Оглавление

• Введение
• 1. Развитие института соучастия в российском праве
• 1.1 Развитие института соучастия в уголовном праве России
• 1.2 Совместное преступное деяние как категория уголовного права
• 2. Признаки соучастия в преступлении
• 2.1 Объективные признаки соучастия в преступлении
• 2.2 Субъективные признаки соучастия в преступлении
• 2.3 Совершенствование правоприменительной практики направленной на классификацию преступлений, совершенных в соучастии
• Заключение
• Список источников и литературы

Введение

Актуальность темы дипломного исследования. Одной из основных функций государства является борьба с преступностью. Экономическое, социальное, культурное развитие государства неразрывно связано с обеспечением безопасности граждан российского государства. В настоящее время особую значимость приобрела борьба с организованными формами совершения преступлений, с лицами, создающими и руководящими преступными объединениями. Опасность организованной преступности заключается в том, что в отличие от обычной преступности она пытается проникнуть в органы государства и использовать его институты в своих корыстных целях.

По этому, хотелось бы отметить, что выбор темы дипломной работы "Соучастие по Российскому уголовному праву и его признаки" обусловлен актуальностью данной проблемы, так как имеет особое практическое значение в борьбе с преступностью и возникшие вопросы в сфере действия института соучастия приобретают свою специфику, нуждающуюся в специальном рассмотрении на законодательном уровне и для отправления правосудия.

С помощью института соучастия российское уголовное право устанавливает основания за совместную преступную деятельность, определяет условия, порядок и пределы ответственности соучастников в зависимости от характера участия и роли каждого из них в совместно совершенном преступлении. Ведь когда лицо действует в соучастии, каждый из преступников находит поддержку и помощь у других участников, и тем самым укрепляет свою решимость вложить усилия в совершении совместного преступления.

Важно отметить, что степень общественной опасности преступлений, совершенных в соучастии, повышается еще и потому, что при соучастии увеличивается возможность сокрытия следов преступления и уклоняется от уголовной ответственности.

Степень научной разработанности проблемы. Изучением проблем соучастия в преступлении занимались такие правоведы как Алексеев В.А., Арутюнов А.А., Афиногенов С.В., Ахметшин X.М., Безуглов В.В., Берестовой Н.П., Бурчак Ф.Г., Галиакбаров P.P., Григорьев В.А., Гришаев П.И, Жалинский А.Э.. Иванов Н.Г., Игнатов А.И., Иногамова-Хегай Л.В., Керимов Д.А., Ковалев М.И., Козлов А.П., Лыхмус У.Э., Макаров С.Д., Малахов И.П., Панько К.К., Пионтковский А.А., Познышев С.В., Разинкин В.С., Сабитов Р.Д., Савельев Д.В., Сальникова Н.И., Таганцев Н.С., Тельнов П.Ф., Трайнин А.Н., Ушаков А.В., Хачатуров Р.Л., Хмелевская Т.А., Чучаев А.И., Шаргородский М.Д., Шеслер А.В., Шулина И.А. и многие другие.

Гипотеза исследования. Определение соучастия и его признаки нуждаются в уточнении и дальнейшем исследовании.

Целью выполнения работы является изучение конкретных уголовно-правовых норм, определяющих понятие и признаки соучастия в преступлении по российскому законодательству. Рассмотреть квалификацию соучастия в преступлениях со специальным субъектом, неудавшегося соучастия и определить ответственность соучастников.

Задачей работы, помимо анализа уголовно-правовой борьбы с преступлениями совершенными в соучастии заключается также в поисках решения проблем, которые в свою очередь касаются института соучастия в преступлении.

Объектом исследования при подготовке дипломной работы послужило уголовное законодательство, которое регулирует институт соучастия в преступлении.

Предметом исследования являются нормы уголовного законодательства, научная литература и публикации по теме исследования.

Теоретическая значимость исследования. Борьба с организованной преступностью должна быть поставлена на первый план деятельности всех ветвей государственной власти и должностных лиц. К сожалению, на протяжении длительного времени умышленно затягивается процесс принятия законов, направленных на борьбу с организованной преступностью и коррупцией, предусматривающих принятия комплексных межотраслевых норм, касающихся предмета административного, гражданского, налогового, уголовного, уголовно-процессуального регулирования.

Практическая значимость исследования. Законодателем внесены новеллы в УК РФ, в части регламентации уголовно-правовых мер, направленных на борьбу с групповой преступностью. К числу положительных изменений следует отнести: расширение понятия исполнителя, законодательная формализация признаков организатора преступления. увеличение форм преступных сообществ и введение повышенной уголовной ответственности за организацию, и участие в них, предусмотрение квалифицирующих признаков наиболее распространенных общественно опасных деяниях по признакам соучастия.

В настоящее время судебная практика имеет определенный опыт разграничения различных форм соучастия при квалификации деяний, что дает возможность правоохранительным органам более эффективно пресекать организованные проявления преступности.

Методы исследования. Проведенное исследование опирается на диалектический метод научного познания явлений окружающей действительности, отражающий взаимосвязь теории и практики. Обоснование положений, выводов и рекомендаций, содержащихся в дипломной работе, осуществлено путем комплексного применения следующих методов социально-правового исследования: историко-правового, статистического и логико-юридического.

Структура дипломной работы состоит из введения, двух глав, объединяющих пяти параграфов, заключения, списка источников и литературы.

