С субъективной стороны убийство, предусмотренное п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ, предполагает прямой умысел и специальную цель - использование органов и тканей потерпевшего. Правоприменительная практика зарубежных государств показывает, что мотивы убийств, совершаемых в целях использования органов или тканей человека для трансплантации, носят преимущественно корыстный характер. При корыстных побуждениях преступление дополнительно квалифицируется как убийство по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Однако рассматриваемое преступление может быть совершено в целях использования органов и тканей потерпевшего не только для трансплантации. Возможны и иные цели: каннибализм, половой фетишизм, использование человеческих органов и тканей в промышленных целях, для изготовления консервированной продукции, продажи тканей под видом мяса животных, для кормления животных и т.п., то есть характер использования органов и тканей значения не имеет.

Несмотря на то что в целом цель изъятия (или использования) органов и тканей человека отражает сущность и направленность сравнительно небольшого круга преступных посягательств, справедливыми представляются высказывания Г.Н. Красновского и А.И. Стрельникова о целесообразности включения соответствующей цели в число обстоятельств, отягчающих наказание (ст. 63 УК РФ) Красновский Г.Н. Биоэтические и уголовно-правовые проблемы в Законе РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" // Государство и право. 1993. № 12. С. 72; Стрельников А.И. Ответственность за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ): Автореф. канд. дис. М., 1998. С. 21-22.. Эту точку зрения разделяет С.С. Тихонова, справедливо утверждающая, что повышение степени общественной опасности преступления, совершаемого в целях изъятия (или использования) органов или тканей потерпевшего, целесообразно отражать в уголовном законе, однако не путем конструирования дополнительных квалифицирующих признаков в ст. ст. 110, 112, 115, 126 - 128, 140, 244 УК РФ, а посредством вынесения соответствующего признака за пределы состава преступления, учитывая его при индивидуализации уголовной ответственности, в п. "и" ч. 1 ст. 63 УК РФ Тихонова С.С. Уголовно-правовое регулирование посмертного и прижизненного донорства в Российской Федерации: Автореф. канд. дис. Н. Новгород., 2001. С. 14..

В специальной литературе отмечается, что, хотя мотив и цель имеют много общего, они не тождественны. Эту мысль разделяют все авторы без исключения. Однако при комментировании отдельных статей УК, в которых признаком состава выступает цель преступления, иногда эти два понятия отождествляются. Так, высказывается мысль о том, что хищение совершается с корыстным мотивом. В примечании к ст. 158 УК РФ субъективная сторона кражи представлена корыстной целью.

Безусловно, в большинстве случаев мотив хищения корыстный. Но при этом не следует исключать и иных мотивов. Если лицо действует из "благих" побуждений, но при этом преследует в том числе и цель незаконного обогащения третьих лиц, то, на наш взгляд, содеянное при наличии остальных признаков хищения следует квалифицировать по статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против собственности. Причем это правило подлежит распространять не только на соучастников преступления, но и на лиц, совершивших хищение единолично Семенов В.М. Особенности субъективной стороны хищения // Российский следователь. 2005. № 5. С. 32..

Аналогичные суждения высказываются в комментариях к иным статьям, в которых в качестве признака состава преступления предусмотрена цель. Представляется, что отождествление двух различных элементов субъективной стороны преступления вряд ли допустимо. Замена цели мотивом при толковании закона приводит к "декриминализации" деяний. Ведь если есть корыстный мотив, то обязательно присутствует и корыстная цель. Обратное, вообще говоря, неверно. Если лицо преследует корыстную цель, то это еще не значит, что оно действует из корыстных побуждений.

В перспективе законодателю следует закрепить определения соответствующих понятий, характеризующих субъективную сторону преступления.

Вторая проблема формально - логического характера, связанная с установлением мотива преступления, на которую необходимо обратить внимание при исследовании предписаний Особенной части, касается некоторых традиций толкования. Речь идет о необходимости специальных побуждений в некоторых случаях даже при отсутствии законодательно закрепленного требования их наличия. Взять, например, хулиганство. В соответствии с ч. 1 ст. 213 УК оно определяется как грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся применением насилия к гражданам либо угрозой его применения, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества.

Как видно, мотив преступления в УК не конкретизирован, что дает все основания предположить возможность совершения хулиганства и из иных побуждений, например, в связи с неприязнью к потерпевшему Мальцев В. Ответственность за хулиганство. // Законность. 2000. № 7. С. 8-9.. С формальной стороны такая логика толкования ст. 213 УК безупречна. Что же касается содержательной стороны, то здесь также не исключен вариант оценки деяния, совершенного не из стремления противопоставить себя окружающим, как хулиганства.

По-видимому, законодателю, если он желает предусмотреть ответственность за хулиганство как за деяние, совершенное по соответствующему мотиву, следует конкретизировать субъективную сторону преступления. В противном случае есть все основания допустить вариант, при котором лицо, грубо нарушившее общественный порядок, подлежит уголовной ответственности по ст. 213 УК и при отсутствии хулиганских побуждений.

