Проблемы применения исковой давности при истребовании культурных ценностей из чужого незаконного владения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

собственность ценность исковый давность

Защита права собственности на такие достаточно специфические объекты гражданского оборота, как культурные ценности, является одной из малоисследованных проблем современной правовой науки. Среди совокупности вопросов, с которыми сталкиваются собственники культурных ценностей при судебной защите своих нарушенных субъективных прав, стоит проблема исковой давности как срока для защиты нарушенного права на культурные ценности.

Изучению института исковой давности были посвящены многочисленные работы таких ученых как И.Б. Новицкий, Б.Б. Черепахин, М.Я. Кириллова, Ю.К. Толстой, Е.А.Крашенинников, М.Г. Масевич, И.А. Фаршатов, В.Ф. Чигир, А.М. Эрделевский и др.

В то же время следует отметить, что рассмотрение вопросов об особенностях и правовых проблемах применения исковой давности при истребовании культурных ценностей у их незаконных владельцев не выступало предметом специальных научных исследований, что в определенной степени предопределяет новизну и актуальность настоящей работы.

Целью работы является системный и комплексный научный анализ проблем определения, течения и применения исковой давности применительно к истребованию культурных ценностей из чужого незаконного владения.

Время - это объективное явление, которое не зависит от человеческой воли и сознания. Однако фактор времени имеет достаточно большое значение и оказывает серьезное влияние на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений, поскольку правом придана юридическая значимость истечению того или иного отрезка времени. По словам В.А. Краснокутского, «время в некоторых случаях создает правовую защиту фактическому положению, превращает факт в право, создает право, но оно же и погашает право. Время дает право одному и отнимает у другого».

Признание гражданским правом за истечением определенного временного отрезка (срока) юридического факта укрепило в категориальном аппарате современной цивилистики понятие «давности», которое в общем значении сводится к периоду времени в прошлом, влекущего те либо иные правовые последствия.

Исковая давность традиционно относится к гражданско-правовым срокам защиты субъективных прав участников гражданского оборота. Ее легальное определение закреплено в ст. 196 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее - ГК), в соответствии с которым исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Как точно отмечал Ю.К. Толстой, «пока нарушение права не произошло, не может быть и речи о начале течения исковой давности, хотя оно может начаться и не в тот, когда право нарушено, а в иной, более поздний момент» [2, с. 64].

Назначение института исковой давности заключается в установлении пределов осуществления требований о защите нарушенного права во времени, обеспечивает своевременное предъявление иска заинтересованной стороной к обязанному лицу, что вносит ясность и определенность в осуществлении прав, а также способствует всестороннему, полному и объективному выяснению обстоятельств при разрешении каждого гражданского дела [3, с. 517].

Субъективные гражданские права в случае их нарушения нуждаются в защите. Суть этой защиты в сфере действия норм гражданского права, по мнению В.Ф.Чигира, состоит в том, что «лицо, право которого нарушено, вправе требовать принудительного исполнения обязанным субъектом данного правоотношения его обязанности, корреспондирующей праву этого лица, или требовать, чтобы пассивный (обязанный) субъект правоотношения прекратил нарушать абсолютное право активного субъекта абсолютного правоотношения, т.е. прекратил нарушать вещное право или исключительное право данного субъекта».

Между тем, в принудительной защите судом могут нуждаться не только нарушенные субъективные гражданские права. Легальная дефиниция исковой давности ограничивает сферу ее действия только случаями «защиты права», в то время как давность, на что справедливо обращает внимание Е.А.Крашенинников, может применяться и при защите охраняемого законом интереса. Так, например, при рассмотрении притязания о возмещении вреда, возникшего в результате противоправного уничтожения имущества, суд защищает не право собственности на имущество (его у истца уже нет), а охраняемый законом интерес бывшего собственника в восстановлении своего имущественного положения. Указанная позиция поддерживается и А.П.Сергеевым, по мнению которого «охраняемый законом интерес нередко выступает в гражданском праве в качестве самостоятельного предмета защиты».