1. Развитие института соучастия в российском праве

1.1 Развитие института соучастия в уголовном праве России

Исторически функция института соучастия прежде всего выражалась в обосновании уголовной ответственности лиц, которые сами непосредственно преступления не совершали, но в различных формах оказывали содействие его выполнению. В уголовном законодательстве это достигалось путем определения видов соучастников и дифференциации их ответственности.

Институт соучастия в преступлении является одним из наиболее древних институтов уголовного права. История его развития в России берет начало со времени образования Древнерусского государства. Законодательно ответственность за преступление, совершенное не одним субъектом, была установлена уже в первых нормативных актах Древней Руси.

Установления, определявшие ответственность соучастников в связи с совершением конкретных преступлений, ранее других были сформулированы в Русской Правде. Так, в ст. 31 Краткой редакции (по Академическому списку) сказано: "А если (кто-либо) украдет коня или волов или (обокрадет) дом, да при этом крал их один, то платить ему гривну (33 гривны) и тридцать резан; если воров будет 18 (даже 10), то (платить каждому) по три гривны и по тридцать резан платить людям (княжеским)". В Уголовном уложении Российской империи 22 марта 1903 г. соучастию были посвящены всего 2 статьи, в которых соучастниками признавались исполнители, подстрекатели и пособники (ст. 51), а также выделялись такие формы соучастия, как сообщество и шайка, и определялись условия ответственности их членов (ст. 52). В Особенной части Уложения предусматривалась ответственность за участие в публичном скопище (ст. 121-123), сообществе (ст. 124-127), за участие в шайке, созданной в определенных целях (ст. 279), а в качестве квалифицированных видов преступлений выделялось совершение их в составе сообщества (например, ст. 102). Ответственность за недонесение о совершении тяжкого преступления и укрывательство предусматривалась в главе 7 Уложения.

Теоретические исследования этого института стали проводиться значительно позднее, начиная с XVIII в., - именно тогда стала формироваться наука уголовного права в России.

В истории России имеется немало примеров, касающихся соучастия и групповой преступности в целом. Так, Земским Собором 1619 года, созванным при непосредственном участии молодого еще тогда царя Михаила Федоровича Романова, среди прочего был рассмотрен и вопрос о злоупотреблениях местной администрации. Таковые злоупотребления не были редкостью для Российского государства, но именно в период, предшествующий Собору 1619 года, вскрылся, во многом благодаря усилиям молодого царя, глобальный характер административных злоупотреблений. В связи с этим, соборным приговором был образован сыскной приказ, которому вменялось в обязанность доносить царю о всех злоупотреблениях со стороны царских чиновников. Но не столько царские чиновники, сколько родственники царя, организовав преступные группы, занимались злоупотреблениями.

Исторически институт соучастия в преступлении развивался в направлении дифференциации его видов, а также ответственности за соучастие.

Обратимся к нормам обычного древнерусского права, нашедших свое отражение в первых правовых памятках X века, таких как: договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) с греками, Устав о земских делах Ярослава Мудрого, в которых просматривается лишь зарождение уголовно-правовых понятий преступления и наказания.

В этот исторический период вопросы соучастия, как одного из наиболее сложных институтов уголовного права оставались в стороне. Законодательно не рассматривалась и не определялась уголовная ответственность за убийство совершенное в соучастии. Однако было бы неверным утверждать, что случаи привлечения к уголовной ответственности нескольких лиц, совместно совершивших преступление, не были известны судебной практике.

Позднее система правовых норм Древней Руси стала называться "Русской правдой" являющейся наиболее крупным памятником в истории русского права периода начала феодализма. В этот период не проводилось еще законодательного различия форм соучастия и соучастников преступления. Данные на законодательном уровне регламентации, определяющие ответственность соучастников, связывали этот институт с конкретной уголовно-правовой нормой.

Тем не менее, в Русской правде уже закладывались основные принципы ответственности лиц, совместно совершивших преступление. Так ст. 43 Пространной правды говорит о нескольких лицах, совершивших преступление, устанавливая зависимость кратности платы за причиненный ущерб от количества участников преступления: "аже крадет гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун платити".

Таким образом, до XVI в. русское уголовное право находилось еще в состоянии зарождения. В нем господствовал обычай, и лишь немногие из его институтов получили закрепление в памятниках древнерусского права.

Дальнейшее развитие уголовного законодательства связано с эпохой укрепления центральной власти, процессом преодоления феодальной раздробленности. Результатом таких преобразований явились Судебники Ивана III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.).

В Уставе о разбойных и татиных делах Ивана Грозного впервые употребляется термин "товарищи", как соучастники преступления. Данные судебники, прежде всего, предусматривали наказуемость посягательства на жизнь государя.

Судебник 1550 г. выделяет ряд обстоятельств отягчающих преступление. Так, например, в качестве одного из отягчающих обстоятельств отмечалось убийство господина слугой. Однако совершение преступления в соучастии к числу таких обстоятельств отнесено не было.

До того, как российское уголовное законодательство стало различать Общую и Особенную части, соучастие рассматривалось как квалифицирующий признак конкретных составов преступлений. При этом долгое время не делалось различия в ответственности различных видов соучастников. Так, по Уложению 1649 года все совершившие преступление наказывались одинаково, лишь пособники в некоторых преступлениях наказывались менее строго, чем исполнители.