Рассматривая такой признак субъективной стороны, как мотив, следует заметить, что в уголовно-правовой науке продолжает оставаться спорным вопрос: необходимо ли создавать особое уголовно-правовое понятие мотива или рассматривать его в том смысле, в каком он понимается в психологии? Так, Б.В. Харазишвили категорично утверждал, что всякая попытка дать уголовно-правовое определение мотива преступления является искусственной и ненаучной: "Психологический подход к мотиву поведения является основным, определяющим, а подходы с точки зрения всех других наук - вторичные, зависящие от него" Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тбилиси., 1964. С. 3-4..

Единообразному в целом пониманию содержания корыстного мотива применительно к должностным преступлениям в теории и судебно-следственной практике послужило введение законодателем в действующий УК такого субъективного признака, как иные личные побуждения, который соответственно уточнил понятие корысти.

Каков же объем содержания понятия "иные личные побуждения"?

Прежде всего подчеркнем, что этот признак носит недостаточно определенный характер и имеются трудности в уяснении его уголовно-правового смысла. Личные побуждения - это любые побуждения, поскольку каждый акт субъекта, опосредованный сознанием и волей, всегда носит личный характер. В случае если в деянии отсутствует волевое проявление побуждений, оно теряет уголовно-правовое значение.

Уясняя логику и цель введения данного признака в состав должностного (служебного) подлога, М.Д. Лысов делает, на наш взгляд, верный вывод, "что закон имел в виду не всякие личные побуждения, а только те, которые наряду с корыстными также направлены на извлечение какой-либо нематериальной выгоды для себя" Харазишвили Б.В. Указ. раб. С. 51-52.. При такой формулировке под мотивами служебного подлога надо понимать всякие, кроме корыстных (они названы отдельно), стремления, направленные на получение выгоды неимущественного характера: стремление получить награду, стремление скрыть свои упущения в работе, желание помочь родственникам, знакомым, получить взаимную услугу и т.п. Именно так раскрывается это понятие в п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 г. "О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге" Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., Юридическая литература. 2000. С. 290..

Данным разъяснением руководствуется суд при оценке мотива "иная личная заинтересованность" по делам о должностных преступлениях. Так, квалифицируя действия К. по ст. 292 УК РФ, суд делает следующий акцент: "Наличие личной заинтересованности при внесении в протокол обыска заведомо ложных сведений суд усматривает в желании К. придать своим действиям, равно как и остальных подсудимых, участвовавших в проведении обыска в с. Нагорном, законный характер по изъятию имущества у Д." Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 2. С. 32..

Круг мотивов, характеризующих личную заинтересованность, свидетельствует об антисоциальных, антиобщественных интересах лица, допускающего злоупотребление должностными полномочиями, служебный подлог, о его стремлении извлечь выгоду для себя, своих родных или близких. В связи с этим обоснованно высказывается мнение, что ложно понятые интересы службы, исходя из которых действует виновный, не могут быть отнесены к иной личной заинтересованности. В подобном случае у лица нет того антисоциального интереса, который придает служебному подлогу характер преступления. Следовательно, мотив личной заинтересованности в силу этого не включает в себя мотив ложно понятого интереса службы.

Руководствуются суды и п. 14 упомянутого выше Постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 г., в котором указывается: "Если законодательством... в качестве обязательного признака состава уголовно наказуемого злоупотребления служебным положением, а также должностного (служебного) подлога предусмотрена корыстная или иная личная заинтересованность, суды обязаны всесторонне исследовать обстоятельства, от которых зависит вывод о наличии или отсутствии в действиях виновного указанных мотивов, и обосновать свой вывод в приговоре с приведением конкретных доказательств". Так, старший государственный инспектор Ханкайской рыбоохраны Приморрыбвода У-в был обвинен в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ. Предварительное следствие квалифицировало содеянное У-вым, как злоупотребление должностными полномочиями, совершенное из корыстной и иной личной заинтересованности. Однако суд, исследовав обстоятельства дела, не согласился с предъявленным обвинением и исключил из него квалифицирующий признак "совершение злоупотребления из корыстной заинтересованности". В приговоре указывается: "В качестве премии У-ву было выплачено 20 руб. 88 коп., исходя из этого суд считает, что, составляя ложный протокол, он не преследовал корыстной заинтересованности. У-ву ничего не мешало внести заведомо ложные сведения во все протоколы и получить большую премию, но он не сделал этого" Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 11. С. 41..

§2.3 Влияние мотива и цели на разграничение преступлений и проступков

Важнейшим понятием, связанным с правоприменительной деятельностью правоохранительных органов и центральной стадией применения уголовного закона, является квалификация преступлений, под которой понимается установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой Герцензон А.А. Квалификация преступления. М., Ююлитиздат. 1947. С. 4; Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., Спарк. 1999. С. 4; Тер-Акопов А.А. Квалификация преступления // Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. Учебник / Под ред. Безнасюка А.С., Толкаченко А.А. М., Юрист. 2000. С. 149..