И.А. Фаршатов обращает внимание на императивный (безусловно обязательный) характер срока исковой давности: участники гражданско правовых отношений не вправе своим соглашением изменить начало, продолжительность, истечение срока исковой давности, а также оснований и условий его приостановления и прекращения [7, с. 33].

В правовой науке остается открытым для дискуссий вопрос о применении норм исковой давности к защите вещных отношений, в частности объектов права собственности, относительно таких объектов гражданского оборота, как культурные ценности.

Культурные ценности определяются как произведенные человеком или тесно связанные с его деятельностью материальные объекты и нематериальные проявления человеческого творчества, имеющие художественное, историческое, научное или иное культурное значение.

Культурные ценности, обладая такими присущими им признаками как уникальность, неповторимость, эталонность, единичность, большая культурная значимость, тем не менее не выделены законодателем в некий «особый» объект гражданских прав. С позиции гражданского права культурные ценности относятся к категории «вещь», в силу чего формально не отличаются от другого имущества, представленного в гражданском обороте. Защита прав на культурные ценности осуществляется с помощью тех же способов (средств) защиты, которые в равной степени применимы и для других вещей. Однако специфичность культурных ценностей, которая проявляется сквозь призму существенных признаков ценностей культуры, с необходимостью требует распространения на них дополнительных гарантий защиты нарушенных субъективных прав, в т.ч. права собственности.

Общий срок исковой давности установлен белорусским законодательством в три года, в том числе и при истребовании собственниками (иными титульными владельцами) выбывших помимо их воли культурных ценностей у беститульных владельцев. Причем на основании ст. 201 ГК течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Применимо к рассматриваемой ситуации срок исковой давности начинает течь, когда, например, лицо обнаружило пропажу культурной ценности в результате хищения. С этого момента постепенно погашается срок давности для принудительной защиты нарушенного субъективного права. И вся парадоксальность ситуации заключается в том, что управомоченный субъект не может осуществить защиту своего права, пока ему не станет известно где и (или) у кого находится похищенная культурная ценность. А если о месте нахождения и (или) о личности владельца похищенной ценности станет известно через 5, 7, 9 лет? Это фактически будет означать невозможность требовать принудительного возврата похищенной культурной ценности, если беститульный владелец заявит в суде о применении срока исковой давности и как следствие этого - отсутствие возможности реального возвращения культурной ценности.

В то же время у суда есть право восстановить срок исковой давности. Однако реализация данной возможности правоприменительным органом допускается лишь в исключительных случаях, когда суд признает причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца, оказавшиеся причиной пропуска срока исковой давности. Ст. 206 ГК называет примерный перечень таких обстоятельств: тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п. По мнению М.Я. Кирилловой к обстоятельствам, являющимся причиной пропуска срока исковой давности, следует относить в том числе и неизвестность места пребывания должника [9, с. 130]. Данному предположению возражает А.М. Эрделевский, утверждая, что «отсутствие у истца сведений об ответчике не может быть отнесено к числу обстоятельств, связанных с личностью истца, и, соответственно, быть признано основанием для восстановления пропущенного срока исковой давности» [10, с. 100].

Бесспорным является тот факт, что восстановление срока исковой давности на основании ст. 206 ГК может быть применимо лишь в отношении физического лица. Таким образом, даже если подвергнуть расширительному толкованию диспозицию рассматриваемой нормы и признавать неизвестность места пребывания должника уважительным обстоятельством пропуска срока исковой давности, связанного с личностью истца, то при однородных заявленных требованиях срок исковой давности будет восстанавливаться в отношении физического лица и не может быть восстановлен применительно к юридическому лицу. А такое положение будет нарушать единообразное применение норм гражданского права и ставить в необоснованное преимущественное положение истцов, являющихся физическими лицами. Исходя из нормативных положений действующего гражданского законодательства можно утверждать, что неизвестность места пребывания должника не относится к числу исключительных обстоятельств, связанных с личностью истца, на основании которых может быть восстановлен срок исковой давности.

Необходимо отметить, что ранее в литературе была высказана мысль об особенностях определения начала течения срока исковой давности при защите абсолютных вещных прав. И.Б. Новицкий считал, что по виндикационному иску течение исковой давности не может начаться, пока собственнику не известно, кто является нарушителем его права, хотя о самом факте потери собственнику известно [11, с. 175]. Соглашается с доводами названного автора и Д.М.Генкин, который отмечает, что «в виндикационном притязании знание нарушителя права собственности является объективным условием самой возможности предъявления иска» [12, с. 217].