Институт соучастия фактически начинает свою историю именно с Уложения 1649 г., где не только определяются его основные положения, признаки и виды соучастников, такие как подстрекатель, пособник и исполнитель, но и индивидуализируется ответственность лиц, совместно участвующих в совершении преступления. Так, если господин приказал своему слуге совершить преступление, то слуга подвергался битью кнутом, а если слуга совершал это преступление сам, то он подлежал смертной казни (ст. 12 гл. XXII). В соответствии со ст. 198 данной главы если "…кто над кем учинит смертное убийство по чему наущению, а сыщутся про то допряма, и того, кто на смертное убийство научал, и кто убил, обеих казнити смертью же".

Пособники преступления, или, согласно Уложению - "товарищи", иногда наказывались легче исполнителя, а иногда - и наравне с ним. Например, согласно ст. 198 гл. X убийца, то есть исполнитель преступления подвергался смертной казни, а его товарищи (соучастники) - ссылке и наказанию кнутом.

В период абсолютной монархии все стороны деятельности какого-либо ведомства охватывают Уставы (Воинский, Таможенный, Морской и др.). Важным памятником уголовного права XVIII в. явился содержащийся в Уставе воинском Артикул воинский, который является первым военно-уголовным кодексом России, вступившим в силу в 1715 г.

Что же касается института соучастия, то Артикул воинский, как и Уложение 1649 г., кроме главных виновников различал следующие формы соучастия: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2), пособничество (Артикул 189), недоносительство (Артикул 19), укрывательство (Артикул 190). Общим правилом по Артикулу воинскому является применение одинакового наказания, как к исполнителю, подстрекателю и пособникам, так и к лицам прикосновенным к преступлению, в силу чего степень виновности каждого из них не находилась ни в каком сравнении с размером наказания. Так, в Артикуле 155 сказано: "Всяко яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны, которые к смертному убийству вспомогали или советом или делом вступались". Таким образом воинский Артикул 1715 года уравнивал в ответственности всех соучастников. Артикул 189 и Артикул 190 устанавливали: "один через другого чинит, почитается так, якобы он сам учинил: оные которые в воровстве конечно, вспомогали или о воровстве ведали и от того часть получили или краденое, ведая, добровольно принявши, спрятали и утаили оные властно яко сами воровали, да накажутся".

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что в развитии института соучастия Артикул воинский не только не пошел дальше Уложения 1649 г., но даже сделал определенный шаг назад, так как по Уложению в некоторых случаях соучастники (подстрекатели, пособники), а также лица, прикосновенные к преступлению, наказывались все же несколько мягче главных виновников (исполнителей).

Дальнейшее развитие законодательства о соучастии связано с проектами Уголовного уложения 1754-1766 гг., авторы которых стремились провести деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней роли их деятельности. Так, в главе "Об отраве" указывалось: "Кто такому злодею в таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми кого отравил и, ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить кого научал, и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце".

Свод законов 1832 г. (ст. 11-15, книга I, том XV) уже более четко, по сравнению с Артикулом воинским, определяет виды соучастия, определяя их как соисполнительство, пособничество, попустительство. И, прежде всего, Свод законов 1832 г. из соучастников выделяет зачинщиков, т.е. преступников, "которые действовали вместе с другими, - гласит ст. 12, - но прежде их первые положили умысел и согласили к тому других, или первые подали пример к совершению преступления". В соответствии со ст. 18, зачинщики наказывались более строго, чем простые исполнители, в то время как пособники, попустители, недоносители и укрыватели наказывались по мере их вины.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое в своей последней редакции 1885 г. действовало вплоть до октябрьских событий 1917 г., определяло основные количественные и качественные признаки соучастия, предусматривая согласно ст. 51, уголовную ответственность за "деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща". Выделялись следующие разновидности совместной деятельности: совершение преступления по предварительному соглашению - заговор, или без такового - скоп, а также совершение преступления группой лиц, занимающихся преступлением в виде ремесла - шайкой.

В период до 1917 года проблема соучастия в преступлении в науке уголовного права была одной из самых важных и привлекала к себе повышенное внимание ученых. Теоретики исследовали понятие соучастия в преступлении, виды соучастников, проблему разграничения их функций, ответственности за совершенное преступление. Предпринимались попытки выявить те составы преступлений, которые могли быть совершены в соучастии, однако практически отсутствовали идеи о формах соучастия, и поэтому они не получили законодательного закрепления. Но многие теоретические разработки нашли отражение в нормативных актах. Наблюдалась также известная вестернизация отдельных проблем.

Несмотря на сложность системы Уложения в отношении вопросов соучастия, неопределенность и расплывчатость их отличительных форм, формальный подход к назначению наказания соучастникам, основные положения, определяющие основополагающие признаки соучастия в целом оказали большое влияние при конструировании уголовно-правовых норм о соучастии в будущем.

В течение 20 лет разрабатывалось новое уголовное Уложение, проект которого был подготовлен лишь к 1903 г. В этот период источниками действующего уголовного права были: Уложение 1885 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Военный уголовный кодекс 1875 г. и Военно-морской устав 1886 г.

Уложение 1903 г. достигло большого достижения в конструировании уголовно-правовых норм о соучастии. Значительный интерес представляют в нем нормы о совместной преступной деятельности. Так, Уложение содержало понятие соучастия, под которым, согласно ст. 51, понималось: "преступное деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение, или действующими заведомо сообща". Кроме этого, содержалось указание на наказуемость таких видов соучастников, которые "непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его совершении - исполнителей, подстрекавших других к совершению преступления - подстрекателей, и которые были пособниками".