Значение квалификации трудно переоценить. Базируясь на составе преступления как основании уголовной ответственности, она выполняет функцию отграничения преступлений как от правомерного поведения, так и от проступков, а также смежных преступлений между собой. Правильная квалификация служит предпосылкой соблюдения законности при разрешении уголовных дел, поскольку выбор нормы, подлежащей применению, осуществляется в процессе квалификации Научные основы квалификации преступлений: Учеб. пос. / Под ред. Толкаченко А.А. М., Юнити. 2001. С.11-14..

Существенная роль в разрешении указанных задач принадлежит субъективной стороне, в том числе мотиву и цели. По данным Р.И. Михеева, А.И. Рарога, других ученых и исследователей разных лет примерно каждая третья судебная ошибка стабильно связана с неправильным установлением формы вины, а в ... случаев неправильной квалификации судебные ошибки связаны с теми или иными признаками субъективной стороны преступления Рарог A.M. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., Юрист. 1998. С. 3-4..

Благодаря своим социально-правовым свойствам, реализуемым и уголовно-правовых функциях, вина, мотив и цель, выступая субъективными основаниями уголовной ответственности, оказывают существенную помощь в отграничении преступлений от иных антиобщественных деяний, помогают разграничить общеуголовные и воинские преступления, а последние - между собой.

Вывод об указанном значении субъективной стороны в квалификации преступлений соответствует положениям действующего законодательства и подтверждается результатами различных исследований.

Чтобы определить преступность деяния, необходимо его общественную опасность дополнить другими признаками, способными в каждом конкретном случае наиболее полно охарактеризовать определенную форму преступного поведения, исходя из такого системного принципа криминализации, как полнота состава Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / Под ред. Кудрявцева В.Н., Яковлева А.М. М., Юридическая литература. 1982. С. 215; 239..

К числу таких признаков наряду с другими принадлежат вина, мотив и цель. Исходя из своих важных социально-правовых функций, они призваны оказать существенную помощь в разграничении воинских преступлений и иных форм антисоциального поведения.

Воздействуя на характер общественной опасности деяния, рассматриваемые признаки способны, во-первых, повышать ее до уровня преступления и при этом выступать одними из субъективных оснований уголовной ответственности за некоторые воинские правонарушения.

Во-вторых, вина, мотив и цель обладают обратным свойством - понижать общественную опасность деяний, сводя ее в ряде случаев до характера, свойственного проступку, и тем самым также отграничивают воинские преступления от иных деяний, совершаемых военнослужащими.

В-третьих, признаки субъективной стороны, характеризуя личность правонарушителя, также влияют на общественную опасность содеянного, которая зависит не только от опасности действия (бездействия), но и от других показателей, в частности, от данных о субъекте и содержания субъективной стороны. Правда, как обоснованно отмечается в литературе, решающее значение для перевода деяния из преступления в проступок это обстоятельство и имеет лишь в том случае, если само действие или бездействие не представляет большой общественной опасности.

Преступления указанных групп разграничиваются по многим признакам объективной и субъективной стороны. Не преувеличивая роли субъективной стороны, продемонстрируем их место в этом процессе.

Сложность в разграничении преступления и проступка возникает, в частности, при оценке отдельных пограничных случаев.

Так, по уголовному делу Боровика и других было установлено, что этот военнослужащий совместно с двумя сослуживцами совершил криминальное оставление службы и, находясь вне части, отказался выполнить приказ командира взвода старшего лейтенанта Степанова о немедленном возвращении на службу, ушел на частную квартиру, где организовал коллективное употребление спиртных напитков. Приговором военного суда Боровик был признан виновным и осужден за самовольное оставление части и групповое неисполнение приказа.

Однако надзорным определением военного суда округа обвинение его в части неисполнения приказа офицера Степанова из приговора было необоснованно исключено и дело в этой части производством было прекращено за отсутствием в этих действиях Боровика состава неповиновения.

Военная коллегия Верховного суда РФ, исправляя ошибку надзорной инстанции, указала, что Боровик и другие, понимая требование офицера Степанова как отданное в порядке службы приказание, умышленно не выполнили его и продолжали оставаться вне части. Тем самым они совершили два различных по своему характеру и объекту посягательства преступления: уклонение от военной службы и деяние против порядка подчиненности Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. М., Юридическая литература. 2005. С. 23..

Анализируя приведенное дело, следует констатировать, что правильно оценить содеянное по двум статьям позволили мотив и цель действий виновных. Исходя из желания провести время по своему усмотрению, употребить спиртные напитки, военнослужащие приняли решение отлучиться из части с целью временно уклониться от службы. Эта цель явилась способом реализации указанных мотивов и в совокупности с иными признаками содеянного должна получить самостоятельную уголовно-правовую оценку по ныне существующей ст. 337 УК РФ.