По нашему мнению положение о применении специального правила в отношении момента начала течения исковой давности при истребовании имущества из чужого незаконного владения имеет право на существование, поскольку реальная гражданско-правовая защита прав собственников в рассматриваемой ситуации действительно связана именно с моментом обнаружения пропавшего имущества или личности его обладателя. В то же время преломление этого правила ко всем случаям истребования вещей будет идти вразрез с действующим гражданским законодательством. Но данное специальное правило определения начала течения исковой давности, по нашему мнению, может быть применено и должно применяться как исключение к некоторым объектам, совокупность существенных признаков которых позволяют их выделить из множества других вещей гражданского оборота, возвращение которых имеет большую культурную значимость для собственников в лице не только граждан, организаций, но и государства, - культурных ценностей.

Таким образом, считаем достаточно логичным и необходимым закрепление в действующем законодательстве положения, согласно которому течение срока исковой давности при истребовании культурных ценностей из чужого незаконного владения начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о местонахождении культурной ценности и (или) о личности ее владельца, при этом сохранив общий срок исковой давности в три года. ГК предоставляет возможность изменить правило о начале течения срока исковой давности, так как содержит отсылочную норму (ч. 1 ст. 201), согласно которой изъятия из правила о начале течения срока исковой давности устанавливаются законодательными актами. Полагаем, что введение в действующее законодательство данного нормативного положения предоставит собственникам пропавших культурных ценностей реальную правовую защиту их нарушенного права.

В целом следует отметить, что законодательство современных государств содержит различные нормы о сроках исковой давности и об особенностях их применения. В некоторых странах сроки истребования культурных ценностей увеличены, в других вообще не распространяются на требования о возвращении ценностей культуры, а в третьих - ничем не отличаются от сроков истребования любых других вещей.

Так, гражданское законодательство Франции содержит нормы, согласно которым к искам о возврате ценностей, подпадающих под категорию «публичной собственности», сроки исковой давности применяться не могут. Из такого же подхода в отношении «общественного достояния» исходит и право Италии. Последнее также предусматривает удлиненный 10-летний срок исковой давности в отношении добросовестного приобретения культурных ценностей [13, с. 104].

Особенности в сроках и применении исковой давности при истребовании похищенных ценностей культуры существуют и в законодательстве государств англо-американской правовой семьи. Э. Кеньон и С. Маккензи проводят сравнительный анализ норм о сроках исковой давности по австралийскому, английскому и американскому праву применительно к возвращению похищенных произведений искусства [14]. Так, по праву Австралии собственнику, у которого произведение было похищено, при истечении срока давности (общий срок исковой давности установлен в шесть лет) будет отказано в иске, даже если ответчик приобрел произведение при подозрительных обстоятельствах.

Английское законодательство о сроках исковой давности базируется на положении, что давность не может истекать, благоприятствуя похитителю.

Собственник всегда может истребовать имущество у похитителя и в ряде случаев - у лица, которое приобрело имущество у похитителя. Срок исковой давности начинает истекать только в случае добросовестного приобретения имущества. Презюмируется напротив, что приобретение похищенного связано с похищением, т.е. ответчик должен доказать свою добросовестность. Э.Кеньон и С.Маккензи отмечают также, что в 2001 году Правовая комиссия рекомендовала реформировать английское законодательство о сроках исковой давности. Было предложено установить общий срок исковой давности в три года с момента обнаружения основания для иска и личности ответчика и десятилетний предельный срок, исчисляемый с момента возникновения основания для иска [14].

Законодательство США по вопросам сроков исковой давности весьма разнообразно. Первый вариант, используемый в большинстве штатов, - это исчисление сроков исковой давности с момента, когда истец, проявляя разумную осмотрительность, должен был обнаружить местонахождение имущества и личность ответчика. Второй американский подход ориентирован на фактическое обнаружение истцом, его агентом или правоохранительными органами местонахождения имущества. Он применяется, например, в Калифорнии, и, в первую очередь, в делах об истребовании произведений искусства, вещей, представляющих научную или историческую ценность. Согласно третьему американскому подходу, применяемому в штате Нью-Йорк, срок исковой давности начинает истекать с момента, когда истец требует вещь у ответчика и получает отказ [14].