Надо отметить, что в этот период уже законодательно содержалось указание на освобождение уголовной ответственности при добровольном отказе соучастников от совершения преступления. В Уложении не только существенно упрощалась система видов соучастников, но и дифференцировалась их ответственность, закреплялось понятие соучастия, а также выделялись четыре разновидности преступных образований: соучастие с предварительным сговором, без такового, преступное сообщество и шайка. Так, согласно ст. 52 "согласившийся принять участие в сообществе для учинения тяжкого преступления или преступления, и не отказавшийся от дальнейшего соучастия, но не бывший соучастником тяжкого преступления или преступления, отвечает только за участие в сообществе. Участие в сообществе для учинения тяжкого преступления или преступления в шайке, составившейся для учинения нескольких тяжких преступлений или преступлений, наказываются в случаях особо законом указанных".

Таким образом, дореволюционное законодательство относительно института соучастия было по основным параметрам сформировано.

В дореволюционной теории институт соучастия вызывал немало дискуссий. Основной предмет спора - концепция акцессорности соучастия, т.е. зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя. Ответственность соучастников, которые сами состава преступления не выполняли, противоречит принципам вины и причинной связи. Поэтому при стечении деяний нескольких лиц каждый должен наказываться самостоятельно, в пределах собственной вины и вклада в причинение ущерба.

В советский период законодательное определение понятия соучастия впервые было дано в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР. Согласно ст. 21 "за деяния, совершенные сообща группою лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники". Однако УК РСФСР 1922 г., 1926 г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. определения общего понятия соучастия не содержали, а лишь выделяли соучастников (подстрекателей, пособников и исполнителей), в отношении которых устанавливались в качестве общих принципов применения наказания: а) степень участия лица в совершении преступления; б) степень опасности совершенного деяния и в) степень опасности лица, участвовавшего в данном преступлении. В Особенной части УК предусматривались групповые преступления как элементы квалифицированных составов и отдельно устанавливалась ответственность за такие формы попустительства, как укрывательство и недонесение.

Вместе с тем в 30-50-е гг. правоприменительная практика нередко расширяла границы соучастия. Так, например, введенная в действие 8 июня 1934 г. ЦИК СССР ст. 58-1а (измена Родине) в теоретическом плане и в практическом значении применительно к институту соучастия истолковывалась в виде "широкого" понятия соучастия, для которого не требовалось устанавливать ни наличия вины, ни причинной связи между действиями каждого соучастника и наступившим преступным результатом. Один из главных идеологов такой трактовки соучастия А.Я. Вышинский считал неприемлемым применение при ответственности за соучастие общих принципов уголовной ответственности. В своей работе он писал: "Правильный сам по себе, этот принцип неприменим в вопросе о соучастии, если соучастие понимать не в узком смысле этого слова, т.е. не как участие нескольких лиц в совершении общими усилиями одного или нескольких преступлений, а понимать его в широком смысле слова, т.е. как совокупность действий многих или нескольких лиц, не только вызвавших данный преступный результат, но и в той или иной мере и степени, прямо или косвенным образом, посредственно или непосредственно предопределивших или облегчивших наступление преступного результата". Таким образом, умышленный характер соучастия выхолащивался, отрицалась необходимость причинной связи между действиями соучастников и преступным результатом, а институт соучастия заменялся некой безграничной и неопределенной причастностью к совершению преступления.

С принятием Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в 1958 году был подведен определенный итог интенсивному, хотя и не всегда последовательному развитию теории соучастия. Однако нормы института соучастия, закрепленные в них, снова породили дискуссию о признаках данного правового явления. Широко обсуждались и другие проблемы: возможность неосторожного соучастия в преступлении; возможность соучастия в неосторожном преступлении. По мнению М.И. Ковалева, подготовившего фундаментальный труд по этим проблемам, концепция соучастия, принятая Основами, была принципиально правильной. Остальные концепции вели или к расширению, или к сужению объема соучастия. Он утверждал, что для соучастия характерен только умысел.

В 1960 году М.И. Ковалев предложил определить соучастие как умышленные, совместные действия вменяемых и действующих по собственной воле лиц, представляющие собой совершение одного и того же умышленного преступления, с разделением или без разделения ролей между участниками.

Теоретический анализ Основ показывает, что в этот период его авторы, не ссылаясь напрямую на источники, что было вызвано политическими причинами, исследовали и учли опыт законодательной регламентации соучастия в российском уголовном праве и ряде современных государств. Наблюдается тенденция более полной формализации признаков соучастия. А это, несомненно, способствовало стабилизации судебной практики. Документ оказал заметное влияние на развитие норм института соучастия. Впервые в уголовном праве России появился институт соучастия с детализацией его характеристик в ряде норм, и это было достижением уголовно-правовой науки. В 1960 году на базе Основ в РСФСР был принят Уголовный кодекс. Он воспроизвел нормы Основ, регламентирующие этот институт.

УК РСФСР 1960 г. впервые дал развернутое определение соучастия, перечислил лиц, подлежащих ответственности за соучастие, все же нерешенными оставались многие вопросы, которые в последующем широко обсуждались в литературе. Например, не был решен вопрос о четких признаках соучастия, о его видах и формах. А между тем организованные формы совершения преступления группами после принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. стали все чаще проявлять себя в реальной жизни.