Однако на пути достижения поставленной цели возникло объективное препятствие - приказ начальника вернуться в часть, которое не позволило ее реализовать. В связи с этим Боровик скорректировал свое поведение и избрал противоправное средство устранения преграды. Реализация цели временного уклонения от службы не снималась, но на некоторое время была отложена на второй план.

Общепризнанно, что с субъективной стороны сопротивление и принуждение характеризуются прямым умыслом. При этом презюмируется, что субъект данных преступлений должен преследовать специальную цель, направляющую и конкретизирующую умысел: воспрепятствовать соответствующим лицам в выполнении их обязанностей (при сопротивлении) или заставить их нарушить, прекратить, изменить эти обстоятельства в настоящее время или в будущем (при принуждении). В то же время указанные цели деяний должны сознаваться не только виновным, но и потерпевшим, поскольку, не зная о цели применяемого к нему насилия, последний не способен понять, чего от него добиваются.

Так, вследствие неправильной оценки мотива содеянного первоначально был необоснованно осужден военный-строитель рядовой Кравцов. Во время прохождения службы по призыву он был избит сослуживцем Исаевым (осужденным за указанное преступление), в связи с чем более месяца находился на стационарном лечении, а затем переведен в другую часть. Там земляки Исаева систематически угрожали Кравцову расправой, избивали его, заставляли выполнять за себя различную работу.

По указанным мотивам Кравцов самовольно оставил часть и уехал к жене, чтобы посоветоваться. На четвертый день он прибыл в военную прокуратуру.

Поскольку Кравцов самовольно оставил часть не с целью уклонения от военной службы, а для того чтобы избежать издевательств со стороны сослуживцев, уголовное дело в отношении него было прекращено за отсутствием состава воинского преступления.

По другому делу с аналогичными обстоятельствами практические органы военной юстиции констатировали, что, поскольку военнослужащий уклонился не от военной службы, а от систематических издевательств и унижений, его побег из части лишь формально содержит признаки преступления, в связи с чем оно в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ не может признаваться преступлением Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С. 8..

Мотивы формируют цель поведения, которая и определяет направленность умысла в преступлениях рассматриваемой группы.

Это необходимо иметь в виду в правоприменительной деятельности и при оценке субъективной стороны деяния не допускать подмену терминов: мотив целью и наоборот.

Как показывает изучение уголовных дел, подобные ошибки нередки в практике военных прокуратур и военных судов, что влечет неправильное применение ими уголовного закона Антонов Ю.И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31..

Мотив и цель также являются субъективными основаниями ответственности за умышленные преступления, квалифицируемыми по общеуголовным нормам о должностных преступлениях.

Наличие специальных мотивов - корыстной или иной личной заинтересованности - наряду с другим обязательным признаком - существенным вредом - придает должностному правонарушению воинского субъекта необходимый характер общественной опасности, позволяющий отнести его именно к преступлению. Деяние, не имеющее указанных признаков, не образует уголовно наказуемого злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

Так, не могут рассматриваться как преступление единичные действия должностного лица, не причинившие существенного вреда, если они лишены корысти или иной личной заинтересованности. Подобные действия следует рассматривать как должностной проступок, за который лицо может быть наказано лишь в дисциплинарном порядке.

Тем самым воинское должностное лицо сознает необходимые объективные признаки преступления, благодаря соответствующим субъективным признакам.

Рассмотрим более подробно данное понятие.

Ложно понятые интересы службы являются частью общего понятия - ложно понимаемых интересов служебной необходимости. Уголовный закон ни о том, ни о другом непосредственно не упоминает, поэтому и требуется их анализ.

Служебная необходимость - это исполнение обязанностей по военной службе, это специфический вид деятельности, могущий вовсе исключить преступность деяний и условиях несения службы в рядах Вооруженных сил.

Действуя по мотивам реально существующей служебной необходимости, субъект моделирует цель и избирает приемлемые средства ее реализации, не вступающие в противоречие с правом. Например, в соответствии с Дисциплинарным уставом командир в определенных условиях может принуждать к повиновению своих подчиненных, вплоть до применения против них оружия Басова Т.Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11. С. 23..

Оценка же поведения как мотивированного не объективной служебной необходимостью, а ложно понятыми интересами службы осуществляется в следующих ситуациях:

Само побуждение действительно может быть детерминировано интересами службы. Однако если оно соотносится с антисоциальными целями и способами их удовлетворения, то только деяние приобретает качество общественно опасного.

Например, заместитель командира взвода младший сержант Кузнецов, будучи недоволен тем, что подчиненные недобросовестно исполняют свои служебные обязанности, систематически избивал их, полагая, что таким образом он добьется устранения их упущений по службе.

При оценке описанного превышения власти имеющиеся ложно понятые интересы службы должны учитываться как фактор, определяющий направленность деяния на военно-служебные отношения. Кроме того, их следует принять во внимание как обстоятельство, смягчающее ответственность виновного, поскольку само по себе «благое намерение» должностного лица свидетельствует о меньшей глубине антисоциальной мотивации его поведения.