Как видим, правила об исковой давности в законодательстве современных государств имеют существенные отличия. Причем общим для коллизионных норм, касающихся исковой давности, как правило, является отсылка к праву страны, применяемому для регулирования соответствующего отношения (правило аналогичного содержания предусмотрено и законодательством Республики Беларусь (ст. 1118 ГК)). Данное обстоятельство предопределяет возможность правоприменительного органа, в том числе и при рассмотрении споров о праве на культурные ценности, в конкретных случаях обращаться к иностранным нормам об исковой давности.

В связи с этим заслуживает внимания суждение М.М.Богуславского о необходимости установления в международных соглашениях или во внутреннем законодательстве особых правил в отношении применения давностных сроков при рассмотрении претензий о возврате культурных ценностей, а также разработки предложений об унификации правил об исковой давности применительно к данной категории споров [13, с. 102].

Следует сразу же оговорить, что на куплю-продажу культурных ценностей, имеющую международный характер, не распространяются нормы Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» 1980 г. [15]. В ст. 2 указанного международного акта предусмотрено, что Конвенция не применяется в отношении товаров, которые приобретаются не в предпринимательских целях (для личного, домашнего или семейного использования). Культурные ценности в силу своих свойств и признаков не являются объектом коммерческого оборота, в том числе и международного, и приобретаются в целях иных, чем предпринимательские. На международную куплю-продажу культурных ценностей по названным обстоятельствам не будут распространяться и нормы Конвенции ООН «Об исковой давности в международной купле-продаже товаров» 1974 г. [16].

Одним из примеров установления «особых унифицированных правил» относительно применения исковой давности к спорам о защите права собственности на культурные ценности является Конвенция УНИДРУА о похищенных или незаконно вывезенных культурных ценностях, принятая 24 июня 1995 г. в Риме [17] (далее - Конвенция УНИДРУА 1995 г.). Отметим, что Республика Беларусь не является участницей названной конвенции, хотя вопрос о присоединении к ней инициирован и уже обоснован в науке.

Конвенция УНИДРУА 1995 г. предусматривает процедуру и особенности предъявления собственниками реституционных исков в судах государств - участников конвенции применительно к похищенным культурным ценностям. Именно это обстоятельство позволяет характеризовать реституцию как специальное средство (способ) защиты права собственности на культурные ценности в отличие от универсального характера виндикации.

Правило об исковой давности содержится в ч. 3 ст. 3 Конвенции УНИДРУА 1995 г., по которой требование о реституции должно быть предъявлено в течение срока, равного трем годам с момента, когда требующей стороне было известно о местонахождении культурной ценности и личности ее владельца и в любом случае в течение срока, равного пятидесяти годам с момента похищения. Названные пятидесятилетний и трехлетний сроки можно условно охарактеризовать соответственно как абсолютный и относительный.

Как видим, нормы об исковой давности содержат два главных новшества. Во-первых, определяют начало течения относительного трехгодичного срока давности с момента, когда лицо узнало о местонахождении культурной ценности и личности ее владельца, что, как было отмечено выше, является реальной гарантией защиты прав собственников культурных ценностей. Во-вторых, устанавливают достаточно продолжительный абсолютный пятидесятилетний срок исковой давности, течение которого начинается с момента похищения культурной ценности. Исключение из закрепленного пятидесятилетнего срока установлено Конвенцией для предъявления требований о реституции культурных ценностей, являющихся частью публичных коллекций, памятников, археологических мест (в Республике Беларусь под данную категорию культурных ценностей могли бы подпадать все принятые на государственный учет историко-культурные ценности, объекты археологического наследия, предметы музейного, библиотечного и архивного фонда), на которые распространяется только трехгодичный относительный срок.