1.2 Совместное преступное деяние как категория уголовного права

Теоретические изыскания относительно уголовно-правовых конструкций, регламентирующих совместную деятельность нескольких лиц при совершении одного преступления ведутся давно, однако до сих пор к какому-либо результату они не привели. Многочисленные исследования, посвященные различным аспектам совместных преступных деяний, имея богатейший эмпирический материал, тем не менее, страдали одним серьезным недостатком - отсутствием не только существенной новизны теоретических выводов, но и расширением, уточнением уже имеющихся фактов и некоторых положений уголовно-правовых теорий. Об этом свидетельствуют вновь и вновь появляющиеся условности, допускающие, например, неосторожное соучастие и соучастие в неосторожном преступлении, а также рассмотрение сквозь призму соучастия случаи совершения преступления несколькими лицами, но только с одним годным в уголовно-правовом смысле субъектом.

Таким институтом, как представляется, вполне может выступать категория "совместное преступление" (совместное преступное деяние). Суть его состоит в сопричинении преступного результата. Содержание данного понятия необходимо рассматривать как условие причинения общественно опасных последствий, своеобразную форму совершения преступления.

Совместное преступное деяние приобретает особое самостоятельное уголовно-правовое значение в силу специфического сочетания объективных и субъективных признаков. Эта категория охватывает не только случаи участия в преступлении лиц с признаками субъекта, но и иных лиц, хотя и не обладающих такими признаками, но так или иначе причастных к событию преступления и влияющих на характер и степень общественной опасности деяния.

Под этой формой, в широком смысле, как представляется, следует понимать виновное (умышленное или неосторожное) объединение деятельности нескольких физических лиц (как субъектов преступления, так и лиц с отсутствующими признаками вменения) в процессе совершения одного и того же общественно опасного деяния. Ключевым свойством такой формы совершения преступления является совместность деяния. Совместность находит свое проявление в следующих признаках, которые можно традиционно подразделить на две группы: объективные и субъективные.

К объективным признакам, характеризующим данную категорию, можно отнести: во-первых, наличие двух или более участников общественно опасного деяния, хотя бы один из которых мог бы отвечать признакам субъекта совершаемого преступления; во-вторых, объединение усилий в процессе совершения деяния (данный признак в качестве составляющих включает в себя взаимообусловленность действий виновных, наступление общего преступного результата их поведения, причинную связь между деянием каждого лица и преступным результатом).

К субъективным признакам совместного преступного деяния вполне возможно отнести: во-первых, виновный характер участия в деянии, во-вторых, совершенное деяние может быть только умышленным.

Проявления причастности такого рода при этом могут быть юридически абсолютно разнообразными. Однако единое для нескольких лиц преступление во всех случаях является тем самым основополагающим фактором, который вполне может объединить виды совместного участия в совершении одного общественно опасного деяния.

Совместное преступное деяние, как представляется, вполне может включать в себя: во-первых, соучастие в преступлении (в эту форму входит собственно соучастие в преступлении и соучастие особого рода, т.е. соучастие, специально предусмотренное статьями Особенной части УК РФ - в последнее время законодатель серьезно увлекся конструированием таких составов преступлений); во-вторых, совместное участие в совершении преступления с лицами, не подлежащими уголовной ответственности (к нему следует отнести посредственное причинение и объективно групповое общественно опасное деяние).

Многие спорные вопросы квалификации могут быть разрешены при оценке фактов участия нескольких лиц в одном преступлении через категорию "совместное преступление". При таком подходе получается, что все проявления общности деяний участников одного и того же преступления вполне поддаются классификации по двум основаниям - виновной (умышленной или неосторожной) причастности физических лиц к одному конкретному общественно опасному деянию, и субъективной окраске самого деяния (умышленного либо неосторожного).

Различные уголовно-правовые последствия, порождаемые самостоятельными видами совместного преступного деяния, которые прежде не поддавались глубокому и серьезному теоретическому обоснованию, вполне успешно могут быть разрешены в плане их исследования с использованием конструкций, не только и не столько соучастия в преступлении, не образуя при этом уголовно-правовых фикций. При этом следует отметить, что само соучастие в преступлении, как представляется, при таком подходе будет являться лишь структурным элементом более широкого явления - института совместного преступления, охватывающего все основные варианты участия нескольких лиц в одном преступлении.

В уголовном законодательстве основные аспекты данной проблемы должны получить самостоятельную правовую регламентацию в качестве самостоятельного элемента структуры Общей части уголовного закона - правового института. Действительно, для установления правового института и выделения его из группы других, дающих в совокупности отрасль права, как верно отметил P.P. Галиакбаров, необходимо, во-первых, существование определенной группы родственных однородных общественных отношений, требующих правового регулирования и поддающихся ему; во-вторых, определить наличие совокупности норм, запрещающих конкретное типизированное общественно опасное поведение; в-третьих, констатировать, что эти правовые запреты в рамках отрасли права занимают точное место, обусловленное их служебной ролью и назначением. Этот путь позволил бы не только снять многие спорные вопросы, но и содействовал бы стабилизации практического разрешения множества однородных уголовных дел. Все указанные P.P. Галиакбаровым признаки правового института характерны и для группы норм, которые могут регламентировать уголовную ответственность за совместное совершение преступления. Поэтому думается, что совместное преступление как самостоятельная уголовно-правовая категория имеет все параметры, а также научные и практические предпосылки, которые необходимы для формирования самостоятельного института Общей части отечественного уголовного права.

Итак, совместное преступное деяние приобретает повышенную степень общественной опасности за счет простого математического объединения, сложения сил, так как усилия, направленные на координацию (пускай даже механическую) объединенных действий ее участников при подготовке и совершении преступления, значительно увеличивают вероятность наступления общественно опасных последствий (достижения преступного результата), расширяют возможности совершения сложных по конструкции составов преступлений. Объединение индивидуальных способностей, общих и специальных знаний, умений, навыков создает благоприятные условия для достижения преступных целей, часто не осуществимых человеком в одиночку.