На практике военные суды, назначая наказание за деяния, совершенные в аналогичных ситуациях, указывают, что в качестве смягчающих обстоятельств они учитывают неправильные, неправомерные действия потерпевших, обусловивших преступления виновным.

Поведение должностного лица может быть обусловлено не только причинами служебной необходимости, но и антисоциальной мотивацией, которая формирует противоправный способ его действий.

Например, командир воинской части майор Черняков скрывал преступления своих подчиненных, не возбудил против них семь уголовных дел.

Свое бездействие Черняков объяснил тем, что руководствовался мотивом обеспечения интересов службы и целью создания видимости благополучия в части Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8. С. 32..

Подобные объяснения вряд ли можно отнести к ложно понятым интересам службы. Однако путем нарушения законности нельзя добиться каких-либо благих целей, что сознается самим виновным в силу его образования, опыта, положения и т.д. Поэтому названные мотивы и цели следует учитывать как факторы, свидетельствующие о воинской природе деяния. На практике же такие признаки в аналогичных ситуациях чаще не принимаются во внимание и не оцениваются вовсе.

Деяние должностного лица может быть обусловлено низменными побуждениями, которые субъект часто скрывает за мотивировками (объяснениями, а не мотивами) служебных интересов.

Например, старший лейтенант Новиков, являясь начальником поста в Республике Афганистан, ставил задачи подчиненным на осуществление нападений с целью завладения деньгами и имуществом афганских граждан. Свои действия Новиков также пытался мотивировать интересами ведения боевых действий, просил учесть это в качестве обстоятельства, смягчающего его ответственность. В действительности мотивами его действий были корыстные побуждения, подлежащие учету в качестве конструктивного признака ст. 285 УК РФ, а также в рамках ст. 146 УК РСФСР (ст. 162 УК РФ).

Примеры аналогичных дел имелись и в Чеченской республике Опьяненные войной (список людей, совершивших воинские преступления на территории Чеченской Республики во время контртеррористической операции) // Российская газета. 2001. 20 сент. С. 6..

За мотивировками служебной необходимости может скрываться и иная личная заинтересованность. Она может проявляться в карьеристских мотивах (добиться продвижения по службе, поощрения, перевода на другое место, избежать наложения взыскания), мотивах тщеславия, защиты «чести мундира» и т.п., которые следует учитывать в рамках конструктивного признака ст. 285 УК РФ.

В реальной практике нередки случаи параллельного существования личных и ложно понятых служебных мотивов, руководствуясь которыми субъект совершает преступление. В таких случаях каждый из мотивов должен получать свою собственную уголовно-правовую оценку как в рамках квалификации, так и при назначении наказания за воинское должностное преступление.

Содержание мотива ложно понятых интересов службы не является неизменным и однозначным. В каждом конкретном случае его необходимо уточнять, а не ограничиваться неопределенными ссылками на то, что лицо действовало из интересов или из ложно понятых интересов службы, как это имеет место в настоящее время на практике. Рассматриваемый мотив деяния должностного лица может получать самостоятельную оценку как обстоятельство, определяющее направленность деяния и его квалификацию, влияющее на степень общественной опасности конкретного преступления, учитываемое как фактор, смягчающий ответственность при назначении наказания, поэтому мотив является существенным признаком должностного преступления. Помимо того, что он является одним из конструктивных элементов уголовно наказуемого злоупотребления, мотив формирует соответствующую цель, свидетельствующую о направленности преступления.

Благодаря своим правовым функциям рассматриваемые признаки оказывают существенную помощь в разграничении преступлений, дисциплинарных проступков и правомерного поведения.

Выводы по 2 главе

1.Важнейшим понятием, связанным с правоприменительной деятельностью правоохранительных органов и центральной стадией применения уголовного закона, является квалификация преступлений, под которой понимается установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой.

2.Мотив и цель преступления являются факультативными признаками субъективной стороны преступления. Они становятся обязательными и поэтому учитываются при квалификации преступлений только в случаях, указанных в законе, т.е. в конкретной статье Особенной части УК. Например, злоупотребление должностными полномочиями влечет за собой уголовную ответственность при наличии корыстной или иной личной заинтересованности, которые и являются возможными мотивами злоупотребления. Их отсутствие исключает уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями даже при наличии всех остальных признаков данного состава преступления. В остальных случаях мотив и цель общественно опасного деяния имеют значение при индивидуализации наказания и характеристике личности преступника.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изложенные положения обусловливают теоретические выводы, предложения и рекомендации нормотворческого, правоприменительного и учебно-методического характера.

1. Научная разработка темы позволяет раскрыть социальную и психологическую природу признаков субъективной стороны преступлений со специальным составом, а также определить методологические основы учета рассматриваемых признаков, которые необходимо соблюдать в области уголовного правотворчества, правоприменения, в теоретических исследованиях и педагогической практике в контексте конституционного принципа субъективного вменения.

Изучение мотивов и целей преступлений в уголовном праве предполагает опору на данные психологии и социологии, использование их в качестве методологической базы с учетом специфики предмета исследования.