На наш взгляд, закрепление нормами Конвенции УНИДРУА 1995 г. относительного и абсолютного сроков, установление особенностей исчисления начала течения каждого из них вполне соответствует логике регулирования данной области международных частных отношений. Введение пятидесятилетнего срока было необходимо для придания устойчивости, определенности отношениям по реституции для того, чтобы нарушенное субъективное право собственника не находилось в неком «подвешенном» состоянии бесконечно долгое время. В то же время из этого правила сделаны вполне обоснованные исключения для истребования культурных ценностей, являющихся частью публичных коллекций, памятников, поскольку данные объекты обладают повышенной охраноспособностью и находятся под защитой государства как его культурное достояние.

Таким образом, Конвенция УНИДРУА 1995 г. содержит достаточно прогрессивные нормы об исковой давности при истребовании похищенных культурных ценностей у их незаконных владельцев, нормы, которые обеспечивают реальную судебную защиту прав собственников похищенных культурных ценностей и направлены на создание максимальных гарантий для судебной защиты нарушенных субъективных прав собственников в отношении выбывших из их владения незаконным способом культурных ценностей.

Ожидаемое присоединение Республики Беларусь к Конвенции УНИДРУА 1995 г., а также необходимость изменения правил о начале течения срока исковой давности при истребовании культурных ценностей из чужого незаконного владения потребует внесения серьезных корректировок в действующее законодательство по вопросам применения института исковой давности к случаям возвращения пропавших культурных ценностей их собственникам. Однако, ввиду того, что прогнозируемые законодательные изменения относительно исковой давности должны коснуться лишь культурных ценностей и, как исключение из общего правила, считаем целесообразным внесение данных корректировок не в Гражданский кодекс, а на уровне специального законодательства.

Предлагаемое в работе изменение момента начала течения исковой давности при сохранении ее общего трехгодичного срока с необходимостью требует установления одновременно некоторого предельного, абсолютного срока для принудительной защиты нарушенного субъективного права. Такая необходимость обусловлена тем, что привязка начала течения срока исковой давности при истребовании культурных ценностей к моменту, когда лицо узнало или должно было узнать о местонахождении культурной ценности и (или) о личности ее владельца, создает для требующей стороны возможность не ограниченного каким-либо сроком заявления своего притязания на предмет спора. Единственное ограничение во времени для такого лица - это соблюдение трехгодичного срока предъявления требования с момента обнаружения пропавшей культурной ценности и (или) личности ее обладателя.

По аналогии с нормами Конвенции УНИДРУА 1995 г., а также правилами об исковой давности некоторых зарубежных государств необходимо, как представляется, наряду с предлагаемым трехгодичным сроком исковой давности в законодательстве предусмотреть и абсолютный срок для принудительной защиты права с момента его нарушения. В нормах Конвенции УНИДРУА 1995 г. этот срок составляет пятьдесят лет с момента похищения культурной ценности. Обосновывая необходимость присоединения Республики Беларусь к Конвенции УНИДРУА 1995 г., а также применяя в последующем установленные Конвенцией соответственно трехлетний относительный и пятидесятилетний абсолютный сроки исковой давности для заявления реституционных исков международного характера, тем не менее для предъявления исков об истребовании культурных ценностей, не связанных нормами Конвенции УНИДРУА 1995 г., абсолютный срок, по-видимому, должен иметь другое числовое значение.

Правовая система Республики Беларусь знает предельный 10-летний срок исковой давности, который на основании норм ГК распространяется на случаи предъявления требований об установлении факта ничтожности сделки и о применении последствий ее недействительности (ст. 182 ГК), а также о безвозмездном устранении недостатков работы, выполненной по договору бытового подряда, которые могут представлять опасность для жизни или здоровья самого заказчика и других лиц (ст. 692 ГК). Более продолжительные сроки исковой давности в отечественном законодательстве не закреплены. В силу последнего считаем, что целесообразно предусмотреть именно десятилетний предельный срок, начало течения которого будет связано с моментом выбытия культурной ценности из обладания собственника или иного титульного владельца, для предъявления исков об истребовании культурных ценностей из чужого незаконного владения.