Ответственность участников такого рода преступлений наступает на основе объективно складывающейся взаимосвязи и взаимозависимости между участниками совместно совершенных преступлений. В этом смысле для участников это общественно опасное деяние представляется общим (однако, не в смысле его границ, а в смысле субъективного отношения к нему всех ее участников).

Таким образом, подводя итог изложенному, можно сделать вывод о том, что институт, который может носить название "совместное преступное деяние" может с успехом регулировать качественно однородные проявления групповой преступности. Будучи подсистемным образованием уголовного права как отрасли права, данный институт обладает в его рамках всеми необходимыми характеристиками, такими, как объективная обособленность, предопределенная природой его предмета, органическим единством компонентов, его образующих, относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.

Отмеченные положения позволяют сделать вывод о том, что механизм, регулирующий вопросы, связанные с уголовно-правовой оценкой преступного результата совместными усилиями нескольких лиц требует дальнейшей и тщательной разработки, прежде всего на методологическом уровне.

Вывод по 1 главе

Таким образом, подводя итог изложенному, можно сделать вывод о том, что институт, который может носить название "совместное преступное деяние" может с успехом регулировать качественно однородные проявления групповой преступности. Будучи подсистемным образованием уголовного права как отрасли права, данный институт обладает в его рамках всеми необходимыми характеристиками, такими, как объективная обособленность, предопределенная природой его предмета, органическим единством компонентов, его образующих, относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.

Отмеченные положения позволяют сделать вывод о том, что механизм, регулирующий вопросы, связанные с уголовно-правовой оценкой преступного результата совместными усилиями нескольких лиц требует дальнейшей и тщательной разработки, прежде всего на методологическом уровне.

2. Признаки соучастия в преступлении

2.1 Объективные признаки соучастия в преступлении

Традиционно в теории уголовного права признаки соучастия подразделяют на объективные и субъективные. К первым относят совместность и участие двух или более лиц; ко вторым - вину, субъективную связь, мотив и цель.

Попытки найти признак, который выражал бы объединяющий характер соучастия, имели место еще в середине XIX в. Так, А. Жиряев писал: "В действовании заодно содержится как бы круговая порука, на основании коей произведенное одним должно быть приписано и другому". Н.С. Таганцев создал теорию солидарной ответственности, базирующуюся на причинной связи, общности вины и соглашении соединяющихся лиц, при этом солидарная ответственность объявляется признаком соучастия. Критикуя такой подход, Г. Колоколов исходил из отношения нескольких лиц к единичному результату, который каждый из виновных своим положительным действием обусловливает. Мы видим, что и Г. Колоколов не выделил какого-либо обобщающего признака, характеризующего объединенную деятельность соучастников, хотя нужно признать его большую приближенность к современному пониманию соучастия, поскольку он исходит уже из единичного результата и отношения к нему всех виновных. Несколько позже С. В. Познышев предложил определение соучастия, в котором обобщающие признаки объединенной деятельности соучастников отражаются в достаточно полном объеме: "Соучастие и можно определить как виновное совершение одного преступления совместною деятельностью нескольких лиц", где уже выделяется совместность как характеризующий объединенную деятельность соучастников признак. По этому пути в дальнейшем и пошло российское уголовное право. Так, А.Н. Трайнин определял соучастие как "совместное участие нескольких лиц в совершении одного и того же преступления, участие, при котором каждое из действующих лиц должно быть причинно и виновно связано с преступным результатом". Это определение нашло отражение в последующих законодательных актах. Согласно господствующей точке зрения совместность участия признается объективным признаком преступления. В то же время в теории высказано мнение об объективно-субъективном характере совместности. "Совместность - это момент не только или, вернее, не столько объективный, сколько субъективный". Сказанное доказывается тем, что бывает такое стечение объективных обстоятельств, при котором становятся возможными как соучастие, так и деяние при его отсутствии. Несколько странную позицию по данному вопросу занял Н.Г. Иванов. С одной стороны, он вроде бы признает совместность объективным признаком. С другой стороны, он характеризует совместность общностью усилий, вкладов в достижение единого результата, связью между взаимодействующими лицами, причинной связью между взаимодействием всех и результатом, придавая ей некоторый субъективный характер. Похоже, такую же точку зрения высказывает А.В. Шеслер, когда выделяет совместность преступных действий, "то есть причинение совместного преступного результата общими (объединенными) усилиям и соучастников", и совместность умысла соучастников, при этом автор не совсем точен, говоря о совместности действий, но распространяя действия и на общий результат. Указанная позиция на первый взгляд, да и по существу, представляется привлекательной. Естественно, совместность участия - сплав объективного и субъективного. В этом плане она ничем не отличается от любой человеческой деятельности, сознательно осуществляемой, в которой фактически нельзя разорвать само поведение и отношение к нему деятеля. Однако понимание этого не исключает уголовно-правового Научного анализа, при том анализа абсолютно раздельного, объективной и субъективной сторон преступления (собственно поведения и отношения к нему), который позволяет более четко вычленить проблемы той и другой в отдельности и полнее конкретизировать их решение, чего нельзя будет достичь при синтезированном рассмотрении указанных сторон преступления. Подобное вполне понятно любому специалисту. Такой общий подход по вычленению явления из всеобщей связи с целью его глубокого исследования вполне применим и в соучастии. Если мы признаем совместность объективно-субъективным признаком, то придется в совокупности анализировать и объективные связи поведения соучастников, и общим результатом их деяния, и объективные связи между поведением соучастников и общим результатом, и субъективную взаимосвязанность поведения участников, и распространение виновности на совместность. При таком подходе нам никогда не удастся в конгломерате указанных элементов достаточно четко выделить проблемы и решить их. Данную позицию поддерживает В.А. Григорьев.

