупотребление правом имеет место в том случае, когда нет разумно и добросовестно понимаемого интереса в его осуществлении. В этом случае любое осуществление права будет сопряжено с необходимостью для обязанного лица исполнять корреспондирующую осуществляемому праву обязанность без какой-либо пользы для управомоченного. Анализ судебной практики Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда России, федеральных арбитражных судов округов за период с 1995 по 2005 гг. позволяет сделать вывод о чрезвычайно редком появлении случаев осуществления права при отсутствии у управомоченного лица в этом интереса.

Реакция государства на подобные действия носит превентивный характер. Цель государственного вмешательства - предотвратить наступление отрицательных последствий. Основанием для вмешательства является квалификация действий лица в качестве злоупотребления правом. Следовательно, действия лица квалифицируются в качестве злоупотребления правом до наступления отрицательных последствий. Таким образом, наступление отрицательных последствий не имеет значения для квалификации действий в качестве злоупотребления.

Статья 10 ГК РФ в качестве основания для квалификации злоупотребления правом называет исключительность намерения причинить вред другому лицу (шикана). Между тем значительное число ученых посчитали нужным указать на крайнюю сложность доказывания исключительности умысла на причинение вреда и, как следствие, невозможность точного применения этого критерия на практике. Кроме того, в науке гражданского права уже высказывались серьезные сомнения в обоснованности отнесения шиканы к злоупотреблению правом, так как запрещение шиканы есть проведение границы гражданских прав законом, а не отсылка к судейскому усмотрению (то есть не отсылка к иным критериям, которые должен принять во внимание суд, в том числе интерес управомоченного лица), в связи с чем ошибочно подводить шикану под злоупотребление правом.

С другой стороны, если бы действия по злоупотреблению правом не приводили к каким-либо отрицательным последствиям, то у государства не было бы необходимости им препятствовать. Разрешение этого вопроса видится только в одном: последствия злоупотребления правом должны определяться не по их влиянию на третьих лиц, а по их влиянию на управомоченное лицо. При решении вопроса о квалификации каких-либо действий в качестве злоупотребления правом необходимо обращать внимание не на зло, которое управомоченный причиняет третьим лицам (запрет злоупотребления правом для этого не предназначен по своей природе), а на то, какие последствия будет иметь беспрепятственное осуществление права для управомоченного лица.

Если в результате такого осуществления права произойдет нарушение прав или охраняемых законом интересов третьих лиц, включая государство, то данные лица вправе прибегнуть к их защите способами, указанными в ст. 12 ГК, в зависимости от характера нарушения.

В связи с этим возникает другой вопрос: не повлечет ли подобное понимание злоупотребления правом необходимость для управомоченного лица при осуществлении права судебным порядком всякий раз доказывать наличие своего интереса в осуществлении принадлежащих ему субъективных гражданских прав. На необоснованность таких мнений указывал еще Р. Иеринг: "Каждый, кто потребует... исполнения, должен быть готов к тому, что его обяжут представить доказательство собственного интереса в договоре. Или, ставя дело правильнее, мы должны признать, что если истец лично не имеет никакого интереса относительно исполнения договора, то следует поэтому отвести предъявленный им иск. Здесь только неприкрытый эгоизм получил бы право на пощаду, а всякое действие для другого подверглось бы гонению со стороны права... В действительности подобное введение вопроса о предназначении договоров в круг судебного исследования совершенно чуждо праву... одного заключения договора уже достаточно, как доказательства интереса".

По одному из дел суд кассационной инстанции указал на то, что для злоупотребления правом характерно отсутствие охраняемого законом интереса правообладателя в совершении соответствующих действий. Поскольку заявленный по делу иск основан на условиях договора, заключенного истцом для извлечения прибыли, что является охраняемой законом целью осуществления предпринимательской деятельности, то вывод о злоупотреблении истцом правом не может быть признан правомерным.