2. Содержание применяемых в уголовном праве признаков субъективной стороны определяется их естественной социальной и психологической природой.

Являясь основой сознательного волевого акта, мотив, цель и обусловленная ими вина определяют поведение субъекта в обществе, влияют на психологическую структуру его личности и поэтому, безусловно, должны учитываться при конструировании общеуголовного законодательства.

Будучи представлены в уголовном и, в частности, в военно-уголовном законодательстве, признаки субъективной стороны реализуют в праве свои социальные функции, которые при этом приобретают качество уголовно-правовых - как общих, так и специальных.

3. Общая их функция и заключается в том, что рассматриваемые признаки составляют основу волевого поведения субъекта.

Содержание и антиобщественная направленность волевого процесса определяется глубиной антисоциальной мотивации, под которой следует понимать уровень актуализации в сознании субъекта мотивов и целей в совокупности с их социальными, психологическими детерминантами, а также со способами их удовлетворения (опредмечивания) и которая обусловливает совершение лицом различных по характеру и степени общественной опасности преступлений.

4. Указанная общая функция конкретизируется в специальных уголовно-правовых ролях (функциях). Специальные функции состоят в том, что признаки субъективной стороны:

1) влияют на определение направленности преступного поведения на конкретный объект уголовно-правовой охраны;

2) изменяют (уменьшают или повышают) характер общественной опасности и, следовательно, влияют на уголовно-правовую оценку содеянного: с одной стороны, они помогают разграничивать преступления и правомерное поведение и иные правонарушения, а с другой - квалифицировать собственно преступления;

3) влияют на степень общественной опасности содеянного, на характеристику личности виновного, смягчающих и отягчающих обстоятельств и, следовательно, на решение вопросов об ответственности и наказании за преступления;

4) обусловливают содержание способа совершения преступления как признака объективной стороны;

5) способствуют установлению и уголовно-правовой от ни причин и условий совершения воинских преступлений как обстоятельств, исключающих либо смягчающих ответственность за определенные деяния;

6) играют существенную роль при решении важных вопросов Общей части уголовного права: о стадиях совершения преступлении и добровольном отказе, о множественности и соучастии и др.

5. Неотъемлемыми и самостоятельными составляющими субъективной стороны преступлений выступают мотив и обусловленная им цель. Об их факультативности возможно говорить лишь в рамках общего учения о составе преступления и неприемлемо это утверждать, когда речь идет о составе конкретного преступления, предусмотренного определенной статьей Особенной части УК РФ.

В последнем случае обязательными являются все признаки, содержащиеся в соответствующей уголовно-правовой норме, независимо от способа их законодательного описания и от того, встречаются ли они в составах других преступлений или нет.

6. Представляется возможным уточнить важность значения мотивов и целей в решении вопросов правомерности необходимой обороны в новом постановлении Пленума Верховного суда РФ (вместо Постановления Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств»), необходимость принятия которого назрела уже давно.

Такое уточнение могло бы выглядеть следующим образом: «Обратить внимание судов на необходимость установления в каждом конкретном случае мотивов и целей действия лиц, подвергшихся посягательству, применяющих необходимую оборону.

Разъяснить, что законодательство о необходимой обороне применяется к лицам, которые руководствовались целями защиты интересов личности, государства, общественных интересов, прав обороняющегося или других граждан от общественно опасных посягательств, и не подлежит применению к лицам, причинившим вред гражданам по мотивам мести, расправы. Такие лица подлежат уголовной ответственности на общих основаниях».

7. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 11 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания» необходимо насколько возможно точнее истолковать содержание п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ об отягчающих обстоятельствах, дополнив следующим предложением: «Суды не должны ограничиваться формулировками в виде неопределенной ссылки на мотивы национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, мести за правомерные действия других лиц, а должны в каждом конкретном случае специально указывать, в чем именно заключались эти побуждения, толкнувшие виновного на совершение преступления».

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

I. Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. // Российская газета. 1993. № 237.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 30.12.2006) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 30.12.2006) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.

II. Научная литература и материалы периодической печати

4. Алькин В. Психологический этюд. Своим желаниям будьте верны // Российская газета. 2000. 28 июля. С. 9.

5. Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М., Наука. 1974. - 432 с.

6. Андреева Г.М. Социальная психология. М., Психология. 1980. - 462 с.

7. Антонов Ю.И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31.

8. Антонян Ю.М. Мотивация преступного поведения // Юридическая психология. 2006. № 1. С. 22.

9. Басова Т.Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11.С. 23.

10. Белокосков С. Мотив как обязательный признак преступления, предусмотренного ст. 285 УК // Законность. 2006. № 7. С. 24.

11. Вилюнас В.К. Психологические механизмы биологической мотивации. М., Наука. 1986. - 438 с.

12. Волков Б.С. Мотивы преступлений (уголовно-правовое и криминологическое исследование). Казань., 1982. - 356 с.