Допускаются ошибки, связанные с квалификацией действий соучастников преступления и определением их ответственности.

Приговор Смоленского областного суда изменен в части осуждения Чебанюка за убийство, сопряженное с разбоем.

Исключая из обвинения Чебанюка п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ, суд тем самым признал в приговоре, что данное преступление Чебанюк совершил самостоятельно, а не в группе лиц, и должен нести ответственность за совершенные лично им действия. Между тем из приговора следует, что Чебанюк непосредственного участия в причинении смерти потерпевшим не принимал, а лишь способствовал в этом Ярченко, который и лишил жизни обоих потерпевших. Чебанюк лишь помогал нести составную часть ружья как орудия преступления, зная о намерении Ярченко лишить потерпевших жизни, и обеспечил ему для этого благоприятные условия.

Действия Чебанюка с п. п. "а", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ переквалифицированы на ч. 5 ст. 33, п. п. "а", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В соответствии со ст. 35 УК РФ убийство признается совершенным группой лиц, если два и более исполнителя без предварительного сговора, действуя совместно, с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие.

Изменен приговор Верховного Суда Республики Башкортостан по делу Боковой и Халхатяна, осужденных соответственно: Бокова - за организацию убийства своего мужа, а Халхатян - за его убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору.

Действия осужденных по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицированы без учета того, что Бокова осуждена только за организацию убийства, что соучастие в любой форме группу не образует. Поэтому действия осужденных Боковой и Халхатяна переквалифицированы соответственно на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.

Приговор Верховного Суда Республики Татарстан по делу Мубаракова, Маколкина, Кудинова и Никишина, осужденных за совершение нескольких преступлений, в том числе за убийство Шатунова, изнасилование и покушение на убийство А. по предварительному сговору группой лиц, изменен: Судебная коллегия исключила квалифицирующий признак - предварительный сговор, признав совершение указанных преступлений группой лиц в связи со следующим. Как установил суд, умысел на убийство у осужденных возник после изнасилования А. с целью сокрытия уже совершенных преступлений, когда А. стала угрожать им разоблачением.

Выводы суда о квалификации действий подсудимых должны быть основаны на правильной оценке фактических обстоятельств, установленных судом, и подтверждены соответствующими доказательствами.

Объективность совместности должна базироваться на каких-то объективных факторах, установление которых должно в конечном итоге способствовать определению совместности. Все существующие в теории уголовного права позиции по данному вопросу, думается, можно свести к следующему: объективными основаниями совместности служат функциональная связь поведения всех соучастников, общий для всех участников результат и объективная связь между деянием каждого соучастника и преступным результатом.

Первым основанием совместности выступает функциональная связь общественно опасного деяния участников, под которой понимается взаимная обусловленность поведения каждого соучастника поведением других соучастников и которая включает в себя, во-первых, отдельные акты поведения отдельных соучастников (законодатель отражает это в термине "участие") и, во-вторых, объединение функций всех соучастников благодаря тому, что каждый соучастник выполняет свои функции в интересах других соучастников.

Под участием понимают специфическую деятельность двух или более лиц, которая определяется особенностями поведения соучастника каждого вида.

Функциональная связь, выраженная в согласовании каждым лицом своих действий с поведением других соучастников, довольно сложна

Прежде всего необходимо отметить, что действия организатора, подстрекателя и пособника могут выходить на поведение исполнителя, либо создавая его (при подстрекательстве и подстрекательских функциях организатора), либо руководя им (организаторская деятельность), либо помогая ему исполнять преступления (пособник). Однако этой простейшей формой функциональная связь не ограничивается. В принципе вполне возможна организация подстрекательства исполнения, когда организатор "выходит" на исполнителя не непосредственно, а через подстрекателя; нельзя исключить и подстрекательство к организации преступления; вполне вероятна функциональная связь между организатором или подстрекателем и пособником, когда организуется пособничество либо подстрекается пособник; можно предположить и организацию подстрекательства к пособничеству в исполнении.

Во всех указанных вариантах поведение каждого участника взаимоувязано с поведением других участников, взаимно обусловлено ими. При этом иногда существует всеобщая функциональная связь, которая определяет действия всех имеющихся в конкретном преступлении участников (как в последнем варианте). Но иногда возможна и групповая функциональная связь (организатор - исполнитель и подстрекатель - пособник - исполнитель и т.д.).

В каждом из вариантов мы имеем "цепь" связей различной длины: от самой короткой (организатор-исполнитель, подстрекатель-исполнитель, пособник-исполнитель) до самой длинной (организация подстрекательства к пособничеству в исполнении). По общему правилу, чем длиннее "цепь", чем дальше функция участника от результата, тем менее опасно поведение участника.