С одной стороны, предлагаемый абсолютный срок исковой давности будет ограничивать возможность собственника предъявить виндикационный иск в течение неограниченного промежутка времени до момента, когда он узнает о местонахождении культурной ценности и (или) личности ее обладателя, а также способствовать возвращению спорной культурной ценности в гражданский оборот на основании норм о приобретательной давности. С другой стороны, истечение абсолютного десятилетнего срока исковой давности будет означать невозможность для собственника требовать принудительного возврата культурной ценности, если фактический владелец заявит в суде об истечении срока исковой давности.

Однако, из предлагаемого правила об установлении абсолютного десятилетнего срока исковой давности, полагаем, следует сделать исключение для отдельных категорий культурных ценностей, которые имеют приоритетное значение в плане обеспечения их сохранности со стороны государства и (или) в которых заключается публичный интерес последнего:

1) историко-культурных ценностей (памятников);

2) культурных ценностей, которые составляют Библиотечный фонд Республики Беларусь или включены в Музейный фонд Республики Беларусь;

3) культурных ценностей, которые представлены в установленном законом порядке для придания им статуса историко-культурных ценностей;

4) культурных ценностей, полученных в результате археологических раскопок. Все объекты археологического наследия являются собственностью государства, однако проведение незаконных археологических раскопок ведет не только к разрушению археологических памятников, но и к дальнейшему незаконному участию в гражданском обороте похищенных таким способом культурных ценностей.

Названные культурные ценности по законодательству Республики Беларусь обладают приоритетом охраны и защиты по сравнению с другими категориями культурных ценностей. Поэтому их истребование из чужого незаконного владения, на наш взгляд, не должно ограничиваться каким-либо абсолютным сроком с момента их выбытия из обладания собственника или иного титульного владельца, кроме трехгодичного срока, когда требующей стороне стало известно о местонахождении культурной ценности и (или) личности ее владельца.

На основании изложенного полагаем, что к случаям истребования культурных ценностей из чужого незаконного владения, не связанных с заявлением реституционных исков международного характера на основании Конвенции УНИДРУА 1995 г., может быть предусмотрена в действующем законодательстве норма следующего содержания:

«1. Собственник, а также лицо, владеющее культурной ценностью по основанию, предусмотренному законом или договором, вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения.

2. Истребование культурных ценностей из чужого незаконного владения может быть осуществлено в течение срока, равного трем годам с момента, когда требующей стороне стало известно о местонахождении культурной ценности и (или) личности ее владельца, но в пределах десяти лет с момента выбытия культурной ценности из владения собственника или лица, которому имущество было передано собственником во владение.

3. На истребование культурных ценностей, относящихся к историко-культурным ценностям Республики Беларусь или представленных в установленном законом порядке для придания им статуса историко-культурных ценностей Республики Беларусь, либо составляющих Библиотечный фонд Республики Беларусь или включенных в Музейный фонд Республики Беларусь, либо полученных в результате археологических раскопок, распространяется лишь срок, равный трем годам с момента, когда требующей стороне стало известно о местонахождении культурной ценности и (или) личности ее владельца.».

Предложенная норма могла бы найти свое место в действующем законодательстве в Законе «Аб культуры ў Рэспубліцы Беларусь», в котором сосредоточены в том числе общие нормы, посвященные обороту культурных ценностей, посредством закрепления в статье 371 «Истребование культурных ценностей из чужого незаконного владения».

Подводя итог настоящей работе, можем сформулировать следующие выводы:

1. Специфичность культурных ценностей как объектов гражданских прав, которая проявляется сквозь призму существенных признаков ценностей культуры, таких как уникальность, эталонность, аутентичность, незаменимость и др., с необходимостью требует распространения на них дополнительных гарантий защиты нарушенных субъективных прав, в т.ч. права собственности.

2. Действующее законодательство связывает начало течения срока исковой давности с моментом, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. При этом возможно несовпадение по времени момента, когда собственнику стало известно (должно было стать известно) о нарушении своего права, и момента, когда собственнику стало известно о местонахождении пропавшей культурной ценности и (или) личности ее обладателя. Последнее обстоятельство не влияет на восстановление срока исковой давности и после его истечения становится легальным барьером для принудительного истребования культурной ценности.