13. Ворошилин Е.В., Кригер Г.А. Субъективная сторона преступления. М., Юридическая литература. 1987. - 332 с.

14. Гараи Л. Историко-материалистический подход к проблеме специфических человеческих потребностей // Вопр. психологии. 1966. № 3. С. 61.

15. Герцензон А.А. Квалификация преступления. М., Ююлитиздат. 1947. - 316 с.

16. Гримак Л.П. Резервы человеческой психики. М., Психология. 1989. - 436 с.

17. Гук П.А., Суменков С.Ю. Правовые исключения и их реализация в судебной деятельности // Журнал российского права. 2006. № 8. С. 19.

18. Дагель П.С, Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж., Изд-во Воронежского ун-та. 1974. - 310 с.

19. Даньшин И.Н. О значении мотива преступления при изучении и предупреждении преступлений // Вопросы борьбы с преступностью. 1969. Вып. 10. С. 70.

20. Джекебаев У.С., Рахимов Т.Г., Судакова Р.Н. Мотивация преступления и уголовная ответственность. Алма-Ата., 1987. - 216 с.

21. Кислицын М., Самойлов А. Перспективы совершенствования законодательства об уголовной ответственности военнослужащих // Право в Вооруженных силах. 2002. № 1. С. 32.

22. Комментарий к уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание третье, переработанное и дополненное) / Под ред. Чекалина А.А., Томина В.Т., Сверчкова В.В. М.,. Юрайт-Издат. 2006. - 654 с.

23. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание 5-е, дополненное и исправленное) / Отв. ред. Лебедев В.М. М., Юрайт-Издат. 2005. - 624 с.

24. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание второе, переработанное и дополненное) / Под ред. Радченко В.И., Томина В.Т., Полякова М.П. М., Юрайт-Издат. 2006. - 676 с.

25. Кони А.Ф. Суд-наука-искусство // Собр. соч.: В 8 т. М., Госполитиздат. 1966. Т. 1. - 526 с.

26. Коннов А.И. Проявления российской организованной преступности в традиционных для транснациональных преступных организаций сферах // Основы борьбы с организованной преступностью / Отв. ред. Овчинский В.С., Эминов В.Е., Яблоков Н.П. М., Инфра-М. 1996. - 526 с.

27. Красновский Г.Н. Биоэтические и уголовно-правовые проблемы в Законе РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" // Государство и право. 1993. № 12. С. 72.

28. Кригер Т.А. Понятие и содержание вины в советском уголовном праве // Вестник Московского ун-та. Сер. Право. 1983. № 5. С. 43.

29. Криминальная мотивация / Отв. ред. Кудрявцев В.Н. М., Юрлитиздат. 1986. - 672 с.

30. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., Норма. 1999. - 628 с.

31. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. М., Юридическая литература. 1982. - 418 с.

32. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., Юридическая литература. 1984. - 268 с.

33. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., Изд-во ЛГУ. 1971. - 432 с.

34. Ленин В.И. Конспект книги Гегеля «Наука логики» // Ленин В.И. Полн. собр. соч. - М., Госполитиздат. 1954. Т. 29. - 712 с.

35. Ленин В.И. Рецензия // Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., Госполитиздат. 1953. Т. 25. - 638 с.

36. Ленин В.И. Философские тетради // Ленин В.И. Поли. собр. соч. М., Госполитиздат. 1954. Т. 29. - 712 с.

37. Ленин В.И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г-на Струве // Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., Госполитиздат. 1932. Т. 1. - 652 с.

38. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., Наука. 1975. - 368 с.

39. Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. Л., Изд-во ЛГУ. 1983. - 432 с.

40. Лунеев В.В. Мотивация преступного поведения. М., Юридическая литература. 1991. - 476 с.

41. Мальцев В. Ответственность за хулиганство. // Законность. 2000. № 7. С. 8-9.

42. Маркс К. Заметки о новейшей прусской цензуре // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., Госполитиздат. 1952. Т. 1. - 742 с.

43. Маркс К. Из экономических рукописей 1857-1858 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., Госполитиздат. 1959. Т. 12. - 834 с.

44. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., Госполитиздат. 1955. Т. 3. - 772 с.

45. Маркс К., Энгельс Ф. Дебаты Шестого Рейнского Ландстага // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: В 50 т. 2-е изд. М., Госполитиздат. 1955. Т. 1. - 562 с.

46. Минкина Н. Шкала культурных ценностей преступника // Российская юстиция. 2003. № 9. С. 67-70.

47. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. М., Психология. 1960. - 572 с.

48. Наумов А.В., Новиченко А.С. Законы логики приквалификации преступлений. М., Юрлитиздат. 1978. - 456 с.

49. Опьяненные войной (список людей, совершивших воинские преступления на территории Чеченской Республики во время контртеррористической операции) // Российская газета. 2001. 20 сент. С. 6.

50. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / Под ред. Кудрявцева В.Н., Яковлева А.М. М., Юридическая литература. 1982. - 430 с.