Обычно нас устраивает знание функциональных связей на указанном уровне. Однако вопрос оказывается значительно сложнее. Дело в том, что функциональная связь выступает на нескольких уровнях; основой ее являются два уровня: функциональная связь соучастников на уровне создания условий, когда иные соучастники действуют, подготавливая исполнение преступления, и функциональная связь на уровне исполнения преступления, когда имеется несколько исполнителей либо иной соучастник (иные соучастники) и исполнитель (несколько исполнителей), т.е. речь идет о вариантах самостоятельного наличия функциональных связей на стадии создания условий и на стадии исполнения. Иногда эти уровни стерты, затушеваны (соучастниками являются пособник и исполнитель, два независимо друг от друга действующих пособника и исполнитель, независимо друг от друга действующие подстрекатель и пособник и исполнитель и т.д., - здесь нет двух уровней функциональных связей), но как только количество соучастников становится больше двух, при их взаимосвязанности, всегда возникают двухуровневые функциональные связи. На этом фоне каждый из двух основных уровней функциональных связей может быть разделен на подуровни. Скажем, функциональные связи на стадии создания условий может быть подразделены на подуровни подстрекательской, организаторской, пособнической деятельности или даже на самостоятельные подуровни только организаторской деятельности (например, при наличии организации организаторов). Столь же сложными могут быть и функциональные связи на стадии исполнения преступления, когда может быть несколько исполнителей и соответствующие функциональные связи между ними либо сопровождающая исполнение иная деятельность соучастников (организаторов, подстрекателей, пособников) и соответствующие функциональные связи между всеми соучастниками. При этом нельзя забывать о существовании общего для них уровня - функциональных связей между поведением на стадии создания условий и на стадии исполнения. Мало того, чем больше соучастников действуют на каждой из этих стадий, чем сложнее их взаимосвязи, тем ярче выражены функциональные связи, тем согласованнее поведение преступников, тем опаснее объединение.

Совокупность функциональных связей всех уровней показывает степень сплоченности и устойчивости действий соучастников, которые зависят от множества факторов.

Интересно, что функциональная связь поведения соучастников может существовать вне зависимости от форм и видов вины. В указанном примере с тремя охотниками это хорошо видно: один склонил другого к производству выстрела, тот стреляет, используя в качестве упора для ружья плечо третьего; действия всех функционально соединены и направлены на производство выстрела. Правда, здесь мы столкнулись с умышленным поведением, которое по своим объективным свойствам остается одинаковым вне зависимости от отношения к результату, то есть при смешанной форме вины функциональная связь остается таковой.

Сохраняется она и в тех случаях, когда одно лицо действует умышленно, а другое - неосторожно. Особенно видно это при бездействии одного из лиц: А. споил своего врага В. и положил его в машину, стоящую в гараже Б., при этом он так "заболтал" Б., что тот забыл выключить двигатель машины в закрытом гараже; В. погиб от отравления газом. Мы видим, что объективно функциональная связь исчезает, она заключается в оказании помощи другому лицу, в создании необходимого условия для наступления вреда. Подобная функциональная связь распространена достаточно широко в уголовном праве, именно на ее основе формулирует законодатель некоторые виды преступлений, связанные полностью или частично с поведением нескольких лиц: иногда халатность (ст. 293 УК), всегда небрежное хранение огнестрельного оружия (ст. 224 УК), иногда ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 225 УК), иногда нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами (ст. 248 УК) и т.д. Лица, совершившие указанные и подобные преступления, потому и несут уголовную ответственность в определенных ситуациях, что их действия функционально связаны с преступным или непреступным, но всегда общественно опасным поведением других лиц.

Вторым основанием совместности служит общий для всех участников результат. Поскольку на сегодня это господствующая и, пожалуй, в целом приемлемая позиция, то нужно разобраться в вопросе о том, что же собой представляет общий результат. При всей кажущейся простоте он довольно сложен. Дело в том, что соучастие возможно не только в преступлениях с материальными диспозициями, где обязательным признаком выступает наличие общественно опасного вреда, но и в преступлениях с формальными и усеченными диспозициями, которые признаны оконченными при совершении определенных действий или бездействия, и вред находится за пределами оконченного преступления (изнасилование, заражение болезнью, неоказание помощи, разбой и т.д.). Но в таком случае общий результат как признак соучастия должен иметь место и в последнего вида преступлениях, где вред, как материальная оболочка деяния, отсутствует.

Естественно возникает вопрос о соотношении общего результата и общественно опасного вреда. Ведь действия всех соучастников функционально связаны не ради самой связи, а для достижения нужного каждому участнику результата, который един для всех соучастников. Именно поэтому каждый соучастник вне зависимости от выполняемых функций и от степени полученного личного удовлетворения (дохода) отвечает за причиненный или реально возможный в данных конкретных условиях общий результат.

Что касается общего результата-вреда, то следует отметить некоторый нюанс: в теории уголовного права предпринята попытка сузить соучастие до одного объекта посягательства, который выражается в одном результате. При этом автор понимает, что "направленность на один и тот же объект нельзя, однако, отождествлять с намерением причинить одно и то же последствие". И действительно, общий результат не следует смешивать с объектом посягательства, поскольку традиционно признается, что одно и то же последствие в законе может быть оценено как вред различным объектам (например, вред здоровью может выступать и в качестве вреда личности - ст. 111, 112 и др. УК РФ, и в качестве вреда, причиняемого общественному порядку - ст. 213 УК, и в качестве вреда, причиняемого государственной власти - ст. 286 УК и т.д.). Вполне обоснованно П. Ф. Тельнов критикует В. Солнаржа за признание общности объекта при соучастии и делает вывод: "Совместность деяний и общность преступного результата означает их фактическую принадлежность к одному и тому же событию. Юридическая же оценка действий соучастников при расхождении в объекте посягательства может оказаться различной".