3. Усиление защиты прав собственников культурных ценностей видится путем изменения начала течения срока исковой давности: течение трехгодичного срока исковой давности при истребовании культурных ценностей из чужого незаконного владения начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о местонахождении культурной ценности и (или) о личности ее владельца. В то же время, истребование культурной ценности в любом случае должно быть осуществлено в течение срока, равного десяти годам с момента выбытия культурной ценности из владения собственника или лица, которому имущество было передано собственником во владение.

4. Истребование из чужого незаконного владения определенных категорий культурных ценностей, которые пользуются повышенной охраноспособностью со стороны государства, не может быть ограничено никакими абсолютными сроками давности, за исключением срока, равного трем годам с момента, когда требующей стороне стало известно о местонахождении культурной ценности и (или) личности ее владельца.

5. Конвенция УНИДРУА 1995 г. предусматривает достаточно продолжительные сроки исковой давности, что создает для собственников похищенных культурных ценностей дополнительные возможности защиты своих прав частноправовыми средствами в условиях международного оборота культурных ценностей. Поэтому скорейшее присоединение Республики Беларусь к этому международному соглашению позволит собственникам ценностей культуры, в том числе и государству, более полно реализовать предоставленное им право на судебную защиту.

ЛИТЕРАТУРА

1. Римское частное право: учеб. / под ред. проф. И.Б. Новицкого и проф. И.С. Перетерского. - М.: Юриспруденция, 2000. - 448 с.

2. Толстой, Ю.К. Исковая давность / Ю.К. Толстой // Правоведение. - 1992. - № 4. - С. 63-69.

3. Гражданское право: учеб.: в 2 ч. / под общ. ред. проф. В.Ф. Чигира. - Мн.: Амалфея, 2000. - Ч. 1. - 976 с.

4. Чигир, В.Ф. Сроки. Исковая давность / В.Ф. Чигир. - Мн.: Амалфея, 2005. 128 с.

5. Крашенинников, Е.А. Понятие и предмет исковой давности / Е.А. Крашенинников. - Ярославль, 1997. - 86 с.

6. Гражданское право: учеб.: в 3 т. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. - 6-е изд. - М.: ТК Велби, Проспект, 2006. - Т. 1. - 776 с.

7. Фаршатов, И.А. Исковая давность. Законодательство: теория и практика / И.А. Фаршатов. - М.: «Издательский дом «Городец», 2004. - 192 с.

8. Мартыненко, И.Э. Правовой статус, охрана и восстановление историко-культурного наследия: моногр. / И.Э. Мартыненко. - Гродно, 2005. - 343 с.

9. Кириллова, М.Я. Исковая давность / М.Я. Кириллова. - М.: Юрид. лит., 1966. - 234 с.

10. Эрделевский, А.М. Сделки. Исковая давность / А.М. Эрделевский. - М.: Эксмо, 2008. - 240 с.

11. Новицкий, И.Б. Сделки. Исковая давность / И.Б. Новицкий. - М.: Госюриздат, 1954. - 245 с.

12. Генкин, Д.М. Право собственности в СССР / Д.М. Генкин. - М.: Госюриздат, 1961. - 222 с.

13. Богуславский, М.М. Культурные ценности в международном обороте: правовые аспекты / М.М. Богуславский. - М.: Юристъ, 2005. - 425 с.

14. Kenyon, A., Recovering stolen art - Australian, English and US law on limitations of action / A. Kenyon, S. Mackenzie // Social Science Research Network Electronic Library [Electronic resource]. - 2002. - Mode of access: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=307980. - Date of access: 04.02.2009.

15. О договорах международной купли-продажи товаров: Конвенция ООН, 11 апр. 1980 г. // КонсультантПлюс: Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». - Минск, 2008.

16. Об исковой давности в международной купле-продаже товаров: Конвенция ООН, 14 июля 1974 г.: в ред. от 11 апр. 1980 г. // КонсультантПлюс: Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». - Минск, 2008.

17. О похищенных или незаконно вывезенных культурных ценностях: Конвенция УНИДРУА, 24 июня 1995 г. // Моск. журн. междунар. права. - 1996. - № 2. - С. 227-237.

Размещено на Allbest.ru