51. Платонов К.К. Система психологии и теория отражения. М., Психология. 1982. - 438 с.

52. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Громова Н.А. М., ГроссМедиа. 2007. - 642 с.

53. Пьерон А. Потребности // Экспериментальная психология. М., 1970. - С. 45.

54. Рарог A.M. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., Юрист. 1998. - 456 с.

55. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание: (О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира). М., Наука. 1957. - 516 с.

56. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., Психология. 1946. - 742 с.

57. Саврасов Л.А. Мотив в убийстве. М., Спарк. 1998. - 326 с.

58. Семенов В.М. Особенности субъективной стороны хищения // Российский следователь. 2005. № 5. С. 32.

59. Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент. Характер. Личность. М., Психология. 1984. - 346 с.

60. Симонов П.В. Мотивированный мозг. М., Наука. 1987. - 468 с.

61. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. М., Наука. 1981. - 452 с.

62. Стрельников А.И. Ответственность за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ): Автореф. канд. дис. М., 1998. - 42 с.

63. Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступлений. Киев., 1977. - 432 с.

64. Тихонова С.С. Уголовно-правовое регулирование посмертного и прижизненного донорства в Российской Федерации: Автореф. канд. дис. Н. Новгород., 2001. - 46 с.

65. Толкаченко А.А. Мотив и цель воинских преступлений по советскому уголовному праву: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1990. - 234 с.

66. Филановский И.Г. Ревность как мотив преступления // Социалистическая законность. 1973. № 2. С. 39.

67. Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тбилиси., 1964. - 124 с.

68. Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. Т. 2. М., Психология. 1986. - 432 с.

69. Шишов О. Ф. Теоретические проблемы квалификации преступлений. М., Юридическая литература. 1988. - 364 с.

70. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., Госполитиздат. 1962. Т. 20. - 526 с.

71. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.М., Госполитиздат. 1968. Т. 21. - 512 с.

72. Явгуновская Т.М. Корыстная мотивация преступлений // Современные проблемы правоведения. Кемерово., 1994. - 452 с.

73. Янович М. Поправки в УК не всем нравятся // Российская газета. 2002. 11 янв. С. 8.

III. Учебная и учебно-методическая литература

74. Криминология: учебник для вузов (издание второе, переработанное и дополненное) / Под ред. Малкова В.Д. М., Юстицинформ. 2006. - 724 с.

75. Научные основы квалификации преступлений: Учеб. пос. / Под ред. Толкаченко А.А. М., Юнити. 2001. - 472 с.

76. Тер-Акопов А.А. Квалификация преступления // Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. Учебник / Под ред. Безнасюка А.С., Толкаченко А.А. М., Юрист. 2000. - 568 с.

77. Толкаченко А.А. Теоретические основы квалификации преступлений: Учеб. пос. М., Юнити. 2004. - 218 с.

78. Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Кузнецовой Н.Ф., Тяжковой И.М. М., Зерцало. 2005. - 672 с.

79. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник (издание исправленное и дополненное) / Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В., Рарога А.И., Чучаева А.И. М., Инфра-М. 2006. - 708 с.

80. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: учебник (издание исправленное и дополненное) / Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В., Рарога А.И., Чучаева А.И. М., Инфра-М. 2006. - 684 с.

81. Уголовный процесс: учебник для вузов (издание второе, переработанное и дополненное) / Под ред. Радченко В.И. М., Юстицинформ. 2006. - 564с.

IV. Практические источники

82. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 1. С. 23.

83. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 8.С.7.

84. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 29 апреля 1996 года «О судебном приговоре»// Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 1. С. 4.

85. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 апреля 1988 г. № 1 «О практике назначения судами Российской Федерации наказания в виде лишения свободы» // Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М.: СПАРК, 1995. - С. 496.

86. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 29 июня 1979 г. № 3 «О практике применения судами общих начал назначения наказания»// Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР по уголовным делам. М.: Спарк, 1997. - С.157.

87. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., Юридическая литература. 2000. - С. 290.

88. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 3. С. 33.

89. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 2 от 28 апреля 1994 г. В редакции постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 апреля 2001 г. «О судебной практике по делам об изготовлении или сбыте поддельных денег или ценных бумаг»//Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001.№ 6. С. 1-2.

90. Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 года «О судебной практике о преступлениях несовершеннолетних» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 4. С. 9.

91. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 3 от 4 мая 1990 года «О судебной практике по делам о вымогательстве» (в действующей редакции)/ Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1997. - 463 с.

92. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»// Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 3.С. 2.

93. Постановление Пленума Верховного суда РФ по делу Сафронова // Бюллетень Верховного суда РФ. 2005. № 3. С. 54-57.

94. Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. М., Юридическая литература. 2005. - С. 23.

95. Извлечение Постановления Президиума Кировского облсуда от 03.06.2005 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2005. № 9. С. 14-15.

96. Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С. 8.

97. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8. С. 32.

98. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 2. С. 32.

99. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 11. С. 41.