На основании изложенного заслуживает поддержки идея о том, что поскольку законодатель наделил участников гражданского оборота субъективными правами, то интерес в их осуществлении должен предполагаться с тем, чтобы не возлагать на заинтересованных лиц в каждом случае обязанность по доказыванию наличия у них интереса в осуществлении права.

Таким образом, при обращении в суд за защитой права на истце не лежит бремя доказывания наличия интереса в его осуществлении, так как п. 3 ст. 10 ГК РФ закрепляет презумпцию осуществления права в своем интересе. Напротив, если ответчик полагает, что истец осуществляет право при отсутствии какой-либо выгоды для себя, то на него возлагается бремя доказывания этого обстоятельства. Если ответчик этого не сделал, то суд не может входить в исследование вопроса о злоупотреблении правом.

В качестве примера из судебной практики можно привести известный казус, получивший значительный общественный резонанс как "дело о ликвидации телеканала ТВ-6". Некоммерческая организация "Негосударственный пенсионный фонд "Лукойл-Гарант" обратилась с иском о ликвидации ЗАО "Московская независимая вещательная корпорация" (далее - ЗАО) на основании первоначальной редакции п. 6 ст. 35 ФЗ "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ. Данная норма предусматривала право акционеров требовать ликвидации общества, если размер чистых активов общества становился меньше предусмотренного законом минимального размера уставного капитала.

Дело дошло до Высшего Арбитражного Суда РФ, который данный иск признал подлежащим удовлетворению. Установив, что по состоянию на 1 января 1999 г., 1 января 2000 г., 1 января 2001 г. ЗАО имело отрицательные показатели своей деятельности и не располагало чистыми активами, необходимыми для обеспечения минимального размера уставного капитала, предусмотренного ст. 26 ФЗ "Об акционерных обществах", Суд сделал вывод о том, что ЗАО в нарушение требований законодательства не приняло решения о своей ликвидации, в связи с чем истец, как акционер ЗАО, имеет право требовать ликвидации ЗАО в судебном порядке.

При анализе данного дела заслуживают внимания следующие обстоятельства. По отношению к акционерному обществу у акционера имеется ряд прав, основными в числе которых являются два: участие в распределении прибыли (получение дивидендов) и участие в управлении делами общества (общее собрание акционеров, выдвижение кандидатур в органы управления обществом). Осуществление данных прав, безусловно, предполагает наличие самого акционерного общества, в отношении которого данные права могут осуществляться. Добившись в судебном порядке ликвидации общества, акционер, во-первых, утратит эти права, во-вторых, лишится удостоверяющих эти права ценных бумаг, как ликвидного оборотного актива. Возникает вопрос: какую выгоду может получить акционер, осуществляя право требования ликвидации общества, даже с учетом того, что в рассматриваемом деле при ликвидации ЗАО, с учетом имевшихся у ЗАО долгов, он получил намного меньше, чем в случае если бы просто продал свои акции. Ответ на этот вопрос может быть только один: осуществив право требования ликвидации ЗАО, истец не получит для себя никаких выгод. Как следствие, совершая данные действия, истец осуществляет свое право при отсутствии у него в этом какого-либо разумного интереса, и его действия, тем самым, представляют злоупотребление субъективным гражданским правом. Из обстоятельств дела очевидно, что действия истца по осуществлению своего права, будучи доведенными до логического конца, повлекли определенные последствия для ЗАО (его ликвидацию). Вместе с тем, данное обстоятельство лежит за пределами круга юридически значимых фактов, дающих основание квалифицировать действие истца в качестве злоупотребления правом. Но отказывать по данному делу в иске на основании ст. 10 ГК РФ судебные инстанции имели бы право только в одном случае: если бы ответчик тщательно обосновал эту позицию в судебном заседании, подкрепив ее соответствующими доказательствами, чего, как следует из анализа вынесенных по данному делу Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и Постановления ФАС Московского округа от 29 декабря 2001 г. № КГ-А40/7984-01, ответчик не сделал. Поэтому суд был обязан применить презумпцию действий истца в своем интересе и удовлетворить иск о ликвидации, что фактически и было сделано Высшим Арбитражным Судом РФ.